Сандему Маргит. Гора демонов

Маргит Сандему
Гора демонов

1

   Весенний вечер 30 апреля 1960 года был удивительно светлым. Вечер накануне Вальпургиевой ночи — праздника нечистой силы.
   В Норвегии этот день почти забыт. А в Швеции и Германии и в некоторых других странах северной Европы старые обряды все еще живы. Именно в этот вечер шведы жгут костры, так же как это делают норвежцы в вечер святого Ганса. Конечно, сейчас мало кто из шведов знает, что эти костры раньше жгли, чтобы отпугнуть ведьм. Вальпургиева ночь считалась опасной.
   Необыкновенная тишина царила вокруг поместья Липовая аллея в этот вечер 1960 года. Небо было окрашено в мягкий голубовато-сиреневый цвет. На западе же краски менялись, переходя от кроваво-красной до бледно-голубой.
   Так тихо, так тихо…
   Где-то вдалеке прозвучал сигнал. Слабый звук медного рожка. Только два тона. Второй — на октаву выше первого — медленно затихал. Сигнал повторился три раза.
 
   Бенедикте из рода Людей Льда готовилась ко сну. Ей шел девяностый год, но на вид ей можно было спокойно дать всего семьдесят. Она сидела на краю кровати и, поставив пятку одного ботинка на носок второго, пыталась снять обувь, когда услышала слабый сигнал Ей стало любопытно; она встала и подошла к окну. Взгляд ее не мог проникнуть особо далеко. Мешали строения, воздвигнутые на равнине старого Гростенсхольмского уезда. Однако, она увидела пылающий закат солнца, и в ее душе возникло ощущение прихода судного дня. Тут же она почувствовала, что находится в комнате не одна. Она повернулась.
   Сзади стоял Хейке, ее собственный добрый гений из предков.
   — Оденься как следует, Бенедикте! Сегодня ночью ты пойдешь далеко.
   В какое-то мгновение она почувствовала внутри некий толчок. Это…?
   — Нет, жизнь твоя пока еще не кончается, — улыбнулся огромный Хейке. — Нас всех призывает к себе Ганд.
   Она с присущим ей достоинством кивнула головой.
   — Я сейчас буду готова. Из нашего дома пойдут все?
   — Твой сын Андре и его Мали — оба из рода Людей Льда, тебе это известно. Да, все представители нашего рода пойдут с нами. Все ныне живущие. И много-много других. Как выразилась Дида: «Граница между живыми и умершими уничтожена на эту ночь».
   — Сандер? — тихо спросила она.
   Хейке всем существом выразил сожаление.
   — Нет, Сандер не пойдет. Он не из нашего рода.
   — Понимаю. Впрочем, это может и к лучшему. Я такая старая. Знаешь, в конечном счете человек тщеславен, — улыбнулась она.
   — Так и должно быть. Выходи, когда будешь готова!
   Когда он покинул комнату, Бенедикте лихорадочно начала рыться в гардеробе. В эту ночь она хотела одеться красиво и, в то же время, тепло. Может быть жемчужно-серое платье? Да, его. Она накинула на себя свое самое красивое пальто, тщательно причесала непослушные волосы и вышла в зал.
 
   Андре и Мали сидели в своей комнате. Они никак не могли решиться отправиться спать, а сидели и, обращаясь друг к другу, говорили: «А не пора ли лечь в кровать?» — не двигаясь с места. Довольно приятное состояние. Внезапно они обнаружили, что на их прекрасном персидском ковре кто-то стоит. Они вскочили. Андре посмотрел на прекрасного, темного мужчину, который был одет с иголочки по моде прошлого века.
   — Доминик? — спросил он.
   Посторонний, весело улыбнувшись, отвесил поклон.
   — Абсолютно верно. Я помощник Мали на грядущее время, и здесь я для того, чтобы сопроводить вас на встречу всех сыновей и дочерей рода Людей Льда.
   — Мы готовы. А у меня не будет своего хранителя? — спросил Андре.
   — Поскольку ты будешь важной персоной, то получишь тоже сильного защитника. Так сказал Ганд. Но кто им будет, не сообщил. Мне поручили привести вас обоих.
   Андре стоял в нерешительности:
   — Думаю, моей старой матери нет смысла отправляться с нами? — спросил он.
   Сам Андре уже приближался к семидесяти.
   — Думаю, Бенедикте очень обидится, если ее оставить здесь, — улыбнулся Доминик. — Кроме того, она нам нужна. Нужна ее сила в толковании событий истории, находясь внутри самих событий.
   — Этой способностью она, по правде говоря, не часто пользовалась, — заметила Мали.
   Доминик посмотрел на нее своими красивыми глазами. В них промелькнула желтизна.
   — Бенедикте предпочла выбрать обычную жизнь. Но сейчас наступают другие времена, более трудные.
   — Понимаем, — ответила Мали. — Пробил час нашей судьбы, не так ли?
   — Да. Мы начинаем битву.
   Андре и Мали взглянули друг на друга.
   — Мы идем, — спокойно сказали они. В зале их ожидала Бенедикте в компании с Хейке, которого они почтительно приветствовали.
   — У нас сильные помощники, — сказал Андре, обращаясь к матери. — Одного только никогда не понимал, почему у Натаниеля, который больше всех подвержен опасности, покровителем является Линде-Лу!
   Хейке повернулся к нему:
   — Дорогой Андре, ты никогда не думал, кем в сущности является Линде-Лу?
   — Нет, он…
   — Он же черный ангел! Внук самого Люцифера!
   Андре остановился.
   — Вот как! Господь спаси нас, или точнее того, кто попытается причинить зло Натаниелю!
   — Вот именно, — улыбнулся Хейке.
   Они вышли во двор в тихий вечер. Никто не произнес ни слова, пока Андре запирал дверь опустевшего поместья.
   Сейчас в Липовой аллее жили только они втроем, а из них самой молодой была Мали, которой исполнилось шестьдесят шесть лет.
   Они надеялись, что придет время, и хозяйкой поместья станет Тува. Однако сомневались, что она когда-нибудь выйдет замуж. Правда, у Ветле много внуков. Один из них или их дети унаследуют старое поместье.
   Если Люди Льда выживут.
   А об этом сейчас и идет вопрос.
   Аллею заполнил туман. Это несколько удивило их, ведь стояла ясная погода, и на небе начали зажигаться звезды. Все больше углубляясь в Липовую аллею, они из-за плотного тумана не могли видеть ее противоположного конца.
   — Уф, — промолвила Мали. — У меня мерзнет спина.
   Бенедикте поняла, что та имела в виду. В этом виноват был не только холодный влажный воздух…
   Хорошо, что рядом Хейке и Доминик! Глядя на Мали и Андре, не трудно было заметить, что они пытаются скрыть беспокойство, граничащее со страхом.
   Перед тем, как окунуться глубже в туман, Бенедикте сделала глубокий вдох.
 
   — Ветле!
   Этот голос Ветле Вольден слышал раньше! Он слышал его дома много лет тому назад. Ему тогда было четырнадцать, он был дома один.
   Сейчас ему пятьдесят восемь — много воды утекло после тех событий. Но никогда не забывал он этого низкого, почти глухого голоса, звучавшего так непреклонно.
   Ветле поднял глаза и увидел перед собой Странника ночи, чья судьба была загадкой. Странника, жившего еще во времена Тенгеля Злого.
   Друг и покровитель Ветле, а в свое время он был хранителем Хейке. Сейчас же Хейке сам стал покровителем.
   — Да? — спросил Ветле. На этот раз он не испугался.
   — Время пришло, — сказал Странник. — Люди Льда сегодня ночью собираются на совещание. Твоя жена легла спать и погрузилась в глубокий сон. Лизбет, твоя невестка — тоже. Как и мужья твоих дочерей Уле Йорген и Иоаким. Все спят по домам. Они ничего не будут знать об этой встрече. А твой сын Йонатан и его дети Финн, Уле и Гро пойдут с нами. Вам предстоит пережить нечто необыкновенное.
   — Но дети еще такие маленькие! Всего лишь двенадцать, тринадцать и четырнадцать лет.
   — Ты и сам был не старше, когда отправился в очень опасное путешествие. С твоими внуками ничего не случится. Ночью они будут в полной безопасности. Ты же хочешь, чтобы они знали?
   — Конечно! А что случится с остальными моими детьми и внуками? Об этом тоже скажут?
   — Естественно!
   — Но Мари живет так далеко!
   На лице Странника появилась бесцеремонная улыбка, которую Ветле не мог видеть под капюшоном, напоминавшим монашеский — он мог только догадываться.
   — Мари и ее дети легко найдут дорогу. Их проводят так же, как и всех других. Однако я пригласил и Йонатана с детьми, поскольку их покровитель прибудет позднее. Идем!
   Ветле задержался на мгновение, зашел в спальню и поцеловал в лоб спящую жену, Ханне. Затем покинул дом.
 
   Все собрались во дворе у Ветле. Стоял холодный весенний вечер. Йонатан и трое его детей, Финн, Уле и Гро присоединились к деду Ветле Сейчас дети вели себя тихо, лица от напряжения будто окаменели.
   Странник подал им знак следовать за ним.
   — Но откуда появился туман? — спросил удивленно Финн. — Именно здесь, на улице перед нашими воротами?
   Странник сухо ответил:
   — Идите вперед, все идет так, как должно быть.
   Они в полном недоумении вошли в туман, и все остальное исчезло для них. Весь мир пропал, все вокруг окутала белая сырая завеса.
   — Мне надо было надеть зимнее пальто, — чуть слышно пробормотала Гро, единственная представительница слабого пола в группе. — Холодно, как зимой!
   — Ну, ну, не преувеличивай, — также тихо ответил ее отец Йонатан.
   «Интересно, кто будет моим покровителем, — думал Финн. — Страшно интересно! У дедушки уже есть прекрасный хранитель.
   У папы тоже будет такой же сильный, он говорил об этом, когда зашел за нами, этот удивительный человек, что идет впереди. Уф, по спине бегут мурашки, словно все волоски там поднялись дыбом».
   — Ой! Каким твердым стал асфальт, — воскликнул Уле. — Слышите, под ногами почти звенит!
   — Я его не вижу, — сказал Финн. — Не вижу даже своих ног.
   — О, Господи, как страшно! — прошептала Гро и подошла ближе к отцу.
   — Колоссальная штука, — констатировал Финн, однако в голосе его чувствовалась дрожь.
 
   Натаниель приехал на несколько дней к свой матери. Его не удивило появление Линде-Лу, который стоял в дверях с очаровательной улыбкой на устах.
   Натаниель, поужинав, крепко закрыл дверь своего гардероба.
   — Ну, — сказал он гостю. — Время пришло!
   — Да, — ответил Линде-Лу. — Я заставил твоего отца заснуть…
   Натаниель ощутил, как сердце забилось сильнее, удары его все убыстрялись. Он почувствовал, что пришла серьезная минута для него. Для него и для всех других.
   — Мать?..
   — Пойдем к ней.
   Натаниель знал, что Криста в своей комнате. Когда они вошли, она была не одна. Криста стояла и разговаривала с темным мужчиной, у которого были глубоко посаженные раскосые глаза, выдающиеся скулы и умный взгляд — все указывало на его необыкновенно сильную личность. Он повернулся к Натаниелю:
   — Я Тарье — тот, кто будет сопровождать твою мать.
   Натаниель с уважением приветствовал его. Это был тот предок, который в свое время должен был начать борьбу против Тенгеля Злого, но не сумел воспользоваться своей возможностью.
   — Где… где вы так долго отсутствовали? — спросила Криста осторожно.
   — Это вас не должно интересовать, — ответил Тарье. — Обычное земное время в эту ночь остановится. Даже если ночь продлится несколько суток. Рано утром все вы снова вернетесь домой.
   В ответ Криста неуверенно улыбнулась.
   Двое когда-то любившие друг друга самой безнадежной любовью в мире — Криста и Линде-Лу — несколько секунд не отрываясь разглядывали друг на друга. Она постарела, сейчас ей пятьдесят, а он… он остался таким же молодым, наивным и благородным, как и более тридцати лет тому назад.
   И все же Криста все еще чувствовала, как вибрируют струны между ними. Не безрассудно, не чувственно, а с абсолютным пониманием и теплотой. Она остро ощутила грусть и печаль.
   — Мы идем с вами, — тихо сказала она.
   На улице ощущалась сдержанная вибрация… напряжения? Удивления или страха? Нет, не страха. Только ожидания. Далекие сигналы продолжали звучать. Во вселенной царил тихий вечер.
   Они ничего не видели, так как двор был покрыт плотной пеленой тумана. Им показалось, что туман окутал весь уезд.
   Но это было не так.
   Линде-Лу и Тарье ввели всю собравшуюся семью в туман, и они почувствовали ледяной холод. Молча следовали они за своими проводниками, хотя все для них было удивительным. Плотность тумана и холод, их шаги, звучавшие так глухо, что не порождали эха. Им было интересно, долго ли они должны идти.
   Но ни Криста, ни Натаниель не спрашивали ни о чем. Они полагались на своих проводников.
   «Мой сын, — думала Криста. — Мой любимый сын, именно тебе предстоит принять на себя удар в предстоящей неведомой борьбе».
 
   Туву разбудил Ганд. В этот вечер она легла спать рано и проснулась оттого, что кто-то нежно погладил ее по щеке. Обычно так нежно и приятно ласкали ее мама и папа. Когда же она увидела, что это Ганд, то реакция ее была совсем иной, потому что свои чувства к нему она не могла контролировать.
   — Какого черта ты здесь делаешь? — фыркнула она, и щеки ее запылали. — Почему ты здесь, что случилось?
   — Мы сегодня встречаемся, — ответил Ганд, и в его серьезных глазах заиграла улыбка. — Твое присутствие, как ты знаешь, очень важно.
   Тува готова была тут же вскочить с постели и одеться, но спохватилась. В коротенькой ночной рубашке нельзя показываться на людях, особенно перед мужчиной и тем более перед Гандом, которого она боготворила.
   — Ты мог бы, по меньшей мере… — раздраженно начала она, но замолчала, умерив свой пыл. В такой торжественный момент следует вести себя достойно. — А мои родители? Они будут с нами?
   — Твой отец Рикард из рода Людей Льда уже готов и вместе с Трондом ожидает на улице. А твоя мать крепко спит. Я сделал так, чтобы она ничего не заметила до вашего возвращения домой. Я подожду тебя вместе с другими на улице. Одевайся спокойно. И оденься потеплее — мы будем отсутствовать всю ночь, а будет очень холодно.
   Спросить о том, куда они пойдут, она не осмелилась.
   Да это бы и не помогло. Трое детей Йонатана пытались выспросить у Странника, но он ничего не сказал.
   — Уф, — произнесла Тува, выйдя на лестницу. — Какой туман! Видно, упал внезапно.
   Она старалась не смотреть в сторону Ганда. Он был таким привлекательным, что у нее разрывалось сердце. А что она может предложить? Она, которая ни разу не сумела ответить ему разумно.
   И сейчас, когда она должна любой ценой скрывать свою боль и тоску, показать ему, что она на самом деле чувствует, было бы неуместно.
 
   Далеко на севере в Треннелаге проводить Мари и пятерых ее детей пришла Ингрид, рыжеволосая колдунья. Мари относилась к тем, кто спокойно может существовать в отрыве от своей родни. Она жила, посвятив себя обязанностям жены, матери и вполне довольствовалась этим. Каждодневная забота о детях, хлопоты по хозяйству — вот все, что ей было необходимо. Мари постоянно чего-то боялась. Она не часто упоминала о своем происхождении. Не то, чтобы она хотела вовсе забыть о роде Людей Льда. Просто распространяться о своих родственниках она не желала.
   Ингрид не смогла объяснить Мари, что случилось. Она сказала ей лишь, что весь род Людей Льда сейчас должен собраться вместе, чтобы обсудить вопрос о борьбе с Тенгелем Злым.
   Мари кусала губы. Ее дети уже достаточно повзрослели: Кристель восемнадцать, а младшему сыну четырнадцать. Ингрид заверила ее, что ничего плохого с детьми не случится, и Мари сдалась.
   Она оказалась единственной среди родных, кто возражал против участия в этом деле. Дети же, наоборот, горели желанием быть со всеми. Они всегда с огромным интересом слушали рассказы своего деда Ветле о Людях Льда и гордились тем, что принадлежат к такому роду.
   Одна лишь Кристель проявляла некоторое беспокойство. Конечно, все это интересно… Но она была внучкой Абеля Гарда, и, возможно, в душе ее еще сохранилась богобоязненность, воспитанная многими поколениями. Ей казалось, что разговоры о демонах, духах и Тенгеле Злом звучат не совсем умно. А как же Бог?
   Кроме того, она была влюблена и боялась уезжать надолго. Вдруг потеряет любимого!
   Никто не имел представления о том, что должно произойти.
   Другой сестре уже стукнуло семнадцать, и она была такой же влюбчивой, как и ее мать, Мари, в молодости.
   Непоследовательная Мари, некогда сетовавшая на недостаток фантазии Людей Льда за то, что в роду у них одни Мари и Марит, Мали и Малин, сама назвала свою вторую дочь Марианной. Очень оригинально!
   Марианна с безмерным восхищением любовалась красивой колдуньей Ингрид, ее дикими вьющимися волосами. Почти как у Риты Хейворт. Ей хотелось причесаться так же. Если бы только иметь такие рыжие кудри, а не эти полублондинистые прямые и тонкие волосы…Марианна вздохнула.
   Мари долго смотрела на своего мужа, погруженного в глубокий сон. Он лежал с открытым ртом и слегка похрапывал. Она наклонилась и погладила его по щеке, испугавшись, что больше никогда не вернется к нему. Он же любит ее! Только за это он достоин любви всего света!
   У Мари всегда был свой своеобразный взгляд на любовь…
   Трое мальчиков были так возбуждены всем происходящим, что с трудом натягивали на себя одежду. Наконец все были готовы, и Ингрид, улыбнувшись своей опасной для жизни, несколько сатанинской улыбкой, пригласила их следовать за собой.
   Длинной вереницей они вышли из дома, оставив своего спящего отца, хуторянина Уле Йоргена, и углубились в плотную полосу тумана, окутавшего хутор в Треннелаге.
   «Боже, что я делаю?» — думала Мари.
   Вскоре их ботинки, касаясь земли, стали издавать металлический звук. Дети недоуменно и с некоторым испугом стали переглядываться. Такого никогда раньше не было. И Мари, чувствовавшая себя всю жизнь неуверенной, в ужасе взглянула назад в поисках поддержки Уле Йоргена, но уже не смогла увидеть своего надежного дома. Ей казалось, что земля уходит из-под ног. Их окутал моросящий холодный туман, а красивая женщина, которая, покачивая бедрами, вела их вперед, могла с успехом оказаться злой ведьмой. Мари, чтобы не закричать и не убежать обратно, вынуждена была так сжать зубы, что они заскрипели. Дети же, о которых она должна была заботиться, вовсе не хотели оглядываться, несмотря на то, что глаза их расширились, и они смотрели вокруг с удивлением.
   Дети шли впереди, она почти наступала им на пятки.
   «Это смерть, — думала Мари. — Мы все мертвы, быть может, отравлены угарным газом и сейчас направляемся в царство смерти… О, Бедный Уле Йорген! Проснувшись, он обнаружит, что все его дорогие скончались!»
   В этот момент Ингрид повернулась к ним лицом и успокоительно улыбнулась.
   — Не бойтесь, скоро мы выйдем из тумана.
   Мари не особо была уверена в том, что ей захочется видеть то место, куда они идут, где бы оно ни располагалось.
 
   Эллен Скогсруд только что вернулась домой из Вестланна. Однако у нее не хватило смелости связать свою жизнь с Натаниелем. В мире много мужчин, Эллен привлекательна, так что рядом всегда кто-то был. Она вместе с родителями сидела на маленьком балконе и любовалась заходом солнца, когда явилась Виллему. Она вошла в дверь, ведущую из гостиной. Все встали в ошеломлении. Мать Эллен подумала было, что в дом проникли воры, но почему эта красивая женщина одета так странно? Однако Эллен и ее отец сразу все поняли. Эта дама одна из предков Людей Льда. Но кто она? Им нанесен визит! Им, которые были самыми далекими родственниками Людей Льда!
   — Добро пожаловать, — сказал Кнут, очень тщательно изучивший хроники рода. — Ты Ингрид или Виллему?
   — Виллему, — улыбнулась молодая женщина. — Я пришла забрать с собой Эллен на некоторое время.
   Кнут почувствовал разочарование. Но в этот момент появилась еще одна женщина. Она медленно, скользящими шагами приблизилась к ним. И все трое поняли, что стоят перед такой персоной, перед которой все преклоняются. Внезапно они обнаружили, что приветствуют эту женщину словно королеву.
   И она выглядела в точности как королева. Высокая брюнетка, одетая во все черное, преисполненная такого достоинства, какого они никогда раньше не встречали. Но, что самое удивительное, фигура ее была нечеткой, хотя они словно при дневном свете, могли видеть каждую подробность. И Кнут понял, что она пришла издалека, из давно минувших веков.
   — Добро пожаловать, Дида, женщина из загадочного прошлого, — приветствовал он ее, охваченный волнением. — Никогда не ожидал, что встречу тебя.
   Она улыбнулась, и голос ее прозвучал откуда-то издалека.
   — Ты тот человек, которого я буду охранять с особой тщательностью, Кнут Скогсруд, тебя, у которого было столь несчастливое детство при твоем тиране-отце, Эрлинге Скогсруде. У Кнута на глазах появились слезы.
   — Меня? Моим покровителем будет сама Дида?
   — Ну-ну, — слегка улыбнулась она, как бы поддразнивая — Если говорить правду, то дело вовсе не в том, что именно на тебя намерен напасть Тенгель Злой. Наоборот, ему ведь мало что известно о твоем существовании. Причина в том, что я одна из тех, кто упорно и настойчиво участвует в этой борьбе. Поэтому на меня и возложили наиболее легкую ответственность покровителя. Так же, как на Странника — помощника Ветле, которому также особо ничто не угрожает.
   — Я понимаю, — несколько смущенно рассмеялся Кнут. — И все же я глубоко благодарен.
   В разговор включилась Виллему:
   — Я могу добавить, что ни Суль, ни Тенгелю Доброму вообще не поручено покровительствовать кому-либо. Потому что они просто не смогут молчать!
   Трое живых вдруг осознали, насколько серьезна предстоящая борьба.
   Кнут и Эллен были готовы к походу.
   — Они… вернутся? — обеспокоенно спросила мать Эллен, ибо теперь поняла и она. Она уже научилась понимать то удивительное, что было связано с родом мужа.
   — Конечно вернутся, — ответила Дида на языке древних времен и направила проницательный взгляд на фру Скогсруд. — А теперь иди и ложись в постель. Когда ты проснешься, они уже будут дома.
   — Хорошо, — покорно согласилась мать Эллен и отправилась в спальню.
   — Она не вспомнит того, что сегодня произошло, — сказала Виллему, обращаясь к остальным. — Уснет, как только ляжет.
   — Нам предстоит долгая дорога? — спросил Кнут.
   — И да, и нет. Однако, оденьтесь как следует. Весенняя ночь холодна.
   — А Натаниель… тоже там? — поинтересовалась Эллен.
   — Конечно! Он будет рад встрече с тобой. Но вы двое должны быть очень осторожны. Опасность подстерегает вас.
   — Знаю, — сказала Эллен.
   — Идемте.
   Не говоря больше ни слова, они двинулись в путь.
 
   За Карине и ее маленьким сыном Габриэлом пришли в последнюю очередь.
   Присутствие Карине существенной роли не играло, а Габриэл должен был стать свидетелем той драмы, которая разыграется после сегодняшней ночной встречи.
   Но мальчик ничего не знал об этом. Он уже заснул, когда Карине пришла и разбудила его. И так же, как и все, которых уводили предки, он почувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим, как будто проспал целую ночь. Никто из них усталости не чувствовал, несмотря на поздний час.
   Мать была возбуждена. За ее спиной стоял мужчина! Габриэл поморгал глазами, чтобы лучше видеть. Это был необыкновенно высокий человек. И как он выглядел! Словно дикарь! Его вид был так ужасен, что Габриэл отвел взгляд.
   — Это Ульвхедин, Габриэл. Он будет твоим покровителем на грядущее время.
   Габриэл подумал, что лучше иметь такого человека другом, чем врагом. Он уже слышал об Ульвхедине и улыбнулся мужчине, осторожно, дрожащими губами. Однако у него получилась не улыбка, а скорее натянутая гримаса, которая со стороны выглядела весьма глупой. Ульвхедин улыбнулся в ответ, но Габриэлу его улыбка не показалась доброй.
   Мать достала самую красивую и самую теплую одежду мальчика. Он обратил внимание, что руки не слушались ее и дрожали. Затем взрослые вышли из комнаты. Габриэл так сильно нервничал, что только после нескольких безуспешных попыток ему удалось натянуть брюки. Может, лучше остаться дома? Собака не может без него…
   Мать с мужчиной ожидали у выхода. С ними был еще один человек. Молодой блондин с желто-зелеными глазами. Габриэл вежливо поздоровался с ним.
   — Это Никлас, — пояснил Ульвхедин. — Он будет оберегать твою мать.
   От того, что кто-то позаботится о маме, Габриэл почувствовал себя более уверенно. Он поискал глазами отца, но Иоакима не было.
   Было холодновато, уже пахло весной — сожженным хворостом, черемухой, землей и пробивающейся травой. Габриэл с удивлением осмотрелся. Он еще никогда не был на улице так поздно. Отца с ними не было, но он не осмелился спросить почему. Впрочем, он представлял себе почему. Отец был из рода Гардов. Многие из Людей Льда носили фамилию Гард. Криста, Натаниель, мама Карине и сам Габриэл. Да и Кристель. Ее мать, Мари, встречалась с сыном Абеля, Иосифом. Он был родным отцом Кристель, хотя никогда не заботился о ней.
   Дядя Йозеф просто глуп.
   Ульвхедин взял Габриэла за руку. Рука казалась мощной — огромная, шершавая и внушающая огромное уважение. Совсем не как у отца!
   Габриэл забыл, что он уже большой мальчик, которому двенадцать лет. Он как бы снова стал семилетним и ему впервые надо идти в школу. Не может ли он взять с собой собаку? Нет, конечно, нельзя этого делать.
   Происходит что-то необъяснимое! Откуда этот туман? Лежит, словно пуховое одеяло.
   Хорошо, что мама с ним! Габриэл не думал, что осмелился бы пойти один. По крайней мере не вместе с духом человека, умершего две сотни лет тому назад. Мама, кажется, не боится, хотя ее дух по возрасту не уступает Ульвхедину. Но, может быть, она лишь делает вид, что спокойна. Из-за него — Габриэла?
   И дух ли это? Рука, которая держит его пальцы, существует — отнюдь не теплая, но по форме крепкая. Чувствуется, что она живая!
   Что сейчас сказал Ульвхедин: «Грань между живыми и мертвыми исчезает этой ночью».