Щербаков Андрей Михайлович. Дмб-2010

   Перерыв на обед. Лениво идем в столовую. Это через двор, на котором вот уже несколько лет идет строительство.
   Шаг на улицу - в глазах мешанина черных, зеленых и белых пятен - я вышел из полумрака на яркое солнце. Вдруг кто-то крепко хватает меня за плечи и заливисто смеется. Сразу видно - профессионал. Это та, на которую я уже успел обидеться за то, что она не приехала.
   Без всяких предисловий и смущения обнимает и целует, не переставая при этом весело смеяться. Принято у них так, у французов.
   Идущий сзади Василич в первую секунду дергается меня спасать, но видя, что противник - дама, тушуется. Дальнейшее развитие событий вызывает у него легкую зависть. Он отходит на шаг и негромким голосом укоризненно произносит "не нужны теперь другие бабы, всю мне душу Африка сожгла...".
   Да-да, в самую точку - "...и жена французского посла".
   Крис наконец отстраняет меня, заботливо вытирает мне губы от сладковатой ароматной помады. Смотрит веселыми глазами, чуть прищурившись. Я тихо говорю:
   - Ах, Шурка, какая ты умница, что приехала!
   - Я обещала! Здорово ты с банкоматом, мне и в голову не приходило...
   - Учись! Кто с мечом к нам придет, без меча от нас уйдет...
   Хохочет-заливается. А вот и вся наша честная компания подтянулась и смотрит. Василич вполголоса что-то комментирует. Он видел, как Крис провожала меня в аэропорту и потом долго воспитывал меня в самолете на тему "всегда ты всех девок в округе соберешь...".
   Сейчас развлечем почтеннейшую публику:
   - Шур, скажи - "ружье".
   Она мигом поняла идею и громко:
   - Лружье ... Рлужье!
   И снова хохотать. И народ развеселился.
   Пауза. Она серьезно смотрит на меня:
   - После лекций я тебя заберу, понял?
   - Как тогда?
   - Почти. Поговорить надо.
   Бросает меня и идет кокетничать с народом. Вот все улыбаются, обступили ее, а маленький Абрам Петров скачет позади всех и восторженно кричит:
   - Вот, вот, я же говорил - будет француженка!
   Удивительное дело - внешность у Шурки абсолютно тривиальная. Но энергия! Вот спроси у народа - скажут, что видели красавицу из красавиц. Разглядываю ее. Теперь у нее темно-каштановые с медным отливом волосы, стильный белый пиджак и брюки. Вечные темные очки болтаются на цепочке на груди. Ох, чует мое сердце, что это не просто очки. Да и в штанах она ходит все время не просто так.
   Ну ладно, при народе она все равно не будет со мной разговаривать. Пойду обедать. Под удивленными взглядами отрываюсь от теплой компании и тащусь через двор в столовую.
   Послеобеденные лекции проходят под знаком умиротворения и сосредоточенности. Заканчиваем весьма довольные друг другом: лектор понятливыми слушателями, мы - тем, что нам перестали рассказывать тривиальные вещи.
   Жду пока народ разойдется и выхожу на улицу. Никого нет. Я терпеливый, подожду. Прячусь под навес. Вдруг метрах в ста от меня трогается шикарный "Ягуар". Ну Александра и дает! Где она разыскала такое авто? Если это, конечно, она, а то может быть у меня простая мания величия.
   Автомобиль плавно останавливается около меня. Спускаюсь со ступенек с ужасно важным видом, открываю дверцу и заваливаюсь в салон. Будем надеяться, что нас никто не видел. Еще лучше было бы забрать меня прямо от памятника Дзержинскому.
   - Шура, поворачивай назад, по Сущевскому валу будешь ехать очень долго.
   - Какой ты... вредный, я же просила называть меня Крис, а ты...
   - Вот буду называть тебя Шуркой и все. И не спорь.
   - А вот за это ты мне и нравишься...
   - У, какие у нас разговоры пошли... А говорила: "По делу, по делу...".
   Смеется:
   - Я вспомнила, как ты от меня убегал и я представила...
   Веселимся вместе. Я с трудом говорю:
   - Как выскочу, как выпрыгну, а ты меня ка-ак уронишь на асфальт...
   - А сама сверху завалюсь... А главное, никто не удивится...
   Оборачивается и смотрит на меня. Глаза хитрые-хитрые:
   - А может, ты не хочешь? Может быть, мне надо было взять того симпатичного мальчика, который так резво бросился тебя отбивать у меня?
   - Ах, ма-альчика. Так. Ну-ка, останови. Вон там, где люди стоят...
   - Брось, я же вижу, что ты совсем не обиделся. Поедем ко мне, поговорим. Я в "Космосе" поселилась.
   - Спокойно, Маша - я был в космосе...
   - Не зря одна моя хорошая знакомая называет тебя треплом, - и выжидательно так смотрит. Я не реагирую.
   - Хорошо, я ей так и передам, что ты ее знать не хочешь.
   - Шурка! - я демонстративно насупливаю брови. - Ты мне это брось! Эти свои шпионские штучки. Я тебе и так вполне доверяю, не надо... сама знаешь, кого приплетать. Не строй из себя всезнайку. Все равно я тебе ничего не скажу. Это мое и только мое. И она тебе ничего не говорила, я же ее знаю.
   - Не интересно с тобой, все ты знаешь, на мои... шпионские штучки не покупаешься...
   - Мы с тобой кто такие, а? Забыла?
   - Не забыла. Ты знаешь, совершенно не могу понять, как мне с тобой себя вести.
   - Очень просто. Не выдумывай ничего, не пытайся со мной играть, а просто спрашивай то, что хочешь спросить, и делай то, что хочешь делать.
   - Мне особенно нравится окончание твоей фразы. "Делай то, что тебе в детстве не разрешали...".
   Я тут же прикладываю палец к губам и наигрываю какую-то простецкую мелодию:
   - Ты имеешь в виду вот это?
   Падает на руль и умирает от смеха. Я испуганно смотрю вперед. Но ничего страшного - мы тихо едем по безлюдному узкому переулку и не представляем угрозы для уличного движения и пешеходов.
   - Ты знаешь, Шур, я потом все вспоминал, как тебя веселили мои часы...
   - Они меня веселили не просто так, а там, где мы познакомились. Это был просто верх конспирации.
   - И вот я думал - хорошо или плохо, что я не показал тебе там свои ключи...
   - Почему не показал? У меня дома есть отличный фильм. Как бы его назвать? "Ужимки и прыжки" Или нет, лучше - "Верблюд и Кот". Ты просто готовая кинозвезда. Какая мимика, жесты, как выверены паузы! Ах, ах! А прицепить к ключам личный номер и кидаться им - это просто находка. Станиславский, да?
   - Интересно, кто же меня снимал? Ты?
   - Нет, наши смуглолицые друзья. А что они из этих съемок намонтировали! Особенно в бассейне. Тереза Орловски обзавидуется.
   - Прекрасно, да только я не знаю, кто такая Тереза Орловски.
   - Ну и хорошо, вот я тебя и заинтриговала.
   - Боюсь, что нет. Я просто забуду об этом через две минуты.
   - Какой ты невежливый!
   - Да-да! Зато кое-кто вежливый и предупредительный. Чуть руки-ноги мне не повыдергал. И главное - непонятно за что. Захотелось Котику побегать-порезвиться...
   - Трепло и есть... Порезвиться ему захотелось.
   Какие интонации! А это ее "рл" - шикарно, так бы и слушал!
   Наконец-то вырулили к гостинице.
   Крис стремительно тянет меня через огромный холл к лифту. Я озадаченно верчу головой.
   - Ну что ты смотришь, сейчас тебе все будет бесплатно.
   Безобразница! И никуда я не смотрю...
   Наконец мы в лифте. Двери неторопливо и чинно закрываются, кабина начинает плавное движение. Она кладет мне руки на плечи и близко смотрит в глаза.
   - Хочу понять, откуда ты такой взялся. Твоя... выходка с банкоматом меня просто убила. Кто же тебя сделал таким, а?
   Я первый раз разглядел ее глаза. Пожалуй, из всех моих знакомых у Крис глаза самые интересные. С искоркой. Отвечаю со всей возможной серьезностью:
   - ... И он подорвал себя гранатой. К этому его готовили семья и школа.
   Такое впечатление, что от смеха у нее явно слабеют ноги. Пытаюсь придержать ее за талию, но забываю, что она выше меня. Продолжая смеяться, она машет рукой и через смех:
   - Не рано ли ты начал? Прямо в лифте?
   Отпускаю. И продолжаю свой рассказ:
   - Так вот. Когда я был в пионерском лагере... Ты знаешь что такое пионерский лагерь?
   Она, блестя глазами, с трудом говорит стесненным от смеха голосом:
   - Ты же знаешь, я стажировалась в педе24. И даже ездила вожатой. А, нет, вос-пита-тельницей. Рассказывай дальше.
   Лифт приезжает. Мы выходим. Крис делает останавливающее движение рукой:
   - Дорасскажи, ладно?
   - Хорошо. Один мальчик, Вася Белкин очень страдал от жары и я по доброте душевной сделал ему вентилятор в соломенную шляпу. С питанием от солнечной батареи. Понимаешь, чем жарче - тем сильнее крутиться вентилятор.
   Она, слегка сжав губы в ожидании очередной шутки, кивает головой, продолжая держать меня за плечи.
   - И вот он весь день ходит и ходит по солнышку, хорошо ему. А вечером на линейке вожатый говорит: "А пионера Белкина больше нет с нами". Потом выдерживает убийственную паузу в полминуты и продолжает: "Он лежит в лазарете сопли до колен". Я тебе ответил?
   Да, мне явно стоит выступать на сцене. Она почти падает. Слабым голосом:
   - Я больше не могу... понеси меня...
   И машет рукой куда-то вдоль коридора. Ладно. Аккуратно беру двумя руками под э...э... выше коленок и двигаюсь. Дежурная по этажу в полном восторге.
   Метров двадцать Шура продолжает тихо смеяться и всхлипывать мне в ухо, потом легонько брыкается и слезает. Достает ключи, встряхивает головой и с выражением говорит:
   - Его больше нет с нами!
   Опять долго хохочет, но потом наконец открывает дверь.
   - Заходи. Сейчас я приведу себя в порядок и мы поговорим.
   Отбирает мою сумку, заводит меня в одну из комнат шикарного люкса и начинает возиться у музыкального центра.
   - Что тебе поставить?
   - Поставь "Времена года". И дай, пожалуйста, попить.
   Испытующе смотрит на меня. Я никак не реагирую, поскольку не понимаю причины такого пристального интереса к моей безобидной просьбе. Ставит диск, наливает в стакан апельсинового сока и уходит.
   Я усаживаюсь в кресло. Слышу плеск воды, шорох каких-то тряпок и мягкое шлепанье босых пяток. Вивальди успокаивающе действует на меня, как всегда. Да так сильно, что я задремываю. Где-то на "Осени".
   Просыпаюсь от какого-то монотонного бормотания. Прошло минут сорок. Вечно я просыпаю все самое интересное. Даже обидно. В гостиной Шурка сидит за столом, внимательно читает мои бумаги и тихо надиктовывает что-то в маленький диктофон.
   - Ага, попалась!
   Оборачивается в некотором смущении:
   - Ты задремал, а я решила тебя не беспокоить...
   - И поэтому залезла в мою сумку...
   Наклонила голову и не смотрит на меня. Обидел.
   - Ладно, не дуйся. У меня все равно там нет ничего лишнего. И я тебе все это хотел показать. Там все понятно?
   - Нет, есть кое-какие вопросы. Слушай, - смотрит опять с искоркой в глазах, - у тебя же дома наверняка нет горячей воды, точно?
   - Да как вы догадались, Холмс? Я только хотел попроситься в твою ванную.
   - Поживешь тут у вас... Иди, умойся, а то весь заспанный какой-то... А я дочитаю пока.
   Иду в ванную. Черная плитка и золотые краники - восторг! Я к этому просто неравнодушен. Многие почему-то обвиняют меня за это в грубом, плебейском вкусе...
   С такими мыслями минут через десять возвращаюсь значительно более бодрым.
   Крис сменила диспозицию. Уселась в огромное мягкое кресло, ноги свесила сбоку. В руках держит стакан с соком. Только сейчас замечаю, что на ней что-то вроде белой пижамы в цветочек.
   - Ого, ты уже и пижаму одела?
   Приподнимается. Смотрит злыми рысьими глазами. Я понимаю, что сморозил что-то не то. Вечно я путаюсь с женскими нарядами.
   - Пижама!? Да это... это сверхмодный вечерний костюм от кутюр. Тебе... тебе за год на такое не заработать...
   Теперь она понимает, что хватила лишку. Я, правда, совсем не обиделся. Что верно, то верно - не заработать. Зачем мне пижама от кутюр?
   Тревожно глядя на меня, вскакивает с кресла, поспешно ставит стакан на пол. Подходит, пристально смотрит мне в глаза. Вдруг утыкается лицом в плечо. Я ободряюще похлопываю ее ниже спины.
   - Ладно, Шурка, я не обиделся. А тебе действительно очень идет... хоть и пижама.
   Все-таки я предусмотрительный парень, да и реакция у меня по-прежнему неплохая. А то бы с размаху получил в ухо. Крис с удивлением смотрит на свою руку, потом на меня.
   - Слушай, я же не могла не попасть?
   - Ага, призналась, что хотела засветить мне в ухо! А секрет, моя милая мастерица рукопашного боя, состоит в том, что я начал уклоняться еще до того, как ты начала свое неумолимое движение. Но если ты продолжишь в таком духе, то я, пожалуй, пойду домой. Доступно? - и я искренне смеюсь. Она тоже. Идет обратно, глядя на меня, подчеркнуто мягкими движениями устраивается в кресле. Опять свешивает босые ноги сбоку.
   - Слушай, Котенок, мне с тобой интересно... - И опять смотрит с искоркой. - Ну что, теперь поговорим про проект "Ариадна"?
   Вот это удар! Это мне вернулся угаданный пароль на ее компьютере.
   - Конечно, давай поговорим.
   - А ты не удивился, что я знаю...
   - Удивился. Что ты еще знаешь?
   - Много чего. Но главный вопрос - вы всерьез занялись этим проектом?
   - Чтобы правильно тебе ответить, я должен сначала прочитать лекцию о психологии современного российского руководства. Ты знаешь, что писал великий историк Карамзин: "Разбудите меня в любое время дня и ночи и спросите, что делает русский мужик? И я отвечу...". Так что ты ответишь, милая моя Шурка? Правильно, осваивает, осваивает госбюджетные средства. Продолжаю. Кроме технических специалистов, которые ничего не решают, этот проект ни-ко-му не интересен. Это просто очередной флаг - "передовые технологии и все-такое-прочее".
   - Но я смотрела твои бумаги. Вы за полгода прошли путь, на который нам понадобилось шесть лет. Вы предложили новую архитектуру операционной системы. И что же, это все бросить?
   - А ты чувствуешь разницу между грустными словами "один и две десятых микрона" и более веселыми "семнадцать сотых микрона"? Разница почти на порядок и в пятнадцать лет.
   - Вы умеете первое, зато мы умеем второе.
   - И кто же позволит делать российские карты на вашем железе?
   - Тебе не жалко своего труда?
   - Бобру надо плотину строить, да только мех у него больно красивый на боярскую шапку хорош. Это цитата.
   Я смотрю в окно. Выставка достижений народного хозяйства залита расплавленным предзакатным золотом. Да, я же забыл, что народного хозяйства у нас больше не существует.
   - Но ты не возражаешь, если мы используем твои записи?
   - Не возражаю. Вы же должны что-то получить взамен за лекции.
   - Неизвестно, кто кого там учит. - Фыркает. - Вспоминаю все время твою утреннюю шутку.
   - Скажи, Шур, почему ты так смотрела на меня, когда я попросил поставить Вивальди? Я почувствовал, что затронул что-то не очень приятное.
   Она молчит, вертя в руке стакан с соком.
   - Шур, мой взгляд все время останавливается на твоих розовых пятках. Ты не боишься щекотки?
   - Хороший вопрос. Меня уже лет десять никто не щекотал за пятки.
   - Сейчас я это исправлю.
   Усаживаюсь на краешек кресла и кончиками пальцев мягко провожу вдоль ступни к восхитительно-розовой пятке. Минут пять занимаюсь этим увлекательным занятием. Она не подает признаков жизни.
   - Шур, ты заснула?
   - Сейчас умру от удовольствия.
   - Вот это будет сенсация первых полос: Французская разведчица умерла от удовольствия. Ее звали... нет, не Никита, конечно. А просто... Шура. А главное, никто не поверит, что я просто гладил тебе пятку.
   - Ты должен почитать мне стихи. Для полного удовольствия.
   - Хорошо. Слушай:
   Как хорошо под шум дождя
   Не спать полночными часами.
   Как хорошо под шум дождя
   Лежать с открытыми глазами.
   Как хорошо под шум дождя
   Мечтать о чем-нибудь беспечно.
   Как хорошо под шум дождя
   Подумать о великом, вечном.
   Как хорошо под шум дождя
   Припомнить прожитые годы.
   Как хорошо под шум дождя
   Забыть ошибки и невзгоды.
   Как хорошо под шум дождя
   Чему-то грустно улыбнуться.
   Как хорошо под шум дождя
   Уснуть и больше не проснуться25.
   Шурка потягивается и мечтательно повторяет последнюю строчку.
   Вдруг на щиколотке... Нет, я не верю, мне почудилось. Я задерживаю пальцы.
   - Шурка, что это? - Чувствую, что не владею голосом.
   - Комарик укусил. - Лениво так отвечает.
   - С железным жальцем?
   - Да, да! Какое тебе дело?! Сейчас я кое-что покажу тебе...
   Вскакивает и убегает. Через минуту возвращается. Без своей пижамы от кутюр. Подходит почти вплотную ко мне.
   - Ну смотри, смотри... Что же ты уставился в пол?
   Поднимаю глаза. Мне, как всегда, становится холодно. Крис отстраненно смотрит на меня глазами экскурсовода. И таким же голосом говорит:
   - Да, это плеснули кислотой. И вот еще, метили в лицо, но я увернулась.
   Под правой грудью - серо-розовое пятно в форме креветки, только значительно больше. Такая же клякса между ключицами.
   Поворачивается.
   - А вот это - электрическим проводом.
   Поворачивается обратно. Только теперь я понял, что значит фраза "нет живого места".
   Меня притягивает глубокий треугольный шрам слева под ребрами.
   - Не бойся, потрогай. Ты видел, как туши подвешивают на крюк?
   Явно двигаюсь к потере сознания, хотя видел и не такое.
   - Я была в плену. Рассказать тебе, что делали со мной и что я сделала с теми, кто мне все это устроил? Потом, когда я сбежала?
   Я молчу.
   - Ладно, я пожалею тебя, мой маленький Котик. У каждого свои котята, утопленные в помойном ведре. Память - упрямая и опасная вещь, правда?
   Смотрит на меня, а потом продолжает:
   - А музыка играла громко-громко, чтобы не было слышно, как я визжала... Иногда я пытаюсь забыть это... Ты понял?
   Уходит и шуршит какой-то тканью. Одевается. Говорит уже спокойным голосом:
   - Нас водили в музей. Там фотографии. Почти всех тех, кто сегодня сидел на лекции. Всех этих сотрудников электромеханических заводов. С погонами и орденами.
   Я знаю, что она сейчас скажет. Сейчас мне будет очень трудно.
   - Ты там тоже есть. За что у тебя такая красивая медалька, а?
   Подходит ко мне и смотрит мне прямо в глаза. Я твердым голосом отвечаю:
   - За котят. За котят, утопленных в помойном ведре.
   Она отшатывается как от удара. Резко отворачивается и отходит к окну. Несколько минут стоит неподвижно. Потом поднимает над плечами руки ладонями вверх. Я вкладываю свои руки. Она мягко, но сильно притягивает меня к себе. Щекой прижимаюсь к ее плечу. Мне кажется, что через тонкую ткань я чувствую каждый шрам на ее спине.
   Мы смотрим, как закатное золото становится красным. На руки мне тихо течет чистая и теплая влага.
   ЧИНОВНИК
   Только те, кто против тех, кто против нас, не справляются с ними без нас.
   Из детской считалки
   Звук вскипающего чайника совпал с осторожным постукиванием в оконное стекло. Такое впечатление, что постукивают ногтем. Это весьма занимательно, поскольку окошко мое находится на третьем этаже. Я оторвал взгляд от чайника и посмотрел в окно - красивый разноцветный волнистый попугайчик сидел на моем подоконнике.
   В соседней комнате - рабочем зале - раздалось громкое жеребячье ржанье. Гала, секретарь нашего отдела, процокала каблучками по коридору. Начался очередной рабочий день.
   Две желтенькие липучие бумажки, висящие на системном блоке моего компьютера, говорят о том, что сегодня мне предстоит отчитываться по долгам. На одной из них написано - "дискета", на другой - "Платон Каратаев".
   Все-таки интересно, откуда взялся попугай? Он по-прежнему печально сидит на улице и изредка тюкает клювом в стекло. Эта птица наверняка перелетела через дорогу от соседствующего с нами мрачного пятиэтажного здания, к которому каждое утро подтягивается толпа веселых людей с погонами медицинской службы. Не пущу я этого попугая, не нравится он мне. Комплекс царя Дадона. Наклюет он меня сейчас в слабую голову и все. Заболею какой-нибудь бубонной чумой.
   Навестим пока подчиненных. Дверь в соседнюю комнату открыта. Все на месте - Иван, Михаил и два Алексея. Как только я появляюсь на пороге, моя дорогие коллеги встречают меня уже слышанным мною сегодня ржанием. Они показывают на меня пальцами и наперебой:
   - Посмотрите на него! Она от него проперлась, просто проперлась!
   Вчера я выступал на конференции Министерства образования с сообщением о новых программах обучения по нашим специфическим специальностям. Короткое рутинное выступление на секционном заседании. Но вдруг через минуту после начала в наш зальчик заглянула толпа высших чиновников Минвуза. Я спокойненько отговорил свое и уселся на место, надеясь в первом же перерыве сбежать. Но на вопрос ведущего: "Не желает ли кто-нибудь выступить?" вдруг последовала нетривиальная реакция.
   В рядах минвузовской комиссии поднялась шикарно одетая дама лет сорока пяти, неторопливым шагом, полным собственного достоинства, проследовала на трибуну. Зал с интересом смотрел на костюм от Кардена с меховой оторочкой и думал, наверное, о проблеме недостаточного финансировании высшего образования.
   Дама дунула в микрофон и томным голосом изрекла:
   - Мне очень понравилось выступление вот этого мальчи... вот этого товарища, э...э нет, господина. Коротко, предельно ясно, методически выдержано.
   Она обвела зал строгим взглядом. Чувствую, что она хочет меня похвалить. И точно:
   - Я просто... проперлась!
   Еще один взгляд в зал и процессия удалилась.
   Надо же, как быстро распространяется информация в постидустриальном обществе. Теперь мои подчиненные будут развлекаться полдня.
   - Ладно, хватит ржать. Какие новости? Иван, - посмотрел на Третьего, - у тебя есть что-нибудь? У нас сегодня последний день.
   Третий отрицательно покачал головой. Я так и думал.
   - Сколько ты уже успел перебрать паролей?
   - Все пароли длиной до 5 символов включительно. Нужного пока нет.
   - В этом я не сомневался. Как ты себе представляешь пароль длиной четыре символа?
   - Ха, - в разговор вступил Михаил, - я очень хорошо себе представляю даже и пароль из трех символов.
   - Веселитесь, веселитесь! А мне, между прочим, по этому делу придется докладывать Улыбчивым Парням.
   Народ сразу погрустнел. Улыбчивые Парни - руководители нашей славной организации - шутить насчет паролей в три символа не будут. Они вообще не умеют шутить. В принципе. Нет у них в организме такого свойства.
   Мне довелось недавно сопровождать Улыбчивых Парней в редакцию популярного журнала, где у них брали интервью и пытались сфотографировать.
   Девушка-фотограф навела объектив на одного из них и сказала:
   - Сейчас лампочка на фотоаппарате моргнет три раза и после этого будет вспышка. Приготовьтесь.
   Первый Улыбчивый Парень послушно мигнул три раза в такт лампочке и был сфотографирован. Поскольку фотодевушка рассмеялась, снимок получился не очень резкий. Она смущенно рассмотрела снимок и сказала:
   - А вы не могли бы как-то вот... э...э... улыбнуться?
   Первый Парень в знак понимания кивнул и, снова моргнув три раза... улыбнулся. Мы с интересом разглядывали жуткий оскал. Делать было нечего.
   Я с преувеличенной бодростью произнес:
   - По-моему, получилось совсем неплохо.
   Парни посмотрели и синхронно кивнули.
   Фотодевушка пискнула:
   - Так мы остановимся на этом снимке?
   Опять кивок. Второй Парень вдруг смущенно посмотрел на нас. Я ужасно удивился.
   - А нельзя ли и меня... чтобы и я... так же хорошо... получился?
   - Сейчас сделаем, - снова пискнула наш фотограф и, кусая губы, чтобы не расхохотаться, сфотографировала второго.
   Этот журнал теперь лежит у нас на почетном месте. Если кто-то из моих подчиненных будет шалить, я покажу его и пообещаю, что Улыбчивые Парни заберут его навсегда. И съедят.
   Михаил наш Сидоров очнулся и вступил в наш содержательный разговор:
   - А... это... надо заняться целенаправленным перебором. Где-то взять дополнительную информацию...
   Мы с Третьим не выдерживаем и громко хохочем. Но мысль действительно интересная, хотя и не новая.
   - Спасибо, Миш. Действительно, хорошая мысль.
   Михаил, смутившийся было от нашего смеха, оживляется:
   - Да, Кот, ты не знаешь, где можно взять гранитную плиту? Я тут колонки купил хорошие. Надо их установить как следует.
   - Нет проблем, Миш, - я оборачиваюсь к Третьему. - Иван подскажет тебе.
   И выразительно смотрю.
   Шутки шутками, но надо что-то делать. Я возвращаюсь к себе. Беру в руки дискету вокруг которой и идет суета. "Суета вокруг дискеты" - чем не название? Не новое, правда... Не смешно, зато смертельно! Там несколько файлов, закрытых на неизвестном нам пароле. Судя по названиям файлов, информация, которая в них располагается, может в один день свалить правительство небольшой соседней страны. Именно поэтому Улыбчивые Парни очень хотят ее прочитать.
   Идея насчет дополнительной информации действительно хороша. Но всю дискету я пересмотрел. Все слова, которые там встретились, мы попробовали. Надо учесть, что у нас только копии самих файлов. А подлинник... Да, есть еще один путь. Я снимаю трубку телефона оперативной связи и, глядя в затрепанный справочник, набираю номер. Первый гудок еще не успевает закончиться, а звонкий женский голос уже отвечает:
   - Секретариат заместителя министра!
   - Зоинька, привет!
   - Здравствуйте! Здравствуй, ...э...э... Котик.
   Каждый раз девушки смущаются и не знают как со мной себя вести. Их можно понять. Большая и суровая начальница этих амазонок часами разговаривает с каким-то непонятным человеком. Со мной. А потом подолгу сидит молча или плачет. Непорядок, беда какая-то.
   - Зоинька, а где же наш очаровательный черноглазый заместитель... гм... министра?
   - У... Лелы сейчас совещание. Она обязательно вам... тебе перезвонит.
   - Спасибо. Буду ждать.
   Кладу трубку и собираюсь пойти к ребятам. Но тут звонок.
   - Слушаю.
   - Привет, - это наш генерал Козлов. - Как там, не прочитали дискету?
   - КсанПалыч, я вам сразу сказал, что задача практически неразрешима...
   - Ну, я так руководству и говорю. Но зато, представляешь, если мы сделаем это, какой я... какие мы будем молодцы? Давайте, ищите. И вот еще что. Срочно выясни такие вопросы... э...э... Сколько всего строк в свободно распространяющихся... - тут генерал затрудняется и по буквам. - У... У них, тьфу... Unix. Так. Сколько всего ошибок в продуктах Microsoft и...