Щепетнёв Василий. Лето сухих гроз

   - Ночью?
   - Да... Что-то связанное с лунным затмением. У принца Александра разносторонние интересы, а к этому затмению он готовился особенно тщательно. Лиза говорила, что принц очень волнуется. И поэтому она должна немедленно идти в лабораторию.
   - Лабораторию?
   - В замке под нее отведено несколько комнат, в башне и в нижних этажах. Химические, оптические опыты, фотография...
   - И мисс Лиза помогала ему?
   - Иногда. Это было знаком особого доверия со стороны принца Александра.
   - Спасибо, Константин.
   Студент что-то пробормотал и, задевая по дороге мебель, вышел.
   - Ну, Ватсон, что скажете вы?
   - Смерть девушки наступила после падения с высоты. Определяются переломы костей, вероятны разрывы органов.
   - Вероятны?
   - Мы не производили вскрытия. Это не принято здесь по религиозным мотивам. Я сужу по тому, что грудь и шея девушки имели значительные раны она упала на куст, сучки, а крови, как вы сами видели, возле тела практически не было, следовательно, кровотечение было внутренним.
   - Спасибо, Ватсон.
   - Холмс. - я откусил-таки бутерброд, - а что говорит старый принц?
   - Его не могут найти.
   - Он исчез?
   - Вы совершенно точно охарактеризовали ситуацию.
   - Но почему вы сидите здесь?
   - Ватсон, мы с вами находимся в России, стране со своими законами и обычаями. Я не могу действовать без ведома властей. Кража драгоценностей частное дело. Смерть - нет. С минуты на минуту ожидают следователя из губернского города.
   Я посмотрел на часы. Ого! С момента пробуждения минуло три часа.
   Слуга на странном французском передал, что нас ждут в замке.
   Ставшей привычной дорога мимо фонтана, гулкая прохлада замкового холла, паркет, массивные двери - все воспринималось мной ясно и резко, отпечатываясь в памяти высококлассным дагерротипом.
   В кабинете нас ждали принц Петр и незнакомец - мужчина средних лет, с бородой и усами, в чесучевом свободном костюме.
   - Мистер Холмс, доктор Ватсон - Свиридов Олег Юрьевич, следователь, принц прибавил какой-то длинный чин.
   - Весьма, весьма рад! - усердно начал трясти руку следователь. Похоже, все в России говорят по-английски. Совсем неплохо. Или семья Ольдбургских жалует англоманов. - По какому же делу пожаловали в наши палестины, мистер Холмс?
   - Мне поручено отыскать некую... пропажу.
   - Пропажу? - следователь был невысок и, скорее, тщедушен, но голос, басовитый, глубокий, невольно заставлял относиться к его владельцу со всей серьезностью. - Ох, уж эти пропажи. Мой совет, если не побрезгуете - ищите среди прислуги. Девяносто шансов из ста. Девяносто девять.
   - Я приму это к сведению.
   - Осмотрим место происшествия, господа! - следователь энергично повел нас наружу. Ничего не оставалось, как идти за ним.
   - Значит, здесь нашли тело. Вы, мистер Холмс, вероятно все тщательно осмотрели?
   - Да, - и Холмс подробно рассказал об утренних событиях, а я - о результатах обследования тела.
   - Падение с высоты, да... Бывает. Кто последним видел мисс Лизу?
   - Вероятно, отец. - принц Петр выглядел наиболее уставшим из нас, хотя был тщательно выбрит, причесан и одет.
   - Принц Александр? Тогда мне нужно переговорить с ним.
   - Его... Его нет.
   - Нет? Он что, куда-то уехал?
   - Все лошади в конюшне, а на станции он не появлялся.
   - У него в привычке вот так... Уходить?
   - Нет. - с каждым "нет" принц все более мрачнел.
   - Тогда, может быть, вам известно, чем именно собирались заняться ваш отец и мисс Лиза?
   - Лиза ассистировала... помогала отцу в его опытах. Один из них отец собирался провести этой ночью - сфотографировать лунное затмение каким-то совершенно особым способом.
   - И где проходил этот опыт?
   - В лаборатории. Я покажу.
   Мы вернулись в замок боковым, неглавным ходом, и поднялись в башню.
   - Это верхняя лаборатория, - проговорил принц, открывая дверь.
   Мы вошли. Следователь сразу направился к полураскрытому окну.
   - Ага! - он выглянул, посмотрел вниз. - Понятненько. Из этого окна и выпала мисс Лиза, - он начал изучать подоконник.
   Комната напоминала мастерскую оптика - зеркала, линзы, призмы.
   - Любопытно, - Холмс обратил внимание на большую, футовую линзу, закрепленную на массивном штативе.
   - Осторожно! Бога ради, не сдвиньте! Здесь очень чувствительный часовой механизм, - шагнул к Холмсу принц.
   Холмс стал перед линзой, заглянул в нее.
   - Луч из окна, пройдя сквозь линзу, попадет на призму, - он указал на призму, укрепленную в нише стены. - Судя по всему, дальше луч пойдет вниз. Видите?
   Действительно, в нише под призмой начиналась небольшая, около квадратного фута, шахта.
   - А это что?
   Прямо под призмой еще на одном штативе было закреплено серебряное кольцо.
   - Похоже, в кольцо вставлялась какая-то линзочка, нечто вроде окуляра.
   - Вы думаете, эта оптическая, хм, система, имеет отношение к случившемуся? - русский следователь скептически посмотрел на Холмса. Вот, мол, за какие турусы на колесах получают некоторые гонорары.
   - Я просто пытаюсь понять, что происходило ночью. Каково ваше мнение?
   Следователь встал на низкий, около полуярда от пола, подоконник.
   - Я без труда достаю верхнюю задвижку, но мисс Лизе пришлось бы подняться на цыпочки.
   - Зачем? Зачем ей подниматься на цыпочки? - меня задел отход Холмса на задний план.
   - Чтобы закрыть окно. Думаю, когда принц Александр закончил фотографировать небесные светила, он ушел. А мисс Лиза привела в порядок свои записи или что она там вела, захотела закрыть окно. Потеряла равновесие и упала. Кто-нибудь слышал крик? Надо поспрашивать людей.
   Тут я вспомнил:
   - В три часа ночи я просыпался. Что-то, не знаю точно, что, меня разбудило. Не исключено, что это был крик или шум падения.
   - В три пятнадцать, Ватсон, - Холмс встал рядом со мной.
   - Возможно. Я лишь мельком взглянул на часы.
   - И вы слышали крик, мистер Холмс?
   - Нет. Как и доктор Ватсон, я не могу сказать точно, что именно меня разбудило.
   - Понятно. Значит, время нам известно, - следователь походил на ученика, успешно решившего у доски первое действие сложной задачи.
   - Ваше высочество, - обратился к принцу Холмс, - вы упомянули, что это - верхняя лаборатория. Мне думается, стоит осмотреть и нижнюю. Ведь она есть, нижняя лаборатория?
   - Да, - нехотя согласился принц. - Наверное, мы должны ее осмотреть. Отец категорически возражает против проникновения в нее посторонних, но в сложившейся ситуации... - он подошел к стене. - Причуда архитектора, принц утопил декоративный выступ, и часть стены превратилась в невысокую узенькую дверь. - Прошу, господа. Осторожно, винтовая лестница.
   Ступени круто уходили вниз, ход едва освещался откуда-то сверху. Становилось все темнее, все глуше.
   - Сколько, Ватсон? - спросил Холмс, когда мы отановились на площадке в самом низу.
   - Сто шестьдесят четыре ступени, - с давних пор у меня вошло в привычку измерять лестницы.
   - Следовательно, мы в подземелье.
   В сгустившемся мраке с шипением разгоралась спичка. Принц Петр взял с подставки трехсвечный канделябр.
   - Сейчас, господа.
   Подземелье меня не удивляло. Если человек, богатый человек, строил на исходе девятнадцатого века средневековый замок, значит, он романтик, и в замке обязательно будут и "норка священника", и подземелье, и потайные ходы, все, о чем мечталось в детстве.
   Тяжелая дверь раскрылась бесшумно. Строили хорошо, воздух свеж и сух.
   Мы оказались в зале; высокий, футов пятнадцать свод поддерживался колоннами, толстыми и грубыми.
   - Нижняя лаборатория, господа, - принц зажег еще несколько свечей, расставленных в пристенных подсвечниках, и они отразились многократно: большую часть стен зала занимали огромные зеркала, создавая иллюзию бесконечного пространства. Зал оказался не столь уж велик: пятиугольной формы (еще одна прихоть архитектора?) он в поперечнике составлял не более двадцати футов. И он был пуст, лишь в центре стояло возвышение, постамент, формой повторяющий зал.
   - Поверхность серебряная, - Холмс наклонился к постаменту. Я присмотрелся. Действительно, серебро. А в центре возвышения виднелась небольшая, около дюйма, выемка.
   - Похоже, и сюда вставлялась маленькая линзочка. Или что-то еще.
   - Какое это имеет значение? - следователь, дюжинами повторенный в зеркалах, не мог скрыть раздражения.
   - Может быть, никакого.
   - Темна вода во облацех, - пробурчал следователь.
   - Отец разрабатывает способ многомерной фотографии и не хочет преждевременной огласки.
   - Скажите, здесь есть другой выход, прямо наружу? - следователь загорелся новой идеей.
   - Да, - после некоторой заминки ответил принц. - Им почти не пользуются.
   - Все-таки позвольте его осмотреть.
   - Пожалуйста, - согласился не без досады принц. Лаборатория выглядела как плод прихоти чудака, сумасброда, и демонстрировать ее посторонним вряд ли нравилось его высочеству.
   Рядом с одним из зеркал оказалась еще одна дверь.
   Принц толкнул ее.
   - Не заперта. Странно.
   - Позвольте! - следователь взял канделябр из рук принца и, наклонясь, шагнул в темный проем.
   Ход оказался низким, приходилось пригибаться. Он заканчивался другой дверью, тоже массивной, прочной, и тоже не запертой. Дверь открывалась в каменное пустое помещение.
   Холмс со следователем поджидали нас.
   - Полагаю, и эта дверь обыкновенно бывает заперта? - спросил следователь.
   - Да. Это амбар - снаружи. Мы его обычно держим пустым.
   Следователь пошел к выходу из амбара.
   - Третья дверь, и опять только прикрыта, - он распахнул ее, и солнечный свет загасил свечи.
   - Смотрите, мистер Холмс! Это, несомненно, следы! - следователь не скрывал торжества.
   Я заглянул через плечо Холмса. Перед нами была река. Амбар располагался на высоком склоне, к воде вел каменный спуск, но между спуском и дверью оставалось несколько ярдов земли, поросшей сорной травой.
   - Поломанные стебли указывают на то, что здесь кто-то проходил.
   На спуске след потерялся, зато у реки, на песке...
   - Какие четкие следы! Прямо со страниц учебника!
   На песке виднелись две бороздки. Неглубокие, они тянулись параллельно друг другу.
   - Здесь явно волокли тело. По характеру следов ясно, что направление движения - к реке.
   - Смелое предположение! - холодно сказал Холмс.
   - Это очевидно, мистер Холмс. Некто дотащил тело до данного места, затем достал лодку, подогнал сюда, погрузил в нее тело, отплыл, вероятно, ниже по течению и утопил тело в каком-нибудь омуте.
   - Чье тело вы имеете в виду? - так же холодно спросил Холмс.
   Следователь замялся.
   - Учитывая, что следы ведут от лаборатории, а принца Александра никто не видел со вчерашнего вечера, можно сделать определенные выводы. Впрочем, давайте пройдем к причалу.
   Ярдах в ста выше по течению на воде качалось несколько лодок; крестьяне возились вокруг одной, вытащенной на сушу, верно, конопатили.
   Мы подошли. Мужики, оторвавшись от дела, поклонились, ломая картузы. Следователь о чем-то спросил. Один из мужиков, бородатый старик, степенно ответил.
   - Он говорит, что действительно пропала лодка, Фрола Щеглеватых. Сроду не бывало такого. Разые из озорства?
   - А весла? Уключины? - Холмсу, похоже, не нравилась версия следователя.
   - В шалаше, рядышком, был шест. Без присмотра. Фрол - мужик легкомысленный. Да и не думал, что на его лодку кто позарится. Дрянь лодчонка, если честно. Если по глупости угнали, из озорства, то найдется. Куда ей деться.
   Следователь кончил переводить, поговорил с мужиками еще, затем повернулся к нам.
   - Я распорядился, чтобы они прошли вниз по реке. Может быть и отыщут лодку. Тело-то вряд ли, если притопили, придется прочесать реку баграми, и, спохватясь, добавил:
   - А ваше мнение, мистер Холмс?
   - Я восхищен вашей энергией, - сухо ответил мой друг.
   Мы вернулись к амбару.
   - Ищите женщину, говорят французы. Был ли у нее друг сердца?
   - Она находилась в определенных отношениях с Константином Фадеевым, моим крестником, - принц Петр явно устал. Мы все устали - за исключением следователя. А тот бодро продолжил:
   - Когда его видели в последний раз?
   - Утром. Утром у тела, потом он пошел к себе. Константин тяжело переживает случившееся, - принц, которому было лет сорок, выглядел старше своего отца.
   - Я должен видеть его.
   - Господа... Господа, вы проводите?.. Мне нужно побыть одному.
   - Разумеется, - кивнул Холмс.
   Принц остался у входа в подземелье, мы же, не сговариваясь, предпочли идти верхом. Тропа привела нас к широкой гранитной лестнице, поднимавшейся прямо к замку, водяной каскад освежал путь, но я заливался потом. Да и следователь непрерывно утирался огромным клетчатым платком. Один Холмс бесстрастно поднимался вверх.
   - Константин живет в "свитских номерах", - на середине подъема мы остановились перевести дух. - Я разговаривал с ним незадолго до вашего приезда. Он утверждает, что виделся с мисс Лизой вечером, коротко, всего несколько минут. И все.
   - Ну, мистер Холмс, люди иногда говорят правду, иногда - лгут, - сказал следователь, когда к нему вернулся голос. - Он один живет? Я имею в виду, кто-нибудь может подтвердить, что он ночью не покидал своей комнаты?
   - Там же живет полковник Гаусгоффер.
   Из вежливости следователь не торопил нас, но видно было его нетерпение. Он походил на фокс-терьера у норы, охваченного ожиданием предстоящей схватки.
   Мы одолели оставшиеся ступени, - признаться, на сей раз я пренебрег счетом, - и, обогнув замок, подошли к "номерам".
   У входа нас нагнал полковник.
   - Знакомьтесь, - я представил его следователю.
   - О принце Александре нет известий? - следователь стремительно вцепился в Гаусгоффера.
   - Нет, и это тревожит.
   - Вы ночью... не слышали ничего необычного?
   - Нет. Я сплю крепко.
   - А Константин Фадеев? Он всю ночь провел в доме?
   - Вероятно. Пришел он минут двадцать после меня. Мы выпили по бокалу вина в гостиной и разошлись.
   - Вы слышали, он лег спать?
   - Помилуйте, каким образом? Даже если Константин печатал на машинке, стоило ему плотно закрыть дверь, как треск проклятого механизма пропадал напрочь. Это отлично построенный дом, превосходно!
   - Печатал на машинке?
   - Ну да. Он признался, что пробует себя в литературе, да еще студенческая работа - рефераты...
   - Замечательно, - нетерпение следователя гнало его дальше. - Вы не покажете комнату господина Фадеева?
   По лестнице, покрытой ковровой дорожкой, - не такой роскошной, как в "Уютном", - мы поднялись на второй этаж. Следователь постучал - громче, громче и громче.
   - Не отвечает.
   - Дверь не заперта, - Холмс потянул ее на себя.
   Можете назвать это предчувствием, можете - дедуктивным выводом, но то, что я увидел, меня не удивило. Похоже, каждый был к этому готов, кроме, может быть, полковника.
   Пока я поддерживал тело за ноги, следователь поставил опрокинутый стул, влез на него и ножом перерезал веревку у крюка люстры.
   Я ослабил петлю и освободил шею.
   Тело было еще теплым, но это уже было именно тело, а не Константин.
   - Доктор, можно что-нибудь сделать? - без надежды спросил следователь.
   Я покачал головой.
   - Он мертв не менее получаса. Скажем так: от двадцати минут до получаса.
   - Самоубийство?
   - Борозда удавления показывает, что он был жив, когда затягивалась петля. Но... - я колебался.
   - Что, Ватсон? - глаза Холмса блестели, старая ищейка чуяла след.
   Я потрогал голову Константина.
   - Определенно, имел место ушиб. Он ударился, или его ударили, довольно осовательно. Череп не проломили, но оглушить могли.
   - Ага, ага... - следователь отчаянно тер подбородок, - ага... - он прошелся по комнате и остановился у стола. - Ну конечно. Это все решает. Вот оно, признание студента.
   - Признание? - полковник Гаусгоффер оправился от неожиданности.
   Мы подошли к следователю. На письменном столе стояли рядышком два "ремингтона". Один - с обычным шрифтом, другой, похоже, с кириллицей. Рядом с пищущими машинками лежали листы бумаги.
   - "Мистер Холмс, - напечатано было на одном, - я совершил непоправимое. Узнав о связи принца Александра и Лизы, я убил обоих. Сейчас, когда гнев оставил меня, я понял безумие поступка. Жить с этим невозможно. Прощайте".
   - Какой ужас! - полковник, военный человек, был потрясен.
   - Все указывало на это, - следователь обращался прежде всего к Холмсу. - Молодой человек, студент, возвращается после длительной отлучки и узнает, что девушка ему неверна - так это или нет - неважно. В припадке гнева он убивает ее, выбрасывает из окна башни - дело происходит ночью во время опытов принца. Затем безумный ревнивец опускается в нижнюю лабораторию, и та же участь постигает принца Александра. В борьбе с ним убийца получает удар по голове. Потайным ходом он выносит тело и топит в реке, украв для этого лодку. Состояние аффекта проходит, утром он видит убитую им девушку, страх и раскаяние охватывают его, и студент вешается. Вы согласны с такой версией, мистер Холмс?
   - Звучит убедительно, - смиренно согласился Холмс.
   Следователь полистал другие бумаги на столе.
   - Литературные опусы. О! Мистер Холмс, доктор Ватсон, он писал о вас, с этими словами следователь поднял один из листков. Что-то скатилось с него и со стуком упало на паркет.
   - Недурно, - следователь поднял предмет. - Такой бриллиант у студента? Скорее, это... - он замолк, но сдержаться не смог, - скорее, это подарок принца девушке. Залог, знаете ли, чувств. Надо будет спросить Петра Александровича, не знаком ли ему сей перстень.
   Мы с Холмсом переглянулись. Пропажа драгоценностей!
   - Мне предстоит тяжелая обязанность - уведомить о случившемся семью принца. Мистер Холмс, вы не составите мне компанию?
   - Заслуга в столь быстром и энергичном расследовании целиком принадлежит вам, - поклонился Холмс. - Я лучше воздержусь.
   - Я пойду с вами, - вызвался полковник.
   Из окна мы видели, как они шли к замку.
   - Быстро, Ватсон, быстро! Зарядите в машинку чистый лист!
   - Зачем, Холмс?
   - Быстрее!
   Я повиновался.
   - Печатайте, - он продиктовал текст, несколько строк. - А теперь дайте сюда! - он сложил лист вчетверо и спрятал в карман. - Вернемся к себе.
   В недоумении я шел за Холмсом.
   - Задайте себе вопрос, Ватсон,почему письмо написано не от руки, а на "ремингтоне", по-английски, а не на родном Константину языке?
   - Потому, что адресовано вам.
   - Именно, Ватсон, именно! Адресовано мне! Вы уловили суть!
   Трапезничали мы в "Уютном" - произошедшие события отменили общий обед. Холмс, не переставая, курил, а я отдыхал в удобном кресле, положив ноги на скамеечку.
   Следователь заскочил поделиться новостями. Покрасоваться.
   - Видите, мистер Холмс, и мы в наших палестинах не лаптем щи хлебаем. Кое-что умеем. Но какой удар семье! Полковник Гаусгоффер готовится уезжать. Семье требуется покой.
   - Он уезжает? Когда?
   - Прямо сейчас. Уже переносят в коляску багаж.
   Холмс достал из кармана лист бумаги.
   - Это я нашел под дверью своей комнаты. Послание Константина.
   Следователь развернул лист и начал читать вслух:
   "Мистер Холмс! Пытаясь отвести от себя подозрения и запутать следствие, я спрятал драгоценности среди вещей полковника Гаусгоффера. Сейчас, когда я решил, что не стоит жить после содеянного, мне бы не хотелось бросать тень на честного человека. Константин".
   Он перечитал второй раз, молча, затем обратился к Холмсу:
   - И вы только сейчас показываете мне это письмо?
   - Я поднялся в свою комнату буквально десять минут назад. Нашел письмо. Решил подумать.
   - Нужно спешить, - следователь решил не сердиться. Англичане - что с них возьмешь!
   Опять мы шли к "свитским номерам". У порога кучер хлопотал у экипажа.
   В дверях с чемоданом показался слуга. Следователь что-то ему сказал, и тот остановился, поставил чемодан на крыльцо.
   - Вы ко мне? - окликнул сверху полковник.
   - На минуту.
   Мы поднялись.
   - Открылись новые обстоятельства, - следователь подал полковнику письмо. - Прочтите.
   Полковник, сдерживая нетерпение спешащего человека, начал читать, держа лист в вытянутой - дальнозоркость! - руке.
   - Чушь! В моих вещах ничего нет!
   - Видите ли, полковник. - мягко, сочувственно проговорил Холмс, камушки настолько маленькие, что их легко не заметить.
   - Но я все уложил лично и очень тщательно.
   - Тем не менее, бедняга сознался, что подбросил драгоценности вам. Зачем ему лгать перед смертью?
   - Неслыханно!
   - Совершенно с вами согласен, - следователь осмотрел комнату. - Один чемодан внизу, и два здесь. Это все?
   - Все.
   - Придется осмотреть.
   - Позвольте несессер, - Холмс снял несессер со стола, раскрыл его, начал выкладывать флакончики и коробочки. Одну, квадратную, серебряную, он предпочел другим.
   - Что в ней?
   - Порошок для чистки зубов. Осторожно, не рассыпьте, он очень маркий.
   - Постараюсь, - Холмс поднял крышечку. - В самом деле, маркий, - он запустил в порошок пальцы и через мгновение извлек нечто вроде карамельки. - Вот один! - он обтер карамельку платком, и мы увидели, что это красный прозрачный камень. Рубин.
   - А вот и второй!
   - Замечательно, - следователь даже прищелкнул языком. - Как вы догадались, что именно сюда студент спрятал драгоценности?
   - Психология преступника. Будь у меня талант доктора Ватсона, я бы написал совершенно новый учебник криминалистики.
   - А, дедуктивный метод!
   - Не только. Побудительные мотивы преступника, страх разоблачения, чувство загнанности, или наоборот, неуязвимости... Видите, полковник, мы вас задержали ненадолго, - Холмс вернул ему несессер.
   - Благодарю. - поклонился Холмсу полковник, поклонился строго и чопорно. - Я едва не увез краденую вещь. Теперь я ваш должник.
   - Поскольку заявления о пропаже драгоценностей не было, они не будут фигурировать в деле. Это самое малое, что можно сделать для семьи. Потому - никаких протоколов! - следователь затем прокричал что-то вниз, и слуга вернулся за чемоданами.
   Через несколько минут экипаж выехал за ворота, увозя полковника Гаусгоффера и его багаж. Но без рубинов.
   Расставшись со следователем, - "мне теперь над рапортом вечер коротать. Не люблю, страсть", - мы с Холмсом наведались в замок.
   - Я доложу его высочеству, - лакей оставил нас в холле, прохладном даже в этот душный вечер.
   - Его высочество ждет вас в кабинете.
   Ждет - сказано слишком сильно. Принц едва шевельнулся в кресле.
   - Узнали что-нибудь?
   Холмс пересек комнату и положил на стол камни.
   - Это они?
   - Где? Где они были? - никогда не думал, что пара рубинов может так взволновать.
   - В несессере полковника Гаусгоффера. В серебряной коробочке с зубным порошком. Полковник уехал.
   Принц кивнул, словно ожидал услышать нечто подобное.
   - Пусть так. Пусть так, - принц осторожно, нежно поместил камни в маленькую полированную шкатулку; глаза его блестели блеском игрока, принц суетился, потирал руки, ходил по комнате из угла в угол. Наконец, он остановился перед нами.
   - Мистер Холмс, вы блестяще подтвердили репутацию лучшего частного сыщика. Здесь, в чужой вам стране, вы вернули пропажу спустя двадцать четыре часа после того, как взялись за дело, и это несмотря на события, которые так внезапно вторглись в нашу жизнь. Безусловно, вы заслужили дополнительное вознаграждение. Предпочитаете наличные?
   - Удобнее через Лондонский банк.
   - Как вам будет угодно. Я телеграфирую своему поверенному. Вы когда отправляетесь?
   - Ваше высочество не желает, чтобы мы...
   - Занялись сегодняшними событиями? О, нет! Такие дела в России находятся в ведении государственных служб. У нас с этим строго. Закон!
   - Тогда завтра мы покинем замок.
   - Что ж, надеюсь, мы увидимся утром. Увы, обстоятельства сделали меня не самым гостеприимным хозяином.
   Нам оставалось откланяться.
   Ни я, ни Холмс, не сказали ни слова до тех пор, пока не оказались в холле "Уютного". Более того, Холмс успел выкурить трубку, а я выпить чашку чая (слуга принес шумящий samovar и блюдо разных сладостей), прежде чем молчание было нарушено.
   - Итак, Ватсон, нас рассчитали.
   - Можно подумать, вы мечтали стать замковым детективом и поселиться здесь навечно, - признаться, я был немного задет невниманием принца. Тайны раскрыты, порок наказан, добродетель торжествует, чего же более?
   - Нет, Ватсон, нет! Раскрыт самый поверхностный, очевидный слой дела! Господи, судить о запутаннейших событиях лишь на основании отпечатка ботинка или по сломанной ветке - само по себе преступление.
   - Какой ветке?
   - Это я так, к примеру.
   - А ваш знаменитый метод? "Капли грязи на плаще сидетельствуют, что вы полковник Кольриджа""
   - Не утрируйте, Ватсон. Метод помогает голове, дает ей факты, иначе оставленные бы незамеченными, но он не заменяет дальнейшую работу этой самой головы. Кто-то находит пуговицу в траве, и считает, что он работает, как Шерлок Холмс, а если пуговиц две, то он превосходит Шерлока Холмса! Скакать по очевидным, бросающимся в глаза уликам и не дать себе труда заглянуть в суть явлений - нет ничего более далекого от моего метода, Ватсон.
   - Но Холмс, этот русский следователь нашел убийцу и обнаружил мотив. Преступление раскрыто по всем статьям.
   Холмс не ответил.
   - Ну, полноте, друг мой. Случившееся никак не умаляет вашей славы. Молодой щенок поднял кость лишь потому, что она была ближе к нему, да еще на виду. Помните дело о баскервильской собаке? Так вот, представьте, что, приехав в Баскервиль-Холл, вы узнаете, что чудовище подстрелил какой-нибудь местный охотник.
   Холмс, наконец, рассмеялся.
   - Право, в этом что-то есть. Скажите, Ватсон, а почему вообще вам пришел на ум случай с баскервильской собакой?