Щёголев Александр. Любовь зверя

   Да, мучил ты его восхитительно. Квалифицированно мучил, по-мужски. Того жалкого недоразвитого интеллектуальчика в школьной форме, который таскал в портфеле мамины мандарины. Того сопливого, вечно помятого шестиклассника, который... который немного подрос, немного поумнел и с наслаждением глядит сейчас на тебя - пойманного, трепыхающегося. Не забыл, как ты мучил его? По глазам видно, что не забыл! Вспомнил, родной! Очень хорошо. Потому что мальчик, с наслаждением глядящий сейчас на тебя, ничего больше вспоминать не желает. Незачем хранить в груди ТОТ стыд, ТЕ унижения, ТУ ненависть. Веселые картинки в школьном альбоме - они твои, листай их сам, у тебя еще есть время.
   Эх, детство, детство. Счастливая пора. Ну и дураки же они были! Два полуреальных существа, воевавших друг с другом тысячу лет назад. Человечек против гориллы. Слизняк против ботинка. Смешно. Впрочем, самую веселую из ТЕХ картинок вполне можно оставить в альбоме. Как однажды на уроке физкультуры все пошли в спортзал, и только любимый тобой слизняк остался в раздевалке. А школу тогда санэпидстанция проверяла, анализы делала, и поэтому весь класс поголовно притащил с собой баночки с калом. Так он - не морщись, не морщись! - взял и вывалил тебе в портфель этих анализов, сколько вместилось. Кошмар! Прямо на книги, на тетради - доверху. Очень уж ты его довел, Боря, прости, не сумел он сдержаться и подумать о последствиях. Но шутка получилась на славу. Ты потом портфель отмывал, отмывал, а все равно целый год воняло. Почему ты испорченную вещь не выбросил, трудно понять.. Ценное воспоминание. Ты, конечно, тоже не хранишь подобное, твоя обезьянья память, конечно, обучена необходимым защитным уловкам. Зато кулаки-то уж наверняка не забыли, что ты сделал с этим героем шутником, вернувшись из спортзала. По глазам видно - помнишь! В результате весь год, что ты мыл портфель, он переезжал из больницы в больницу, терзаемый не мальчишечьими болями. Диагноз был... Хотя диагноз не твое обезьянье дело. Мать перевела героя-шутника в другую школу, и на том ваши отношения угасли. А про орущее, извивающееся под гимнастической скамейкой тело ты правильно помнишь. Только не знаешь, что раздавленный тобой слизняк почувствовал вдруг себя человеком. И даже потом, когда покрывал рвотой подушку или с криком мочился под себя, он не утерял это святое чувство. Да, вот именно... Дураки они были, оба - сил нет смеяться!
   ДЕЙСТВИЕ:
   Тот самый, но уже без швабры. И озабоченный - совсем не наглый. И маленький. Соратник по детским играм, кол ему в зад. Только как зовут его... как звали его... убей, не вспомнить. Он был рядом, рукой подать сидел на собственном столе, устроив куцую задницу возле телефона. И более никого. Сцена уже успела очиститься от статистов: послушные ученицы удалились, чтобы не мешать мужской беседе.
   - Что с тобой сделали, бедолага, - сказал тренер почти сочувственно. - Знаешь, меня самого до сих пор пугают такие фокусы. Трудно привыкнуть...
   - Мне нужен врач, - натужно сообщил пленник. - Рука.
   - Да уж вижу, что стало с твоей лапой. Хорошая у меня помощница, правда? Местная звезда.
   - У тебя медика здесь нет? - майор был настойчив и проницателен, согласно должности. - Тогда развяжи меня, я сам.
   Тренер отозвался:
   - Борис, не будь идиотом.
   Некоторое время пленник молчал, изо всех сил стараясь не быть таковым. Боль ожесточенно рвалась сквозь горло, и не хватало зла, чтобы сдерживать ее... По спине текло. Было плохо: зла не хватало... Его бывший одноклассник, как выяснилось, наоборот, пребывал в ностальгическом расположении духа:
   - Ты женат, Борис?
   - Странный, однако, вопрос, - постарался улыбнуться товарищ майор. Женат семнадцать лет. Дочка есть. А ты?
   - Я? У меня все в порядке. Жену-то любишь?
   Гость вскинулся, дернулся. Над ним издеваются! Хотя... Не похоже. Может и есть в этом тактический смысл - повспоминать друг у друга на груди? Со слезами умиления... Он ответил, продолжив самоистязание:
   - Ты не изменился, я погляжу. Раньше тоже, чуть что - на совесть налегал. Люблю я жену, люблю. Как пес конуру. Попробуй, не люби эту дуру, если она сразу генералу... - он вдруг замолк, прикрыв омертвевший взгляд дергающимися веками. Потому что мозг парализовало несуразным ощущением, будто он кому-то нечто подобное уже говорил. Кому? Сумасшествие...
   - Чего-то у меня с головой, - уверенно прибавил майор и разлепил глаза. - Не обращай внимания.
   - Да, - согласился тренер. - Да, конечно.
   - А твоя голова как, не дурит? У тебя, кажется, сотрясение было... Правильно, в шестом классе. Слушай, ты уж извини меня. Ну, за то... за скамейку, помнишь? Злой я был, дурак, балбес слюнявый.
   - Людям твоей профессии не положено извиняться, - пошутил тренер. Выговор дадут.
   - Ничего, потерплю. Ты, помню, был хлипкий, я тебя лупил частенько. Смешное было время... Вот уж не думал, что ты спортсменом заделаешься.
   - Какой из меня спортсмен? Я учу людей, девчат моих милых. А ты, оказывается, следователем служишь?
   Вопрос кое-что напомнил. И сразу стало легче держать боль, и глупые надежды, вызванные нежданной встречей, сразу сменились конкретными рабочими чувствами.
   - Промахнулся, - сказал майор, - не следователь я. Из внутренних войск, из "Отрядов по поддержанию". Слыхал? Ты бы развязал меня в самом деле, а то ребята на улице начнут волноваться.
   - На улице тебя только "Жигули" ждут, - живо отреагировал тренер. Точнее, во дворе, правильно? Личный автотранспорт, надо полагать. Признавайся, заправленный казенным бензином? - он внезапно сделался серьезным. И подтянутым. Таким же, каким была вечность назад его сановная добыча. Соскочил со стола, склонился над потным телом в кресле и принялся бесстыдно шарить по чужим карманам. От него пахнуло духами.
   - С-сволочь, - привычно, но искренне проговорил товарищ майор. - Кол всем вам в...
   - Ага, - сказал тренер, выуживая красную книжицу. - Ну-ка, полюбопытствуем... Действительно. Демонстрации, значит, разгоняешь? Прямо с передовой к нам?
   Он не ответил. Он в упор смотрел на врага, растягивая тяжелым дыханием резиновые бинты. А тот был деловит и точен в движениях, с-сволочь поганая.
   - Билет, - вслух удивился враг. - На сегодня! Собираешься уезжать?
   - Ты ведь пожалеешь, - прошептал майор и в очередной раз спрятал зрачки от света. - Что за мерзость у тебя тут творится... - вдоль несуществующей руки катили волны - прямо в голову. Гигантские валы. Прилив, отлив, прилив, отлив.
   - Ты собрался уезжать? - терпеливо повторил тренер.
   - В командировку.
   - Куда?
   - В Архангельск, там же написано.
   - Тоже по делу, связанному с женщиной-монстром?
   - Причем здесь... Горячая точка, газеты надо читать.
   - А почему ты решил, что в моем клубе можно найти женщину-монстра?
   Товарищ майор не выдержал, сорвался:
   - Да вы что, все тут с ума посходили! Дочку я ищу, одну из твоих учениц! У меня из письменного стола кое-что пропало... Случайно обнаружил, буквально час назад. Открыл нижний ящик...
   - Какую дочку?
   - Родную, идиот! Шляется сюда по вечерам, силу качает.
   - Милита? Милита Борисовна...
   - А-а, ты не догадывался, - хрипло обрадовался пленник. - Я тоже не догадывался, что десятку каждый месяц тебе отдаю, бывшему доходяге.
   Тренер сморщил лоб.
   - До чего мир тесен, просто жуть. Знал я, конечно, что отец у девочки работает где-то там, мы друг о друге все должны знать. Но как-то в голову не пришло...
   - Ты куда ее сегодня послал? - резко кинул вопрос товарищ майор. Постарался резко кинуть. Остаток сил собрал на это.
   - Я?
   - Спрашиваю официально. В клубе ее нет. Ты дал ей какое-нибудь поручение?
   Тренер гадко похмыкал:
   - Отвечаю официально: в нашем учреждении, в отличие от вашего, свобода, равенство и братство. Если она не пришла сегодня заниматься, значит нашла дела поважнее.
   И, склонив голову набок, посмотрел на жертву. Изучал? Фантазировал? Впервые в жизни посмотрел на друга своего счастливого детства сверху вниз. А майора одолели вдруг невероятно важные фразы: его потухший было облик вновь полыхнул горячечной злостью:
   - Хватит валять дурака, гаденыш! Мне больно, не видишь! Больно!
   Дверь в кабинет мистически приоткрылась. Возникла староста-сержант, как всегда без стука. Молодая девчонка, прекрасно накачана, на вид мало чем отличается от прочих - таков портрет. Молча поманила пальцем и исчезла. Жест, прямо скажем, хамский, вне пошлых мирских условностей. Как и положено.
   - Больно, - задумчиво повторил тренер.
   Он вышел, плотно закрыв помещение.
   ИЗ ВНЕШНЕГО ФОНА:
   - Учитель, тут новое дело. Кто-то спер из сейфа канат и шприц-тюбик. Я только что туда лазила, клала опросники, которые заполнили кандидатки.
   - Что?
   - Фигня какая-то. Вчера еще были, точно.
   - Шприц-тюбик?.. У нас же нет наркоманок!
   - Само собой, нет.
   - Канат, говоришь... Слушай, старушка милая, это же срам. Кто из девчат мог так опозориться? Есть версия?
   - Надо подумать. Я ведь как усекла, сразу к вам. Бросила там кандидаток...
   - Ладно, потом вместе подумаем.
   - Учитель, значит сегодня все отменяется?
   - Сегодня, дорогая моя, все и так бы отменилось, и без этой дурацкой кражи. Из-за нашего гостя. Задал он нам задачку... Но ты не волнуйся, завтра я попробую достать новые и канат и шприц. Так что готовься, не расслабляйся.
   - А он кто?
   - Кто?
   - Ну, гад этот. Мент. Чего ему было нужно?
   - С ним глупо получилось, моя милая. Он явно случайно сюда забрел, по личному делу, можно сказать. А мы с тобой в панику.
   - Случайно? На фига он тогда девчонок про женщину-монстра выспрашивал?
   - Надо было мне самому поговорить с девчатами. Может, он просто шутил, хвост распушил... Не знаешь, как следователи шутят?
   - Гад. Гад.
   - Спокойно, спокойно. Кстати, что там с нашими кандидатками? Угомонились?
   - Лежат в релаксационной, слушают рэгги. На опросники потратили по пять минут каждая. Суть теста я им еще не объясняла, но они жаловаться не побегут, гарантирую.
   - Вот и славненько. Хотя, ты меня так жутко скрутила, что было бы странно, если бы они сразу не утешились. Ты молодец, моя радость. Что бы я без тебя делал?
   - А как они вообще, годятся?
   - Рыжая, возможно, бросит заниматься. Типичная эмансипе. Зато другая мне понравилась. Тихая-тихая, а в глазах такая тьма появилась, ты бы видела! Смотри, она тебя еще за пояс заткнет... Ладно, постой здесь, я все-таки сбегаю, девчат порасспрошу.
   - Да, учитель.
   12. УЛИЦА
   ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ФОН: Ясен из действия
   ВНЕШНИЙ ФОН: Отсутствует
   - Что это было? - спросил он. - Карате?
   Милита устало махнула рукой. И в который раз он отчетливо понял - его она нисколько не презирает. Не презирает узких плеч, не презирает худых рук. Может, ей просто не до того? А может... Нет, чушь собачья! Просто она озабочена, напряжена, даже взвинчена. Ожидание - трудная штука. А он - ее помощник. Свой. Худосочный, комплексующий, болтливый, но свой.
   - Нашел японку! Это называется "приемы рукопашного боя".
   - А где научилась?
   - Папа тренировал. После того, как в детстве у меня одна история случилась, он за меня взялся. К тому же я в спортивном клубе занимаюсь, атлетической гимнастикой, рассказывала же.
   - Ну, это и так видно, - тонко польстил он. - Мощь, даже страшновато.
   Она ухмыльнулась, довольная. Ей понравилось. Он продолжил, развивая успех:
   - В жизни не встречал таких девчонок. А если бы сказали, не поверил. Милита, ты не амазонка случайно? Знаешь, кто такие амазонки?
   - Знаю. Бабы, которые скакали на лошадях, ненавидели мужиков и отрезали одну сиську, чтобы легче было стрелять из лука. Я не амазонка, убедись, - она выпятила грудь и заржала. Все-таки настроение у нее было устойчивым, тренированным.
   Стыдливо скосив глаза, он убедился. Грудь была на месте, в полном объеме. Опять стало жарко - в голове, в руках, в штанах.
   - На лошади я скакать пока не умею, хотя мужиков, если честно, ненавижу. Особенно откормленных дураков, жлобов поганых, когда-нибудь точно перестреляю их всех.
   И опять руки не двинулись с места. И опять язык не повернулся сказать что-нибудь настоящее. Трус, трус, трус!..
   - Значит, ты амазонка на треть, - деревянно пошутил студент, остужая не ко времени вскипевшую плоть. Сам он тоже ненавидел мужиков - в своем лице. Плоть остудилась неохотно, вернув положенный набор чувств. Тоска, горечь...
   - Ну что ты за человек! - неожиданно воскликнул он. - Все темнишь, темнишь! Почему ты мне ничего не говоришь? Не доверяешь? Сейчас возьму и обижусь.
   Этот всплеск страсти был таким бурным, что Милита растерялась.
   - Уйду на фиг, - твердо пообещал студент. - Надоело. За кого ты меня держишь?
   Она молчала. Тогда он откинулся на спинку скамейки, отвернулся и удивился себе. И подумал, что так и надо разговаривать со школьницами. И еще подумал, что никуда он не уйдет, конечно. Трус.
   - Ладно, - сказала Милита. - Извини, ты прав. Я бы на твоем месте уже давно... Что ты хотел спросить?
   - Да хотя бы про пистолет! Ты же так и не ответила!
   - Тихо, дурак! Под окнами сидим, не видишь? С пистолетом все очень просто. Это папин, именной, с надписью. На, посмотри. Только из рюкзака не вытаскивай.
   Он с мальчишеским трепетом ощупал пальцами прохладную сталь. Его руки впервые тискали подобный предмет.
   - Я из письменного стола взяла, сегодня. Папа им никогда не пользуется, у него другое оружие есть. Он не заметит, стопроцентно, а завтра я сделаю, как и было.
   - Зачем? Тебе, кажется, сверхсильная женщина живьем нужна?
   Милита вновь надолго замолчала. Наконец, призналась. Зло, резко:
   - Со страху, непонятно? Даша эта... Неизвестно же, чего она способна выкинуть!
   Признание такое далось ей с трудом. Куда сложнее, чем извинение пару минут назад.
   - Даша? - проговорил студент. - Ты знаешь, как ее зовут?
   - Он поразился. Даже привстал. Потом сел. Насчет страха-о он все прекрасно понимал, в отличие от Милиты, но ее осведомленность... А та, доверив товарищу самую неприятную, самую неприличную из своих тайн, сбросив с сильных плеч ее мерзкую тяжесть, успокоилась.
   - Врешь? - подавшись вперед, спросил студент. Он, наоборот, разволновался. Впервые он почувствовал, поверил, ясно увидел, что трепотня этой девочки - правда. Что дело серьезно. Что сама девочка - очень серьезно.
   - Зачем врать? Она из моего клуба, только гораздо раньше начала заниматься.
   - Из какого клуба?
   - Ты что, дурак? - сказала Милита ласково. - Из спортклуба, сколько можно повторять.
   Она не хамила этому очкарику, столько времени проерзавшему рядом с ней. Ни в коем случае! Вечер сделал свое дело: она решилась. Не рассказать ему, не поделиться с ним самым важным - было бы... Было бы подло. Сильный должен беречь слабого. Не всякого, конечно. Такого - тоненького, стройненького - должен. Его слабость, это его беда... Она действительно ощущала НЕЧТО. Чуть-чуть, проблесками. Все-таки Милита была женщиной, никуда не деться. Под футболкой, под шортами - из плоти и крови.
   - Откуда у тебя шприц с наркотиком? Тоже у отца из письменного стола?
   - Ха... Да сперла у учителя, и все. Пусть полетает, птичка, поищет.
   - У какого учителя?
   Она напряглась. Скривилась - будто бы язык прикусила.
   - Есть у нас в клубе один, - неохотно объяснила. - Мущ-щина. Бзикнулся со своими законами чести для настоящих женщин. А сам-то... - и не стала продолжать.
   - Это там ты стала такой сильной?
   - Разве у меня сила? Вот у той... - Милита кивнула на дом, - у нее да. А мне еще работать и работать... - она сжала кулак и поиграла мышцами, внимательно глядя на руку. Несколько мгновений, увлекшись, шептала: "Гад! Гад!" - ритмично вздымая бицепс, потом прервала баловство и добавила:
   - Сила - это, конечно, кайф. Ты умный парень, я тебе скажу честно, как есть. Что делать женщинам, когда все мужики поголовно подонки или ничтожество? Что? Только одно - становиться сильнее их. Иначе нам не выжить. И миру иначе не выжить, без нас-то. Но сильной стать мало, главное - стать личностью. Тогда ты - это ты, а остальные против тебя - никто... Ничтожество и подонки... Ты меня понимаешь?
   Студент слушал вполуха, рефлекторно кивая. Проблема сильной личности его мало интересовала - он неотрывно смотрел на зловещий подъезд и странно дергался. Во второй раз за вечер шла борьба между страхом за свою жизнь и страхом за свою честь. Типичное состояние "слабой личности". В таких случаях, по обыкновению, побеждало то, что лежит между - невроз. Студенту было плохо.
   Боже! - думал он. - Во что я ввязался!
   - Ты с ней знакома? - откликнулся он невпопад.
   - С кем?
   - Ну, с этой...
   Милита повела плечами. Как всегда, понять ее не захотели. Гадство. Впрочем, от высоких тем до мелких проблем ей было не очень высоко спускаться, поэтому она ответила безо всяких:
   - А-а, слегка. Трепалась с ней пару раз, и все. Еще до того, как Даша спятила. При мне она занималась на особом режиме... да почти и не занималась, ходила очень редко. Была беременная.
   - Спятила... Сумасшедшая, что ли?
   - Чем ты слушаешь? - рассердилась Милита. - Сто раз одно и то же... Сумасшедшая или нет, но она не в себе, стопроцентно. Не знаю, как там это называется. Свинтила с резьбы недавно, недели три назад. История примерно такая: девочка влюбилась, подзалетела, а парень наплевал ей в рожу, бросил. Она стала выяснять с ним отношения и случайно убила. Не смогла удержать в себе "взрывную реакцию"... Хотя, это тебе не обязательно понимать. Короче, у нее из-за шока произошел выкидыш. Насчет убийства Игоря... ну, того мальчика... на нее, конечно, никто ничего не подумал, все-таки школьница, беременная, к тому же сама в больнице сразу оказалась. Менты ведь не знали, какая в ней сила сидит. А вышла из роддома уже сдвинутая. Ясное дело - любовника буквально в куски разодрала, ребенка выкинула... И потом - в ней же действительно нечеловеческая силища! А как это на бабу действует в таких ситуациях, хрен знает.
   - Школьница? - пробормотал студент, пораженный до глубины изысканной души. - Женщина-монстр школьница? Шутишь!
   - Ха... В девятом классе учится, как и я. В смысле - училась. Сейчас в школу, само собой, не ходит.
   Стоп, - сказал он себе. Спокойствие и уверенность ограждают меня от внешнего мира, словно стена. Я очень хочу, чтобы мои руки и ноги стали тяжелыми и теплыми. Очень хочу, чтобы мои руки и ноги стали тяжелыми и теплыми. Хочу, чтобы мои руки и ноги... Стоп, не отвлекаться. Над головой - золотой туман, при вдохе он врывается в каналы, наполняет тело до краев, до ступней, при выдохе - поднимается обратно, прочищает, прочищает. Спокойствие и уверенность... Да, обстоятельства мрачные, но вполне рациональные. Да, страшненькие, прямо скажем, обстоятельства. Только психовать еще рано, рано, рано...
   - С тех пор, - говорила Милита, - она каждый вечер выходит из дому. Иногда просто побродит по району и возвращается. А иногда на нее что-то находит, и потом "скорая помощь" не знает, как этих бедняг собрать. Чего она на военных взъелась? Ведь есть же среди них нормальные, вон мой папаша, к примеру. Жлоб, конечно, но зато личность редкая... Студент выслушал. После чего спросил. В который раз. Рискуя нарваться на колючую проволоку, но теперь - гораздо более твердо, требовательно, мужественно:
   - Зачем ты ее ловишь? - спросил он. - Почему отцу не расскажешь?
   - Не твое дело, очкарик, - привычно схамила Милита.
   И хотела еще прибавить, что от идиотских вопросов у нее уже заложило уши. Хорошая шутка. Жаль, не успела прозвучать. В подъезде вдруг послышались рыдания, и она машинально взяла студента за локоть - так, что тот чуть не вскрикнул. На улицу вышла плачущая девушка, одетая в школьную форму. Милита мгновенно обняла студента, спрятав лицо за его большую умную голову.
   - Это она, - горячий шепот ударил ему в ухо.
   13. ПОДВАЛ
   ДЕЙСТВИЕ:
   - Продолжаем наш спектакль! - возгласил кто-то. - Акт второй: драматический диалог. Просьба открыть глазки и поаплодировать.
   Товарищ майор послушно открыл глазки.
   - Сиди, сиди, не обращай внимания, - махнул рукой хозяин кабинета. Я, собственно, острю. Мне надо только вещи кое-какие взять, сейчас занятия начинаются.
   Бред, - подумал гость, напружинив логику. - Долго еще меня здесь держать будут? В самом деле, не собирается же этот чокнутый...
   - Не собираешься же ты убить меня! - бесстрашно бросил он в лицо преступнику. Тот зевнул, посмотрел на часы. Пробормотал: "Почти десять" и вздохнул. Ему было ясно: к стулу привязан законченный идиот. Ерзающий, ведущий жалкую борьбу с коварной резиной - да, законченный...
   - У супермена поджилки трясутся, - тренер еще зевнул.
   Тогда майор рубанул наотмашь - сталью:
   - Ты объяснишь мне, наконец!
   Таким образом драматический диалог был принят.
   - О! Граф проснулся, требует закуску. Ладно, ничего не поделаешь, начнем сеанс вопросов и ответов... Ну?
   - Что - ну! Зачем ты издевался над детьми? Там, в соседнем бункере?
   Тренер пожал плечами:
   - Во-первых, это не дети, а полноценные пятнадцатилетние женщины. Детей я не учу, к твоему сведению, учу только женщин. Во-вторых, я ни в коем случае не издевался над ними. Обычный отбор кандидатур в особую группу, группу для особо одаренных, так сказать. Я называю процедуру "тестом на унижение с эмоциональной компенсацией". А ты можешь называть ее как хочешь, мне плевать. В третьих, подглядывать в непредназначенную для тебя щелку - стыдно. Недостойно такого мужчины, как ты.
   Товарищ майор попытался усмехнуться. Попытка была весомой заявкой на успех:
   - Ах, тест? Все по науке, значит? Ловко придумал, маньяк! И какая же тебе приглянулась, рыженькая?
   - Алиса? Вредная, в меру злобная, не больше - чисто бабская натура. Вторая, кстати, значительно лучше. Да какая тебе разница?
   - Никакой, - согласился товарищ майор. Он громко, тяжело дышал. На него вдруг обрушилась яростная догадка, и даже боль померкла, и даже гнусность ситуации забылась. - Ответь, пожалуйста, гражданин уч-читель. Милита тоже проходила твой "тест на унижение"?
   - Естественно, Боря. Милита мне понравилась, и я сразу взял ее. Сначала она обиделась, как, впрочем, каждая нормальная кандидатка. Но потом начала работать, и ее эмоции в отношении меня стабилизировались. Здесь все отлажено, Боря. Ты за дочь не волнуйся, она работает с азартом. Меня уважает...
   - А пуговички... и застежечки... ты ей тоже? - сипло крикнул привязанный к стулу человек и рванулся. Кулаки его сжались. На левой руке - полновесно, устрашающе. На правой - так, за компанию.
   - Боевая девчонка, ты ее отлично подготовил. Пришлось с ней повозиться... вот примерно, как с тобой. Впрочем, давно дело было. Я обычно импровизирую в зависимости от обстоятельств.
   - Мразь! - выдохнул пленник. - ...ак ты, понял! ...ак ты, ...ак!
   - Спокойно, - сказал тренер. - Не психуй, это очень вредно. Может начаться вегетативный криз, а медика здесь действительно нет, предупреждаю. Кроме меня, правда, но мне ты вряд ли доверишься.
   - Мразь, - прошептал товарищ майор.
   - У тебя что, вопросов больше нет?
   - Да, развел ты тут грязищу. Совсем молоденьких девчонок гробишь, психолог хренов. Что же тебя папы и мамы до сих пор за глотку-то не взяли, не понимаю.
   Тренер улыбнулся своим мыслям:
   - Просто я педагог-новатор. Равняюсь на тех энтузиастов, которых по телевизору в пример ставят. И мои умницы-ученицы меня поддерживают.
   - Ясно. Детей против родителей настраиваешь, мразь, - майор удовлетворенно кивнул. Еще подергался, придирчиво оглядел себя, насколько было возможно, и застонал, не сдержавшись.
   - Долго вы меня тут держать будете?
   - Ну ты же профессионал, - тренер не убирал с лица кокетливую улыбку. - А я любитель. Подскажи мне, что делать?
   - Чего ты испугался? - раздраженно сказал профессионал. - Заварил кашу... - он постарался взять себя в руки и начать воспитательную работу с преступником. Его всегда отличали напор и логика: прекрасный был сотрудник. - Ну, чего особенного я узнал о твоем клубе? Скажу прямо, я сообразил, что здесь дурно пахнет, трудно было не сообразить. Но не больше того. И если даже я окажусь прав, мне же придется копать и копать, чтобы все выяснить. Чем я, естественно, заниматься не собираюсь. Мы вообще всякой ерундой не занимаемся, не по нашему это ведомству. Газеты читай. А ты меня... вот так, хамски...
   Тренер согласился после паузы:
   - Вполне возможно, мы допустили ошибку. Что ж... Значит, судьба у тебя - сидеть передо мной в моем же стуле.
   - Послушай, но ты не можешь со мной ничего сделать! Верх глупости! Будет большой хай, спортзал элементарно найдут - это тебе не забавы с твоими "особыми" девочками!
   - Трусишь, - вздохнул тренер. - Опять вернулся к волнующей теме... Да, проблема есть. Но ведь если тебя взять и развязать, считай, что спортзал уже найден. В общем, нужно все проанализировать. Не трусь, политическое решение по тебе еще не принято.
   Профессионал занервничал. Он, конечно, давно прекратил попытки быть спокойным, но теперь это чувство стало глубоким, основательным. Чувства, которые он испытывал, всегда были глубокими и основательными - так значилось в его характеристике.
   - Ты же с головой мужик, какое тут может быть "политическое решение"? Мальчишество. Насмотрелся фильмов...
   - Ладно, Борис, чешем языками без дела, - тренер мерно заходил по бункеру, от стены к стене, как опытный узник. - Между прочим, скоро занятие начнется, мне надо идти. Но так и быть, удовлетворю я твое любопытство, все-таки пять лет проучились вместе. Пять лет ты меня мучил... И не перебивай! - хлестнул он, поймав движение вяло подрагивающих губ. - Ты утверждаешь, что ничего не понял о сути происходящего здесь, и, естественно, в этом совершенно искренен. Но ты понял главное: здесь существует некое сообщество людей, отделившееся от остального мира стенами бывшего бомбоубежища. На языке вашего ведомства - подпольная организация. Я правильно дополнил твои неумелые психотерапевтические рассуждения, призванные меня успокоить? - тренер застыл посреди кабинета и странно посмотрел на пленника. - О наших целях тебе я рассказывать не буду, иначе ты снова заснешь, на сей раз от скуки. У нас с тобой всего... - взгляд на часы... - несколько минут. Итак, чем мы все тут занимаемся? Точнее, чем тут занимаются девчата? Очень простым делом - становятся сильными. Но в нашем поганом мире быть просто сильной - мало. Нужно быть самой сильной. Иначе невозможно сдержать яростный напор главного зла этого мира - самцов вроде тебя. Учась вместе с тобой в школе, Боря, я не только стал человеком, не только выбрал специальность, но и набрел на пару фантастических идей. Можно сказать, выстрадал их, регулярно общаясь с кулаками такого темпераментного мужчины. Идеи были бредовые, я их забыл сразу, как избавился от твоей нежной дружбы. А через много лет кое-что случилось, я имею в виду в моей простой врачебной жизни... И я вспомнил школьную идею. Кстати, я ведь терапевт по специальности...