И тут Мария с недоумением увидела свое отражение в зеркале – она была полностью одета. Одежда, в которой она вчера принимала гостей, была нещадно измята. Видимо, отец Кирилл не захотел ее будить, когда она уснула у него на груди, а просто перенес ее в спальню и, накрыв покрывалом, оставил ее досыпать в одежде. Конечно, он ни за что не стал бы ее раздевать. Она помнила, как его тело напряглось, когда она его целовала, и каким в тот момент был его голос. Вряд ли бы он стал себя дополнительно искушать, раздевая ее спящую...
Сбросив с себя мятые кофту и юбку, Мария пошла в душ. В голове у нее проносились обрывки их долгого разговора с отцом Кириллом, оставившего у нее в душе какой-то неясный осадок. А, может быть, это был осадок оттого, что отец Кирилл ушел не попрощавшись... Увидятся ли они еще?
Приняв душ, Мария с тяжестью на сердце пошла в кухню и включила самовар. И тут она заметила лежащую на столе книгу Игната Филаретова.
Обложка книги была слегка приподнята, как будто под ней что-то лежало. Пододвинув к себе книгу, Мария открыла ее и увидела, что в ней заложены ручка и лист бумаги, на котором ровным мелким почерком было что-то написано. Она вытащила лист из книги, и сев на сундук, стала читать.
«Моя дорогая девочка,– писал отец Кирилл, – я ухожу не попрощавшись, потому что чувствую, что прощание будет тяжелым, а я не хочу причинять тебе лишнюю боль.
Сегодня я подам прошение ректору о быстрейшем завершении всех экзаменов, и поеду домой, к детям.
Наша обоюдная исповедь этой ночью неожиданно открыла мне, что мы очень близки, и при других обстоятельствах наша судьба, возможно, сложилась бы иначе, но нам, к сожалению, не суждено быть вместе. И чтобы не мучить друг друга, нам лучше не иметь ничего общего. Поэтому не нужно нам больше ни видеться, ни писать друг другу.
Я уже избрал свой путь, ты же его еще выбираешь... Ты молодая, красивая, умная, добрая, нежная, ты еще встретишь достойного человека и обретешь свою семью и своих детей. А я буду молиться за тебя. Прощай, и благослови тебя Господь!
Отец Кирилл».
Мария медленно опустила лист на колени и уставилась невидящим взглядом в стену – как странно складывается ее жизнь: сначала брак без любви, теперь любовь без брака...
Взяв в руки книгу, она машинально еще раз открыла обложку, и изумленно выпрямилась – на титульном листе тем же мелким почерком было написано: « Милой Марии от автора с пожеланием счастья в память о нашей встрече». Дальше стояло: « Санкт-Петербург», подпись и сегодняшнее число.
Мария оцепенело смотрела на эти строчки, и у нее в голове все медленно становилось на свои места. Ну конечно же! Только священнослужитель мог писать такие книги. Похоже, что свои сюжетные ходы он черпал из общения с прихожанами, ведь через него проходило столько людей! Вероятно, не смог он это все удержать в себе и выплеснул на бумагу вереницей образов и ситуаций, не придуманных, а представленных самой жизнью. Вот откуда и это устойчивое и несвойственное для других его коллег упование на высшую справедливость и вера в неминуемое наказание, неотвратимо настигающее всякого преступника. Интересная вещь получилась: наша жизнь с ее закрученными ситуациями была пропущена через призму православного взгляда и, описанная неплохим русским языком и приправленная богатейшей фантазией, в результате родила книги, которые буквально расхватывались с лотков читателями, не подозревающими, ктостоит за псевдонимом «Игнат Филаретов».
«Нет, будет у нас с вами Общее, отец Кирилл... – решила Мария, прижав его книгу к груди. – Я переведу ваши детективы и добьюсь, чтобы их напечатали на Западе. Пусть там тоже читают и обретают веру, даже если это и не дорастет до веры в Бога, то, по крайней мере, это станет верой в Человека, творящего Добро. Переведу, а там, даст Бог...»
Обычно дождливое северное лето обернулось в этом году своим южным собратом и нещадно накалило улицы, доводя до полуобморочного состояния непривыкших к жаре петербуржцев.
Открыв дверь, Мария вошла в квартиру, и устало опустилась в кресло, поставив на пол сумку и чемодан.
Дома было не жарко, хотя застоявшийся за время ее двухнедельного отсутствия воздух был неприятен, пропахнув пылью, которая успела улечься ровным слоем на мебель.
Последняя командировка далась ей нелегко. Обслуживая переговоры одного из своих постоянных клиентов, в этот раз у нее оказалось работы гораздо больше, чем она ожидала, да еще и с очень напряженным графиком. Правда, за два дня до окончания командировки, когда она была почти что на последнем издыхании, ей придало сил радостное возбуждение после разговора с Эриком Майнкопфом – владельцем и главным редактором мюнхенского издательства, носящего его имя и выпускающего, в частности, зарубежные детективы.
Герр Майнкопф был приятелем папиного немецкого друга, герра Шнайдера. Три месяца назад Мария обратилась к герру Шнайдеру за советом, кому из немецких издателей можно показать ее перевод одного русского детективного романа. Тогда-то герр Шнайдер и познакомил ее с герром Майнкопфом, устроив их встречу за ужином в знаменитом литературном кафе «Alter Simpl» в центре Мюнхена, где собирались литераторы, деятели театра и кино, пресса и политики.
Герр Майнкопф оказался очень высоким светловолосым мужчиной, чье озорно выступающее над брючным ремнем брюшко и цвет лица выдавали большого поклонника пива.
Он произвел на Марию неизгладимое впечатление своей шумной жизнерадостностью и неожиданными для такого весельчака галантными манерами.
С первых же минут герр Майнкопф засыпал Марию комплиментами, постоянно шутил и несколько раз приглашал ее танцевать. Крепко обнимая Марию за талию, он закруживал ее в неком подобии вальса до такого состояния, что потом был вынужден поддерживать ее, когда она, запыхавшаяся, но очень довольная, направлялась неверным шагом к их столику.
Герр Шнайдер, с улыбкой наблюдая за другом, между делом подтрунивал над ним и предостерегал Марию, что «этот герр Майнкопф – очень опасный и коварный сердцеед». На что тот отшучивался не менее прозрачными намеками в сторону герра Шнайдера и все время пытался опуститься перед Марией на одно колено в клятве вечной любви и верности. Смеющаяся Мария подхватывала его под руку, заставляя сесть на место и бросая виноватые взгляды вокруг. Впрочем, никто из публики не обращал на них особого внимания, не менее весело развлекаясь в собственных компаниях.
В конце концов, Мария, так сильно волновавшаяся перед встречей, к завершению ужина совсем расслабилась и смогла, улучив минутку, когда герр Майнкопф перестал дурачиться, спокойно изложить ему суть дела, ради которого и затевалась эта встреча.
Протянув ему папку с рукописью, она извинилась, что несколько нарушает этикет, но поскольку она завтра улетает, у нее не остается возможности привезти эту рукопись ему в издательство.
– Не беспокойтесь об этом, фройляйн Мария, – успокаивающе похлопал он ее по руке и серьезно пообещал: – Я обязательно прочту вашу рукопись и выскажу свои впечатления.
И вот, три дня назад, герр Майнкопф, наконец, связался с ней по сотовому телефону. Узнав, что она как раз в Мюнхене («О-о, какое удачное совпадение!»), он очень обрадовался и попросил ее заехать к нему в издательство.
С большим трудом выкроив два часа свободного времени, Мария помчалась в «Майнкопф».
Герр Майнкопф принял ее с распростертыми объятиями, с порога объявив, что его издательство бесконечно благодарно Марии за открытие нового имени.
– Das ist fantastisch! – восторгался он. – Ваш Игнат Филаретов оказался настолько неожиданным и увлекательным автором, что я уверен – его книга будет иметь колоссальный успех у наших читателей!
– А как мой перевод? – робко поинтересовалась Мария, боявшаяся поверить такому счастью.
– O, sehr gut! Конечно, вам нужно будет поработать с нашим редактором – фрау Кюнцер, но все очень, очень хорошо для русского переводчика.
Мария приложила руку к бешено бьющемуся сердцу и прикрыла глаза.
Герр Майнкопф рассмеялся:
– Фройляйн Мария, не надо так волноваться! Давайте лучше решим, как нам теперь оформить договор с автором.
– Договор? – переспросила Мария и задумалась. – Скорее всего, мне имеет смысл захватить с собой форму вашего договора с предлагаемыми условиями. Я передам его автору, и он сам свяжется с вами.
– Сколько времени это займет?
– Я постараюсь сделать это быстро, однако... – Мария замялась в нерешительности. – Понимаете, герр Майнкопф, автор ничего не знает о наших с вами переговорах...
– То есть как? – удивился он.
– Дело в том, что я сделала перевод этого романа по собственной инициативе и хотела узнать, заинтересует ли он немецкого читателя. Мне не хотелось обнадеживать автора раньше времени, а вдруг бы вам его роман не понравился!
– Да, но не может ли теперь получится так, что автор откажется от издания своей книги у нас? – недовольно нахмурившись, спросил герр Майнкопф.
Мария улыбнулась:
– Герр Майнкопф, вы не очень представляете себе ситуацию с книгоизданием в России... Ни один автор не откажется сейчас издаваться за рубежом... По крайней мере, я думаю, что с Игнатом Филаретовым такой проблемы не возникнет.
– Хорошо. Если вас не затруднит, сообщите мне сразу же его решение. Нам бы хотелось побыстрее закончить оформление всех бумаг и приступить к работе над книгой. И передайте автору, что мы обязательно пригласим его на презентацию.
– Обещаю вам, что постараюсь сделать все как можно быстрее. Я вам так благодарна! – сказала Мария, протягивая ему руку.
Пожимая ее руку, герр Майнкопф сказал:
– И мы вам очень благодарны. Оставьте мне, пожалуйста, ваши реквизиты для подготовки договора. На днях мы вышлем вам электронной почтой оба договора – на произведение – для автора, и для вас – на перевод.
Вытащив из сумочки свою визитку, Мария быстро вписала туда свои паспортные данные и домашний адрес. Подчеркнув адрес электронной почты, она передала визитку герру Майнкопфу.
– Единственная просьба, герр Майнкопф, нельзя ли в договоре с автором указать в графе с фамилией переводчика, если у вас таковая предусмотрена, мой псевдоним, а не реальную фамилию?
Герр Майнкопф удивленно поднял свои светлые брови, но потом, вернув ей визитку, сказал:
– Допишите, пожалуйста, свой псевдоним.
Подумав несколько секунд, Мария написала: «M. Ignatova».
Забрав у нее обратно визитку, он прочитал ее псевдоним, и, сопоставив его с именем автора, улыбнулся:
– Здесь кроется какая-то тайна?
– Страшная тайна, как в самом мрачном детективе... – рассмеялась Мария.
– Расскажете мне ее когда-нибудь? – подходя к ней ближе, спросил герр Майнкопф и, положив ей руки на плечи, шутливо заглянул Марии в глаза.
– Обязательно! – пообещала Мария и в порыве прощальной благодарности чмокнула его в щеку.
Герр Майнкопф сделал вид, что теряет сознание от нахлынувших чувств, закатил глаза и, схватившись за сердце, попытался обвиснуть на руках у Марии.
Мария, задыхаясь от смеха и еле сдерживая вес его большого тела, вскрикнула:
– Герр Майнкопф, вы же нас уроните!
Перестав оседать, он приоткрыл один глаз и, посмотрев на Марию карим оком, недоверчиво спросил:
– В самом деле? А как же тогда... – и он добавил на русском языке: – «...конья на скаку остановьит»?
Мария рассмеялась и, выбравшись из-под его рук, ответила:
– Это о женщинах в русских селениях, а я – девушка городская, слабая...
– Фройляйн Мария – вы чудесная девушка и я буду долго о вас вздыхать! – сделав горестное лицо, сказал герр Майнкопф.
– Спасибо, – серьезно поблагодарила его Мария и протянула ему на прощание руку.
Он поцеловал ее запястье и, проводив до самого выхода из офиса, пожелал счастливого пути, напомнив, что будет теперь с нетерпением ждать от нее известий.
И вот сегодня, когда она уже сидела в аэропорту, герр Майнкопф снова позвонил ей по сотовому телефону и сообщил, что отослал ей по электронной почте проекты договоров. Мария пообещала, что как только она прилетит домой, посмотрит их и даст ему ответ.
Сняв босоножки, Мария босиком прошла в кабинет, с наслаждением ступая по прохладному полу уставшими от высоких каблуков и жары ногами.
Подключив компьютер, она вышла в интернет и «кликнула» по кнопке приема электронной почты. Пока компьютер принимал накопившиеся за время ее отсутствия сообщения, она открыла окна в кабинете и гостиной, чтобы сквозняком разогнало застоявшийся воздух, и пошла на кухню.
На столе, прислоненная к вазе с гроздьями ее любимого черного винограда, лежала записка отца, в которой он радовался ее возвращению и сообщал, что «в хлебнице лежит свежая булка, а в холодильнике – кое-что из продуктов».
«Папочка, голубчик...» – с нежностью подумала Мария, открывая холодильник. Конечно же, его «кое-что» занимало все полки холодильника...
Мария, улыбаясь, отщипнула от ветки сочную виноградину и, подключив самовар к сети, пошла в ванную.
Приняв душ, она вернулась на кухню, где самовар уже изображал из себя паровоз, и, сделав толстый бутерброд с разносолами, принесенными отцом, налила себе большую кружку чаю. Составив все это на поднос, она пошла в кабинет.
Почта уже была получена. Просмотрев ее, Мария нашла сообщение от герра Майнкопфа и углубилась в чтение.
Условия, предлагаемые издательством «Майнкопф», были просто фантастическими и для нее, и для отца Кирилла! Мария даже почувствовала некоторую неловкость за себя, поскольку, делая перевод, совершенно не думала о деньгах, а оказалось, что ее работа была весьма высоко оценена в буквальном, финансовом, смысле.
«Передам гонорар для церкви отца Кирилла», – решила она и, вспомнив ее белоснежные стены, подумала, а не вложены ли уже туда гонорары самого отца Кирилла, ведь он, наверняка, получает приличные деньги от своих романов. Скорее всего, это так и было, иначе, как объяснить, что в их небольшом селе церковь была в таком хорошем состоянии. Вряд ли это было результатом трудового вклада сельчан-энтузиастов...
Мария распечатала договор на немецком языке, а потом, тщательно вчитываясь в каждый пункт, принялась переводить его на русский язык, жуя в сухомятку бутерброд и совершенно забыв о чае.
Перевод занял у нее часа три. Закончив переводить последний абзац, она набрала русский текст договора на компьютере, и, запустив его в печать, довольно потянулась.
Еще в самолете у нее созрел план действий.
Полистав записную книжку, Мария отыскала номер телефона Бориса, который звонил ей в то памятное утро, представившись другом отца Кирилла.
Набрав номер, она долго вслушивалась в длинные гудки.
«Никого нет дома, наверное, он на работе, – подумала Мария, – придется вечером перезвонить».
Уже почти собираясь положить трубку, она услышала щелчок, и чей-то сонный голос сказал ей в ухо:
– Алё...
– Добрый день, – поздоровалась Мария, сразу забывшая, с чего она хотела начать разговор.
– Добрый, – согласились на другом конце провода и зевнули.
– Это Борис? – спросила Мария.
– Он самый, к вашим услугам, с кем имею честь? – продолжая зевать, поинтересовался он. – Ой, прошу прощения, лег сегодня в девять утра... Я вас слушаю.
– Возможно, я не вовремя, может быть, мне перезвонить? – почувствовав себя неловко, спросила Мария.
– Нет уж, дудки, раз разбудили, говорите, в чем дело! – запротестовал Борис.
– Это Мария. Помните, у меня зимой был в гостях отец Кирилл, и вы мне звонили?
– Мария?... – вспоминая, переспросил Борис, а потом, видимо, сообразив, воскликнул: – Ах, да-да, конечно. Помню, помню. Как поживаете, Мария?
– Спасибо, поживаю замечательно, – ответила она. – Мне очень нужно с вами поговорить. Мы не могли бы встретиться?
– А что случилось? – насторожился Борис.
– Ничего плохого не случилось, но я не хотела бы рассказывать об этом по телефону.
– Ну, хорошо... – согласился он. – А где мы встретимся?
Помедлив, Мария решила, что ей совершенно не хочется встречаться в городе в эдакую жару, и спросила:
– А вы не могли бы приехать ко мне? Я живу на Московском проспекте.
– Подождите минутку, я возьму ручку, – попросил Борис, и, вернувшись через несколько секунд, сказал: – Давайте ваш адрес, записываю.
Продиктовав ему адрес и объяснив, что нужно сказать охраннику на входе, Мария спросила:
– Когда вы сможете ко мне приехать?
– А давайте прямо сегодня. Я все равно проснулся, сейчас побреюсь, кофейку глотну и поеду, – предложил Борис.
– Чудесно! – обрадовалась Мария. – Тогда я вас жду.
Положив трубку, она по местной связи предупредила охранника о посетителе, и пошла на кухню, решив соорудить какое-нибудь угощение гостю, пока он едет.
Борис приехал через час. Открыв дверь и пригласив его войти, Мария отступила в сторону.
Борис оказался довольно милым невысоким человеком, с живыми глазами и совершенно налысо бритой головой. Его забавно подкрученные кверху и черные, как смоль, усы сразу напомнили ей старые цирковые плакаты, где красавцы-силачи в полосатых трико, выпятив грудь, демонстрировали свои мышцы. Сходство с ними еще больше подчеркивалось непропорционально широкими плечами Бориса. Возможно, он, действительно, занимался каким-нибудь видом спорта, борьбой или атлетикой.
– Вот и я! – сказал Борис.
– Очень рада, спасибо, что приехали, – поблагодарила его Мария и пригласила в гостиную, где на столе уже стояли чайные приборы и вазочки с десертом: – Проходите, пожалуйста.
Бросив взгляд на пол, Борис одним движением скинул с ног легкие сандалии и, аккуратно обходя ковер, прошлепал босиком в гостиную.
Усевшись за стол, он быстро огляделся и, кивнув, словно согласившись с чем-то у себя в голове, поднял взгляд на Марию:
– Что стряслось?
Сдвинув в сторону бумаги, лежащие на другом конце стола, она указала на оказавшуюся под ними книгу «У страха глаза рыси».
Бросив на Марию проницательный взгляд, Борис коротко спросил:
– Вы знаете?...
Она кивнула и, открыв титульную страницу, показала ему автограф, оставленный отцом Кириллом.
– Понятно, – сказал Борис. – Ну и?...
Пододвинув его чашку к самовару и наливая в нее чай, она спросила:
– Вам покрепче?
– Да, если можно, – попросил он и бросил на нее нетерпеливый взгляд.
Поставив перед ним чашку, Мария указала на вазочки с десертом:
– Угощайтесь.
– Спасибо, – поблагодарил он и, подозрительно оглядев содержимое вазочки, спросил: – А что это?
– Это бананы со сметаной и сахарной пудрой.
– Бананы со сметаной? – удивился Борис. – Никогда не ел... – и он, осторожно подцепив кончиком чайной ложки немного белой массы, отправил ее в рот. Задумчиво пожевав, он зачерпнул уже полную ложку и принялся уплетать десерт за обе щеки.
Мария с улыбкой наблюдала за Борисом. Потом, спохватившись, взяла тексты договора на обоих языках и положила перед ним.
Тот, продолжая жевать, с недоумением посмотрел на документы. Заметив знакомую фамилию, он замер и, отодвинув вазочку в сторону, потянул на себя русский текст договора.
– Что это? – спросил он.
– Почитайте, – тихо сказала Мария и, налив себе чаю, стала пить, молча наблюдая за реакцией Бориса.
Когда тот дошел до финансовых условий договора, брови его удивленно поползли вверх.
– Ничего себе! – воскликнул он. – Вы мне можете объяснить, что это такое и как это оказалось у вас?
Посмотрев на него, Мария грустно ответила:
– Это мой прощальный подарок отцу Кириллу...
– Рассказывайте! – потребовал Борис и, залпом допив чай, сам налил себе вторую чашку.
Мария ему рассказала все – и об их знакомстве с отцом Кириллом, и об их последней встрече, и о том, как она начала тосковать по нему, находя отдушину лишь в работе и переводе его книги.
Борис внимательно слушал ее, прихлебывая, наверное, уже десятую чашку чая.
Завершая свое повествование рассказом о главном редакторе издательства «Майнкопф» и его предложении, Мария сказала:
– Борис, мне нужна ваша помощь.
Но тот, ничего не говоря, возбужденно вскочил и забегал по гостиной, ударяя кулаком по ладони. Мария удивленно следила за ним.
Наконец, Борис остановился и расхохотался. Потом, подскочив к Марии, присел перед ней на корточки и, схватив ее руку, принялся ее трясти, радостно поблескивая глазами:
– Мария, да вы же умница! Вы даже не представляете себе, какую вещь вы провернули!
Мария, глядя на него сверху вниз, улыбнулась:
– Почему же, очень даже представляю. Я, знаете, как обрадовалась!
– Нет, не представляете! Это же признание! Эх, Кирилл, Кирилл, пошел ты в гору! Говорил я тебе! – продолжал радоваться Борис. – Вы не знаете, Мария, скольких трудов мне стоило убедить его, чтобы он продолжал писать! Как он тогда упирался! Не по сану, твердил, это. А он ведь еще в школе начал писать замечательные рассказы, даже собирался в Москву – поступать в Литературный институт, а потом вдруг в семинарию пошел. А ведь теперь его вся страна читает, а тут еще и немцы! Ух!.. – и он, подскочив, выдал ногами что-то разухабистое, дробно-народное, от чего бокалы в горке возмущенно зазвенели.
Мария рассмеялась.
– Прошу прощения, – воскликнул Борис, усаживаясь обратно за стол, и тут же поинтересовался: – Ну, так что нам нужно делать? Чем я могу помочь?
– Вы, как я понимаю, его литературный агент?
– Правильно вычислили, уже седьмой год веду за него переговоры. Ему, как вы сами понимаете, светиться особо ни к чему...
– В таком случае, прошу вас взять переговоры с отцом Кириллом на себя и завершить оформление документов. Их, наверное, нужно еще показать юристам...
– Да какие там переговоры! Кирилл будет просто счастлив! К тому же и деньги ему сейчас нужны, он опять затеял какой-то очередной ремонт в церкви.
«Ага, я была права», – с удовлетворением подумала Мария и сказала:
– Борис, послушайте меня. Я не хочу, чтобы отец Кирилл узнал, что переводчиком его книги являюсь я.
– Почему?! – изумился Борис.
– Потому что, уходя из моего дома, он навсегда попрощался со мной и даже написал, что нам нельзя иметь ничего общего, чтобы не мучить друг друга... Он хотел забыть меня.
– Глупости! Ничего он не забыл! – яростно принялся возражать Борис, и вдруг, глянув на Марию, осекся и быстро отвел глаза.
– Что? Что вы хотите этим сказать? – встрепенулась она, подавшись к нему с надеждой. – Он вам что-нибудь говорил?
– Нет, ничего он не говорил, не такой он человек. Но я же и сам не слепой, вижу... За последние полгода он мне прислал два романа, и оба пронизаны такой грустью, какой не было в других его вещах. Я недавно ездил к нему, отвозил очередной гонорар, так он мне, между делом, сказал, что хочет попытаться перевестись в нашу епархию. А ведь раньше даже слышать об этом не хотел! Не знаю, как там к этому его начальство отнесется... Ведь при Кирилле старая, разваливающаяся, церковь была полностью приведена в образцовый порядок. И, вообще, он очень хороший священник, кому захочется терять такого пастыря?
Помолчав, Борис добавил:
– Нет, его, действительно, что-то терзает, он таким понурым не был, даже когда умерла его Мария.
– Ее тоже звали Марией?! – Мария потрясенно откинулась на спинку стула, почти с ужасом глядя на Бориса.
– А вы не знали? – удивился Борис. – Вы же сказали, что он вам о ней рассказывал.
– Рассказывал, – упавшим голосом подтвердила она, – только имя ее я не спрашивала, а он не называл... Боже мой, так вот почему он так не хотел... Имя ему, как укор... Все зря...
– Так, ну-ка перестаньте придумывать! – строго приказал Борис. – Мало ли кого еще Мариями зовут, не менять же вам имя теперь из-за этого! Все, успокойтесь! Давайте лучше дело будем делать!
– Да, да, – согласилась Мария, пытаясь взять в себя в руки, но уже чувствуя, как глухая безнадежность змеей заползает в ее сердце.
– Значит так, я покажу эти бумаги юристам, потом поеду к Кириллу, – принялся намечать план действий Борис. – В принципе, я имею от него доверенность сам подписывать все договоры, но ради такого дела не жалко и время лишний раз потратить на дорогу. Ну хорошо, он подпишет, а дальше что?
– Дальше я переправлю документы в Мюнхен и начну работать с их редактором над моим переводом. Когда книга выйдет, будет устроена презентация, на которую издательство намерено пригласить отца Кирилла в Германию за свой счет.
– Вы будете присутствовать на презентации? – спросил Борис.
– Думаю, да, – ответила она и, предугадывая, о чем он хотел ее спросить, сказала: – Эта встреча будет моим последним шансом...
Помолчав, Борис тихо спросил:
– Вы очень его любите?
– Очень... – ответила Мария и твердо посмотрела в глаза Борису.
Тот отвел взгляд и заметил:
– Но вы же знаете, что ему не разрешат жениться на вас. Им второй брак запрещен...
– В жизни всегда есть выход, – устало отмахнулась Мария. – В конце концов мы могли бы просто расписаться, без венчания... Тогда и я была бы замужней женщиной с законнорожденными детьми, если бы они у нас появились, и он не совершал бы второго брака с точки зрения церкви. Но он сам не хочет ничего менять. Он мне так и сказал, что его покойную жену ему никто никогда не заменит...
Сбросив с себя мятые кофту и юбку, Мария пошла в душ. В голове у нее проносились обрывки их долгого разговора с отцом Кириллом, оставившего у нее в душе какой-то неясный осадок. А, может быть, это был осадок оттого, что отец Кирилл ушел не попрощавшись... Увидятся ли они еще?
Приняв душ, Мария с тяжестью на сердце пошла в кухню и включила самовар. И тут она заметила лежащую на столе книгу Игната Филаретова.
Обложка книги была слегка приподнята, как будто под ней что-то лежало. Пододвинув к себе книгу, Мария открыла ее и увидела, что в ней заложены ручка и лист бумаги, на котором ровным мелким почерком было что-то написано. Она вытащила лист из книги, и сев на сундук, стала читать.
«Моя дорогая девочка,– писал отец Кирилл, – я ухожу не попрощавшись, потому что чувствую, что прощание будет тяжелым, а я не хочу причинять тебе лишнюю боль.
Сегодня я подам прошение ректору о быстрейшем завершении всех экзаменов, и поеду домой, к детям.
Наша обоюдная исповедь этой ночью неожиданно открыла мне, что мы очень близки, и при других обстоятельствах наша судьба, возможно, сложилась бы иначе, но нам, к сожалению, не суждено быть вместе. И чтобы не мучить друг друга, нам лучше не иметь ничего общего. Поэтому не нужно нам больше ни видеться, ни писать друг другу.
Я уже избрал свой путь, ты же его еще выбираешь... Ты молодая, красивая, умная, добрая, нежная, ты еще встретишь достойного человека и обретешь свою семью и своих детей. А я буду молиться за тебя. Прощай, и благослови тебя Господь!
Отец Кирилл».
Мария медленно опустила лист на колени и уставилась невидящим взглядом в стену – как странно складывается ее жизнь: сначала брак без любви, теперь любовь без брака...
Взяв в руки книгу, она машинально еще раз открыла обложку, и изумленно выпрямилась – на титульном листе тем же мелким почерком было написано: « Милой Марии от автора с пожеланием счастья в память о нашей встрече». Дальше стояло: « Санкт-Петербург», подпись и сегодняшнее число.
Мария оцепенело смотрела на эти строчки, и у нее в голове все медленно становилось на свои места. Ну конечно же! Только священнослужитель мог писать такие книги. Похоже, что свои сюжетные ходы он черпал из общения с прихожанами, ведь через него проходило столько людей! Вероятно, не смог он это все удержать в себе и выплеснул на бумагу вереницей образов и ситуаций, не придуманных, а представленных самой жизнью. Вот откуда и это устойчивое и несвойственное для других его коллег упование на высшую справедливость и вера в неминуемое наказание, неотвратимо настигающее всякого преступника. Интересная вещь получилась: наша жизнь с ее закрученными ситуациями была пропущена через призму православного взгляда и, описанная неплохим русским языком и приправленная богатейшей фантазией, в результате родила книги, которые буквально расхватывались с лотков читателями, не подозревающими, ктостоит за псевдонимом «Игнат Филаретов».
«Нет, будет у нас с вами Общее, отец Кирилл... – решила Мария, прижав его книгу к груди. – Я переведу ваши детективы и добьюсь, чтобы их напечатали на Западе. Пусть там тоже читают и обретают веру, даже если это и не дорастет до веры в Бога, то, по крайней мере, это станет верой в Человека, творящего Добро. Переведу, а там, даст Бог...»
* * *
Прошло восемь месяцев.Обычно дождливое северное лето обернулось в этом году своим южным собратом и нещадно накалило улицы, доводя до полуобморочного состояния непривыкших к жаре петербуржцев.
Открыв дверь, Мария вошла в квартиру, и устало опустилась в кресло, поставив на пол сумку и чемодан.
Дома было не жарко, хотя застоявшийся за время ее двухнедельного отсутствия воздух был неприятен, пропахнув пылью, которая успела улечься ровным слоем на мебель.
Последняя командировка далась ей нелегко. Обслуживая переговоры одного из своих постоянных клиентов, в этот раз у нее оказалось работы гораздо больше, чем она ожидала, да еще и с очень напряженным графиком. Правда, за два дня до окончания командировки, когда она была почти что на последнем издыхании, ей придало сил радостное возбуждение после разговора с Эриком Майнкопфом – владельцем и главным редактором мюнхенского издательства, носящего его имя и выпускающего, в частности, зарубежные детективы.
Герр Майнкопф был приятелем папиного немецкого друга, герра Шнайдера. Три месяца назад Мария обратилась к герру Шнайдеру за советом, кому из немецких издателей можно показать ее перевод одного русского детективного романа. Тогда-то герр Шнайдер и познакомил ее с герром Майнкопфом, устроив их встречу за ужином в знаменитом литературном кафе «Alter Simpl» в центре Мюнхена, где собирались литераторы, деятели театра и кино, пресса и политики.
Герр Майнкопф оказался очень высоким светловолосым мужчиной, чье озорно выступающее над брючным ремнем брюшко и цвет лица выдавали большого поклонника пива.
Он произвел на Марию неизгладимое впечатление своей шумной жизнерадостностью и неожиданными для такого весельчака галантными манерами.
С первых же минут герр Майнкопф засыпал Марию комплиментами, постоянно шутил и несколько раз приглашал ее танцевать. Крепко обнимая Марию за талию, он закруживал ее в неком подобии вальса до такого состояния, что потом был вынужден поддерживать ее, когда она, запыхавшаяся, но очень довольная, направлялась неверным шагом к их столику.
Герр Шнайдер, с улыбкой наблюдая за другом, между делом подтрунивал над ним и предостерегал Марию, что «этот герр Майнкопф – очень опасный и коварный сердцеед». На что тот отшучивался не менее прозрачными намеками в сторону герра Шнайдера и все время пытался опуститься перед Марией на одно колено в клятве вечной любви и верности. Смеющаяся Мария подхватывала его под руку, заставляя сесть на место и бросая виноватые взгляды вокруг. Впрочем, никто из публики не обращал на них особого внимания, не менее весело развлекаясь в собственных компаниях.
В конце концов, Мария, так сильно волновавшаяся перед встречей, к завершению ужина совсем расслабилась и смогла, улучив минутку, когда герр Майнкопф перестал дурачиться, спокойно изложить ему суть дела, ради которого и затевалась эта встреча.
Протянув ему папку с рукописью, она извинилась, что несколько нарушает этикет, но поскольку она завтра улетает, у нее не остается возможности привезти эту рукопись ему в издательство.
– Не беспокойтесь об этом, фройляйн Мария, – успокаивающе похлопал он ее по руке и серьезно пообещал: – Я обязательно прочту вашу рукопись и выскажу свои впечатления.
И вот, три дня назад, герр Майнкопф, наконец, связался с ней по сотовому телефону. Узнав, что она как раз в Мюнхене («О-о, какое удачное совпадение!»), он очень обрадовался и попросил ее заехать к нему в издательство.
С большим трудом выкроив два часа свободного времени, Мария помчалась в «Майнкопф».
Герр Майнкопф принял ее с распростертыми объятиями, с порога объявив, что его издательство бесконечно благодарно Марии за открытие нового имени.
– Das ist fantastisch! – восторгался он. – Ваш Игнат Филаретов оказался настолько неожиданным и увлекательным автором, что я уверен – его книга будет иметь колоссальный успех у наших читателей!
– А как мой перевод? – робко поинтересовалась Мария, боявшаяся поверить такому счастью.
– O, sehr gut! Конечно, вам нужно будет поработать с нашим редактором – фрау Кюнцер, но все очень, очень хорошо для русского переводчика.
Мария приложила руку к бешено бьющемуся сердцу и прикрыла глаза.
Герр Майнкопф рассмеялся:
– Фройляйн Мария, не надо так волноваться! Давайте лучше решим, как нам теперь оформить договор с автором.
– Договор? – переспросила Мария и задумалась. – Скорее всего, мне имеет смысл захватить с собой форму вашего договора с предлагаемыми условиями. Я передам его автору, и он сам свяжется с вами.
– Сколько времени это займет?
– Я постараюсь сделать это быстро, однако... – Мария замялась в нерешительности. – Понимаете, герр Майнкопф, автор ничего не знает о наших с вами переговорах...
– То есть как? – удивился он.
– Дело в том, что я сделала перевод этого романа по собственной инициативе и хотела узнать, заинтересует ли он немецкого читателя. Мне не хотелось обнадеживать автора раньше времени, а вдруг бы вам его роман не понравился!
– Да, но не может ли теперь получится так, что автор откажется от издания своей книги у нас? – недовольно нахмурившись, спросил герр Майнкопф.
Мария улыбнулась:
– Герр Майнкопф, вы не очень представляете себе ситуацию с книгоизданием в России... Ни один автор не откажется сейчас издаваться за рубежом... По крайней мере, я думаю, что с Игнатом Филаретовым такой проблемы не возникнет.
– Хорошо. Если вас не затруднит, сообщите мне сразу же его решение. Нам бы хотелось побыстрее закончить оформление всех бумаг и приступить к работе над книгой. И передайте автору, что мы обязательно пригласим его на презентацию.
– Обещаю вам, что постараюсь сделать все как можно быстрее. Я вам так благодарна! – сказала Мария, протягивая ему руку.
Пожимая ее руку, герр Майнкопф сказал:
– И мы вам очень благодарны. Оставьте мне, пожалуйста, ваши реквизиты для подготовки договора. На днях мы вышлем вам электронной почтой оба договора – на произведение – для автора, и для вас – на перевод.
Вытащив из сумочки свою визитку, Мария быстро вписала туда свои паспортные данные и домашний адрес. Подчеркнув адрес электронной почты, она передала визитку герру Майнкопфу.
– Единственная просьба, герр Майнкопф, нельзя ли в договоре с автором указать в графе с фамилией переводчика, если у вас таковая предусмотрена, мой псевдоним, а не реальную фамилию?
Герр Майнкопф удивленно поднял свои светлые брови, но потом, вернув ей визитку, сказал:
– Допишите, пожалуйста, свой псевдоним.
Подумав несколько секунд, Мария написала: «M. Ignatova».
Забрав у нее обратно визитку, он прочитал ее псевдоним, и, сопоставив его с именем автора, улыбнулся:
– Здесь кроется какая-то тайна?
– Страшная тайна, как в самом мрачном детективе... – рассмеялась Мария.
– Расскажете мне ее когда-нибудь? – подходя к ней ближе, спросил герр Майнкопф и, положив ей руки на плечи, шутливо заглянул Марии в глаза.
– Обязательно! – пообещала Мария и в порыве прощальной благодарности чмокнула его в щеку.
Герр Майнкопф сделал вид, что теряет сознание от нахлынувших чувств, закатил глаза и, схватившись за сердце, попытался обвиснуть на руках у Марии.
Мария, задыхаясь от смеха и еле сдерживая вес его большого тела, вскрикнула:
– Герр Майнкопф, вы же нас уроните!
Перестав оседать, он приоткрыл один глаз и, посмотрев на Марию карим оком, недоверчиво спросил:
– В самом деле? А как же тогда... – и он добавил на русском языке: – «...конья на скаку остановьит»?
Мария рассмеялась и, выбравшись из-под его рук, ответила:
– Это о женщинах в русских селениях, а я – девушка городская, слабая...
– Фройляйн Мария – вы чудесная девушка и я буду долго о вас вздыхать! – сделав горестное лицо, сказал герр Майнкопф.
– Спасибо, – серьезно поблагодарила его Мария и протянула ему на прощание руку.
Он поцеловал ее запястье и, проводив до самого выхода из офиса, пожелал счастливого пути, напомнив, что будет теперь с нетерпением ждать от нее известий.
И вот сегодня, когда она уже сидела в аэропорту, герр Майнкопф снова позвонил ей по сотовому телефону и сообщил, что отослал ей по электронной почте проекты договоров. Мария пообещала, что как только она прилетит домой, посмотрит их и даст ему ответ.
Сняв босоножки, Мария босиком прошла в кабинет, с наслаждением ступая по прохладному полу уставшими от высоких каблуков и жары ногами.
Подключив компьютер, она вышла в интернет и «кликнула» по кнопке приема электронной почты. Пока компьютер принимал накопившиеся за время ее отсутствия сообщения, она открыла окна в кабинете и гостиной, чтобы сквозняком разогнало застоявшийся воздух, и пошла на кухню.
На столе, прислоненная к вазе с гроздьями ее любимого черного винограда, лежала записка отца, в которой он радовался ее возвращению и сообщал, что «в хлебнице лежит свежая булка, а в холодильнике – кое-что из продуктов».
«Папочка, голубчик...» – с нежностью подумала Мария, открывая холодильник. Конечно же, его «кое-что» занимало все полки холодильника...
Мария, улыбаясь, отщипнула от ветки сочную виноградину и, подключив самовар к сети, пошла в ванную.
Приняв душ, она вернулась на кухню, где самовар уже изображал из себя паровоз, и, сделав толстый бутерброд с разносолами, принесенными отцом, налила себе большую кружку чаю. Составив все это на поднос, она пошла в кабинет.
Почта уже была получена. Просмотрев ее, Мария нашла сообщение от герра Майнкопфа и углубилась в чтение.
Условия, предлагаемые издательством «Майнкопф», были просто фантастическими и для нее, и для отца Кирилла! Мария даже почувствовала некоторую неловкость за себя, поскольку, делая перевод, совершенно не думала о деньгах, а оказалось, что ее работа была весьма высоко оценена в буквальном, финансовом, смысле.
«Передам гонорар для церкви отца Кирилла», – решила она и, вспомнив ее белоснежные стены, подумала, а не вложены ли уже туда гонорары самого отца Кирилла, ведь он, наверняка, получает приличные деньги от своих романов. Скорее всего, это так и было, иначе, как объяснить, что в их небольшом селе церковь была в таком хорошем состоянии. Вряд ли это было результатом трудового вклада сельчан-энтузиастов...
Мария распечатала договор на немецком языке, а потом, тщательно вчитываясь в каждый пункт, принялась переводить его на русский язык, жуя в сухомятку бутерброд и совершенно забыв о чае.
Перевод занял у нее часа три. Закончив переводить последний абзац, она набрала русский текст договора на компьютере, и, запустив его в печать, довольно потянулась.
Еще в самолете у нее созрел план действий.
Полистав записную книжку, Мария отыскала номер телефона Бориса, который звонил ей в то памятное утро, представившись другом отца Кирилла.
Набрав номер, она долго вслушивалась в длинные гудки.
«Никого нет дома, наверное, он на работе, – подумала Мария, – придется вечером перезвонить».
Уже почти собираясь положить трубку, она услышала щелчок, и чей-то сонный голос сказал ей в ухо:
– Алё...
– Добрый день, – поздоровалась Мария, сразу забывшая, с чего она хотела начать разговор.
– Добрый, – согласились на другом конце провода и зевнули.
– Это Борис? – спросила Мария.
– Он самый, к вашим услугам, с кем имею честь? – продолжая зевать, поинтересовался он. – Ой, прошу прощения, лег сегодня в девять утра... Я вас слушаю.
– Возможно, я не вовремя, может быть, мне перезвонить? – почувствовав себя неловко, спросила Мария.
– Нет уж, дудки, раз разбудили, говорите, в чем дело! – запротестовал Борис.
– Это Мария. Помните, у меня зимой был в гостях отец Кирилл, и вы мне звонили?
– Мария?... – вспоминая, переспросил Борис, а потом, видимо, сообразив, воскликнул: – Ах, да-да, конечно. Помню, помню. Как поживаете, Мария?
– Спасибо, поживаю замечательно, – ответила она. – Мне очень нужно с вами поговорить. Мы не могли бы встретиться?
– А что случилось? – насторожился Борис.
– Ничего плохого не случилось, но я не хотела бы рассказывать об этом по телефону.
– Ну, хорошо... – согласился он. – А где мы встретимся?
Помедлив, Мария решила, что ей совершенно не хочется встречаться в городе в эдакую жару, и спросила:
– А вы не могли бы приехать ко мне? Я живу на Московском проспекте.
– Подождите минутку, я возьму ручку, – попросил Борис, и, вернувшись через несколько секунд, сказал: – Давайте ваш адрес, записываю.
Продиктовав ему адрес и объяснив, что нужно сказать охраннику на входе, Мария спросила:
– Когда вы сможете ко мне приехать?
– А давайте прямо сегодня. Я все равно проснулся, сейчас побреюсь, кофейку глотну и поеду, – предложил Борис.
– Чудесно! – обрадовалась Мария. – Тогда я вас жду.
Положив трубку, она по местной связи предупредила охранника о посетителе, и пошла на кухню, решив соорудить какое-нибудь угощение гостю, пока он едет.
Борис приехал через час. Открыв дверь и пригласив его войти, Мария отступила в сторону.
Борис оказался довольно милым невысоким человеком, с живыми глазами и совершенно налысо бритой головой. Его забавно подкрученные кверху и черные, как смоль, усы сразу напомнили ей старые цирковые плакаты, где красавцы-силачи в полосатых трико, выпятив грудь, демонстрировали свои мышцы. Сходство с ними еще больше подчеркивалось непропорционально широкими плечами Бориса. Возможно, он, действительно, занимался каким-нибудь видом спорта, борьбой или атлетикой.
– Вот и я! – сказал Борис.
– Очень рада, спасибо, что приехали, – поблагодарила его Мария и пригласила в гостиную, где на столе уже стояли чайные приборы и вазочки с десертом: – Проходите, пожалуйста.
Бросив взгляд на пол, Борис одним движением скинул с ног легкие сандалии и, аккуратно обходя ковер, прошлепал босиком в гостиную.
Усевшись за стол, он быстро огляделся и, кивнув, словно согласившись с чем-то у себя в голове, поднял взгляд на Марию:
– Что стряслось?
Сдвинув в сторону бумаги, лежащие на другом конце стола, она указала на оказавшуюся под ними книгу «У страха глаза рыси».
Бросив на Марию проницательный взгляд, Борис коротко спросил:
– Вы знаете?...
Она кивнула и, открыв титульную страницу, показала ему автограф, оставленный отцом Кириллом.
– Понятно, – сказал Борис. – Ну и?...
Пододвинув его чашку к самовару и наливая в нее чай, она спросила:
– Вам покрепче?
– Да, если можно, – попросил он и бросил на нее нетерпеливый взгляд.
Поставив перед ним чашку, Мария указала на вазочки с десертом:
– Угощайтесь.
– Спасибо, – поблагодарил он и, подозрительно оглядев содержимое вазочки, спросил: – А что это?
– Это бананы со сметаной и сахарной пудрой.
– Бананы со сметаной? – удивился Борис. – Никогда не ел... – и он, осторожно подцепив кончиком чайной ложки немного белой массы, отправил ее в рот. Задумчиво пожевав, он зачерпнул уже полную ложку и принялся уплетать десерт за обе щеки.
Мария с улыбкой наблюдала за Борисом. Потом, спохватившись, взяла тексты договора на обоих языках и положила перед ним.
Тот, продолжая жевать, с недоумением посмотрел на документы. Заметив знакомую фамилию, он замер и, отодвинув вазочку в сторону, потянул на себя русский текст договора.
– Что это? – спросил он.
– Почитайте, – тихо сказала Мария и, налив себе чаю, стала пить, молча наблюдая за реакцией Бориса.
Когда тот дошел до финансовых условий договора, брови его удивленно поползли вверх.
– Ничего себе! – воскликнул он. – Вы мне можете объяснить, что это такое и как это оказалось у вас?
Посмотрев на него, Мария грустно ответила:
– Это мой прощальный подарок отцу Кириллу...
– Рассказывайте! – потребовал Борис и, залпом допив чай, сам налил себе вторую чашку.
Мария ему рассказала все – и об их знакомстве с отцом Кириллом, и об их последней встрече, и о том, как она начала тосковать по нему, находя отдушину лишь в работе и переводе его книги.
Борис внимательно слушал ее, прихлебывая, наверное, уже десятую чашку чая.
Завершая свое повествование рассказом о главном редакторе издательства «Майнкопф» и его предложении, Мария сказала:
– Борис, мне нужна ваша помощь.
Но тот, ничего не говоря, возбужденно вскочил и забегал по гостиной, ударяя кулаком по ладони. Мария удивленно следила за ним.
Наконец, Борис остановился и расхохотался. Потом, подскочив к Марии, присел перед ней на корточки и, схватив ее руку, принялся ее трясти, радостно поблескивая глазами:
– Мария, да вы же умница! Вы даже не представляете себе, какую вещь вы провернули!
Мария, глядя на него сверху вниз, улыбнулась:
– Почему же, очень даже представляю. Я, знаете, как обрадовалась!
– Нет, не представляете! Это же признание! Эх, Кирилл, Кирилл, пошел ты в гору! Говорил я тебе! – продолжал радоваться Борис. – Вы не знаете, Мария, скольких трудов мне стоило убедить его, чтобы он продолжал писать! Как он тогда упирался! Не по сану, твердил, это. А он ведь еще в школе начал писать замечательные рассказы, даже собирался в Москву – поступать в Литературный институт, а потом вдруг в семинарию пошел. А ведь теперь его вся страна читает, а тут еще и немцы! Ух!.. – и он, подскочив, выдал ногами что-то разухабистое, дробно-народное, от чего бокалы в горке возмущенно зазвенели.
Мария рассмеялась.
– Прошу прощения, – воскликнул Борис, усаживаясь обратно за стол, и тут же поинтересовался: – Ну, так что нам нужно делать? Чем я могу помочь?
– Вы, как я понимаю, его литературный агент?
– Правильно вычислили, уже седьмой год веду за него переговоры. Ему, как вы сами понимаете, светиться особо ни к чему...
– В таком случае, прошу вас взять переговоры с отцом Кириллом на себя и завершить оформление документов. Их, наверное, нужно еще показать юристам...
– Да какие там переговоры! Кирилл будет просто счастлив! К тому же и деньги ему сейчас нужны, он опять затеял какой-то очередной ремонт в церкви.
«Ага, я была права», – с удовлетворением подумала Мария и сказала:
– Борис, послушайте меня. Я не хочу, чтобы отец Кирилл узнал, что переводчиком его книги являюсь я.
– Почему?! – изумился Борис.
– Потому что, уходя из моего дома, он навсегда попрощался со мной и даже написал, что нам нельзя иметь ничего общего, чтобы не мучить друг друга... Он хотел забыть меня.
– Глупости! Ничего он не забыл! – яростно принялся возражать Борис, и вдруг, глянув на Марию, осекся и быстро отвел глаза.
– Что? Что вы хотите этим сказать? – встрепенулась она, подавшись к нему с надеждой. – Он вам что-нибудь говорил?
– Нет, ничего он не говорил, не такой он человек. Но я же и сам не слепой, вижу... За последние полгода он мне прислал два романа, и оба пронизаны такой грустью, какой не было в других его вещах. Я недавно ездил к нему, отвозил очередной гонорар, так он мне, между делом, сказал, что хочет попытаться перевестись в нашу епархию. А ведь раньше даже слышать об этом не хотел! Не знаю, как там к этому его начальство отнесется... Ведь при Кирилле старая, разваливающаяся, церковь была полностью приведена в образцовый порядок. И, вообще, он очень хороший священник, кому захочется терять такого пастыря?
Помолчав, Борис добавил:
– Нет, его, действительно, что-то терзает, он таким понурым не был, даже когда умерла его Мария.
– Ее тоже звали Марией?! – Мария потрясенно откинулась на спинку стула, почти с ужасом глядя на Бориса.
– А вы не знали? – удивился Борис. – Вы же сказали, что он вам о ней рассказывал.
– Рассказывал, – упавшим голосом подтвердила она, – только имя ее я не спрашивала, а он не называл... Боже мой, так вот почему он так не хотел... Имя ему, как укор... Все зря...
– Так, ну-ка перестаньте придумывать! – строго приказал Борис. – Мало ли кого еще Мариями зовут, не менять же вам имя теперь из-за этого! Все, успокойтесь! Давайте лучше дело будем делать!
– Да, да, – согласилась Мария, пытаясь взять в себя в руки, но уже чувствуя, как глухая безнадежность змеей заползает в ее сердце.
– Значит так, я покажу эти бумаги юристам, потом поеду к Кириллу, – принялся намечать план действий Борис. – В принципе, я имею от него доверенность сам подписывать все договоры, но ради такого дела не жалко и время лишний раз потратить на дорогу. Ну хорошо, он подпишет, а дальше что?
– Дальше я переправлю документы в Мюнхен и начну работать с их редактором над моим переводом. Когда книга выйдет, будет устроена презентация, на которую издательство намерено пригласить отца Кирилла в Германию за свой счет.
– Вы будете присутствовать на презентации? – спросил Борис.
– Думаю, да, – ответила она и, предугадывая, о чем он хотел ее спросить, сказала: – Эта встреча будет моим последним шансом...
Помолчав, Борис тихо спросил:
– Вы очень его любите?
– Очень... – ответила Мария и твердо посмотрела в глаза Борису.
Тот отвел взгляд и заметил:
– Но вы же знаете, что ему не разрешат жениться на вас. Им второй брак запрещен...
– В жизни всегда есть выход, – устало отмахнулась Мария. – В конце концов мы могли бы просто расписаться, без венчания... Тогда и я была бы замужней женщиной с законнорожденными детьми, если бы они у нас появились, и он не совершал бы второго брака с точки зрения церкви. Но он сам не хочет ничего менять. Он мне так и сказал, что его покойную жену ему никто никогда не заменит...