Канон мифа наделяет Гавейна важной, но неприятной, трудной.., и в результате трагической ролью. Его друг Ланселот оказывается не только любовником Гвиневеры, но и убийцей братьев — Агравейна, Гахериса и Гарета. Гавейн прощает другу многое — он был против замысла Мордреда и Агравейна, которые устраивали ловушку в спальне Гвиневеры. Но убиения братьев — и доказанного вероломства по отношению к Артуру — Гавейн простить не может. Настойчиво и неумолимо он преследует Ланселота и наконец погибает от ран, полученных от руки бывшего друга.
У Мэлори в ночь, предшествующую битве под Камланном, дух Гавейна является Артуру во сне, предостерегает и уговаривает короля воздержаться от расправы над Мордредом и рекомендует — сожалея о своей настойчивости — примириться с Ланселотом и Гвиневерой. Но уже поздно…
Во всех литературных произведениях, посвященных королю Артуру, Гавейн присутствует. Он также герой «собственного» произведения «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» (конец XIV века). Авторство этого романа приписывают анонимному создателю высот тогдашней английской поэзии. В «Кентерберийских рассказах» Джефри Чосера описана знаменитая женитьба Гавейна, который — из честолюбия — взял в жены старую и зловредную ведьму, коя, однако, после брачной ночи превратилась в молоденькую и премаленькую девушку. Эту историю включила в Артуровскую легенду Сигрид Унсет в своем «Kong Artur og riddeme av det Runge Bord».
Sir Gawaine ap Lot является героем книги фэнтези «The Kingdom of Summer», написанной Джиллиан Бредшоу.
И под занавес любопытная штука: еще в XV веке можно было в замке в Дувре увидеть истлевший человеческий череп, который, говорят, некогда был черепом Гавейна.
ГАРЕТ
LA COTE MALE TAILE
LE BEL INCONNU
КЭЙ
БЕДИВЕР
ТРИСТАН
МОРГОЛЬТ
ЛАМОРАК
TOP
БОРС, ЛИОНЕЛЬ И ЭКТОР ОКРАИННЫЙ
У Мэлори в ночь, предшествующую битве под Камланном, дух Гавейна является Артуру во сне, предостерегает и уговаривает короля воздержаться от расправы над Мордредом и рекомендует — сожалея о своей настойчивости — примириться с Ланселотом и Гвиневерой. Но уже поздно…
Во всех литературных произведениях, посвященных королю Артуру, Гавейн присутствует. Он также герой «собственного» произведения «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» (конец XIV века). Авторство этого романа приписывают анонимному создателю высот тогдашней английской поэзии. В «Кентерберийских рассказах» Джефри Чосера описана знаменитая женитьба Гавейна, который — из честолюбия — взял в жены старую и зловредную ведьму, коя, однако, после брачной ночи превратилась в молоденькую и премаленькую девушку. Эту историю включила в Артуровскую легенду Сигрид Унсет в своем «Kong Artur og riddeme av det Runge Bord».
Sir Gawaine ap Lot является героем книги фэнтези «The Kingdom of Summer», написанной Джиллиан Бредшоу.
И под занавес любопытная штука: еще в XV веке можно было в замке в Дувре увидеть истлевший человеческий череп, который, говорят, некогда был черепом Гавейна.
ГАРЕТ
Он — младший брат Гавейна, Агравейна и Гахериса. Честолюбивая штучка. В Камелот явился инкогнито, не желая пользоваться ничьей протекцией из-за кровного родства с уже знаменитыми сыновьями Лота, рыцарями с Оркад. Хотел, видите ли, чтобы его приняли в число рыцарей Круглого Стола за собственные заслуги. Как обычно бывает в тех случаях, когда кто-то по недомыслию не использует имеющихся связей, честолюбивый глупец попал на дворцовую кухню «посудомойкой», как сказали бы мы теперь. А зловредный сенешаль Кэй вдобавок еще всеми способами портил ему жизнь и даже навесил позорное прозвище Бомейн — Прекрасная Ручка (Beaumains), поскольку у парня действительно были белые, непривычные к черной работе руки.
Несмотря на это, Гарет не оставил попыток самостоятельно сделать карьеру. Когда в замок Артура явилась прекрасная «дамоселя» Линета с просьбой поддержать ее сестру Лионессу, осажденную рыцарями-ренегатами, Прекрасная Ручка незамедлительно, опережая других, вызвался добровольцем. Артур согласился, и это повергло Линету в остервенение. «Что? — разоралась она на весь Камелот. — Что такое? Я прошу дать мне рыцаря, а вы всучаете мне этого сопляка, поваренка?» Но Артур неумолим. Миссия есть миссия, кто вызвался первым, тот и пойдет, а стало быть, или Бомейн, или никто!
Всю дорогу Линета донимала Прекрасную Ручку и насмехалась над ним как могла. «Какой ты рыцарь, птенец желторотый, — повторяла она, — борщом от тебя несет. Котел тебе, кухаренок, к лицу, а не меч». Но Гарет сносил все со стоическим терпением, а по прибытии на место взялся за дело. Осаждающих замок Лионессы вреднющих рыцарей вырубил под корень либо заставил капитулировать, на что Лионесса посматривала из оконца. Гарет глянул в оконце» обомлел — и незамедлительно влюбился в Лионессу. Не без взаимности.
Гарет — Прекрасная Ручка пошел ни в отца Лота, ни в брата Гавейна, которые переспали бы с дамоселью по принципу: «Бам, трам, благодарю, мадам». Гарет женился на ней и был верным супругом. Недолго. Его друг Ланселот, который лично посвящал Гарета в рыцари, позже лично же, правда, совершенно случайно, обезглавил его, защищая честь и жизнь Гвиневеры.
Сестру Лионессы, языкастую Линету, взял в жены брат Гарета Гахерис. А Линета тоже, как мы уже знаем, стала вдовой. В тот же день.
Несмотря на это, Гарет не оставил попыток самостоятельно сделать карьеру. Когда в замок Артура явилась прекрасная «дамоселя» Линета с просьбой поддержать ее сестру Лионессу, осажденную рыцарями-ренегатами, Прекрасная Ручка незамедлительно, опережая других, вызвался добровольцем. Артур согласился, и это повергло Линету в остервенение. «Что? — разоралась она на весь Камелот. — Что такое? Я прошу дать мне рыцаря, а вы всучаете мне этого сопляка, поваренка?» Но Артур неумолим. Миссия есть миссия, кто вызвался первым, тот и пойдет, а стало быть, или Бомейн, или никто!
Всю дорогу Линета донимала Прекрасную Ручку и насмехалась над ним как могла. «Какой ты рыцарь, птенец желторотый, — повторяла она, — борщом от тебя несет. Котел тебе, кухаренок, к лицу, а не меч». Но Гарет сносил все со стоическим терпением, а по прибытии на место взялся за дело. Осаждающих замок Лионессы вреднющих рыцарей вырубил под корень либо заставил капитулировать, на что Лионесса посматривала из оконца. Гарет глянул в оконце» обомлел — и незамедлительно влюбился в Лионессу. Не без взаимности.
Гарет — Прекрасная Ручка пошел ни в отца Лота, ни в брата Гавейна, которые переспали бы с дамоселью по принципу: «Бам, трам, благодарю, мадам». Гарет женился на ней и был верным супругом. Недолго. Его друг Ланселот, который лично посвящал Гарета в рыцари, позже лично же, правда, совершенно случайно, обезглавил его, защищая честь и жизнь Гвиневеры.
Сестру Лионессы, языкастую Линету, взял в жены брат Гарета Гахерис. А Линета тоже, как мы уже знаем, стала вдовой. В тот же день.
LA COTE MALE TAILE
История этого рыцаря у Мэлори практически идентична истории Гарета. Он прибыл в Камелот инкогнито, а поскольку на нем была одежда, сшитая каким-то скверным портным, то получил он от ехидного Кэя насмешливое прозвище Рыцарь в Плохо Скроенном Плаще (что и означает La Cote Male Taile). Когда в замок Артура явилась «дамоселя» с просьбой о помощи. La Cote Male Taile тут же вызвался добровольцем. Остальное известно: одержал массу побед, женился на «дамоселе», стал рыцарем Круглого Стола. Его настоящее имя было Брюнор Черный, но он не стыдился прозвища, которое дал ему Кэй, и получил широкую известность именно как La Cote Male Taile.
Возникает вопрос: зачем Мэлори понадобилось почти слово в слово повторять рассказ о «рыцаре с позорным прозвищем»? Думается, для того, чтобы восполнить пробел в фабулярной последовательности, возникшей в истории с Гаретом. Являющаяся в Камелот Линета вначале показана как антагонистка Прекрасной Ручки, относящаяся к нему неприязненно и предубежденно, прямо-таки не желающая его видеть. По мере того как они едут к замку Лионессы, конфликт понемногу смягчается, сменяется удивлением, между Лине-той и Гаретом возникает симпатия, которая — как мы ожидаем — вот-вот переродится в нечто большее.., и вдруг — нате вам! — Гарет выбирает сестру Линеты Лионессу. А Линета, героиня истории, вынуждена удовольствоваться Гахерисом и ролью свояченицы Гарета. В повествовании о La Cote Male Taile такого «конструктивного брака» нет — рыцарь женится именно на своей первоначальной антагонистке, докучавшей ему «дамоселе», симпатии которой он постепенно добивается по мере развития рассказа.
Возникает вопрос: зачем Мэлори понадобилось почти слово в слово повторять рассказ о «рыцаре с позорным прозвищем»? Думается, для того, чтобы восполнить пробел в фабулярной последовательности, возникшей в истории с Гаретом. Являющаяся в Камелот Линета вначале показана как антагонистка Прекрасной Ручки, относящаяся к нему неприязненно и предубежденно, прямо-таки не желающая его видеть. По мере того как они едут к замку Лионессы, конфликт понемногу смягчается, сменяется удивлением, между Лине-той и Гаретом возникает симпатия, которая — как мы ожидаем — вот-вот переродится в нечто большее.., и вдруг — нате вам! — Гарет выбирает сестру Линеты Лионессу. А Линета, героиня истории, вынуждена удовольствоваться Гахерисом и ролью свояченицы Гарета. В повествовании о La Cote Male Taile такого «конструктивного брака» нет — рыцарь женится именно на своей первоначальной антагонистке, докучавшей ему «дамоселе», симпатии которой он постепенно добивается по мере развития рассказа.
LE BEL INCONNU
Фигуры, хоть и прямо-таки невероятно похожей на две предыдущие и, несомненно, послужившей прототипом для обеих, в классическом варианте мифа нет вообще. Зато она — герой созданного около 1190 года романса французского трувера Рено де Боже. Рыцарь Гинле Уэльский прибывает инкогнито ко двору Артура, а поскольку он чертовски красив, то незамедлительно получает прозвище Прелестный незнакомец — Le Bel Inconnu.
Красавец предпринимает рыцарский quest, чтобы высвободить прелестную Эсмеральду. Испытывает многочисленные замораживающие в жилах кровь приключения, высвобождает, женится и так далее.
Создавая Гинле, Рено де Боже, вероятно, воспользовался каким-то кельтским «образцом», возможно, повестью о Передуре, или Персивале.
То же можно сказать и об Амадисе де Гауле, созданном в XIV веке то ли португальским, то ли испанским анонимом. Как, впрочем, и о французском «Персефоресте».
Красавец предпринимает рыцарский quest, чтобы высвободить прелестную Эсмеральду. Испытывает многочисленные замораживающие в жилах кровь приключения, высвобождает, женится и так далее.
Создавая Гинле, Рено де Боже, вероятно, воспользовался каким-то кельтским «образцом», возможно, повестью о Передуре, или Персивале.
То же можно сказать и об Амадисе де Гауле, созданном в XIV веке то ли португальским, то ли испанским анонимом. Как, впрочем, и о французском «Персефоресте».
КЭЙ
Вероятно, ровесник Артура, сын рыцаря Эктора, которому Мерлин передал будущего короля на воспитание. Такого рода воспитание было очень распространенным у кельтов обычаем, носившим название «altram», что на английский перевели как «fosterage». Altram'y подлежали отнюдь не одни только осиротевшие дети, на воспитание отдавали также детей, имевших живых родителей и родственников. Таким образом, у ребенка появлялось как бы две семьи.
«Altram» порождал чрезвычайно крепкую связь, поэтому понятно, что Артур должен был воспринимать Эктора как отца, а Кэя — как брата. Нет ничего странного и в том, что уже в самых ранних версиях мифа Кэй всегда оказывается рядом с Артуром. В Камелоте он исполняет высокую функцию сенешаля — управителя дворца, и по легенде он — единственный «серьезный» рыцарь Круглого Стола, наделенный «должностью», кроме Лукана (брата Бедивера), который был подчашим.
Во-французских версиях имя рыцаря пишется «Queux», что означает «интендант», «дворецкий». В польском переводе Коссак-Щуцкой именно Кэй, а вовсе не Лукан превратился в «Кеуса-виночерпия». А Бой-Желеньский («История Тристана и Изольды» Бедье) делает из Кэя «гофмейстера Кэ».
Имя «Кэй» пишут как Кау, Keie, Cai либо Kei. Под последним, наиболее близким духу языка валлийских кельтов, рыцарь фигурирует в валлийских преданиях. Его патроним «ар Купуг», то есть «сын Кинира», а не Эктора. Однако, если принять версию «Эктора-римлянина», то Кэй был бы просто-напросто… Каем или Гаем. Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia «"Где ты Гай, там я Гайя» — формула, входившая в обряд бракосочетания в Древнем Риме (лат.).».
Римлянин ли, или Кинир, в бриттских легендах Кэй обретает множество свойств столь милого сердцам кельтов героя Кухулина — особенно когда речь заходит о его физических данных. Кэй способен пребывать под водой, цитирую: «девять дней и ночей». По собственному желанию мог стать «высоким, как сосна, а вокруг его головы, если он хотел, горел огонь». Кэй оставался сухим под дождем и так далее.
Пришедшее из легенд подобие сверхчеловеческих способностей Кэя и Кухулина, вероятно, и привело к тому, что герои эти перепутались у Зофии Коссак-Щуцкой, отсюда скорее всего в ее «Крестоносцах» бессмысленно сенсационное утверждение, будто «добрый подчаший Кеус победил в борьбе огненное чудовище — Кухулина». Такая версия кощунственна и оскорбительна для ирландцев, которые знают, что Кухулин погиб в бою с армией королевы Медб из Коннахта, поскольку «пес Hercules contra plures» «Аналог русского
— «один в поле не воин» (Геркулес пасует перед массой).». Приписывать же ему смерть от руки Кэя — все равно что утверждать, будто сапожник Скуба «Краковский сапожник Скуба, по средневековой легенде, ловко прикончил вавельского дракона, дав тому сожрать серу, зашитую в баранью шкуру. Сюжет этот А. Сапковский использовал в одном из эпизодов новеллы „Предел возможного“.» изничтожил под Вавелем «Чудовище Зигфрида» (того, что из «Нибелунгов»).
Манеры сенешаля (согласно легенде и литературе фэнтези) оставляли желать лучшего. О том, как он относился к Гарету и Брюнору, мы уже знаем. Марион Зиммер Брэдли в «Туманах Авалона» рисует Кэя угрюмым и зловредным человеком. Да и Т.Х. Уайт тоже изображает его далеко не самым лучшим дружком детских лет Артура. Мы также помним (Кретьен, Коссак-Щуцкая), что когда-то он публично дал «по мордасам» даме, а уж это хамство в квадрате. Хорошо хоть, что в ответ получил солидную взбучку от Персиваля: во время рыцарского турнира Персиваль повалил Кэя вместе с лошадью, да так, что поломал тому кости. Кэй, кстати говоря, был не из ловких рыцарей. Мэлори сообщает, что всякий раз, когда Кэй пробовал свои силы в бою, его «перекидывали через конский круп, и он грохался оземь».
Кэй погиб под Камланном, сражаясь бок о бок с Артуром. Другую любопытную версию мы обнаруживаем у Парка Годвина: Кэй погиб значительно раньше, уже в битве под Бадоном, сын же его Эмрис, князь Глевума (Глочестер), после Камланна кинулся в водоворот борьбы за наследие Артура, то есть за власть над Британией.
«Altram» порождал чрезвычайно крепкую связь, поэтому понятно, что Артур должен был воспринимать Эктора как отца, а Кэя — как брата. Нет ничего странного и в том, что уже в самых ранних версиях мифа Кэй всегда оказывается рядом с Артуром. В Камелоте он исполняет высокую функцию сенешаля — управителя дворца, и по легенде он — единственный «серьезный» рыцарь Круглого Стола, наделенный «должностью», кроме Лукана (брата Бедивера), который был подчашим.
Во-французских версиях имя рыцаря пишется «Queux», что означает «интендант», «дворецкий». В польском переводе Коссак-Щуцкой именно Кэй, а вовсе не Лукан превратился в «Кеуса-виночерпия». А Бой-Желеньский («История Тристана и Изольды» Бедье) делает из Кэя «гофмейстера Кэ».
Имя «Кэй» пишут как Кау, Keie, Cai либо Kei. Под последним, наиболее близким духу языка валлийских кельтов, рыцарь фигурирует в валлийских преданиях. Его патроним «ар Купуг», то есть «сын Кинира», а не Эктора. Однако, если принять версию «Эктора-римлянина», то Кэй был бы просто-напросто… Каем или Гаем. Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia «"Где ты Гай, там я Гайя» — формула, входившая в обряд бракосочетания в Древнем Риме (лат.).».
Римлянин ли, или Кинир, в бриттских легендах Кэй обретает множество свойств столь милого сердцам кельтов героя Кухулина — особенно когда речь заходит о его физических данных. Кэй способен пребывать под водой, цитирую: «девять дней и ночей». По собственному желанию мог стать «высоким, как сосна, а вокруг его головы, если он хотел, горел огонь». Кэй оставался сухим под дождем и так далее.
Пришедшее из легенд подобие сверхчеловеческих способностей Кэя и Кухулина, вероятно, и привело к тому, что герои эти перепутались у Зофии Коссак-Щуцкой, отсюда скорее всего в ее «Крестоносцах» бессмысленно сенсационное утверждение, будто «добрый подчаший Кеус победил в борьбе огненное чудовище — Кухулина». Такая версия кощунственна и оскорбительна для ирландцев, которые знают, что Кухулин погиб в бою с армией королевы Медб из Коннахта, поскольку «пес Hercules contra plures» «Аналог русского
— «один в поле не воин» (Геркулес пасует перед массой).». Приписывать же ему смерть от руки Кэя — все равно что утверждать, будто сапожник Скуба «Краковский сапожник Скуба, по средневековой легенде, ловко прикончил вавельского дракона, дав тому сожрать серу, зашитую в баранью шкуру. Сюжет этот А. Сапковский использовал в одном из эпизодов новеллы „Предел возможного“.» изничтожил под Вавелем «Чудовище Зигфрида» (того, что из «Нибелунгов»).
Манеры сенешаля (согласно легенде и литературе фэнтези) оставляли желать лучшего. О том, как он относился к Гарету и Брюнору, мы уже знаем. Марион Зиммер Брэдли в «Туманах Авалона» рисует Кэя угрюмым и зловредным человеком. Да и Т.Х. Уайт тоже изображает его далеко не самым лучшим дружком детских лет Артура. Мы также помним (Кретьен, Коссак-Щуцкая), что когда-то он публично дал «по мордасам» даме, а уж это хамство в квадрате. Хорошо хоть, что в ответ получил солидную взбучку от Персиваля: во время рыцарского турнира Персиваль повалил Кэя вместе с лошадью, да так, что поломал тому кости. Кэй, кстати говоря, был не из ловких рыцарей. Мэлори сообщает, что всякий раз, когда Кэй пробовал свои силы в бою, его «перекидывали через конский круп, и он грохался оземь».
Кэй погиб под Камланном, сражаясь бок о бок с Артуром. Другую любопытную версию мы обнаруживаем у Парка Годвина: Кэй погиб значительно раньше, уже в битве под Бадоном, сын же его Эмрис, князь Глевума (Глочестер), после Камланна кинулся в водоворот борьбы за наследие Артура, то есть за власть над Британией.
БЕДИВЕР
В легендах (и произведениях фэнтези) он выступает под именами Bedwyr ар Pedrawd, Bedwyr ар Gryffyn и Bedwyr ар Bleddyn. Как и описанный выше Кэй, Бедивер назван в числе лиц, боровшихся с великаном Испадденом и диким кабаном Торх Труйтом (Trwch Trwyth).
Рыцарь Бедивер «наличествует» в мифе с самого начала. Джефри Монмаутский именует его одним из «ближайших друзей Артура», участником битвы под Бадоном. Бедивер не отходит от короля до самого конца — трагического финала на полях Камланна. Бойню под Камланном (по Мэлори) пережили только два спутника Артура — братья Бедивер и Лукан. Подчаший Лукан был тяжело ранен, а поэтому именно Бедиверу выпадает доля стать исполнителем последней воли короля — он бросает в волны меч Экскалибур и видит, как волшебное оружие хватает и утаскивает под воду рука Владычицы Озера. Исполнив миссию, Бедивер возвращается к умирающему королю, но видит на горизонте только парус лодки, уносящей Артура к острову Авалон…
Bedwyr ар Bleddyn выступает в качестве одного из повествователей «Артура», последней части «пендрагонской» трилогии Стивена Льюхеда. Дальнейшие же его судьбы после Камланна описывает Парк Годвин в «The Beloved Exile».
Рыцарь Бедивер «наличествует» в мифе с самого начала. Джефри Монмаутский именует его одним из «ближайших друзей Артура», участником битвы под Бадоном. Бедивер не отходит от короля до самого конца — трагического финала на полях Камланна. Бойню под Камланном (по Мэлори) пережили только два спутника Артура — братья Бедивер и Лукан. Подчаший Лукан был тяжело ранен, а поэтому именно Бедиверу выпадает доля стать исполнителем последней воли короля — он бросает в волны меч Экскалибур и видит, как волшебное оружие хватает и утаскивает под воду рука Владычицы Озера. Исполнив миссию, Бедивер возвращается к умирающему королю, но видит на горизонте только парус лодки, уносящей Артура к острову Авалон…
Bedwyr ар Bleddyn выступает в качестве одного из повествователей «Артура», последней части «пендрагонской» трилогии Стивена Льюхеда. Дальнейшие же его судьбы после Камланна описывает Парк Годвин в «The Beloved Exile».
ТРИСТАН
Не желаете ли, добрые люди, послушать прекрасную повесть о любви и смерти? Это повесть о Тристане и королеве Изольде. Послушайте, как любили они друг друга в великой радости и в великой печали, как от того скончались в один и тот же день — он из-за нее, она из-за него.
Жозеф Бедье, «Тристан и Изольда»
Хотя в самых разных валлийских преданиях в числе рыцарей Артура называют Тристана, сына Таллуха, а у Мэлори он фигурирует под именем Тристрама и считается лучшим — после Ланселота — рыцарем Круглого Стола, до наших дней Тристан дожил как герой самостоятельной и отдельной легенды о любви рыцаря и прекрасной Изольды Златокудрой «В большинстве русских текстов Изольду именуют не Златокудрой, а Белокурой. Однако Сапковский — а следовательно, и я, — предпочитаем называть ее Златокудрой.», легенды, донесенной до нас (на основе произведений бретонского трувера Беруля) Жозефом Бедье (в польском переводе Тадеуша Бой-Желеньского «Наиболее известный литературный перевод легенды на русский осуществлен А.А. Веселовским. См, также „Легенда о Тристане и Изольде“. Литературные памятники. М., Наука, 1976).»).
О Тристане писали Кретьен де Труа, Ле Шевр и Робер де Бова, писали Готфрид Страсбурский, Мария Французская и Эйльхарт фон Оберже. Обращались к нему Спенсер, Боярдо и Ариосто. Прелестную музыкальную драму посвятил Тристану и Изольде Рихард Вагнер.
Однако всех Тристанов — в том числе и корнуоллско-валлийского — предваряет Друстан, сын Таллорка, реально, как считают, существовавший король.., пиктов из Южной Каледонии. Впрочем, действительно ли сердечные заботы пиктского Друстана легли в основу многих кельтских романов о совращении королевской супруги рыцарем — неизвестно.
Бретонские версии выводят Тристана из мифической страны Лионессе, поглощенной волнами морскими. Остатками этих островов считаются теперешние острова Силли. Все «продолжатели» придерживаются этой версии, один лишь Бой-Желеньский в своем переводе чуточку маскирует место рождения героя. У Боя любовник Изольды оказывается Тристаном из Леонуа.
История «кельтских» Тристана и Изольды (Друстана и Эссельт) изящно описывает Дайана Пакссон (Diana Paxson) в книге «The White Raven», а руины замка Тинтагель можно и сейчас увидеть в Корнуолле неподалеку от городка с таким же названием.
В «Смерти Артура» Тристан действует в нескольких книгах. Он — один из храбрейших рыцарей Артура и в рыцарском рейтинге занимает второе место после Ланселота. Но Тристан — рыцарь нетипичный, сильно отличающийся от рыцарской братии Круглого Стола. Он не только рубака, но и начитанный полиглот, любитель и знаток поэзии, прекрасный шахматист, к тому же еще и виртуозный арфист, бард с обаятельным голосом. Неужто — предвозвестник человека Возрождения?
У Мэлори нет поэтического и выжимающего слезу умиления повествования о черных парусах и кончине Тристана на смертном одре, которое — повествование — сам я использовал в новелле «Maladie». В «Смерти Артура» Тристан погибает печальным образом — умирает от предательского удара в спину, который нанес ему «этот коварный изменник король Марк, когда он сидел у ног госпожи своей Изольды Прекрасной и играл на арфе! Навостренным бердышом он пронзил его сзади до самого сердца…». Хороший адвокат, возможно, добился бы для Марка оправдательного приговора, объяснив, что его удар был «действием в состоянии аффекта», но мы-то знаем, что это было обыкновеннейшее свинство и давно уже сознательно подготовляемое преступление.
Златокудрая дева в отчаянии умирает на могиле Тристана.
Классика!
Жозеф Бедье, «Тристан и Изольда»
Хотя в самых разных валлийских преданиях в числе рыцарей Артура называют Тристана, сына Таллуха, а у Мэлори он фигурирует под именем Тристрама и считается лучшим — после Ланселота — рыцарем Круглого Стола, до наших дней Тристан дожил как герой самостоятельной и отдельной легенды о любви рыцаря и прекрасной Изольды Златокудрой «В большинстве русских текстов Изольду именуют не Златокудрой, а Белокурой. Однако Сапковский — а следовательно, и я, — предпочитаем называть ее Златокудрой.», легенды, донесенной до нас (на основе произведений бретонского трувера Беруля) Жозефом Бедье (в польском переводе Тадеуша Бой-Желеньского «Наиболее известный литературный перевод легенды на русский осуществлен А.А. Веселовским. См, также „Легенда о Тристане и Изольде“. Литературные памятники. М., Наука, 1976).»).
О Тристане писали Кретьен де Труа, Ле Шевр и Робер де Бова, писали Готфрид Страсбурский, Мария Французская и Эйльхарт фон Оберже. Обращались к нему Спенсер, Боярдо и Ариосто. Прелестную музыкальную драму посвятил Тристану и Изольде Рихард Вагнер.
Однако всех Тристанов — в том числе и корнуоллско-валлийского — предваряет Друстан, сын Таллорка, реально, как считают, существовавший король.., пиктов из Южной Каледонии. Впрочем, действительно ли сердечные заботы пиктского Друстана легли в основу многих кельтских романов о совращении королевской супруги рыцарем — неизвестно.
Бретонские версии выводят Тристана из мифической страны Лионессе, поглощенной волнами морскими. Остатками этих островов считаются теперешние острова Силли. Все «продолжатели» придерживаются этой версии, один лишь Бой-Желеньский в своем переводе чуточку маскирует место рождения героя. У Боя любовник Изольды оказывается Тристаном из Леонуа.
История «кельтских» Тристана и Изольды (Друстана и Эссельт) изящно описывает Дайана Пакссон (Diana Paxson) в книге «The White Raven», а руины замка Тинтагель можно и сейчас увидеть в Корнуолле неподалеку от городка с таким же названием.
В «Смерти Артура» Тристан действует в нескольких книгах. Он — один из храбрейших рыцарей Артура и в рыцарском рейтинге занимает второе место после Ланселота. Но Тристан — рыцарь нетипичный, сильно отличающийся от рыцарской братии Круглого Стола. Он не только рубака, но и начитанный полиглот, любитель и знаток поэзии, прекрасный шахматист, к тому же еще и виртуозный арфист, бард с обаятельным голосом. Неужто — предвозвестник человека Возрождения?
У Мэлори нет поэтического и выжимающего слезу умиления повествования о черных парусах и кончине Тристана на смертном одре, которое — повествование — сам я использовал в новелле «Maladie». В «Смерти Артура» Тристан погибает печальным образом — умирает от предательского удара в спину, который нанес ему «этот коварный изменник король Марк, когда он сидел у ног госпожи своей Изольды Прекрасной и играл на арфе! Навостренным бердышом он пронзил его сзади до самого сердца…». Хороший адвокат, возможно, добился бы для Марка оправдательного приговора, объяснив, что его удар был «действием в состоянии аффекта», но мы-то знаем, что это было обыкновеннейшее свинство и давно уже сознательно подготовляемое преступление.
Златокудрая дева в отчаянии умирает на могиле Тристана.
Классика!
МОРГОЛЬТ
Фигура, знакомая нам по легенде о Тристане и Изольде, в артуровском мифе тоже «наличествует». Моргольт (Morold, Morhaus, Morauht) был рыцарем Круглого Стола ирландского происхождения. Он — мастер рыцарского боя: в одном из повествований он запросто одним копьем свалил с коней подряд Гавейна и Увейна.
Моргольт был одновременно свояком и первым бойцом («чемпионом») ирландского короля Ангвисанса. Во исполнение этой функции он отправился к Корнуолл, чтобы заставить корнуоллцев выплатить положенную дань. Тут он и погиб в схватке с Тристаном во время знаменитого боя на острове. Интересно, что именно после этого боя Тристан удостоился звания рыцаря Круглого Стола! Как известно, каждый стул за Круглым Столом был волшебным образом «проштемпелеван» именем рыцаря, имевшим право на нем сидеть. После смерти Моргольта его имя столь же волшебно исчезло, а появилось имя Тристана.
Не менее любопытная история связана с оружием, которым Тристан лишил жизни Моргольта. Всегда и всюду считалось, что церемониальный, коронационный меч английских королей, именуемый «Куртана» «От лат. Curtus
— укороченный, выщербленный, куцый.», некогда принадлежавший Иоанну Исповеднику, был вообще-то оружием легендарного любовника Изольды. То, что у меча «Куртана» тупой конец, объясняли тем фактом, что он-де обломился и застрял в черепе убитого, ирландца.
И еще один курьез. Так вот слово «marchawg» на валлийском языке вовсе не имя, а характеристика конного воина, именно такого кельтского рыцаря, королевского бойца, каковым и был Моргольт. Но имя Моргольт намертво срослось с легендой, и тут уж ничего не изменишь. Я (в новелле «Maladie») тоже не пытался.
Моргольт был одновременно свояком и первым бойцом («чемпионом») ирландского короля Ангвисанса. Во исполнение этой функции он отправился к Корнуолл, чтобы заставить корнуоллцев выплатить положенную дань. Тут он и погиб в схватке с Тристаном во время знаменитого боя на острове. Интересно, что именно после этого боя Тристан удостоился звания рыцаря Круглого Стола! Как известно, каждый стул за Круглым Столом был волшебным образом «проштемпелеван» именем рыцаря, имевшим право на нем сидеть. После смерти Моргольта его имя столь же волшебно исчезло, а появилось имя Тристана.
Не менее любопытная история связана с оружием, которым Тристан лишил жизни Моргольта. Всегда и всюду считалось, что церемониальный, коронационный меч английских королей, именуемый «Куртана» «От лат. Curtus
— укороченный, выщербленный, куцый.», некогда принадлежавший Иоанну Исповеднику, был вообще-то оружием легендарного любовника Изольды. То, что у меча «Куртана» тупой конец, объясняли тем фактом, что он-де обломился и застрял в черепе убитого, ирландца.
И еще один курьез. Так вот слово «marchawg» на валлийском языке вовсе не имя, а характеристика конного воина, именно такого кельтского рыцаря, королевского бойца, каковым и был Моргольт. Но имя Моргольт намертво срослось с легендой, и тут уж ничего не изменишь. Я (в новелле «Maladie») тоже не пытался.
ЛАМОРАК
Носитель этого имени был сыном короля Пеллинора, братом Персиваля. Рыцарь, как говорится, что надо — в рыцарском рейтинге Мэлори он занимает третье место после Ланселота и Тристана. Был он крепкий мужичок, на него обратила взор некая прекрасная вдовушка — Моргауза, королева Лотиана и Оркад. «Красивая и толстая», как мы помним, она в то время была малость постарше Ламорака, однако это не помешало рыцарю воспылать к ней великой и отнюдь не платонической страстью.
Их связь вызвала ярость сыновей Моргаузы, известных «братьев с Оркад», Гавейна, Агравейна, Гахериса и Мордреда. Они, хоть и привыкли к эротическим выходкам мамочки, тем не менее связь с Ламораком простить ей не могли. Во-первых, Моргауза афишировалась и нарывалась на скандал. Во-вторых, Ламорак-то ведь был сыном Пеллинора, убийцы Лота, которого — Пеллинора, значит, — в свою очередь, прикончил Гавейн.
Случившееся далее многое поведает нам о рыцарских идеалах и нравах эпохи, в которую возникала «Вульгата» и «Смерть Артура». Выбрав ночь, когда Моргауза и Ламорак «роскошно удовлетворяли друг друга», в опочивальню ворвался Гахерис и, неприлично матерясь, «замочил» нагую мамашу одним ударом меча. А не менее нагому Ламораку крикнул, что, мол, не убьет его, ибо рыцарю не пристало нападать на голого коллегу. «Подожду, — рявкнул он, — пока ты наденешь латы!» И вышел.
И верно — подождал. А через несколько дней вместе с братьями Гавейном, Агравейном и Мордредом организовал на Ламорака засаду (Гарет в этом «благородном» мероприятии не участвовал). Вчетвером они напали на Ламорака и предательски укокошили его. Понятное дело, Ламорак в тот момент был в латах и при оружии, так что убийство вполне соответствовало принципам честного рыцарского боя.
Honi soit yui mal y pense? «Так что все вроде бы в порядке? (фр.)».
Их связь вызвала ярость сыновей Моргаузы, известных «братьев с Оркад», Гавейна, Агравейна, Гахериса и Мордреда. Они, хоть и привыкли к эротическим выходкам мамочки, тем не менее связь с Ламораком простить ей не могли. Во-первых, Моргауза афишировалась и нарывалась на скандал. Во-вторых, Ламорак-то ведь был сыном Пеллинора, убийцы Лота, которого — Пеллинора, значит, — в свою очередь, прикончил Гавейн.
Случившееся далее многое поведает нам о рыцарских идеалах и нравах эпохи, в которую возникала «Вульгата» и «Смерть Артура». Выбрав ночь, когда Моргауза и Ламорак «роскошно удовлетворяли друг друга», в опочивальню ворвался Гахерис и, неприлично матерясь, «замочил» нагую мамашу одним ударом меча. А не менее нагому Ламораку крикнул, что, мол, не убьет его, ибо рыцарю не пристало нападать на голого коллегу. «Подожду, — рявкнул он, — пока ты наденешь латы!» И вышел.
И верно — подождал. А через несколько дней вместе с братьями Гавейном, Агравейном и Мордредом организовал на Ламорака засаду (Гарет в этом «благородном» мероприятии не участвовал). Вчетвером они напали на Ламорака и предательски укокошили его. Понятное дело, Ламорак в тот момент был в латах и при оружии, так что убийство вполне соответствовало принципам честного рыцарского боя.
Honi soit yui mal y pense? «Так что все вроде бы в порядке? (фр.)».
TOP
Этот фигурант заслуживает внимания. Top был старшим сыном короля Пеллинора, братом Агловаля, Дорнарда, Персиваля и вышеупомянутого Ламорака. Не родным, а единокровным, поскольку король Пеллинор зачал его с простой женщиной — женой пастуха Ариеса.
Тор возрастал в халупе Ариеса, но пасти коров ему удовольствия не доставляло. Зато когда дело доходило до верховой езды либо метания копья, или когда требовалось кому-либо «приложить».., тут уж хо-хо! Парень не промах. Ариес сразу сообразил, что здесь что-то не так. Уж слишком отличался Тор от других его сыновей, чтобы не усомниться в верности жены. Тогда задал Ариес жене хорошую трепку (в противоположность королям у крестьян и тогда и теперь такие штуки совершаются быстро и запросто), а Тора отправил в Камелот. «Забирай, король, этого выродка, — сказал он Артуру, — потому как чтой-то мне мнится, он больше вашенский, чем нашенский. А ежели еще когда-нито прихвачу какого-никакого лыцаря возля моей хаты, ноги ему повыдираю!» Артур принял паренька, потому что по выправке и физиономии было видно, что тот и вправду рыцарских кровей.., и костей! Вскоре вылезло шило из мешка — сына признал король Пеллинор, припомнив, что и впрямь когда-то по молодости лишил невинности некую пастушку (хотя какая уж там невинность!). Тор стал рыцарем Круглого Стола и совершил множество героических поступков. Погиб вместе со своим единокровным — по отцу — братом Агловалем во время бойни, учиненной Ланселотом, когда он спасал Гвиневеру от аутодафе.
Во времена Мэлори практически невозможно было представить себе, чтобы рыцарь с полосой («балкой») бастарда в гербе, да еще и такого низкого происхождения по кудели «"По кудели» — по матери; «по мечу» — по отцу.», оказался среди приближенной к королю братии. В личности Тора таится намек на кельтскую демократию — реальный Артур, вероятно, мало заботился о законности происхождения — важно было одно: хорошо ли рыцарь бьет саксов и пиктов.
Тор возрастал в халупе Ариеса, но пасти коров ему удовольствия не доставляло. Зато когда дело доходило до верховой езды либо метания копья, или когда требовалось кому-либо «приложить».., тут уж хо-хо! Парень не промах. Ариес сразу сообразил, что здесь что-то не так. Уж слишком отличался Тор от других его сыновей, чтобы не усомниться в верности жены. Тогда задал Ариес жене хорошую трепку (в противоположность королям у крестьян и тогда и теперь такие штуки совершаются быстро и запросто), а Тора отправил в Камелот. «Забирай, король, этого выродка, — сказал он Артуру, — потому как чтой-то мне мнится, он больше вашенский, чем нашенский. А ежели еще когда-нито прихвачу какого-никакого лыцаря возля моей хаты, ноги ему повыдираю!» Артур принял паренька, потому что по выправке и физиономии было видно, что тот и вправду рыцарских кровей.., и костей! Вскоре вылезло шило из мешка — сына признал король Пеллинор, припомнив, что и впрямь когда-то по молодости лишил невинности некую пастушку (хотя какая уж там невинность!). Тор стал рыцарем Круглого Стола и совершил множество героических поступков. Погиб вместе со своим единокровным — по отцу — братом Агловалем во время бойни, учиненной Ланселотом, когда он спасал Гвиневеру от аутодафе.
Во времена Мэлори практически невозможно было представить себе, чтобы рыцарь с полосой («балкой») бастарда в гербе, да еще и такого низкого происхождения по кудели «"По кудели» — по матери; «по мечу» — по отцу.», оказался среди приближенной к королю братии. В личности Тора таится намек на кельтскую демократию — реальный Артур, вероятно, мало заботился о законности происхождения — важно было одно: хорошо ли рыцарь бьет саксов и пиктов.
БОРС, ЛИОНЕЛЬ И ЭКТОР ОКРАИННЫЙ
Все они близкие родственники Ланселота Озерного. Все — мужественные и благородные рыцари Круглого Стола.
Эктор Окраинный (Ector de Maris) был единокровным братом Ланселота, внебрачным сыном короля Бана Бенвикского и прелестной дочери Агравадена Окраинного (de Maru). Произошло это так: во время пира в замке Агравадена Мерлин заметил, что дочь хозяина поглядывает на Бана, изменяясь лицом, и что у Бана горят глаза. Мерлин, доброжелательный чародей, охотно пользовался своей магической силой, дабы помогать ближним, поэтому сделал так, что принцесса ночью шмыгнула в постель к Бану и они «роскошно удовлетворили друг друга», в результате чего на свет появился Эктор. Незаконнорожденный, но все же чуточку «выше качеством», нежели только что нарисованный Тор: как-никак, королевских кровей и по кудели, и по мечу.
Однако самым известным родственником Ланселота был Боре из Ганиса, сын (законный) короля Борса, один из тех, что отыскал Грааль, тот, что вернулся в Камелот с известием о смерти Галахада и Персиваля. В мифе Боре заслужил Грааль, ибо был рыцарем прямо-таки невероятно добродетельным. Да пусть же свидетельствует об этом событие, которое я перескажу (по «Вульгате») с тем большим удовольствием, что самого меня оно «роскошно удовлетворило» в смысле — развеселило до слез.
В ходе операции по поискам Грааля Боре попал в замок очень красивой женщины и там заночевал. Посреди ночи его разбудили. Оказалось, это была хозяйка, к тому же в одной ночной рубашке. «Подвинься чуток, — проговорила красотка, — чтобы я могла лечь рядом». «С превеликим желанием уступлю тебе все ложе», — этак вежливенько ответствовал Боре. Красотка спокойно пояснила, что она имеет в виду не это, и тут же сослалась на рыцарский кодекс, который не позволяет истинному рыцарю отказывать в помощи даме… которая нуждается. «А я, — добавила она, снимая рубашку, — очень даже нуждаюсь. Короче говоря, я хочу. Угадай чего?» Боре собрался было смыться с ложа, но «нуждающаяся» дама вцепилась ему в рубаху и ну целовать. Тогда Боре обхватил ее и крепко держал, пока девица не успокоилась. Однако, едва объятия ослабли, она «обратно» накинулась на него. Боре занервничал и пригрозил взять меч и снести ей голову. Не помогло.., тут благородный рыцарь сообразил, что здесь ему не турнир и спасти его может только бегство. И сбежал аж на самою верхотуру, но дамочка догнала его и там, только теперь уже в сопровождении двенадцати девушек. «Если ты не удовлетворишь роскошно и добросовестно нашу госпожу,
— возопили девушки, — то мы одна за другой кинемся головой вниз с этой башни и разобьемся! Выбирай, противный рыцарь, что тебе больше любо: твоя невинность или наша смерть!» «Я вам очень даже сочувствую, — ответил Боре,
— но обета невинности не порушу!» Видя такой оборот дела, девицы, предварительно обозвав рыцаря самыми нехорошими словами, кинулись с башни в пропасть. Боре перекрестился, и тут же все вдруг исчезло — девушки, замок, башня… И понял богобоязненно-благочестивый рыцарь Боре, что это были не девицы, а дьяволы, суккубы-искусительницы.
Только раз в жизни нарушил Боре обет невинности — с дочерью короля Брандегориса. В результате на свет появился его единственный сын Элин Белый, мужественный рыцаренок, не опозоривший знаменитого отца.
В финале легенды все сородичи принимают сторону Ланселота, когда разыгрывается афера с Гвиневерой и становится жарко — в переносном и прямом смысле, ибо поленья в костре под королевой уже начинают весело потрескивать и поджаривать сапожки несчастной. Эктор Окраинный, Боре и его брат Лионель принимают участие в освобождении осужденной, не бросив Ланселота и во время вызванной этой акцией «троянской войны» с Артуром и Гавейном. Но когда до них доходит весть о мятеже Мордреда, они тут же кидаются Артуру на выручку. И хоть прибывают слишком поздно, все же разбивают остатки мятежников и союзных им саксов. В этих боях погибает Лионель. Эктор же Окраинный, Боре и братья Бламор и Блеоберис, увидев, что Камелот и Круглый Стол прекратили существование, отправляются в Святую Землю воевать с сарацинами, где и погибают в Страстную пятницу, как подобает доблестным рыцарям, не вкусив, увы, от освященного кулича.
Эктор Окраинный (Ector de Maris) был единокровным братом Ланселота, внебрачным сыном короля Бана Бенвикского и прелестной дочери Агравадена Окраинного (de Maru). Произошло это так: во время пира в замке Агравадена Мерлин заметил, что дочь хозяина поглядывает на Бана, изменяясь лицом, и что у Бана горят глаза. Мерлин, доброжелательный чародей, охотно пользовался своей магической силой, дабы помогать ближним, поэтому сделал так, что принцесса ночью шмыгнула в постель к Бану и они «роскошно удовлетворили друг друга», в результате чего на свет появился Эктор. Незаконнорожденный, но все же чуточку «выше качеством», нежели только что нарисованный Тор: как-никак, королевских кровей и по кудели, и по мечу.
Однако самым известным родственником Ланселота был Боре из Ганиса, сын (законный) короля Борса, один из тех, что отыскал Грааль, тот, что вернулся в Камелот с известием о смерти Галахада и Персиваля. В мифе Боре заслужил Грааль, ибо был рыцарем прямо-таки невероятно добродетельным. Да пусть же свидетельствует об этом событие, которое я перескажу (по «Вульгате») с тем большим удовольствием, что самого меня оно «роскошно удовлетворило» в смысле — развеселило до слез.
В ходе операции по поискам Грааля Боре попал в замок очень красивой женщины и там заночевал. Посреди ночи его разбудили. Оказалось, это была хозяйка, к тому же в одной ночной рубашке. «Подвинься чуток, — проговорила красотка, — чтобы я могла лечь рядом». «С превеликим желанием уступлю тебе все ложе», — этак вежливенько ответствовал Боре. Красотка спокойно пояснила, что она имеет в виду не это, и тут же сослалась на рыцарский кодекс, который не позволяет истинному рыцарю отказывать в помощи даме… которая нуждается. «А я, — добавила она, снимая рубашку, — очень даже нуждаюсь. Короче говоря, я хочу. Угадай чего?» Боре собрался было смыться с ложа, но «нуждающаяся» дама вцепилась ему в рубаху и ну целовать. Тогда Боре обхватил ее и крепко держал, пока девица не успокоилась. Однако, едва объятия ослабли, она «обратно» накинулась на него. Боре занервничал и пригрозил взять меч и снести ей голову. Не помогло.., тут благородный рыцарь сообразил, что здесь ему не турнир и спасти его может только бегство. И сбежал аж на самою верхотуру, но дамочка догнала его и там, только теперь уже в сопровождении двенадцати девушек. «Если ты не удовлетворишь роскошно и добросовестно нашу госпожу,
— возопили девушки, — то мы одна за другой кинемся головой вниз с этой башни и разобьемся! Выбирай, противный рыцарь, что тебе больше любо: твоя невинность или наша смерть!» «Я вам очень даже сочувствую, — ответил Боре,
— но обета невинности не порушу!» Видя такой оборот дела, девицы, предварительно обозвав рыцаря самыми нехорошими словами, кинулись с башни в пропасть. Боре перекрестился, и тут же все вдруг исчезло — девушки, замок, башня… И понял богобоязненно-благочестивый рыцарь Боре, что это были не девицы, а дьяволы, суккубы-искусительницы.
Только раз в жизни нарушил Боре обет невинности — с дочерью короля Брандегориса. В результате на свет появился его единственный сын Элин Белый, мужественный рыцаренок, не опозоривший знаменитого отца.
В финале легенды все сородичи принимают сторону Ланселота, когда разыгрывается афера с Гвиневерой и становится жарко — в переносном и прямом смысле, ибо поленья в костре под королевой уже начинают весело потрескивать и поджаривать сапожки несчастной. Эктор Окраинный, Боре и его брат Лионель принимают участие в освобождении осужденной, не бросив Ланселота и во время вызванной этой акцией «троянской войны» с Артуром и Гавейном. Но когда до них доходит весть о мятеже Мордреда, они тут же кидаются Артуру на выручку. И хоть прибывают слишком поздно, все же разбивают остатки мятежников и союзных им саксов. В этих боях погибает Лионель. Эктор же Окраинный, Боре и братья Бламор и Блеоберис, увидев, что Камелот и Круглый Стол прекратили существование, отправляются в Святую Землю воевать с сарацинами, где и погибают в Страстную пятницу, как подобает доблестным рыцарям, не вкусив, увы, от освященного кулича.