Страница:
что тогда несравненно богаче были египетские архивы.
Античный Рим нес в завоеванные страны римскую культуру. Это помнят и
ценят. Но отчего-то в тени остается тот факт, что, расчищая под эту культуру
почву, римляне начисто уничтожали культуру местную -- в точности как это
делали в Америке испанцы. Хотя эта местная культура ничуть не уступала
римской или превосходила ее.
Изо всей литературы Древнего Карфагена римляне пощадили лишь одну
брошюрку по земледелию, так как она могла практически использоваться
римскими поселенцами.
Юлий Цезарь спалил друидические библиотеки Галлии.
Диоклетиан приказал сжечь все книги египетских храмов. Тем, что до нас
дошло, мы обязаны нерадивости исполнителей...
Эллада оставалась исключением, зато соседняя Этрурия -- непокорная
Тиррения -- сделалась исторической загадкой.
Приходится думать, что Солон и Платон были достаточно осведомлены и что
осведомленность их происходила из достаточно надежных источников. Что
остается от возражений? Да только то, что Платон мог, видите ли,
"присочинить", поскольку часто делал это в своих диалогах.
Тогда, может быть, он лгал и когда философствовал? Ведь свою философию
он излагал, пользуясь теми же "сомнительными" приемами! Эка была бы радость
для тех, кому никогда ничего доброго в голову самостоятельно не пришло, кабы
развить такую гипотезу!
Любители "изъянчиков" умудрились зажмуриться на то, что делом жизни
философа были поиски истины. Без уважения к истине, без преданности ей
Платон не был бы величайшим из великих.
Однако вымыслы-то налицо? И верно! Сколько хочешь!
Существовал тесный дружеский круг учеников Сократа. Сочинения каждого
зачитывались вслух -- назавтра, горяченькими! Диалоги Платона тоже -- в
присутствии тех, кому были приписаны непроизнесенные на самом деле речи.
Как, думаете, это встречалось -- воплями негодования или взрывами хохота?
Сократ охотно пошучивал и над другими и над собой. Приятельская
подначка, розыгрыш вовсе не презирались в этой компании гениев. Еще, поди,
ждали, кого на сей раз подденет Платон, как вытянется вдруг физиономия
какого-нибудь Горгия!..
Но философия в народе популярна, диалоги расходятся в списках, к Горгию
пристают па базаре: "Ты чего это ляпнул?" -- "Отстаньте, не говорил я этого,
Платону вашему вообще верить нельзя, спросите хоть у Сократа! Эй, Сократ!.."
-- "Правильно, маленько не такой был разговор..."
Словом, все было нормально, пока живые умные люди понимали друг друга.
Однако стоило одним повымереть, другим разойтись, а окружению -- обмельчать,
как Платон очутился нос к носу с любителями "изъянчиков". Приятно ведь:
считается божественным -- а вот не без греха, безупречным -- а все-таки с
"изъянчиком"!
Пора "Тимея" и "Крития" -- пора зрелости. Платон на вершине славы,
каждое слово его имеет огромный вес. Сицилийский обидчик Платона тиран
Дионисий униженно просит не говорить о нем плохо, Платон отвечает, что ему
"недосуг даже помнить о Дионисии".
Не забудем еще, что самое имя Солона, афинского законодателя и героя,
одного из семи мудрецов, священно для всей Эллады, особенно, конечно, для
потомков Солона, один из которых -- Платон. Такими именами не играют,
кощунством было бы устраивать мистификации.
И предмет для шуточек не тот, и самому Платону давно не до шуток. Из
одного этого ясно, что ни о какой выдумке не может быть речи.
Но когда повествование Платона полностью принимается всерьез,
становятся заметнее странности, от которых мы отмахивались, списывая на
вымысел.
Платон ссылается на рассказ Солона и на записи, сделанные Солоном в
Египте, сохраненные его потомками.
Однако ведь и сам Платон жил в Египте, учился у жрецов, как говорят
некоторые, целых тринадцать лет! Дело не в этой цифре, которая
оспаривается... Мог да Платон, с его дотошностью и проницательностью, не
поинтересоваться подлинными египетскими сведениями об Атлантиде -- не
добраться до первоисточника? Это исключено.
Если бы наследственная легенда не получила подтверждения, он вряд ли
вообще когда-нибудь заговорил про Атлантиду. А при своей ненасытности к
знанию Платон, разумеется, не ограничился одним подтверждением, он должен
был выудить из египтян все, что они хотели или не хотели открыть, распутать
то, что они запутали, бессознательно или намеренно, или даже успели забыть.
Но, кроме уверенного топа, ничто не выдает собственной осведомленности
автора. Для чего вообще понадобилась ссылка на Солона -- потому что с того
взятки гладки: вопросов ему не задашь?
И почему "Критий" остался незавершенным? Иные на этом основании считают
его последним сочинением Платона: попросту не успел. Такая точка зрения
считается сомнительной. Знатоки стиля, зато находят в тексте диалога свои
причины для недоумений...
Нет обычной платоновской ясности в этом заключительном отрывке,
повествующем о моральном падении атлантов: "Но когда доля божества от частых
и обильных смешений со смертной природой в них наконец истощилась, прав же
человеческий одержал верх, тогда, не будучи уже в силах выносить настоящее
свое счастье, они развратились, и тому, кто в состоянии это различать,
казались людьми порочными, потому что из благ наиболее драгоценных губили
именно самые прекрасные; на взгляд же тек, кто не умеет распознавать условия
истинно блаженной жизни, они в это-то преимущественно время и были вполне
безупречны и счастливы, когда были исполнены неправого духа и силы. Бог же
богов -- Зевс... принял на вид, что племя честное впало в жалкое положение
и, решившись наказать его, чтобы оно, образумившись, стало скромнее, собрал
всех богов в самую почетную их обитель, которая приходится в середине всего
мира и открывает вид на все, что получило жребий рождения, собравши же их
сказал..."-- диалог н a этом обрывается.
В чем, собственно, провинность атлантов? Про любой парод, про любую
эпоху можно, коли охота, повторить то же самое, в том числе про эллинов
эпохи Платона. Эдак богам ежегодно пришлось бы потопы устраивать!..
Такая смутность, невнятность, неопределенность не зря даже заставили
некоторых усомниться в авторстве Платона -- до того он тут па себя не похож!
Где настоящая -- истинная и весомая причина богам погубить Атлантиду?
А разве сказало в диалоге, что ее собрались погубить? Это мы знаем --
знаем, что она погибла.
У богов намерения были чисто воспитательные: "наказать" зарвавшееся
племя атлантов, "чтобы оно, образумившись, стало скромнее"! И только.
Покуда!..
Надо полагать, для первого раза атланты получили некое серьезное
предостережение. И, вероятно, мероприятие не имело успеха: не вняли атланты
богам, еще, поди, почище распоясались! А на второй раз а наказание было
серьезнее. Но только на третий раз боги все-таки вынуждены были, "творя над
Землей очищение", Атлантиду эту утопить.
По такой дорожке ведут нас фольклорные штампы, привычка античной
риторики к триаде, имевшая над Платоном особенную власть из-за веры в
пифагорейскую мистику чисел.
Т. е" очевидно, рассказ Платона должен был оказаться длиннее, чем
предполагается, а гибель Атлантиды состоялась не сразу после заседания богов
-- прошла несколько стадий, с каждым разом более внушительных.
Конечно, Платон мог отложить работу по всяким причинам, но, похоже, что
у него были внутренние затруднения.
Не знал ли он больше, чем имел право сказать?
Его учитель Сократ много сделал для того, чтобы избавить философию от
недомолвок, таинственности, особого языка для посвященных, свойственного
пифагорейцам. Ожегшись на молочке, пифагорейцы дули па воду -- перебирали по
части секретности, сделали ее главным принципом если не учения, то
деятельности своих общин.
Между тем времена изменились, философия приобрела влияние и власть,
мыслители должны править народами, как полагал Платон. Сила идей должна
сделаться не менее очевидна, чем сила мышц, философские достижения -- не
менее наглядными, чем олимпийские или военные победы, потому необходимо
рассекретить хотя бы то, что засекречено по ошибке, либо с перепугу.
Собственных мыслей можно было не утаивать. Но вот со сведениями,
полученными от других, под честное слово или во время храмовых мистерий,
требовалось обхождение деликатное.
Что-то крайне важное для Платона заключалось в истории Атлантиды, не
зрл он возвращался к этой теме, не зря она владела его умом. Сказать
необходимое, не выдав лишнего,-- задачка не из простых. Часть затруднений он
обошел, сославшись на Солона, с другими не знал, как управиться. Отсюда,
может быть, и незавершенность "Крития", отсюда и вызвавшая подозрения
сбивчивость стиля?
Если Платон знал больше, чем имел право открыть, не сообщат ли нам
что-нибудь его обмолвки, неувязки, Другие странности и особенности текста?
Очень любопытно, что Платон явно считает Евенора с супругой и их
потомков-атлантов чем-то вроде другой человеческой породы: Евенор "из мужей,
в самом начала произведенных там на свет землею", тем более, что Живет
семейство на острове, а "судов и судоходства тогда еще не существовало", т.
е. атланты долгонько с другими народами не встречались и не смешивались. В
чем-то, уже не угадать в чем, заключалось отличие атлантов от прочего
человечества!
Правда, по обе стороны океана -- в Африке и Америке -- встречаются
племена с кожей голубого цвета. А Посейдон -- морской бог...
И через него, через Посейдона, между прочим, атланты -- родственники
самому Платону! Посейдон считается ему родоначальником, как родоначальником
Аристотеля -- Асклепий, Эскулап!.. Вам-то смешно, только это не значит, что
в античности тоже смеялись...
Наибольшая, пожалуй, несуразица связана с размерами Атлантиды.
"Остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые". Ливией
тогда называли Африку. И, согласно нашим географическим представлениям, на
такой "островок" не хватило бы всего Атлантического океана!
Но анализировал ли кто-нибудь географические представления Платона -
что он сам понимал под этими названиями? Автор книги "Атлантида". Н. Ф.
Жиров думает, что имелась в виду Малая Азия. А ведь в тексте "Тимея"
египетский жрец говорит: "Этот вид вооружения... мы ввели у себя первыми в
Азии". Вот в какой части света, по его мнению, расположен Египет!
И Ливия -- не вся Африка. Земли южнее назывались Эфиопией.
Но даже с другими поправками в сторону уменьшения, все равно такой
остров правильней называть континентом.
А вот совсем другой "пейзаж": "В середине всего острова была равнина...
а опять-таки в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее
краев стояла гора", на которой обитал Евенор.
Греческая стадия -- примерно 185 метров. Вот п считайте: "континент"
получается километров двадцать в поперечнике!
И, наконец, третье указание: "Равнина... имела продолговатую форму, по
одному направлению на три тысячи стадий, а посредине ... на две тысячи
стадий".
550 на 370 км!.. Это -- далеко не континент, хотя п не островок. Тем не
менее жалкой территории в двести тысяч квадратных километров Посейдону
хватило, чтобы наделить каждого из десяти сыновей "многолюдным народом и
обширной страной" -- ну, на то он и бог!..
Иные списывают все неувязки на вымысел. Другие манипулируют цифрами.
Третьи находят тут обоснование де для собственных "атлантид": маленький
остров -- это Санторин, говорят они, а большой -- это Крит.
Мы, решившись относиться к Платону с доверием, должны, по-видимому,
признать, что речь все же идет о различных объектах под общим названием.
Тогда Атлантида-- не остров, Атлантида, во-первых, архипелаг, включающий все
описанные острова разных разме-. ров и другие, только упомянутые: "С него
легко было перебраться па другие острова, а с островов-- на весь
противолежащий материк". Так что много "Атлантид" схоронено в Атлантике!
Во-вторых, Атлантида -- островная империя, вроде Британской, с
владениями на европейском и американском континентах.
Тогда отчего бы Платону так прямо и не сказать? А он и сказал-- не
сказавши. Нечего предполагать, что он просто запутался в цифрах -- писатель,
мол, что с него взять! Платон -- выдающийся математик, а цифра, число для
него -- вещь священная. Путаница могла быть только намеренной. Как видно,
перед нами своего рода тайнопись-- эзотерический текст. По буквальному
смыслу этого выражения, текст для внутреннего пользования-- для посвященных.
Способов шифрования применялось в древности множество, для этого, не
жалея труда, строили иной раз целую письменность, иероглифику.
Однако самый распространенный прием -- нарочитое рассогласование
сведений и событий, перестановка, перетасовка. Перепутайте, как вздумается,
страницы рассыпанной книги -- и роман про доярку Машу, полюбившую токаря
Сашу, сделается, считайте, эзотерическим. Теперь к нему надо иметь ключ. Для
нас ключом послужат номера страниц.
'' : А теперь вообразите, что путаница произведена с умом, по какой-то
системе, так что получается связный текст, и книга заново набрана и
переплетена!
С чем-то подобным мы встречаемся в мифологии, в Библии и, похоже, в
рассказе Платона об Атлантиде. Впрочем, тут эзотеризм довольно прозрачен.
Пусть не до конца...
Теперь понятнее, почему этот рассказ разбит надвое и помещен в двух
разных диалогах. (Возможно существование третьего отрывка, не имеющего с
виду никакого касательства к двум первым...) Становится ясно, к чему
разговор египетского жреца о многократных и различных случаях погибели людей
от огня, воды и "тысячи других бедствий", почему жрец вспоминает миф о
Фаэтоне и о телах, вращающихся по небосводу, о гибели людей в горах от огня,
в низинах от потопа: это описание той самой череды катастроф, которыми боги
сперва наказывали, а потом и окончательно погубили Атлантиду.
Платон не раз и не без умысла подчеркивает географическую особенность:
Атлантида -- равнина, окруженная горами, так что к ней применимы "случаи
погибели" и от огня, и от воды: очевидно, имели место и те, и другие.
Можем прикинуть, что тут к чему. В рассказе Платона содержится указание
на сейсмическое неблагополучие местности: не зря Посейдон "без труда, как
подобает богу... источил из земли два родника - один теплый, а другой
холодный" для удобства Клейто. Однако и "вся эта местность была... очень
высока и крута со стороны моря" -- равнина, "объятая кругом горами". Ведь
перед нами описание гигантского потухшего, но не умершего, как видно,
древнего вулкана, в кратере которого неосторожный Посейдон расселил
потомков!
А еще вернее, если это описание нескольких таких островов, однотипных,
в главном сходных, что позволило Платону создать общую их модель,
Возможная причина гибели такого архипелага, вполне земная, достаточно
объяснена; почему же и автор, и египетский жрец основное внимание уделили
причинам космическим? Предположив, что имеем дело с шифровкой --
эзотерическим текстом, мы теперь обязаны ставить всякое лыко в строку.
Вот одно из недавних сообщений по поводу все того же Тунгусского
метеорита: "Эпицентр катастрофы совпал с местом расположения центральной
трубки древнего вулкана, действовавшего более двухсот миллионов лет назад.
Это обстоятельство натолкнуло исследователей на мысль о существовании
некоего природного механизма, направляющего небесные тела".
В гибели Атлантиды сыграли, как видно, свою роль и "тела, движущиеся по
небосводу", и огонь, и вода, и "тысяча других бедствий". В какой именно
последовательности, попробуйте прикинуть сами.
Если мы вправду имеем дело с эзотерическим текстом, надо сообразить,
для чего нужен этот эзотеризм, эта таинственность, когда во всем, что мы тут
вычитали, никакой тайны покамест не замечается -- решительно все можно было
бы сказать открыто. Вероятно, в "Критии" Платон собирался именно так и
поступить-- описать гибель Атлантиды поэтапно.
Но собирался или не собирался -- еще вопрос. Может быть, "Критии"
оттого и не закопчен, что автор считал уже сказанное достаточным: цель была
достигнута .
Какая же цель? (Если существовала скрытая цель?) К чему все-таки
эзотеризм, если перед нами действительно эзотерический текст?
Можно бы сослаться на тогдашний обычай, на моду. У греков, забывавших
страх перед наукой, вернувших ей публичность, сохранялась привычка к
секретности, хотя и превращалась в подобие игры. Вот Александр Македонский
пишет Аристотелю из похода: "Ты поступил неправильно, обнародовав учения,
предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться
от остальных людей, если те самые учения, на которых мы воспитаны, сделаются
общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом,
сколько знанием о высших предметах. будь здоров". Аристотель ему отвечает:
"Ты написал мне о моих чтениях, выражая мнение, что их следовало бы
сохранить в тайне. Знай же, что они и изданы, и не изданы, потому что
понятны только слушавшим нас. Будь здоров, царь Александр".
1 Эта маленькая склока возникла из-за какого-то сочинения Аристотеля о
природе. Мы их знаем. И знаем, что там нечего было засекречивать. Однако
подобное кокетничанье совершенно не в духе Платона. Что-то необычайно
таинственное и важное заключалось в истории Атлантиды или было связано с
ней, но мы этого пока не увидали. Чего хотел Платон: выдать тайну или
надежнее скрыть?
Похоже, что его повествование -- своего рода маневр, что он хотел и
напомнить о забытом, не напоминая о лишнем, -- открывал, чтобы перепрятать!
Мудрено и сомнительно? Да, может так показаться.
Но ответьте-ка: где, согласно Платону, была расположена Атлантида? В
Атлантическом океане -- и нету сомнений?
А теперь загляните в текст диалога "Тимей".
Конечно, нужен бы анализ греческого текста, только мы с вами плохие
полиглоты. Сравним два русских перевода.
"Существовал остров, лежащий перед тем проливом, который называется на
вашем языке Геракловыми столпами",-- говорит жрец богини Нейт. Перед
проливом, а не з а проливом, как следовало бы сказать, находись Атлантида в
Атлантике...
В другом переводе: "Тогда ведь это море (Атлантический океан) было
судоходко, потому что пред устьем его, которое вы по-своему называете
Геракловыми столпами, находился остров..." Опять-таки пред устьем -- перед
Гибралтаром!
Возможно, в этом повинны вольности русского языка. Но они верняком
отражают двусмысленную неопределенность текста.
Праафиняне положили предел дерзости атлантов, "путь державших о т
Атлантического моря",-- сообщает один переводчик. Праафиняне обуздали силу
атлантов, направлявшуюся на Европу и Азию "со стороны Атлантического
моря",-- говорит другой.
От моря шли атланты, со стороны моря -- но не из-за моря!
Но, скажете, брат Атланта получил в удел "крайние земли острова со
стороны Геракловых столпов до нынешней страны гадиритов". А Гадир, позднее
Гадес, теперь Кадис-- город в Испании, расположенный на Атлантическом
побережье,-- куда уж яснее!..
Тут-то, может быть, и заключается вся хитрость. Город был основан
финикийцами. Слово "гадир" в переводе означает "крепость".
Он уже существовал во времена Платона, но в дни нашествия атлантов его,
разумеется, и в помине еще не было, этого Гадира!
f 1 ' И Платон не говорит о городе Гадире ни слова -- он говорит о
стране гадиритов.
Странен перевод имени царского братца Гадира: по эллински, мол, его
можно передать, как Евмел. Но "Евмел" -- это вовсе не "крепость", на русский
его даже не переводят, а пересказывают: "богатый стадами", или "богатый
мелким скотом", или даже "имеющий много прекрасного мелкого скота".
Никуда не годится то объяснение, что Солон -- поэт и путешественник,
политик и дипломат, и Платон, который тоже немало попутешествовал, не знал
смысла финикийского слова и оба ошиблись s его переводе. Эллада --
страна-перекресток, эллины -- полиглоты поневоле, язык финикийцев, народа
торговцев и мореплавателей, конечно, имел международное распространение, и
даже греческая письменность происходит от финикийской. Правильнее видеть тут
умысел: нелепость перевода -- рассчитанная.
На что же расчет?
Ну, во-первых, на то, чтобы сбить нас с толку этим городом Гадиром,
заставить думать, что Атлантида находилась все-таки в Атлантике.
Во-вторых, намекнуть, на ее истинное местонахождение: племя пастухов,
скотоводов, конечно, владело не одними окрестностями будущего Гадира, но
наверняка всей южной оконечностью Пиренейского полуострова. Так что гадириты
пасли свой прекрасный мелкий скот и на атлантическом, и на средиземноморском
побережье -- это и называлось страной гадиритов. И владения Гадира могли
располагаться не на восточном, а па западном краю Атлантиды.
Для чего же все это?
Может быть, задачами платоновского повествования было и зафиксировать
сведения об Атлантиде, почему-то чрезвычайно важные, поддержать интерес к
ней и к ее судьбе, но в то же время отвлечь внимание от Средиземноморья,
где, не исключено, сохранялся -- и кто его знает, не сохраняется ли и теперь
-- какой-то очень существенный остаток Атлантиды? Возможно, что это
какой-нибудь из островов или островков Балеарского архипелага...
Чтобы не позабыли -- и чтобы не разорили -- или чтобы не проникли в
тайны, время которым еще не приспело...
Одного Платон уж точно с большим успехом добился: когда ищут Атлантиду
-- ищут ее на дне.
А кто же вам сказал, что Атлантида утонула?
Если Атлантида была архипелагом и погибли ее вулканические острова,
можно их искать по проявлениям донного вулканизма. Но даже и не' держась за
это предположение насчет архипелага, отчего надо искать лишь царский остров,
давший название всей империи? Ведь империя имела владения па трех
континентах-- в Америке, Африке и Европе, которые не утонули; эта морская
держава, конечно, держала в своей власти острова Атлантики и
Средиземноморья. Ведь коли бы, допустим, в первом веке вдруг утонул Рим, это
не означало бы гибели всех римлян и всего латинского, что успело укорениться
во множестве стран, на громаднейших территориях!
Потомки атлантов обитают на трех континентах. И следы атлантов
поминутно обнаруживают археологи. В этих находках нет ничего необычного.
Никак не догадаться, что они относятся к Атлантиде!..
И нам тоже в платоновской Атлантиде искать будто бы нечего. Если предки
афинян одолели противника, будучи вооружены щитами и копьями, то и атланты,
как видно, не из пушек стреляли, сражались таким же оружием -- находились,
словом, на уровне тогдашнего технического прогресса...
Но вот мы читаем о другой Атлантиде:
"В те далекие времена на Земле центром мира был город Ста Золотых
Ворот, ныне лежащий на дне океана... Первыми основателями города были
африканские негры племени Земзе... Прошли столетия. И вот на Западе появился
великий вождь красных. Его звали Уру... Он собрал бесчисленные толпы воинов
и пошел воевать эрод... Красные усвоили знания, обычаи и искусства Темзе...
Военачальники династии Уру расширили владения... Город был обнесен новой
стеной, и в ней сде-8аны сто ворот, обложенных золотыми листами.,.
Богатствами и силою знания сыны Аама проникли к управлению страной... Теперь
она называлась Атлантида... На восточном побережье Азии они впервые увидел
гигантов с желтыми и плоскими лицами. Эти люди бросали камни в их корабли...
Они подчинялись женщине, которая обладала способностью бесноваться. Она
называлась Су Хатам Лу, что означало "говорящая с луной"... Ступив на
заповедную землю Атлантиды, кочевники напали на священный город Туле. Когда
они полезли на высокие стены, в городе начали звонить колокола; звон был так
приятен, что желтолицые не стали разрушать города, не истребили жителей, не
разрушили храмов... Город Ста Золотых Ворот был взят приступом... В долгих
войнах снова были покорены отпавшие страны и города... Полное овладение
знанием, расцвет небывалой еще на Земле и до сих пор не повторенной культуры
продолжались столетие... В то время было сделано изумительное открытие --
найдена возможность мгновенно освобождать жизненную силу, дремлющую в
семенах растений. Эта сила,-- гремучая, огненно-холодная материя,--
освобождаясь, устремлялась в пространство. Черные воспользовались ею для
борьбы, для орудий войны. Они построили огромные летающие корабли, наводящие
ужас. Дикие племена стали поклоняться этим крылатым драконам...
Три подряд толчка раскололи землю Атлантиды. Город Ста Золотых Ворот
погрузился в кипящие волны".
Это -- из "Аэлиты". И я когда-то был уверен, что Алексеи Николаевич
Толстой сам все это так здорово придумал, имея образцами историю Рима,
историю монгольского нашествия на Русь.
Но вот в книге К. В. Керама "Первый американец" читаю что-то
поразительно знакомое: "Как в наши дни из каменного угля получают энергию
для нужд транспорта, так и атланты умели использовать силу прорастающих
семян. В те времена растения сажали не только для того, чтобы ими питаться,
но и для использования дремлющих в них сил в промышленности и на транспорте;
атланты могли преобразовывать силы прорарастающих семян растений в энергию,
необходимую технике. Используя эту силу, летательные аппараты атлантов
парили над землей на незначительной высоте".
Эту цитату Керам выписал из "книги антропософа Рудольфа Штейнера,
имеющего сторонников во всем мире", которая появилась в 1918 году в Берлине
Античный Рим нес в завоеванные страны римскую культуру. Это помнят и
ценят. Но отчего-то в тени остается тот факт, что, расчищая под эту культуру
почву, римляне начисто уничтожали культуру местную -- в точности как это
делали в Америке испанцы. Хотя эта местная культура ничуть не уступала
римской или превосходила ее.
Изо всей литературы Древнего Карфагена римляне пощадили лишь одну
брошюрку по земледелию, так как она могла практически использоваться
римскими поселенцами.
Юлий Цезарь спалил друидические библиотеки Галлии.
Диоклетиан приказал сжечь все книги египетских храмов. Тем, что до нас
дошло, мы обязаны нерадивости исполнителей...
Эллада оставалась исключением, зато соседняя Этрурия -- непокорная
Тиррения -- сделалась исторической загадкой.
Приходится думать, что Солон и Платон были достаточно осведомлены и что
осведомленность их происходила из достаточно надежных источников. Что
остается от возражений? Да только то, что Платон мог, видите ли,
"присочинить", поскольку часто делал это в своих диалогах.
Тогда, может быть, он лгал и когда философствовал? Ведь свою философию
он излагал, пользуясь теми же "сомнительными" приемами! Эка была бы радость
для тех, кому никогда ничего доброго в голову самостоятельно не пришло, кабы
развить такую гипотезу!
Любители "изъянчиков" умудрились зажмуриться на то, что делом жизни
философа были поиски истины. Без уважения к истине, без преданности ей
Платон не был бы величайшим из великих.
Однако вымыслы-то налицо? И верно! Сколько хочешь!
Существовал тесный дружеский круг учеников Сократа. Сочинения каждого
зачитывались вслух -- назавтра, горяченькими! Диалоги Платона тоже -- в
присутствии тех, кому были приписаны непроизнесенные на самом деле речи.
Как, думаете, это встречалось -- воплями негодования или взрывами хохота?
Сократ охотно пошучивал и над другими и над собой. Приятельская
подначка, розыгрыш вовсе не презирались в этой компании гениев. Еще, поди,
ждали, кого на сей раз подденет Платон, как вытянется вдруг физиономия
какого-нибудь Горгия!..
Но философия в народе популярна, диалоги расходятся в списках, к Горгию
пристают па базаре: "Ты чего это ляпнул?" -- "Отстаньте, не говорил я этого,
Платону вашему вообще верить нельзя, спросите хоть у Сократа! Эй, Сократ!.."
-- "Правильно, маленько не такой был разговор..."
Словом, все было нормально, пока живые умные люди понимали друг друга.
Однако стоило одним повымереть, другим разойтись, а окружению -- обмельчать,
как Платон очутился нос к носу с любителями "изъянчиков". Приятно ведь:
считается божественным -- а вот не без греха, безупречным -- а все-таки с
"изъянчиком"!
Пора "Тимея" и "Крития" -- пора зрелости. Платон на вершине славы,
каждое слово его имеет огромный вес. Сицилийский обидчик Платона тиран
Дионисий униженно просит не говорить о нем плохо, Платон отвечает, что ему
"недосуг даже помнить о Дионисии".
Не забудем еще, что самое имя Солона, афинского законодателя и героя,
одного из семи мудрецов, священно для всей Эллады, особенно, конечно, для
потомков Солона, один из которых -- Платон. Такими именами не играют,
кощунством было бы устраивать мистификации.
И предмет для шуточек не тот, и самому Платону давно не до шуток. Из
одного этого ясно, что ни о какой выдумке не может быть речи.
Но когда повествование Платона полностью принимается всерьез,
становятся заметнее странности, от которых мы отмахивались, списывая на
вымысел.
Платон ссылается на рассказ Солона и на записи, сделанные Солоном в
Египте, сохраненные его потомками.
Однако ведь и сам Платон жил в Египте, учился у жрецов, как говорят
некоторые, целых тринадцать лет! Дело не в этой цифре, которая
оспаривается... Мог да Платон, с его дотошностью и проницательностью, не
поинтересоваться подлинными египетскими сведениями об Атлантиде -- не
добраться до первоисточника? Это исключено.
Если бы наследственная легенда не получила подтверждения, он вряд ли
вообще когда-нибудь заговорил про Атлантиду. А при своей ненасытности к
знанию Платон, разумеется, не ограничился одним подтверждением, он должен
был выудить из египтян все, что они хотели или не хотели открыть, распутать
то, что они запутали, бессознательно или намеренно, или даже успели забыть.
Но, кроме уверенного топа, ничто не выдает собственной осведомленности
автора. Для чего вообще понадобилась ссылка на Солона -- потому что с того
взятки гладки: вопросов ему не задашь?
И почему "Критий" остался незавершенным? Иные на этом основании считают
его последним сочинением Платона: попросту не успел. Такая точка зрения
считается сомнительной. Знатоки стиля, зато находят в тексте диалога свои
причины для недоумений...
Нет обычной платоновской ясности в этом заключительном отрывке,
повествующем о моральном падении атлантов: "Но когда доля божества от частых
и обильных смешений со смертной природой в них наконец истощилась, прав же
человеческий одержал верх, тогда, не будучи уже в силах выносить настоящее
свое счастье, они развратились, и тому, кто в состоянии это различать,
казались людьми порочными, потому что из благ наиболее драгоценных губили
именно самые прекрасные; на взгляд же тек, кто не умеет распознавать условия
истинно блаженной жизни, они в это-то преимущественно время и были вполне
безупречны и счастливы, когда были исполнены неправого духа и силы. Бог же
богов -- Зевс... принял на вид, что племя честное впало в жалкое положение
и, решившись наказать его, чтобы оно, образумившись, стало скромнее, собрал
всех богов в самую почетную их обитель, которая приходится в середине всего
мира и открывает вид на все, что получило жребий рождения, собравши же их
сказал..."-- диалог н a этом обрывается.
В чем, собственно, провинность атлантов? Про любой парод, про любую
эпоху можно, коли охота, повторить то же самое, в том числе про эллинов
эпохи Платона. Эдак богам ежегодно пришлось бы потопы устраивать!..
Такая смутность, невнятность, неопределенность не зря даже заставили
некоторых усомниться в авторстве Платона -- до того он тут па себя не похож!
Где настоящая -- истинная и весомая причина богам погубить Атлантиду?
А разве сказало в диалоге, что ее собрались погубить? Это мы знаем --
знаем, что она погибла.
У богов намерения были чисто воспитательные: "наказать" зарвавшееся
племя атлантов, "чтобы оно, образумившись, стало скромнее"! И только.
Покуда!..
Надо полагать, для первого раза атланты получили некое серьезное
предостережение. И, вероятно, мероприятие не имело успеха: не вняли атланты
богам, еще, поди, почище распоясались! А на второй раз а наказание было
серьезнее. Но только на третий раз боги все-таки вынуждены были, "творя над
Землей очищение", Атлантиду эту утопить.
По такой дорожке ведут нас фольклорные штампы, привычка античной
риторики к триаде, имевшая над Платоном особенную власть из-за веры в
пифагорейскую мистику чисел.
Т. е" очевидно, рассказ Платона должен был оказаться длиннее, чем
предполагается, а гибель Атлантиды состоялась не сразу после заседания богов
-- прошла несколько стадий, с каждым разом более внушительных.
Конечно, Платон мог отложить работу по всяким причинам, но, похоже, что
у него были внутренние затруднения.
Не знал ли он больше, чем имел право сказать?
Его учитель Сократ много сделал для того, чтобы избавить философию от
недомолвок, таинственности, особого языка для посвященных, свойственного
пифагорейцам. Ожегшись на молочке, пифагорейцы дули па воду -- перебирали по
части секретности, сделали ее главным принципом если не учения, то
деятельности своих общин.
Между тем времена изменились, философия приобрела влияние и власть,
мыслители должны править народами, как полагал Платон. Сила идей должна
сделаться не менее очевидна, чем сила мышц, философские достижения -- не
менее наглядными, чем олимпийские или военные победы, потому необходимо
рассекретить хотя бы то, что засекречено по ошибке, либо с перепугу.
Собственных мыслей можно было не утаивать. Но вот со сведениями,
полученными от других, под честное слово или во время храмовых мистерий,
требовалось обхождение деликатное.
Что-то крайне важное для Платона заключалось в истории Атлантиды, не
зрл он возвращался к этой теме, не зря она владела его умом. Сказать
необходимое, не выдав лишнего,-- задачка не из простых. Часть затруднений он
обошел, сославшись на Солона, с другими не знал, как управиться. Отсюда,
может быть, и незавершенность "Крития", отсюда и вызвавшая подозрения
сбивчивость стиля?
Если Платон знал больше, чем имел право открыть, не сообщат ли нам
что-нибудь его обмолвки, неувязки, Другие странности и особенности текста?
Очень любопытно, что Платон явно считает Евенора с супругой и их
потомков-атлантов чем-то вроде другой человеческой породы: Евенор "из мужей,
в самом начала произведенных там на свет землею", тем более, что Живет
семейство на острове, а "судов и судоходства тогда еще не существовало", т.
е. атланты долгонько с другими народами не встречались и не смешивались. В
чем-то, уже не угадать в чем, заключалось отличие атлантов от прочего
человечества!
Правда, по обе стороны океана -- в Африке и Америке -- встречаются
племена с кожей голубого цвета. А Посейдон -- морской бог...
И через него, через Посейдона, между прочим, атланты -- родственники
самому Платону! Посейдон считается ему родоначальником, как родоначальником
Аристотеля -- Асклепий, Эскулап!.. Вам-то смешно, только это не значит, что
в античности тоже смеялись...
Наибольшая, пожалуй, несуразица связана с размерами Атлантиды.
"Остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые". Ливией
тогда называли Африку. И, согласно нашим географическим представлениям, на
такой "островок" не хватило бы всего Атлантического океана!
Но анализировал ли кто-нибудь географические представления Платона -
что он сам понимал под этими названиями? Автор книги "Атлантида". Н. Ф.
Жиров думает, что имелась в виду Малая Азия. А ведь в тексте "Тимея"
египетский жрец говорит: "Этот вид вооружения... мы ввели у себя первыми в
Азии". Вот в какой части света, по его мнению, расположен Египет!
И Ливия -- не вся Африка. Земли южнее назывались Эфиопией.
Но даже с другими поправками в сторону уменьшения, все равно такой
остров правильней называть континентом.
А вот совсем другой "пейзаж": "В середине всего острова была равнина...
а опять-таки в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее
краев стояла гора", на которой обитал Евенор.
Греческая стадия -- примерно 185 метров. Вот п считайте: "континент"
получается километров двадцать в поперечнике!
И, наконец, третье указание: "Равнина... имела продолговатую форму, по
одному направлению на три тысячи стадий, а посредине ... на две тысячи
стадий".
550 на 370 км!.. Это -- далеко не континент, хотя п не островок. Тем не
менее жалкой территории в двести тысяч квадратных километров Посейдону
хватило, чтобы наделить каждого из десяти сыновей "многолюдным народом и
обширной страной" -- ну, на то он и бог!..
Иные списывают все неувязки на вымысел. Другие манипулируют цифрами.
Третьи находят тут обоснование де для собственных "атлантид": маленький
остров -- это Санторин, говорят они, а большой -- это Крит.
Мы, решившись относиться к Платону с доверием, должны, по-видимому,
признать, что речь все же идет о различных объектах под общим названием.
Тогда Атлантида-- не остров, Атлантида, во-первых, архипелаг, включающий все
описанные острова разных разме-. ров и другие, только упомянутые: "С него
легко было перебраться па другие острова, а с островов-- на весь
противолежащий материк". Так что много "Атлантид" схоронено в Атлантике!
Во-вторых, Атлантида -- островная империя, вроде Британской, с
владениями на европейском и американском континентах.
Тогда отчего бы Платону так прямо и не сказать? А он и сказал-- не
сказавши. Нечего предполагать, что он просто запутался в цифрах -- писатель,
мол, что с него взять! Платон -- выдающийся математик, а цифра, число для
него -- вещь священная. Путаница могла быть только намеренной. Как видно,
перед нами своего рода тайнопись-- эзотерический текст. По буквальному
смыслу этого выражения, текст для внутреннего пользования-- для посвященных.
Способов шифрования применялось в древности множество, для этого, не
жалея труда, строили иной раз целую письменность, иероглифику.
Однако самый распространенный прием -- нарочитое рассогласование
сведений и событий, перестановка, перетасовка. Перепутайте, как вздумается,
страницы рассыпанной книги -- и роман про доярку Машу, полюбившую токаря
Сашу, сделается, считайте, эзотерическим. Теперь к нему надо иметь ключ. Для
нас ключом послужат номера страниц.
'' : А теперь вообразите, что путаница произведена с умом, по какой-то
системе, так что получается связный текст, и книга заново набрана и
переплетена!
С чем-то подобным мы встречаемся в мифологии, в Библии и, похоже, в
рассказе Платона об Атлантиде. Впрочем, тут эзотеризм довольно прозрачен.
Пусть не до конца...
Теперь понятнее, почему этот рассказ разбит надвое и помещен в двух
разных диалогах. (Возможно существование третьего отрывка, не имеющего с
виду никакого касательства к двум первым...) Становится ясно, к чему
разговор египетского жреца о многократных и различных случаях погибели людей
от огня, воды и "тысячи других бедствий", почему жрец вспоминает миф о
Фаэтоне и о телах, вращающихся по небосводу, о гибели людей в горах от огня,
в низинах от потопа: это описание той самой череды катастроф, которыми боги
сперва наказывали, а потом и окончательно погубили Атлантиду.
Платон не раз и не без умысла подчеркивает географическую особенность:
Атлантида -- равнина, окруженная горами, так что к ней применимы "случаи
погибели" и от огня, и от воды: очевидно, имели место и те, и другие.
Можем прикинуть, что тут к чему. В рассказе Платона содержится указание
на сейсмическое неблагополучие местности: не зря Посейдон "без труда, как
подобает богу... источил из земли два родника - один теплый, а другой
холодный" для удобства Клейто. Однако и "вся эта местность была... очень
высока и крута со стороны моря" -- равнина, "объятая кругом горами". Ведь
перед нами описание гигантского потухшего, но не умершего, как видно,
древнего вулкана, в кратере которого неосторожный Посейдон расселил
потомков!
А еще вернее, если это описание нескольких таких островов, однотипных,
в главном сходных, что позволило Платону создать общую их модель,
Возможная причина гибели такого архипелага, вполне земная, достаточно
объяснена; почему же и автор, и египетский жрец основное внимание уделили
причинам космическим? Предположив, что имеем дело с шифровкой --
эзотерическим текстом, мы теперь обязаны ставить всякое лыко в строку.
Вот одно из недавних сообщений по поводу все того же Тунгусского
метеорита: "Эпицентр катастрофы совпал с местом расположения центральной
трубки древнего вулкана, действовавшего более двухсот миллионов лет назад.
Это обстоятельство натолкнуло исследователей на мысль о существовании
некоего природного механизма, направляющего небесные тела".
В гибели Атлантиды сыграли, как видно, свою роль и "тела, движущиеся по
небосводу", и огонь, и вода, и "тысяча других бедствий". В какой именно
последовательности, попробуйте прикинуть сами.
Если мы вправду имеем дело с эзотерическим текстом, надо сообразить,
для чего нужен этот эзотеризм, эта таинственность, когда во всем, что мы тут
вычитали, никакой тайны покамест не замечается -- решительно все можно было
бы сказать открыто. Вероятно, в "Критии" Платон собирался именно так и
поступить-- описать гибель Атлантиды поэтапно.
Но собирался или не собирался -- еще вопрос. Может быть, "Критии"
оттого и не закопчен, что автор считал уже сказанное достаточным: цель была
достигнута .
Какая же цель? (Если существовала скрытая цель?) К чему все-таки
эзотеризм, если перед нами действительно эзотерический текст?
Можно бы сослаться на тогдашний обычай, на моду. У греков, забывавших
страх перед наукой, вернувших ей публичность, сохранялась привычка к
секретности, хотя и превращалась в подобие игры. Вот Александр Македонский
пишет Аристотелю из похода: "Ты поступил неправильно, обнародовав учения,
предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться
от остальных людей, если те самые учения, на которых мы воспитаны, сделаются
общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом,
сколько знанием о высших предметах. будь здоров". Аристотель ему отвечает:
"Ты написал мне о моих чтениях, выражая мнение, что их следовало бы
сохранить в тайне. Знай же, что они и изданы, и не изданы, потому что
понятны только слушавшим нас. Будь здоров, царь Александр".
1 Эта маленькая склока возникла из-за какого-то сочинения Аристотеля о
природе. Мы их знаем. И знаем, что там нечего было засекречивать. Однако
подобное кокетничанье совершенно не в духе Платона. Что-то необычайно
таинственное и важное заключалось в истории Атлантиды или было связано с
ней, но мы этого пока не увидали. Чего хотел Платон: выдать тайну или
надежнее скрыть?
Похоже, что его повествование -- своего рода маневр, что он хотел и
напомнить о забытом, не напоминая о лишнем, -- открывал, чтобы перепрятать!
Мудрено и сомнительно? Да, может так показаться.
Но ответьте-ка: где, согласно Платону, была расположена Атлантида? В
Атлантическом океане -- и нету сомнений?
А теперь загляните в текст диалога "Тимей".
Конечно, нужен бы анализ греческого текста, только мы с вами плохие
полиглоты. Сравним два русских перевода.
"Существовал остров, лежащий перед тем проливом, который называется на
вашем языке Геракловыми столпами",-- говорит жрец богини Нейт. Перед
проливом, а не з а проливом, как следовало бы сказать, находись Атлантида в
Атлантике...
В другом переводе: "Тогда ведь это море (Атлантический океан) было
судоходко, потому что пред устьем его, которое вы по-своему называете
Геракловыми столпами, находился остров..." Опять-таки пред устьем -- перед
Гибралтаром!
Возможно, в этом повинны вольности русского языка. Но они верняком
отражают двусмысленную неопределенность текста.
Праафиняне положили предел дерзости атлантов, "путь державших о т
Атлантического моря",-- сообщает один переводчик. Праафиняне обуздали силу
атлантов, направлявшуюся на Европу и Азию "со стороны Атлантического
моря",-- говорит другой.
От моря шли атланты, со стороны моря -- но не из-за моря!
Но, скажете, брат Атланта получил в удел "крайние земли острова со
стороны Геракловых столпов до нынешней страны гадиритов". А Гадир, позднее
Гадес, теперь Кадис-- город в Испании, расположенный на Атлантическом
побережье,-- куда уж яснее!..
Тут-то, может быть, и заключается вся хитрость. Город был основан
финикийцами. Слово "гадир" в переводе означает "крепость".
Он уже существовал во времена Платона, но в дни нашествия атлантов его,
разумеется, и в помине еще не было, этого Гадира!
f 1 ' И Платон не говорит о городе Гадире ни слова -- он говорит о
стране гадиритов.
Странен перевод имени царского братца Гадира: по эллински, мол, его
можно передать, как Евмел. Но "Евмел" -- это вовсе не "крепость", на русский
его даже не переводят, а пересказывают: "богатый стадами", или "богатый
мелким скотом", или даже "имеющий много прекрасного мелкого скота".
Никуда не годится то объяснение, что Солон -- поэт и путешественник,
политик и дипломат, и Платон, который тоже немало попутешествовал, не знал
смысла финикийского слова и оба ошиблись s его переводе. Эллада --
страна-перекресток, эллины -- полиглоты поневоле, язык финикийцев, народа
торговцев и мореплавателей, конечно, имел международное распространение, и
даже греческая письменность происходит от финикийской. Правильнее видеть тут
умысел: нелепость перевода -- рассчитанная.
На что же расчет?
Ну, во-первых, на то, чтобы сбить нас с толку этим городом Гадиром,
заставить думать, что Атлантида находилась все-таки в Атлантике.
Во-вторых, намекнуть, на ее истинное местонахождение: племя пастухов,
скотоводов, конечно, владело не одними окрестностями будущего Гадира, но
наверняка всей южной оконечностью Пиренейского полуострова. Так что гадириты
пасли свой прекрасный мелкий скот и на атлантическом, и на средиземноморском
побережье -- это и называлось страной гадиритов. И владения Гадира могли
располагаться не на восточном, а па западном краю Атлантиды.
Для чего же все это?
Может быть, задачами платоновского повествования было и зафиксировать
сведения об Атлантиде, почему-то чрезвычайно важные, поддержать интерес к
ней и к ее судьбе, но в то же время отвлечь внимание от Средиземноморья,
где, не исключено, сохранялся -- и кто его знает, не сохраняется ли и теперь
-- какой-то очень существенный остаток Атлантиды? Возможно, что это
какой-нибудь из островов или островков Балеарского архипелага...
Чтобы не позабыли -- и чтобы не разорили -- или чтобы не проникли в
тайны, время которым еще не приспело...
Одного Платон уж точно с большим успехом добился: когда ищут Атлантиду
-- ищут ее на дне.
А кто же вам сказал, что Атлантида утонула?
Если Атлантида была архипелагом и погибли ее вулканические острова,
можно их искать по проявлениям донного вулканизма. Но даже и не' держась за
это предположение насчет архипелага, отчего надо искать лишь царский остров,
давший название всей империи? Ведь империя имела владения па трех
континентах-- в Америке, Африке и Европе, которые не утонули; эта морская
держава, конечно, держала в своей власти острова Атлантики и
Средиземноморья. Ведь коли бы, допустим, в первом веке вдруг утонул Рим, это
не означало бы гибели всех римлян и всего латинского, что успело укорениться
во множестве стран, на громаднейших территориях!
Потомки атлантов обитают на трех континентах. И следы атлантов
поминутно обнаруживают археологи. В этих находках нет ничего необычного.
Никак не догадаться, что они относятся к Атлантиде!..
И нам тоже в платоновской Атлантиде искать будто бы нечего. Если предки
афинян одолели противника, будучи вооружены щитами и копьями, то и атланты,
как видно, не из пушек стреляли, сражались таким же оружием -- находились,
словом, на уровне тогдашнего технического прогресса...
Но вот мы читаем о другой Атлантиде:
"В те далекие времена на Земле центром мира был город Ста Золотых
Ворот, ныне лежащий на дне океана... Первыми основателями города были
африканские негры племени Земзе... Прошли столетия. И вот на Западе появился
великий вождь красных. Его звали Уру... Он собрал бесчисленные толпы воинов
и пошел воевать эрод... Красные усвоили знания, обычаи и искусства Темзе...
Военачальники династии Уру расширили владения... Город был обнесен новой
стеной, и в ней сде-8аны сто ворот, обложенных золотыми листами.,.
Богатствами и силою знания сыны Аама проникли к управлению страной... Теперь
она называлась Атлантида... На восточном побережье Азии они впервые увидел
гигантов с желтыми и плоскими лицами. Эти люди бросали камни в их корабли...
Они подчинялись женщине, которая обладала способностью бесноваться. Она
называлась Су Хатам Лу, что означало "говорящая с луной"... Ступив на
заповедную землю Атлантиды, кочевники напали на священный город Туле. Когда
они полезли на высокие стены, в городе начали звонить колокола; звон был так
приятен, что желтолицые не стали разрушать города, не истребили жителей, не
разрушили храмов... Город Ста Золотых Ворот был взят приступом... В долгих
войнах снова были покорены отпавшие страны и города... Полное овладение
знанием, расцвет небывалой еще на Земле и до сих пор не повторенной культуры
продолжались столетие... В то время было сделано изумительное открытие --
найдена возможность мгновенно освобождать жизненную силу, дремлющую в
семенах растений. Эта сила,-- гремучая, огненно-холодная материя,--
освобождаясь, устремлялась в пространство. Черные воспользовались ею для
борьбы, для орудий войны. Они построили огромные летающие корабли, наводящие
ужас. Дикие племена стали поклоняться этим крылатым драконам...
Три подряд толчка раскололи землю Атлантиды. Город Ста Золотых Ворот
погрузился в кипящие волны".
Это -- из "Аэлиты". И я когда-то был уверен, что Алексеи Николаевич
Толстой сам все это так здорово придумал, имея образцами историю Рима,
историю монгольского нашествия на Русь.
Но вот в книге К. В. Керама "Первый американец" читаю что-то
поразительно знакомое: "Как в наши дни из каменного угля получают энергию
для нужд транспорта, так и атланты умели использовать силу прорастающих
семян. В те времена растения сажали не только для того, чтобы ими питаться,
но и для использования дремлющих в них сил в промышленности и на транспорте;
атланты могли преобразовывать силы прорарастающих семян растений в энергию,
необходимую технике. Используя эту силу, летательные аппараты атлантов
парили над землей на незначительной высоте".
Эту цитату Керам выписал из "книги антропософа Рудольфа Штейнера,
имеющего сторонников во всем мире", которая появилась в 1918 году в Берлине