Сборник. Армянские сказки

   Терпение царицы Анаит иссякло. Оглянувшись, она увидела тучи пыли над городом и поняла, что ее войско на подходе. Это придало ей силы, и она решила вступить в бой. В левую руку она взяла щит, правой вытащила меч и, обращаясь к жрецам, крикнула:
   – В последний раз приказываю вам бросить оружие и отпереть дверь в этот ад.
   Жрецы приготовились к сопротивлению. Верный конь Анаит понял намерение своей владычицы и, почувствовав легкое прикосновение её шпор, сбил с ног верховного жреца и бросился на других. С молниеносной быстротой Анаит снесла головы трем жрецам и повернула коня назад. Жрецы окружили ее, пытались стащить с седла и ранили коня. Анаит защищалась, а ее конь наносил удары копытами и спереди, и сзади, но жрецы сражались отчаянно и яростно. Жизнь Анаит была в опасности. Заметив это, на огнепоклонников сзади напали христиане Перожа. Жрецы растерялись, отбивая удары с двух сторон. Воспользовавшись этим, Анаит снова устремилась в толпу жрецов, обезглавила еще троих и нескольких раздавила конем. Видя, что христиане помогают Анаит, язычники встали на сторону своих жрецов, и стали забрасывать камнями христиан. Они сбили шлем с головы Анаит, ее густые длинные волосы рассыпались по плечам и укрыли ее, как кольчуга, – видны были только гневные пламенные глаза царицы. Ее неумолимый вид вселил в толпу новый страх, град камней прекратился. Тогда Анаит вновь нанесла несколько сокрушительных ударов по жрецам. И в этот момент подоспели передовые копьеносцы ее войска вместе с девушками и женщинами и, увидев отчаянную борьбу своей царицы, с криками бросились на жрецов. Те бежали. Когда толпа расступилась, на площади перед капищем на коне восседала Анаит, окруженная отважными спутницами. Один из христиан подал ей упавший шлем. Царица снова надела его и сошла с коня. Она приказала подошедшим войскам окружить храм, в котором укрылись жрецы, и обратилась к толпе:
   – Подойдите сюда, люди, и посмотрите, что на самом деле скрывается в святилище вашего верховного жреца! – И приказала взломать дверь.
   Перед собравшимися открылось ужасающее зрелище. Из адского логова стали выползать люди, похожие на восставших из могил мертвецов. Многие были на последнем издыхании и не могли стоять на ногах. Их радостные вопли, крики и плач раздирали души. Последними на свет вышли Вачаган и Вагинак с опущенными головами. Царица узнала мужа и сделала знак своим людям, чтобы его отвели в приготовленный для него шатер. Вачаган вел за руку Вагинака, который следовал за ним с закрытыми, как у нищего слепца, глазами. Усадив всех спасенных на площади, Анаит приказала своим воинам войти в подземелье и вынести все, что там осталось. Воины вынесли трупы недавно умерших людей, отрезанные головы, корзины, наполненные человеческими телами, котлы, полные человеческого мяса, инструменты и предметы ремесла…
   Увидев это страшное злодеяние, идолопоклонники, охваченные чувством стыда и ужаса, закричали:
   – Велик бог христиан, капище – это ад, идолы – это дэвы, жрецы – дьяволы, убьем, уничтожим, истребим их!
   – Нет, нет, – воскликнула царица, – подождите, не подходите, не прикасайтесь к жрецам, судить их имею право только я. Но прежде нам надо позаботиться об этих несчастных.
   Царица подошла к каждому узнику и расспросила его: кто он и откуда. Один сказал, что он Арнак, сын Бабика. Это имя громко повторил градоначальник, и тогда из толпы вышел старик, дрожа и всхлипывая, он спросил: «Где мой сын?». Ко второму подошла мать и без чувств упала на грудь единственного сына, у третьего отыскалась сестра, у четвертого – брат. А тех, у кого не было близких, царица взяла под свое покровительство, среди них были и ткачи, работавшие с царём Вачаганом.
   Позаботившись обо всех несчастных, царица пожелала лично осмотреть застенки жрецов. Вместе с градоначальником и несколькими воинами она вошла в бойню, где повсюду были следы крови и груды человеческих костей.
   – Эта ужасная преисподняя была создана давно, – сказала она градоначальнику, – годами люди строили ее и, попав сюда, уже никогда не возвращались на белый свет. Как же вы могли не знать о ней?
   – Милостивая царица, я не виноват в том, что здесь происходило, – взмолился градоначальник. Чтобы обнаружить это, надо было обладать твоей мудростью. Каждый год из нашего города бесследно исчезали не меньше ста человек, но я всегда считал, что они попадали в плен к горцам. Этих подлых жрецов мы не только почитали как святых, но считали очень трудолюбивыми и знающими ремесла людьми, живущими трудом своих рук, а не за счет людской крови. Кто мог предположить, что те дорогостоящие рукоделия и ткани, которые они ежедневно продавали на рынке, – сделали не они? Кто мог подумать, что верховный жрец, которого мы боготворили, был дэвом в обличии человека, жаждущим крови невинных людей.
   Наконец, они вышли из подземелья и снова вернулись к храму огнепоклонников. Царица постучала в дверь и предложила жрецам сдаться. Но ответом было молчание. Воины взломали дверь и вошли, но внутри никого не было. Взглянув наверх, они увидели страшную картину: верховный жрец и все остальные жрецы свели счеты с жизнью и раскачались на верёвках перед почитаемыми ими идолами. Когда об этом сообщили царице, Анаит сказала:
   – Они сами выбрали себе очень легкую смерть. Но что поделаешь! Оставьте их висеть, но разрешите народу войти в храм и поклониться своим святым.
   Столпившиеся у храма возбужденные люди бурным потоком устремились внутрь, но не стали молиться, а яростно набросились на своих идолов и разбили их. «Как легко их разрушить, – говорили жители, – а мы думали, что они недоступны и неприкосновенны». За идолами открылась главная сокровищница жрецов.
   Царица приказала всё их богатство раздать освобожденным пленникам. Тем временем идолопоклонники до основания разгромили свой храм, а тела служителей преисподней швырнули за ограду на съедение хищникам.
   Тем временем царица вошла в шатер, где ее с нетерпением ждал царь Вачаган. Любящие супруги сели рядом и не могли насмотреться друг на друга. Вагинак поцеловал ее руку и зарыдал, как ребенок, нашедший мать.
   – Ты спасла нас не сегодня, моя несравненная царица, много дней тому назад, я увидел тебя во сне именно в этом одеянии.
   – Ты ошибаешься, Вагинак, – сказал царь, – она спасла нас тогда, когда спросила у тебя: «Знает ли царевич какое-либо ремесло?» Помнишь, тогда ты долго над этим смеялся.
   – Ах, это правда, мне нечего тебе возразить теперь, – ответил слуга. – Если я раньше многому не верил, то сейчас стал верить тому, что слышал раньше. Вардапет Месроп в своих проповедях говорил: «Если бы Христос не спустился в ад, ад бы не рухнул». Над этими словами я тоже смеялся, но сейчас мой царь лично доказал, что Месроп был прав.
   – Успокойся, Вагинак, об этом мы поговорим позже, – сказала царица, лишь теперь почувствовав, как сильно она устала.
   – Я вижу, что тебе тоже надо отдохнуть, – сказал ей супруг. – Теперь ты отдыхай, а об остальном позабочусь я.
   Царица удалилась в другую часть шатра, где для нее служанки приготовили мягкое ложе. Здесь она сняла свои доспехи и передала их мужу, а сама прилегла, чтобы отдохнуть, но долго не могла сомкнуть глаз: то ей чудилось, что она окружена разъяренными жрецами, которые то защищаются, то нападают на нее, то перед ней представали полные человеческого мяса котлы, и она содрогалась всем телом от ужаса и гнева… Все эти сумбурные впечатлении мучили ее, не давая уснуть.
   Вачаган хорошо знал, что Анаит настолько же отважна, насколько добра. Знал, что она из жажды мести безжалостно уничтожила жестоких жрецов, но это оставило глубокий след в ее нежном сердце. Поэтому он поспешил взять командование армией на себя. Надев доспехи и опоясавшись царским мечом, он решительно вышел из шатра к своим войскам. Царь приветствовал своих солдат и благодарил их за мужество. В этот момент градоначальник, припал к его ногам, поздравил с освобождением и умолял царское войско не отказываться от угощения, которое жители приготовили для него на поляне. Вачаган пожелал воинам веселого пиршества, а сам пошел в шатер к Анаит, где уже был накрыт роскошный стол и все ждали прихода царя, чтобы приступить к трапезе. Здесь был и Вагинак, сменивший лохмотья на достойную его сана одежду. Он был счастлив как никогда в жизни.
   Вскоре после пиршества трубы возвестили о том, что настало время собираться в путь. И войско направилось домой. Впереди ехали царь и царица, рядом с ними девушки и женщины, замыкали колонну воины. Все пели победную песню. А когда освободители появились на главной площади Перожа, все жители от мала до велика в один голос закричали:
   – Да здравствует царь, да здравствует царица! Пусть сгинут жрецы, пусть рухнут капища, мы хотим быть христианами!
   Царь им ответил, что скоро в Перож приедет патриарх и окрестит их. И действительно, через два дня прибыл католикос Агвана – старец Шупхагише в окружении епископов и священников. Католикос привел перожцев на берег Куры, где все они, раздевшись, и, завернувшись в белые покрывала, вошли в воду, многие держали на руках своих детей. Католикос совершил обряд крещения и приказал всем трижды окунуться в воду. Так на город снизошла благодать христианства.
   А царь в это время вернулся в родной дом. На пороге с веселым визгом его встретил пёс Занги. Он бросался то Вачагану, то к Вагинаку, словно знал, что с ними произошло.
   На следующий день из темницы вывели жреца, который привез царице парчу с секретным посланием, чтобы судить и наказать его при всем народе. Когда собрались судьи, к царю подошел Вагинак и попросил разрешения самому наказать своего мучителя.
   – Как ты хочешь наказать его? – спросил царь.
   – Об этом подумаем я и Занги, – ответил Вагинак. – Те мерзавцы в Пероже легко отделались, но этот не удостоится их легкой судьбы.
   – Но ты забываешь, Вагинак, что христианин не должен быть жестоким.
   – Нет, я только хочу его черную душу отдать на милость Занги, пусть отнимает ее у злодея так, как захочет.
   – Уведи его, уничтожь, как собаку, – в один голос сказали судьи.
   Царь не захотел отказывать Вагинаку в просьбе. Тот отвел жреца со связанными руками в ущелье и, отпустив его, сказал, обращаясь к верному псу:
   – Занги, посмотри, это тот человек, который несколько лет мучил меня страшными пытками, он кормил меня тем, чего ты не стал бы есть никогда. Занги, накажи этого человека и успокой мое сердце. Это зверь, Занги, хватай его, рви на части…
   Занги одним прыжком набросился на жреца, впился в его горло, задушил и, рыча, сразу же отпрянул от него.
   – Ах, Занги, как ты облегчил смерть этого чудовища. Разве я этого у тебя просил? Даже самый добрый палач не поступил бы так, как ты…
   Так добро победило зло.
   Легенда о чудесном спасении царя и его прекрасной Анаит передавалась из уст в уста, из города в город, из страны в страну. Народные певцы слагали о них песни, жаль, что они не дошли через века до нас. Но о том, что «жизнь царю спасло ремесло», все помнят до сих пор. Это – хорошая мысль. Ведь оттого, какое значение придает народ ремеслу, трудолюбию, зависит его счастье. Это счастье еще надежнее, когда сам царь и царица подают пример.
   Можно только представить, как процветал народ при таком мудром правителе как Вачаган, который был его сыном, отцом и братом, и при такой царице как Анаит, которая стала для своей страны родной матерью. Вот что говорили о ней люди: «Анаит возвела на наших реках мосты, построила корабли и лодки, покрыла наши поля каналами и арыками, в городах и селах появилась вода. Она проложила для наших телег ровные дороги, дала нашим плугам просторные земли. Она разрушила ад и превратила нашу страну в Эдем. Да здравствует Анаит, да здравствует навеки!»…

Айцатур

   Как-то остановился караван на ночлег у одного селения. В полночь богатый купец решил обойти свой караван и проверить, не спят ли сторожа, и вдруг видит: на окраине селения встретились трое и о чем-то разговаривают между собой:
   – Братья, какую судьбу вы предначертали новорожденному? – спросил один из них.
   А двое ему ответили:
   – Мы отдали ему счастье купца, который остановился здесь на ночлег.
   И тут же все трое исчезли, как будто их и не было. Понял купец, что это были ангелы, решающие судьбы людей, и так расстроился, что его счастье отдали какому-то младенцу, что до рассвета не мог уснуть, а как только рассвело, отправился в село и узнал, в каком доме этой ночью родился ребенок. Вошел купец в этом дом, увидел красивого, крепкого мальчика и попросил его родителей отдать ребенка.
   – Я очень богат, – сказал купец, – но сына у меня нет. Я воспитаю вашего мальчика как родного, все свое состояние отдам ему, позабочусь и о вас на старости лет.
   Родителям трудно было отдать своё ребенка, долго не соглашалась мать, но так как были очень бедны, стали сомневаться, что смогут поднять его на ноги. А тут еще соседи стали советовать наперебой:
   – У вас и без того много детей, – твердили они, – и будет еще больше. Сумеете ли вы всех прокормить? Отдайте хоть одного этому человеку, пусть ребенок станет богатым, может, и вам тоже богатство перепадет.
   Наконец родители согласились и за несколько золотых отдали сына богатому купцу.
   Купец взял ребенка, и его караван двинулся в путь.
   Много ли прошел он или мало – одному богу известно, но вот остановился караван в красивой и плодородной долине. Здесь и решил купец сделать новую остановку.
   – Более укромного места не найти, – подумал богач, – сейчас я велю зарыть этого младенца в землю. Посмотрим, как он теперь отнимет у меня мое счастье.
   Подозвал купец к себе своего верного слугу и сказал:
   – Возьми этого ребенка и принеси его в жертву за меня, но его сердце и печень отдай мне.
   Купец решил, что сердце и печень ребенка вернут ему его прежнее счастье.
   Слуга покорно взял ребенка, но не смог поднять руку на беззащитное дитя.
   – Нет, мой бессердечный господин, на этот раз я твой приказ не исполню, – сказал он сам себе и положил ребенка под куст, вручив его судьбу в руки Всевышнего.
   Мимо пастухи гнали стадо. Слуга купил у них маленького козленка, зарезал его, достал сердце и печень и отнес своему господину. Купец изжарил их, съел и, успокоившись, продолжил свой путь.
   Тем временем козы и овцы разбрелись по всей долине, и одна дойная коза с полным выменем, искавшая кому бы отдать молоко, увидела под кустом младенца, подбежала к нему и вдоволь накормила его. Здоровый и сильный малыш быстро опорожнил вымя козы. И коза, и ребенок были довольны. С тех пор каждый день в одно и то же время, где бы ни паслась их отара, коза прибегала к ребенку и кормила его, а домой шла без молока. Не понравилось хозяйке этой козы, что ее единственная кормилица перестала давать молоко. Пришла она к пастухам и давай их бранить, на чем свет стоит:
   – Это вы тайком доите мою козу, – обвиняла их бедная женщина.
   – Небо и земля свидетели, мы ничего не знаем, – божились пастухи. – Подумай сама, если бы мы доили, то доили бы не твою козу, которая у тебя одна, а коз зажиточных крестьян, которые бы не почувствовали убытка. Но мы стали замечать, что твоя коза стала всё время куда-то убегать из стада. Смотрим – нет ее, где она – неизвестно. Хочешь, приходи как-нибудь на пастбище и убедись в этом сама.
   И вот пошла хозяйка за козой на пастбище и не сводила с нее глаз. В полдень, когда вымя у козы наполнилось, она потихоньку направилась к ребенку. Женщина стала следить за нею. Коза остановилась под кустом, довольно долго простояла там и вернулась с пустым выменем. Крестьянка подошла к кусту и увидела прекрасного младенца.
   – Какое счастье! – воскликнула она. – Пусть я несколько дней оставалась без молока, взамен бог дал мне сына. Возьму его и позабочусь о нем, а он вырастет и станет мне опорой.
   Она взяла ребенка, отнесла к ближайшему ручью, хорошенько выкупала, завернула в чистую тряпицу, и, целуя, понесла домой. И так как он был вскормлен козой, она дала мальчику имя Айцатур, то есть «данный козой».
   Прошло семнадцать лет. Айцатур вырос и стал опорой своей приемной матери, заботился о ней и оберегал. А она нарадоваться на него не могла, таким он стал красивым, умным и трудолюбивым юношей.
   Но случилось так, что однажды у этого села остановился на отдых богатый купец со своим караваном. Крестьяне встретили чужестранца как дорогого гостя. Айцатур первым подошел к нему, взял его коня под уздцы, помог спешиться. Потом немного поводил коня, чтобы тот остыл после дальней дороги, привязал его и дал сена. После этого он усадил купца на лучшее место и угостил его обедом. Купцу очень понравился Айцатур, и он решил взять его к себе с услужение. Чужестранец стал расспрашивать его, и простодушный юноша рассказал свою историю, которую не раз слышал от приемной матери, а в доказательство привел свое необычное имя – Айцатур. «Х-м, – смекнул купец, – это, должно быть, тот самый мальчик, которому отдали моё счастье ангелы, ведь именно здесь я приказал его убить, но, видимо, слуга не выполнил моего приказа. К тому же, если тот ребенок выжил, ему как раз сейчас бы исполнилось семнадцать лет».
   – Сынок, – обратился купец к Айцатуру, – хочешь, я возьму тебя с собой? Назначу управляющим всего своего состояния. Ты, видно, парень умный, тебя ждет хорошее будущее.
   – От такого счастья не откажусь, – ответил Айцатур, – раз вы так милостивы и добры ко мне, я тоже постараюсь работать добросовестно. Надеюсь, мне не придется перед вами краснеть.
   Юноша и не подозревал, что купец желает ему не счастья, а смерти. Попрощался он с приемной матерью, пообещал ей скоро вернуться и уехал с купцом.
   Надо сказать, что купец этот был очень и очень богат. Тысячи верблюдов, лошадей и мулов везли его товары из одного города в другой. Каких только не было у него тканей, драгоценностей, фруктов, специй! Каждый, кто хотел что-либо продать или что-либо купить, ждал приезда этого купца. Когда он уезжал из дома, то годами не возвращался, бывало, месяцами он находился в пути – из Индии в Хорасан, из Хорасана в Тифлис, из Тифлиса в Астрахань. Его дом ни в чем не уступал царскому дворцу, и даже шахи и султаны брали у купца взаймы.
   А пока купец странствовал по свету, подросла его единственная дочь Гоарик, исполнилось ей пятнадцать лет, и стала она самой красивой, умной и богатой невестой в округе. Давно не был купец в родном доме, и вот осталось ему пять дней пути до него. Позвал он к себе Айцатура, дал ему письмо, хорошего коня и сказал:
   – Скачи вперед, отдашь это письмо моей жене, предупредишь ее о моем приезде.
   Айцатур был рад услужить своему хозяину. Он спрятал письмо за пазуху, вскочил на коня и понесся во весь опор. На следующий день к обеду он прискакал к дому купца, постучал в ворота, но ему никто не открыл. Тогда юноша привязал коня в тени, день был жаркий, и сам присел у стены отдохнуть, но тут же уснул от усталости. Подошла к окну дочь купца Гоарик и видит: спит прямо у нее под окном прекрасный юноша. Долго смотрела на него девушка и никак не могла налюбоваться, и вдруг заметила, что у него за пазухой спрятано письмо, а неподалеку привязан отцовский конь. «Это гонец моего отца, он прислал этого юношу предупредить о своем приезде», – догадалась девушка и недолго думая, выпорхнула из дома, осторожно вытянула письмо и быстро пробежала его глазами:
   «Моя дорогая жена! – писал купец. – Как только этот юноша с моим письмом прибудет к тебе, прими его любезно, чтобы он ничего не заподозрил, а затем убей его, мечом или огнем, ядом или веревкой, всё равно. Но чтобы к моему возвращению его не было в живых. Я вернусь через пять дней. Твой муж».
   Гоарик читала это письмо и не верила своим глазам. «Нет, это какая-то ошибка, мой отец, наверное, хотел написать совсем другое», – подумала она и написала новое послание:
   «Моя дорогая жена! Как только этот юноша с моим письмом прибудет к тебе, сейчас же обвенчай его с Гоарик, чтобы к моему возвращению все было уже готово. Я приеду через пять дней. Твой муж».
   Гоарик закончила новое письмо, тихонько положила его юноше за пазуху, потом незаметно поднялась к себе в комнату, сожгла письмо отца, и, ни в чем не бывало, вбежала в комнату матери.
   – Посмотри, мама, – воскликнула Гоарик, – у наших дверей спит незнакомый юноша. Он прибыл на коне, а это конь моего отца, значит это его гонец. Надо его разбудить и пригласить в дом.
   Мать спустилась вниз и разбудила Айцатура.
   Айцатур поклонился госпоже, извинился, что уснул у ворот, и, достав письмо, вручил ей. Жена купца прочла письмо и обрадовалась.
   – Ты знаешь, что написано в этом письме? – спросила она у Айцатура.
   – Нет, мне это неизвестно, госпожа.
   – Это и видно, что неизвестно, иначе ты бы не спал у ворот, как младенец. Пойдем наверх, я скажу тебе, что здесь написано.
   Жена купца хотела увидеть, как дочь воспримет решение отца.
   Когда они вошли в дом, их встретила Гоарик и стала расспрашивать у гостя об отце, о его здоровье, а у матери поинтересовалась, что же написал отец.
   – Как твое имя, сынок? – спросила госпожа.
   – Аствацатур, – ответил юноша, постеснявшись назвать свое настоящее имя.
   – Аствацатур, «Богом данный»? Ну, что ж… Знаешь, Аствацатур, мой муж пишет, чтобы сразу же, как только ты приедешь, я отдала за тебя нашу дочь. Я не могу пойти против его желания, и у меня нет возражений. Но если ты или она не согласны, то воля ваша.
   Айцатур только из сказок знал о таких красавицах, как Гоарик, и не мог допустить даже мысли о том, что может стать для нее мужем, а не слугой. Он стоял как вкопанный, не произнося ни слова. А Гоарик, не растерявшись, сказала:
   – Я покоряюсь воле отца, но не могу насильно завладеть сердцем юноши, он, быть может, не хочет на мне жениться?
   Айцатур понял, что все это не сон и не злая шутка, и, собравшись с силами, сказал:
   – Я также покоряюсь воле моего господина. Если он скажет «бросайся в воду» – я брошусь, но ведь он меня не в воду бросает, а из омута вытаскивает.
   – Значит, все решено, – сказала жена купца, позвала священника и, показав ему письмо мужа, попросила совершить обряд венчания. Тут же молодых и обвенчали.
   Через пять дней купец вернулся домой, увидел Айцатура, весело гуляющего по террасе с его дочерью, и не поверил своим глазам.
   «Что это значит? – подумал купец. – Видно, вопреки моему письму он женился на моей дочери. Сделаю вид, будто такова была моя воля». Отец вошел в дом веселый, улыбчивый, поздоровался со всеми и, повернувшись к юноше и дочери, спросил жену, можно ли поздравить их со свадьбой.
   – Да, да, – ответила жена, – я всё сделала, как ты просил в письме: обвенчала их до твоего приезда.
   Тут купец догадался, что кто-то по дороге подменил его письмо и решил, что сделать это мог только сам Айцатур. Оскорбленный купец замыслил страшную месть.
   На следующий день он велел своему садовнику вырыть глубокую яму, развести в ней костер и жечь его всю ночь.
   – Хорошо, господин, – ответил садовник.
   – На рассвете, – сказал купец, – я пришлю сюда одного человека. Как только он явится, схватите его, бросьте в яму, подкиньте дров и сожгите его».
   Садовник сделал всё, как приказал ему хозяин. А вечером за ужином купец и говорит своему молодому зятю:
   – Ты мне очень понравился, поэтому я и написал в письме, чтобы вас с Гоарик обвенчали побыстрее до моего приезда, но сейчас я вижу, что немного поспешил. Не осудят ли меня за это люди? Не скажут ли, что я поскупился на свадебные торжества? Поэтому завтра мы устроим большое свадебное пиршество. Все приготовления я беру на себя. Тебя же попрошу только об одном: утром сходи в наш сад и собери свежих фруктов к столу. Не забудь также поручить слугам, чтобы они сделали букеты из свежих цветов.
   Рано утром Айцатур пошел в сад. Проходя мимо храма, он увидел много прихожан и вспомнил, что наступило воскресенье, и решил зайти помолиться вместе со всеми.
   «Пойду и я помолюсь, поблагодарю бога за всё, что он мне дал, – подумал юноша. – Еще успею приготовить к обеду все, что нужно».
   Вошел Айцатур в храм и надолго там задержался.
   А у купца сердце разрывалось от беспокойства и нетерпения. Так ему хотелось избавиться от юноши, что час ему казался годом. Не утерпел купец и сам поспешил в сад проверить, исполнен ли его приказ? Как только он вошел в сад, схватили его слуги, бросили в пылающую огнем яму и сверху засыпали хворостом и дровами. Купец кричал, что он их хозяин, их господин, но никто его не слушал, словно все оглохли и ослепли.
   Через некоторое время Айцатур пришел в сад, где слуги встретили его как своего господина и сообщили, что его приказ исполнен. Так Айцатур узнал, что купец попал в яму, которую заставил вырыть для него.
   Не зря в народе говорят, что написано на роду – не сотрешь, и не рой яму другому – сам в нее попадешь.

Вишап

   Давным-давно это было. Может быть, тысячу лет назад, а может быть, и больше. Высоко в горах забил чистый, бурный родник и скоро вылился в шумную реку, река устремилась в долину и вдоволь напоила предгорье живительной водой. Расцвела земля: у подножья гор поднялись пышные леса, зацвели сады, раскинулись зеленые луга, и вскоре на берегу этой горной реки появилось селение. Его жители много лет не знали горя и бед, благодаря источнику, который щедро одаривал их край чудесной водой.
   Долго не высыхал и не убывал этот источник, может тысячу лет, а может быть, и больше; а раз в году ранней весной он становился еще полноводнее, немного мутнее от талого снега, но никогда прежде не мелел, не замедлял свой бег, и шумно резвился у берегов, обдавая их прохладой. Но вот однажды… Однажды глухой рев пронесся по берегам реки. Удивились люди, испугались, столпились на берегу и вдруг увидели, что вода стала убывать. Так продолжалось день за днем.