Саймак Клиффорд Дональд. В логове нечисти

   - Пойду соберу стрелы, - сказал аббат.
   - Я тебе помогу, - вызвалась Иоланда. Харкорт подошел к римлянину и протянул ему руку. Они обменялись крепким рукопожатием.
   - Спасибо тебе, Децим, - сказал Харкорт.
   - Не за что, - ответил центурион. - Одно удовольствие драться бок о бок с такими, как ты и те двое. А нельзя мне пойти с вами? Я не помешаю?
   - Лишний меч может нам пригодиться, - сказал Харкорт. - Ты доблестный боец.
   - Вот и хорошо, - ответил Децим. - А то я остался как-то не у дел.
   Еще одна горгулья неуклюже прошествовала через ворота. Она подошла к ступеням, но не стала подниматься по ним, а застыла в неподвижности.
   Нэн заставила Шишковатого усесться на ступени, сняла с плеч платок и принялась вытирать им кровь с его левого бока. Он скривился от боли.
   - Нечего со мной нянчиться, - сказал он. - Мне доставалось и хуже, однако ничего, выжил.
   - Замолчи, - строго приказала она, - и дай мне осмотреть твои раны. Попозже я сварю питье, от которого они быстрее заживут. И натру их той мазью, которая так помогла аббату. Ты говоришь, это просто царапины, и похоже, что так оно и есть, но надо посмотреть как следует.
   - Ну а ты? - спросил он. - Останешься здесь собирать свои травы и коренья? Она покачала головой.
   - Теперь ничего не выйдет. Нечисть видела, как я стояла на ступенях и стреляла из лука.
   - Но скрыться в своей хижине ты тоже не сможешь. Тебя найдут и убьют.
   - Знаю, - сказала она. - Мне остается только отправиться с вами. Я буду идти быстро. Постараюсь вас не задерживать.
   - Можешь быть уверена, что медленнее аббата тебе идти не удастся, сказал Шишковатый. - Он вечно пыхтит, задыхается и умоляет присесть передохнуть.
   - Аббат благочестивый человек, - возразила она с упреком, - и к тому же прекрасный боец.
   - Что правда, то правда, - согласился Шишковатый. Одна задругой в воротах появлялись возвращающиеся горгульи. Большинство их снова забирались на фасад и занимали свои ниши, но две остались внизу и тоже застыли в неподвижности рядом с первой.
   Аббат и Иоланда вернулись со стрелами, которые вытащили из поверженных тел. Харкорт и Децим подошли поближе.
   - Как он? - спросил Харкорт у Нэн, кивнув в сторону Шишковатого.
   - Все так, как он сказал, - ответила она. - Простые Царапины. Кровь уже почти не течет. С лечением можно подождать до вечера, когда остановимся на ночлег.
   - Она идет с нами, - сказал Шишковатый.
   Харкорт кивнул:
   - Я так и думал.
   Харкорт огляделся. Если не считать валявшихся повсюду трупов Нечисти, все было точь-в-точь как раньше. Сад по-прежнему нежился на солнце. До заката оставалось еще несколько часов, и, если поспешить, можно было до темноты пройти изрядное расстояние.
   Он указал на трех горгулий, все еще неподвижно стоявших у подножья ступеней.
   - А что делать с этими? - спросил он.
   - Не знаю, - отозвалась Нэн. - Это те, кто не стал подниматься назад, на свое место. Не могу понять, чего они тут ждут.
   - Пойдем, помоги мне вынести из храма наши ,вещи, - сказал Харкорт аббату. - И сразу двинемся в путь.
   - Интересно, а где наш тролль? - спросила Иоланда. - Кто-нибудь его видел?
   Выяснилось, что тролля не видел никто.
   - Должно быть, смылся при первых признаках заварухи, - сказал Шишковатый. - Лично я его за это не виню.
   Еще одна горгулья появилась в воротах и выстроилась в ряд с тремя остальными.
   Харкорт и аббат спустились вниз с мешками, и все принялись пристраивать их на плечи.
   - Давай я понесу твой, - сказал Децим Шишковатому. - Тебе, наверное, больно.
   После некоторого колебания Шишковатый ответил:
   - Пожалуйста. А завтра я уж сам. Они тесной кучкой направились к воротам. А за ними тяжелой поступью зашагали горгульи с фасада храма.
   Глава 22
   Попугай, который остался снаружи, когда они вошли в храм, а во время битвы либо куда-то улетел, либо где-то затаился, теперь появился снова. Он сидел на плече у аббата, то и дело разражаясь громкими криками. Аббат строгим и раздраженным тоном прочел ему целую проповедь о том, что молчание есть добродетель, но попугай или ничего не понял, или не обратил на его слова ни малейшего внимания.
   Четыре горгульи разместились, как сторожевые разъезды, по обе стороны путников - две немного впереди, две сзади.
   - С тех пор как мы отправились в путь, наша компания выросла больше чем вдвое, - заметил Шишковатый Харкорту. - Даже если не считать попугая, мы подобрали уже шестерых - Нэн, этого римлянина и четырех горгулий.
   - И еще один куда-то запропастился, - ответил Харкорт. - Ты давно не видел тролля?
   - Давно, - сказал Шишковатый. - Но я его не считал, он просто увязался за нами.
   - Не слишком мне нравится наше положение, - продолжал Харкорт. Правда, горгульи разогнали Нечисть, но зато мы вышли на открытую местность, за спиной у нас теперь нет храма. Через день-два, если не раньше, они нападут на нас снова.
   - Мы их хорошо отделали, - возразил Шишковатый, - Впредь будут умнее. Пусть теперь зализывают Раны.
   - Обычно они не тратят много времени на зализывание ран.
   - Боюсь, тут ты прав, - согласился Шишковатый. - Мы должны быть готовы. Спасаться бегством нет смысла: если они на нас навалятся, придется принять бой.
   - Лучше бы Иоланда шла вместе со всеми, - проворчал Харкорт. - Но нет, ей обязательно надо шнырять впереди. Уходить так далеко в одиночку опасно.
   - Я думаю, она где-то поблизости. Вряд ли она уходит так уж далеко. Я только недавно ее видел - вон там, справа.
   - Как твои царапины?
   - Жгут немного. И весь бок онемел. Когда остановимся на ночь, можешь втереть мне мази - у меня еще много осталось.
   - Я могу сделать это прямо сейчас, это займет всего несколько минут.
   - Нам нельзя терять время.
   - Ну хорошо, тогда вечером. Аббат сказал, что поможет тебя держать.
   - Меня держать не придется, - сердито проворчал Шишковатый.
   Лес понемногу редел, в нем все чаще попадались открытые поляны. Деревья стали мельче и стояли уже не так тесно. "Это к лучшему, - подумал Харкорт. - Нечисть не сможет подобраться к нам незамеченной".
   Шишковатый ушел вперед, а Харкорт замедлил шаг, и его догнал римлянин. Некоторое время они шли молча, потом Децим сказал:
   - Не могу выразить, как я рад, что повстречался с вами. Я несколько дней плутал по лесу, не зная, где нахожусь, и каждую минуту ожидая, что на меня кинется какое-нибудь злобное чудище. Продвигался я медленно - то и дело приходилось останавливаться, чтобы оглядеться.
   - Я тоже рад, что ты нас нашел, - ответил Харкорт. - Нас до смешного мало. Лишний боец нам очень кстати.
   - Я очень удивился, когда вас здесь увидел, - продолжал Децим. Почему ты не сказал мне там, в замке, что вы собираетесь на Брошенные Земли? Я бы предложил вам идти с нами. Впрочем, кончилось бы это плохо.
   - Вас было слишком много, и вы слишком долго здесь пробыли, - сказал Харкорт. - Вы привлекли к себе Нечисть со всей округи. Они спешили к вам отовсюду. Наверное, только благодаря этому мы и смогли проникнуть так далеко.
   - Я спорил с трибуном, - сказал Децим. - Говорил ему, что пора повернуть назад. За два дня до нападения мы вышли на старую римскую дорогу. Если бы мы тогда же двинулись по ней обратно форсированным маршем, мы бы очень скоро оказались на том берегу реки.
   - А он отказался?
   - Ему не терпелось прославиться. Ему нужно было одно - громкая победа. Он сам напросился на это сражение, друг мой.
   - А ты?
   - Я перетрусил, - признался Децим, - И вот я все еще жив, а все наши храбрецы погибли. В том числе и трибун, надеюсь.
   - Ты сбежал?
   - Ну, не совсем сбежал. В разгар схватки мне от кого-то здорово досталось по голове. Может быть, даже от кого-то из наших - надеюсь, что не нарочно. Я был неплохим командиром. По крайней мере, мне так казалось. Так или иначе, я получил по голове и свалился на землю. Должно быть, потерял сознание. Очнулся я заваленный грудой тел. Прямо на мне лежал огромный мерзкий тролль, несомненно, мертвый. Я осторожно выглянул из-под трупов и увидел, что битва идет к концу. Наши легионеры, рассыпавшись кучками, стояли насмерть, со всех сторон окруженные Нечистью. Кое-кто пытался бежать, но их быстро настигали. Чудища бродили по всему полю, добивая раненых.
   И ты остался лежать среди мертвых?
   - Долг римлянина требовал, чтобы я вскочил, с криком радости бросился к своим верным солдатам и героически погиб вместе с ними. Но я сказал себе: "Децим, Господь дал тебе возможность отделаться одной только шишкой на голове, ты должен быть ему благодарен". И я остался на месте, притворившись мертвым. Рядом умирал один из наших - так близко, что я мог бы до него рукой достать. Наверное, надо было попытаться ему помочь, хотя бы протянуть ему руку, чтобы он знал, что умирает не в одиночестве. Хотя, говоря по совести, кроме такого довольно бессмысленного знака сочувствия, я для него все равно ничего не смог бы сделать. И если бы даже попробовал, меня бы тут же обнаружили и прикончили. В конце концов он умер, но длилось это долго, и стонал он временами очень жалостно. Наконец битва окончилась, наступила ночь, кругом было совсем тихо. Я выполз из-под этого грязного вонючего тролля и тихонько смылся с поля боя - большей частью ползком на брюхе. Вот почему я оказался здесь.
   Он повернулся к Харкорту.
   - Теперь можешь меня осудить. Можешь назвать меня трусом.
   - Я никого не берусь осуждать, - ответил Харкорт. - И меньше всего тебя. В таком положении я вполне мог поступить точно так же. Не берусь сказать наверняка, что бы я сделал, но вполне возможно, что то же самое. Поступить так мог бы каждый.
   - Приятно знать, что ты меня понял, - сказал римлянин, - пусть даже я не внушаю тебе восхищения.
   - Восхищение тут ни при чем. Я же говорю - я рад, что ты с нами. Если бы не твоя помощь, Нечисть, возможно, смяла бы нас еще до того, как горгульи слезли с фасада и вступились за нас.
   - А что ты знаешь про этих горгулий?
   - Ничего. Меня это приводит в такое же недоумение, как и тебя. Я знаю только одно: те, что пришли нам на помощь, сделаны не из камня, а из дерева. Очевидно, их вырезали взамен каменных, которые упали и разбились о камни внизу. Но кто их вырезал, зачем он это сделал и почему они спустились, чтобы нас выручить, я не имею ни малейшего представления.
   - Здесь пахнет чародейством.
   - Мне тоже так кажется. Но что это за чародейство, я и подумать боюсь.
   - Во всяком случае, оно пошло нам на пользу. Что в этих местах случается довольно-таки редко.
   - Да, ты прав, - согласился Харкорт.
   - У меня есть привычка задавать на один вопрос больше, чем нужно, продолжал Децим. - Вот и сейчас я хочу задать тебе этот лишний вопрос. Не могу понять, что вы вообще здесь делаете.
   - Мы выполняем свою миссию.
   - О которой ты не хочешь говорить?
   - О которой мы не хотим говорить, - подтвердил Харкорт. - Могу только сказать, что миссия опасная - ты это сам видишь.
   - Опасности меня не смущают, - ответил римлянин, - если только не считать исключительных обстоятельств. Разве что иногда меня вдруг осеняет обыкновенный здравый смысл. А в остальном я ничуть не хуже других.
   Как только начало темнеть, они остановились на ночевку у родника в верховье небольшой долины. Местность была открытая - со всех сторон возвышались безлесные холмы, на склонах которых лишь кое-где стояли кучки деревьев.
   Путники развели костер, чтобы поджарить пшеничных лепешек и сала. Вокруг лагеря стояли, как часовые, горгульи. Харкорт втер Шишковатому мазь в раны. Тот лежал смирно, и помощь аббата не понадобилась, хотя он стоял поблизости наготове с попугаем на плече.
   Нэн и Иоланда, хлопотавшие у огня, позвали всех есть, и они уселись вокруг костра.
   - Приятное местечко для ночевки, - сказал Децим. - "и деревьев нет слишком близко, ни этого надоедливого болота. И как-то спокойнее себя чувствуешь, когда тебя сторожат горгульи.
   - Может быть, нам даже не надо сегодня выставлять своих часовых, сказал аббат. - Эти горгульи...
   - Часовые будут, - решил Харкорт. - Я сторожу первым, Гай вторым, а...
   - Поставь следующим меня, - предложил Децим. - Шишковатому надо бы как следует выспаться.
   - Ты весь день нес мой мешок, - возразил Шишковатый, - а теперь ты хочешь еще за меня сторожить. Мне вовсе не нужно столько поблажек.
   - Мне кажется, тебе бы лучше согласиться, - сказал Харкорт мягко. Выспаться тебе не повредит. Тогда, если ты не возражаешь, сторожи первый, обратился он к Дециму. - Я буду третий, а аббат посередине.
   - Мне все равно, - ответил центурион.
   - Имей в виду, что у нас есть одно правило, - сказал Харкорт. Часовой не должен задерживаться на посту, чтобы дать подольше поспать тому, кто его сменяет. Мы тут из себя героев не изображаем.
   - Хорошо, я это правило выполню, - не без некоторого высокомерия согласился Децим.
   Луна уже спускалась к горизонту, когда аббат растолкал Харкорта.
   - Все как будто спокойно, - сказал он. - Я ничего не слышал, горгульи по-прежнему стоят на часах. За все это время они ни разу не шевельнулись. И не произнесли ни единого звука. Я было подошел и попробовал с ними заговорить, но они не отвечают. Как будто не слышат. И не обращают никакого внимания.
   - Они так ведут себя с тех пор, как слезли со стены, - сказал Харкорт. - Нас они не замечают или делают вид, что не замечают. Как будто вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то, может быть, просто не умеют.
   Аббат понизил голос.
   - А что это за фокусы с тем, в каком порядке нам сторожить? Ты не совсем доверяешь нашему другу-римлянину?
   - Я не спал, - сказал Харкорт, - и смотрел за ним, пока ты его не сменил.
   - Значит, ты ему не доверяешь.
   - Послушай, Гай, ведь я его не знаю.
   - Но он доблестно дрался вместе с нами.
   - Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто стоит на посту, мы вверяем свои жизни. Может быть, он и есть такой, каким кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?
   Аббат задумался.
   - Не уверен, - сказал он и добавил:
   - Ты мне иногда перестаешь нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.
   Харкорт ничего не ответил, и аббат принялся шарить в темноте, разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.
   Заходящая луна заливала все мягким сильным светом. Она освещала четырех горгулий, и они отбрасывали длинные черные тени. Как и сказал аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю. Поодаль справа темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла полная тишина. Харкорт отошел на некоторое расстояние от костра и присел. "Где-то там, неподалеку, прячется Нечисть, - напомнил он себе. - Та, что напала на нас в храме, а может быть, и еще более многочисленная. Слух о нашем присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о появлении римской когорты. Теперь, когда когорта уничтожена, очередной жертвой должен стать наш маленький отряд. Четверо мужчин, две женщины, четыре горгульи и попугай - не слишком внушительная сила, чтобы устоять перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще на много лиг вперед наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только рассчитывать на это глупо и бессмысленно".
   Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов, которые могли бы их опровергнуть. "Мы все равно что уже мертвые", - сказал он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их со всех сторон.
   "А может быть, наш крохотный отряд не так уж для них и важен?" подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и не представляет большой опасности, не то что целая римская когорта, но это прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда, когда он будет уничтожен. Каких бы понятий о чести ни придерживалась Нечисть, она должна истребить пришельцев.
   Он услышал какой-то шорох и резко повернулся. Это была Иоланда, которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.
   Обрадованный, что шорох не грозил никакой внезапной опасностью, Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.
   - Я рад, что это ты, - сказал он.
   - Кто же еще это мог быть? - шепнула она, тихо засмеявшись. - Кто еще может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.
   Он припомнил тот, первый раз, когда поцеловал ее. Теперь он чувствовал угрызения совести за этот поцелуй. Какое право он имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то лишь пропавшую бесследно Элоизу.
   - Ты думаешь о том, что нехорошо поступил тогда, когда меня поцеловал, - сказала Иоланда.
   - Откуда ты знаешь?
   - У тебя такой виноватый вид. Ты думаешь об Элоизе. У него перехватило дыхание.
   - Об Элоизе?
   - По-твоему, никто не знает об этой навязчивой мысли, которая порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя ни на минуту? Об этой твоей собственной Голгофе? Про это известно всем, кто живет в твоих владениях. И не только им. Как можно так истязать себя из-за женщины, которая уже семь лет как мертва?
   Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.
   - Это разрывает тебе сердце, - продолжала она, - Все видят, как это разрывает тебе сердце...
   - Иоланда! - резко прервал он ее.
   - Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, - сказала она. - Что мне не подобает говорить с тобой о...
   - Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?
   - Только то, что я слышала и о чем могла догадаться. Ты мне никогда ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю, что вы ищете призму Лазандры, в которой заключена душа святого...
   - Не только призму. Не только душу святого.
   - А что еще?
   - Элоизу. Есть надежда, что, найдя призму, мы найдем и Элоизу.
   Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
   - Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!
   - Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник - тот, кого мы нашли мертвым в храме, - Рассказывал моему дяде, что слышал имя Элоизы...
   - Этому трудно поверить, - сказала Иоланда. - Ноя надеюсь...
   - Этому почти невозможно поверить, - подтвердил Он. - Потому-то я и мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо на это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю себя, что чудо возможно.
   - Тебе нужно спокойнее к этому относиться, - сказала она рассудительно. - Не позволяй себе слишком надеяться. Если тебя постигнет разочарование...
   - Я готов испытать разочарование, - сказал он. - Я стараюсь заранее с ним смириться. Она отстранилась от него.
   - Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.
   Она заколебалась. Харкорт молча ждал.
   - Я слушала раковину, - сказала она наконец. - Ту морскую раковину...
   - Раковина что-то тебе сообщила?
   - Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где мы будем в безопасности. Мы должны отправиться туда сейчас же. Нечисть собирает силы против нас.
   - А она тебе не сказала заодно, где находится это безопасное убежище? - спросил он, усмехнувшись.
   - К северо-западу отсюда, - ответила она, не обратив внимания на его усмешку. - В небольшой долине.
   - И нам надо трогаться сейчас же?
   - Раковина советует отправиться в путь немедленно. Харкорт встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
   - Что ж, значит, отправляемся прямо сейчас, - сказал он.
   Ниже по склону из рощицы, которую Харкорт так внимательно разглядывал, показалась какая-то фигурка, которая стремглав понеслась в их сторону, пригнувшись, низко опустив голову и нелепо размахивая руками. Харкорт схватился за рукоятку меча, но не вынул его из ножен. Две горгульи, внезапно придя в движение, тяжелой поступью поспешно направились наперерез фигурке.
   Однако Харкорт видел, что перехватить ее они не успеют. Он сделал шаг вперед и выхватил меч. Но Иоланда вцепилась в его руку.
   - Не надо, - сказала она. - Разве ты не видишь? Это же наш маленький тролль.
   Теперь он и сам видел, что это действительно тролль.
   - Я думал, мы от него отделались! - рявкнул он и закричал, обращаясь к горгульям:
   - Назад! Это свой!
   Горгульи застыли неподвижно, потом повернулись и снова заняли свои посты.
   - Теперь мы, во всяком случае, знаем, что они нас слышат, - сказала Иоланда. - Пусть и не говорят, но слышат.
   Тролль, размахивая руками, подбежал к ним и с разбегу остановился.
   - Я очень спешил, - сказал он, - Я спешил вас догнать. - На шее у него все еще болталась петля, а в руке был зажат конец веревки.
   - Лучше бы ты не появлялся, - сказал Харкорт. - Ты нам совсем не нужен. Но раз уж ты тут, оставайся. Только не попадайся мне на дороге, понятно? Не вертись под ногами.
   - Но я должен был вас догнать, - задыхаясь, выговорил тролль. - Я должен быть с вами. Ты обещал, что построишь мне мост.
   Иоланда удивленно взглянула на Харкорта.
   - Ты ему в самом деле обещал?
   - Боюсь, что да, - ответил Харкорт, поворачиваясь, чтобы разбудить остальных и отправиться в путь - к тому безопасному убежищу, о котором сказала им раковина.
   Глава 23
   Они не успели пройти еще и двух лиг, как Нечисть напала снова. Маленький отряд поднимался на холм, возвышавшийся среди волнистой равнины. Прямо за спиной у них всходило солнце. До гребня холма оставалось совсем немного, когда из-за него показалась Нечисть. Хищные чудища огромными прыжками понеслись вниз по склону, спеша вцепиться в добычу.
   Шишковатый, заметив их первым, закричал во весь голос. Харкорт, неловко стоя на косогоре, увидел, что к нему устремились сразу три великана. Нечисть усеяла весь склон холма. На этот раз она наступала не сплошной стеной, как у храма, а небольшими группами. Слева от Харкорта, немного позади, находился аббат, справа, чуть впереди, почти рядом друг с другом, - Шишковатый и римлянин. Иоланда с Нэн прикрывали тыл. Тролль со всех ног бежал вниз, к подножью холма. Попугай, слетев с плеча аббата, кружился у него над головой, оглашая воздух резкими криками. Впереди всех на склоне были горгульи.
   Сжимая в руке меч и пытаясь найти под ногами опору понадежнее, Харкорт поджидал нападения великанов. Он понимал, что позиция крайне неудачна для боя: под ногами был неровный косогор. Но ничего не поделаешь, придется биться так. "Не повезло, - подумал он. - Надо же было им застать нас врасплох на голом склоне!"
   Бежавший первым великан был уже совсем близко, и Харкорт сделал выпад мечом, целясь ему в шею. Сзади слышались торжествующие вопли аббата, но обернуться и посмотреть не было времени.
   Великан с наполовину перерубленной шеей, из которой хлестала кровь, обрушился на Харкорта. Он попытался увернуться, но его правая нога соскользнула с камня, на котором он стоял. Он покачнулся и упал под тяжестью великана. Однако он успел заметить, как одна из горгулий, размахивая своими похожими на дубины лапами, столкнулась с двумя другими великанами, и те повалились на землю.
   Падая, Харкорт выронил меч, шепотом выругался и на четвереньках метнулся за ним, ожидая нападения. Но нападения не последовало. Он схватил меч, вскочил и, не увидев перед собой ни одного чудища, обернулся. Вся нападавшая Нечисть была уже там, ниже по склону. "Вот идиоты! - мелькнуло у него в голове. - Хотели опрокинуть и раздавить нас, налетев сверху. Могли бы догадаться, что ничего не выйдет: они разогнались под гору и проскочили мимо, а мы остались целы".
   Иоланда стояла на одном колене с луком в руке, готовя стрелу. Рядом с ней стояла, пригнувшись, Нэн. Аббат, оказавшийся немного выше по склону, бросил свою булаву и тоже доставал лук. Нечисть повернула назад и начала вновь подниматься на холм, приближаясь к ним.
   "Теперь мы им покажем!" - сказал себе Харкорт.
   Он с грохотом бросил меч в ножны и схватил висевший за спиной лук. "Оружие трусов? - подумал он. - Ничего, сойдет и оно". Кидаться вниз по склону с мечом было бы безумием, а из лука Нечисть можно было перестрелять сверху, как кроликов.
   У подножья холма упал тролль со стрелой в груди. Еще один тролль с трудом карабкался вверх. Харкорт поднял лук и начал понемногу опускать его. Оттянув тетиву почти до самого уха, он пустил стрелу и тут же схватил другую. Тролль растянулся на земле, между лопатками у него, Дрожа, торчала стрела. Великан, поднимавшийся рядом с ним, взмахнул руками и упал со стрелой в горле.
   Одна из горгулий спустилась ниже по склону и встала рядом с Харкортом. Другая заняла позицию позади Иоланды. Они тут на всякий случай, подумал Харкорт, если Нечисть подойдет слишком близко. Пока же горгульи ограничивались тем, что наблюдали, как стрелы косят нападающих.
   Нечисть помельче, большей частью бесенята и гоблины, уже удирали врассыпную: похоже, такой способ ведения боя был им не по душе. Но те, кто покрупнее, - тролли, великаны и гарпии - все еще наступали. Одна из гарпий, изо всех сил работая крыльями, тяжело поднялась в воздух.
   Харкорт бросил взгляд влево. Там стоял Шишковатый, держа наготове лук. Рядом с ним был Децим с мечом в руках.