Страница:
Ротный согласился с решением начальника и сказал:
– Лейтенант, понял? Будешь моей тенью. От меня ни на шаг.
– Есть быть рядом с вами! – весело ответил лейтенант и тут же пошел к старшине за амуницией.
Когда Скорняков отошел, я сказал, обращаясь к ротному:
– А лейтенант молодец, такой настырный. С первого раза хорошее впечатление произвел. Будет от него толк в будущем. Но ты, Саша, присмотри за ним. Он молодой, у него есть порыв, но он совсем не представляет, что такое бой, не видел, как гибнут люди. Не дай бог с ним что-то случится. Тогда мы с тобой долго будем локти кусать. Так что присмотри за ним. И такое на войне случается, что надо за молодым лейтенантом присмотреть. Как будто на танцах, чтобы чужие не обидели…
После контрольной проверки подготовки роты к выполнению задачи я не стал больше мешать работе офицеров и отправился к себе в штаб. Уже вечерело. А рано утром, как и было договорено, я отправил своих помощников Павлова и Баранова на аэродром, с которого в этот день был прямой рейс аж до самого Витебска. Сегодня моим помощникам повезло, они прямым рейсом без пересадок улетели в отпуск. Позже, вернувшись с аэродрома, я зашел к Петрякову и доложил ему о готовности роты к началу боевых действий. Тот сказал несколько напутственных слов в адрес разведчиков и добавил, чтобы без необходимости солдаты не лезли на рожон.
– Обязательно передам ваши пожелания бойцам, – сказал я и по давно натоптанной тропе направился в роту, чтобы еще раз, «до последнего винтика», убедиться, что личный состав к боевым действиям готов.
За деловой и спокойной подготовкой к операции прошел светлый день. В течение дня саперы на перевале сняли мины с минного поля, которые они же и установили вскорости по прилету в Кабул. Темнело. Послышались негромкие команды командиров на общее построение. Через какое-то время рота (опять же после всяческих напутственных слов) в пешем порядке направилась в сторону перевала. Выждав нужную паузу, я вывел бронегруппу на западную окраину поселка Тарахейль. Здесь я подозвал к себе Тютвина и приказал быть на связи с ротным, а сам поднялся на высотку, на которой находилось полковое охранение. С этой высотки днем хорошо просматривалась именно та часть долины, на которой будут работать разведчики. Ночью летающие трассеры тоже были заметны издалека, и я предупредил старшего, чтобы солдаты вели наблюдение в нужном для разведчиков секторе, – и если заметят в ночном небе трассеры, то об этом немедленно нужно доложить колонне, которая стоит внизу высотки. Старлей сказал, что задача ему ясна, и как только они увидят трассеры, то сообщат об этом разведчикам.
Вдоль бронегруппы прогуливался Тютвин. Он не стал дожидаться вопроса начальника, а сам доложил, что ротный уже на подходе к месту организации засады.
– Николай, проследи, чтобы механики не дремали. Держи их постоянно на связи, – обязал я связиста.
– Понял вас, – ответил лейтенант.
Метрах в тридцати от бронегруппы были оборудованы две палатки царандоя (народной милиции). В одной проживали мужчины, а в другой жили две девушки-милиционерши. Пост контролировал и проверял пассажиров, которые въезжали и выезжали в Кабул во стороны поселка Тарахейль, и находились под надежной охраной десантников. Собирая нужную разведывательную информацию, я часто наведывался на этот пост: беседовал с сотрудниками поста, в том числе и с женщинами. С одной из них у меня были прямо-таки приятельские отношения. Звали ее Зейна, совсем как узбечку. Вот и сейчас я подошел к мужчинам, поздоровался с каждым за руку и угостил сигаретами. Старший узнал «шурави» и показал пальцем в сторону палатки: мол, там она, твоя знакомая. Я тихонько постучал по колу, который натягивал палатку, отвернул полу входа и зашел внутрь. При тусклом свете керосинового китайского фонаря девушка, лежа на кровати, рассматривала какие-то листовки. Услышав, что кто-то входит в палатку, она оторвалась от просмотра листовок, подняла глаза и, узнав в вошедшем знакомого «шурави», быстро встала и с улыбкой на лице подошла ко мне. Мы не виделись около двух месяцев, пока я был в отпуске, и сейчас на какой-то миг обнялись, – но в этот момент около палатки послышались торопливые шаги, и тут же у входа появилась ее напарница. «Хорошо, что успели вовремя отпрянуть друг от друга, а то получилась бы неудобная ситуация, особенно для девушки», – подумал я. И так уже Залмай, секретарь райкома (мы были на дружеской ноге) однажды в шутливом тоне сказал: «Рафик Михаил, ты что-то зачастил на этот пост. Это связано со службой или как?» – «Конечно, со службой!» – в таком же тоне ответил я. Больше задерживаться в палатке не было смысла. Я угостил девушек шоколадкой «Буратино» из сухого пайка разведчиков и вышел из палатки. Около колонны я снова встретился с лейтенантом, который строго следил за порядком в колонне.
– Как обстановка на этот момент?
– Рота уже вышла в район, заняла позиции и ждет, когда появится банда, – ответил связист.
– Хорошо, Николай. Будь с ротным на связи, а я пройдусь вдоль колонны и поговорю с механиками.
Около каждой машины я останавливался и какое-то время разговаривал с солдатами. По именам (не говоря уже о фамилиях) я знал не только дивизионных, но и многих полковых разведчиков. Часто нам приходилось вместе бывать на боевых действиях, отсюда и знание фамилий, имен и даже просто солдатских кличек. Около последней машины я решил задержаться немного дольше обычного, но механик боевой машины, упреждая меня, сказал:
– Да не спим мы, товарищ подполковник!
– Это хорошо, что не спите. Это я просто так прохаживаюсь, чтобы самому не уснуть и меньше волноваться, – соврал я солдату. – Миша, а ты из пулемета стрелял?
– Стрелял, и много раз, – ответил солдат.
– А из орудия?
– Приходилось.
– Ну а если, товарищ Куликов, сегодня придется стрельнуть, попадешь? – со смехом спросил я его.
– Запросто!
В это время на слабом фоне освещения аэропорта появилась заметная фигура человека, быстро бегущего с горы вниз. Вот он споткнулся, сделал головокружительный кульбит, крепко выругался – и снова бросился вниз. Около машины он остановился и, еле переводя дыхание, выдавил из себя:
– Там в долине трассеры летают, – и рукой показал направление.
– Спасибо тебе, солдат, за информацию. А сейчас иди к себе наверх. Миша, дай шлемофон!
А Тютвин уже тут как тут. В наушниках что-то щелкнуло, а затем послышался взволнованный и громкий голос радиста, который был с ротным.
– На нас вышла большая банда, ведем бой, ждем бронегруппу.
– Держитесь, парни! А ротному передай, что незамедлительно выезжаем, – ответил я.
И тут же, уже через пару минут, колонна боевых машин, громко фыркнув двигателями, ушла в темноту по направлению к кишлаку. Она двигалась в сторону долины, но не прямо по дороге, а немного выше: на всякий случай, чтобы избежать наезда на возможную мину. При подходе к кишлаку связист передал по колонне сигнал повышенного внимания. Действительно, даже днем через кишлак проезжать было небезопасно, а про ночь и говорить не стоит. На крышах отдельных домов свет от фар боевой техники вырывал закутанные в накидки фигуры людей, а кто они, мужчины или женщины, было не понять. Запросто могут из гранатомета пальнуть из-за ближайшего угла или дувала! Кишлак прошли, – и на душе у меня стало спокойней. За кишлаком начиналась долина, на которой располагались стоянки кочевников. До места боевых действий рукой подать. И вот уже через несколько минут в свете фар показалась первая группа разведчиков. Механики-водители двигатели не глушили, и несколько машин по просьбе ротного подъехали к самому берегу оврага, где из пулеметов обработали противоположную сторону оврага и виноградное поле. Туда, по мнению разведчиков, могла скрыться небольшая группа мятежников. Подходя к боевым машинам, разведчики немного расслабились. Оружие, свое и трофейное, они несли небрежно: кто за ствол держал автомат на плече, а кто нес его как палку, – хорошо что не волок по земле. Но самое главное, было много разговоров. Да оно и понятно: солдаты возвращались не с вечеринки, а из очередного боя. В этот момент недалеко в стороне предгорья послышалась стрельба.
– А это по какому случаю? – громко сказал ротный.
– Остатки банды виновных среди своих выявляют, – со смехом сказал Перков.
– Ладно, люди все на месте? – спросил ротный у офицеров.
– Да, люди все, – хором ответили ему.
– Тогда по местам, – приказал ротный.
Возвращаться обратно через кишлак не стали. Обошли стороной – просто так, чтобы не рисковать. Береженого и бог бережет. Уже дома, в штабной палатке, я обратил внимание на подбитый глаз замполита.
– Когда же ты, друже, уже успел нарваться на кулак душмана? Да еще в темное время? – со смехом спросил я его. И потом добавил, обращаясь к ротному: – А может, это ты, командир, в целях воспитания?
И опять смешок в палатке. От этих шуток замполит немного засмущался. Выручил комиссара ротный, который стал рассказывать, как все было. Во время боевых действий наступил очень серьезный момент, когда вторая необнаруженная банда, следовавшая на каком-то расстоянии за первой, предприняла попытку окружения разведчиков, и нужно было немедленно сменить позицию. По команде ротного разведчики дружно, всем скопом, ринулись через дувал. В одном месте из разведчиков образовалась куча-мала. Хорошо, что было темно, и «духи» этого не увидели, а то не упустили бы случая перенести свой огонь куда надо. Из этой кучи парни стремительно вскакивали на ноги, прижимались к забору и открывали огонь по душманам. Паники не наблюдалось, а наоборот, то и дело во время стрельбы слышались шутки. Разведчик Михайлов в той спешке случайно оказался выше замполита и нечаянно прошелся сапогом по лицу лейтенанта. Замполит еще около двух недель ходил с подбитым глазом, а все в шутку поздравляли его «с боевым крещением». И действительно, это для Скорнякова был первый бой, и он стал для него настоящим боевым испытанием.
Далее ротный подробно во всех деталях рассказал, как проходили события этой ночи. На перевале разведчиков дожидались дивизионные саперы. Ротный предупредил их, что разведчики этим маршрутом возвращаться не будут и что они могут ставить мины на прежнее место. Преодолев перевал, рота спустилась в долину и по оврагу, соблюдая все меры предосторожности, где-то часа через два вышла в указанный район недалеко от кишлака Поли Санги. Пока личный состав скучал от бездействия и вслушивался в темноту, офицеры быстро определились на местности и решили все вопросы по взаимодействию. Хотя этот район для разведчиков был далеко не новым, но лишний раз мероприятие делу не помешает. Место для группы Карпеченко выбрали около дувала рядом с виноградным полем. На обратной стороне дувала как змея извивалась хорошо натоптанная тропинка. Дувал был уже старым, местами обвален. Фланги взвода прикрыли парными секретами. Разведчиков из группы Перкова ротный расположил в еле заметной лощине почти у пересечения грунтовых дорог, одна из которых и вела в зеленую зону, а дальше к шоссе Кабул – Чирикар. По ней душманы и выходили к автотрассе ночью делать свое черное дело. Распоряжения доводились шепотом. Таким же образом проверялась и радиосвязь с группами, хотя они и находились друг от друга на расстоянии не более 80 метров. Ночь выдалась безветренная, а осторожность уже давно стала законом разведчиков. Даже если кто-то случайно наступит на кустик сухой травы, – шум от этого слышен на расстоянии до 30–40 шагов!
Рядом со взводом Карпеченко в какой-то борозде расположился с замполитом и связистом ротный командир. Вдруг замполит задал вопрос:
– Почему место для засады выбрали именно здесь, а не в другом месте?
– Потому что всегда надо предусмотреть путь отхода. На войне всякое случается, – пояснил ему ротный.
В этот день он объяснил молодому лейтенанту и многое другое. Скорняков оказался сообразительным и все объяснения воспринимал как должное, на полном серьезе. Прошло уже какое-то время, кругом было тихо. В ночном небе звезды мерцали холодным блеском, словно подмигивали разведчикам и говорили: «Лежите? Ну и лежите!» Рядом кто-то из разведчиков шепотом спросил у соседа:
– Ты что-нибудь слышишь?
– Ничего.
– Может, это в ушах у меня от напряжения шумит?
– А ты ухом к земле приложись, так будет лучше, – прошептал сосед и зашелся тихим смехом.
К этому времени пришлось малость поволноваться и группе Перкова. Рядом с их лежкой прошли со стадом баранов два пастуха. Они были без собак, но пока стадо проходило мимо, пацаны все равно что есть силы старались вжаться в землю. Все же тому разведчику шум не померещился: он нарастал, но был какой-то странный, похожий на скрип педалей старого велосипеда. Вскоре показался и тусклый блуждающий свет от фары велосипеда. Ротный вскинул автомат и навел в сторону шума. В прицеле он отчетливо увидел две зеленоватые фигуры людей. Командир пытался рассмотреть, есть ли у них оружие. У одного торчало из-за спины что-то похожее на ствол, но стрелять он не стал: не было полной уверенности, что эти люди были вооружены.
– Почему, командир, не стрелял? – спросили у него офицеры.
Ротный признался, что, во-первых, не стал стрелять по той причине, что не увидел у велосипедистов оружия, тем более они находились в створе с разведчиками, которые были на правом фланге в секрете. А пуля, она же дура, – летит до тех пор, пока куда-нибудь не попадет. Во-вторых, выстрелы могли вскрыть место засады и тогда все пошло бы тоже прахом.
– А вам хотелось, чтобы я обязательно стрелял, или еще о чем-нибудь подумали, господа офицеры? – выдавил из себя ротный.
– Да нет, командир! Это мы просто так, из любопытства, – смущенно ответили лейтенанты.
– Вот что, если эта пара вздумает возвратиться, берем в плен, и тогда выясним, кто они такие, – сказал Ленцов.
Некоторое время ротный помолчал, а потом назначил группу захвата. Старшим был Безрядин, с ним Веретин и Михайлов. Их план был таков: с появлением велосипедистов разведчики внезапно сбивают их на землю, и пока те не опомнились, перебрасывают через дувал в руки остальной группы. Так они пролежали некоторое время, но «моторизованные» люди не появлялись. Уже перевалило за полночь, когда старший правого секрета Любкевич услышал какой-то подозрительный шум. Через некоторое время он прекратился, но потом возобновился и стал нарастать. «Да это же топот ног большой группы людей!» – сообразил сержант и быстро побежал к ротному.
– Банда! Она уже близко, до нее не более сотни метров.
Пока командиры решали, как быть: принять бой или уклониться, подбежал напарник Любкевича и взволнованно сказал:
– Их много, и они вот-вот будут здесь.
– Такую толпу надо встретить и закидать гранатами, – посоветовал Перепечин. Ротный с решением лейтенанта согласился и добавил: «Готовьте гранаты!»
Разведчики в ожидании подхода душманов слегка волновались и пытались в такой обстановке подбадривать друг друга.
– Приготовиться к бою! – шепотом приказал командир и далее связисту Пиминову: – Вызывай бронегруппу. А ты, Мухамедгарипов, как только мы метнем гранаты, запускай осветительную ракету в небо. Понял?
– Так точно.
– Молодец, готовь ракету!
Шли душманы смело, открыто, не подозревая, что впереди им уготована засада. Впереди шла группа человек в пять, за ними следом основная группа, человек двадцать, а замыкали шествие банды еще человек семь. Показались первые силуэты душманов, и при их подходе к месту засады все как-то само по себе получилось в пользу разведчиков. У мятежников нарушился боевой порядок строя, и они продолжали движение одной большой толпой. Вот в это скопище и полетело десятка два гранат. Одновременно с громким шипением в небо взметнулась ракета, которая через несколько секунд равномерно осветила местность. Взрыв гранат для душманов был большой неожиданностью. Гранаты ухнули почти одновременно. Уцелевшие душманы заметались по полю, а за ними стали гоняться зеленоватые пунктиры от пуль. Как только пунктир втыкался в человека, он тут же валил его на землю… Осветительная ракета по спирали стала приближаться к земле, оставляя за собой след белого дыма, а потом и вовсе потухла. Единицы уцелевших душманов что есть мочи убегали в кусты и овраги. Тихонько переговариваясь между собой, солдаты быстро проверили трупы, собрали оружие и сумки с боеприпасами. Кто был вооружен винтовкой, на том крест-накрест висели пулеметные ленты, и их с трупов тоже снимали. Со стороны группы Перкова стрельба тоже затихла. Но тут такое началось!
Вначале разведчики услышали громкий голос по мегафону: «Аллах Акбар!», а потом одиночные выстрелы, которые становились все чаще и чаще. Оказалось, за первой бандой на некотором расстоянии по параллельной дороге шла другая. Ночь – не день, и ее разведчики не видели, а увлеклись разгромом первой. Душманы предприняли попытку окружения разведчиков, но в темноте слишком далеко зашли в виноградное поле. Им пришлось пробираться сквозь лозу с шумом, как медведям через кусты малины. Выбираясь из виноградника, многие вышли прямо на разведчиков Перкова. Разведчики, ориентируясь по стрельбе, сообразили, с какой стороны чужие, а с какой свои, – и открыли огонь во фланг банды. Видя такое дело, ротный скомандовал народу:
– С места по душманам огонь! А затем всем быстро на ту сторону дувала!
Солдаты ринулись единой толпой через дувал в том месте, где он был немного разрушен. В спешке радист оставил на месте боя радиостанцию, да еще с новым, почти что секретным аккумулятором.
– Хорошо, что успел вызвать бронегруппу! – в сердцах ругнулся на связиста ротный.
Выручили радиста Карпечин, Безрядин и Веретин. Несмотря на стрельбу со стороны душманов, они метнулись обратно на ту сторону забора, за которым были слышны стоны раненых. Карпеченко с Безрядиным открыли огонь по бегущим душманам, а Веретину повезло сразу найти радиостанцию. Все трое быстро отошли. Безрядин с колена выпустил несколько длинных очередей в сторону вспышек, тут же сиганул через забор, и еще пару очередей дал уже с противоположной стороны дувала.
Группа Перкова после нанесения огневого поражения душманам по приказу Ленцова возвращалась к основной группе прежним маршрутом, по лощине. Перед тем как начать движение, доложили ротному, а то еще с дуру перепутают, и как врежут! И обязательно, несмотря на темень, попадут! Не успела группа сделать и десяток шагов, как прямо перед носом лейтенанта в сторону оврага мелькнул силуэт человека. Оружие было на изготовку, он выпустил короткую очередь по тени, и очень удачно – попал.
– Что за стрельба? – запросил ротный.
– Да тут один «дух» дорогу решил перебежать перед нашим носом. Вот мы его и подстрелили, – ответил лейтенант.
– Возвращайтесь осторожно, мы вас ждем, – добавил ротный.
Прошло совсем немного времени, обе группы соединились, и дружно со всех стволов ударили по мятежникам, у которых наступательный порыв к этому времени заметно ослаб. Постепенно душманы и вовсе ослабили свой натиск. По всей видимости, сказались большие потери, да и вдали показались огни быстро приближающейся колонны боевых машин. Остатки банды, бросив своих подельников и оружие, убежали в сторону гор, а небольшая группа успела перебежать по оврагу к винограднику. Стрельба всполошила всю округу. У многих стоянок кочевники жгли костры, чтобы обозначить себя, слышался лай собак, но разведчиков это уже больше не волновало. Они ждали приближения боевых машин, и пока те были на подходе, собрали трофейное оружие, которое осталось от второй банды. Оружия оказалось много, и разного.
– Парни свое дело и на этот раз сделали, и без потерь, – этими словами и закончил свой доклад командир роты.
– Да вы просто молодцы! – похвалил я своих разведчиков. – А теперь, товарищи офицеры, давайте все вместе поздравим лейтенанта Скорнякова с его первым боем! – и пожал руку молодому лейтенанту…
Было уже поздно.
– Заночуете в роте? – спросил у меня ротный.
– Нет, пойду к себе.
На горизонте уже просматривалось скорое наступление утра, когда я зашел в комнату. Офицеры в столь поздний час еще не спали, а с азартом играли в преферанс. Не играл только дивизионный сапер Нагуманов. Он никогда не играл. Увидев меня, кто-то из офицеров воскликнул:
– Ну вот и главный «душман» из операции вернулся.
Так в шутку называли меня офицеры управления дивизии, – а я к этому уже привык и на боевых товарищей не обижался.
– Ну как успехи, Михаил? – спросили товарищи.
– Все хорошо, мы и на этот раз бой выиграли, – ответил я.
В ущелье «Панджшерского Льва»
– Лейтенант, понял? Будешь моей тенью. От меня ни на шаг.
– Есть быть рядом с вами! – весело ответил лейтенант и тут же пошел к старшине за амуницией.
Когда Скорняков отошел, я сказал, обращаясь к ротному:
– А лейтенант молодец, такой настырный. С первого раза хорошее впечатление произвел. Будет от него толк в будущем. Но ты, Саша, присмотри за ним. Он молодой, у него есть порыв, но он совсем не представляет, что такое бой, не видел, как гибнут люди. Не дай бог с ним что-то случится. Тогда мы с тобой долго будем локти кусать. Так что присмотри за ним. И такое на войне случается, что надо за молодым лейтенантом присмотреть. Как будто на танцах, чтобы чужие не обидели…
После контрольной проверки подготовки роты к выполнению задачи я не стал больше мешать работе офицеров и отправился к себе в штаб. Уже вечерело. А рано утром, как и было договорено, я отправил своих помощников Павлова и Баранова на аэродром, с которого в этот день был прямой рейс аж до самого Витебска. Сегодня моим помощникам повезло, они прямым рейсом без пересадок улетели в отпуск. Позже, вернувшись с аэродрома, я зашел к Петрякову и доложил ему о готовности роты к началу боевых действий. Тот сказал несколько напутственных слов в адрес разведчиков и добавил, чтобы без необходимости солдаты не лезли на рожон.
– Обязательно передам ваши пожелания бойцам, – сказал я и по давно натоптанной тропе направился в роту, чтобы еще раз, «до последнего винтика», убедиться, что личный состав к боевым действиям готов.
За деловой и спокойной подготовкой к операции прошел светлый день. В течение дня саперы на перевале сняли мины с минного поля, которые они же и установили вскорости по прилету в Кабул. Темнело. Послышались негромкие команды командиров на общее построение. Через какое-то время рота (опять же после всяческих напутственных слов) в пешем порядке направилась в сторону перевала. Выждав нужную паузу, я вывел бронегруппу на западную окраину поселка Тарахейль. Здесь я подозвал к себе Тютвина и приказал быть на связи с ротным, а сам поднялся на высотку, на которой находилось полковое охранение. С этой высотки днем хорошо просматривалась именно та часть долины, на которой будут работать разведчики. Ночью летающие трассеры тоже были заметны издалека, и я предупредил старшего, чтобы солдаты вели наблюдение в нужном для разведчиков секторе, – и если заметят в ночном небе трассеры, то об этом немедленно нужно доложить колонне, которая стоит внизу высотки. Старлей сказал, что задача ему ясна, и как только они увидят трассеры, то сообщат об этом разведчикам.
Вдоль бронегруппы прогуливался Тютвин. Он не стал дожидаться вопроса начальника, а сам доложил, что ротный уже на подходе к месту организации засады.
– Николай, проследи, чтобы механики не дремали. Держи их постоянно на связи, – обязал я связиста.
– Понял вас, – ответил лейтенант.
Метрах в тридцати от бронегруппы были оборудованы две палатки царандоя (народной милиции). В одной проживали мужчины, а в другой жили две девушки-милиционерши. Пост контролировал и проверял пассажиров, которые въезжали и выезжали в Кабул во стороны поселка Тарахейль, и находились под надежной охраной десантников. Собирая нужную разведывательную информацию, я часто наведывался на этот пост: беседовал с сотрудниками поста, в том числе и с женщинами. С одной из них у меня были прямо-таки приятельские отношения. Звали ее Зейна, совсем как узбечку. Вот и сейчас я подошел к мужчинам, поздоровался с каждым за руку и угостил сигаретами. Старший узнал «шурави» и показал пальцем в сторону палатки: мол, там она, твоя знакомая. Я тихонько постучал по колу, который натягивал палатку, отвернул полу входа и зашел внутрь. При тусклом свете керосинового китайского фонаря девушка, лежа на кровати, рассматривала какие-то листовки. Услышав, что кто-то входит в палатку, она оторвалась от просмотра листовок, подняла глаза и, узнав в вошедшем знакомого «шурави», быстро встала и с улыбкой на лице подошла ко мне. Мы не виделись около двух месяцев, пока я был в отпуске, и сейчас на какой-то миг обнялись, – но в этот момент около палатки послышались торопливые шаги, и тут же у входа появилась ее напарница. «Хорошо, что успели вовремя отпрянуть друг от друга, а то получилась бы неудобная ситуация, особенно для девушки», – подумал я. И так уже Залмай, секретарь райкома (мы были на дружеской ноге) однажды в шутливом тоне сказал: «Рафик Михаил, ты что-то зачастил на этот пост. Это связано со службой или как?» – «Конечно, со службой!» – в таком же тоне ответил я. Больше задерживаться в палатке не было смысла. Я угостил девушек шоколадкой «Буратино» из сухого пайка разведчиков и вышел из палатки. Около колонны я снова встретился с лейтенантом, который строго следил за порядком в колонне.
– Как обстановка на этот момент?
– Рота уже вышла в район, заняла позиции и ждет, когда появится банда, – ответил связист.
– Хорошо, Николай. Будь с ротным на связи, а я пройдусь вдоль колонны и поговорю с механиками.
Около каждой машины я останавливался и какое-то время разговаривал с солдатами. По именам (не говоря уже о фамилиях) я знал не только дивизионных, но и многих полковых разведчиков. Часто нам приходилось вместе бывать на боевых действиях, отсюда и знание фамилий, имен и даже просто солдатских кличек. Около последней машины я решил задержаться немного дольше обычного, но механик боевой машины, упреждая меня, сказал:
– Да не спим мы, товарищ подполковник!
– Это хорошо, что не спите. Это я просто так прохаживаюсь, чтобы самому не уснуть и меньше волноваться, – соврал я солдату. – Миша, а ты из пулемета стрелял?
– Стрелял, и много раз, – ответил солдат.
– А из орудия?
– Приходилось.
– Ну а если, товарищ Куликов, сегодня придется стрельнуть, попадешь? – со смехом спросил я его.
– Запросто!
В это время на слабом фоне освещения аэропорта появилась заметная фигура человека, быстро бегущего с горы вниз. Вот он споткнулся, сделал головокружительный кульбит, крепко выругался – и снова бросился вниз. Около машины он остановился и, еле переводя дыхание, выдавил из себя:
– Там в долине трассеры летают, – и рукой показал направление.
– Спасибо тебе, солдат, за информацию. А сейчас иди к себе наверх. Миша, дай шлемофон!
А Тютвин уже тут как тут. В наушниках что-то щелкнуло, а затем послышался взволнованный и громкий голос радиста, который был с ротным.
– На нас вышла большая банда, ведем бой, ждем бронегруппу.
– Держитесь, парни! А ротному передай, что незамедлительно выезжаем, – ответил я.
И тут же, уже через пару минут, колонна боевых машин, громко фыркнув двигателями, ушла в темноту по направлению к кишлаку. Она двигалась в сторону долины, но не прямо по дороге, а немного выше: на всякий случай, чтобы избежать наезда на возможную мину. При подходе к кишлаку связист передал по колонне сигнал повышенного внимания. Действительно, даже днем через кишлак проезжать было небезопасно, а про ночь и говорить не стоит. На крышах отдельных домов свет от фар боевой техники вырывал закутанные в накидки фигуры людей, а кто они, мужчины или женщины, было не понять. Запросто могут из гранатомета пальнуть из-за ближайшего угла или дувала! Кишлак прошли, – и на душе у меня стало спокойней. За кишлаком начиналась долина, на которой располагались стоянки кочевников. До места боевых действий рукой подать. И вот уже через несколько минут в свете фар показалась первая группа разведчиков. Механики-водители двигатели не глушили, и несколько машин по просьбе ротного подъехали к самому берегу оврага, где из пулеметов обработали противоположную сторону оврага и виноградное поле. Туда, по мнению разведчиков, могла скрыться небольшая группа мятежников. Подходя к боевым машинам, разведчики немного расслабились. Оружие, свое и трофейное, они несли небрежно: кто за ствол держал автомат на плече, а кто нес его как палку, – хорошо что не волок по земле. Но самое главное, было много разговоров. Да оно и понятно: солдаты возвращались не с вечеринки, а из очередного боя. В этот момент недалеко в стороне предгорья послышалась стрельба.
– А это по какому случаю? – громко сказал ротный.
– Остатки банды виновных среди своих выявляют, – со смехом сказал Перков.
– Ладно, люди все на месте? – спросил ротный у офицеров.
– Да, люди все, – хором ответили ему.
– Тогда по местам, – приказал ротный.
Возвращаться обратно через кишлак не стали. Обошли стороной – просто так, чтобы не рисковать. Береженого и бог бережет. Уже дома, в штабной палатке, я обратил внимание на подбитый глаз замполита.
– Когда же ты, друже, уже успел нарваться на кулак душмана? Да еще в темное время? – со смехом спросил я его. И потом добавил, обращаясь к ротному: – А может, это ты, командир, в целях воспитания?
И опять смешок в палатке. От этих шуток замполит немного засмущался. Выручил комиссара ротный, который стал рассказывать, как все было. Во время боевых действий наступил очень серьезный момент, когда вторая необнаруженная банда, следовавшая на каком-то расстоянии за первой, предприняла попытку окружения разведчиков, и нужно было немедленно сменить позицию. По команде ротного разведчики дружно, всем скопом, ринулись через дувал. В одном месте из разведчиков образовалась куча-мала. Хорошо, что было темно, и «духи» этого не увидели, а то не упустили бы случая перенести свой огонь куда надо. Из этой кучи парни стремительно вскакивали на ноги, прижимались к забору и открывали огонь по душманам. Паники не наблюдалось, а наоборот, то и дело во время стрельбы слышались шутки. Разведчик Михайлов в той спешке случайно оказался выше замполита и нечаянно прошелся сапогом по лицу лейтенанта. Замполит еще около двух недель ходил с подбитым глазом, а все в шутку поздравляли его «с боевым крещением». И действительно, это для Скорнякова был первый бой, и он стал для него настоящим боевым испытанием.
Далее ротный подробно во всех деталях рассказал, как проходили события этой ночи. На перевале разведчиков дожидались дивизионные саперы. Ротный предупредил их, что разведчики этим маршрутом возвращаться не будут и что они могут ставить мины на прежнее место. Преодолев перевал, рота спустилась в долину и по оврагу, соблюдая все меры предосторожности, где-то часа через два вышла в указанный район недалеко от кишлака Поли Санги. Пока личный состав скучал от бездействия и вслушивался в темноту, офицеры быстро определились на местности и решили все вопросы по взаимодействию. Хотя этот район для разведчиков был далеко не новым, но лишний раз мероприятие делу не помешает. Место для группы Карпеченко выбрали около дувала рядом с виноградным полем. На обратной стороне дувала как змея извивалась хорошо натоптанная тропинка. Дувал был уже старым, местами обвален. Фланги взвода прикрыли парными секретами. Разведчиков из группы Перкова ротный расположил в еле заметной лощине почти у пересечения грунтовых дорог, одна из которых и вела в зеленую зону, а дальше к шоссе Кабул – Чирикар. По ней душманы и выходили к автотрассе ночью делать свое черное дело. Распоряжения доводились шепотом. Таким же образом проверялась и радиосвязь с группами, хотя они и находились друг от друга на расстоянии не более 80 метров. Ночь выдалась безветренная, а осторожность уже давно стала законом разведчиков. Даже если кто-то случайно наступит на кустик сухой травы, – шум от этого слышен на расстоянии до 30–40 шагов!
Рядом со взводом Карпеченко в какой-то борозде расположился с замполитом и связистом ротный командир. Вдруг замполит задал вопрос:
– Почему место для засады выбрали именно здесь, а не в другом месте?
– Потому что всегда надо предусмотреть путь отхода. На войне всякое случается, – пояснил ему ротный.
В этот день он объяснил молодому лейтенанту и многое другое. Скорняков оказался сообразительным и все объяснения воспринимал как должное, на полном серьезе. Прошло уже какое-то время, кругом было тихо. В ночном небе звезды мерцали холодным блеском, словно подмигивали разведчикам и говорили: «Лежите? Ну и лежите!» Рядом кто-то из разведчиков шепотом спросил у соседа:
– Ты что-нибудь слышишь?
– Ничего.
– Может, это в ушах у меня от напряжения шумит?
– А ты ухом к земле приложись, так будет лучше, – прошептал сосед и зашелся тихим смехом.
К этому времени пришлось малость поволноваться и группе Перкова. Рядом с их лежкой прошли со стадом баранов два пастуха. Они были без собак, но пока стадо проходило мимо, пацаны все равно что есть силы старались вжаться в землю. Все же тому разведчику шум не померещился: он нарастал, но был какой-то странный, похожий на скрип педалей старого велосипеда. Вскоре показался и тусклый блуждающий свет от фары велосипеда. Ротный вскинул автомат и навел в сторону шума. В прицеле он отчетливо увидел две зеленоватые фигуры людей. Командир пытался рассмотреть, есть ли у них оружие. У одного торчало из-за спины что-то похожее на ствол, но стрелять он не стал: не было полной уверенности, что эти люди были вооружены.
– Почему, командир, не стрелял? – спросили у него офицеры.
Ротный признался, что, во-первых, не стал стрелять по той причине, что не увидел у велосипедистов оружия, тем более они находились в створе с разведчиками, которые были на правом фланге в секрете. А пуля, она же дура, – летит до тех пор, пока куда-нибудь не попадет. Во-вторых, выстрелы могли вскрыть место засады и тогда все пошло бы тоже прахом.
– А вам хотелось, чтобы я обязательно стрелял, или еще о чем-нибудь подумали, господа офицеры? – выдавил из себя ротный.
– Да нет, командир! Это мы просто так, из любопытства, – смущенно ответили лейтенанты.
– Вот что, если эта пара вздумает возвратиться, берем в плен, и тогда выясним, кто они такие, – сказал Ленцов.
Некоторое время ротный помолчал, а потом назначил группу захвата. Старшим был Безрядин, с ним Веретин и Михайлов. Их план был таков: с появлением велосипедистов разведчики внезапно сбивают их на землю, и пока те не опомнились, перебрасывают через дувал в руки остальной группы. Так они пролежали некоторое время, но «моторизованные» люди не появлялись. Уже перевалило за полночь, когда старший правого секрета Любкевич услышал какой-то подозрительный шум. Через некоторое время он прекратился, но потом возобновился и стал нарастать. «Да это же топот ног большой группы людей!» – сообразил сержант и быстро побежал к ротному.
– Банда! Она уже близко, до нее не более сотни метров.
Пока командиры решали, как быть: принять бой или уклониться, подбежал напарник Любкевича и взволнованно сказал:
– Их много, и они вот-вот будут здесь.
– Такую толпу надо встретить и закидать гранатами, – посоветовал Перепечин. Ротный с решением лейтенанта согласился и добавил: «Готовьте гранаты!»
Разведчики в ожидании подхода душманов слегка волновались и пытались в такой обстановке подбадривать друг друга.
– Приготовиться к бою! – шепотом приказал командир и далее связисту Пиминову: – Вызывай бронегруппу. А ты, Мухамедгарипов, как только мы метнем гранаты, запускай осветительную ракету в небо. Понял?
– Так точно.
– Молодец, готовь ракету!
Шли душманы смело, открыто, не подозревая, что впереди им уготована засада. Впереди шла группа человек в пять, за ними следом основная группа, человек двадцать, а замыкали шествие банды еще человек семь. Показались первые силуэты душманов, и при их подходе к месту засады все как-то само по себе получилось в пользу разведчиков. У мятежников нарушился боевой порядок строя, и они продолжали движение одной большой толпой. Вот в это скопище и полетело десятка два гранат. Одновременно с громким шипением в небо взметнулась ракета, которая через несколько секунд равномерно осветила местность. Взрыв гранат для душманов был большой неожиданностью. Гранаты ухнули почти одновременно. Уцелевшие душманы заметались по полю, а за ними стали гоняться зеленоватые пунктиры от пуль. Как только пунктир втыкался в человека, он тут же валил его на землю… Осветительная ракета по спирали стала приближаться к земле, оставляя за собой след белого дыма, а потом и вовсе потухла. Единицы уцелевших душманов что есть мочи убегали в кусты и овраги. Тихонько переговариваясь между собой, солдаты быстро проверили трупы, собрали оружие и сумки с боеприпасами. Кто был вооружен винтовкой, на том крест-накрест висели пулеметные ленты, и их с трупов тоже снимали. Со стороны группы Перкова стрельба тоже затихла. Но тут такое началось!
Вначале разведчики услышали громкий голос по мегафону: «Аллах Акбар!», а потом одиночные выстрелы, которые становились все чаще и чаще. Оказалось, за первой бандой на некотором расстоянии по параллельной дороге шла другая. Ночь – не день, и ее разведчики не видели, а увлеклись разгромом первой. Душманы предприняли попытку окружения разведчиков, но в темноте слишком далеко зашли в виноградное поле. Им пришлось пробираться сквозь лозу с шумом, как медведям через кусты малины. Выбираясь из виноградника, многие вышли прямо на разведчиков Перкова. Разведчики, ориентируясь по стрельбе, сообразили, с какой стороны чужие, а с какой свои, – и открыли огонь во фланг банды. Видя такое дело, ротный скомандовал народу:
– С места по душманам огонь! А затем всем быстро на ту сторону дувала!
Солдаты ринулись единой толпой через дувал в том месте, где он был немного разрушен. В спешке радист оставил на месте боя радиостанцию, да еще с новым, почти что секретным аккумулятором.
– Хорошо, что успел вызвать бронегруппу! – в сердцах ругнулся на связиста ротный.
Выручили радиста Карпечин, Безрядин и Веретин. Несмотря на стрельбу со стороны душманов, они метнулись обратно на ту сторону забора, за которым были слышны стоны раненых. Карпеченко с Безрядиным открыли огонь по бегущим душманам, а Веретину повезло сразу найти радиостанцию. Все трое быстро отошли. Безрядин с колена выпустил несколько длинных очередей в сторону вспышек, тут же сиганул через забор, и еще пару очередей дал уже с противоположной стороны дувала.
Группа Перкова после нанесения огневого поражения душманам по приказу Ленцова возвращалась к основной группе прежним маршрутом, по лощине. Перед тем как начать движение, доложили ротному, а то еще с дуру перепутают, и как врежут! И обязательно, несмотря на темень, попадут! Не успела группа сделать и десяток шагов, как прямо перед носом лейтенанта в сторону оврага мелькнул силуэт человека. Оружие было на изготовку, он выпустил короткую очередь по тени, и очень удачно – попал.
– Что за стрельба? – запросил ротный.
– Да тут один «дух» дорогу решил перебежать перед нашим носом. Вот мы его и подстрелили, – ответил лейтенант.
– Возвращайтесь осторожно, мы вас ждем, – добавил ротный.
Прошло совсем немного времени, обе группы соединились, и дружно со всех стволов ударили по мятежникам, у которых наступательный порыв к этому времени заметно ослаб. Постепенно душманы и вовсе ослабили свой натиск. По всей видимости, сказались большие потери, да и вдали показались огни быстро приближающейся колонны боевых машин. Остатки банды, бросив своих подельников и оружие, убежали в сторону гор, а небольшая группа успела перебежать по оврагу к винограднику. Стрельба всполошила всю округу. У многих стоянок кочевники жгли костры, чтобы обозначить себя, слышался лай собак, но разведчиков это уже больше не волновало. Они ждали приближения боевых машин, и пока те были на подходе, собрали трофейное оружие, которое осталось от второй банды. Оружия оказалось много, и разного.
– Парни свое дело и на этот раз сделали, и без потерь, – этими словами и закончил свой доклад командир роты.
– Да вы просто молодцы! – похвалил я своих разведчиков. – А теперь, товарищи офицеры, давайте все вместе поздравим лейтенанта Скорнякова с его первым боем! – и пожал руку молодому лейтенанту…
Было уже поздно.
– Заночуете в роте? – спросил у меня ротный.
– Нет, пойду к себе.
На горизонте уже просматривалось скорое наступление утра, когда я зашел в комнату. Офицеры в столь поздний час еще не спали, а с азартом играли в преферанс. Не играл только дивизионный сапер Нагуманов. Он никогда не играл. Увидев меня, кто-то из офицеров воскликнул:
– Ну вот и главный «душман» из операции вернулся.
Так в шутку называли меня офицеры управления дивизии, – а я к этому уже привык и на боевых товарищей не обижался.
– Ну как успехи, Михаил? – спросили товарищи.
– Все хорошо, мы и на этот раз бой выиграли, – ответил я.
В ущелье «Панджшерского Льва»
Восточная мудрость гласит: даже самый длинный путь начинается с первого шага. Такой первый шаг пришлось сделать и десантникам по Панджшерскому ущелью – сложному во всех отношениях, в том числе и в военном. Не по своей воле, а по воле высшего военного руководства участником боевых действий в составе разведроты был и Ветчинов. К этому времени Сергей приобрел определенный боевой опыт и как участник этой операции не чувствовал себя новичком.
Боевые действия в том горном районе всегда велись долго и тяжело. В Панджшерском ущелье была всего одна грунтовая дорога, да и та вся разбитая, а вдобавок еще вся утыканная минами. Местами она петляла узкой лентой среди дувалов и кишлаков. Стоило на таком участке проморгать мину и подорваться одной машине, – все, хана, ни влево ни вправо, пробка надолго. А ведь часто после подрыва начинался обстрел. Били и слева, били и справа; били из гранатометов и стрелкового оружия. А совершить маневр на таком участке – это была целая проблема. В такой ситуации командирам и солдатам не позавидуешь. Воевали там, как правило, мотострелковые подразделения, и воевали с переменным успехом. Разгонят банды по горам, нанесут им некоторый урон, наступает временное затишье. А когда войска уходят из района боевых действий, остатки банд снова потихоньку, с оглядкой, возвращаются в кишлаки, чтобы подлечиться и отдохнуть. Через какое-то время они восполнят потери – и опять продолжают партизанскую войну. Снова наши приходят, и боевые действия в ущелье начинаются по-новому. Повоюют войска несколько суток, и вновь уходят. И так много раз повторялась эта военная круговерть.
А с другой стороны, если смотреть на этот район под углом экономики, то просматривается нечто иное. Прилегающий к ущелью горный массив, да и само ущелье богаты полезными ископаемыми: здесь имеется большое разнообразие драгоценных камней. Все это богатство делает район весьма привлекательным для полевых командиров и их зарубежных хозяев. Да вот только район своевременно прибрал к рукам Шах Масуд, – конечно, не без помощи извне. Вскорости он был признан местным людом хозяином обширного горного района и получил название «Панджшерский Лев». Несметные богатства, которые хранились в недрах гор, приносили ему огромные дивиденды. Он слыл не безобидным человеком, у него было хорошо с оружием, но он был не жаден, – с кем нужно, с тем делился. Все это и обеспечило ему долгое правление этим районом. Хотя и ему покоя «шурави» особо не давали и часто беспокоили его своим присутствием, а то и просто авиационными налетами. Так что «Лев» в ущелье жил с оглядкой: и вниз, и вверх. И вот однажды в тиши одного из армейских кабинетов, по подсказке какого-то умного военного чиновника, армейское руководство решило дать мотострелкам небольшую передышку, а для продолжения боевых действий с формированиями Шах Масуда направить в ущелье десантников.
К этому времени разведчиков перевооружили. На вооружение разведподразделений вместо боевых машин поступили БТР-70. Постепенно и в парашютно-десантные полки стали поступать бронетранспортеры. БТРы были более неприхотливыми и добротными машинами, но в то же время они имели два двигателя, а значит, число неприятностей с машиной увеличивалось для механиков-водителей в два раза. Впрочем, машины могли и не иметь поломок, а механики-водители головной боли, – и в то же время они были надежны и просты в эксплуатации. Бронетранспортеры по своим характеристикам также были способны действовать в любых климатических условиях и на различной местности. Но главное преимущество бронетранспортера состояло в том, что он лучше, чем БМД, выдерживал подрыв на минах, и этим способствовал сохранению жизни солдата. Зная это, солдат себя уверенно чувствовал на марше и в боевой обстановке. При минной войне это было главным достоинством бронетранспортера.
В июле 1982 года штабом 40-й Армии была разработана и проводилась крупномасштабная операция на севере Афганистана. Для ведения боевых действий в Панджшерском ущелье, в соответствии с планом проведения операции, привлекались десантники нашей дивизии и 345-го полка[12]. Район для десантников был только на слуху, но еще не разведан. Поэтому готовились к этой операции разведчики основательно. Ущелье, дорогу, мосты, населенные пункты изучали по аэрофотоснимкам. Наиболее подозрительные участки дорог, высоты, на которых возможно оборудовать позиции и установить крупнокалиберные пулеметы, офицеры переносили на свои рабочие карты и схемы местности, изготовленные на основе аэрофотоснимков. Топографические карты Афганистана были несколько устаревшими, и новые районы боевых действий дополнительно изучались по аэрофотоснимкам. По отдельным участкам ущелья подготовили макеты местности, и на этих макетах играли в военные игры. Командиры разведгрупп создавали сложную обстановку, и солдаты все вместе пытались найти выход из сложившейся ситуации. То есть бойцы обсуждали всякие варианты, которые казались им более-менее приемлемыми в сложившейся обстановке. А иногда и сами, без командиров, обсуждая предстоящую операцию, они подходили к макету местности и разрабатывали варианты боевых действий. Бывали моменты, когда они и спорили между собой, отстаивая свою правоту. Вот что значит не опробованный район! Поэтому и готовились парни не из-под палки, а основательно, морально настраивали самих себя на боевые действия. Они прекрасно понимали, куда идут и зачем, и что их там ждет. Тем более что в самом ущелье до этого времени разведчики ни разу не были.
Боевые действия в том горном районе всегда велись долго и тяжело. В Панджшерском ущелье была всего одна грунтовая дорога, да и та вся разбитая, а вдобавок еще вся утыканная минами. Местами она петляла узкой лентой среди дувалов и кишлаков. Стоило на таком участке проморгать мину и подорваться одной машине, – все, хана, ни влево ни вправо, пробка надолго. А ведь часто после подрыва начинался обстрел. Били и слева, били и справа; били из гранатометов и стрелкового оружия. А совершить маневр на таком участке – это была целая проблема. В такой ситуации командирам и солдатам не позавидуешь. Воевали там, как правило, мотострелковые подразделения, и воевали с переменным успехом. Разгонят банды по горам, нанесут им некоторый урон, наступает временное затишье. А когда войска уходят из района боевых действий, остатки банд снова потихоньку, с оглядкой, возвращаются в кишлаки, чтобы подлечиться и отдохнуть. Через какое-то время они восполнят потери – и опять продолжают партизанскую войну. Снова наши приходят, и боевые действия в ущелье начинаются по-новому. Повоюют войска несколько суток, и вновь уходят. И так много раз повторялась эта военная круговерть.
А с другой стороны, если смотреть на этот район под углом экономики, то просматривается нечто иное. Прилегающий к ущелью горный массив, да и само ущелье богаты полезными ископаемыми: здесь имеется большое разнообразие драгоценных камней. Все это богатство делает район весьма привлекательным для полевых командиров и их зарубежных хозяев. Да вот только район своевременно прибрал к рукам Шах Масуд, – конечно, не без помощи извне. Вскорости он был признан местным людом хозяином обширного горного района и получил название «Панджшерский Лев». Несметные богатства, которые хранились в недрах гор, приносили ему огромные дивиденды. Он слыл не безобидным человеком, у него было хорошо с оружием, но он был не жаден, – с кем нужно, с тем делился. Все это и обеспечило ему долгое правление этим районом. Хотя и ему покоя «шурави» особо не давали и часто беспокоили его своим присутствием, а то и просто авиационными налетами. Так что «Лев» в ущелье жил с оглядкой: и вниз, и вверх. И вот однажды в тиши одного из армейских кабинетов, по подсказке какого-то умного военного чиновника, армейское руководство решило дать мотострелкам небольшую передышку, а для продолжения боевых действий с формированиями Шах Масуда направить в ущелье десантников.
К этому времени разведчиков перевооружили. На вооружение разведподразделений вместо боевых машин поступили БТР-70. Постепенно и в парашютно-десантные полки стали поступать бронетранспортеры. БТРы были более неприхотливыми и добротными машинами, но в то же время они имели два двигателя, а значит, число неприятностей с машиной увеличивалось для механиков-водителей в два раза. Впрочем, машины могли и не иметь поломок, а механики-водители головной боли, – и в то же время они были надежны и просты в эксплуатации. Бронетранспортеры по своим характеристикам также были способны действовать в любых климатических условиях и на различной местности. Но главное преимущество бронетранспортера состояло в том, что он лучше, чем БМД, выдерживал подрыв на минах, и этим способствовал сохранению жизни солдата. Зная это, солдат себя уверенно чувствовал на марше и в боевой обстановке. При минной войне это было главным достоинством бронетранспортера.
В июле 1982 года штабом 40-й Армии была разработана и проводилась крупномасштабная операция на севере Афганистана. Для ведения боевых действий в Панджшерском ущелье, в соответствии с планом проведения операции, привлекались десантники нашей дивизии и 345-го полка[12]. Район для десантников был только на слуху, но еще не разведан. Поэтому готовились к этой операции разведчики основательно. Ущелье, дорогу, мосты, населенные пункты изучали по аэрофотоснимкам. Наиболее подозрительные участки дорог, высоты, на которых возможно оборудовать позиции и установить крупнокалиберные пулеметы, офицеры переносили на свои рабочие карты и схемы местности, изготовленные на основе аэрофотоснимков. Топографические карты Афганистана были несколько устаревшими, и новые районы боевых действий дополнительно изучались по аэрофотоснимкам. По отдельным участкам ущелья подготовили макеты местности, и на этих макетах играли в военные игры. Командиры разведгрупп создавали сложную обстановку, и солдаты все вместе пытались найти выход из сложившейся ситуации. То есть бойцы обсуждали всякие варианты, которые казались им более-менее приемлемыми в сложившейся обстановке. А иногда и сами, без командиров, обсуждая предстоящую операцию, они подходили к макету местности и разрабатывали варианты боевых действий. Бывали моменты, когда они и спорили между собой, отстаивая свою правоту. Вот что значит не опробованный район! Поэтому и готовились парни не из-под палки, а основательно, морально настраивали самих себя на боевые действия. Они прекрасно понимали, куда идут и зачем, и что их там ждет. Тем более что в самом ущелье до этого времени разведчики ни разу не были.