Щеглова Ирина. Большая рождественская книга романов о любви для девочек

   – Пока нет. Извини, Кать, мне пора на процедуры, – сказала санитарка и, стараясь не встречаться со мной взглядом, ушла.
   Все понятно. Намекнула, что о поступлении новых людей не сообщит. А без нее я не узнаю.
   Я понуро побрела к Антонине Ивановне и Владимиру Олеговичу, принесла им гостинцы, объяснила, почему не приходила, и, пожелав здоровья и благополучной выписки, вышла на улицу.
   Мною овладело стойкое чувство, что прервалась последняя ниточка, которая связывала меня с этой больницей. Конечно, я обязательно пойду в другие и буду помогать другим людям, но очень грустно, что так все вышло.
   Я с тоской посмотрела на здание, на машины «Скорой помощи», стоящие во дворе, и отправилась домой.
   Я убирала, готовила, занималась с Максимом, а когда он днем лег спать и выдалась свободная минутка, вошла в Интернет. Открыла страницу и снова увидела несколько сообщений. «Это ты та девушка, которая фоткалась с Чайником?..», «Ты такая красивая! Давай познакомимся?» и так далее.
   К концу каникул я так от всего устала, что просто перестала отвечать на сообщения и звонки.
   Ответила только Рите, когда в последний день каникул она позвонила.
   – Я даже и подумать не могла, что все так получится, – виновато и с удивлением говорила подруга. – Думала, мы просто поместим его фотку, как он твою, все увидят и забудут. Но все пошло не по плану…
   – Поэтому нужно хорошо все взвешивать, прежде чем сделать, продумывать, какие могут быть последствия, – ответила я. – Ты хотела как лучше. А я не представляю, что завтра будет…
   Когда на следующий день я собиралась в школу, меня трясло. Через час увижу Стаса. Что он скажет? Что сделает? Хотя, если хорошо разобраться, я ничего не совершила – не организовывала сцену в кафе, не отправляла фотографию в Интернет, но, тем не менее, всем казалось, что все провернула именно я: и снимок распространила, и специально подстроила, что я вышла красивой, а он страшным Чайником. Но это ведь не так! И красивой получилась случайно!
   Сегодня я чувствовала себя особенно беззащитной, и захотелось надеть мамину коричневую кофточку из тонкой шерсти. Казалось, если пойду в ней, будет ощущение, что я дома, рядом с мамой, и благодаря этому нападки будут восприниматься не так остро. Кофточка как бронежилет, от которого веет уютом. Эту вещь маме подарил папа, и она бережно ее хранит. У нас есть семейная фотография, сделанная во время какого-то застолья – мама сидит на диване в этой кофточке, а папа ласково ее обнимает.
   Как хорошо, что сегодня пятница. Поучусь всего один день, а потом будут два выходных. Надеюсь, что получится прийти в себя после встречи со Стасом.
   Вместе с братом пойти в школу не получилось – ночью у него заболел живот, и он остался дома.
   И не зря. Потому что сегодня случилось то, что помешало бы его забрать и вместе вернуться домой. Но не буду торопить события, обо всем по порядку.
   Я пришла в школу и сразу поняла настроение класса. Меня встретили недоброжелательными взглядами, которые молчаливо говорили: «Явилась наконец-то, героиня!»
   – Привет, – стараясь держать себя в руках, я направилась к парте.
   – Стоять! – приказал Витя.
   Это был именно приказ.
   Тревожно забилось сердце.
   От них буквально исходили волны гнева.
   – Ты уже слышала? – жестким голосом спросила Яна Клочкова, наш школьный президент, и грозно дернула головой, убирая с лица кудрявую черную прядь. Сегодня она была одета в леопардовую блузку.
   – Что? – насторожилась я и поплотнее укуталась в кофту.
   – Решение Стаса.
   – Какое? – я искренне не понимала, о чем идет речь.
   – Он решил уйти из нашей школы! – прошипела Яна. – И все из-за тебя! Ты подвела весь класс! Всю школу подвела!
   У меня задрожали колени. Происходило что-то страшное. Одноклассниками овладело состояние какой-то ненормальной истерики.
   – Завтра Стас придет в школу, заберет документы и подаст их в другую школу! – гневно сверкая карими глазами, сообщила Яна. – Но он не должен уйти! Ни в коем случае! Ты должна его вернуть! Делай что хочешь, но верни! Я президент школы, и это мой приказ!
   – Что?! Приказ?! Тебе не кажется, что ты выходишь за рамки полномочий?!
   – Не кажется, – ответила Яна, чему я в принципе не удивилась – можно подумать, она могла ответить что-то другое. – Он придет за документами завтра, но мы даем тебе времени не сутки, а до конца уроков! Чтобы точно знали, что завтра все будет нормально! Поэтому быстро! Исправляй все, что ты натворила!
   – Я натворила?! – возмутилась я. – Это он натворил, а не я!
   – Запомни – если не вернешь, уйдешь следом, понятно?! – В этой блузке девушка была похожа на леопарда, который сейчас на меня набросится. – Я сделаю все, чтобы ты больше с нами не училась! ПП, ты тоже скажи, – обратилась она к Вите.
   – Верни Стаса, – потребовал Петренко. – Ему так плохо, он даже успокоительное принимает!
   – Бедный! Никак не успокоится! Вторую пачку пьет или старую заканчивает?
   – Не умничай! Правильно Яна сказала – если не вернешь, можешь тоже переходить в другую школу!
   Все так на меня наседали, что казалось, будто я уменьшилась в размерах.
   К горлу подступил ком.
   Они пристально, уничтожающе посмотрели на меня и расселись по местам.
   Яна что-то вспомнила и снова поднялась. Но я тут была ни при чем.
   – Забыла сказать! Сегодня пятница, а в понедельник сразу же после уроков в актовом зале состоится предвыборная агитация кандидатов в президенты школы! Будет три! Я в их числе! – подчеркнула она. – Надеюсь, что вы меня поддержите!
   – Ну конечно, о чем речь! – ответил класс.
   – Спасибо, – и с довольным видом села на место.
   Все стали перешептываться про выборы, а мне было не до этого. Я думала о другом.
   Главными зачинщиками конфликта стали Яна и Витя. Почему Витя, понятно: они – ПП, и этим все сказано. Стас его лучший друг. А вот почему на меня набросилась Яна – это вопрос.
   Но, хорошенько подумав, я поняла, что через месяц, в феврале, состоятся выборы президента, Полянский является одним из лидеров школы, и он, наверное, будет голосовать за нее. Так как он лидер, то многие окружающие тоже станут голосовать за нее по его примеру. Но что будет, если Стас уйдет из школы? А вот что: Яна потеряет одну из припасенных фишек, и ее шансы стать президентом существенно снизятся.
   Получается, что я, какая-то ничтожная букашка, могу помешать ее успешным выборам! Клочкова преследует свои цели, и, наверное, поэтому требует вернуть его!
   Первый урок, русский язык, проходил тяжело. Весь класс на меня косился и взглядами напоминал, что я должна вернуть их любимчика.
   От этих разъяренных взоров мне стало неуютно, жарко, поэтому я сняла мамину кофточку и повесила на спинку стула.
   Я писала в тетради упражнение, но не понимала, что пишу, была в растерянности и не знала, что делать. Как возвращать Полянского? Что говорить?
   Но я не хочу этого делать! То, что он решил уйти, – его личное дело! Почему я должна его возвращать?!
   «Потому что они выгонят тебе вслед за ним», – ответила я самой себе.
   Если еще несколько дней назад конфликт был нашим личным делом, то теперь он стал общественным. И ситуация сложилась не в мою пользу. Я обычная ученица, а Стас – звезда школы, достопримечательность. В каждом городе есть какая-то уникальная изюминка. Все знают, что в Астрахани самые вкусные арбузы, в Оренбурге прядут пуховые платки, в Пизе находится падающая башня, ну а в нашей школе ею был Стас. Стоило кому-то сказать: «Я учусь в одной школе с Полянским», этот человек тут же становился таким крутым, будто сам был Стасом.
   И вот теперь выясняется, что он собирается учиться в другом месте!
   Для школы это стало ударом. Поэтому заставляют его вернуть. Одноклассники сейчас в панике. Как же они будут без Стаса? На фоне кого будут казаться крутыми?
   Вот только есть один маленький нюанс – я не собираюсь звонить ему и уговаривать вернуться.
   Это поразительно – даже в такой ситуации он снова в центре внимания. Но если раньше привлекал интерес внешностью, то теперь тем, что собирается уйти! Полянский во всем мог найти способ сделать себе рекламу! И даже в такой гнусной ситуации, как эта.
   Но еще больше меня привела в недоумение фраза Яны, что я должна исправить «все, что я натворила!».
   Полянский оклеветал меня в больнице, выложил в Интернет фотографии, где я убираю за ним грязные тарелки, и я еще должна исправить все, что натворила! Нет уж! Пусть сам все исправляет! Именно Стас все это начал. Разрушил то, что мне было дорого, но почему-то именно он выглядит обиженным и даже пьет успокоительное! Причем так, что у всех только и разговоров, что про таблетки! На каждом шагу умудряется делать так, что про него говорят!
   Во мне возникло сильное противоречие. С одной стороны, я понимала, что класс объявил бойкот, а с другой – четко осознавала, что не хочу никого возвращать. Класс мечтал его вернуть, а я мечтала об обратном. Наши желания совершенно не совпадали.
   Я почувствовала бессилие. Такое впечатление, что перед Новым годом, в больнице, попала в плен, в трясину какого-то бреда, которая все больше и больше меня затягивает.
   Прозвенел звонок. Ко мне тут же подошел Витя и потребовал:
   – Звони Стасу! Звони, а мы будем слушать. Вдруг скажешь что-то не то, снова чем-то обидишь.
   Вокруг собралось кольцо одноклассников – слушать, что я буду говорить.
   Это уже напоминало какое-то шоу с множеством зрителей.
   – Вам он нужен – вы и звоните, – твердо сказала я и демонстративно уткнулась в учебник.
   – Ну, смотри, как бы хуже не стало, – многозначительно усмехнулась Яна, и они разошлись.
   Мне хотелось плакать.
   Голова раскалывалась на части – но не физически, а от мыслей, от навалившихся проблем.
   Как жалко, что Рита учится в другой школе! Если бы она училась в этой, я сходила бы в другой кабинет, привела бы подругу, и она бы нашла, что ответить. Вдвоем было бы не так страшно. Но сейчас меня поддерживает только кофта.
   Я постаралась переключить внимание на уроки, но получалось плохо – класс был будто наэлектризован, и все на меня смотрели.
   Я сняла кофточку со стула, надела ее, но в скором времени снова сняла. Мне было жарко. Жарко от этих испепеляющих взглядов.
 
   До конца учебного дня я старалась проводить перемены в кабинете, потому что здесь находились учителя, а при них одноклассники сдерживались.
   Последним уроком была физкультура.
   – У тебя осталось сорок минут, – предупредили меня.
   Я промолчала.
   Они вышли в спортзал.
   Мне давали срок до конца учебного дня. День заканчивался, но звонить я по-прежнему не собиралась.
   Через десять минут после начала урока в раздевалку вошла Яна со своей свитой. Она была настолько влюблена в леопардовую расцветку, что даже спортивный костюм был таким. Не представляю, где она его взяла.
   Поправляя олимпийку, девушка как бы между прочим спросила:
   – Фадеева, а где твоя кофта?
   Я резко посмотрела на себя – маминой кофточки, в которой я пришла в школу, не было.
   – Ой, в кабинете забыла, – вскочила с лавочки и сделала шаг к выходу.
   – Нет, не забыла, – усмехнулась она.
   – То есть?
   – Пойди в зал и увидишь.
   Смеясь, девчонки вышли.
   У меня дрогнуло сердце – что-то сделали с маминой кофтой.
   Лучше бы я не поддавалась на их провокации и осталась в раздевалке, но мне было сложно сидеть здесь и знать, что с ней что-то происходит. Я вышла в зал, хотя прекрасно понимала, что ничего хорошего меня там не ждет.
   Одноклассники толпились у баскетбольного щита и громко смеялись.
   Я подошла…
   И остолбенела.
   На баскетбольное кольцо была одета любимая мамина кофта. Ее прикрепили проводом от скакалки, который небрежно пронзал петли, некоторые порвались, и во все стороны торчали нитки. Она была похожа на чучело, одиноко стоящее в поле.
   – Моя очередь! – объявил Витя и, взяв у Андрея баскетбольный мяч, метко забросил в кольцо. Мяч залетел в кофту и выпал снизу.
   Класс загоготал.
   У меня потемнело в глазах.
   – Отдайте мне кофту! Отдайте!!
   Я подскочила к баскетбольному щиту, чтобы снять ее, но в этот момент кто-то бросил мяч, он залетел в кольцо и упал прямо мне на голову.
   Класс снова взорвался смехом.
   Я растерянно стояла под кольцом и потирала макушку.
   – Кольцо не загораживай, – небрежно сказал Витя и снова прицелился.
   – Отдайте! – потребовала я.
   – Бери, если надо, – ухмыльнулась Яна.
   Я подпрыгнула изо всех сил и ухватилась за край, но как только стала тянуть, послышался громкий треск – кофта порвалась, потому что была привязана к кольцу.
   Теперь болтались лохмотья.
   Все согнулись пополам от смеха.
   Но еще смешнее им стало, когда кофта вместе с проводом соскользнула с кольца и упала на пол.
   Я смотрела на подарок отца. На кофту, которую мама бережно хранила в своем шкафу. И вот сейчас она, пыльная и разодранная, валялась у всех под ногами и напоминала половую тряпку.
   Я печально ее подобрала и вытянула провод из растерзанных петель.
   – У меня идея, – неожиданно осенило Витю, и он резко вырвал кофту у меня из рук. – Давайте поиграем в грязную кофту, – предложил он и бросил ее в Юру. – Грязная кофта! Убегай!
   – Фу! Грязная кофта! – отпрянул парень, поймал кофту и кинул в другого: – Грязная кофта!
   – А-а-а! Кофта!
   Все бросились врассыпную, чтобы она ни к кому не прикоснулась.
   – Грязная кофта! – закричал очередной игрок и бросил ее в следующего.
   – Осторожно!
   Все швыряли друг в друга и очень веселились.
   У меня выступили слезы.
   Я пошла к выходу. Не хочу видеть, как издеваются над маминой любимой вещью.
   Внезапно меня по спине шлепнуло что-то мягкое.
   – Забирай свою вонючую тряпку! Носи на здоровье! – расхохоталась Яна.
   И я не выдержала. Схватила кофту, смяла ее в комок и изо всех сил швырнула в нее.
   – Сама носи! Президент!
   Последнее слово прокричала с усмешкой.
   – Что ты делаешь?! – возмутилась Клочкова и брезгливо отбросила ее от себя, как будто это действительно была какая-то грязная тряпка.
   – Что я делаю?! А ты что делаешь?! Что вы делаете?! – закричала я с таким надрывом, что запершило в горле. – Хватит издеваться! Президент! Какой ты президент?! Они защищать должны, а не издеваться! Тебе в банду надо, а не в президенты!
   – Что?! Что ты сказала?! – возмутилась Яна.
   И вдруг в ее глазах что-то изменилось. Появилось что-то по-настоящему жуткое.
   Я даже испугалась.
   – А давайте ее свяжем, – с какой-то кровожадностью сказала она, схватила с пола кофту и грозно на меня двинулась. – А давайте свяжем и заставим позвонить Стасу!
   – Давай, – согласился Петренко.
   И на меня пошла толпа.
   Двадцать восемь человек.
   У меня волосы на голове зашевелились.
   – Хватайте ее! Хватайте!
   Клочкова наматывала на кулаки кофту и шла прямо на меня, а за ее спиной – обозленная толпа.
   Куда бежать? Раздевалка в другом конце зала, но туда не попасть, потому что как раз на пути стоит весь класс.
   И тут я вспомнила, что прямо за моей спиной, в небольшом тамбуре, находится дверь на улицу. В теплое время года мы выходим через нее на школьный двор заниматься на открытой спортивной площадке.
   И я рванула.
   – Убегает! Ловите ее! Ловите!
   Я схватилась за ручку и стала ее дергать, но дверь не открылась.
   Я похолодела.
   Меня осенило – нужно просто потянуть на себя щеколду.
   Дрожащими руками я сделала это, толкнула плечом тяжелую железную дверь, выскочила на улицу и захлопнула ее.
   Я вертела головой, лихорадочно соображая, куда лучше бежать, и наугад рванула через школьный двор в сторону жилых домов.
   – Стой! – за мной помчались Яна с Витей. Они уже открыли дверь. Остальные, к счастью, остались в спортзале.
   – Стоять, я сказала! Я тебя свяжу, и ты будешь меня слушаться! – кричала Клочкова, размахивая над головой кофтой, как ковбой крутит лассо. – Ты ответишь за все! Ответишь! Ты от меня не спрячешься! Я президент!!
   Это был какой-то кошмар.
   Я чувствовала себя кроликом, которого преследует стая охотничьих псов.
   Да и сердце стучало, как у кролика, – барабанной дробью.
   За спиной слышался скрип снега, который хрустел под ногами одноклассников.
   Вот-вот меня поймают! Плеча уже касается чья-то рука!
   Но я оторвалась!
   Сработал инстинкт самосохранения и придал сил. Я со всех ног пронеслась через двор, промчалась мимо какого-то парня, который наблюдал за нами с раскрытым ртом, перебежала дорогу и нырнула во дворы старых двух– и трехэтажных домов.
   Скрип за спиной затих, но расслабляться нельзя.
   Я стала петлять между домами, стараясь сбить их с толку (хорошо, что снег был истоптанный и невозможно понять, где мои следы, а где чужие), влетела во двор какой-то старой двухэтажки с облупленной крашеной деревянной дверью и остановилась. Прислушалась. Сердце буквально выпрыгивало из груди.
   – Она не могла далеко убежать, – послышался за углом голос Яны.
   Я огляделась по сторонам и увидела, что дверь в дом слегка приоткрыта.
   Проскользнула в подъезд, аккуратно, чтобы не создавать лишнего шума, прикрыла дверь, взлетела по ступенькам, остановилась на лестничном пролете между этажами и притаилась.
   Секунда. Две. Три.
   Никто не заходит.
   Сердце постепенно успокоилось.
   «Как холодно!» – поежилась я, и вдруг меня как током ударило – да я же раздетая! При температуре минус десять бежала по улице в одной блузке и юбке. А на ногах – обычные туфли, которые ношу как сменку!
   Да и ребята раздетые. Их настолько захватила погоня, что они не обратили внимания, что на улице мороз.
   Снег на обуви таял. Колготки промокли. Ноги были холодными.
   Хоть я и в подъезде, дверь закрыта неплотно, поэтому внутри не намного теплее, чем на улице.
   Выходить нельзя. Вдруг они во дворе? Поэтому я продолжала стоять здесь и мерзнуть.
   С каждой минутой становилось холоднее.
   Я дрожала. При дыхании шел пар.
   Я ощущала себя Настенькой из сказки «Морозко».
   «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?..»
   Интересно, ушли?
   Здесь, в пролете между этажами, размещалось пыльное окно в старой деревянной раме, с которой свисали лохмотья паутины. Я аккуратно наклонилась и, стараясь быть незаметной, выглянула на улицу. И вздрогнула. Возле дома, прямо под окном, я увидела макушки Вити с Яной.
   Отпрянула от окна и прислушалась.
   – Куда она делась? – досадливо спрашивала Клочкова.
   – Может, спряталась в каком-то доме?
   – В каком?
   – Откуда я знаю? Знал бы, сразу бы туда пошел.
   «Сейчас зайдут!» – Я испуганно вжала голову в плечи.
   Было тихо. Слышалось только биение сердца.
   – Ладно, пошли в школу! Мне еще не хватало заболеть перед выборами. Все равно она от нас никуда не денется! Придет как миленькая, – уверенно сказала девушка, и ребята ушли.
   Я облегченно вздохнула и прислонилась спиной к кирпичной стене.
   И именно в этот момент, когда стояла в холодном подъезде незнакомого дома, я в полной мере осознала тяжесть положения, в котором нахожусь. В тот день, когда мы встретились со Стасом в больнице, моя жизнь раскололась надвое. Раньше все было хорошо, жизнь текла спокойно и размеренно – дом, больница, школа. А теперь я пребываю в каком-то жутком непрекращающемся кошмаре. Мне нельзя приходить в больницу, Стас посмеялся надо мной у себя дома, выставил в Интернете фотографии, я пряталась в книжном магазине, словно преступница, класс начал меня затравливать и захотел связать. И в итоге я стою в чужом доме на ледяной лестничной площадке возле грязного окна с мотками паутины, дрожу от холода и страха и даже не представляю, что будет дальше!
   Горло перехватил спазм. Из глаз покатились слезы.
   Я зарыдала.
   И внезапно зазвонил телефон.
   Я подскочила на месте.
   «Это они! – решила я, слушая, как в кармане звонит телефон. – Они хотят вычислить меня по звонку! Сейчас услышат и зайдут!»
   Трясущимися руками я вытащила из кармана трубку.
   И оторопела.
   Меня вызывал Стас.
   Он?! А ему что надо?!
   Я недоуменно смотрела на трубку.
   На дисплее прыгала надпись «Входящий вызов Стас».
   «Ну и пусть вызывает», – подумала я и подавила вызов.
   Но он зазвонил снова. И я снова подавила звонок. И снова. И снова.
   А потом звонки прекратились.
   Я расслабилась.
   Но тут пришло сообщение.
   «Пожалуйста, возьми трубку!»
   «Пожалуйста?! – вытаращилась я на дисплей. – Что он от меня хочет? А-а… я поняла! Его Витя с Яной попросили помочь меня найти!»
   И ничего не ответила.
   Но он стал просто заваливать звонками и сообщениями.
   Если от слова «пожалуйста» у меня глаза на лоб полезли, то от следующего сообщения еще и отвисла челюсть:
   «Катюша, пожалуйста, возьми трубку! Нам очень нужно поговорить! У меня срочное дело!»
   «Катюша»?!
   Да что происходит?! Почему он назвал меня Катюшей?!
   «Что-то задумал, – четко осознала я. – Хочет что-то сделать. Но что?»
   Этого я не знала и поэтому терялась в догадках.
   Он не прекращал звонить и писать.
   В конце концов я устала от этой атаки и подумала – ну а что случится, если я возьму трубку? Да ничего! Зато хоть узнаю, что ему надо.
   И когда Полянский в очередной раз позвонил, я взяла трубку.
   – Катя! – облегченно вздохнул он. – Как я рад, что ты ответила!
   – Что тебе надо? – без церемоний спросила я и, не дав ему сказать, стала возмущаться: – Я не понимаю, как тебе не стыдно?! Как тебе не стыдно делать из себя обиженного, когда ты знаешь, с чего все началось?! Выставляешь себя перед окружающими белым и пушистым, но я-то знаю правду! Тебя обидело то, что я сказала, что обойдемся без тебя! И теперь мстишь, а параллельно вызываешь к себе жалость! Бедный Стасик! Успокоительное он пьет! Да это мне уже пора пить из-за тебя успокоительное! – с чувством прокричала я и, вдохнув полной грудью, выдала новую порцию эмоций: – Из школы собрался уходить? Давай, иди! А я за тобой! Не хочу больше здесь учиться! Людоеды какие-то, а не люди!
   Я просто пылала от возмущения, но пыл был внутренним, а снаружи было холодно. Из-за него я уже вся продрогла! Из-за него одноклассники поиздевались над маминой кофтой!
   Только приготовилась к тому, что Полянский начнет препираться, но вместо этого услышала лишь вздох и спокойный голос:
   – Кать, нам надо встретиться.
   Я растерялась.
   Он был таким спокойным, словно эта пламенная речь была обращена не к нему, а к кому-то другому. Такое чувство, будто весь этот монолог прошел мимо. А если говорить точнее, казалось, он думал о чем-то другом.
   «Может, повторить?» – промелькнула мысль.
   – Тебе еще не звонили? – поинтересовался он.
   – А кто мне должен был звонить? – еще больше запутывалась я.
   – Значит, не звонили. Кать, ты можешь прямо сейчас приехать на улицу Каштановую?
   Мне показалось, что он издевается. А как еще можно объяснить то, что Стас спокойно, даже как-то по-дружески называет меня Катей и просит куда-то приехать?
   – Ты издеваешься? – так и спросила я.
   – Я понимаю, что ты шокирована моим звонком, но тут такое произошло!
   – Какое? – насторожилась я.
   Прозвучит удивительно, но почему-то я поверила его словам. Если Полянский позвонил сейчас, в то время, когда между нами такие, мягко говоря, непростые отношения, значит, действительно произошло что-то экстренное.
   – Пожалуйста, помоги мне! – искренне просил он. – От тебя зависит моя будущая карьера! Я не могу рассказать все по телефону, потому что ты мне не поверишь и бросишь трубку, но я говорю правду. Я очень прошу, пожалуйста, приезжай! Это нужно рассказывать лично! Я жду тебя на Каштановой, пятнадцать. Приедешь?
   У него был такой искренний, обычный голос, без всяких насмешек и надменности, что я даже растерялась. Словно подменили. Давно не слышала, чтобы Стас так разговаривал. Обычно у него гордый и высокомерный тон, в каждом слове чувствуется сарказм, а сейчас разговаривает так, будто обычный парень, а не Стас Полянский, которого все носят на троне и обмахивают царскими опахалами.
   Сама не понимаю, что произошло, но в сердце что-то дрогнуло, и я заволновалась. Заволновалась о нем. Может, что-то случилось и ему сейчас плохо?
   – У тебя все нормально? – тревожно спросила я.
   – Нормально! Даже более чем! И все благодаря тебе! – его просто распирало. – Я не шучу и не прикалываюсь, я серьезно! Приедешь? Ты где? Дома или еще в школе? Хочешь, я вызову тебе такси?
   «Не надо», – хотела ответить я, но вспомнила, что стою в одной блузке. В школу возвращаться нельзя. Урок физкультуры был последним. Он уже закончился, и, должно быть, все разошлись. Но что, если Витя с Яной, которым я насолила больше всего – у одного отняла друга, а второй причиняю вред с выборами, – остались и поджидают меня возле гардероба? Они знают, что я раздета, и понимают, что могу прийти за одеждой. Тем более, стоя под окном, Клочкова говорила, что я никуда не денусь и «как миленькая» приду. Поэтому лучше сегодня туда не возвращаться. Но если я в таком виде в январе пройдусь по улице и сяду в автобус, мало того, что, скажем так, слегка удивлю окружающих, так еще и заболею.
   Поэтому согласилась:
   – Вызови, – и продиктовала адрес.
   – Большое спасибо! – обрадовался Стас и тепло попрощался: – Ну, Катюш, до встречи!
   – До встречи… – недоуменно пробормотала я и положила телефон в карман.
   Я смотрела в пыльное окно и не знала, что ждет меня впереди, но почему-то верила Полянскому.