Сандему Маргит. Преисподняя

   — Дайте сейчас Вашей супруге это снотворное. Проследите, чтобы она выпила все. А слуг отошлите куда-нибудь.
   Граф выразительно посмотрел на Дага.
   — Ты ничего не говорил мне об этом, Даг.
   Даг с горечью улыбнулся.
   — О таких талантах вслух не говорят, Ваша милость.
   — Да, да, ты совершенно прав.
   Он вышел из комнаты, взяв порошок.
   — Тебе не следовало делать это, Суль! — прошептал он.
   — Не следовало?
   Он вздохнул.
   — Нет. Если тебе это удастся, ты всю жизнь будешь пользоваться его расположением. А он могущественный, Суль! Более могущественный, чем ты думаешь!
   — Так кто же он, в самом деле?
   — Судья. Один из высших законодателей Дании.
   — Ой! — воскликнула Суль и тут же прикрыла рот рукой. — Тогда мне придется сделать все как можно лучше — ради себя самой!
   — Да. Не удивительно. Не удивительно, что он не нашел ни одной «мудрой женщины»! Всех их он приговорил к смерти! Вот почему я и просил тебя держать язык за зубами.
   — Но я не могла молчать, Даг. Я знаю, что ребенок жив и что ему плохо. Это чувствуется: кажется, что рыдают стены.
   — Будем надеяться, что ты найдешь ребенка, — произнес Даг, и в его голосе звучало беспокойство.

2

   Граф вернулся.
   — Я дал жене порошок, — коротко сообщил он. — И сказал слугам, что мы хотим побыть одни. Вы правы, в таком истеричном состоянии Хенриетта тут же начнет кричать во весь голос. Я нашел одну маленькую игрушку, которую мой сын обычно держал в руках во время сна. Все остальные вещи постирали.
   Суль взяла у него мягкую тряпичную куклу.
   — Игрушка, это хорошо. Можно мне присесть?
   — Разумеется. Простите, что я столь невнимателен!
   Она села.
   — А теперь я попрошу Вас помолчать.
   В комнате воцарилась мертвая тишина. С улицы не доносилось ни звука. Все вокруг замерло. Суль поднесла к лицу тряпичную куклу. Она сидела неподвижно с закрытыми глазами.
   Наконец она заговорила. Голос ее был монотонным, она почти шептала:
   — Мрак… холод. Тупик.
   Графу не терпелось спросить, жив ли он, но он обуздал свое желание.
   — Он спит, — сказала Суль. Голос ее опять стал нормальным. — Может, он без сознания, я не знаю. Я ощущаю страх, сильнейшую опасность, одиночество. Но старик ничего не замечает.
   «О, Господи…» — подумал граф Страленхельм. Все мысли вылетали у него из головы, все было так необычно, ведь эту женщину, давшую ему сомнительную надежду, он, собственно, должен был осудить. Что ему делать? Нет, прежде всего он отец. Профессия здесь не имела значения, все умерло в этот миг.
   И все же совесть мучила его. Он не хотел ни о чем думать, но тяжелые мысли не оставляли его. Как следовало поступать со всеми женщинами, которых он приговорил к смерти без всякой жалости, во имя справедливости?
   Суль заговорила. Это был и вопрос к присутствующим, и обращение к самой себе:
   — Он белокур. У него тонкие, пушистые волосы. Ему примерно один-два года. Думаю, скорее, два. Он одет в бархатный костюмчик пурпурно-красного цвета. Широкий кружевной воротник…
   Граф бросил вопросительно-изумленный взгляд на Дага.
   — Я ничего не говорил ей, — шепотом ответил Даг.
   Казалось, эти слова вдохнули в несчастного отца новые силы: спина его выпрямилась, в глазах, ввалившихся от бессонных ночей, загорелась надежда. Он был намного старше своей жены, аскетически худой, хорошо сложенный, с пронзительным взглядом. Он с восхищением смотрел на свою удивительную гостью.
   Суль была довольна. Она реализовала свои способности, она была центром внимания. Но ее беспокоило состояние ребенка, нервы ее были напряжены.
   — Надо спешить, — нетерпеливо сказала она. — Дело неотложное!
   — Но где он? — вырвалось у графа.
   — Не знаю, — отрезала Суль, уже больше не контролируя свои манеры.
   — Его кто-то увел?
   — Нет, я не вижу никаких следов злодейства. Молчите, я что-то нашла!
   Граф уже настолько был увлечен делом, что не обращал внимания на тон, которым разговаривала с ним Суль.
   Даг был горд за сестру, но в то же время озабочен возможными последствиями происходящего. Они росли вместе, он был свидетелем необычайного дара Тенгеля и Суль, но все-таки он никогда не был с ними по-настоящему близок. Все это было не свойственно ему самому. Он вдруг заметил, что сидит, сжав кулаки. Чего, собственно, добивалась Суль? Хоть бы это все кончилось по-хорошему!
   — Я вижу засов, — сказала она, нервно теребя скатерть. — Засов, который закрыт.
   — Кто-то запер его изнутри? — сдавленно произнес отец ребенка.
   — Нет, там темно…
   Ему хотелось спросить, как же она видит все это, если там темно, но он опасался, что вопрос его окажется слишком наивным.
   — Он сам запер себя изнутри, — ответила она. — И он не может открыть его.
   Граф сидел, как на иголках. Его глаза были широко раскрыты, как у безумца.
   — Он в доме?
   Суль медлила с ответом.
   — Не думаю. Я не знаю этой местности, но он где-то рядом, такой малыш далеко не уйдет! Как он пропал?
   — Я был в своем кабинете, расположенном рядом с этой комнатой вместе с Дагом, который читал. У моей жены были в гостях две подруги — они болтали в гостиной. Мальчик сидел здесь на полу и играл. Няня была наверху, в детской, наводила там порядок. Спустившись вниз, чтобы забрать мальчишку, она принялась звать его, и тут дамы впервые обнаружили, что наш сын пропал.
   — Когда это произошло?
   — Они уверяют, что через четверть часа после того, как они перестали смотреть за ним. Он был очень спокойным ребенком, мог подолгу играть сам с собой. Фрекен Суль… Найдите его! Прошу Вас… сделайте все, что возможно!
   Она кивнула.
   — Где он сидел?
   Граф показал:
   — Здесь. На полу возле камина.
   Суль встала и пошла туда. Опустилась на колени и ощупала планки паркета. Вид у нее был растерянный.
   — Здесь чего-то не хватает. Что-то Вы забыли…
   — Не может быть. Мы осмотрели все тысячу раз, все закоулки в доме…
   — Его нет в доме.
   У графа перехватило дыхание.
   — Мы не могли ничего забыть…
   — Но как же он вышел отсюда? Разве он мог сам открыть дверь?
   — Нет. Но, как Вы видите, двери во всех комнатах открыты. Входную же дверь он сам открыть не мог, а дверь, ведущая в сад, заперта. Поэтому мы и подумали, что кто-то увел его. Разве это не так?
   Суль встала. Она вся дрожала от возбуждения и раздражения.
   — Это что-то… У Вас есть собака?
   — Да, — удивленно ответил граф. — Большой немецкий дог.
   — Он мог открыть дверь?
   — Дверь, ведущую в сад, да. Но она была заперта, когда мальчик исчез.
   Даг быстро встал и вышел в соседнюю комнату. Там была дверь, которую дамы не заметили в тот день. Суль вместе с графом пошли за ним.
   — Но в тот день собаки в доме не было, — пояснил граф. — Она была привязана под кухонным окном.
   — В саду?
   — Да… хотя и не совсем. За углом, в огороде.
   — Вы сами привязали ее?
   — Нет, я не знаю, кто привязал ее. Возможно, кто-то из слуг.
   — Значит, Вы об этом не подумали.
   — Нет, собака не принималась во внимание, поскольку она была на цепи.
   Они осмотрели дверь, ведущую в сад. Дверная ручка находилась слишком высоко для маленького ребенка, но… Руки Дага легли на щеколду, словно лапы большой собаки. Он надавил на ручку. Защелка открылась, и они легко представили себе, как туловище крупной собаки протиснулось в дверь. Некоторое время Даг стоял неподвижно, глядя на дверь. Медленно и беззвучно дверь снова закрылась, защелка захлопнулась с легким щелчком. Дверь снова была заперта.
   — Да, но собака была на цепи, — настойчиво повторил граф.
   — Вопрос в том, когда ее посадили на цепь, — сказал Даг. — Это могло быть и после того, как мальчик исчез, и до того, как дамы обнаружили пропажу.
   — Я сейчас же проверю это, — сказал граф. — Кто и когда привязал собаку. Вы ведь понимаете, мы все время исходили из того, что кто-то проник в дом через главный вход и увел мальчика, когда тот на миг оказался без присмотра. Подождите минутку, я спрошу у слуг.
   — Не теперь, — резко произнесла Суль. — Мы не можем тратить время на пустяки. Ясно, что в этом деле замешана собака. Пойдемте в сад!
   Сад был небольшим, огражденным с одной стороны высокой стеной соседнего дома, а с другой — густой живой изгородью, справа же от них находились низкие сараи, за которыми начинался пустырь. Они направились прямо к этим сараям, откуда видна была кухня. Там, свернувшись возле конуры, лежала собака. Увидев их, она вскочила и завиляла хвостом. Даг подошел и потрепал ее по загривку.
   А Суль уже шла вдоль сараев. Из конюшни доносилось ржание, в другом сарае хрюкал поросенок.
   — Мы осмотрели все сараи, — сказал граф, — все до одного.
   Она кивнула.
   — Его здесь нет. Вы можете пустить собаку по его следу?
   — Конечно. Но это не ищейка, и даже если мы возьмем сейчас ищейку у знакомых, след уже слишком стар. Всю ночь после того, как мальчик исчез, шел дождь.
   Стена соседнего дома была совершенно ровной, возле нее рос колючий кустарник.
   Суль поползла вдоль нее на четвереньках, потом легла прямо на живот.
   — Ваше платье! — воскликнул граф. — Вы его порвете!
   — Ерунда! — отрезала она. — Речь идет о спасении жизни. Лезьте сюда!
   Мужчины повиновались.
   — А может, не стоит? — произнес граф. — Мы уже искали здесь.
   — Ребенок мог забраться куда угодно, — ответила Суль.
   Даг раздвинул руками колючие ветки.
   — Вы думаете, сюда можно залезть?
   Суль протиснула между ветвями ладонь.
   — На первый взгляд это невозможно, но не исключено, что он все-таки залез сюда, — сказала она. — Мы не пройдем здесь. А двухлетний? Ведь он так мал, не правда ли, Ваша милость?
   — Да, это так. Ему всего девятнадцать месяцев. Но все-таки он не мог залезть сюда, это просто немыслимо.
   — Предположим все-таки, что он сделал это, — сказал Суль и снова поползла вдоль кустарника. — Взгляните на это! Это прицепилось к колючке! — Она разжала ладонь и показала тонкую, светлую прядь волос.
   — Альбрехт! — воскликнул граф. — Его первый след!
   — Просуньте голову сюда, — сказала Суль, — и Вы увидите, что если он пополз направо, то мог вылезти совсем в другом дворе.
   Граф попробовал.
   — Верно. Но ведь это невероятно!
   — Ребенок вообще невероятен. Что там находится, на другой стороне?
   — Торговый дом. Задний двор.
   — В какой день недели он исчез?
   — В воскресенье. Но мы искали и там тоже. Мы искали мальчика по всему кварталу.
   Суль села. Она вся перепачкалась, исцарапала себе лицо — и она была такой очаровательной!
   — Мне говорит сердце, — сказала она, — что он прополз здесь. Клянусь блаженством своей души!
   «Легко ей говорить так», — с горечью подумал Даг. Насколько ему было известно, Суль никогда не заботилась о блаженстве своей души.
   — Вы не могли бы поточнее описать его местонахождение? — попросил граф Страленхельм.
   — Нет, там такой запах, который мне не знаком. Никогда раньше я не встречала такого запаха, так что теперь я не могу сказать, что это.
   — Разве ты не видишь его окружение? — тихо спросил Даг. — Снаружи.
   — Нет, снаружи я ничего не вижу. А внутри, в тесном помещении, почти ничего нет. Там, в углу, стоит что-то большое и черное. Но я точно не помню, потому сейчас я ничего не вижу. Когда я держала куклу, я видела только, что он там, внутри.
   — Я сейчас принесу куклу, — сказал граф.
   — Не надо, я уже сказала обо всем, что увидела с ее помощью. Запах исходит от этого черного предмета. Думаю, он сделан из дерева. Хотя это и глупо, но слова «винт для закручивания» не выходят у меня из головы.
   Мужчины переглянулись.
   — Что-то вроде пресса? — спросил Даг.
   — Да-а, — неуверенно произнесла она. — Может быть, это так. Но я не знаю.
   — Одного я не могу понять, — сказал Даг. — Как мог такой малыш запереть себя изнутри? Ведь он не дотянется до замка!
   Суль провела рукой по лбу.
   — Думаю, перед дверью что-то лежит. Он мог встать на это.
   — И он не может открыть ее?
   — Возможно, это так.
   — Что же это за помещение, имеющее такой замок? — спросил граф, уже полностью поверивший в способности Суль.
   — Я знаю лишь одно такое место, — смущенно произнес Даг.
   — Нет, — отрезала Суль. — Это не… отхожее место. Мне кажется, это может быть коридор.
   — Проход, ведущий куда-то?
   — Возможно. Не могу определить.
   — Значит, в воскресенье… — задумчиво произнес Даг. — Мальчик мог кричать, но никто не услышал его в торговом квартале.
   — Нам нужно пробраться туда, — сказала Суль, кивнув в сторону зарослей.
   — В этом нет необходимости, — сказал судья. — Можно обойти кругом.
   И они тут же направились в обход.
   — Суль, ты выглядишь ужасно, — заметил Даг. Остановившись, оба мужчины стали приводить ее в порядок, потом отряхнули свою одежду. Потребовалось довольно много времени, чтобы обойти квартал и зайти в задний двор с другой стороны. Там было два небольших помещения и множество старых бочек. Повсюду бегали крысы.
   Граф задрожал.
   Обходя квартал, Суль снова взяла тряпичную куклу — и теперь, остановившись, она закрыла глаза и прижала куклу к себе. Она долго стояла так, но ей помешал мальчишка, спешащий через двор: его взгляд выражал то же самое непонимание и любопытство, что и взгляд слуг, стоящих у окон и смотрящих на всех троих, ищущих что-то возле живой изгороди. Мальчик исчез так же быстро, как и появился, они снова были одни.
   — Нет, — тихо произнесла Суль, — все это мешает мне…
   — Попробуй еще! — умоляюще произнес Даг.
   Она почувствовала облегчение, видя, что Даг доверяет ей: раньше он просто фыркал в подобных случаях. Теперь она смогла полностью расслабиться, прогнала прочь все мысли, очистила себя.
   И тогда она увидела.
   — Нет, ребенка поблизости нет, — сказала она. — Граф Страленхельм, он едва дышит! Нам надо спешить, но я не знаю, где он…
   — Если он пролез сквозь заросли, — сказал Даг, — и его тут нет…
   — Значит, он вышел на улицу, — закончил граф его мысль.
   — Вы полагаете, здесь было открыто? — спросила Суль. — В воскресенье?
   — Вполне возможно. У нас нет времени проверять это, — сказал судья.
   Они быстро вышли через ворота на улицу. Это была не главная улица, а та, что пересекает ее.
   — Кто-нибудь мог его здесь видеть? — предположил Даг.
   — Если он попал именно в этот двор, — сказала Суль. Она остановилась. — Запах… Если бы я могла знать, что это за запах… Какой-то металлический, масляный запах… Щекочет в носу.
   — Он находится поблизости? — тихо спросил граф.
   — Я не могу определить.
   Отец мальчика тяжело вздохнул.
   — Если бы я был маленьким-маленьким мальчиком, оказавшимся вдруг на незнакомой улице, что бы я тогда делал? — размышлял вслух Даг. — Я бы осмотрелся по сторонам… Повернул бы обратно? Нет, этого он сделать не мог, иначе вернулся бы домой.
   Запряженная лошадьми карета с грохотом пронеслась по мостовой.
   — Он такой боязливый мальчик, — торопливо произнес граф, встревоженный этим грохотом.
   — Тогда пойдем в другую сторону, — предложила Суль.
   Они направились по узкой улочке, проверяя все ворота, закрыты ли они.
   — Смотрите, — сказал Даг. — Под этими воротами широкий след. Он мог проползти здесь.
   — Да, и портал напоминает наш, — взволнованно произнес граф.
   Суль заметила, что он весь дрожит, словно охотничий пес, взявший след, но еще не спущенный с поводка.
   Открыв ворота, они прошли в проход под аркой, выходящий на другую улицу. Ворота на другой стороне открывались точно так же. Это был просто проход между двумя улицами.
   — Нет, мы слишком далеко ушли от дома, — сказал граф, когда они вышли на новую улицу. — Ничего у нас не получится…
   — Именно в этот момент мальчик мог удариться в панику, — сказал Даг. — Теперь он просто бежал, куда глаза глядят, беспомощный и растерянный. Или же что-то привлекло его внимание, к примеру, какое-то животное. А дело было в воскресенье, на улице людей почти не было…
   — Посмотрите сюда, — сказал граф, — взгляните на эту вывеску, что в самом конце улицы! Там, на правой стороне! Это говорит Вам о чем-нибудь, фрекен Суль?
   — Книгопечатание, — прочитала Суль. — Книгопечатание? Да! Печатный станок! Вот откуда шел запах!..
   Они побежали наперегонки к типографии, распахнули дверь.
   — Добрый день, — сказал граф, пытаясь взять себя в руки. В помещении работало двое человек, и он приветствовал их по очереди. — Я судья Страленхельм. Не знаю, слышали ли вы, что мой маленький сын пропал три дня назад?
   — Да-да, так это был Ваш сын? — спросил старший из печатников. — Конечно, мы об этом слышали. Но ведь Вы живете на другой улице, где растут розы, не так ли?
   — Да, но мы нашли свидетельства того, что он здесь. Есть ли у вас маленькое помещение, где стоит старый пресс?
   Печатники вопросительно переглянулись, было ясно, что они не понимают, чего хотят от них эти внезапно вторгшиеся взволнованные чужаки.
   — Мы недавно купили эту типографию, — не спеша ответил младший, судя по всему, сын старшего печатника. — И ничего такого мы здесь не видели…
   — Если ли здесь задний двор?
   — Да, конечно.
   — Можно его осмотреть?
   — Разумеется.
   Они уже направились к двери, ведущей на задний двор, но Суль сказала:
   — Нет, ребенок зашел сюда с улицы. Иначе быть не может.
   Они остановились.
   — Да, здесь есть ворота, выходящие на улицу. Но они закрыты.
   Даг быстро вышел, остальные последовали за ним.
   — Там, под воротами есть лаз, он мог пробраться на четвереньках.
   Печатник вынул большой ключ и открыл замок. Они вышли на боковую улицу. Она была чистой и благоустроенной, несколько дверей вели в сараи и отхожие места. Они быстро осмотрели все.
   — Нет, — подавленно произнес граф. — Это ложный след.
   Суль замерла на месте.
   — Тс! Он здесь! Он близко. Я знаю, знаю, о! Спешим!
   Оба печатника испуганно уставились на нее. Они ничего не понимали.
   — Но здесь не видно ни одной двери. — заметил Даг.
   — Есть только одна боковая дверь, ведущая в типографию, — сказал старший из печатников.
   — Такую дверь ему никогда не открыть, — произнес граф.
   — Тебя не было здесь в воскресенье? — спросил печатник сына.
   — Да, я был здесь.
   — И дверь была открыта? — нетерпеливо спросил Даг.
   Парень задумался.
   — Да, я открывал ее. Когда выходил… — Он смущенно показал рукой на уборную.
   Дага передернуло — он знал, как обычно выглядят здешние отхожие места: темная яма в земле, возле которой приходится искать себе незагаженное местечко. Весьма неприятное занятие.
   — Вы ничего не слышали тогда? — спросил граф. — Плач ребенка или что-то вроде этого?
   — Что-то не припомню. Но я мог этого и не заметить.
   Суль была уже возле двери в типографию. Старший печатник открыл ее.
   Снова они вошли в типографию, на этот раз с бокового входа.
   — Запах, — тихо произнесла Суль. — Да, это здесь!
   — Как же мог мой маленький сын зайти сюда! — убивался граф. — Так далеко от дома! Нет, не могу в это поверить! Где же он, наконец, может быть? Здесь же нет никаких тайников!
   — И печатник, бывший здесь в воскресенье, должен был видеть его, — сказал Даг. — Нет, Суль, теперь я вижу, что ты на ложном пути.
   Но Суль не отступала. Множество мыслей и видений проносилось в ее голове. Обращаясь к парню, она взволнованно произнесла:
   — Что Вы делали, когда вернулись, вспомните! Это важно!
   Он растерянно уставился на нее.
   — Это было последнее, что я сделал, перед тем, как уйти домой: я запер дверь.
   — Расскажите поподробнее, как Вы вышли во двор и снова зашли через дверь.
   Он неохотно подчинился.
   — Сначала я закрыл за собой дверь. Вот так. Потом я проверил, все ли готово к работе в понедельник. Убрал кое-какие разбросанные вещи, потом вышел через главный вход и запер дверь.
   — И это все?
   — Все. Да, разумеется, я запер дверь склада тоже.
   — Дверь склада? — разом воскликнули все.
   — Да, она находится там, за полками. Рядом с боковой дверью. Я постоянно забываю про нее, ведь мы бываем там так редко.
   Граф метнулся туда. Это была низенькая дверца прямо под полками. Он попробовал: дверь была заперта.
   — Она была открыта в воскресенье?
   — Да, я был там и кое-что взял.
   — Куда она ведет? — спросил Даг, пока печатник открыл дверь.
   — За ней начинается проход вдоль задней стены дома. Там мы храним все то, чем редко пользуемся. Там валяется старый железный лом, и у нас нет времени разобрать все это.
   Дверь отворилась, и они вышли в узкий проход, заваленный всяким хламом.
   — Пусть Суль идет первая, — сказал Даг.
   Ее пропустили вперед.
   — У вас тут нет никакой каморки?
   — Нет, эта дверь ведет на колесный склад в другом дворе, видите…
   Старый печатник внезапно остановился.
   — Опять закрыли эту дверь! Она ведь всегда была открыта! Ведь это единственная дверь, ведущая на склад, соседняя же дверь раньше всегда была закрыта.
   Его сын спросил:
   — Скажи, разве старый пресс не стоит в проходе?
   — Да, а что, разве он мешает кому-то? Мы ведь не лазаем через весь этот старый железный хлам. Ой, дверь заперта! Изнутри!
   Граф ударился о дверь плечом. Сначала она не поддавалась. Даг надавил пальцами на угол двери, что-то щелкнуло внутри. Щеколда?
   — Помогите-ка мне! — сказал он.
   Ощупав край двери, молодой печатник взял железный прут и надавил им на дверь. Щеколда приподнялась, дверь открылась.
   Они увидели тесное помещение с точно такой же дверью на противоположной стороне и старый деревянный печатный пресс с зажимами. На полу, среди хлама, лежал, прислонившись щекой к прессу, маленький мальчик в пурпурно-красной бархатной одежде, промокшей сзади.
   У графа вырвался крик, похожий на всхлип, он бросился поднимать маленькое, беспомощное тело.
   — О, Господи, — шептал он. — О, Господи, Господи!
   — Вот это да, — произнес старый печатник. — Подумать только, что он лежал здесь! Но откуда вы узнали?..
   Даг и сам был не прочь разобраться во всем.
   — Мы напали на след, — сказал он. — Но это просто удивительно, что Вы ничего не слышали!
   — Едва ли можно было услышать что-то, находясь в мастерской. Там стоит такой грохот. А на склад, как я уже говорил, мы ходим крайне редко. Подумать только, какая трагедия… Этот ползунок заблудился здесь, в темноте!
   Они вернули в мастерскую.
   — Он жив? — дрожащим голосом спросил судья. — Альбрехт, ответь папе! Его нужно сейчас же отнести к врачу…
   — В этом нет необходимости, — спокойно сказал Даг. — Суль помогает отцу уже целых пять лет, и она почти так же сведуща во врачебном искусстве, как и он.
   — Даже больше, — без ложной скромности заметила Суль. — В своем роде. Мне бы еще его целительные руки. Дайте мне ребенка! Давайте же!
   После минутного колебания граф передал ей беспомощный, маленький комок.
   — Да, теперь бы так пригодились руки Тенгеля, — сказала Суль. — Но мальчик жив, господин судья, в этом нет никаких сомнений, хотя жизнь уже готова была уйти от него…
   «Ну, это уж ты преувеличиваешь, — подумал Даг. — Мальчик не так уж плох. Он протянул бы еще пару дней. Суль всегда драматизирует, чтобы сделать жизнь более напряженной, чем она есть на самом деле».
   — Ему нужно дать попить, — продолжала Суль. — Нехватка влаги самое опасное.
   — Вода здесь плохая, — сказал печатник, — мы используем ее только для работы. Но у нас есть немного вина…
   — Выдержанное? — спросил судья.
   — Первоклассное.
   — Попробуем, — сказала Суль, сомневаясь в этой характеристике. Пока мужчины наливали вино, она теребила мальчика.
   — Я не могу ничего сделать, пока он не проснется, — сказала она. — Ну, просыпайся же, маленький авантюрист!
   Она слегка ударила мальчика по щекам, но отец возмутился.
   — Нет, не надо! — запротестовал он.
   — От этого ему не будет вреда, — отрезала Суль. — Вот! Он проснулся!
   Щурясь на свет, мальчик осторожно открыл глаза.
   — Благодарю тебя, Господи! — прошептал граф. Суль не была согласна с ним по части того, кого ему следует благодарить, но мудро промолчала.
   — Дайте скорее вина, — сказала она, — а то он уснет опять…
   Все окружили мальчика. Тот сделал пару глотков, на лице его появилась гримаса, и он принялся громко плакать.
   — Ну, ну, папа здесь, — пытался успокоить сына граф, беря его из рук Суль. — Теперь все в порядке!
   Мальчик снова заснул — или потерял сознание — у него на плече. Глаза графа наполнились слезами, с которыми он никак не мог, справиться. Слезы текли неудержимо — это были слезы благодарности.
   — Ему необходимо как можно скорее дать общеукрепляющие средства, — сказала Суль, идя рядом с графом и не спуская глаз со спящего. — Вы позволите мне ухаживать за ним?
   — Конечно, если Вы будете так любезны! Но не говорите ничего моей жене, — попросил он. — А то как бы не вышло беды. Надеюсь, она все еще спит.
   В доме началась бурная деятельность. Взбудораженные слуги носились туда-сюда, повинуясь указаниям Суль. Грязная, зловонная одежда была снята, мальчика искупали. Он снова проснулся, и Суль дала ему теплый грог со всеми имеющимися у нее укрепляющими средствами. Ей нравилось быть центром всеобщего внимания, представляя дело более значительным, чем оно было в действительности, давая понять каждой своей позой и сдвинутыми бровями, что принимает важное медицинское решение.
   Глядя на нее Даг улыбался: уж он-то знал свою сводную сестру!