Страница:
«Позвони во France Footbal», – предлагает Ривалдо. Хорошая идея. После долгих гудков в Париже наконец кто-то берет трубку.
«Винсент!» – произносит Мануэль. Бразилец подходит и слушает. Собеседник подтверждает информацию. Мы поздравляем Ривалдо.
«Спасибо», – говорит он. Забирает трубку и выходит на террасу. В одиночестве смотрит на город и темные горы вдали. Прямо перед ним магазин испанской сети универмагов «Эль Корте Инглес». Часы на стене здания показывают 19:23, температура – 10,5 °C. В этот миг Ривалдо официально становится легендой. Сорок лет спустя о нем все еще будут судачить в такси Монтевидео и Дамаска.
«Ты знал, что это он?» – спрашивает Марк Кайвей из Mizuno. «Да, – усмехается Мануэль. – Ведь он позировал для фотографии с “Золотым мячом”».
«Уже отпраздновал?» – интересуюсь я.
«Он сегодня еще даже не обедал! Не было времени».
Ривалдо отдает телефон Мануэлю и делает победный жест. Агент демонстрирует экран – соединения ждут три абонента. Как только один звонок умолкает, раздается следующий.
Потом футболист около часа проводит в тесном, темном, душном помещении под прицелами телевизионных прожекторов. В комнате полно людей, все спешат сфотографироваться с новоявленной легендой, просят автографы, целуются с ним – сцена из какой-нибудь комедии абсурда братьев Маркс[10].
Около девяти Ривалдо наконец добирается до гостиничного холла, где пробирается сквозь группу представителей СМИ. Ему почти удается добраться до своего «Мерседеса», но тут его заключает в объятья консьерж отеля. Журналисты наступают. Ривалдо скрывается в машине, однако ему преграждают путь. Противостояние длится несколько минут, прежде чем удается сдвинуться с места и отправиться в свой пустой дом. В ванной у него есть шанс подумать об этом дне.
На следующий день ван Галь вывел Ривалдо из основного состава «Барселоны». Все не так просто.
Рууд Гуллит
Лотар Маттеус: читатель таблоидов
«Винсент!» – произносит Мануэль. Бразилец подходит и слушает. Собеседник подтверждает информацию. Мы поздравляем Ривалдо.
«Спасибо», – говорит он. Забирает трубку и выходит на террасу. В одиночестве смотрит на город и темные горы вдали. Прямо перед ним магазин испанской сети универмагов «Эль Корте Инглес». Часы на стене здания показывают 19:23, температура – 10,5 °C. В этот миг Ривалдо официально становится легендой. Сорок лет спустя о нем все еще будут судачить в такси Монтевидео и Дамаска.
«Ты знал, что это он?» – спрашивает Марк Кайвей из Mizuno. «Да, – усмехается Мануэль. – Ведь он позировал для фотографии с “Золотым мячом”».
«Уже отпраздновал?» – интересуюсь я.
«Он сегодня еще даже не обедал! Не было времени».
Ривалдо отдает телефон Мануэлю и делает победный жест. Агент демонстрирует экран – соединения ждут три абонента. Как только один звонок умолкает, раздается следующий.
Потом футболист около часа проводит в тесном, темном, душном помещении под прицелами телевизионных прожекторов. В комнате полно людей, все спешат сфотографироваться с новоявленной легендой, просят автографы, целуются с ним – сцена из какой-нибудь комедии абсурда братьев Маркс[10].
Около девяти Ривалдо наконец добирается до гостиничного холла, где пробирается сквозь группу представителей СМИ. Ему почти удается добраться до своего «Мерседеса», но тут его заключает в объятья консьерж отеля. Журналисты наступают. Ривалдо скрывается в машине, однако ему преграждают путь. Противостояние длится несколько минут, прежде чем удается сдвинуться с места и отправиться в свой пустой дом. В ванной у него есть шанс подумать об этом дне.
На следующий день ван Галь вывел Ривалдо из основного состава «Барселоны». Все не так просто.
Рууд Гуллит
Февраль 2000 года
Пожилой человек в замешательстве обращается к другому зрителю:
«Кажется, это брат Рууда Гуллита».
«Это и есть Рууд Гуллит», – отвечает тот.
«Вы что, смеетесь?»
«Нет. Он сейчас играет в пятом составе AFC».
«Он же был в сборной Голландии!» – восклицает пожилой человек, внимательнее присмотревшись к высокому защитнику с дредами и в красной футболке.
Мы находимся в парке под Амстердамом. В двух милях по шоссе – стадион «Аякс». Прекрасный зимний воскресный день. В кафетерии пенсионеры играют в карты и не обращают внимания на матч. Поединок между третьим составом OSDO и пятым составом AFC привлек всего двадцать зрителей, большинство из которых – маленькие дети игроков, участвующие в разогреве вместе с отцами.
Мы застали Гуллита в неудачный день. Перед игрой он совершает свою фирменную пробежку, широко развернув плечи, но в этот момент его команда распадается: миниатюрная женщина-арбитр отправляет нескольких игроков AFC за наколенниками.
Тренер команды, раздраженный человек с мобильным телефоном, признается, что из-за праздников пришлось просить подкрепления у нижнего дивизиона. Конечно, его либеро, неформальный лидер, – лучший игрок Европы 1987 года. Ему всего тридцать семь, он не склонен к излишествам в стиле Марадоны. Тем не менее Гуллит в команде – весьма сомнительная удача. «AFC 5 не та, что раньше, – жалуется один из футболистов. Мальчики нервничают в раздевалке. Никто не осмеливается сесть рядом с приглашенной звездой».
Бывший тренер «Челси» и, возможно, будущий тренер «Фулхэма» дебютировал в AFC в сентябре, вскоре после того, как его вышибли из «Ньюкасла». Тогда друзья предложили ему сыграть в товарищеском матче с ABN-Amro sixth XI, грозившейся выпустить на поле парня по имени Марко ван Бастен.
Гуллит согласился. Однако игра началась без его товарища по сборной Голландии и «Милану» – ван Бастен проспал. Разбуженный телефонным звонком, он поспешил на поле, где его немедленно выпустили на замену. Через одиннадцать секунд забил гол, а затем еще один. Однако команда Гуллита выиграла со счетом 6:2.
Рууд тоже забил два мяча, получил удовольствие от игры и решил перейти в AFC. Он заплатил вступительный взнос (около 120 фунтов в год, что по голландским меркам немало), а «Челси», за которую он выступал, согласилась на трансфер.
Так легендарный игрок стал либеро AFC 5. Кстати, к большому удовольствию моего друга, футболиста четвертого состава этого клуба. Теперь он уверен, что играет лучше Гуллита.
Возможно, он прав. В первые пять минут матча защита AFC пропустила два гола. Молчавший на протяжении предыдущих игр, Гуллит кричит одному из защитников: «Инсайд, инсайд, инсайд!» И снова, вздыхая: «Я сказал, инсайд». Он уверен – товарищам по команде необходимо научиться опекать противников на своей половине поля.
Но все тщетно. Защита AFC не сравнится с той, что была у гранда «Милан». И когда форвард OSDO врывается в зону пенальти, раздраженный либеро просто стоит в стороне, позволив забить гол.
«Он уже не тот», – комментирует пожилой человек.
Нельзя сказать, что Гуллит играет, как выразился бы сам, «дерьмово». Он делает несколько 50-метровых пасов вперед большим пальцем левой ноги – сверхъестественное зрелище. «Хороший мяч!» – по привычке кричит тренер. Однако вингеру никак не удается контролировать ситуацию – несколько раз нидерландец бьет слишком далеко.
В тот момент, если бы у вас спросили, кто из действующих игроков сыграл шестьдесят пять матчей за сборную Голландии, скорее всего, вы назвали бы кого-то из форвардов OSDO.
Один из зрителей говорит сыну, что на поле Гуллит. «Он играет за OSDO?» – удивляется ребенок.
Отец в шоке: «Рууд Гуллит, который играл в Италии и за сборную Голландии! Разве ты не знаешь?»
«Да ладно, ты меня разыгрываешь», – сомневается мальчик.
Наконец игроки AFC дают пас в штрафную, и Гуллит стремительно отправляет мяч в верхний угол ворот, однако промахивается. Сияющий тренер оборачивается ко мне: «Он еще заставит нас вспомнить былые времена!»
OSDO ведет 4:0. К этому моменту между игроками соперников начинается перебранка, традиционная для проигрывающей голландской футбольной команды.
«Черт возьми! Что это было?» – кричит форвард.
«Эй, делай что-нибудь!» – требует защитник.
«Арбитр, этот парень все время чем-то недоволен», – говорит другой форвард.
Гуллит пытается сохранять спокойствие. Он не хочет разрушать уверенность в себе кого-либо. Когда мяч AFC пролетает в 20 метрах над воротами, игроки OSDO начинают шутить, что сегодня отправятся домой пораньше. Рууд парирует: «Они уже устали!»
Первый тайм заканчивается со счетом 5:0, и бомбардир OSDO подходит пожать руку легендарному защитнику. «Я благодарил за удовольствие играть с ним, – признается позже сорокалетний Тье Хейръянс. – Этот человек так много значит для голландского футбола».
Они уходят вместе, весело переговариваясь. Как и Кройф, ван Бастен и Ринус Михелс, Гуллит превратился в очень милого парня – просто потому, что пришло время уйти из большого футбола.
Возвращаясь на поле во втором тайме, он бросает взгляд на пенсионеров, играющих в карты в кафетерии. Они не обращают на него внимания. А стоило бы: после перерыва AFC преображается. Может быть, это креатин[11]? В любом случае правый нападающий Альфонс скоро завершает голом превосходную соло-пробежку.
«Алфи! – кричит Гуллит. – Он силен, он молодец!»
Команде предстоит пенальти, который забивает центрфорвард Гвидо. Он же посылает еще один мяч в ворота соперника – 5:3. Но постепенно пыл футболистов угасает. Игра близится к завершению, жены соперников скандируют: «Мы болеем за OSDO, мы победители всегда!»
Всего за минуту до конца игры Гвидо делает точный пас Гуллиту, стоящему перед пустыми воротами противника. Это его звездный час, но он захвачен врасплох: пытается подпрыгнуть, не может оторваться от земли, нагибается… И мяч пролетает над головой. Да, Гуллит превращается в футболиста пятого состава. Женщина-арбитр дает финальный свисток. AFC проигрывает 5:3. Рууд пожимает всем руки. Он поздравляет судью и, не обращаясь ни к кому конкретно, восклицает: «Второй тайм был лучше!»
После игры либеро появляется в кафетерии в сером шерстяном итальянском пальто (самый элегантный мужчина Великобритании 1996 года!). Пропускает стаканчик безалкогольного напитка с товарищами по клубу. И через пять минут уезжает вместе со всеми в автобусе, что для футболиста с континента, привыкшего к спортивным машинам, в новинку. При этом никто из посетителей даже не обернулся.
Не то чтобы амстердамцы забыли Гуллита. Просто они не сходят с ума по кумирам. Здесь не принято обращать внимание на происходящее. Даже если за соседним столиком кафе Иисус Христос выпивает с Нельсоном Манделой. Тут объявили банкротом Рембрандта[12], изгнали из синагоги Спинозу[13], прозвали «алчным волком» Кройфа. А Джону Леннону и Йоко Оно, покидая столицу Нидерландов после «лежачей забастовки за мир» в отеле «Хилтон», пришлось вернуть велосипеды местным хиппи. Поэтому нет толпы и вокруг Гуллита. Но именно такое отношение и привлекает футболиста в Амстердаме, где он родился.
Здесь с легкостью можно затеряться среди бывших знаменитостей. Он даже не самый известный Рууд в Голландии. Его затмили блестящий молодой бомбардир Рууд ван Нистелрой. А также герой реалити-шоу «Большой брат», которого стошнило в прямом эфире на национальном телевидении.
Возможно, Гуллиту не следует уходить в «Фулхэм».
Кстати, именно в 2000 году голландское телевидение придумало реалити-шоу «Большой брат».
«Кажется, это брат Рууда Гуллита».
«Это и есть Рууд Гуллит», – отвечает тот.
«Вы что, смеетесь?»
«Нет. Он сейчас играет в пятом составе AFC».
«Он же был в сборной Голландии!» – восклицает пожилой человек, внимательнее присмотревшись к высокому защитнику с дредами и в красной футболке.
Мы находимся в парке под Амстердамом. В двух милях по шоссе – стадион «Аякс». Прекрасный зимний воскресный день. В кафетерии пенсионеры играют в карты и не обращают внимания на матч. Поединок между третьим составом OSDO и пятым составом AFC привлек всего двадцать зрителей, большинство из которых – маленькие дети игроков, участвующие в разогреве вместе с отцами.
Мы застали Гуллита в неудачный день. Перед игрой он совершает свою фирменную пробежку, широко развернув плечи, но в этот момент его команда распадается: миниатюрная женщина-арбитр отправляет нескольких игроков AFC за наколенниками.
Тренер команды, раздраженный человек с мобильным телефоном, признается, что из-за праздников пришлось просить подкрепления у нижнего дивизиона. Конечно, его либеро, неформальный лидер, – лучший игрок Европы 1987 года. Ему всего тридцать семь, он не склонен к излишествам в стиле Марадоны. Тем не менее Гуллит в команде – весьма сомнительная удача. «AFC 5 не та, что раньше, – жалуется один из футболистов. Мальчики нервничают в раздевалке. Никто не осмеливается сесть рядом с приглашенной звездой».
Бывший тренер «Челси» и, возможно, будущий тренер «Фулхэма» дебютировал в AFC в сентябре, вскоре после того, как его вышибли из «Ньюкасла». Тогда друзья предложили ему сыграть в товарищеском матче с ABN-Amro sixth XI, грозившейся выпустить на поле парня по имени Марко ван Бастен.
Гуллит согласился. Однако игра началась без его товарища по сборной Голландии и «Милану» – ван Бастен проспал. Разбуженный телефонным звонком, он поспешил на поле, где его немедленно выпустили на замену. Через одиннадцать секунд забил гол, а затем еще один. Однако команда Гуллита выиграла со счетом 6:2.
Рууд тоже забил два мяча, получил удовольствие от игры и решил перейти в AFC. Он заплатил вступительный взнос (около 120 фунтов в год, что по голландским меркам немало), а «Челси», за которую он выступал, согласилась на трансфер.
Так легендарный игрок стал либеро AFC 5. Кстати, к большому удовольствию моего друга, футболиста четвертого состава этого клуба. Теперь он уверен, что играет лучше Гуллита.
Возможно, он прав. В первые пять минут матча защита AFC пропустила два гола. Молчавший на протяжении предыдущих игр, Гуллит кричит одному из защитников: «Инсайд, инсайд, инсайд!» И снова, вздыхая: «Я сказал, инсайд». Он уверен – товарищам по команде необходимо научиться опекать противников на своей половине поля.
Но все тщетно. Защита AFC не сравнится с той, что была у гранда «Милан». И когда форвард OSDO врывается в зону пенальти, раздраженный либеро просто стоит в стороне, позволив забить гол.
«Он уже не тот», – комментирует пожилой человек.
Нельзя сказать, что Гуллит играет, как выразился бы сам, «дерьмово». Он делает несколько 50-метровых пасов вперед большим пальцем левой ноги – сверхъестественное зрелище. «Хороший мяч!» – по привычке кричит тренер. Однако вингеру никак не удается контролировать ситуацию – несколько раз нидерландец бьет слишком далеко.
В тот момент, если бы у вас спросили, кто из действующих игроков сыграл шестьдесят пять матчей за сборную Голландии, скорее всего, вы назвали бы кого-то из форвардов OSDO.
Один из зрителей говорит сыну, что на поле Гуллит. «Он играет за OSDO?» – удивляется ребенок.
Отец в шоке: «Рууд Гуллит, который играл в Италии и за сборную Голландии! Разве ты не знаешь?»
«Да ладно, ты меня разыгрываешь», – сомневается мальчик.
Наконец игроки AFC дают пас в штрафную, и Гуллит стремительно отправляет мяч в верхний угол ворот, однако промахивается. Сияющий тренер оборачивается ко мне: «Он еще заставит нас вспомнить былые времена!»
OSDO ведет 4:0. К этому моменту между игроками соперников начинается перебранка, традиционная для проигрывающей голландской футбольной команды.
«Черт возьми! Что это было?» – кричит форвард.
«Эй, делай что-нибудь!» – требует защитник.
«Арбитр, этот парень все время чем-то недоволен», – говорит другой форвард.
Гуллит пытается сохранять спокойствие. Он не хочет разрушать уверенность в себе кого-либо. Когда мяч AFC пролетает в 20 метрах над воротами, игроки OSDO начинают шутить, что сегодня отправятся домой пораньше. Рууд парирует: «Они уже устали!»
Первый тайм заканчивается со счетом 5:0, и бомбардир OSDO подходит пожать руку легендарному защитнику. «Я благодарил за удовольствие играть с ним, – признается позже сорокалетний Тье Хейръянс. – Этот человек так много значит для голландского футбола».
Они уходят вместе, весело переговариваясь. Как и Кройф, ван Бастен и Ринус Михелс, Гуллит превратился в очень милого парня – просто потому, что пришло время уйти из большого футбола.
Возвращаясь на поле во втором тайме, он бросает взгляд на пенсионеров, играющих в карты в кафетерии. Они не обращают на него внимания. А стоило бы: после перерыва AFC преображается. Может быть, это креатин[11]? В любом случае правый нападающий Альфонс скоро завершает голом превосходную соло-пробежку.
«Алфи! – кричит Гуллит. – Он силен, он молодец!»
Команде предстоит пенальти, который забивает центрфорвард Гвидо. Он же посылает еще один мяч в ворота соперника – 5:3. Но постепенно пыл футболистов угасает. Игра близится к завершению, жены соперников скандируют: «Мы болеем за OSDO, мы победители всегда!»
Всего за минуту до конца игры Гвидо делает точный пас Гуллиту, стоящему перед пустыми воротами противника. Это его звездный час, но он захвачен врасплох: пытается подпрыгнуть, не может оторваться от земли, нагибается… И мяч пролетает над головой. Да, Гуллит превращается в футболиста пятого состава. Женщина-арбитр дает финальный свисток. AFC проигрывает 5:3. Рууд пожимает всем руки. Он поздравляет судью и, не обращаясь ни к кому конкретно, восклицает: «Второй тайм был лучше!»
После игры либеро появляется в кафетерии в сером шерстяном итальянском пальто (самый элегантный мужчина Великобритании 1996 года!). Пропускает стаканчик безалкогольного напитка с товарищами по клубу. И через пять минут уезжает вместе со всеми в автобусе, что для футболиста с континента, привыкшего к спортивным машинам, в новинку. При этом никто из посетителей даже не обернулся.
Не то чтобы амстердамцы забыли Гуллита. Просто они не сходят с ума по кумирам. Здесь не принято обращать внимание на происходящее. Даже если за соседним столиком кафе Иисус Христос выпивает с Нельсоном Манделой. Тут объявили банкротом Рембрандта[12], изгнали из синагоги Спинозу[13], прозвали «алчным волком» Кройфа. А Джону Леннону и Йоко Оно, покидая столицу Нидерландов после «лежачей забастовки за мир» в отеле «Хилтон», пришлось вернуть велосипеды местным хиппи. Поэтому нет толпы и вокруг Гуллита. Но именно такое отношение и привлекает футболиста в Амстердаме, где он родился.
Здесь с легкостью можно затеряться среди бывших знаменитостей. Он даже не самый известный Рууд в Голландии. Его затмили блестящий молодой бомбардир Рууд ван Нистелрой. А также герой реалити-шоу «Большой брат», которого стошнило в прямом эфире на национальном телевидении.
Возможно, Гуллиту не следует уходить в «Фулхэм».
Кстати, именно в 2000 году голландское телевидение придумало реалити-шоу «Большой брат».
Лотар Маттеус: читатель таблоидов
Июнь 2000 года
«Знаете что? – предлагает Лотар Маттеус. – Давайте еще раз каждый задаст вопрос о моей родной стране». Присутствующие отрицательно качают головами. Мы и так знаем о футболисте все что необходимо.
Февраль 2000 года, понедельник, вечер. В пригороде Амстердама в комнате для переговоров отеля, построенного в сталинском стиле, Маттеус собрал семерых журналистов со всей Европы. Он готовится к товарищескому матчу между сборными Голландии и Германии, а через семнадцать дней лучший немецкий игрок своего времени в тридцать девять лет завершит карьеру в Европе и отправится в Нью-Йорк немного развеяться.
Пресс-брифинг должен начаться ровно в восемь вечера. Точно в назначенное время в помещение вошел крокодилоподобный футболист немецкой сборной, чтобы обсудить тактику будущей игры. Вслед за ним появляется большеголовый маленький человечек средних лет. Он машет собравшимся рукой и строит смешные рожи. Это Лотар Маттеус.
Важнейшее качество, которым должен обладать любой футбольный обозреватель, – это то, что немцы называют sitzfleisch: склонностью к сидячей работе. Журналисты полтора часа скучают в баре. «Крокодил» убирается из комнаты только в половине десятого.
Мы устремляемся в переговорку, откуда нас тут же выставляет Оливер Бирхофф: у капитана немецкой сборной что-то вроде афтепати с Маттеусом и наставником сборной Эрихом Риббеком, элегантным мужчиной, больше похожим на посла в Вашингтоне, чем на тренера. Мы возвращаемся в бар.
Около десяти вечера, хотя никто из журналистов давно не следит за временем, наконец появляется Бирхофф. Увидев нас, он поднимает брови, как Роджер Мур в роли Джеймса Бонда, и говорит: «Интервью с Лотаром. Всегда интересно». И затем начинает разговаривать по мобильному телефону по-итальянски. Образованный человек. Его отец был большой шишкой в какой-то энергетической компании. В детстве Оливер брал уроки тенниса и игры на гитаре, позже изучал корпоративную экономику. Став профессиональным футболистом, в свой первый сезон заработал меньше отца. Маттеус на него совсем не похож.
Мы, уже осторожнее, входим в комнату. Маттеус с притворным вниманием слушает пресс-атташе, но разрешает поболтаться нам вокруг, пока агент не исчезает. В десять вечера у футболистов наступает отбой, но журналистам предлагают сесть и немного расслабиться.
«Интересный командный разговор?» – спрашивает корреспондент легендарного немецкого футбольного журнала Kicker.
«Как видите», – говорит Маттеус, указывая на гостиничные блокноты, все еще лежащие на столах. Их страницы исписаны каракулями и неумелыми рисунками.
Футболист предлагает что-нибудь выпить. Я достаю из стоящего в комнате холодильника бутылки с водой и пытаюсь их откупорить. Естественно, крышки оказываются «куперустойчивыми». Наконец кому-то удается открыть пару банок кока-колы. Маттеус убеждается, что у каждого есть напиток. Журналисты садятся вокруг него буквой U. Спортсмен проверяет, все ли диктофоны работают, и лишь тогда разрешает начать.
Но давайте вернемся в 21 марта 1961 года, в тот день, когда в городке Херцогенаурах родился будущий знаменитый футболист. За всю тысячелетнюю историю местечка под Нюрнбергом тут не случалось ничего интересного. Его даже не бомбили во время войны. А к 1960 году здесь проживали едва ли двадцать тысяч человек, а город был известен только тем, что являлся местом прописки главных офисов Adidas и Puma. Начиная с 1920-х годов, когда Херцогенаурах спасло от разорения только развитие спорта, практически все местные жители были сотрудниками этих компаний.
Хайнц Маттеус, отец будущего знаменитого игрока, был сторожем в офисе Puma, а его жена Катарина шила дома кожаные вставки для футбольных бутс. В доме Маттеусов трудились все. Лотар после школьных занятий разносил газеты – так началось его увлечение прессой, длящееся всю жизнь.
Хайнц, иногда перебиравший лишнего, придерживался строгих взглядов на воспитание. Его сын позже вспоминает: «Если что-то было не так, я получал подзатыльник». Самый маленький мальчишка в классе, Лотар вступил в футбольный клуб фабрики компании Puma «Херцогенаурах» и плакал, когда команда проигрывала.
Первый вопрос, который мы задали Маттеусу во время брифинга: почему он собирается уехать в Нью-Йорк?
Как бы там ни было, в среду, в матче с Голландией он выиграет свой 144-й матч в составе национальной сборной, что является мировым рекордом, если не считать достижения некоторых африканцев, которых ФИФА не принимает во внимание. А «Нью-Йорк/Нью Джерси Метростарз» – это что-то вроде «Хартлпул Юнайтед», по мнению американской прессы, худшей футбольной командой в мире.
Лотар говорит быстро, легко, как по писаному. Возможно, он сыграл в национальной сборной не больше матчей, чем другие игроки, но, без сомнения, наговорил журналистам больше слов, чем все они вместе взятые. Он перечисляет десятки причин для переезда. Да, это большой, интересный город, где можно чему-то научиться. Между прочим, каждому не мешает там побывать. Америка – страна возможностей. Кроме того, в Нью-Йорке можно спокойно пойти поужинать, и посетители ресторана не будут оценивать умение спортсмена управляться ножом и вилкой.
Существуют и другие мотивы, о которых футболист не распространяется. За последние двадцать лет Маттеус начал понимать, почему над ним постоянно смеется вся Германия. Один из поводов для веселья – «комплекс Франца Беккенбауэра».
Сто лет назад психиатрические клиники Европы заполнили пациенты, которые считали себя немецким кайзером Вильгельмом. Они отращивали усы, держали руку так, будто она парализована, и отправляли воображаемые войска на войну.
Лотар тоже хочет быть кайзером. А именно – Беккенбауэром, над которым никто не смеется. Он – гражданин мира, говорит по-английски и пять лет играл в Нью-Йорке.
Один из журналистов поинтересовался, не вспоминал ли интервьюируемый своего кумира, решив переехать.
«Нет», – ответил футболист.
Отчасти это правда. Тут дело еще и в Марин, двадцатидвухлетней прекрасной дочери спортивного врача Ханса Вильгельма Мюллер-Вольфарта. Лотар впервые увидел ее, когда той исполнилось семь лет. Теперь она – его подруга и стремится в Америку, где будет учиться актерскому мастерству в студии Ли Страсберга. Еще девушка хочет услышать, как Вуди Аллен[14] играет на кларнете в «Карлайл-отеле» по понедельникам.
Футболиста, собственно, интересуют совсем другие вещи. С большей охотой он бы взглянул, как играет на кларнете Памела Андерсон. Но он влюблен. И в далеком прошлом поделился своим чувством с журналистами.
Впрочем, когда-то Маттеус разрешил немецкому телеканалу RTL снять документальный фильм о своем неудачном браке со швейцарской телеведущей Лолитой Морено. А затем пригласил телевизионщиков запечатлеть свадьбу, как сказал кто-то, «из-за полнейшего одиночества». Тогда над ним потешалась вся страна, и теперь спортсмен не хочет повторения пройденного.
Лотар говорит присутствующим на брифинге, что Дэвиду Бекхэму нужно избегать ошибок, которые совершил он сам. Англичанину стоит держать личную жизнь подальше от СМИ. Газеты могут писать о его спортивных успехах, но двери его спальни для них должны быть закрыты. Почему в прессе без конца упоминают о пяти «Феррари» Бекса? «Будь у него хоть десять спорткаров, я только порадуюсь за него. Но сообщать об этом всем не обязательно!» Как говорят соотечественники Дэвида? «Мой дом – моя крепость»?
Сейчас дом Маттеуса – его крепость. В свои секреты он посвящает исключительно Bild, крупнейший таблоид континентальной Европы. Поэтому нам всем известно, что немец собирается поселиться в «Трамп-Тауэр», расположенной на Пятой авеню, 721, в семи минутах езды от тренировочной базы в Нью-Джерси. А также что все улицы Нью-Йорка забиты пробками из желтых такси.
В Мюнхене улицы пустынны. Весенним вечером 2000 года мы с другом Филиппом гуляли по бульварам столицы Баварии. Время от времени мимо нас проносились БМВ на скорости 140 километров в час. Если бы не автомобили, можно было подумать, что мы не в Германии. Город полон элегантных женщин и дворцов XVIII века. Кажется, у парадных ворот и сегодня стоят экипажи, а восхитительные рестораны итальянской кухни заполнены местными футболистами.
В тот же вечер я ехал в такси. Водителем оказалась дородная блондинка, которая рассказала, что незадолго до отъезда Маттеуса в Америку ей довелось целый день возить его по обувным магазинам. Кстати, из-за множества травм правая нога игрока стала на размер больше левой. Та женщина не думала, что Нью-Йорк подойдет футболисту: «Он же баварец по натуре».
«О да! – смеется Филипп, уроженец Кёльна. – Баварец по натуре!» Он знаком с Лотаром. И ему трудно представить, что тот может встать в пять утра, натянуть туристические ботинки и отправиться покорять горную вершину.
Но Маттеус как раз такой, каким баварцы представляют себе «баварцев по натуре». Темные очки, свитер, наброшенный на плечи, – игрок садится в спортивную машину и везет красавицу-подружку в пивную на открытом воздухе выпить национальоного напитка и полюбоваться видом гор. А потом «баварец по натуре» восклицает, словно клерк из рассказа Генриха Гейне: «Как все-таки прекрасна природа!»
Мюнхен стал для Лотара родным городом. Спортсмен навсегда уехал из Херцогенаураха в восемнадцать лет, получив диплом маляра и декоратора. И, если бы не скромный контракт с клубом «Боруссия» из Мёнхенгладбаха, ему пришлось бы укладывать ковролин.
Юноша быстро пошел в гору: в мае 1980 года он сидел в автобусе немецкой сборной. Но, услышав, что нынешним летом будет принимать участие в чемпионате Европы, расплакался. «Что случилось?» – удивился ветеран команды, защитник Бернард Дитц. Молодой человек объяснил, что совместно с подругой уже спланировал летний отпуск.
В 1984 году он пришел в мюнхенскую «Баварию» и, проведя здесь двенадцать лет, стал лучшим футболистом мира. Если бы футболист простился со спортом тогда, на пике славы, то сейчас его статуя стояла бы в каждом немецком городе.
«Все-таки в последние два-три года я не слышу насмешек и свиста, – размышляет игрок, находясь в комнате «Атлантика». – Думаю, я стал примером для подражания для людей других профессий». Недавно Лотар получил письмо от сорокалетнего мужчины, который, как и многие немцы, его ровесники, не мог найти работу. На очередном собеседовании, когда вновь возник вопрос о возрасте, он сказал: «Вспомните Лотара Маттеуса. Он доказал, что годы не влияют на качество деятельности». И получил место.
Маттеус продолжает: «Биксант Лизаразю сказал, что в тридцать восемь хочет играть так же, как я сейчас. Такие вещи приятно читать». Но комплименты из уст коллеги раздавались не всегда: пару лет назад на тренировочной базе «Баварии» Лизаразю дал защитнику подзатыльник.
Тревоги Лотара начались в самом начале карьеры. В очень юном возрасте у него появился талант изрекать глупости, раздражающие окружающих. На чемпионате Европы в 1980 году Риббек, который был чем-то вроде выскочки-менеджера по снаряжению, прокомментировал его действия так: «Даже если обсуждается меню, он должен что-то квакнуть». В тот период у игрока не было никакого статуса. Он впервые вышел на поле во время турнира в матче против Голландии и неудачно пробил пенальти. После игры капитан немецкой сборной Карл-Хайнц Румменигге сказал журналистам: «Как можно сделать такую глупость!»
Тогда Румменигге был «Большим Боссом» немецкой сборной: парнем, который диктует тренеру состав команды, наказывает диссидентов и принимает финансовые решения. В 1950-х годах наставник национальной команды Зепп Хербергер говаривал: «Фриц Вальтер – это мой Босс». Но германская одержимость «Большими Боссами» пошла не от него, а от Франца Беккенбауэра.
Если вы не немец, вам трудно постичь, насколько Беккенбауэр возвышается над немецким футболом. Да, он – кайзер. Но у него больше власти, чем подразумевает прозвище. Сын мюнхенского почтальона, зачатый в последние месяцы войны, он стал бы «Боссом», даже выполняя обязанности бухгалтера или работая на конвейере завода «БМВ».
Когда на чемпионате мира 1974 года Западная Германия проиграла Восточной, он решил, что состав команды требует изменений. Обсудив ситуацию с приятелем Гердом Мюллером, который не был яркой индивидуальностью, но прекрасно разбирался в сути футбола, спортсмен представил обновленный список игроков тренеру Хельмуту Шёну. В итоге Хайнца Флохе и Бернда Куллмана заменили на Бернда Хёльценбайна и Райнера Бонхофа. В финале Хёльценбайн принес немцам очко, пробив пенальти, а Бонхоф дал пас Мюллеру, забившему решающий гол.
Позже, когда Беккенбауэр стал тренером сборной Германии, его официальный титул звучал как Der Teamchef. С тех пор у немецкой сборной всегда есть «Босс» или «Боссы». Маттеус во власти своего «комплекса Кайзера» тоже всегда хотел быть таковым. Рассказывая о своей международной карьере, он говорит прежде всего о новом статусе.
«У [тренера] Юппа Дерваля я был пятым колесом в телеге, а у Франца Беккенбауэра стал постоянным членом команды», – повествует он в стиле таблоидов. Лотар обычно так и произносит: «Франц Беккенбауэр» – полностью. Скорее всего, он не уверен, достаточно ли близок с тренером, чтобы называть его просто по имени.
«Моим прорывом стал Кубок мира-86. Но я думаю, Франц Беккенбауэр совершил ошибку, когда в финале поставил меня опекать Марадону. Я сосредоточился, но при этом не думал о собственной игре. Когда счет стал 2:0, мы изменили тактику. Кажется, Карл-Хайнц Форстер взял Диего на себя, а я смог атаковать. Мы сравняли счет – 2:2, но потом сделали дурацкую ошибку и проиграли».
Тем не менее Лотару удалось стать «Боссом» сборной Германии. Передача власти официально произошла 17 июня 1986 года, в последние минуты игры с командой Марокко, когда немцам назначили свободный удар. Приготовился Румменигге, но наш герой оттолкнул его и забил гол.
После этого Беккенбауэр иногда обсуждал с Маттеусом состав команды. Но у любого «Босса» есть проблема: другие тоже хотят занять его место. Например, как Руди Фёллер. Или Юрген Клинсманн, который, как только начал прилично играть, тут же стал претендовать на лидерские позиции. В итоге у немцев развелось столько «Боссов», что могло хватить на несколько команд.
Даже в «Баварии» Лотару приходилось бороться, чтобы иметь решающее слово. Иногда он отпускал пару нелестных словечек о конкурентах, которые тиражировала пресса. Однажды Bild написала, что Клинсманна, сыгравшего дельфина на телевидении, игроки называют Плавником, так как он совершенно не умеет контролировать мяч. Журналисты также добавили, что Маттеус делал ставки (и оказался прав) на количество голов, которые горе-нападающий забьет за сезон.
Февраль 2000 года, понедельник, вечер. В пригороде Амстердама в комнате для переговоров отеля, построенного в сталинском стиле, Маттеус собрал семерых журналистов со всей Европы. Он готовится к товарищескому матчу между сборными Голландии и Германии, а через семнадцать дней лучший немецкий игрок своего времени в тридцать девять лет завершит карьеру в Европе и отправится в Нью-Йорк немного развеяться.
Пресс-брифинг должен начаться ровно в восемь вечера. Точно в назначенное время в помещение вошел крокодилоподобный футболист немецкой сборной, чтобы обсудить тактику будущей игры. Вслед за ним появляется большеголовый маленький человечек средних лет. Он машет собравшимся рукой и строит смешные рожи. Это Лотар Маттеус.
Важнейшее качество, которым должен обладать любой футбольный обозреватель, – это то, что немцы называют sitzfleisch: склонностью к сидячей работе. Журналисты полтора часа скучают в баре. «Крокодил» убирается из комнаты только в половине десятого.
Мы устремляемся в переговорку, откуда нас тут же выставляет Оливер Бирхофф: у капитана немецкой сборной что-то вроде афтепати с Маттеусом и наставником сборной Эрихом Риббеком, элегантным мужчиной, больше похожим на посла в Вашингтоне, чем на тренера. Мы возвращаемся в бар.
Около десяти вечера, хотя никто из журналистов давно не следит за временем, наконец появляется Бирхофф. Увидев нас, он поднимает брови, как Роджер Мур в роли Джеймса Бонда, и говорит: «Интервью с Лотаром. Всегда интересно». И затем начинает разговаривать по мобильному телефону по-итальянски. Образованный человек. Его отец был большой шишкой в какой-то энергетической компании. В детстве Оливер брал уроки тенниса и игры на гитаре, позже изучал корпоративную экономику. Став профессиональным футболистом, в свой первый сезон заработал меньше отца. Маттеус на него совсем не похож.
Мы, уже осторожнее, входим в комнату. Маттеус с притворным вниманием слушает пресс-атташе, но разрешает поболтаться нам вокруг, пока агент не исчезает. В десять вечера у футболистов наступает отбой, но журналистам предлагают сесть и немного расслабиться.
«Интересный командный разговор?» – спрашивает корреспондент легендарного немецкого футбольного журнала Kicker.
«Как видите», – говорит Маттеус, указывая на гостиничные блокноты, все еще лежащие на столах. Их страницы исписаны каракулями и неумелыми рисунками.
Футболист предлагает что-нибудь выпить. Я достаю из стоящего в комнате холодильника бутылки с водой и пытаюсь их откупорить. Естественно, крышки оказываются «куперустойчивыми». Наконец кому-то удается открыть пару банок кока-колы. Маттеус убеждается, что у каждого есть напиток. Журналисты садятся вокруг него буквой U. Спортсмен проверяет, все ли диктофоны работают, и лишь тогда разрешает начать.
Но давайте вернемся в 21 марта 1961 года, в тот день, когда в городке Херцогенаурах родился будущий знаменитый футболист. За всю тысячелетнюю историю местечка под Нюрнбергом тут не случалось ничего интересного. Его даже не бомбили во время войны. А к 1960 году здесь проживали едва ли двадцать тысяч человек, а город был известен только тем, что являлся местом прописки главных офисов Adidas и Puma. Начиная с 1920-х годов, когда Херцогенаурах спасло от разорения только развитие спорта, практически все местные жители были сотрудниками этих компаний.
Хайнц Маттеус, отец будущего знаменитого игрока, был сторожем в офисе Puma, а его жена Катарина шила дома кожаные вставки для футбольных бутс. В доме Маттеусов трудились все. Лотар после школьных занятий разносил газеты – так началось его увлечение прессой, длящееся всю жизнь.
Хайнц, иногда перебиравший лишнего, придерживался строгих взглядов на воспитание. Его сын позже вспоминает: «Если что-то было не так, я получал подзатыльник». Самый маленький мальчишка в классе, Лотар вступил в футбольный клуб фабрики компании Puma «Херцогенаурах» и плакал, когда команда проигрывала.
Первый вопрос, который мы задали Маттеусу во время брифинга: почему он собирается уехать в Нью-Йорк?
Как бы там ни было, в среду, в матче с Голландией он выиграет свой 144-й матч в составе национальной сборной, что является мировым рекордом, если не считать достижения некоторых африканцев, которых ФИФА не принимает во внимание. А «Нью-Йорк/Нью Джерси Метростарз» – это что-то вроде «Хартлпул Юнайтед», по мнению американской прессы, худшей футбольной командой в мире.
Лотар говорит быстро, легко, как по писаному. Возможно, он сыграл в национальной сборной не больше матчей, чем другие игроки, но, без сомнения, наговорил журналистам больше слов, чем все они вместе взятые. Он перечисляет десятки причин для переезда. Да, это большой, интересный город, где можно чему-то научиться. Между прочим, каждому не мешает там побывать. Америка – страна возможностей. Кроме того, в Нью-Йорке можно спокойно пойти поужинать, и посетители ресторана не будут оценивать умение спортсмена управляться ножом и вилкой.
Существуют и другие мотивы, о которых футболист не распространяется. За последние двадцать лет Маттеус начал понимать, почему над ним постоянно смеется вся Германия. Один из поводов для веселья – «комплекс Франца Беккенбауэра».
Сто лет назад психиатрические клиники Европы заполнили пациенты, которые считали себя немецким кайзером Вильгельмом. Они отращивали усы, держали руку так, будто она парализована, и отправляли воображаемые войска на войну.
Лотар тоже хочет быть кайзером. А именно – Беккенбауэром, над которым никто не смеется. Он – гражданин мира, говорит по-английски и пять лет играл в Нью-Йорке.
Один из журналистов поинтересовался, не вспоминал ли интервьюируемый своего кумира, решив переехать.
«Нет», – ответил футболист.
Отчасти это правда. Тут дело еще и в Марин, двадцатидвухлетней прекрасной дочери спортивного врача Ханса Вильгельма Мюллер-Вольфарта. Лотар впервые увидел ее, когда той исполнилось семь лет. Теперь она – его подруга и стремится в Америку, где будет учиться актерскому мастерству в студии Ли Страсберга. Еще девушка хочет услышать, как Вуди Аллен[14] играет на кларнете в «Карлайл-отеле» по понедельникам.
Футболиста, собственно, интересуют совсем другие вещи. С большей охотой он бы взглянул, как играет на кларнете Памела Андерсон. Но он влюблен. И в далеком прошлом поделился своим чувством с журналистами.
Впрочем, когда-то Маттеус разрешил немецкому телеканалу RTL снять документальный фильм о своем неудачном браке со швейцарской телеведущей Лолитой Морено. А затем пригласил телевизионщиков запечатлеть свадьбу, как сказал кто-то, «из-за полнейшего одиночества». Тогда над ним потешалась вся страна, и теперь спортсмен не хочет повторения пройденного.
Лотар говорит присутствующим на брифинге, что Дэвиду Бекхэму нужно избегать ошибок, которые совершил он сам. Англичанину стоит держать личную жизнь подальше от СМИ. Газеты могут писать о его спортивных успехах, но двери его спальни для них должны быть закрыты. Почему в прессе без конца упоминают о пяти «Феррари» Бекса? «Будь у него хоть десять спорткаров, я только порадуюсь за него. Но сообщать об этом всем не обязательно!» Как говорят соотечественники Дэвида? «Мой дом – моя крепость»?
Сейчас дом Маттеуса – его крепость. В свои секреты он посвящает исключительно Bild, крупнейший таблоид континентальной Европы. Поэтому нам всем известно, что немец собирается поселиться в «Трамп-Тауэр», расположенной на Пятой авеню, 721, в семи минутах езды от тренировочной базы в Нью-Джерси. А также что все улицы Нью-Йорка забиты пробками из желтых такси.
В Мюнхене улицы пустынны. Весенним вечером 2000 года мы с другом Филиппом гуляли по бульварам столицы Баварии. Время от времени мимо нас проносились БМВ на скорости 140 километров в час. Если бы не автомобили, можно было подумать, что мы не в Германии. Город полон элегантных женщин и дворцов XVIII века. Кажется, у парадных ворот и сегодня стоят экипажи, а восхитительные рестораны итальянской кухни заполнены местными футболистами.
В тот же вечер я ехал в такси. Водителем оказалась дородная блондинка, которая рассказала, что незадолго до отъезда Маттеуса в Америку ей довелось целый день возить его по обувным магазинам. Кстати, из-за множества травм правая нога игрока стала на размер больше левой. Та женщина не думала, что Нью-Йорк подойдет футболисту: «Он же баварец по натуре».
«О да! – смеется Филипп, уроженец Кёльна. – Баварец по натуре!» Он знаком с Лотаром. И ему трудно представить, что тот может встать в пять утра, натянуть туристические ботинки и отправиться покорять горную вершину.
Но Маттеус как раз такой, каким баварцы представляют себе «баварцев по натуре». Темные очки, свитер, наброшенный на плечи, – игрок садится в спортивную машину и везет красавицу-подружку в пивную на открытом воздухе выпить национальоного напитка и полюбоваться видом гор. А потом «баварец по натуре» восклицает, словно клерк из рассказа Генриха Гейне: «Как все-таки прекрасна природа!»
Мюнхен стал для Лотара родным городом. Спортсмен навсегда уехал из Херцогенаураха в восемнадцать лет, получив диплом маляра и декоратора. И, если бы не скромный контракт с клубом «Боруссия» из Мёнхенгладбаха, ему пришлось бы укладывать ковролин.
Юноша быстро пошел в гору: в мае 1980 года он сидел в автобусе немецкой сборной. Но, услышав, что нынешним летом будет принимать участие в чемпионате Европы, расплакался. «Что случилось?» – удивился ветеран команды, защитник Бернард Дитц. Молодой человек объяснил, что совместно с подругой уже спланировал летний отпуск.
В 1984 году он пришел в мюнхенскую «Баварию» и, проведя здесь двенадцать лет, стал лучшим футболистом мира. Если бы футболист простился со спортом тогда, на пике славы, то сейчас его статуя стояла бы в каждом немецком городе.
«Все-таки в последние два-три года я не слышу насмешек и свиста, – размышляет игрок, находясь в комнате «Атлантика». – Думаю, я стал примером для подражания для людей других профессий». Недавно Лотар получил письмо от сорокалетнего мужчины, который, как и многие немцы, его ровесники, не мог найти работу. На очередном собеседовании, когда вновь возник вопрос о возрасте, он сказал: «Вспомните Лотара Маттеуса. Он доказал, что годы не влияют на качество деятельности». И получил место.
Маттеус продолжает: «Биксант Лизаразю сказал, что в тридцать восемь хочет играть так же, как я сейчас. Такие вещи приятно читать». Но комплименты из уст коллеги раздавались не всегда: пару лет назад на тренировочной базе «Баварии» Лизаразю дал защитнику подзатыльник.
Тревоги Лотара начались в самом начале карьеры. В очень юном возрасте у него появился талант изрекать глупости, раздражающие окружающих. На чемпионате Европы в 1980 году Риббек, который был чем-то вроде выскочки-менеджера по снаряжению, прокомментировал его действия так: «Даже если обсуждается меню, он должен что-то квакнуть». В тот период у игрока не было никакого статуса. Он впервые вышел на поле во время турнира в матче против Голландии и неудачно пробил пенальти. После игры капитан немецкой сборной Карл-Хайнц Румменигге сказал журналистам: «Как можно сделать такую глупость!»
Тогда Румменигге был «Большим Боссом» немецкой сборной: парнем, который диктует тренеру состав команды, наказывает диссидентов и принимает финансовые решения. В 1950-х годах наставник национальной команды Зепп Хербергер говаривал: «Фриц Вальтер – это мой Босс». Но германская одержимость «Большими Боссами» пошла не от него, а от Франца Беккенбауэра.
Если вы не немец, вам трудно постичь, насколько Беккенбауэр возвышается над немецким футболом. Да, он – кайзер. Но у него больше власти, чем подразумевает прозвище. Сын мюнхенского почтальона, зачатый в последние месяцы войны, он стал бы «Боссом», даже выполняя обязанности бухгалтера или работая на конвейере завода «БМВ».
Когда на чемпионате мира 1974 года Западная Германия проиграла Восточной, он решил, что состав команды требует изменений. Обсудив ситуацию с приятелем Гердом Мюллером, который не был яркой индивидуальностью, но прекрасно разбирался в сути футбола, спортсмен представил обновленный список игроков тренеру Хельмуту Шёну. В итоге Хайнца Флохе и Бернда Куллмана заменили на Бернда Хёльценбайна и Райнера Бонхофа. В финале Хёльценбайн принес немцам очко, пробив пенальти, а Бонхоф дал пас Мюллеру, забившему решающий гол.
Позже, когда Беккенбауэр стал тренером сборной Германии, его официальный титул звучал как Der Teamchef. С тех пор у немецкой сборной всегда есть «Босс» или «Боссы». Маттеус во власти своего «комплекса Кайзера» тоже всегда хотел быть таковым. Рассказывая о своей международной карьере, он говорит прежде всего о новом статусе.
«У [тренера] Юппа Дерваля я был пятым колесом в телеге, а у Франца Беккенбауэра стал постоянным членом команды», – повествует он в стиле таблоидов. Лотар обычно так и произносит: «Франц Беккенбауэр» – полностью. Скорее всего, он не уверен, достаточно ли близок с тренером, чтобы называть его просто по имени.
«Моим прорывом стал Кубок мира-86. Но я думаю, Франц Беккенбауэр совершил ошибку, когда в финале поставил меня опекать Марадону. Я сосредоточился, но при этом не думал о собственной игре. Когда счет стал 2:0, мы изменили тактику. Кажется, Карл-Хайнц Форстер взял Диего на себя, а я смог атаковать. Мы сравняли счет – 2:2, но потом сделали дурацкую ошибку и проиграли».
Тем не менее Лотару удалось стать «Боссом» сборной Германии. Передача власти официально произошла 17 июня 1986 года, в последние минуты игры с командой Марокко, когда немцам назначили свободный удар. Приготовился Румменигге, но наш герой оттолкнул его и забил гол.
После этого Беккенбауэр иногда обсуждал с Маттеусом состав команды. Но у любого «Босса» есть проблема: другие тоже хотят занять его место. Например, как Руди Фёллер. Или Юрген Клинсманн, который, как только начал прилично играть, тут же стал претендовать на лидерские позиции. В итоге у немцев развелось столько «Боссов», что могло хватить на несколько команд.
Даже в «Баварии» Лотару приходилось бороться, чтобы иметь решающее слово. Иногда он отпускал пару нелестных словечек о конкурентах, которые тиражировала пресса. Однажды Bild написала, что Клинсманна, сыгравшего дельфина на телевидении, игроки называют Плавником, так как он совершенно не умеет контролировать мяч. Журналисты также добавили, что Маттеус делал ставки (и оказался прав) на количество голов, которые горе-нападающий забьет за сезон.