Щербаков Андрей Михайлович. Похождения Штирлица и другие приключения Бормана

   Шелленберг, обросший до неузнаваемости и изрядно похудевший, узнал Штирлица раньше, и принялся радостно подвывать, несмотря на ушибленную об стенку при падении ногу.
   - Вальтер... - сказал Штирлиц, готовясь прочитать назидательную речь. - до чего же ты опустился!
   - Да вот, - сказал Шелленберг, явно показывая широкую прореху в верхнем ряду нечищенных зубов. - Живем мы тут плохо.
   - "Мы" - это кто? - удивился Штирлиц.
   - Это я и Айшман, - сказал Шелленберг. - Как! Вас отпустили? - Штирлиц наверняка знал, что на Лубянке можно задержаться надолго.
   - Ага... Мы шебя вели плохо, - радостно сказал Шелленберг. - Это хорошо, что плохо, - сказал Штирлиц, весьма довольный. Он был доволен, что есть хоть кто-то, кому можно будет для профилактики бить морду.
   - А где ты живешь? - поинтересовался он.
   - Где... где придетшя, - обреченно сказал Шелленберг. - А Айсман где?
   - В баре прохлаждаетшя, - Шелленберг потрогал явный синяк под левым глазом.
   - Ладно, - сказал Штирлиц, принимая решительный вид. - Я поставлю вас на ноги!
   - Лушше доллар дай, - попросил Шелленберг. - Зачем тебе доллар? - медленно философски изрек Штирлиц.
   - А! - сказал Шелленберг, делая вид, что он понимает больше, чем Штирлиц. - Жа доллар можно женфину купить!
   - Женщину?! Это хорошо! - сказал Штирлиц, похрустывая пачкой стодолларовых бумажек, нарисованных одним его знакомым в Бразилии.
   - Пофли купим по парофке, - предложил Шелленберг, глядя на заветную пачку.
   - Нет, бабы потом, - сказал Штирлиц озабоченно. - Пойдем Айсмана найдем.
   - Жашем нам Айшман... - засопротивлялся Шелленберг, - от него же одни убытки...
   - Какие убытки? - Штирлиц обожал истории о финансовых махинациях.
   - Пофли, рашшкажу, - сказал Шелленберг, выводя Штирлица из аэропорта. За ними устремился полицейский.
   - Ну так вот, - начал бывший шеф Штирлица, - Я вфера достал пять долларов. Эта свинья Айшман жабрал их и вот теперь напилшя... Пофли в бар, фде он фидит.
   В баре играла неизвестная никому музыка, состоящая из хаотичных ударов по чему-то деревянному и металлическому. Айсман сидел за крайним столиком и выл от удовольствия.
   Его повязка на левый глаз сползла. Закрытый обычно глаз смотрел по сторонам, чего бы стянуть, как локатор. Неожиданно глаз выпучился. В дверях показался Штирлиц в черном костюме, с цветком в петлице, и с Шелленбергом под мышкой.
   " Рассказал... Все рассказал ", - мелькнуло в мозгу Айсмана. Шелленберг соврал Штирлицу - с Лубянки их никто не выгонял за плохое поведение. Они удрали, когда находились на лесозаготовках на Чукотке, где только и делали, что ничего не делали. Айсман сразу протрезвел и сполз на пол.
   - Айсман! - радостно сказал Штирлиц.
   - Штирлиц, - неприветливо пробурчал Айсман, стоя под столом на четвереньках.
   - Не злись, Айсман, я же ненарочно, мне долг приказывал.
   - Штирлиц вспомнил похождения с мнимым баром на Кубе.
   " Кто это - Долг? " - удивился Айсман.
   - Ты про что это? - спросил он, высунувшись из-под стола.
   - Да так, к слову пришлось, - сказал Штирлиц. - как живешь без меня?
   - Плохо, - сказал Айсман и икнул. - Женщин нет, растительности нет, кефира нет, Бормана нет, дешевых туалетов нет, "Беломора" нет, вина нет, пива нет, самогона нет, даже горилка отсутствует, жить негде.
   - Это хорошо, - сказал Штирлиц. - А где жить, мы уж как-нибудь найдем.
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   Нельзя сказать, чтобы ферма Джона Вейна процветала. Скорее, она не процветала, а даже совсем наоборот. Все хозяйство Вейна, корова, автомобиль "Паккард", никогда не бывший на ходу и четыре тощие курицы, пришло в запустение и было заложено в ломбард.
   Поэтому, когда Штирлиц появился на его ферме, Вейн принял его за судебного исполнителя и треснул его оглоблей по голове.
   - Больно же, - сказал Штирлиц.
   Вейн удивился.
   - Чего надо, motherfucker? - грубо спросил он.
   - А чего ты ругаешься? - обиделся Штирлиц. - Человек пришел по делу, хочет тебе бизнес предложить, а ты его палкой...
   - Какое дело? - живо среагировал Вейн, доставая из шкафа запыленную бутыль с самогоном.
   - Мы у тебя поживем, будем хорошо платить, а ты помалкивай и не задавай глупых вопросов. - Банк грабить будете? - тут же спросил Вейн, делая интонацию на последнем слове.
   - Посмотрим, - сказал Штирлиц, вручая Вейну банкноту в 100 долларов. Тот почти что совсем офигел.
   - Слушай, Джоанна, тут пришел какой-то сумасшедший..., начал он.
   - Не сумасшедший, а товарищ Штирлиц, - сказал Айсман, входя с большим чемоданом в руках.
   - ... и дал мне сто долларов...
   - Много - мы можем вжять шдачу, - сказал Шелленберг, также появляясь в дверях.
   - Чего надо? - заученно спросил Вейн.
   - Мы здесь жить будем, - сказал Айсман голосом, категорически не допускающим никаких возражений. - Мы от товарища Штирлица.
   - А, от этого, - сказал Вейн. - Ну, живите...
   ***
   Айсман предполагал, что жизнь у Вейна будет приятной и легкой. Вейн тоже считал, что наличие двух здоровых бездельников избавит его от хлопот, поэтому в день прибытия заставил Айсмана и Шелленберга вспахать вручную сорок акров. К вечеру Айсман и Шелленберг уже продумывали план побега. Они заспорили чересчур громко, Вейн вмешался и на всякий случай посадил обоих под замок.
   Когда Штирлиц ехал к Вейну на свежеотремонтированном "Паккарде", два друга скандировали, просунув головы между реек оконной рамы амбара:
   - Са-атрап, са-атрап!
   - Это вы кому? - хмуро спросил Штирлиц, засучивая левый рукав. Оба исчезли в амбаре, появился Вейн.
   - Это они мне, - сказал он и пояснил: - Работать не хотят.
   - В зуб, - коротко пообещал Штирлиц, вертя в руке юбилейный кастет на цепочке.
   - Пойдемте, выпьем, товарищ Штирлиц, - засуетился Вейн, ходя вокруг русского разведчика кругами.
   - Пошли, - согласился Штирлиц.
   Из окна амбара показалась морда Шелленберга.
   - Шатрап! - крикнул он и исчез.
   - По-моему, это он мне, - сказал Штирлиц хмуро и полез в амбар. Там раздалась глухая возня, удары, и русский разведчик вылез, весьма удовлетворенный.
   - Теперь пошли, - сказал он, доставая из кармана бутылку "Смирновской".
   - Ага, - сказал Вейн, и собутыльники удалились.
   - Шкотина, - глухо сказал Шелленберг, потирая ушибленный нос. - Мы вот ему покажем...
   - Покажем, покажем, - согласился Айсман, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
   В доме Вейна загорелась керосиновая лампа. Через полчаса оттуда раздались пьяные голоса:
   " Вихри враждебные веют над нами-и-и-и...,
   Темные силы нас зло-о-о-бно гнету-у-ут... "
   Еще через полчаса все стихло, и дремлющую в густой темноте ферму потрясли звуки мощнейшего храпа.
   - Штирлиц, - утвердительно сказал Айсман, перетряхивая слипшуюся, почему-то сырую солому. Ему не ответили. Айсман позвал Шелленберга, но потом огляделся и заметил дырку в стене. Попытавшись пролезть в нее, он застрял и таким образом провел ночь.
   ***
   В это время в Бразилии, в колонии Третьего Рейха, проходил ночной допрос. Майор с неизвестной фамилией, развалившись в плетеном кресле, допрашивал пастора Шлага. Говорить пастору помогали два ОМОН'овца, путем ударов по животу и голове. Пастор вопил, но не признавался. И не потому, что был такой стойкий. Просто он ничегошеньки не знал.
   - Ничего, расскажешь, - обещал майор, почесывая под кителем набитый бараниной живот.
   - Ничего не знаю, - стойко отвечал пастор на каждый удар по животу. К ударам по голове он произносил междометие "Ай" и плевался на пол (совсем, как Штирлиц).
   - Ладно, - сказал майор, вынув их ушей вату. - Тащите другого... потолще.
   - Я здесь! - Борман появился, как всегда, внезапно, и встал перед майором. Тот любил, когда ему подчинялись непрекословно, как девочки в баре.
   - Где Исаев? - спросил майор, делая грозное лицо.
   - Тю-тю, - сказал Борман, делая покачивания руками, как крыльями. От такого опасного для окружающих движения пол скоро был усыпан толстым слоем веревочек и гвоздей.
   - Я тебе дам "тю-тю"! - заорал майор. - Говори по человечески, а то как дам... в нос...
   - Улетел Исаев, - сказал Борман, радуясь, что пакость, похоже, пройдет безнаказанно. - В Америку подался...
   - Гм, - важно сказал майор. - Америка - это не наша юрисперден... то есть мы туда не поедем.
   - Вот и я говорю - "тю-тю", - сказал Борман, садясь на пол рядом с майором. Майор вскочил, так как тонкая, но очень острая булавка впилась ему в зад и заорал:
   - Встать! Молчать! Кругом! Равнение налево! Ружье на плечо! Воздух! А-а-а-а!
   Борман тихо отполз в угол и сидел там с хронометром, считая секунды, нужные майору для успокоения. Новый препарат для возбуждения, похоже, должен был стать очередной яркой страницей в его деятельности.
   - Тридцать семь секунд, - сказал он наконец, втайне радуясь такому замечательному рекорду.
   И тут же последовал легкий, но умеренный пинок.
   ***
   Утром Штирлиц проснулся от мычания коровы в хлеву.
   " Деревня ", - подумал он, доставая из-под подушки стакан. - " Как же я сюда попал? Черт, как после вчерашнего башка трещит... "
   Бутыль из-под "Смирновской" была угнетающе пуста. Штирлица перекосило. Бутыль с самогоном отдавала мазутом. Штирлиц зажал нос и хлебнул. Внутри живота забулькало и зашипело. Русский разведчик пустил желтовато-сероватую слюну на стенку и выскочил во двор.
   Из стенки амбара торчала чья-то голова. Штирлиц пригляделся и узнал Айсмана.
   - А я застрял, Штирлиц! - радостно сказал тот, от нечего делать колотя затылком по стене.
   - А где Шелленберг? - живо поинтересовался Штирлиц, собираясь нахмуриться и серьезно повеселиться.
   - Смылся, - сказал Айсман. - он же не такой толстый. - И он самодовольно задвигал животом.
   Штирлиц выругался и стал заводить "Паккард". Из дома показался Вейн в кальсонах, сделанных из мешка, с надписью "The United States of America. Genuine Condoms".
   - Водки привези, - дрожащим голосом попросил он, со скрежетом почесывая распухшую небритую рожу.
   Шелленберг убежал недалеко. За рекой его поймали грабители и раздели почти что догола. Шелленберг плакал и матерился на родном языке (по-английски). Штирлиц успокаивал. Потом посадил в "Паккард" и повез обратно.
   - Не поеду к этому шатрапу! - завизжал Шелленберг. - Он на нас пахать хошет.
   - Он больше не будет, - пообещал Штирлиц, - я ему в морду дам, он меня знает.
   - Не верю, - сказал Шелленберг и тут же, получив подзатыльник, больно прикусил язык.
   Вейн стоял на крыльце дома. Лицо его было озабочено.
   - Штирлиц, у нас гости, - сказал он, указывая подбородком на Отряд Милиции Особого Назначения, засевший в стогу соломы. Руки были заняты наручниками.
   - Чего надо? - неласково спросил Штирлиц, нащупывая в кармане, под шелковой подкладкой, холодную и увесистую гранату.
   - Сдавайся, Исаев, - сказал майор, не имеющий фамилию. А то мы тебя возьмем приступом и больно накажем.
   - Попробуйте, - вызывающе сказал Штирлиц, вынимая гранату. Омоновцы попятились.
   " Сейчас будет очень хорошая драка ", - подумал Шелленберг. Он, как всегда, не ошибался. Граната с отсутствующими внутренностями, но набитая именным свинцом, ловко плясала по пустым головам ОМОНовцев и лично по голове бесфамильного майора, извлекая из нее звуки пустой бутылки и подозрительные по тембру звуки.
   - Я тебе накажу..., - шипел Штирлиц, колотя гранатой по его голове. Майор ужасающе выл.
   Айсман и Шелленберг с трудом оторвали бушующего Штирлица от стонущего и слабо, но четко матерящегося майора. Отряд Милиции Особого Назначения в панике разбежался по всей округе. Майор остался.
   - Дать бы тебе еще пару раз по морде, - сообщил Штирлиц свое желание майору. Айсман услужливо суетился около Штирлица, поправляя испорченную потасовкой внешность йодом.
   - Жа фто? - поинтересовался Шелленберг. - Сначала врежем, потом решим, сказал Штирлиц, вытирая руки об полы пиджака. Кулак его левой руки покрывали три свежие ссадины от зубов майора и один синяк от удара по голове. Мыслящий агрегат у майора был пустой, но твердый, как пустая бутылка из славной местности Шампань.
   - Ну, - сказал майор, с трудом вращая заплывшими челюстями, - теперь, Штирлиц, тебя точно расстреляют через повешение.
   - Когда пымают, - сказал Айсман и тут же получил свежий подзатыльник. Подзатыльники у Штирлица не залеживались.
   - А ведь правда, расстреляют, - сказал, подумав, Айсман.
   - И нас вместе с ним, - добавил он вполголоса и тоже был наделен таким же свежим подзатыльником. Штирлиц не любил мрачные мысли и предпочитал изгонять их при помощи водки, тушенки и милых радисток.
   Из дома вышел Вейн в новых кальсонах с другой надписью: "Дорогому товарищу Вейну от дорогого товарища Штирлица ко дню взятия села Улюль-муму под озером Хасаном (Китай)". Надпись получилась длинная и неровная, но умная.
   Вейн потирал руки, нывшие от наручников. Бензопила "Дружба" модификации "народов Африки" пилила даже вороненую сталь.
   - Чего это он? - спросил Вейн, продолжая потирать руки.
   - Он дерется, - сказал Шелленберг. - Ну, и вы ему дайте, - посоветовал Вейн.
   Штирлиц с воплем "сволочь, скотина" бросился на майора и стал бить по потной морде. Он развеселился не на шутку. Русского разведчика не сразу оторвали от дважды избитого майора. Майор удивленно вращал глазами и плевался. Красивый синяк под глазом размером восемь на двенадцать сантиметров светился победным торжеством.
   Штирлиц кипел от злости. Он считал себя неприкосновенным русским разведчиком, много раз Героем Советского Союза и вообще почетным членом Политбюро ЦК КПСС. Лауреат приведенных званий не мог предположить, чтобы толстая свинья в вышитой рубашке, обожравшись кукурузы, решила арестовать его, самого любимого товарища Штирлица.
   - Слушай, майор, мне надо в Москву, - сказал Штирлиц. Давай триста зеленых на билет.
   - А ражве у тебя нет? - удивленно спросил Шелленберг, но тут же заткнулся, получив увесистый удар в ухо.
   Майор вытащил из кармана пачку разносортной валюты, Штирлиц вырвал ее и сказал:
   - Я сам разберусь, чего надо...
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   Стюардесса попалась понятливая, но сухая и довольно противная. Она равнодушно ходила вокруг Штирлица, толкующего ей о превосходстве одной банки тушенки ("одной, заметьте, мадам, всего одной") перед горой бутербродов ("целой кучи, мадам") с красной икрой. Еще он сказал, что икра вообще липнет к зубам, после чего ее приходится счищать салфеткой, и не представляет для него, русского разведчика Штирлица по фамилии Исаев, никакого интереса. Стюардесса жалобно зевнула и потеряла вообще всякий интерес к Штирлицу.
   Выйдя из самолета, Штирлиц понял, что его встречают. Неподалеку от взлетно-посадочно-катастрофной полосы, на которой раз в месяц непременно разбивались два-три самолета, стоял черный "воронок". Около него паслись четверо в черном, от скуки зевая через каждые три секунды по очереди.
   Не успел Штирлиц подойти к концу трапа, как его обступили со всех сторон. Штирлиц достал кастет и приготовился драться. Драки, впрочем, не последовало.
   - Здравствуйте, дорогой товарищ Штирлиц! - сказал один из тех, в черном.
   - Привет, привет, - хмуро сказал Штирлиц, кладя в карман кастет.
   - Садитесь в машину, глубочайше уважаемый и великий Максим Максимыч, предложил другой. Штирлиц бросил чемодан в багажник и плюхнулся на сиденье.
   - В Кремль, - сказал он, предполагая, что за время отсутствия во вражеских странах он, возможно, стал большим начальником.
   Мотор взревел, и машина помчалась в Кремль.
   - Так, - сказал Никита Сергеевич, поглаживая собственную лысину. - Значит, товарищ Штирлиц...
   - А что, не нравлюсь? - хмуро спросил Штирлиц, ощупывая в кармане кастет. Вообще-то его предупредили, что здесь драться не принято, но он мог и не удержаться.
   - Да нет, нравишься, - сказал Хрущев, подергивая левой ногой.
   - А у вас микрофон в стене, - сказал Штирлиц, тыкая пальцем в стенку.
   Оба английских шпиона мгновенно оглохли от выстрела в наушниках.
   - Ну так выковыряй, - посоветовал Никита Сергеевич.
   Штирлиц стал вытаскивать микрофон и запутался в проводках. На другом конце провода английский шпион сопротивлялся, пытаясь удержать вытягиваемый из рук провод.
   - А у вас вот еще телекамера какая-то в стенке, - сказал Штирлиц, делая удар ногой по стене.
   - Была, - радостно сказал Хрущев, глядя, как катаются по полу осколки битого стекла.
   - Ага, - сказал он, хлопая себя по вспотевшей лысине. Ты, Штирлиц, хороший мужик. Хочешь быть нашим вражеским шпионом в США?
   - Не, не хочу, - сказал Штирлиц. - Хочу к телк... то есть к бабам.
   - Баба - это хорошо, - сказал Хрушев, растирая пот по скользкой лысине. Баба - она это... ну... она корову подоить может... и... это...
   - Да, - сказал Штирлиц. - А у вас диктофон под стулом, раздался треск ломаемых деталей диктофона.
   - Нет, брат Штирлиц, нельзя тебе пока к бабам, - сказал Хрущев. Штирлиц обреченно вздохнул. - Без тебя родине х... в общем, нехорошо будет. Так что езжай в США, вренд... вредн... в общем, вдренняйся в ихние загнившие ряды и будь там нашим шпионом. А то смотри, у нас длинные руки, - и Никита Сергеевич важно вытянул толстую, короткую волосатую руку. На рукаве был четкий отпечаток губной помады, а на руке синела татуировка "Не забуду родное село".
   - А к бабам когда? - спросил Штирлиц.
   - Я скажу, когда можно будет.
   Штирлиц повернулся на каблуках и пошел к двери.
   - А у вас еще микрофон, - сказал он, и парагвайский шпион оглох от треска.
   " Классный мужик ", - подумал Хрущев, ковыряясь в зубах какой-то частью от поломанного диктофона. - " Он этим шпионам, ... (последовало крепкое украинско-татарское ругательство), все болтики поломал... Ну, Кеннеди, держись, к тебе сам Штирлиц едет... "
   При выходе из Кремлевского кабинета Хрущева стоял тот же воронок.
   - Поздравляем Вас, любимый товарищ Штирлиц, с назначением русским резидентом в Америке..., - согнувшись в поклоне, сказал один из них.
   " Скоты. Уже пронюхали ", - подумал Штирлиц, садясь в машину.
   - Виски, тушенка? - спросил другой, услужливо вытаскивая прищемленные дверцей фалды пиджака Штирлица.
   Штирлиц подобрел.
   - Не надо виски, - сказал он. - ОНЛУ Тушенка.
   Он вынул из кармана самоучитель английского языка и погрузился в чтение. От читаемых им иностранных слов на русский лад английскому агенту, сидящему в багажнике, стало дурно и он в судорогах прокусил запасную шину.
   - В аэропорт, - буркнул Штирлиц, запахивая пиджак и поправляя левый галстук. Вообще-то в те времена не было обычая ходить в нескольких галстуках, но Штирлиц носил всегда две штуки, для конспирации: в правом была рация, а в левом громыхала банка тушенки. Теперь же левый галстук был пуст, а его содержимым наслаждался Никита Сергеевич.
   " Жирная свинья ", - про себя оскорбил его Штирлиц и плюнул на пол машины.
   В это время Никита Сергеевич поперхнулся шурупом, попавшимся в тушенке, и подумал почти то же самое.
   Самолет с облупившейся краской на бортах слегка захрюкал и стал медленно выруливать на взлетно-посадочно-катастрофную полосу, так как бортмеханик был просто не в силах скорее вращать педали.
   Наконец хрюканье усилилось, перешло в рев и самолет, дрожа и потряхивая заклеенными бумагой в линеечку крыльями, стал пытаться оторваться от земли. Наконец бортмеханик сделал последнее дерганье за педаль, самолет оторвался от земли и стал парить в воздухе, изрыгая клубы дыма - это радист стал топить паровой котел.
   Штирлиц сидел рядом с толстой негритянкой в дымчатых очках. Даме было нехорошо, она хотела в туалет, но такое удобство в самолете компании "Падайте с самолетов Аэрофлота" было не предусмотрено.
   Английский агент из-под дымчатых очков поглядывал на Штирлица, и думал, какой он молодец, как ловко притворяется. Штирлиц думал о том, чтобы негритянку, не дай бог (черт возьми, бога нет) не стошнило ему на новые штаны с еще только всего одной заплатой.
   - А скажи-ка мне, милый Штирлиц, куда это ты летишь? спросил английский шпион. Он, конечно же, знал, куда летит Штирлиц, и зачем, но он хотел проверить, что скажет ему сам русский разведчик.
   - К бабам, в Америку, - соврал Штирлиц.
   - А вот и врешь, - запрыгал английский шпион. - Ты летишь, чтобы завербоваться на работу русским шпионом.
   - Ну, что поделаешь, - кротко сказал Штирлиц. - Приходится иногда соврать, чтобы утащить красивую даму в постель...
   Английский агент прикусил язык и испуганно посмотрел на Штирлица. Он увидел два злых, глубоко посаженных глаза, кастет и ему стало очень страшно.
   Спать со Штирлицем не хотелось, несмотря на обещанное шефом повышение.
   - Штирлиц, так я вообще не женщина, - испуганно сказал английский шпион.
   Штирлиц отвернулся и начал плеваться в проход между креслами.
   " Опять на этих напоролся ", - подумал он.
   " Неужели я ему не понравился? ", - обиженно подумал английский шпион, доставая походное карманное зеркало с керосиновой лампой.
   Он насупился и отвернулся к окну. За окном стремительно пролетали вверх туманные облака.
   - Эй, Штирлиц, мы кажется падаем, - сказал английский шпион, тряся Штирлица за рукав. - Не запугаешь, - сказал Штирлиц, держа в одной руке парашют, а в другой - кастет и шесть банок тушенки.
   - Штирлиц, скажи скорей, где ты парашют взял? - вежливо поинтересовался английский шпион.
   - У русских разведчиков всегда с собой парашют, - сказал Штирлиц.
   " Вон оно что ", - подумал английский шпион, доставая свой парашют из складок шпионского платья.
   " Кажется, я опять сказал чего-то лишнее ", - подумал Штирлиц, выскакивая с парашютом.
   ***
   Тихо спал простой и незаметный в пустынных прериях американского континента городок Вашингтон. Неожиданно с неба спустился Штирлиц, разбрасывая по вычищенной обширным штатом дворников местности пустые банки из-под тушенки.
   Он ступил на благодатную американскую землю, громко чавкая и ругаясь. На земле лежал прищемивший его ботинок фабрики "Скороход" капкан, сжав свои ржавые, грязные челюсти.
   " Чувствую, Борман где-то рядом ", - подумал Штирлиц, мощными усилиями разрывая челюсти капкана. Капкан сказал "Кххх..." и треснул. Штирлиц победно отбросил его обломки подальше и высморкался.
   Звук освобожденного носа эхом прокатился по спящей округе. Партайгеноссе Борман, сидя в дупле в тиши леса, услышал знакомое ругательство и живо навострил уши. Знакомый запах тухлой тушенки уже давно щекотал его ноздри. Он взобрался на самую верхушку самого высокого дерева и стал напряженно вглядываться в темноту.
   Тускло светили звезды и керосиновые лампы на советских спутниках-шпионах. Тихо ворчали голодные филины в таких же, как у Бормана, дуплах. Партайгеноссе спустился вниз и подумал, с удовольствием чмокая губами:
   " Штирлиц... ", - и детская, безмятежная улыбка расплылась на его заплывшей жиром роже.
   - Вот я тебе набью сейчас морду, - послышалась вблизи до боли во всех частях тела знакомая фраза.
   Борман испуганно оглянулся и увидел Штирлица.
   Бежать было поздно.
   - Не сердись, Штирлиц, я же не для тебя, я для этих... он попытался начать миролюбивый разговор.
   - Ты про что? - хмуро спросил Штирлиц, поигрывая маузером.
   - А ты как, - поинтересовался Борман, - в яму попал или в капкан?
   - В капкан, - сказал Штирлиц, протягивая к нему руку.
   - Ну, вот про это я и говорил, - сказал Борман, чувствуя, как мощная рука Штирлица поднимает его за шиворот.
   Последовал удар о какое-то чрезвычайно твердое дерево и старческие оханья и похрюкивания.
   - Кто меня мусорам заложил? - ласково спросил Штирлиц, бросая Бормана о следующее дерево. Борман охнул и сказал "Это не я".
   - Значит, ты, - сказал Штирлиц. Новое дерево огрело Бормана по лбу. - А кто заговор плел?
   - Это тоже не я, - сказал Борман, с трудом уворачиваясь от очередного острого сука.
   - Вот видишь, - сказал Штирлиц. - А еще пионер... Борман в изнеможении опустился в теплую лужу и стал жадно пить.
   - Не пей - совсем козлом станешь, - посоветовал Штирлиц.
   - Бе-е-е-е-е, - хмуро отозвался Борман, вставая на четвереньки. Мощный пинок заставил его искупаться в луже с головой.
   - Не сердись, Штирлиц, - попросил Борман, вылезая на поверхность и снимая промокший засаленный пиджак. - Ты же знаешь, как все мы тебя любим...
   - Кто это "мы"? - спросил Штирлиц.
   - Да вот, - сказал Борман, поднимая палец, чтобы Штирлиц прислушался.
   Русский разведчик, как локатор, завращал головой и услышал легкое знакомое сипение.
   - Пастор? - кратко спросил он. Борман радостно закивал головой.
   - Толстая свинья, - сказал Штирлиц.
   - Кто? - тут же спросил Борман.
   - Оба вы свиньи... - процедил Штирлиц сквозь зубы.
   - Про меня - это ты зря, Штирлиц, - начал Борман. - Я с тех пор на триста граммов похудел...
   - Все равно свинья, - сказал Штирлиц и прибавил: - соглашайся, пока я хуже не сказал.
   - Молчу, молчу, - сказал Борман. Его толстая морда расплывалась от жира и счастья встречи со Штирлицем.
   - Слушай, Борман, где тут ихнее американское Гестапо? -Штирлиц никогда не забывал о работе, даже когда на ней находился.
   Борман пожал плечами.
   - Ты должен знать, - сказал Штирлиц голосом, не терпящим никаких возражений. Борман съежился.
   - Я правда не знаю, Штирлиц, - сказал он, прижимая к голове уши. - Сходи в Пентагон или в Капитолий...
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   В Пентагон Штирлица не пустили, как он не старался разбить дверь каблуками.
   " Сволочи ", - подумал Штирлиц и направил свои "Скороходы" к Капитолию.
   - Штирлиц, а вы по какому вопросу? - перед Штирлицем стояла накрашенная девица приятной наружности в мини-юбке. Русский разведчик задумался.
   - Я по делам, но все равно заходи, - сказал он, беря даму под руку и ведя в Капитолий.