Саймак Клиффорд Дональд. Кольцо вокруг солнца

   На дверях висела табличка «Североамериканское исследовательское бюро».
   — Одного не пойму, — возмутился Виккерс, — что общего между мной и сим бюро?
   — Деньги, — сказала Энн. — У них они есть, а тебе они нужны.
   Она открыла дверь, и он послушно последовал за ней, подумав, что Энн не только красивая, но и весьма способная женщина. Слишком способная. Она знала толк в книгах и цену издателям, угадывала вкусы читателя и разбиралась во всех тонкостях писательской профессии. Она сама могла найти верный путь и направить тех, кто ее окружал. Для нее не было большего наслаждения, чем слышать одновременно звонки трех телефонов или отвечать сразу на дюжину писем. Она вынудила его приехать сюда и, по всей вероятности, заставила Крофорда из Североамериканского бюро принять его.
   — Мисс Картер, — сказала секретарша. — Можете пройти. Мистер Крофорд ждет вас.
   «Она покорила даже секретаршу», — подумал Виккерс.

6

   Джордж Крофорд был человеком столь могучего сложения, что кресло, в котором он восседал, казалось игрушечным. Он сидел, сложив руки на животе, и говорил ровным бесстрастным голосом, лишенным всякого выражения. Виккерс подумал, что вряд ли встречал когда-либо человека неподвижнее. Крофорд не только не двигался, но даже и не пытался это делать. Он высился в кресле, похожий на громадную статую, и не столько говорил, сколько шептал, еле шевеля губами.
   — Я познакомился с некоторыми вашими произведениями, мистер Виккерс, и нашел их превосходными.
   — Счастлив узнать это, — ответил Виккерс.
   — Три года назад я бы ни за что не поверил, что примусь за чтение художественной литературы и буду беседовать с настоящим писателем. Но сегодня нам необходим человек вашего плана. Я говорил с моим административным советом, и мы пришли к выводу, что вы— именно тот, кто нам нужен.
   Он замолчал и своими маленькими голубыми глазками в упор уставился на Виккерса.
   — Мисс Картер сообщила мне, что вы весьма заняты в данный момент.
   — Совершенно верно.
   — У вас очень важная работа? — спросил Крофорд.
   — Надеюсь, да.
   — Однако то, что я хочу предложить вам, гораздо важней.
   — Это, — сухо возразил Виккерс, — смотря на чей взгляд.
   — Я вам не очень нравлюсь, мистер Виккерс, — сказал Крофорд. Он не спрашивал, а констатировал, и это разозлило Виккерса.
   — Я еще не составил о вас определенного мнения, — ответил он. — Тем более что меня совершенно не интересует ваше предложение.
   — Прежде чем продолжать беседу, — сказал Крофорд, — я хотел бы вас предупредить, что она носит сугубо конфиденциальный характер.
   — Мистер Крофорд, — ответил ему Виккерс, — я не любитель грошовых тайн.
   — Это не грошовая тайна, — впервые голос Крофорда утратил свою бесстрастность. — Речь идет о мире, стоящем на краю пропасти.
   Виккерс удивленно взглянул на него. «Бог мой, — подумал он. — Эта туша говорит вполне серьезно. Ему действительно кажется, что мир стоит на краю пропасти».
   — Вы слышали о вечмобиле? — спросил Крофорд.
   Виккерс кивнул.
   — Мне сегодня предлагали его купить.
   — А вы знаете, что существуют вечные бритвенные лезвия, зажигалки и электрические лампочки?
   — Я имею такое лезвие, — сказал Виккерс, — и оно лучше всех тех, которые я когда-либо покупал. Не думаю, что оно вечное, но пока я не правил его. А когда оно затупится, непременно куплю себе такое же.
   — Если вы не потеряете свое лезвие, вам никогда не понадобится покупать другое, мистер Виккерс. Оно действительно вечное, как и машина, которую вам предлагали. Возможно, вы слышали и о домах?
   — Я не в курсе дела.
   — Речь идет о сборных домах, — пояснил Крофорд. — Их продают по пятьсот долларов за полностью обставленную комнату. Вам дают хорошую скидку за ваш старый дом и предоставляют рассрочку на оставшуюся сумму. Рассрочка эта значительно превосходит то, что может позволить себе нормальное кредитное общество. Обогрев домов и кондиционирование воздуха в них производятся с помощью солнечной батареи, которая на порядок лучше всех тех, что существовали до сих пор. Я мог бы рассказать и еще кое о чем, но, думаю, этого достаточно, чтобы вы получили общее представление о сложившейся ситуации.
   — Мне кажется, дома— это хорошая идея. Долгие годы мы говорим о дешевом жилье. Быть может, это и есть то самое решение.
   — Идея в самом деле хорошая, — согласился Крофорд, — и я бы стал ее самым горячим приверженцем, не повлеки она за собой гибель энергетической промышленности. Солнечная установка дает тепло, свет, энергию для работ по дому. Стоит вам купить этот дом, и у вас отпадает нужда в электроснабжении. Эти дома лишат работы тысячи плотников, маляров, каменщиков, и они попадут в лапы людей из «Синтетических углеводов». В конце концов погибнет и лесная промышленность.
   — Мне понятно, когда вы говорите об энеpгетической промышленности, — сказал Виккерс, — но как это может отразиться на строителях и лесной промышленности? Для строительства домов всегда будет необходимо дерево, как будут нужны и плотники для его обработки.
   — В этих домах действительно используется дерево и кто-то производит все связанные с ним работы, но мы пока не знаем кто.
   — Неужели нельзя навести справки? — удивился Вик керс. — Ведь это не так и сложно. В торговых книгах должны быть записи. Наконец, где-то имеются заводы и фабрики.
   — Компания существует, — признал Крофорд. — Но это торговая фирма. Мы были там и обнаружили лишь склады, где хранятся готовые конструкции до высылки покупателю. И все. Наши поиски предприятий-производителей не увенчались успехом. Они вписаны в накладные одной компании, название и адрес ее нам известны. Но никто и никогда не продал этой компании и щепки. Она не приобрела ни у кого ни одного гвоздя. У нее нет ни одного служащего. Фирма указывает, где расположены ее фабрики, эти местности существуют, но там нет никаких предприятий. И, если мы не ошибаемся, никто не переступал порога компании с тех пор, как мы взяли ее под наблюдение.
   — Невероятно! — воскликнул Виккерс.
   — Конечно, — согласился Крофорд. — Строительные материалы, из которых делаются дома, где-то надо производить.
   — Мистер Крофорд, позвольте задать вам один вопрос. Почему все это вас так интересует?
   — Видите ли, я еще не решил, стоит ли вам говорить об этом.
   — Понимаю, но все же мне хотелось бы получить от вас ответ.
   — Я должен возвратиться несколько назад, чтобы вы правильно поняли мои намерения. Наши цели, если хотите, наша организация, могут показаться смешными, если не знать их предыстории…
   — Вы кого-то боитесь…— перебил Виккерс. — Вы не хотите признавать этого, но вы находитесь во власти какого-то животного страха.
   — Как ни странно, я охотно это признаю. Но речь идет не обо мне лично, а о промышленности, о мировой промышленности.
   — Вы думаете, — сказал Виккерс, — что те люди, которые делают и продают дома, производят и вечмобили, и зажигалки, и лампочки…
   Крофорд кивнул.
   — И углеводы… Стоит задуматься, и цепенеешь от ужаса. Кто-то уничтожает нашу промышленность и отнимает работу у миллионов людей, потом делает поворот на сто восемьдесят градусов и кормит эти миллионы людей, кормит их без анкет, бумагомарания и прочих бюрократических штучек, которые всегда были отличительной чертой благотворительных организаций.
   — Политический заговор?
   — Больше того. Мы уверены, что ведется сознательное и хорошо организованное наступление на нашу экономику в мировом масштабе, налицо намеренная попытка подорвать социальную и экономическую основу нашего образа жизни и, следовательно, нашей политической системы. Наш образ жизни определяют капитал, будь он частный или государственный, и заработная плата, которую получают рабочие за свой повседневный труд. Устраните эти два фактора, и вы подорвете само основание нашего организованного общества.
   — Вы сказали: «Мы уверены». Кого вы имеете в виду?
   — Североамериканское бюро.
   — Североамериканское бюро?
   — Я чувствую, что заинтересовал вас, — заметил Крофорд.
   — Просто я хочу знать, с кем имею дело, чего вы ждете от меня и о чем идет речь…
   Крофорд не спешил с ответом.
   — Именно это я и хотел сказать вам, когда предупредил о конфиденциальности нашей беседы.
   — Не рассчитывайте, что я стану давать какие-то клятвы, — поспешил вставить Виккерс.
   — Вернемся немного назад, — сказал Крофорд, — и займемся историей. Тогда станет ясно, кто мы и чем занимаемся. Вспомните о бритвенном лезвии. Незатупляющемся бритвенном лезвии. Новость о нем распространилась с невероятной быстротой, и буквально каждый мужчина приобрел себе такое лезвие. Вам известно, что нормальный человек бреется одним лезвием пять-шесть раз. Затем выбрасывает его и берет другое. Это означает, что он постоянно покупает новые лезвия. Следовательно, производство бритвенных лезвий— очень выгодное дело. В этой отрасли были заняты тысячи людей, продажа лезвий давала некоторый заработок тысячам торговцев, кроме того, производство лезвий стимулировало выпуск определенных сталей. Иными словами, эта отрасль промышленности была одним из экономических факторов, который наряду с тысячами других схожих факторов формировал мировую промышленность в том виде, как мы ее понимаем. И что же случилось?
   — Я, конечно, не экономист, но я могу предположить: теперь никто не покупает бритвенных лезвий. Производство бритвенных лезвий вылетело в трубу, не так ли?
   — Ну, все это происходит несколько медленнее, чем вы думаете, — сказал Крофорд. — Крупная отрасль промышленности— сложный механизм, который мгновенно не умирает. Даже если ничего нельзя сделать и сбыт постепенно сходит на нет. Но вы правы, именно сейчас предприятия, выпускающие бритвенные лезвия, терпят крах… Затем появилась зажигалка. Казалось бы, мелочь, но в мировом масштабе она перестает быть мелочью. Происходит то же самое, что и с производством лезвий. Затем приходит очередь электрических лампочек. И опять мы наблюдаем тот же процесс. Три отрасли промышленности приговорены к смерти, мистер Виккерс. Эти три отрасли уничтожены. Вы сказали, что я боюсь, и я признаю это. Мы испугались после появления электрических лампочек. Ведь если кто-то может уничтожить три отрасли промышленности, то почему бы ему не уничтожить полдюжины, дюжину, сотню отраслей, а то и всю промышленность в целом? Мы объединились, и за словом «мы» скрывается промышленность не только Соединенных Штатов Америки, но и всего Американского континента, ряда стран Европы и Азии. Конечно, нашлись скептики, кое-кто отказался присоединиться к нам, но наша деятельность находит поддержку в деловых кругах во всем мире. Как я уже говорил, я хочу, чтобы все это осталось между нами.
   — В настоящий момент, — сказал Виккерс, — у меня нет никакого желания говорить с кем-либо на эту тему.
   — Мы объединились, — продолжал Крофорд, — и в наших руках, как вы можете себе представить, сосредоточена значительная власть. Кое-что мы уже предприняли, кое-где нажали и кое-чего добились. Во-первых, ни одна газета, ни один журнал не рекламируют эти предметы и не публикуют никакой информации о них. Во-вторых, ни один уважающий себя магазин не продает этих лезвий, зажигалок, лампочек.
   — Вот почему они открыли свои собственные магазинчики!
   — Конечно, — сказал Крофорд.
   — Эти магазинчики множатся как грибы, — вставил Виккерс. — Один из них открылся на днях в Клиффвуде.
   — Да, они открыли собственные магазинчики и стали практиковать новый вид рекламы: наняли тысячи мужчин и женщин, которые ходят и говорят каждому встречному: «Вы слышали об этих потрясающих товарах, которые недавно появились в продаже?.. Нет?.. Позвольте вам рассказать…» Принцип вам ясен. Нет лучше рекламы, чем реклама, построенная на личном контакте, но стоит она баснословно дорого. Мы поняли, что нам противостоят творческие, активные умы, располагающие практически неог раниченным капиталом. Мы начали расследование. Пытались загнать этих людей в их логово, разузнать, кто они, как ведут дела и каковы их намерения. Но, как я вам уже сказал, наши усилия ни к чему не привели.
   — Быть может, есть законные пути? — спросил Виккерс.
   — Мы думали о них, но этих людей невозможно прижать. Налоги? Они их платят. Больше того, они делают это с охотой. Чтобы никто не лез в их дела, они платят даже сверх положенного. Корпоративные правила? Они скрупулезно их выполняют. Социальное обеспечение? Они выплачивают громадные суммы, представляя длинные списки служащих, однако эти списки, по нашему убеждению, фиктивны. Но вы же не явитесь в Фонд социального обеспечения со словами: «Послушайте, тех людей, за которых они платят взносы, не существует». Есть и другие средства воздействия, но все они не действенней этих; мы запутались в законодательных дебрях, и даже наши юристы не знают, как поступать.
   — Мистер Крофорд, — сказал Виккерс, — все это очень интересно, но я все же не пойму, куда вы клоните. Вы сказали, что речь идет о заговоре против мировой промышленности с целью разрушить наш образ жизни. Но ведь вся история экономики содержит тысячи примеров жесточайшей конкуренции. Может, это тоже ее проявление?
   — Вы забыли об углеводах, — возразил Крофорд.
   — Вы правы, — признал Виккерс, — углеводы не оставляют камня на камне от моего предположения.
   Из-за неблагоприятных погодных условий над отдельными странами нависла угроза голода. Конгресс Соединенных Штатов рассматривал вопрос о помощи с политических позиций— кому помогать и как, и вообще помогать ли. А в утpенних газетах появилось сообщение о том, что одна лаборатория синтезировала углеводы. В статье не говорилось, что лабораторию эту никто не знает. Это стало известно позже. Лаборатория возникла из небытия буквально за одну ночь. Даже крупные дельцы, Виккерс сейчас вспомнил об этом, не поверили случившемуся, обозвав создателей синтетических углеводов шарлатанами.
   Но это не были шарлатаны. Может быть, фирма и вела свои дела каким-то непонятным образом, однако отныне с ней следовало считаться. Через несколько дней после первого сообщения стало известно, что продукты ее производства не поступают в продажу, а раздаются бесплатно всем нуждающимся, которые по тем или иным причинам не имеют возможности заработать себе на пропитание. Продуктами снабжались не только голодающие, но и те, кто постоянно жил на грани голода, то есть та значительная часть человечества, которая хотя и не вымирает из-за отсутствия пищи, но подвержена болезням и отстает в своем развитии по причине постоянного ее недостатка.
   Словно по мановению волшебной палочки, в самых разных уголках земного шара возникли тысячи контор фирмы, и бедняки потекли туда рекой. Отдельные люди пользовались случаем без всяких оснований получать бесплатное питание, но служащие контор как бы не замечали этого.
   Сами по себе синтетические углеводы не являлись полноценным пищевым продуктом. Но это было лучше, чем ничего, и во многих случаях деньги, сэкономленные на углеводах, помогали купить кусок мяса, которое давно исчезло со стола.
   — Мы серьезно изучали вопрос об углеводах, — продолжал Крофорд, — и снова ничего не нашли. Мы убеждены, что их никто не производит, однако они существуют. В конторы они поступают со складов, но на складах не может храниться более двухдневного запаса. Мы не обнаружили даже следов фабрик и транспортных средств, кроме транспорта, который доставляет углеводы со складов в конторы. А вот откуда продукция поступает на склады, неизвестно. Такое впечатление, что она туда вообще не поступает. Как в старой сказке Готторна о горшке, в котором никогда не кончалось молоко.
   — А вы сами не можете производить углеводы?
   — Я понял вашу мысль, — кивнул Крофорд. — Но мы не в состоянии это сделать, как не в состоянии производить вечмобили или незатупляющиеся бритвенные лезвия. Наши инженеры и химики уже давно заняты изучением этого вопроса, но ни на шаг не продвинулись в решении проблемы.
   — А что произойдет, когда безработным понадобится еще кое-что, кроме пищи? — спросил Виккерс. — Когда их семьи окажутся в лохмотьях и возникнет нужда в новой одежде? Когда их выбросят на улицу?
   — Думаю, что могу ответить на ваш вопрос. Появится еще одно филантропическое общество, которое даст им одежду и кров. Уже продаются дома по пятьсот долларов за комнату, и это чисто символическая цена. Почему бы не давать их даром? И почему бы не продавать одежду за десятую или двадцатую часть стоимости? Костюм за пять долларов, платье за пятьдесят центов…
   — А вы не пробовали прогнозировать, какую следующую новинку они готовят?
   — Мы пытались это сделать. Мы были уверены в скором появлении автомобиля. Как видите, так оно и случилось. Думали мы и о домах. Теперь очередь за одеждой.
   — Пища, одежда, жилье, средства передвижения— четыре основные потребности человека.
   — Кроме того, они располагают горючим и источниками энергии, — добавил Крофорд. — Когда достаточное количество людей поселится в новых домах, снабжаемых солнечной энергией, придется распрощаться с обычными отраслями энергетической промышленности.
   — Но кто же эти деятели? — спросил Виккерс. — Вы говорите, что не знаете их. Но есть ли хоть какое-то предположение?
   — Ни малейшего. У нас имеются списки персонала и членов их административных советов. Но мы не можем найти этих людей.
   — Может быть, это русские?
   Крофорд отрицательно покачал головой.
   — Нет, они тоже обеспокоены, хотя у них пока ничего подобного не наблюдается.
   В первый раз Крофорд шевельнулся. Он снял руки с живота, схватился за ручки своего массивного кресла и встал.
   — Кажется, вы не поняли, какая роль во всем этом отводится вам? — спросил он.
   — Не понял.
   — Мы не можем сразу, без какой-либо подготовки заявить: «Люди! Перед вами союз мировых промышленных держав, борющихся за сохранение вашего образа жизни». Мы не можем сказать им о сложившейся ситуации. Нам рассмеются в лицо. Нельзя просто так объяснить людям, что вечный автомобиль и дом по пятьсот долларов за комнату обернутся для них катастрофой. Мы не можем этого сказать, но им необходимо это узнать. Мы хотим, чтобы вы написали об этом книгу.
   — Не вижу…— начал Виккерс. Но Крофорд прервал его на полуслове.
   — Вы напишите так, словно сами обо всем узнали. Вы намекнете на хорошо информированные источники, не называя их. Мы предоставим вам материалы, но все должно исходить от вас.
   Виккерс медленно поднялся и протянул руку за шляпой.
   — Спасибо, что вы подумали обо мне, — сказал он, — но меня не интересует ваше предложение.

7

   Энн Картер сказала Виккерсу:
   — В один прекрасный день, Джей, я так разозлюсь, что разобью тебе голову. И тогда, может, узнаю, чем она набита.
   — Мне нужно написать книгу, чем я и занят в настоящий момент. Ты имеешь что-нибудь против?
   — Твоя книга может подождать. Ее ты всегда сможешь написать. А вот эту, о которой шла речь, — нет.
   — Давай, давай. Скажи, что я швырнул на ветер миллион долларов, ты ведь именно так считаешь?
   — Ты мог получить с них кругленькую сумму и заключить с издателем такой договор, что пальчики оближешь.
   — И отложить в сторону мое самое великое произведение, — сказал Виккерс. — Остыть и, вернувшись к книге снова, понять, что душа к ней уже не лежит.
   — Любая книга, которую ты пишешь, — твое самое великое произведение. Джей Виккерс— ты жалкая тень писателя. Согласна, ты неплохо пишешь и твои чертовы книги хорошо расходятся, хотя иногда мне непонятно почему. Если бы ты не зарабатывал этим деньги, ты и строчки не написал. Скажи мне откровенно, зачем ты пишешь?
   — Ты ответила сама. Ради денег. Раз ты так считаешь, значит, так оно и есть.
   — Ну, ладно, я— лицо заинтересованное.
   — Боже мой, мы ругаемся так, будто давно женаты.
   — Кстати, то, что ты никогда не был женат, доказывает, какой ты эгоист. Бьюсь об заклад, ты никогда и не думал о женитьбе.
   — Думал однажды, — вздохнул Виккерс, — но это было очень давно.
   — Ну-ну, урони голову на руки и порыдай. Уверена, это будет впечатляющее зрелище. Вот почему в твоих романах встречаются душераздирающие любовные сцены.
   — Энн, во хмелю на тебя накатывает злость.
   — Приходится пить, ты сам меня толкаешь на это. Как ты сказал: «Спасибо, что вы подумали обо мне, но меня не интересует ваше предложение».
   — У меня было предчувствие, что тут дело не чисто, — упорствовал Виккерс.
   — Ты весь в этом, — сказала Энн.
   Она выпила вина.
   — Под предлогом предчувствия ты не хочешь признать, что отказался от лучшего предложения в твоей жизни. Предложи мне такую сумму, я бы плюнула на все предчувствия.
   — Не сомневаюсь, — сказал Виккерс.
   — Вот уж этого тебе не следовало говорить. Плати и пойдем. Провожу тебя до автобуса, и чтоб глаза мои тебя больше не видели.

8

   Громадный плакат занимал почти все пространство необъятной витрины:
   ДОМА НА ЛЮБОЙ ВКУС 500 долларов за комнату
   большая скидка за ваш старый дом
   Через витрину виден был пяти— или шестикомнатный домик, его окружал небольшой, хорошо спланированный сад с лужайкой и солнечными часами. К дому примыкал гараж с флюгером в виде утки. На ровно подстриженном газоне стояли два белых садовых стула и круглый столик, а на дорожке сверкал новенький автомобиль.
   Энн сжала руку Виккерса.
   — Зайдем?
   — Это, должно быть, то, о чем говорил Крофорд.
   — У нас есть еще время до отхода твоего автобуса, — сказала Энн.
   — Почему бы и нет? Может, присматривая дом, ты перестанешь говорить гадости.
   — Будь это возможно, я бы поймала тебя на слове и вышла за тебя.
   — И превратила бы мою жизнь в ад…
   — Конечно, — нежно сказала Энн, — а зачем же еще выходить замуж за тебя?
   Дверь захлопнулась за ними, сразу оборвав шум улицы, и они направились к дому, ступая по толстому зеленому паласу, который пружинил под ногами, словно лужайка.
   Продавец увидел их и пошел навстречу.
   — Мы проходили мимо, — произнесла Энн, — и решили зайти. Этот дом так привлекателен и…
   — Это отличный дом, — заверил их продавец, — и его владельцы пользуются многими преимуществами.
   — В витрине написано, что комната в нем стоит пятьсот долларов. Это правда? — поинтересовался Виккерс.
   — Все спрашивают одно и то же. Люди не верят своим глазам.
   — Так это верно? — продолжал настаивать Виккерс.
   — Конечно, — ответил продавец. — Пятикомнатный дом стоит две с половиной тысячи долларов, десятикомнатный— пять. Но пока на десятикомнатные дома желающих мало.
   — Что вы понимаете под словом «пока»?
   — Дело в том, сэр, что эти дома можно расширять. К примеру, вы покупаете пятикомнатный дом, а через некоторое время замечаете, что вам нужна еще одна комната— мы приезжаем, производим изменения и ваш дом становится шестикомнатным.
   — Переделки стоят дорого? — спросила Энн.
   — Отнюдь, те же пятьсот долларов за каждую комнату. Все остальное мы берем на себя.
   — Эти дома— сборные? — снова спросила Энн.
   — Кажется, их так называют, хотя это не совсем соответствует истине. Когда говорят о сборных домах, имеют в виду дома, которые собираются из отдельных конструкций; такая сборка занимает восемь-десять дней. В результате вы получаете только оболочку— без отопления, без каминов, словом, без внутренностей…
   — Меня интересует эта дополнительная комната, — прервал Виккерс. — Вы сказали, что в случае необходимости вас следует вызвать и вы присоедините ее.
   Продавец как-то сжался.
   — Не совсем так, сэр. Мы не присоединяем ее. Мы трансформируем дом. У вас по-прежнему остается удобный дом, планировка которого отвечает самым последним достижениям домостроения. Иногда требуется полная трансформация дома, меняется расположение комнат и тому подобное. Конечно, — добавил продавец, — если вы хотите целиком трансформировать дом, лучше обменять его на новый. За все эти операции мы берем чисто условную плату в размере одного процента в год, не считая, разумеется, стоимости дополнительных комнат.
   Он с надеждой посмотрел на них.
   — Может быть, у вас уже есть дом?
   — Крохотный коттедж в долине, — сказал Виккерс, — ничего особенного.
   — Какова его цена, по вашему мнению?
   — Пятнадцать -двадцать тысяч, но не думаю, что смогу продать его за эту цену.
   — Мы вам дадим двадцать тысяч, — сказал продавец, — после оценки экспертами. Наши эксперты не очень придирчивы.
   — Но, — возразил Виккерс, — мне не нужен дом больше чем из пяти-шести комнат. Он не будет стоить дороже двух с половиной-трех тысяч…
   — О, это не имеет никакого значения, — ответил продавец. — Разницу мы вам выплатим наличными.
   — Ну, это уже совершенная бессмыслица!
   — Вовсе нет. Мы готовы выплачивать нашим покупателям всю стоимость их домов, чтобы как можно шире знакомить людей с нашей продукцией. Иными словами, мы выплачиваем вам разницу, убираем ваш старый дом и возводим для вас новый. Все очень просто.
   Энн обратилась к Виккерсу.
   — Скажи, что тебя это не интересует. Дело выглядит слишком выгодным, а потому ты, конечно, отказываешься.
   — Простите, мисс, — сказал продавец, — я не понял.
   — У нас свои счеты, — успокоил его Виккерс.