Страница:
Клинчер и Хениш уходят. Тотчас поднимается адъютант.
А д ъ ю т а н т (подходит к столу, кладет несколько бланков). Дневные сводки, сэр.
За дверью.
К л и н ч е р (Хенишу). Примите мою благодарность, сенатор. Не ожидал!
Х е н и ш. Не стоит. Генералом больше, генералом меньше — это уже ничего но меняет. (Уходит.)
К л и н ч е р (жмет себе руку). Поздравляю вас, генерал! Поздравляю! За работу! Что ж, в конце концов Гровс мог — а я не смогу?!
Затемнение. Освещается левая сторона сцены. Кабинет Макарова в министерстве. Столы, составленные буквой «Т», ковровая дорожка, телефон с коммутатором, коричневый сейф. За столом Макаров. Входит, слегка прихрамывая, Шардецкий.
М а к а р о в. Иван Иванович, рад вас видеть в добром здравии!
Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. Я к вам, как гоголевский городничий, — с пренеприятнейшим известием... (Быстро проходит, усаживается.) Американцы закрыли нейтрино.
М а к а р о в. В каком смысле — закрыли?
Ш а р д е ц к и й. Не в физическом, разумеется. Из последних выпусков американской литературы по ядерной физике исчезли публикации по нейтрино и слабым взаимодействиям — хотя еще месяц назад они превалировали.
М а к а р о в. Ого... Такое уже было!
Ш а р д е ц к и й. Да. Так было с публикациями по делению урана — когда начались работы по созданию урановой бомбы. Так было с публикациями по термоядерному синтезу — когда начались работы по водородной бомбе. Аналогия напрашивается сама. Кроме того: симпозиум по физике слабых взаимодействий, который должен быть в феврале в Сан-Франциско, отменен.
М а к а р о в. Могу еще дополнить: недавно конгресс США утвердил дополнительные ассигнования в размере 55 миллионов долларов на исследовательскую работу по министерству обороны... Значит, это всерьез, Иван Иванович!
Ш а р д е ц к и й. Всерьез. И они сами указывают нам направление исследовательской работы... Спасибо им хоть за это! (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Но если так — куда идем? Управление устойчивостью ядер атомов, из которых состоит все и вся на Земле. Вы представляете, что это может значить? Взрывы зарядов докритической массы — то есть ядерных бомб на складах или реакторов на атомных электростанциях и кораблях. Или станут радиоактивными обычные вещества, вода, например... Черт знает что! (Садится.) Знаете, я ехал к вам в такси, разговорился с водителем. Речь зашла о ядерных делах... Не только наши с вами умы они занимают, эти дела. Знаете, что сказал таксист? «Перебить, говорит, надо всех этих ядерщиков, пока не поздно!» А?
М а к а р о в. Э, безответственные, обывательские рас-суждения!
Ш а р д е ц к и й. А что? Может, в этом и состоит сермяжная правда: перебить нас — и все? Да, но почему именно нас? Почему не политиков, от которых зависит: пустить ядерное оружие в ход или нет? Не военных, ко торые разрабатывают стратегию с применением ядерного оружия? Не рабочих атомных заводов, наконец, которые тоже ведают, что творят? Все эти люди могли бы заняться чем-то иным. А мы, физики, что — делаем, что умеем. Ядро — наш хлеб... (Трет лицо.) Простите, Олег Викторович, я ужасно расстроен этими сообщениями.
М а к а р о в. Э, Иван Иванович, не принимайте все так близко к сердцу! Есть ситуация в мире, в ней надо действовать соответственно — и все. А таксист — что таксист... Ну, так — беретесь?
Ш а р д е ц к и й. За что? Ах, вы об этом! Гм... Теперь я буду страховаться, Олег Викторович. Вы ведь, небось, сразу навалите на нас постановление: умри, но сделай. А если не сделаем? Мало знаем об этой проблеме. Если не откроем этот процесс?
М а к а р о в. Откроете, Иван Иванович, вы — да не откроете! Помните, как было в 46-м? Важно было знать, что есть атомная бомба. Так и сейчас... Не такие американцы дураки, чтобы без ничего отвалить на работу пятьдесят миллионов. Выходит, они что-то знают. Значит, возможно! Вы же сами говорите: они подсказывают направление поисков — нейтрино. Кому же, как не вам?
Ш a p д е ц к и й. Гм... а если все-таки не выйдет? И спросят вас: куда смотрели?
М а к а р о в. Как — куда? На передовую в техническом отношении державу. Теперь-то все проще, Иван Иванович. Теперь: надо!
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Что ж, входите с предложением в правительство, Олег Викторович. Надо, куда ж денешься...
М а к а р о в. Да-а, опять мы отстали... Ну, ничего. Догоним. Не впервой!
Занавес
Действие второе. Поиски в потемках
Картина первая
Картина вторая
А д ъ ю т а н т (подходит к столу, кладет несколько бланков). Дневные сводки, сэр.
За дверью.
К л и н ч е р (Хенишу). Примите мою благодарность, сенатор. Не ожидал!
Х е н и ш. Не стоит. Генералом больше, генералом меньше — это уже ничего но меняет. (Уходит.)
К л и н ч е р (жмет себе руку). Поздравляю вас, генерал! Поздравляю! За работу! Что ж, в конце концов Гровс мог — а я не смогу?!
Затемнение. Освещается левая сторона сцены. Кабинет Макарова в министерстве. Столы, составленные буквой «Т», ковровая дорожка, телефон с коммутатором, коричневый сейф. За столом Макаров. Входит, слегка прихрамывая, Шардецкий.
М а к а р о в. Иван Иванович, рад вас видеть в добром здравии!
Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. Я к вам, как гоголевский городничий, — с пренеприятнейшим известием... (Быстро проходит, усаживается.) Американцы закрыли нейтрино.
М а к а р о в. В каком смысле — закрыли?
Ш а р д е ц к и й. Не в физическом, разумеется. Из последних выпусков американской литературы по ядерной физике исчезли публикации по нейтрино и слабым взаимодействиям — хотя еще месяц назад они превалировали.
М а к а р о в. Ого... Такое уже было!
Ш а р д е ц к и й. Да. Так было с публикациями по делению урана — когда начались работы по созданию урановой бомбы. Так было с публикациями по термоядерному синтезу — когда начались работы по водородной бомбе. Аналогия напрашивается сама. Кроме того: симпозиум по физике слабых взаимодействий, который должен быть в феврале в Сан-Франциско, отменен.
М а к а р о в. Могу еще дополнить: недавно конгресс США утвердил дополнительные ассигнования в размере 55 миллионов долларов на исследовательскую работу по министерству обороны... Значит, это всерьез, Иван Иванович!
Ш а р д е ц к и й. Всерьез. И они сами указывают нам направление исследовательской работы... Спасибо им хоть за это! (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Но если так — куда идем? Управление устойчивостью ядер атомов, из которых состоит все и вся на Земле. Вы представляете, что это может значить? Взрывы зарядов докритической массы — то есть ядерных бомб на складах или реакторов на атомных электростанциях и кораблях. Или станут радиоактивными обычные вещества, вода, например... Черт знает что! (Садится.) Знаете, я ехал к вам в такси, разговорился с водителем. Речь зашла о ядерных делах... Не только наши с вами умы они занимают, эти дела. Знаете, что сказал таксист? «Перебить, говорит, надо всех этих ядерщиков, пока не поздно!» А?
М а к а р о в. Э, безответственные, обывательские рас-суждения!
Ш а р д е ц к и й. А что? Может, в этом и состоит сермяжная правда: перебить нас — и все? Да, но почему именно нас? Почему не политиков, от которых зависит: пустить ядерное оружие в ход или нет? Не военных, ко торые разрабатывают стратегию с применением ядерного оружия? Не рабочих атомных заводов, наконец, которые тоже ведают, что творят? Все эти люди могли бы заняться чем-то иным. А мы, физики, что — делаем, что умеем. Ядро — наш хлеб... (Трет лицо.) Простите, Олег Викторович, я ужасно расстроен этими сообщениями.
М а к а р о в. Э, Иван Иванович, не принимайте все так близко к сердцу! Есть ситуация в мире, в ней надо действовать соответственно — и все. А таксист — что таксист... Ну, так — беретесь?
Ш а р д е ц к и й. За что? Ах, вы об этом! Гм... Теперь я буду страховаться, Олег Викторович. Вы ведь, небось, сразу навалите на нас постановление: умри, но сделай. А если не сделаем? Мало знаем об этой проблеме. Если не откроем этот процесс?
М а к а р о в. Откроете, Иван Иванович, вы — да не откроете! Помните, как было в 46-м? Важно было знать, что есть атомная бомба. Так и сейчас... Не такие американцы дураки, чтобы без ничего отвалить на работу пятьдесят миллионов. Выходит, они что-то знают. Значит, возможно! Вы же сами говорите: они подсказывают направление поисков — нейтрино. Кому же, как не вам?
Ш a p д е ц к и й. Гм... а если все-таки не выйдет? И спросят вас: куда смотрели?
М а к а р о в. Как — куда? На передовую в техническом отношении державу. Теперь-то все проще, Иван Иванович. Теперь: надо!
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Что ж, входите с предложением в правительство, Олег Викторович. Надо, куда ж денешься...
М а к а р о в. Да-а, опять мы отстали... Ну, ничего. Догоним. Не впервой!
Занавес
Действие второе. Поиски в потемках
Картина первая
Освещена левая половина сцены. Кабинет Шардецкого в КБ-12. Широкое окно. За ним — обычный для исследовательских организаций пейзаж: ящики с нераспечатанным оборудованием, баллоны со сжатыми газами, мачты и трансформаторы высоковольтной подстанции. Далее: снежное поле, и на горизонте темная бахрома леса. На стене кабинета: небольшая коричневая доска, таблицы радиоактивных семейств и портрет И. В. Курчатова. На столе — микрофон селектора. В кабинете: Ш а р д е ц к и й, Ш т е р н, С а м и н с к и й, С е р д ю к, В а л е р в е р, Я к у б о в и ч и С а м о й л о в. Идет оперативка.
Ш а р д е ц к и й. Начнем по порядку. Первый экспериментальный. Прошу, Исаак Абрамович. Чего достигли за последний месяц?
Ш т е р н. Исследовали нейтрин-мезонные взаимодействия на средних энергиях. Ничего нового, Иван Иванович. Думаем перейти к большим энергиям.
Ш а р д е ц к и й. Сколько опытов провели?
Ш т е р н. Более двух тысяч. По пять опытов в каждом поддиапазоне. Просмотрели 95 тысяч «трековых» снимков.
Ш а р д е ц к и й. Солидно. Что ж, переходите к большим... Второй экспериментальный отдел — прошу, Игорь Алексеевич.
С а м и н с к и й. Нам было задано отработать методику генерации нейтрин на встречных пучках заряженных частиц в ускорителе. По данной теме проведены все запланированные эксперименты и восемь семинаров. Подготовлены для публикации в закрытых сборниках пятнадцать статей...
Ш а р д е ц к и й. Ну, а генерация нейтрин?
С а м и н с к и й. Не получается, Иван Иванович... Мы следуем в точности вашей теории, но...
Ш а р д е ц к и й. Игорь Алексеевич, ваша задача: добиться генерации, а не следовать моим теориям. Не выходит по моей, примените Голдвинскую, Бóровскую, выдумайте свою. Важно — достичь!
С а м и н с к и й. Слушаюсь, Иван Иванович. Будем пробовать.
Ш а р д е ц к и й. Давайте... Третий экспериментальный, прошу.
С е р д ю к. Изучали взаимодействие нейтрин и антинейтрин от уранового реактора на гамма-радиоактивный кобальт и альфа-радиоактивный уран-235. Результат отрицательный.
Ш а р д е ц к и й. Сколько облучений выполнили?
С е р д ю к. Более трех тысяч.
Ш а р д е ц к и й. Тоже солидно. Значит, и эта возможность отсекается. Пробуйте теперь облучать ядра нейтринами малых энергий, Евгений Сергеевич.
С е р д ю к (морщится). Их очень трудно обнаруживать, Иван Иванович, мало сечение захвата.
Ш а р д е ц к и й. Так не заниматься этим, что ли? Искать там, где светло? Усовершенствуйте способы отсчета нейтрин... Дальше. Лаборатория плазмы, прошу.
Я к у б о в и ч. Генерация нейтрин в высокотемпературной плазме идет, но очень неустойчиво. Опыты требуют более точной теории устойчивости плазмы, коей, к сожа лению, нет.
Ш а р д е ц к и й. А почему нет? Теоретический отдел?
В а л е р н е р (нервно). Теоретический отдел, теоретический отдел — чуть что, сразу теоретический отдел! Теория строится на основе опытных данных, Иван Иванович. Точная теория — на основе достаточных опытных данных. Через две точки можно, как известно, провести множество окружностей — определенную же окружность можно провести лишь по трем точкам! Пока что плаз-менники дали нам, образно говоря, лишь две опытные точки. Этого, увы, недостаточно!
Я к у б о в и ч. Так вы ж меня извините, Шарль Борисович, по трем точкам я и без вас окружность построю.
В а л е р н е р. Но и вы меня извините, дражайший Илья Васильевич! Не об окружности речь!
Ш а р д е ц к и й. Все ясно, Иван кивает на Петра...
В а л е р н е р. А Петр на Ивана, вот именно! И примирить эти возможности, Иван Иванович, нет никакой возможности.
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Ну, а чем порадует нас группа «Эврика»?
С а м о й л о в (рассеянно). Мы — что? Мы ничего. Работаем. Обнаружили еще с полдесятка «комариных эффектиков»... Да что толку? Ни за какой не ухватишься. Все их можно объяснить. Нам такие ни к чему.
Ш а р д е ц к и й. Ясно... (Раздраженно.) Почему вы опять небритый, Петр Иванович? Сколько раз я пас просил хотя бы на совещания являться выбритым!
С а м о й л о в (трогает щеку). Думаете — поможет?
Ш а р д е ц к и й. Поможет, не поможет — извольте придерживаться хорошего тона. (Помолчав, ко всем.) Что ж, товарищи, продолжаем искать. Пусть вас не огорчает, что весь этот год мы получали одни отрицательные результаты. И отрицательное знание — знание. Знание того, что по этому пути идти нельзя, надо выбирать иной. Чем больше мы отсечем неудачных вариантов, тем вернее будет удачный. Есть в природе процесс стабилизации ядер, не может его не быть... Все.
Командиры расходятся. У стола остается Саминский.
С а м и н с к и й. Иван Иванович, я хотел бы обсудить с вами тему диссертации. И прошу вас быть ее руководителем.
Ш а р д е ц к и й. Какую же вы выбрали тему?
С а м и н с к и й. «Некоторые аспекты методики генерации нейтрин на встречных пучках в синхротроне».
Ш а р д е ц к и й. Помилуйте, Игорь Алексеевич, но ведь генерации вы еще не добились?!
С а м и н с к и й. Для написания диссертации это не имеет решающего значения, Иван Иванович. От соискателей требуется доказать свои возможности в научных изысканиях...
Ш а р д е ц к и й. Так вы сначала докажите эти свои возможности работой. От чужой теории боитесь отклониться! Самому думать надо. Как угодно, но я категорически против такой диссертации.
С а м и н с к и й (встает). В таком случае... мне ничего не остается, как... словом: вот! (Кладет на стол заявление.)
Ш а р д е ц к и й. Что ж... удерживать не в моих правилах. (Подписывает заявление.) У вас все?
С а м и н с к и й (берет заявление). Нет, не все! Насчет этого вашего утешения, Иван Иванович, что и отрицательный результат — результат... Знаете, таким способом хорошо ловить льва в пустыне! Вот так-с! Да-с!
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Не забудьте хлопнуть дверью.
С а м и н с к и й уходит, хлопая дверью. Ш а р д е ц к и й, сгорбившись, сидит за столом. Входит М а к а р о в — он в модном зимнем пальто, в пыжиковой шапке, с портфелем.
М а к а р о в. Добрый день, Иван Иванович! (Раздевается, вешает пальто на стойку). Вот решил вас навестить, поглядеть, как дела, не нужно ли чего.
Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. С приездом. (Трет правую сторону головы, морщится.)
М а к а р о в (садится у стола). Вы нездоровы, Иван Иванович?
Ш а р д е ц к и й. Э, пустяки, не обращайте внимания. Просто я теперь точно знаю, какая часть моего мозга ведает научными делами. Вот эта (показывет) — от виска до затылка... Плохи дела, Олег Викторович. Год прошел, как сон пустой. В пересчете на коллектив — четыре тысячи лет... Вот сейчас уволился один начальник отдела. Пустой человек, посредственный исследователь — а неприятно. От меня никто никогда не уходил, разве что сам избавлялся... (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Мне уже неловко перед сотрудниками. Год назад я перед ними соловьем заливался на семинарах: что-де при нынешнем уровне экспериментальной техники, при наших знаниях, при нашем оснащении — весь пятидесятилетний путь от открытия Беккереля до термоядерной реакции можно пройти за несколько месяцев. И это действительно так: можно... если иметь соответствующее открытие. А его нет.
М а к а р о в. В чем же суть ваших затруднений? Я, конечно, отстал, но вы, пожалуйста, объясните, чтобы я отчитался в Москве.
Ш а р д е ц к и й. Объяснить можно... Объяснить все можно. А вот сделать... Словом, так. (Подходит к доске, рисует мелом круг, в нем — малые кружки). Вот атомное ядро, система из десятков частиц-нуклонов. Когда-то, миллиарды лет назад, во Вселенной конденсировались облака ионизированного водорода... Уплотнялись, загорались звездами. Потом часть звезд взрывалась. Так получились тяжелые атомные ядра. Сначала в них был избыток энергии — ну, еще бы: взрыв звезды — не шутка! Излучением частиц и электромагнитных квантов ядра отдали избыток энергии в среду, успокоились. Не все, впрочем — некоторые, естественно радиоактивные, до сих пор успокаиваются. По сути, естественная радиоактивность — это отголосок тех давних взрывов звезд, в которых возникали вещества... И вот над каким вопросом мы сейчас бьемся: взаимодействуют ли ядра с окружающей средой непрерывно — или только в актах распада, который может произойти раз в миллиард лет? Может и вовсе не произойти. Это, если хотите, вопрос философский: или ядро — идеальная система, созданная навеки неким божеством, или оно связано с окружающей материей и непрерывно, как и все прочее, обменивается с ней энергией. Если идеальная — значит, все в воле господа, физикам здесь делать нечего. Захочет бог: ядро распадется, будет цепная реакция, взрыв, атомная война, что угодно. Не захочет — ничего не будет...
М а к а р о в. Бог-то бог, да и сам не будь плох.
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Итак, если ядро взаимодействует со средой — надо уловить это взаимодействие и управлять им. Умозрительно: взаимодействует. И именно с нейтрино, ничтожной всепроникающей частицей. Здесь, если угодно, доказательство от противного: Солнце и звезды излучают столько нейтрин, что каждую секунду через нас с вами проходят миллиарды миллиардов миллиардов этих частиц. Потоки нейтрин проницают Землю так, будто она прозрачна для них, будто ее вовсе и нет. Но она-то есть! И на пути каждого нейтрино — миллиарды ядер. Мы не обнаруживаем обычно никаких изменений в ядрах, облученных нейтринами — но значит ли это, что их нет? Может, мы просто не можем их уловить? (Вздыхает.) И мы действительно не можем пока уловить такие изменения.
М а к а р о в. Да, сложно... Что же все-таки сделано?
Ш а р д е ц к и й. Почитай что ничего, Олег Викторович. (Стирает рисунок.) Отбраковали несколько десятков вариантов... Но сколько еще вариантов впереди, я не знаю.
М а к а р о в (начинает волноваться). Но как же все-таки так, Иван Иванович! Мы вас всем обеспечиваем, средств не жалеем, дефицитное оборудование закупаем... Вот, кстати, на днях прибывает из Японии комплект лучевых анализаторов со сверхвысокой разрешающей способностью. Пожалуйста, берите!
Ш а р д е ц к и й. Не нужны нам пока эти анализаторы, Олег Викторович. Думать нам надо. Думать!
М а к а р о в. Но ведь никаких сдвигов, никакой гарантии. А американцы работают вовсю, Иван Иванович, есть данные.
Ш а р д е ц к и й. И что же у них получается?
М а к а р о в. Таких данных нет, но... надо все-таки быстрее.
Ш а р д е ц к и й. Ну, это уж так водится: давай-давай. Даем-даем...
М а к а р о в. А как же вы хотите, Иван Иванович?! Ведь у вас столько специалистов с высшим образованием исследования ведут. Должны же что-то найти!
Ш a p д е ц к и й. Тоже верно... А может, лучше будет, если мы ничего не найдем, а? Пусть люди управятся с тем, что уже есть.
М а к а р о в. Ну, вот видите, какие у вас настроения! А ведь сами брались за работу, инициативу проявляли! Как хотите, а эти японские анализаторы я вам заразнаряжу.
Ш а р д е ц к и й. Зачем? Чтобы в случае чего уйти в кусты: мол, все меры принял, всем обеспечил — они виноваты! Перестраховываетесь?
М а к а р о в (встает). Вы забываетесь, товарищ Шардецкий!
Ш а р д е ц к и й (устало). Извините, Олег Викторович... Я скоро на свою тень кидаться начну. Эх, Олег Викторович, в науке один начальник — природа. И ее действия не обжалуешь ни в какие инстанции...
Затемнение
Ш а р д е ц к и й. Начнем по порядку. Первый экспериментальный. Прошу, Исаак Абрамович. Чего достигли за последний месяц?
Ш т е р н. Исследовали нейтрин-мезонные взаимодействия на средних энергиях. Ничего нового, Иван Иванович. Думаем перейти к большим энергиям.
Ш а р д е ц к и й. Сколько опытов провели?
Ш т е р н. Более двух тысяч. По пять опытов в каждом поддиапазоне. Просмотрели 95 тысяч «трековых» снимков.
Ш а р д е ц к и й. Солидно. Что ж, переходите к большим... Второй экспериментальный отдел — прошу, Игорь Алексеевич.
С а м и н с к и й. Нам было задано отработать методику генерации нейтрин на встречных пучках заряженных частиц в ускорителе. По данной теме проведены все запланированные эксперименты и восемь семинаров. Подготовлены для публикации в закрытых сборниках пятнадцать статей...
Ш а р д е ц к и й. Ну, а генерация нейтрин?
С а м и н с к и й. Не получается, Иван Иванович... Мы следуем в точности вашей теории, но...
Ш а р д е ц к и й. Игорь Алексеевич, ваша задача: добиться генерации, а не следовать моим теориям. Не выходит по моей, примените Голдвинскую, Бóровскую, выдумайте свою. Важно — достичь!
С а м и н с к и й. Слушаюсь, Иван Иванович. Будем пробовать.
Ш а р д е ц к и й. Давайте... Третий экспериментальный, прошу.
С е р д ю к. Изучали взаимодействие нейтрин и антинейтрин от уранового реактора на гамма-радиоактивный кобальт и альфа-радиоактивный уран-235. Результат отрицательный.
Ш а р д е ц к и й. Сколько облучений выполнили?
С е р д ю к. Более трех тысяч.
Ш а р д е ц к и й. Тоже солидно. Значит, и эта возможность отсекается. Пробуйте теперь облучать ядра нейтринами малых энергий, Евгений Сергеевич.
С е р д ю к (морщится). Их очень трудно обнаруживать, Иван Иванович, мало сечение захвата.
Ш а р д е ц к и й. Так не заниматься этим, что ли? Искать там, где светло? Усовершенствуйте способы отсчета нейтрин... Дальше. Лаборатория плазмы, прошу.
Я к у б о в и ч. Генерация нейтрин в высокотемпературной плазме идет, но очень неустойчиво. Опыты требуют более точной теории устойчивости плазмы, коей, к сожа лению, нет.
Ш а р д е ц к и й. А почему нет? Теоретический отдел?
В а л е р н е р (нервно). Теоретический отдел, теоретический отдел — чуть что, сразу теоретический отдел! Теория строится на основе опытных данных, Иван Иванович. Точная теория — на основе достаточных опытных данных. Через две точки можно, как известно, провести множество окружностей — определенную же окружность можно провести лишь по трем точкам! Пока что плаз-менники дали нам, образно говоря, лишь две опытные точки. Этого, увы, недостаточно!
Я к у б о в и ч. Так вы ж меня извините, Шарль Борисович, по трем точкам я и без вас окружность построю.
В а л е р н е р. Но и вы меня извините, дражайший Илья Васильевич! Не об окружности речь!
Ш а р д е ц к и й. Все ясно, Иван кивает на Петра...
В а л е р н е р. А Петр на Ивана, вот именно! И примирить эти возможности, Иван Иванович, нет никакой возможности.
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Ну, а чем порадует нас группа «Эврика»?
С а м о й л о в (рассеянно). Мы — что? Мы ничего. Работаем. Обнаружили еще с полдесятка «комариных эффектиков»... Да что толку? Ни за какой не ухватишься. Все их можно объяснить. Нам такие ни к чему.
Ш а р д е ц к и й. Ясно... (Раздраженно.) Почему вы опять небритый, Петр Иванович? Сколько раз я пас просил хотя бы на совещания являться выбритым!
С а м о й л о в (трогает щеку). Думаете — поможет?
Ш а р д е ц к и й. Поможет, не поможет — извольте придерживаться хорошего тона. (Помолчав, ко всем.) Что ж, товарищи, продолжаем искать. Пусть вас не огорчает, что весь этот год мы получали одни отрицательные результаты. И отрицательное знание — знание. Знание того, что по этому пути идти нельзя, надо выбирать иной. Чем больше мы отсечем неудачных вариантов, тем вернее будет удачный. Есть в природе процесс стабилизации ядер, не может его не быть... Все.
Командиры расходятся. У стола остается Саминский.
С а м и н с к и й. Иван Иванович, я хотел бы обсудить с вами тему диссертации. И прошу вас быть ее руководителем.
Ш а р д е ц к и й. Какую же вы выбрали тему?
С а м и н с к и й. «Некоторые аспекты методики генерации нейтрин на встречных пучках в синхротроне».
Ш а р д е ц к и й. Помилуйте, Игорь Алексеевич, но ведь генерации вы еще не добились?!
С а м и н с к и й. Для написания диссертации это не имеет решающего значения, Иван Иванович. От соискателей требуется доказать свои возможности в научных изысканиях...
Ш а р д е ц к и й. Так вы сначала докажите эти свои возможности работой. От чужой теории боитесь отклониться! Самому думать надо. Как угодно, но я категорически против такой диссертации.
С а м и н с к и й (встает). В таком случае... мне ничего не остается, как... словом: вот! (Кладет на стол заявление.)
Ш а р д е ц к и й. Что ж... удерживать не в моих правилах. (Подписывает заявление.) У вас все?
С а м и н с к и й (берет заявление). Нет, не все! Насчет этого вашего утешения, Иван Иванович, что и отрицательный результат — результат... Знаете, таким способом хорошо ловить льва в пустыне! Вот так-с! Да-с!
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Не забудьте хлопнуть дверью.
С а м и н с к и й уходит, хлопая дверью. Ш а р д е ц к и й, сгорбившись, сидит за столом. Входит М а к а р о в — он в модном зимнем пальто, в пыжиковой шапке, с портфелем.
М а к а р о в. Добрый день, Иван Иванович! (Раздевается, вешает пальто на стойку). Вот решил вас навестить, поглядеть, как дела, не нужно ли чего.
Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. С приездом. (Трет правую сторону головы, морщится.)
М а к а р о в (садится у стола). Вы нездоровы, Иван Иванович?
Ш а р д е ц к и й. Э, пустяки, не обращайте внимания. Просто я теперь точно знаю, какая часть моего мозга ведает научными делами. Вот эта (показывет) — от виска до затылка... Плохи дела, Олег Викторович. Год прошел, как сон пустой. В пересчете на коллектив — четыре тысячи лет... Вот сейчас уволился один начальник отдела. Пустой человек, посредственный исследователь — а неприятно. От меня никто никогда не уходил, разве что сам избавлялся... (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Мне уже неловко перед сотрудниками. Год назад я перед ними соловьем заливался на семинарах: что-де при нынешнем уровне экспериментальной техники, при наших знаниях, при нашем оснащении — весь пятидесятилетний путь от открытия Беккереля до термоядерной реакции можно пройти за несколько месяцев. И это действительно так: можно... если иметь соответствующее открытие. А его нет.
М а к а р о в. В чем же суть ваших затруднений? Я, конечно, отстал, но вы, пожалуйста, объясните, чтобы я отчитался в Москве.
Ш а р д е ц к и й. Объяснить можно... Объяснить все можно. А вот сделать... Словом, так. (Подходит к доске, рисует мелом круг, в нем — малые кружки). Вот атомное ядро, система из десятков частиц-нуклонов. Когда-то, миллиарды лет назад, во Вселенной конденсировались облака ионизированного водорода... Уплотнялись, загорались звездами. Потом часть звезд взрывалась. Так получились тяжелые атомные ядра. Сначала в них был избыток энергии — ну, еще бы: взрыв звезды — не шутка! Излучением частиц и электромагнитных квантов ядра отдали избыток энергии в среду, успокоились. Не все, впрочем — некоторые, естественно радиоактивные, до сих пор успокаиваются. По сути, естественная радиоактивность — это отголосок тех давних взрывов звезд, в которых возникали вещества... И вот над каким вопросом мы сейчас бьемся: взаимодействуют ли ядра с окружающей средой непрерывно — или только в актах распада, который может произойти раз в миллиард лет? Может и вовсе не произойти. Это, если хотите, вопрос философский: или ядро — идеальная система, созданная навеки неким божеством, или оно связано с окружающей материей и непрерывно, как и все прочее, обменивается с ней энергией. Если идеальная — значит, все в воле господа, физикам здесь делать нечего. Захочет бог: ядро распадется, будет цепная реакция, взрыв, атомная война, что угодно. Не захочет — ничего не будет...
М а к а р о в. Бог-то бог, да и сам не будь плох.
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Итак, если ядро взаимодействует со средой — надо уловить это взаимодействие и управлять им. Умозрительно: взаимодействует. И именно с нейтрино, ничтожной всепроникающей частицей. Здесь, если угодно, доказательство от противного: Солнце и звезды излучают столько нейтрин, что каждую секунду через нас с вами проходят миллиарды миллиардов миллиардов этих частиц. Потоки нейтрин проницают Землю так, будто она прозрачна для них, будто ее вовсе и нет. Но она-то есть! И на пути каждого нейтрино — миллиарды ядер. Мы не обнаруживаем обычно никаких изменений в ядрах, облученных нейтринами — но значит ли это, что их нет? Может, мы просто не можем их уловить? (Вздыхает.) И мы действительно не можем пока уловить такие изменения.
М а к а р о в. Да, сложно... Что же все-таки сделано?
Ш а р д е ц к и й. Почитай что ничего, Олег Викторович. (Стирает рисунок.) Отбраковали несколько десятков вариантов... Но сколько еще вариантов впереди, я не знаю.
М а к а р о в (начинает волноваться). Но как же все-таки так, Иван Иванович! Мы вас всем обеспечиваем, средств не жалеем, дефицитное оборудование закупаем... Вот, кстати, на днях прибывает из Японии комплект лучевых анализаторов со сверхвысокой разрешающей способностью. Пожалуйста, берите!
Ш а р д е ц к и й. Не нужны нам пока эти анализаторы, Олег Викторович. Думать нам надо. Думать!
М а к а р о в. Но ведь никаких сдвигов, никакой гарантии. А американцы работают вовсю, Иван Иванович, есть данные.
Ш а р д е ц к и й. И что же у них получается?
М а к а р о в. Таких данных нет, но... надо все-таки быстрее.
Ш а р д е ц к и й. Ну, это уж так водится: давай-давай. Даем-даем...
М а к а р о в. А как же вы хотите, Иван Иванович?! Ведь у вас столько специалистов с высшим образованием исследования ведут. Должны же что-то найти!
Ш a p д е ц к и й. Тоже верно... А может, лучше будет, если мы ничего не найдем, а? Пусть люди управятся с тем, что уже есть.
М а к а р о в. Ну, вот видите, какие у вас настроения! А ведь сами брались за работу, инициативу проявляли! Как хотите, а эти японские анализаторы я вам заразнаряжу.
Ш а р д е ц к и й. Зачем? Чтобы в случае чего уйти в кусты: мол, все меры принял, всем обеспечил — они виноваты! Перестраховываетесь?
М а к а р о в (встает). Вы забываетесь, товарищ Шардецкий!
Ш а р д е ц к и й (устало). Извините, Олег Викторович... Я скоро на свою тень кидаться начну. Эх, Олег Викторович, в науке один начальник — природа. И ее действия не обжалуешь ни в какие инстанции...
Затемнение
Картина вторая
Освещена правая сторона. Обширная приемная в исследовательском Центре «Нуль». Кресла, столы, телефоны. Друг против друга двери в кабинеты Голдвина и Клинчера. В углу демонстрационная модель атомного ядра из разноцветных шаров. Видна часть кабинета-лаборатории Голдвина: лабораторный стол с приборами, книжный шкаф, часть пульта, прозрачная стена из свинцового стоила, за ней — реакторный зал в перспективе. За столом у двери кабинета Клинчера сидит л е й т е н а н т, бывший сотрудник и нынешний адъютант К л и н ч е р а.
К л и н ч е р (входит, бодро). Доброе утро! Лейтенант (вскакивает). Доброе утро, сэр! Клинчер. Что у нас на сегодня? Лейтенант (протягивает бумагу). Вот, сэр, целый список желающих посетить Центр.
К л и н ч е р. Опять... (Просматривает список.) Мистер Реджинальд Глориан, руководитель исследовательского отдела «Америкен Атомик Корпорейшн», желает познакомиться с направлением и перспективами работ... Стюарт Бигль, член правления «Коламбиа Реакторе Компани», просит познакомить... Мартин Дубербиллер, член правления «Интернейшнл Бизнес Мэшин Компани»... Так-так... «Юнайтед Эвиэйшн энд Рэкете Компани»... «Дейтрий-Тритий Корпорейшн»... «Ньюклиар Флотс Инкорпорейтед»... «Белл Телефон Лаборатори»... «Коммюникейшн Сэтеллайт Корпорейшн»... «Дженерал Моторс»... Словом, еще десяток солиднейших фирм!
Л е й т е н а н т. Вы теперь воротила, сэр.
К л и н ч е р. Да-да... Это нам, Стивен, не в управлении прозябать. (Возвращает бумагу, задумчиво.) Но хотел бы я знать: зачем он это делает?
Л е й т е н а н т. Кто, сэр?
К л и н ч е р. Некто Стивен. Некто, который через третьих лиц дал знать оборонным фирмам, что мы разрабатываем новое оружие. Ведь ни одна компания не передаст такую информацию другой, — а они все здесь. Желают ознакомиться... Черт бы их побрал!
Л е й т е н а н т. Не пропускать, сэр?
К л и н ч е р. Что-о? Из вас не получится деловой человек, лейтенант. Пропустить! Провести их к главному экспериментальному корпусу. Я сам буду давать объяснения.
Л е й т е н а н т. И этих, сэр? (Протягивает другую бумагу.)
К л и н ч е р (читает). Доктор Ширрер и доктор Мак-Круп из Американского общества врачей-психиатров... А им что нужно?
Л е й т е н а н т. Я узнавал, сэр. Доктор Ширрер объяснил так: значительная часть психических заболеваний вызвана распространением ракетно-ядерного оружия. Для оценки перспектив развития своего общества они хотели бы выяснить, как повлияет на психическую конъюнктуру в стране создание нового оружия.
К л и н ч е р. Черт знает что! Нет, этих не пускать — У нас все-таки секретное предприятие.
Л е й т е н а н т. Ясно, сэр. (Берет бумаги, уходит.)
Г о л д в и н (входит). Доброе утро. Генерал, я еще неделю назад советовал приостановить строительство второго экспериментального корпуса, однако работы продолжаются. Почему? Я ведь объяснил, что нет смысла строить его, пока не ясны результаты предварительных опытов.
К л и н ч е р. Мы не можем прекратить работы, профессор. Нас то и дело посещают представители солидных фирм, видные политики и чиновники. Что будет, если они увидят застой? А как идут опыты?
Г о л д в и н. По-прежнему. Подробные сведения вы сможете почерпнуть в отчетах, переданных в архив. (Направляется к кабинету.)
К л и н ч е р. Кстати, док, русские закупили в Японии... эти... как их? (Вынимает блокнот.) Вот: лучевые анализаторы высокой разрешающей способности. Цена комплекта: миллион шестьсот тысяч долларов... Вот видите, профессор!
Г о л д в и н. Я знаю, что вы скажете дальше, генерал! Я сразу предупредил, что буду исследовать проблему, а не копировать что-то, что делают русские. И мне нет дела до их закупок в Японии, в Парагвае или на Береге Слоновой Кости. Я веду работу по своему разумению!
Ф р е н к (появляется в дверях). Доброе утро! Бен, я ждал вас: запускаем ускоритель на встречных пучках. Пойдемте!
Г о л д в и н. С удовольствием, Френк. (Направляется к двери.) Лучевые анализаторы... Как вы думаете, Френк, нам в исследованиях могут понадобиться лучевые анализаторы? (Уходят.)
Телефонный звонок.
К л и н ч е р (берет трубку). Генерал Клинчер. Да, лейтенант. Ждут? Отлично. Иду! (Уходит.)
Непродолжительное затемнение, свидетельствующее, что время идет. Свет, В приемную входит Дубербиллер, полный пожилой человек. Осматривается. Подходит к модели ядра, тычет пальцем. Шары колышутся. Заглядывает в кабинет Голдвина, берет со стола книгу, раскрывает.
Д у б е р б и л л е р (читает). «...В согласии с явлениями бета-распада лагранжиан четырехфермионного взаимодействия может быть описан как произведение лептонных и нуклонных токов...» Ух, тарабарщина! (Кладет книгу, выходит в приемную.) Интересно, на этом ранчо можно найти сифон с содовой?
Входит сенатор X е н и ш.
Эд! Капитан Хениш, будь я проклят! (Раскрывает объятия).
X е н и ш. Майор Дубербиллер! Март! Вот так встреча!
Они обнимаются. Рассматривают друг друга.
Д у б е р б и л л е р. Ах, черт побери, Эд! Германия, сорок пятый... Какие мы тогда вывезли картины! А ты постарел, Эд.
X е н и ш. Да и ты не помолодел, Март! Время летит!
Д у б е р б и л л е р. Эд, ты здесь от «Глобус Компани»?
Х е н и ш. Нет. От сената Соединенных Штатов. Я отошел от дел компании, Март. Политика, брат, отнимает все... А ты?
Д у б е р б и л л е р. От «Интернейшнл Бизнес Мэшин». Здесь сегодня целый табун разных представителей. Водят, как туристов по Колизею! Я удрал... Эд, ты должен быть в курсе: это — серьезно?
X е н и ш. Что именно?
Д у б е р б и л л е р. Ну, то, что толковал нам генерал Клинчер: будто после завершения этих исследований ядерное оружие и все, с ним связанное, потеряет свое значение. Наша компания вкладывает очень крупные средства в разработку электронных систем управления глобальными ракетами... Ну, о чем говорить: все мы связаны с ядрышком. А, Эд?
X е y и ш. Генерал не заинтересован преувеличивать, Март.
Д у б е р б и л л е р. И когда будет это новое оружие? Лет через пять?
X е н и ш. Март, я и так сказал тебе гораздо больше, чем следует. Я ведь сенатор.
Д у б е р б и л л е р. Ну, Эд, мы же вместе воевали!
Х е н и ш. Думаю, что не позже, чем через год, Март.
Д у б е р б и л л е р. Так... ясно. Ясно! Спасибо, Эд. Ну, я, пожалуй, пойду. (Жмет руку Хенишу.) Когда вернешься к делам, я к твоим услугам, Эд. Будь здоров! (Уходит.)
Хениш усаживается в кресло,вытягивает ноги, закуривает.
К л и н ч е р (входит, бросается в кресло напротив). Добрый день, сенатор! Уфф... Измотали меня эти представители! «Скажите, генерал...», «Объясните, генерал...» Как будто я обязан разбираться в физике, чтобы руководить этой конторой!
X е н и ш. Обязаны, генерал.
К л и н ч е р. Ну... Гровс обходился без физики, когда ворочал Манхеттенским проектом! (Помолчав.) Послушайте, сенатор. У меня к вам серьезный и... и неприятный разговор. Да-да. Зачем вы распространяете информацию о направлении исследований в Центре? Ведь потоки представителей фирм — ваша работа.
X е н и ш. Вы уверены, сэр?
К л и н ч е р. Я знаю это, сенатор. Я через Управление разведки проследил каналы, по которым фирмы получали информацию — и они сходятся к одному источнику: к вам. Я помню и ценю вашу поддержку, поэтому мне неприятно знать то, что я знаю. Но, как хотите, мне придется сообщить это адмиралу. Сейчас, когда еще нет надежных результатов, создавать бум вокруг работы!..
X е н и ш. Вы ничего не сообщите, генерал.
К л и н ч е р. Вот как!
X е н и ш. Да. Вы разбираетесь в теории надежности электронных устройств?
К л и н ч е р. Нет... Зачем это мне?
X е н и ш. Хочу вас познакомить с интересными работами в этом направлении одного русского... (Достает из кармана несколько брошюр, протягивает генералу.) Полистайте. Они снабжены английскими аннотациями. Там автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата наук на тему «Способы повышения надежности электронных устройств» и три статьи, опубликованные в прошлом году в русских журналах... Кстати, мне не пришлось прибегать к услугам разведки, чтобы добыть эти оттиски — их легко можно получить через Международный библиотечный фонд.
К л и н ч е р (рассеянно вертит брошюры в руках). Зачем это мне?
X е н и ш. Л затем, что автором этих статей и диссертации является известный вам стажер Илья Степэнтчэйв, некогда аспирант, а ныне доцент кафедры электроники в Московском физико-технологическом институте. Так там написано.
К л и н ч е р (листает). Вот как! Это интересно.
Х е н и ш. Это более чем интересно, полковник...
К л и н ч е р. Генерал, сэр. Бригадный генерал!
X е н и ш.Это более чем интересно, полковник. Это значит, что стажер Степэнтчэйв не был агентом, выведывавшим наши разработки в области ядерной стабильности. Это значит, что ваши данные о развернутой русскими работе в этой области — ложны... майор! Это значит, что возглавляемая вами работа стоимостью в пятьдесят миллионов долларов — колоссальная афера... лейтенант Клинчер!
К л и н ч е р. Не спешите унизить меня, сэр! Вы забываете, что эти данные подтвердили вычислительные машины, что с ними согласились специалисты! Хениш. Машины работают на тех, кто их программирует, сэр. Специалисты — на тех, кто им платит.
К л и н ч е р. Неужели... Неужели они обманули меня?
X е н и ш. Вы хотели, чтобы вас обманули, Клинчер.
К л и н ч е р. Но... Но есть данные, что русские работают!
Х е н и ш. Теперь вашими данными побрезгуют даже репортеры Херста.
Ф р е н к (появляется в дверях). Добрый день, сенатор! Каким ветром...
К л и н ч е р (входит, бодро). Доброе утро! Лейтенант (вскакивает). Доброе утро, сэр! Клинчер. Что у нас на сегодня? Лейтенант (протягивает бумагу). Вот, сэр, целый список желающих посетить Центр.
К л и н ч е р. Опять... (Просматривает список.) Мистер Реджинальд Глориан, руководитель исследовательского отдела «Америкен Атомик Корпорейшн», желает познакомиться с направлением и перспективами работ... Стюарт Бигль, член правления «Коламбиа Реакторе Компани», просит познакомить... Мартин Дубербиллер, член правления «Интернейшнл Бизнес Мэшин Компани»... Так-так... «Юнайтед Эвиэйшн энд Рэкете Компани»... «Дейтрий-Тритий Корпорейшн»... «Ньюклиар Флотс Инкорпорейтед»... «Белл Телефон Лаборатори»... «Коммюникейшн Сэтеллайт Корпорейшн»... «Дженерал Моторс»... Словом, еще десяток солиднейших фирм!
Л е й т е н а н т. Вы теперь воротила, сэр.
К л и н ч е р. Да-да... Это нам, Стивен, не в управлении прозябать. (Возвращает бумагу, задумчиво.) Но хотел бы я знать: зачем он это делает?
Л е й т е н а н т. Кто, сэр?
К л и н ч е р. Некто Стивен. Некто, который через третьих лиц дал знать оборонным фирмам, что мы разрабатываем новое оружие. Ведь ни одна компания не передаст такую информацию другой, — а они все здесь. Желают ознакомиться... Черт бы их побрал!
Л е й т е н а н т. Не пропускать, сэр?
К л и н ч е р. Что-о? Из вас не получится деловой человек, лейтенант. Пропустить! Провести их к главному экспериментальному корпусу. Я сам буду давать объяснения.
Л е й т е н а н т. И этих, сэр? (Протягивает другую бумагу.)
К л и н ч е р (читает). Доктор Ширрер и доктор Мак-Круп из Американского общества врачей-психиатров... А им что нужно?
Л е й т е н а н т. Я узнавал, сэр. Доктор Ширрер объяснил так: значительная часть психических заболеваний вызвана распространением ракетно-ядерного оружия. Для оценки перспектив развития своего общества они хотели бы выяснить, как повлияет на психическую конъюнктуру в стране создание нового оружия.
К л и н ч е р. Черт знает что! Нет, этих не пускать — У нас все-таки секретное предприятие.
Л е й т е н а н т. Ясно, сэр. (Берет бумаги, уходит.)
Г о л д в и н (входит). Доброе утро. Генерал, я еще неделю назад советовал приостановить строительство второго экспериментального корпуса, однако работы продолжаются. Почему? Я ведь объяснил, что нет смысла строить его, пока не ясны результаты предварительных опытов.
К л и н ч е р. Мы не можем прекратить работы, профессор. Нас то и дело посещают представители солидных фирм, видные политики и чиновники. Что будет, если они увидят застой? А как идут опыты?
Г о л д в и н. По-прежнему. Подробные сведения вы сможете почерпнуть в отчетах, переданных в архив. (Направляется к кабинету.)
К л и н ч е р. Кстати, док, русские закупили в Японии... эти... как их? (Вынимает блокнот.) Вот: лучевые анализаторы высокой разрешающей способности. Цена комплекта: миллион шестьсот тысяч долларов... Вот видите, профессор!
Г о л д в и н. Я знаю, что вы скажете дальше, генерал! Я сразу предупредил, что буду исследовать проблему, а не копировать что-то, что делают русские. И мне нет дела до их закупок в Японии, в Парагвае или на Береге Слоновой Кости. Я веду работу по своему разумению!
Ф р е н к (появляется в дверях). Доброе утро! Бен, я ждал вас: запускаем ускоритель на встречных пучках. Пойдемте!
Г о л д в и н. С удовольствием, Френк. (Направляется к двери.) Лучевые анализаторы... Как вы думаете, Френк, нам в исследованиях могут понадобиться лучевые анализаторы? (Уходят.)
Телефонный звонок.
К л и н ч е р (берет трубку). Генерал Клинчер. Да, лейтенант. Ждут? Отлично. Иду! (Уходит.)
Непродолжительное затемнение, свидетельствующее, что время идет. Свет, В приемную входит Дубербиллер, полный пожилой человек. Осматривается. Подходит к модели ядра, тычет пальцем. Шары колышутся. Заглядывает в кабинет Голдвина, берет со стола книгу, раскрывает.
Д у б е р б и л л е р (читает). «...В согласии с явлениями бета-распада лагранжиан четырехфермионного взаимодействия может быть описан как произведение лептонных и нуклонных токов...» Ух, тарабарщина! (Кладет книгу, выходит в приемную.) Интересно, на этом ранчо можно найти сифон с содовой?
Входит сенатор X е н и ш.
Эд! Капитан Хениш, будь я проклят! (Раскрывает объятия).
X е н и ш. Майор Дубербиллер! Март! Вот так встреча!
Они обнимаются. Рассматривают друг друга.
Д у б е р б и л л е р. Ах, черт побери, Эд! Германия, сорок пятый... Какие мы тогда вывезли картины! А ты постарел, Эд.
X е н и ш. Да и ты не помолодел, Март! Время летит!
Д у б е р б и л л е р. Эд, ты здесь от «Глобус Компани»?
Х е н и ш. Нет. От сената Соединенных Штатов. Я отошел от дел компании, Март. Политика, брат, отнимает все... А ты?
Д у б е р б и л л е р. От «Интернейшнл Бизнес Мэшин». Здесь сегодня целый табун разных представителей. Водят, как туристов по Колизею! Я удрал... Эд, ты должен быть в курсе: это — серьезно?
X е н и ш. Что именно?
Д у б е р б и л л е р. Ну, то, что толковал нам генерал Клинчер: будто после завершения этих исследований ядерное оружие и все, с ним связанное, потеряет свое значение. Наша компания вкладывает очень крупные средства в разработку электронных систем управления глобальными ракетами... Ну, о чем говорить: все мы связаны с ядрышком. А, Эд?
X е y и ш. Генерал не заинтересован преувеличивать, Март.
Д у б е р б и л л е р. И когда будет это новое оружие? Лет через пять?
X е н и ш. Март, я и так сказал тебе гораздо больше, чем следует. Я ведь сенатор.
Д у б е р б и л л е р. Ну, Эд, мы же вместе воевали!
Х е н и ш. Думаю, что не позже, чем через год, Март.
Д у б е р б и л л е р. Так... ясно. Ясно! Спасибо, Эд. Ну, я, пожалуй, пойду. (Жмет руку Хенишу.) Когда вернешься к делам, я к твоим услугам, Эд. Будь здоров! (Уходит.)
Хениш усаживается в кресло,вытягивает ноги, закуривает.
К л и н ч е р (входит, бросается в кресло напротив). Добрый день, сенатор! Уфф... Измотали меня эти представители! «Скажите, генерал...», «Объясните, генерал...» Как будто я обязан разбираться в физике, чтобы руководить этой конторой!
X е н и ш. Обязаны, генерал.
К л и н ч е р. Ну... Гровс обходился без физики, когда ворочал Манхеттенским проектом! (Помолчав.) Послушайте, сенатор. У меня к вам серьезный и... и неприятный разговор. Да-да. Зачем вы распространяете информацию о направлении исследований в Центре? Ведь потоки представителей фирм — ваша работа.
X е н и ш. Вы уверены, сэр?
К л и н ч е р. Я знаю это, сенатор. Я через Управление разведки проследил каналы, по которым фирмы получали информацию — и они сходятся к одному источнику: к вам. Я помню и ценю вашу поддержку, поэтому мне неприятно знать то, что я знаю. Но, как хотите, мне придется сообщить это адмиралу. Сейчас, когда еще нет надежных результатов, создавать бум вокруг работы!..
X е н и ш. Вы ничего не сообщите, генерал.
К л и н ч е р. Вот как!
X е н и ш. Да. Вы разбираетесь в теории надежности электронных устройств?
К л и н ч е р. Нет... Зачем это мне?
X е н и ш. Хочу вас познакомить с интересными работами в этом направлении одного русского... (Достает из кармана несколько брошюр, протягивает генералу.) Полистайте. Они снабжены английскими аннотациями. Там автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата наук на тему «Способы повышения надежности электронных устройств» и три статьи, опубликованные в прошлом году в русских журналах... Кстати, мне не пришлось прибегать к услугам разведки, чтобы добыть эти оттиски — их легко можно получить через Международный библиотечный фонд.
К л и н ч е р (рассеянно вертит брошюры в руках). Зачем это мне?
X е н и ш. Л затем, что автором этих статей и диссертации является известный вам стажер Илья Степэнтчэйв, некогда аспирант, а ныне доцент кафедры электроники в Московском физико-технологическом институте. Так там написано.
К л и н ч е р (листает). Вот как! Это интересно.
Х е н и ш. Это более чем интересно, полковник...
К л и н ч е р. Генерал, сэр. Бригадный генерал!
X е н и ш.Это более чем интересно, полковник. Это значит, что стажер Степэнтчэйв не был агентом, выведывавшим наши разработки в области ядерной стабильности. Это значит, что ваши данные о развернутой русскими работе в этой области — ложны... майор! Это значит, что возглавляемая вами работа стоимостью в пятьдесят миллионов долларов — колоссальная афера... лейтенант Клинчер!
К л и н ч е р. Не спешите унизить меня, сэр! Вы забываете, что эти данные подтвердили вычислительные машины, что с ними согласились специалисты! Хениш. Машины работают на тех, кто их программирует, сэр. Специалисты — на тех, кто им платит.
К л и н ч е р. Неужели... Неужели они обманули меня?
X е н и ш. Вы хотели, чтобы вас обманули, Клинчер.
К л и н ч е р. Но... Но есть данные, что русские работают!
Х е н и ш. Теперь вашими данными побрезгуют даже репортеры Херста.
Ф р е н к (появляется в дверях). Добрый день, сенатор! Каким ветром...