Саймак Клиффорд Дональд. В логове нечисти

   - Соберитесь вместе, - послышался хриплый шепот коробейника. - Идите сюда поближе, только тихо. Я должен вам кое-что сказать. Но это нельзя говорить громко.
   Рыдания Нэн смолкли. Иоланда все еще сидела, прижав ее к себе. Аббат, до сих пор стоявший рядом с Харкортом, отошел - наверное, ближе к коробейнику.
   Харкорт тронул Иоланду за руку.
   - - Пойдем. Коробейнику не терпится что-то нам сказать.
   Все собрались и стояли в темноте вокруг коробейника.
   - Только тише, - предупредил коробейник. - Слушайте внимательно и не перебивайте. А если захотите что-то сказать, говорите шепотом.
   Справа от Харкорта Шишковатый что-то недовольно проворчал.
   - Нечисть все еще здесь, - сказал коробейник. - И, может быть, совсем рядом. Мы в непосредственной близости от поместья, которое вы ищете, хотя я и не могу точно сказать, в какой оно стороне.
   - Нечисть охраняет это поместье, - сказал аббат. - Это мы точно знаем. Возможно, большими силами. Там должны быть ловушки и засады, их надо остерегаться.
   - Нам нечего остерегаться, пока мы топчемся тут на одном месте, сказал Шишковатый. - Я предлагаю не торчать тут до утра, а то как бы нам опять не оказаться лицом к лицу с Нечистью.
   - Откуда ты знаешь, что мы рядом с поместьем? - спросил римлянин.
   - Наши друзья там, в убежище, знали, куда мы хотим попасть, - ответил коробейник. - От них ничего нельзя скрыть. Прежде чем начать действовать, они глубоко заглянули в ваши души.
   - Но зачем им...
   - Ведь вы ищете призму, верно? - сказал коробейник. - В той священной земле лежит тот, кто больше всех заинтересован, чтобы вы ее нашли. Да и другие заинтересованы немногим меньше. Если не считать дяди Харкорта, то за многие столетия вы первые и единственные, кто отправился на ее поиски, а это их самое горячее сокровенное желание. Так почему бы им не помочь вам, чем можно?
   - Согласен, - сказал аббат. - На мой взгляд, в этом есть смысл.
   Харкорту пришло в голову, что если коробейник говорит о том самом святом, он говорит что-то не то: ведь если у святого отняли душу, то в земле лежит всего лишь его бренная плоть. Нахмурившись, он пытался разобраться во всей этой путанице, но не мог. Может быть, коробейник говорит и о тех чародеях, кто тоже там похоронен? Но почему это так интересует чародеев? Разве что они действовали общими усилиями - святости отшельника оказалось недостаточно, чтобы изгнать из этого мира Нечисть, и ему понадобилась помощь чародеев. А что если этого святого вообще никогда не было на свете, если вся легенда - плод фантазии, если нет никакой души и никакой призмы, а все их грандиозное предприятие - всего лишь пустая затея?
   Он понурил голову, от души благодарный за то, что тьма скрывает от остальных и его самого, и его сомнения. Он мог бы спросить коробейника, но не хотел: тогда его упрямое неверие станет всем очевидно. А кроме того, задав коробейнику вопрос, он мог получить ответ, которого не хотел услышать. Вопрос задал аббат.
   - На мой взгляд, в этом есть смысл, - повторил он. - Меня смущает только одна мелочь. Если наш святой остался без души, которую у него отняли...
   - За него говорят другие, - не раздумывая ответил коробейник. - И действуют за него другие.
   - Они помогали ему?
   - Этого я не знаю. Но в глубокой древности здесь были люди, которые знали о нем и о том, чего он хочет добиться. Они преклонялись перед ним. Говорят, они любили его.
   - Не такой уж это обстоятельный ответ, - проворчал аббат, - но придется, должно быть, им удовлетвориться. Но ведь чародей Лазандра...
   - Лазандра - совсем другое дело, - сказал коробейник. - Он предал своих братьев. Бывает, что богатства и власть ослепляют.
   Шишковатый потянул Харкорта за рукав. Харкорт обернулся и увидел, что тот отошел немного в сторону и манит его пальцем. Не раздумывая, Харкорт подошел к нему.
   - Я отправляюсь наверх, - сказал Шишковатый. - Я не намерен сидеть здесь, как боров в хлеву, и ждать, пока не придут меня резать.
   - Я иду с тобой, - сказал Харкорт.
   - Одна из горгулий уже наверху.
   - Да, я ее только что видел.
   - Не нравится мне этот коробейник - уж очень он скользкий и слишком гладко говорит, - сказал Шишковатый. - Я сильно сомневаюсь, так ли точно он все это знает, как пытается представить.
   - Я тоже, - согласился Харкорт.
   Шишковатый начал подниматься на холм, двигаясь медленно, плавно и бесшумно, как тень. Стараясь идти так же тихо, Харкорт последовал за ним.
   Они дошли до того места, где стояла на страже горгулья.
   - Пойдем с нами, - сказал Шишковатый, обращаясь к ней. - Только не ломись через кусты напрямик, чтобы не наделать шума.
   Горгулья ничего не ответила, как будто не слышала. Но, когда они снова начали подниматься по склону - на этот раз Харкорт немного впереди, а Шишковатый позади, - она пошла за ними, двигаясь так же бесшумно, как и они. На полпути к вершине Шишковатый остановился. Харкорт подошел к нему.
   - Мы очутились между двух холмов, - сказал Шишковатый. - В узкой впадине между ними. Может быть, Нечисть притаилась на этом холме, может, на том, что стоит позади, а может быть, и на обоих. Нельзя, чтобы утро застало нас здесь. А этот безмозглый коробейник как будто всем доволен и даже ухом не ведет.
   - У него нет боевого опыта, - сказал Харкорт. - Он просто не понимает.
   - Он очень упрям, - сказал Шишковатый.
   - Ну, если понадобится, я это упрямство из него вышибу, - пообещал Харкорт.
   - Хуже всего то, что это не только упрямство, - сказал Шишковатый. Еще и самонадеянность.
   - Дойдем до вершины, - сказал Харкорт. - Тогда нам будет ясно, что делать.
   Они продолжали подниматься на холм, двигаясь в ряд, то и дело останавливаясь, чтобы осторожно осмотреться, и прислушиваясь, чтобы не упустить ни малейшего шороха, готовые к любой неожиданности.
   Достигнув гребня холма, оба присели на корточки, а горгулья остановилась как вкопанная между ними. У подножья холма простиралась широкая долина, а по другую ее сторону возвышался еще один холм.
   - Там, в долине, что-то есть, - сказал Шишковатый. - Ты не можешь разглядеть, что это?
   - Плохо видно, - ответил Харкорт. - Что-то темное. Еще слишком далеко до рассвета. Похоже на какое-то возвышение, а вокруг что-то вроде ломаной белой линии.
   - По-моему, это стена.
   - Дядя говорил, что поместье окружает стена. Только он не сказал, что за стена, а спросить мы не догадались. Мы много о чем не догадались тогда спросить.
   - Судя по всему, здесь, на гребне. Нечисти нет, - сказал Шишковатый.
   - Если там находится поместье, - сказал Харкорт, - то белая линия это стена. Но что за стена?
   - Должно быть, каменная.
   - Дядя говорил, что она охраняется и что он пытался проникнуть внутрь, но не смог проскользнуть. Значит, можно предположить, что охраняемая полоса не слишком широка.
   - Может быть, но охраны наверняка много. Не надо себя обманывать. Проникнуть туда будет нелегко. Надо как следует присмотреться, прежде чем начинать действовать.
   - Оставайся здесь, - сказал Харкорт. - Я пойду на Разведку вдоль гребня.
   - Возьми с собой горгулью.
   - Одному будет удобнее.
   - А что ты рассчитываешь обнаружить?
   - Не знаю. Что-нибудь.
   Харкорт осторожно двинулся вдоль гребня вправо. Время от времени он останавливался и, затаившись в кустах, пытался разглядеть темное возвышение посреди долины, которое могло быть заветным поместьем. Но ничего нового ему увидеть не удалось. Оно по-прежнему оставалось всего лишь темным возвышением, опоясанным белой линией, которую он то видел, то вообще терял из виду. Он догадался, что местами ее заслоняют деревья.
   Гребень холма был почти весь покрыт лесом, хотя кое-где попадались поляны, которые Харкорт старался перебегать как можно скорее. Через некоторое время он пришел к твердому убеждению, что Нечисть где-то совсем рядом: он все время испытывал давящее ощущение ее близости. Но никаких подозрительных шорохов или других признаков ее присутствия заметно не было.
   Гребень холма впереди внезапно прервался, словно выщербленный ударом исполинского кулака, образовавшим выбоину в его гладкой поверхности. Харкорт спустился по крутому склону выбоины и оказался в заваленной камнями ложбине. Повсюду лежали огромные валуны, а над ними, по ту сторону ложбины, поднималась отвесная скала, ярко белевшая в темноте. В ней виднелось отверстие - пещера, не слишком широкая, не слишком глубокая, но уходившая в глубь скалы. Перед входом в пещеру, среди валунов, стояло несколько громадных дубов - таких Харкорту еще не приходилось видеть. У них были приземистые стволы чудовищной толщины и раскидистые ветви, тянувшиеся над самой землей. В промежутках между деревьями была хорошо видна раскинувшаяся внизу долина.
   Харкорт обошел деревья и всмотрелся вниз. Он мог различить там один только сгусток темноты - может быть, это и было поместье. Отсюда были видны лишь несколько разрозненных отрезков белой линии. На мгновение Харкорту показалось, что рядом со сгустком темноты мелькнул огонек, но если он и был, то сразу же исчез, и Харкорт никак не мог понять, видел он его на самом деле или ему показалось. Через некоторое время огонек появился снова - он ярко вспыхнул, потом почти угас, разгорелся еще ярче и погас окончательно. Харкорт долго ждал, затаив дыхание, не появится ли огонек еще раз, но видел только тьму. "Может быть, это сигнал? - подумал он. - Кто-то подает сигнал мне? Невероятно, ведь никто не может знать, что я здесь. Хотя Элоиза может знать, она может как-то догадаться, что я наконец пришел за ней". Он мысленно представил себе, как она в развевающемся белом платье, держа в руке тоненькую свечу и заслоняя ее другой рукой от ветра, стоит и вглядывается в темноту, словно надеется его увидеть, а ветер треплет ей волосы, прядь которых по-прежнему скрывает ее лицо, как всегда в его сновидениях.
   - Элоиза! - позвал он вслух и, спохватившись, умолк. Ему хотелось снова и снова повторять ее имя, но он чувствовал, что это нелепо, хотя и был убежден, что она здесь.
   Чувствуя это, не задумываясь о том, откуда возникло это чувство, но радуясь ему, он начал размышлять, как до нее добраться. Дядя Рауль говорил, что поместье хорошо охраняется. Вряд ли его можно взять в лоб, приступом, даже если иметь настоящую армию. Дядя пытался проскользнуть сквозь сторожевую линию, но не смог, потому - что охраны было слишком много. Харкорту подумалось, что дядя, наверное, хорошо умел тайком подкрадываться к цели, невзирая ни на какие препятствия. Он не так уж много знал о своем дяде, потому что, хотя тот и рассказывал множество увлекательных историй, он всегда становился на удивление скрытным, когда речь заходила о его собственных действиях. Стоя здесь, у входа в пещеру, и вглядываясь в темноту, где только что был виден огонек, Харкорт пожалел, что так плохо знал дядю Рауля.
   Позади него скатился камешек. Он быстро обернулся и увидел маленькую тень, стоящую рядом с огромным валуном у самого входа в пещеру. Некоторое время он смотрел на нее, чувствуя, как в нем закипает раздражение.
   - Так это ты? - сказал он, - Неужели я никогда от тебя не избавлюсь?
   - Я рассудил, что рано или поздно ты достигнешь этого места, прошепелявил тролль. - И я поспешил сюда, потому что я должен быть с тобой, пока ты не построишь мне мост. Без моста я ничто, даже меньше, чем ничто.
   - Перестань болтать про свой мост, - прервал его Харкорт. - Ты знал, что я буду здесь?
   - Я бежал очень долго и очень быстро, - ответил тролль. - Я совсем обессилел. Сначала нужно было сделать крюк, чтобы обойти скопище моих братьев - Нечисти, которые наверняка сердиты на меня за то, что я пошел с вами. Потом пришлось сделать крюк еще больше, чтобы обойти то зачарованное место...
   - Ты знал, куда мы направляемся?
   - До меня дошли кое-какие слухи. Я всегда держу ухо востро. Я бы сказал тебе, где лежит это место, но ты очень на меня сердился. Не знаю, правда, за что. Ты просто не дал мне случая это сказать. Я пробовал много-много раз, но ты только отмахивался от меня, как будто я вообще ничего не значу.
   Харкорт подошел к троллю, выхватил у него из руки конец веревки и дернул, туго затянув петлю у него на шее.
   - Раз уж ты здесь, - сказал он, - можешь ты теперь сказать мне, как прокрасться мимо тех, кто сторожит поместье?
   - Ты не сможешь, - ответил тролль. - Ты слишком большой и неуклюжий. Я бы мог туда проскользнуть. Я уверен, что в одиночку мог бы туда прокрасться.
   - И какой мне был бы от этого толк?
   - Не знаю, добрый господин. Если бы уж я попал туда, я бы мог что-нибудь придумать. Я должен сделать все, что смогу, лишь бы отплатить тебе за тот мост, который ты собираешься для меня построить.
   Харкорт в раздражении отшвырнул конец веревки, который тролль тут же поймал.
   - Пойдем со мной, - сказал Харкорт, - и веди себя тихо. Не говори ни слова.
   В сопровождении тролля он вернулся на гребень холма, где ждал его Шишковатый.
   - Я вижу, ты отыскал своего приятеля, - заметил тот.
   - Это не я его отыскал. Это он меня отыскал. Он готов из кожи лезть, чтобы быть нам полезным.
   - Ну что ж, посмотрим, - сказал Шишковатый.
   - Я нашел пещеру, - сообщил Харкорт. - В скале под гребнем холма. Она хорошо укрыта валунами и деревьями. Это лучше, чем торчать в том ущелье у подножья холма. От пещеры видна вся долина вместе с поместьем, это прекрасный наблюдательный пункт. А если нападет Нечисть, у нас там будет прикрыт тыл.
   - Оставайся здесь и стереги своего тролля, - сказал Шишковатый. - Если только шевельнется, перережь ему горло. Не очень-то я ему доверяю.
   - Я тоже, - сказал Харкорт.
   - До рассвета еще несколько часов. Мы должны добраться до пещеры и занять ее до того, как взойдет солнце. Я спущусь и приведу остальных. А ты оставайся с Чарлзом, - приказал он горгулье, недвижно стоявшей рядом.
   Глава 26
   Как только забрезжил рассвет, стало видно, что поместье в самом деле находится внизу, в долине, - как и предположили ночью Харкорт с Шишковатым. Белая линия, которую они видели, действительно оказалась стеной.
   - По-моему, это каменная кладка, - сказал аббат. - Крепкая и массивная. И высокая. Как ты думаешь, какой она высоты?
   - Отсюда трудно сказать, - ответил Шишковатый. - Я думаю, футов шесть, а то и выше. Скорее всего, выше. Я все ищу, где ворота. Кто-нибудь видит ворота? В ней должны быть ворота, и не одни.
   - Не вижу никаких ворот, - сказал Харкорт. Все трое сидели на корточках под огромными дубами, стоявшими у входа в пещеру.
   - Мне кажется, время от времени там что-то движется, - сказал аббат. Только никак не разгляжу что.
   - Скорее всего, там кишмя кишит Нечисть, - сказал Шишковатый. - Я на одно надеюсь - что та орава, которая напала на нас перед тем, как мы добрались до зачарованного убежища, не явится сюда к ним на подкрепление.
   - Это маловероятно, - возразил Харкорт. - Они все еще там, ждут, когда мы попытаемся прорваться. Они же не могут знать, что нас там давно нет. Они думают, что мы в ловушке.
   - Должно быть, ты прав, - согласился аббат.
   - Наш тролль сказал мне ночью, что он мог бы проникнуть внутрь.
   - А что это нам даст? - спросил Шишковатый.
   - Скорее всего, ничего. Я его тоже об этом спросил, но он не знал, что ответить. Он сказал, что, может быть, найдет способ как-нибудь нам помочь, если туда попадет.
   - Не верю я ему, - сказал Шишковатый. - По мне, лучше всего стукнуть его как следует по башке, и делу конец.
   - Не уверен, - сказал аббат. - Чарлз, ты в самом деле обещал построить ему мост?
   - Да. В минуту слабости я дал ему такое обещание.
   - Мне кажется, это должно гарантировать нам его преданность, - сказал аббат. - Будь у него душа, он бы с радостью заложил ее дьяволу в обмен на мост.
   Шишковатый с недовольным видом что-то невнятно проворчал.
   Горгульи стояли на посту среди деревьев. Поодаль на камне сидел Децим и натачивал свой меч маленьким бруском. Аббат кивнул в его сторону.
   - Странный человек. Держится так, будто считает, что навязывается. Словно он непрошеный гость. Ему бы сидеть здесь, с нами.
   - Он хороший боец, - сказал Шишковатый. - Что, впрочем, неудивительно: война - его профессия.
   - Может быть, он чувствует себя чужаком, - сказал Харкорт. - Он присоединился к нам, но не стал одним из нас.
   - Я готов его принять, - заявил аббат.
   - И мы все тоже, - подтвердил Харкорт. - Но он никак не может избавиться от своего невероятного римского гонора.
   Нэн и Иоланда сидели в пещере, у самого входа, рядом с грудой мешков. Рядом с ними неподвижно стоял коробейник, опираясь на посох.
   - Тоже странный человек, - сказал Шишковатый. - Что бы ни происходило, он всегда недоволен. Когда я спустился вниз, чтобы рассказать остальным про пещеру, он как будто ничуть не обрадовался. По-моему, он решил, что я собираюсь его оттеснить.
   - А сам он что-нибудь предложил? - спросил Харкорт.
   Шишковатый покачал головой.
   - Просто заупрямился, и все.
   - Мне кажется, эта история ему не нравится, - сказал аббат.
   - Может быть, дело в том, что он знает, как велика опасность, предположил Харкорт.
   - Если так, - вмешался Шишковатый, - то почему бы ему не поколдовать малость, чтобы хоть чем-то нам помочь? Ведь это он призвал тех чародеев или кто там был, чтобы перенести нас сюда из того зачарованного убежища.
   - Сдается мне, что он немного оробел, - заметил аббат.
   - И это мне тоже не нравится, - сказал Шишковатый. - Но раз уж мы здесь, надо что-то делать. Долго раздумывать нечего. Нас может заметить кто-нибудь из тех, кто прячется там, внизу, и тогда они опять кинутся за нами.
   Харкорт подумал, что, если дойдет до бегства, у них очень мало шансов выбраться с Брошенных Земель. Вся Нечисть уже поднята на ноги и разыскивает их. Как только у нее появится подозрение, что они покинули зачарованное убежище, множество отрядов тут же примутся прочесывать всю округу.
   - Нам надо бы присмотреться поближе, - говорил тем временем Шишковатый. - Нужно пойти на разведку. Пойду я и, наверное, Чарлз. Ты, аббат, оставайся здесь. Разведчик из тебя никудышный.
   - Нам лучше идти порознь, - сказал Харкорт. - Меньше шансов, что нас заметят, а увидеть можно больше, чем если пойдем вместе.
   - Меч оставь здесь, - посоветовал Шишковатый. - Он слишком громко звякает и может запутаться в ногах.
   Возьми кинжал. У Децима есть кинжал, пусть отдаст его тебе.
   - А что будет делать Децим? - спросил аббат.
   - Останется с тобой и коробейником. Римлянам привычнее открытый бой, они не приучены красться по кустам. И, ради Бога, держите ухо востро, пока мы не вернемся.
   Харкорт встал и пошел к пещере, отстегивая на ходу меч. Он подошел к Нэн, сидевшей на полу пещеры. Сзади нее стояла Иоланда, а рядом коробейник.
   - Вот, - сказал Харкорт, протягивая ей меч с перевязью. - Побереги его для меня. Я иду на разведку.
   - Это мое дело, - возразила Иоланда. - Я все время была разведчиком.
   - Только не на этот раз, - сказал Харкорт.
   - Но ты остался без оружия.
   - Я возьму у римлянина кинжал.
   - У меня есть кинжал получше. Он у меня постоянно наточен. У Децима кинжал очень неудобный.
   Она протянула ему кинжал - тонкий, заостренный на конце, как шило, с трехгранным клинком, острым, словно бритва. Харкорт удивленно осмотрел его.
   - Он хранится в нашей семье много лет, - сказала она. - Один из предков Жана принес его с собой с какой-то давнишней войны. Отобрал в виде трофея у какого-нибудь язычника, а тот, может быть, в свою очередь, отобрал его у кого-нибудь еще.
   - Спасибо, - сказал Харкорт.
   - Ты действительно не хочешь, чтобы я пошла с вами?
   - Ты нужна здесь, - сказал Харкорт. - Если на вас нападут, без твоего лука не обойтись.
   Он снял с плеча свой лук, положил на землю и взглянул на нее. Она стояла, сердито выпятив нижнюю губу.
   - Прошу тебя, поверь мне. Ты в самом деле нужна здесь. Пойдем мы с Шишковатым. Мы постараемся вернуться как можно скорее. Нужно узнать, что там нас ждет.
   Он огляделся.
   - А где тролль?
   - Только что был здесь, - ответила Нэн.
   - Черт его возьми, вечно он куда-то исчезает, - сказал Харкорт. - Не верю я ему. Если придет обратно, никуда его не отпускайте.
   Несколько секунд он стоял в нерешительности, борясь с желанием обнять Иоланду и расцеловать ее перед уходом. Вместо этого он только кивнул ей.
   - Я пошел, - сказал он.
   - Желаю тебе удачи, Харкорт, - сказал коробейник. Харкорт ничего не ответил. Коробейник ему по-прежнему не нравился.
   На опушке его ждал Шишковатый.
   - Готов, Чарлз?
   Харкорт кивнул.
   - Ты направо или налево?
   - Направо, - ответил Харкорт.
   - Не спеши, - сказал Шишковатый. - Вспомни, чему я тебя учил, когда ты был мальчишкой. Иди медленно. Держись за кустами. Хорошенько осмотрись, прежде чем двигаться. И не зевай.
   Кустарник покрывал почти весь склон холма. То на четвереньках, то ползком Харкорт понемногу спускался вниз. Солнце еще не встало. Когда оно взойдет, оно окажется позади него, и тогда нужно будет прятаться особенно старательно. Но зато оно будет светить в глаза всякому, кто смотрит на холм из поместья, и заметить его станет труднее.
   Харкорт полз вперед, то и дело застывая на месте и вглядываясь сквозь кустарник. В поместье не было заметно никакого движения. Стена, окружавшая его, густо заросла кустарником, а кое-где и деревьями. В них могло прятаться сколько угодно часовых. Однако если они там и были, их не было видно. Харкорт самым тщательным образом осмотрел ту часть стены, которая приходилась напротив него, пытаясь обнаружить чью-нибудь притаившуюся фигуру или какое-нибудь малейшее движение, но так ничего и не заметил. Впечатление было такое, будто там никого нет. Однако он знал, что там кто-то есть, не может не быть. Дядя Рауль видел стражу и попробовал, миновав ее, проникнуть внутрь, но повернул назад, поняв, что стражи слишком много, что в одиночку ее не миновать.
   Вот уже много лет, подумал Харкорт, Нечисть стоит на страже вдоль стены, притаившись в ожидании нападения, не покидая своего поста, хотя до сих пор никто сюда проникнуть не пытался. Впрочем, как знать, может, кто-то и пытался, но был отбит, и никто об этом так и не узнал? Но если такие случаи и были, то немного. Можно ли отнести к ним попытку дяди Рауля? Пожалуй, нет, ведь о его присутствии они так и не догадались. Будь на их месте люди, им давно надоело бы сидеть в засаде без всякой видимой пользы, они бы ослабили бдительность и только делали бы вид, что стерегут. А Нечисть - могло это ей надоесть или нет? Способна она отвлечься, расслабиться? Он пожал плечами. Кто знает? Кто может знать что-нибудь про Нечисть? Но полагаться на то, что она потеряла бдительность, не стоит.
   Харкорт переползал от куста к кусту, от камня к камню, время от времени останавливаясь и внимательно осматривая долину. И вот он наконец в первый раз заметил стражу - какие-то неопределенные тени, сгрудившиеся в густом кустарнике у самой стены так тесно, что он никак не мог разглядеть их по отдельности. Сначала он подумал, что это ему только почудилось, и только вглядевшись как следует, убедился, что они действительно там. Они не двигались - судя по всему, он все еще оставался незамеченным.
   С удвоенной осторожностью он двинулся дальше, к подножью холма. Через некоторое время он снова остановился, но уже никого не мог разглядеть угол зрения изменился, и теперь они были скрыты зарослями кустарника.
   Почему они прячутся? - подумал он. - Почему не стоят открыто? Ведь так легче отпугнуть незваных гостей, если они появятся. Может быть, Нечисть хочет, чтобы поместье казалось неохраняемым, чтобы никто не догадался, что здесь есть что охранять? Заброшенное и, скорее всего, неоднократно разграбленное поместье вряд ли может кого-нибудь заинтересовать. Может быть, это Нечисти и нужно больше всего - чтобы поместьем никто не интересовался?
   Кустарник стал гуще, дальше пришлось двигаться ползком и гораздо медленнее. Казалось, зарослям не будет конца. Однако вскоре он подполз к опушке и долго лежал на животе, разглядывая поместье, которое было теперь гораздо ближе. Дом был большой, просторный, но не такой огромный, как показалось ему сначала. Красновато-желтая черепица кровли, выцветшая от времени, мягко светилась в лучах восходящего солнца. Толстые балки выступали на поверхности оштукатуренных стен. Перед домом и, вероятно, со всех сторон его поднималась стена из белого камня, такая высокая, что заслоняла собой нижнюю часть дома. За стеной лежал парк, в центре которого стоял дом. Там виднелось несколько деревьев, а по зеленому газону были разбросаны клумбы с яркими цветами. Красивый парк, подумал Харкорт. Как будто совсем из другого времени. Когда-то по этим лужайкам расхаживали родовитые римляне, а за столиками поддеревьями сидели римские матроны, угощаясь пирожными, потягивая вино и весело болтая между собой. Теперь здесь не было ни души.