Страница:
– И так уже почти десять лет, – посетовала Наташа. – Да сейчас самые обычные квартиры охраняются лучше, чем наш депозитарий! Железная дверь, элементарная сигнализация… Правда, еще есть охранники, но их достаточно лишь припугнуть, они и не вякнут. Короче, нас не ограбил бы разве что очень ленивый. Вот только, – разочарованно вздохнула она, – похоже, вокруг одни лишь ленивые. Или законопослушные праведники.
Я рассмеялся:
– По-моему, для тебя это больной вопрос: почему ни один вор не лезет в твой банк? Обидно?
– Обидно, – откровенно призналась Наталья.
– Нечего сказать, патриотка своей фирмы! У тебя что, это хобби – планировать ограбление «Северо-Запада»? Или в такой извращенной форме ты демонстрируешь свою бдительность?
– Пожалуй, второе. Демонстрирую бдительность. Проявляю служебную инициативу. Только это не дает никаких результатов. Вместо того чтобы сказать мне спасибо, на меня наорали. Это было еще весной, когда на совещании у управляющего я рискнула взять слово и заявила, что когда-нибудь в хранилище залезут через подвал. Помнишь, я рассказывала тебе схему, по которой можно легко это сделать?
– Помню, – как только мог равнодушно ответил я.
– То же самое я тогда рассказала и им. – Было видно, как Наташе не терпится излить передо мной душу, наябедничать на свое слепое начальство. – Меня отчитали за это, как сопливую соску. Мол, я сую нос не в свое дело и совершенно не владею вопросом. Ни один самый ловкий ворюга будто бы не обойдет наши объемные датчики, не прошмыгнет мимо нашей доблестной охраны, никогда не проникнет в наш неприступный подвал. Туда, видите ли, можно спуститься только из офиса, туда никак не пробраться с улицы, потому, что у него нет внешнего входа. Хрен там нет внешнего входа! – возбужденно воскликнула Наталья.
А я весь напрягся. Я боялся пропустить хоть одно ее слово. Ведь на меня словно из рога изобилия сыпалась столь необходимая мне информация.
Мне оставалось лишь хорошенько запоминать. В результате подготовка к акции за счет этих сведений могла свестись к минимуму.
– Кто поставит перед собой такую задачу, – тем временем увлеченно продолжала Наташа, – тот проникнет в подвал без особых хлопот. Было бы желание, и не надо никаких парадных входов с улицы. Коммуникации теплосети вводятся в здание двумя трубами, лежащими в железобетонном коробе. А рядом с этими трубами хватает свободного места, по которому можно перемещаться ползком. В результате остается лишь проползти метров сто от ближайшего люка, разбить по пути парочку тоненьких перемычек в полкирпича – и вот пожалуйста, ты в нашем якобы неприступном подвале. И не надо возиться ни с какими подкопами… Лишь бы не было клаустрофобии, – эффектно выставила указательный пальчик Наталья, подводя черту под своей коротенькой лекцией о методике проникновения в депозитарий ее банка.
У меня не было клаустрофобии. Я легко бы прополз вдоль этих труб отопления.
«Если б ты, девочка, еще рассказала мне, где этот люк, в котором начало пути в ваш подвал, – подумал я. – Впрочем, это для меня несущественно. Если верить Конфетке, когда пойду на дело, со мной рядом будет специалист по определению ведомственной принадлежности люков. Уж он-то не ошибется».
– Признавайся, красавица, – шутливо наехал я на Наталью, – и давно ты столь основательно готовишься к ограблению банка? Даже выяснила, как стыкуется со зданием теплосеть! Даже знаешь о толщине перемычек!
– Разве это основательно, милый? И разве это сложно – выяснить про теплосеть и догадаться про перемычки? – небрежно отмахнулась Наташа. – Ни из схемы подвала, ни из расположения коммуникаций никто никогда не делал секрета. Достаточно просто взглянуть на старые синьки с планами этого дома. А они есть и у нас, и в Метрострое, и во всевозможных архивах. Найти не проблема.
– Ты и нашла.
– Конечно. Кстати, они свалены в кучу как раз в подвале, покрылись наростами плесени и никому не нужны, кроме крыс…
– …И тебя.
– И меня. – Наталья гордо задрала подбородок, словно хвалясь передо мной: «Оцени, до чего я дотошная баба!»
А мне очень захотелось ее попросить: «Покажи, пожалуйста, эти синьки. А еще лучше, сделай с них для меня ксерокопии». Но вместо этого я рассеянно заметил:
– Вот и продемонстрировала бы на том собрании эти планы. Ты рассказала тогда про то, как проползти в подвал по теплосети?
– Ха, Денис, святая наивность! «Продемонстрировала», «рассказала»… Да кто бы стал смотреть на эти сопревшие, засранные мышами бумажки? Меня с ними бы тут же выгнали вон! Да и без них договорить мне не дали. Наорали! Вот тебе, пожалуйста, и результат проявления рядовым служащим банка служебного рвения.
– И ты теперь затаила на свое начальство обиду, – предположил я. – И мечтаешь, чтобы какой-нибудь вор забрался в ваше хранилище и тиснул оттуда деньжат. Доказал бы твоему руководству, что ты права, а они лопухи.
Это сразу расставляло все точки над «i», объясняло мне и навязчивый интерес Натальи к вопросам отключения системы охраны и проникновения в депозитарий, и увлеченность, с которой она говорит на эту тему. Но только почему она так настойчиво пичкает всеми этими сведениями меня? Именно меня?!! Обычное совпадение? Просто, я так удачно подвернулся ей под руку? Или здесь стоит искать какой-нибудь скрытый смысл? Какой-нибудь тайный интерес к моей скромной персоне?
– Я, и правда, порой мечтаю о том, чтобы это хранилище обнесли, – призналась Наташка.
А я поспешил перевести разговор в шутливое русло. Изобразил на лице глупейшую улыбку – ведь под подобной маской можно безбоязненно задавать самые острые вопросы – и поинтересовался:
– Может, я здесь могу чем-то помочь? Проползу между трубами, поддомкрачу пол из подвала, обворую ваш банк? С превеликой радостью сделаю все это ради тебя. Да и деньжата не помешают. Ты только скажи.
– Не скажу. Не хочу, чтобы ты оказался в тюрьме.
– Но ведь ты уверяешь, что забраться в хранилище проще простого. – Теперь вдобавок к дурашливости я решил изобразить еще и настойчивость. Вот только нельзя было с этим перегнуть и предоставить Наталье повод для размышлений: а ни воспринял ли я на полном серьезе всю ее болтовню и не надумаю ли, самоуверенный лох, действительно сунуться в банк? – К тому же сейчас подходящий момент. Из хранилища есть, что тащить. Там еще лежит тот рюкзак, про который ты говорила?
– Лежит. И, насколько я знаю, будет лежать еще долго. – Наталья внимательно посмотрела на меня и усмехнулась. – Вот только имей в виду, милый Денис: если у тебя в буйной головушке сейчас закрутились мыслишки о том, чтобы на этой идее ограбления депозитария попытаться сделать маленький бизнес, скажем, за небольшой процент толкнуть кому-нибудь все, что я тебе рассказала, то сразу предупреждаю: прекрати даже и думать об этом.
– А почему? – рассмеялся я. – Если, и правда…
– Ой, прекрати об этом болтать даже в шутку! – Наташка поднялась со стула, подровняла несколько скоросшивателей, расставленных на стеллаже. – Все, что мы сейчас обсуждаем, хорошо для сценария какого-нибудь детектива, но совсем неосуществимо в реальной жизни. Расскажи о моей схеме любому специалисту, и он легко не оставит на ней камня на камне.
– Тогда давай напишем об этом роман. – Я поставил пустую чашку на стол, вальяжно, нога на ногу развалился на стуле. – Он станет бестселлером – мы станем миллионерами.
– Жди! – хмыкнула Наталья. Подошла ко мне, легким движением навела беспорядок у меня в волосах, прижалась животиком к моему плечу. – Мы не в Америке и не в Европе, где, написав хорошую книгу, можно разбогатеть.
– Ты права, ты умная девчонка…
И у меня в голове мелькнула мысль, что Наташке и не надо никаких мотиваций или правдоподобных объяснений моему повышенному интересу к тому месту, где она работает. Это была своего рода игра, где по условию – каждый из ее участников соблюдал некие правила – не интересоваться до конца… Как в детской забытой игре: барыня прислала сто рублей, что хотите – то купите, белое и черное не берите, «да» и «нет» не говорите…
– Я легонько шлепнул Наташку по попке и решился на довольно нахальную просьбу: – Покажи лучше, где находится этот депозитарий. Хочу посмотреть.
– Вообще, милый, депозитарий и хранилище – это разные понятия, потому как в настоящем большом банке могут храниться не только деньги, но и ценные бумаги – акции, облигации… и даже личные драгоценности клиентов банка. Но в нашей небогатой конторе эти понятия смешались. Так что, особо там и нечего смотреть… Чего там смотреть? Все равно закрыто. Или хочешь глянуть на запертую дверь?
– Хотя бы на дверь.
– Зачем тебе?!
– Для романа. Действительно, для романа! И не смотри на меня как на психа, подверженного приступам графомании, – я оставил игривый тон и начал с серьезнейшим видом вешать Наташке на уши очередную лапшу. – Я что подумал: хорошие идеи приходят в голову почти всегда неожиданно. Вот и сейчас. Чем эта идея с романом про ограбление банка плоха? Есть готовый сюжет, есть куча свободного времени, которое не знаю куда и девать, есть тихая избушка под Вырицей – садись и строчи. Чего еще надо?
– Талант.
– Да брось ты! Для производства дешевого ширпотреба таланта не требуется. Здесь главное – угодить в струю, прочухать, что сейчас востребовано на рынке, а дерзкие ограбления всегда пользовались повышенным спросом. Замученным серенькой безрадостной бытовухой людишкам приятно хотя бы на время отвлечься от неустроенности и нищеты и представить себя этакими удачливыми авантюристами, буквально за два часа рисковой работы обогащающимися на круглую сумму. Потому-то ограбления банков всегда нарасхват. Что в книжном бизнесе, что в киноиндустрии, что на телевидении. Избитая, но зато беспроигрышная тема. Или ты со мной не согласна?
– Согласна, – равнодушно пожала плечами Наталья. Ей мои разглагольствования о том, как это супер – писать криминальное чтиво, явно были неинтересны. Ее волновали куда более земные проблемы: например, как доказать ишаку-управляющему, что она тоже чего-то там стоит? Или: переться ли после работы в далекую Вырицу вместо того, чтобы, не мудрствуя, затащить меня к себе в маленькую двухкомнатную квартирку?
– Так, как? Покажешь мне депозитарий? – напомнил я.
– Пошли, – безразлично кивнула Наташка на дверь. И через пять минут я знал расположение комнаты, где сейчас лежал рюкзачок, набитый деньгами. Неторопливо прогулялся по коридору, строя из себя вынашивающего очередной шедевр прославленного прозаика, и при этом легко насчитал девять с половиной шагов от металлической двери хранилища до одной из стен, которая была явно несущей, а потому, воздвигнутая еще в прошлом веке, не должна была быть потревожена во время перепланировки. Теперь у меня была довольно надежная привязка к старым планам подвала и помещения детского садика, которые, я был уверен, без особых проблем сумею раздобыть в Метрострое.
– Ну что, насмотрелся? – усмехнулась Наталья, с иронией наблюдавшая, как я прогуливался по коридору. – Писатель…
– Оно хоть большое, это хранилище?
– Вот отсюда и досюда, – показала мне на стене приблизительные границы депозитария Наташа. – Это в ширину. А в глубину оно до внешней стены.
– Что, и окно есть? – удивился я.
– Нет, – округлила Наталья глаза от такого, по ее мнению, несуразного вопроса. – Его никогда там и не было. – И расхохоталась: – Чего не хватало! Депозитарий с окном! Это был бы предел, за который идти дальше некуда! Впрочем, от наших командиров можно ожидать и такого… Хотим ограбить хранилище, – любезно объяснила она наше топтание в коридоре охраннику, уже, наверное, с минуту подозрительно наблюдавшему за нами из другого конца коридора. – Вот только не знаем, как туда влезть. Плохо, что там нет окна.
«Зато внизу есть подвал, из которого несложно проникнуть в это хранилище. И есть железобетонный короб с трубами отопления, вдоль которых можно легко проползти в подвал. И я не страдаю клаустрофобией, которая помешала бы мне сунуться в этот железобетонный короб с трубами отопления, вдоль которых можно легко проползти в подвал, из которого несложно проникнуть в хранилище, – размышлял я, наблюдая за тем, как Наташка, наконец, надумав завершить сегодняшний рабочий день, подкрашивает рожицу. – Цепочка, как в английском стишке о доме, который построил Джек. Все складненько. Все идеально. Остается лишь претворить идею в жизнь».
– Все, пошли отсюда. – Наталья засунула в сумочку косметичку. – Ты готов, Денис?
– Всегда готов! Как пионер! – четко отрапортовал я и продолжил уже не вслух:
«…Потому что мне не приходится регулярно поправлять макияж.
Потому что мне всего-навсего надо срочно забраться в депозитарий.
Уж не знаю, что проще: иногда грабить банки или постоянно подкрашивать рожу, да к тому же еще ежемесячно… Впрочем не буду вдаваться в такие подробности».
Глава 2
Я рассмеялся:
– По-моему, для тебя это больной вопрос: почему ни один вор не лезет в твой банк? Обидно?
– Обидно, – откровенно призналась Наталья.
– Нечего сказать, патриотка своей фирмы! У тебя что, это хобби – планировать ограбление «Северо-Запада»? Или в такой извращенной форме ты демонстрируешь свою бдительность?
– Пожалуй, второе. Демонстрирую бдительность. Проявляю служебную инициативу. Только это не дает никаких результатов. Вместо того чтобы сказать мне спасибо, на меня наорали. Это было еще весной, когда на совещании у управляющего я рискнула взять слово и заявила, что когда-нибудь в хранилище залезут через подвал. Помнишь, я рассказывала тебе схему, по которой можно легко это сделать?
– Помню, – как только мог равнодушно ответил я.
– То же самое я тогда рассказала и им. – Было видно, как Наташе не терпится излить передо мной душу, наябедничать на свое слепое начальство. – Меня отчитали за это, как сопливую соску. Мол, я сую нос не в свое дело и совершенно не владею вопросом. Ни один самый ловкий ворюга будто бы не обойдет наши объемные датчики, не прошмыгнет мимо нашей доблестной охраны, никогда не проникнет в наш неприступный подвал. Туда, видите ли, можно спуститься только из офиса, туда никак не пробраться с улицы, потому, что у него нет внешнего входа. Хрен там нет внешнего входа! – возбужденно воскликнула Наталья.
А я весь напрягся. Я боялся пропустить хоть одно ее слово. Ведь на меня словно из рога изобилия сыпалась столь необходимая мне информация.
Мне оставалось лишь хорошенько запоминать. В результате подготовка к акции за счет этих сведений могла свестись к минимуму.
– Кто поставит перед собой такую задачу, – тем временем увлеченно продолжала Наташа, – тот проникнет в подвал без особых хлопот. Было бы желание, и не надо никаких парадных входов с улицы. Коммуникации теплосети вводятся в здание двумя трубами, лежащими в железобетонном коробе. А рядом с этими трубами хватает свободного места, по которому можно перемещаться ползком. В результате остается лишь проползти метров сто от ближайшего люка, разбить по пути парочку тоненьких перемычек в полкирпича – и вот пожалуйста, ты в нашем якобы неприступном подвале. И не надо возиться ни с какими подкопами… Лишь бы не было клаустрофобии, – эффектно выставила указательный пальчик Наталья, подводя черту под своей коротенькой лекцией о методике проникновения в депозитарий ее банка.
У меня не было клаустрофобии. Я легко бы прополз вдоль этих труб отопления.
«Если б ты, девочка, еще рассказала мне, где этот люк, в котором начало пути в ваш подвал, – подумал я. – Впрочем, это для меня несущественно. Если верить Конфетке, когда пойду на дело, со мной рядом будет специалист по определению ведомственной принадлежности люков. Уж он-то не ошибется».
– Признавайся, красавица, – шутливо наехал я на Наталью, – и давно ты столь основательно готовишься к ограблению банка? Даже выяснила, как стыкуется со зданием теплосеть! Даже знаешь о толщине перемычек!
– Разве это основательно, милый? И разве это сложно – выяснить про теплосеть и догадаться про перемычки? – небрежно отмахнулась Наташа. – Ни из схемы подвала, ни из расположения коммуникаций никто никогда не делал секрета. Достаточно просто взглянуть на старые синьки с планами этого дома. А они есть и у нас, и в Метрострое, и во всевозможных архивах. Найти не проблема.
– Ты и нашла.
– Конечно. Кстати, они свалены в кучу как раз в подвале, покрылись наростами плесени и никому не нужны, кроме крыс…
– …И тебя.
– И меня. – Наталья гордо задрала подбородок, словно хвалясь передо мной: «Оцени, до чего я дотошная баба!»
А мне очень захотелось ее попросить: «Покажи, пожалуйста, эти синьки. А еще лучше, сделай с них для меня ксерокопии». Но вместо этого я рассеянно заметил:
– Вот и продемонстрировала бы на том собрании эти планы. Ты рассказала тогда про то, как проползти в подвал по теплосети?
– Ха, Денис, святая наивность! «Продемонстрировала», «рассказала»… Да кто бы стал смотреть на эти сопревшие, засранные мышами бумажки? Меня с ними бы тут же выгнали вон! Да и без них договорить мне не дали. Наорали! Вот тебе, пожалуйста, и результат проявления рядовым служащим банка служебного рвения.
– И ты теперь затаила на свое начальство обиду, – предположил я. – И мечтаешь, чтобы какой-нибудь вор забрался в ваше хранилище и тиснул оттуда деньжат. Доказал бы твоему руководству, что ты права, а они лопухи.
Это сразу расставляло все точки над «i», объясняло мне и навязчивый интерес Натальи к вопросам отключения системы охраны и проникновения в депозитарий, и увлеченность, с которой она говорит на эту тему. Но только почему она так настойчиво пичкает всеми этими сведениями меня? Именно меня?!! Обычное совпадение? Просто, я так удачно подвернулся ей под руку? Или здесь стоит искать какой-нибудь скрытый смысл? Какой-нибудь тайный интерес к моей скромной персоне?
– Я, и правда, порой мечтаю о том, чтобы это хранилище обнесли, – призналась Наташка.
А я поспешил перевести разговор в шутливое русло. Изобразил на лице глупейшую улыбку – ведь под подобной маской можно безбоязненно задавать самые острые вопросы – и поинтересовался:
– Может, я здесь могу чем-то помочь? Проползу между трубами, поддомкрачу пол из подвала, обворую ваш банк? С превеликой радостью сделаю все это ради тебя. Да и деньжата не помешают. Ты только скажи.
– Не скажу. Не хочу, чтобы ты оказался в тюрьме.
– Но ведь ты уверяешь, что забраться в хранилище проще простого. – Теперь вдобавок к дурашливости я решил изобразить еще и настойчивость. Вот только нельзя было с этим перегнуть и предоставить Наталье повод для размышлений: а ни воспринял ли я на полном серьезе всю ее болтовню и не надумаю ли, самоуверенный лох, действительно сунуться в банк? – К тому же сейчас подходящий момент. Из хранилища есть, что тащить. Там еще лежит тот рюкзак, про который ты говорила?
– Лежит. И, насколько я знаю, будет лежать еще долго. – Наталья внимательно посмотрела на меня и усмехнулась. – Вот только имей в виду, милый Денис: если у тебя в буйной головушке сейчас закрутились мыслишки о том, чтобы на этой идее ограбления депозитария попытаться сделать маленький бизнес, скажем, за небольшой процент толкнуть кому-нибудь все, что я тебе рассказала, то сразу предупреждаю: прекрати даже и думать об этом.
– А почему? – рассмеялся я. – Если, и правда…
– Ой, прекрати об этом болтать даже в шутку! – Наташка поднялась со стула, подровняла несколько скоросшивателей, расставленных на стеллаже. – Все, что мы сейчас обсуждаем, хорошо для сценария какого-нибудь детектива, но совсем неосуществимо в реальной жизни. Расскажи о моей схеме любому специалисту, и он легко не оставит на ней камня на камне.
– Тогда давай напишем об этом роман. – Я поставил пустую чашку на стол, вальяжно, нога на ногу развалился на стуле. – Он станет бестселлером – мы станем миллионерами.
– Жди! – хмыкнула Наталья. Подошла ко мне, легким движением навела беспорядок у меня в волосах, прижалась животиком к моему плечу. – Мы не в Америке и не в Европе, где, написав хорошую книгу, можно разбогатеть.
– Ты права, ты умная девчонка…
И у меня в голове мелькнула мысль, что Наташке и не надо никаких мотиваций или правдоподобных объяснений моему повышенному интересу к тому месту, где она работает. Это была своего рода игра, где по условию – каждый из ее участников соблюдал некие правила – не интересоваться до конца… Как в детской забытой игре: барыня прислала сто рублей, что хотите – то купите, белое и черное не берите, «да» и «нет» не говорите…
– Я легонько шлепнул Наташку по попке и решился на довольно нахальную просьбу: – Покажи лучше, где находится этот депозитарий. Хочу посмотреть.
– Вообще, милый, депозитарий и хранилище – это разные понятия, потому как в настоящем большом банке могут храниться не только деньги, но и ценные бумаги – акции, облигации… и даже личные драгоценности клиентов банка. Но в нашей небогатой конторе эти понятия смешались. Так что, особо там и нечего смотреть… Чего там смотреть? Все равно закрыто. Или хочешь глянуть на запертую дверь?
– Хотя бы на дверь.
– Зачем тебе?!
– Для романа. Действительно, для романа! И не смотри на меня как на психа, подверженного приступам графомании, – я оставил игривый тон и начал с серьезнейшим видом вешать Наташке на уши очередную лапшу. – Я что подумал: хорошие идеи приходят в голову почти всегда неожиданно. Вот и сейчас. Чем эта идея с романом про ограбление банка плоха? Есть готовый сюжет, есть куча свободного времени, которое не знаю куда и девать, есть тихая избушка под Вырицей – садись и строчи. Чего еще надо?
– Талант.
– Да брось ты! Для производства дешевого ширпотреба таланта не требуется. Здесь главное – угодить в струю, прочухать, что сейчас востребовано на рынке, а дерзкие ограбления всегда пользовались повышенным спросом. Замученным серенькой безрадостной бытовухой людишкам приятно хотя бы на время отвлечься от неустроенности и нищеты и представить себя этакими удачливыми авантюристами, буквально за два часа рисковой работы обогащающимися на круглую сумму. Потому-то ограбления банков всегда нарасхват. Что в книжном бизнесе, что в киноиндустрии, что на телевидении. Избитая, но зато беспроигрышная тема. Или ты со мной не согласна?
– Согласна, – равнодушно пожала плечами Наталья. Ей мои разглагольствования о том, как это супер – писать криминальное чтиво, явно были неинтересны. Ее волновали куда более земные проблемы: например, как доказать ишаку-управляющему, что она тоже чего-то там стоит? Или: переться ли после работы в далекую Вырицу вместо того, чтобы, не мудрствуя, затащить меня к себе в маленькую двухкомнатную квартирку?
– Так, как? Покажешь мне депозитарий? – напомнил я.
– Пошли, – безразлично кивнула Наташка на дверь. И через пять минут я знал расположение комнаты, где сейчас лежал рюкзачок, набитый деньгами. Неторопливо прогулялся по коридору, строя из себя вынашивающего очередной шедевр прославленного прозаика, и при этом легко насчитал девять с половиной шагов от металлической двери хранилища до одной из стен, которая была явно несущей, а потому, воздвигнутая еще в прошлом веке, не должна была быть потревожена во время перепланировки. Теперь у меня была довольно надежная привязка к старым планам подвала и помещения детского садика, которые, я был уверен, без особых проблем сумею раздобыть в Метрострое.
– Ну что, насмотрелся? – усмехнулась Наталья, с иронией наблюдавшая, как я прогуливался по коридору. – Писатель…
– Оно хоть большое, это хранилище?
– Вот отсюда и досюда, – показала мне на стене приблизительные границы депозитария Наташа. – Это в ширину. А в глубину оно до внешней стены.
– Что, и окно есть? – удивился я.
– Нет, – округлила Наталья глаза от такого, по ее мнению, несуразного вопроса. – Его никогда там и не было. – И расхохоталась: – Чего не хватало! Депозитарий с окном! Это был бы предел, за который идти дальше некуда! Впрочем, от наших командиров можно ожидать и такого… Хотим ограбить хранилище, – любезно объяснила она наше топтание в коридоре охраннику, уже, наверное, с минуту подозрительно наблюдавшему за нами из другого конца коридора. – Вот только не знаем, как туда влезть. Плохо, что там нет окна.
«Зато внизу есть подвал, из которого несложно проникнуть в это хранилище. И есть железобетонный короб с трубами отопления, вдоль которых можно легко проползти в подвал. И я не страдаю клаустрофобией, которая помешала бы мне сунуться в этот железобетонный короб с трубами отопления, вдоль которых можно легко проползти в подвал, из которого несложно проникнуть в хранилище, – размышлял я, наблюдая за тем, как Наташка, наконец, надумав завершить сегодняшний рабочий день, подкрашивает рожицу. – Цепочка, как в английском стишке о доме, который построил Джек. Все складненько. Все идеально. Остается лишь претворить идею в жизнь».
– Все, пошли отсюда. – Наталья засунула в сумочку косметичку. – Ты готов, Денис?
– Всегда готов! Как пионер! – четко отрапортовал я и продолжил уже не вслух:
«…Потому что мне не приходится регулярно поправлять макияж.
Потому что мне всего-навсего надо срочно забраться в депозитарий.
Уж не знаю, что проще: иногда грабить банки или постоянно подкрашивать рожу, да к тому же еще ежемесячно… Впрочем не буду вдаваться в такие подробности».
Глава 2
МЫ ПОЛЕЗЕМ – МЫ ПОМЧИМСЯ
Глеб, протеже Конфетки и специалист по люкам и сигнализациям, оказался невысоким и худеньким – можно смело сказать «в весе пера», – и первой мыслью, пришедшей мне в голову, когда я увидел этого парня, была: «Он словно специально создан для того, чтобы ползать по коробам теплосети. Так что в этом плане он подходит нам как нельзя лучше. Интересно, а как у него со всем остальным?»
И я, выставив Светку из ее красной «девятки», учинил кандидату в мои соучастники двухчасовой допрос с пристрастием, задавшись целью вычислить в этом парне хоть какие-то минусы или поймать его на вранье. Но никаких минусов, никакого вранья. Глеб оказался настолько идеальным партнером для задуманного мной предприятия, что одно это должно было вызвать нешуточные подозрения.
Но я решил не быть слишком придирчивым и заставил себя отмести в сторону и недоверие, и чрезмерную требовательность. И по истечении двух часов принял в дело этого Глеба таким, каков есть: без вредных привычек – некурящий, непьющий и неженатый. В прошлом – инженер связи. Потом зек, чалился три года по 158-й, [11]на Металке [12]получил там погонялово Челентано и откинулся прошлой осенью по помиловке. Имеющий за спиной несколько дел сродни моему, но только рангом пониже. У нас с ним нашлись даже несколько общих знакомых, связаться с которыми, чтобы подкрепить у них Светкино поручительство, я, к сожалению, не мог. Впрочем, мне было достаточно и того, что сказала Конфетка.
Что еще по этому Глебу? Спортсмен, увлекается скалолазанием и спелеологией. («Вот уж кто точно не страдает клаустрофобией», – подумал я, как только услышал об этом его экзотическом хобби.) Для прикрытия числится сейчас в одной из риэлторских фирм обычным агентом, а в противоречие с законом вступает только эпизодически, по мере возникновения недостатка хрустов и поступления предложений, вроде того, что накануне сделала Света. С которой он, кстати, познакомился почти год назад в гостях не у кого-нибудь, а у моего доброго кореша Крокодила. О моих прошлых художествах, типа соскока через тайгу или захвата войскового Ми-8, краем уха наслышан и оказаться со мной в одной связке очень даже непротив.
Одним словом, в четверг, 20 сентября, мы с Челентано пришли к соглашению, и нас стало трое: я, Конфетка и спец по люкам и сигнализациям. Но нужен был еще один человек.
– Посчитай сам, – настойчиво втолковывал мне Глеб. – Как минимум, двое должны проникнуть в подвал, еще одному в это время предстоит отключить сигнализацию. Что получается?
– Три человека. Нас и есть трое.
– Нет, двое, – покачал головой Челентано. – Светлану я в расчет не беру. Она, какой бы крутой ни была, всего-навсего баба. Не обижайся, сестренка, – шутливо ткнул он в плечо накуксившуюся Конфетку, – надо считаться с тем, что тем двоим, что полезут в подвал, достанется тяжелая мужская работа. Придется разбивать кирпичные перемычки и делать это в условиях ограниченного пространства. Потом предстоит пахать на домкратах и перекусывать арматуру. И опять в условиях ограниченного… только уже не пространства, а времени. Так что в подвал должны идти два крепких мужчины. Теперь перейдем к третьему человеку, которому надо разобраться с сигнализацией. Этим займусь только я. Потому что никто, кроме меня, с системой охраны не справится. Я, конечно, могу объяснить той же Конфетке, что там следует сделать, но, уверен, в девяти случаях из десяти она все равно ошибется. Так что, куда ни кинь, а она вне игры.
Я с ехидной улыбочкой наблюдал за медленно закипающей Светкой и думал о том, что Челентано сейчас бродит по самому краю крутого обрыва, в любой момент рискуя сорваться вниз. Вот как развернется сейчас выведенная из себя амазонка к нему, сидящему на заднем сидении! Я ведь помочь ничем не смогу.
– Так что нужен еще один парень, который отправится с тобой в подвал, – не замечая опасности, продолжал распространяться Глеб. – И такой у меня на примете есть.
«Итого, получается, – поморщился я, – уже четверо. Если и дальше пойдет теми же темпами, то через неделю численность нашей команды сравняется с количеством населения карликового европейского государства. При всем при том, что из всей группы я с уверенностью могу положиться только на себя и Конфетку. И то с огромной натяжкой. Плохо. Так плохо, что дальше некуда! Но, с другой стороны, приходится признать, что Глеб совершенно прав. И довериться ему. Включить в число соучастников еще одного человека».
Его мне представили на следующий день, когда наша команда, теперь уже в полном составе, собралась на квартире у Светы.
Серега с погоняловом Сварадзе ни на каких там «…дзе» или «…швили» внешне не походил совершенно. По комплекции – точная копия миниатюрного Глеба, светлые, всклокоченные, словно только со сна волосы, маленькие, близко посаженные глазенки, и внешне он немного напомнил мне бывшего нападающего «Зенита» Александра Панова. По образованию – инженер-строитель, по призванию – вор, еще десять лет назад он, шутя, обносил расположенные на первых этажах магазины именно тем способом, который я выбрал для проникновения в «Северо-Запад» – через проломленный домкратами пол. Он с его опытом был для нас просто бесценной находкой.
В Питер Сварадзе прибыл полгода назад из небольшого сибирского городка, название которого, так же как и причину своего переезда, он сообщать не спешил. А я не настаивал и, в отличие от вчерашнего допроса с пристрастием Глеба, на этот раз ограничился всего несколькими коротенькими вопросами. Мне надоело исполнять роль дотошного инспектора отдела кадров, и уже через четверть часа после знакомства, наложив в устной форме резолюцию: «Ладно, Серега, ты с нами», я поспешил перейти к обсуждению технической стороны предстоящего дела. И к распределению обязанностей между Сварадзе, Конфеткой и Глебом, при этом совершенно забыв про себя.
– Примерно так выглядит дом, – грубо набросал я на бумажке план здания «Северо-Запада», указав при этом и арку, и будку охраны, и массивную дубовую дверь, которую раньше приходилось, кряхтя, открывать ребятишкам из метростроевского детского сада, а теперь немногочисленным клиентам банка. – Это фойе. – Я схематически изобразил конторку секьюрити, турникет, неширокую короткую лестницу.
– А это чего? – ткнула пальчиком в два кружочка справа от двери Света.
– Пальмы.
– Чего?!!
– Пальмы. В горшках. Но это неважно. Смотрите дальше. – Я нарисовал план коридора, отделенную от него стеклянной дверью VIP-зону с кабинетами управляющего и финансового директора. – Вот здесь находится каморка администратора, в которой позавчера я проторчал два часа. А вот здесь, – я жирно обвел по периметру квадратик на схеме, – хранилище. Депозитарий. Приблизительно пять метров в ширину, семь метров в длину. Девять с половиной шагов от его центральной оси до вот этой стены. У меня создалось впечатление, что она капитальная.
– Или даже брандмауэр, – заметил Сварадзе.
– Или даже брандмауэр. Не суть. Главное, мы теперь схематически можем привязать помещение депозитария к старым планам детского садика и подвала.
– Остается эти планы достать.
– Для этого на площади Островского есть управление Метростроя. А там должно быть нечто вроде архива технической документации…
– …С грифом «секретно», – перебила меня Конфетка. – Все геодезические отметки, все маркшейдерские схемы подземных сооружений всегда засекречены.
– Надеюсь, это на бывшие детские садики не распространяется. На худой конец есть КУГИ, [13]есть всевозможные отделы жилых и нежилых фондов в администрации. Одним словом, здесь я проблемы не вижу. И отвечаешь за планы подвала и детского садика ты, – ткнул я пальцем в Светлану. – Как технического консультанта привлеки Сварадзе и действуй. Включи все свое обаяние, очаруй архивных работников, делай с ними, что хочешь – только не убивай, – но чтобы вся документация на это чертово здание у нас была уже в понедельник. Справишься? – улыбнулся я Свете, и в ответ она неуверенно кивнула. – Я даже не сомневаюсь, что справишься. Это несложно. Теперь, что касается сигнализации. – Я перевел взгляд на Челентано. – В этом вопросе я круглый дурак. Это можно сказать и обо всех остальных. Так что, никто не будет тебе подсказывать, что надо делать, никто не станет тебя контролировать. Важен сам результат, и мне наплевать, как ты его достигнешь. Система охраны должна быть отключена точно в определенное время и не меньше чем на два часа. При этом у мусоров ни до, ни во время ее отключения не должно возникнуть никаких подозрений насчет «Северо-Запада». А нам за это время надо спокойно, чтобы никто не мешал, проковырять пол и провернуть все дела в депозитарии. Обеспечишь?
– Легко.
– Что для этого тебе нужно?
– Ничего. – Глеб был предельно лаконичен. – К октябрю я буду готов.
Я тут же достал из кармана блокнот с календариком, посмотрел: до октября оставалось еще больше недели. Риск того, что за это время рюкзак из хранилища могут забрать, довольно велик. Хотя Наталья и обещала, что он пролежит там еще долго, но что она может об этом знать?
– До октября слишком долго, – заметил я.
– Быстрее никак.
– Почему? Для того, чтобы пройтись топором по телефонным кабелям в каком-нибудь люке, ты должен готовиться почти две недели?
– Десять дней, – спокойно поправил меня Челентано. – Денис, ты желаешь сейчас прослушать длинную лекцию о стекловолоконных кабелях и подключении сигнализации через телефонную сеть? И все равно из этого ничего не понять?
– Нет, не желаю, – признался я.
– Тогда прими это как должное: через десять дней я буду готов. Надеюсь, что раньше, но рассчитывай именно на этот срок.
– Хорошо, – смирился я. Посмотрел на Сварадзе. – К понедельнику составь список того, что нам надо будет прихватить с собой в этот подвал. О чем еще я забыл?
– Показать, наконец, этот дом на Дегтярной, – подсказала Конфетка. – А то как-то странно изучать его планы, даже не зная толком, где он находится и как выглядит внешне.
С ней было трудно не согласиться. К тому же мне все равно сейчас предстояло ехать туда, чтобы встретить с работы Наташку. И отправиться вместе с ней в Вырицу. На все выходные. Предаваться безделью. Заниматься любовью. Стрелять по избе из арбалета и гулять по осеннему лесу. Отдыхать.
Ведь если не считать того, что я сейчас находился в федеральном розыске, никаких забот на ближайшее время у меня не было. А все немногочисленные обязанности в подготовке ограбления депозитария я распределил между своими помощниками, ловко обделив при этом себя.
– Вот! Загребла все, что смогла, по этому сраному дому! Здесь планы подвала и первого этажа, схемы сантехники и электричества. Что еще надо?
– Ничего, – ответил Сварадзе, сразу начав разворачивать огромный, как скатерть, лист плотной бумаги. А я, окинув этот лист безразличным взглядом – все равно ни черта в этом не смыслю, – поинтересовался:
– И чего тебе это стоило?
– Чуть ли ни жизни! – возбужденно воскликнула Света. – А если честно, я думала, будет сложнее. Но самым трудным оказалось проникнуть в управление Метростроя. Я угробила на это полпонедельника. А потом до самого вечера пудрила мозги одному инженеришке из техотдела. Он поил меня кофе, раздевал взглядом и пускал обильные слюни. Кстати, – Конфетка бросила взгляд на часы, – сейчас я должна сидеть с ним в кафе на Садовой. Андрей меня ждет, – наигранно вздохнула она, – а я вместо этого тут перетираю с вами ограбление банка.
Я хмыкнул. Глеб закурил сигарету. Сварадзе увлеченно пошуршал планом подвала. А Света продолжила свой складный отчет о проделанной накануне работе:
И я, выставив Светку из ее красной «девятки», учинил кандидату в мои соучастники двухчасовой допрос с пристрастием, задавшись целью вычислить в этом парне хоть какие-то минусы или поймать его на вранье. Но никаких минусов, никакого вранья. Глеб оказался настолько идеальным партнером для задуманного мной предприятия, что одно это должно было вызвать нешуточные подозрения.
Но я решил не быть слишком придирчивым и заставил себя отмести в сторону и недоверие, и чрезмерную требовательность. И по истечении двух часов принял в дело этого Глеба таким, каков есть: без вредных привычек – некурящий, непьющий и неженатый. В прошлом – инженер связи. Потом зек, чалился три года по 158-й, [11]на Металке [12]получил там погонялово Челентано и откинулся прошлой осенью по помиловке. Имеющий за спиной несколько дел сродни моему, но только рангом пониже. У нас с ним нашлись даже несколько общих знакомых, связаться с которыми, чтобы подкрепить у них Светкино поручительство, я, к сожалению, не мог. Впрочем, мне было достаточно и того, что сказала Конфетка.
Что еще по этому Глебу? Спортсмен, увлекается скалолазанием и спелеологией. («Вот уж кто точно не страдает клаустрофобией», – подумал я, как только услышал об этом его экзотическом хобби.) Для прикрытия числится сейчас в одной из риэлторских фирм обычным агентом, а в противоречие с законом вступает только эпизодически, по мере возникновения недостатка хрустов и поступления предложений, вроде того, что накануне сделала Света. С которой он, кстати, познакомился почти год назад в гостях не у кого-нибудь, а у моего доброго кореша Крокодила. О моих прошлых художествах, типа соскока через тайгу или захвата войскового Ми-8, краем уха наслышан и оказаться со мной в одной связке очень даже непротив.
Одним словом, в четверг, 20 сентября, мы с Челентано пришли к соглашению, и нас стало трое: я, Конфетка и спец по люкам и сигнализациям. Но нужен был еще один человек.
– Посчитай сам, – настойчиво втолковывал мне Глеб. – Как минимум, двое должны проникнуть в подвал, еще одному в это время предстоит отключить сигнализацию. Что получается?
– Три человека. Нас и есть трое.
– Нет, двое, – покачал головой Челентано. – Светлану я в расчет не беру. Она, какой бы крутой ни была, всего-навсего баба. Не обижайся, сестренка, – шутливо ткнул он в плечо накуксившуюся Конфетку, – надо считаться с тем, что тем двоим, что полезут в подвал, достанется тяжелая мужская работа. Придется разбивать кирпичные перемычки и делать это в условиях ограниченного пространства. Потом предстоит пахать на домкратах и перекусывать арматуру. И опять в условиях ограниченного… только уже не пространства, а времени. Так что в подвал должны идти два крепких мужчины. Теперь перейдем к третьему человеку, которому надо разобраться с сигнализацией. Этим займусь только я. Потому что никто, кроме меня, с системой охраны не справится. Я, конечно, могу объяснить той же Конфетке, что там следует сделать, но, уверен, в девяти случаях из десяти она все равно ошибется. Так что, куда ни кинь, а она вне игры.
Я с ехидной улыбочкой наблюдал за медленно закипающей Светкой и думал о том, что Челентано сейчас бродит по самому краю крутого обрыва, в любой момент рискуя сорваться вниз. Вот как развернется сейчас выведенная из себя амазонка к нему, сидящему на заднем сидении! Я ведь помочь ничем не смогу.
– Так что нужен еще один парень, который отправится с тобой в подвал, – не замечая опасности, продолжал распространяться Глеб. – И такой у меня на примете есть.
«Итого, получается, – поморщился я, – уже четверо. Если и дальше пойдет теми же темпами, то через неделю численность нашей команды сравняется с количеством населения карликового европейского государства. При всем при том, что из всей группы я с уверенностью могу положиться только на себя и Конфетку. И то с огромной натяжкой. Плохо. Так плохо, что дальше некуда! Но, с другой стороны, приходится признать, что Глеб совершенно прав. И довериться ему. Включить в число соучастников еще одного человека».
Его мне представили на следующий день, когда наша команда, теперь уже в полном составе, собралась на квартире у Светы.
Серега с погоняловом Сварадзе ни на каких там «…дзе» или «…швили» внешне не походил совершенно. По комплекции – точная копия миниатюрного Глеба, светлые, всклокоченные, словно только со сна волосы, маленькие, близко посаженные глазенки, и внешне он немного напомнил мне бывшего нападающего «Зенита» Александра Панова. По образованию – инженер-строитель, по призванию – вор, еще десять лет назад он, шутя, обносил расположенные на первых этажах магазины именно тем способом, который я выбрал для проникновения в «Северо-Запад» – через проломленный домкратами пол. Он с его опытом был для нас просто бесценной находкой.
В Питер Сварадзе прибыл полгода назад из небольшого сибирского городка, название которого, так же как и причину своего переезда, он сообщать не спешил. А я не настаивал и, в отличие от вчерашнего допроса с пристрастием Глеба, на этот раз ограничился всего несколькими коротенькими вопросами. Мне надоело исполнять роль дотошного инспектора отдела кадров, и уже через четверть часа после знакомства, наложив в устной форме резолюцию: «Ладно, Серега, ты с нами», я поспешил перейти к обсуждению технической стороны предстоящего дела. И к распределению обязанностей между Сварадзе, Конфеткой и Глебом, при этом совершенно забыв про себя.
– Примерно так выглядит дом, – грубо набросал я на бумажке план здания «Северо-Запада», указав при этом и арку, и будку охраны, и массивную дубовую дверь, которую раньше приходилось, кряхтя, открывать ребятишкам из метростроевского детского сада, а теперь немногочисленным клиентам банка. – Это фойе. – Я схематически изобразил конторку секьюрити, турникет, неширокую короткую лестницу.
– А это чего? – ткнула пальчиком в два кружочка справа от двери Света.
– Пальмы.
– Чего?!!
– Пальмы. В горшках. Но это неважно. Смотрите дальше. – Я нарисовал план коридора, отделенную от него стеклянной дверью VIP-зону с кабинетами управляющего и финансового директора. – Вот здесь находится каморка администратора, в которой позавчера я проторчал два часа. А вот здесь, – я жирно обвел по периметру квадратик на схеме, – хранилище. Депозитарий. Приблизительно пять метров в ширину, семь метров в длину. Девять с половиной шагов от его центральной оси до вот этой стены. У меня создалось впечатление, что она капитальная.
– Или даже брандмауэр, – заметил Сварадзе.
– Или даже брандмауэр. Не суть. Главное, мы теперь схематически можем привязать помещение депозитария к старым планам детского садика и подвала.
– Остается эти планы достать.
– Для этого на площади Островского есть управление Метростроя. А там должно быть нечто вроде архива технической документации…
– …С грифом «секретно», – перебила меня Конфетка. – Все геодезические отметки, все маркшейдерские схемы подземных сооружений всегда засекречены.
– Надеюсь, это на бывшие детские садики не распространяется. На худой конец есть КУГИ, [13]есть всевозможные отделы жилых и нежилых фондов в администрации. Одним словом, здесь я проблемы не вижу. И отвечаешь за планы подвала и детского садика ты, – ткнул я пальцем в Светлану. – Как технического консультанта привлеки Сварадзе и действуй. Включи все свое обаяние, очаруй архивных работников, делай с ними, что хочешь – только не убивай, – но чтобы вся документация на это чертово здание у нас была уже в понедельник. Справишься? – улыбнулся я Свете, и в ответ она неуверенно кивнула. – Я даже не сомневаюсь, что справишься. Это несложно. Теперь, что касается сигнализации. – Я перевел взгляд на Челентано. – В этом вопросе я круглый дурак. Это можно сказать и обо всех остальных. Так что, никто не будет тебе подсказывать, что надо делать, никто не станет тебя контролировать. Важен сам результат, и мне наплевать, как ты его достигнешь. Система охраны должна быть отключена точно в определенное время и не меньше чем на два часа. При этом у мусоров ни до, ни во время ее отключения не должно возникнуть никаких подозрений насчет «Северо-Запада». А нам за это время надо спокойно, чтобы никто не мешал, проковырять пол и провернуть все дела в депозитарии. Обеспечишь?
– Легко.
– Что для этого тебе нужно?
– Ничего. – Глеб был предельно лаконичен. – К октябрю я буду готов.
Я тут же достал из кармана блокнот с календариком, посмотрел: до октября оставалось еще больше недели. Риск того, что за это время рюкзак из хранилища могут забрать, довольно велик. Хотя Наталья и обещала, что он пролежит там еще долго, но что она может об этом знать?
– До октября слишком долго, – заметил я.
– Быстрее никак.
– Почему? Для того, чтобы пройтись топором по телефонным кабелям в каком-нибудь люке, ты должен готовиться почти две недели?
– Десять дней, – спокойно поправил меня Челентано. – Денис, ты желаешь сейчас прослушать длинную лекцию о стекловолоконных кабелях и подключении сигнализации через телефонную сеть? И все равно из этого ничего не понять?
– Нет, не желаю, – признался я.
– Тогда прими это как должное: через десять дней я буду готов. Надеюсь, что раньше, но рассчитывай именно на этот срок.
– Хорошо, – смирился я. Посмотрел на Сварадзе. – К понедельнику составь список того, что нам надо будет прихватить с собой в этот подвал. О чем еще я забыл?
– Показать, наконец, этот дом на Дегтярной, – подсказала Конфетка. – А то как-то странно изучать его планы, даже не зная толком, где он находится и как выглядит внешне.
С ней было трудно не согласиться. К тому же мне все равно сейчас предстояло ехать туда, чтобы встретить с работы Наташку. И отправиться вместе с ней в Вырицу. На все выходные. Предаваться безделью. Заниматься любовью. Стрелять по избе из арбалета и гулять по осеннему лесу. Отдыхать.
Ведь если не считать того, что я сейчас находился в федеральном розыске, никаких забот на ближайшее время у меня не было. А все немногочисленные обязанности в подготовке ограбления депозитария я распределил между своими помощниками, ловко обделив при этом себя.
***
Во вторник, 25-го сентября, Конфетка картинно швырнула на стол стопку старинных лиловых ксерокопий и с гордостью доложила:– Вот! Загребла все, что смогла, по этому сраному дому! Здесь планы подвала и первого этажа, схемы сантехники и электричества. Что еще надо?
– Ничего, – ответил Сварадзе, сразу начав разворачивать огромный, как скатерть, лист плотной бумаги. А я, окинув этот лист безразличным взглядом – все равно ни черта в этом не смыслю, – поинтересовался:
– И чего тебе это стоило?
– Чуть ли ни жизни! – возбужденно воскликнула Света. – А если честно, я думала, будет сложнее. Но самым трудным оказалось проникнуть в управление Метростроя. Я угробила на это полпонедельника. А потом до самого вечера пудрила мозги одному инженеришке из техотдела. Он поил меня кофе, раздевал взглядом и пускал обильные слюни. Кстати, – Конфетка бросила взгляд на часы, – сейчас я должна сидеть с ним в кафе на Садовой. Андрей меня ждет, – наигранно вздохнула она, – а я вместо этого тут перетираю с вами ограбление банка.
Я хмыкнул. Глеб закурил сигарету. Сварадзе увлеченно пошуршал планом подвала. А Света продолжила свой складный отчет о проделанной накануне работе: