Б. К. Седов
Месть в законе
От гангрены - не проси - не поможет клизма.
Призрак бродит по России, призрак бандитизма.
(Частушка)
ПРОЛОГ
Живому человеку уши рвать - нехорошо. Неэстетично как-то.
А что делать, если надо! Помните, еще со времен красного от пролетарского гнева советского флага нам вдалбливали: есть такое слово - «надо». То-то же. Это вам не хухры-мухры, а самая что ни на есть осознанная необходимость, продиктованная суровыми реалиями насмехающейся над вами действительности.
Другой вопрос, что не каждый вовремя остановится, оторвав ухо ближнему. Потом захочется нос набок свернуть или челюсть подправить. Так всегда бывает - лиха беда начало. Эх, размахнись, рука! Ух, раззудись, плечо!
Началось все, как всегда, - породистые особи мужского пола, на первый взгляд, ярко выраженные самцы, не обремененные интеллигентскими ужимками, в кабаке бабу не поделили. Дело обычное, когда гормоны из еще не оторванных ушей длинными тягучими макаронинами лезут и пищат впридачу. А стервь эта - слабый пол, она же и лучшая половина человечества! - все свои слабости и лучшие половины напоказ выставила. Нашла место, где показы с дефиле устраивать! Грамотно так прикинулась младшей голоногой дочерью Зайцева с Юдашкиным и пошла между столиками, и пошла!
Мужчинки, может, просто пожрать сюда приперлись. Да какая ж тут жрачка, когда при первом же взгляде на все эти сиськи-попки интерес к еде пропадает и сразу же хочется зажить активной половой жизнью!
- Присядешь? - Таганка посмотрел на девушку голодными глазами.
- Благодарю, - томно ответила она и с изяществом вышедшей на охоту черной пантеры опустилась на стул за его столиком.
- Водки? - спросил Андрей. Он, как истинный джентльмен, предлагал дамам только изысканные напитки.
- Ну что вы, как можно! - девица умело разыграла смущение, и Андрей Таганцев, которого все звали просто Таганкой, внутренне напрягся. Если приличная девушка (а в кабаке, прославившемся бандитскими разборками, после часу ночи девушки бывают исключительно приличные) отказывается от спиртного, значит, она претендует на нечто большее. И он не обманулся.
- Малыш! - позвала она официанта.
Двухметровый «малыш» весом никак не менее ста двадцати килограммов и шириной плеч с джип «Хаммер» сию секунду оказался рядом.
- Добрый вечер! Чего изволите?
- Кальвадос изволю. И поживее!
Прикрикнула на всякий случай. А то эти ресторанные малыши иногда бывают такими нерасторопными.
Официант тяжелым фронтовым бомбардировщиком улетел выполнять заказ. Вернулся стремительно, минут через сорок. Все это время Таганка вяло ковырял вилкой непрожаренный бифштекс, время от времени прихлебывал из рюмки водчонку и оценивающе разглядывал барышню, любезно согласившуюся скоротать с ним сегодняшнюю ночь.
- За знакомство! - провозгласила она тост, поднимая мелкую посудину с желтоватой жидкостью.
- А мы знакомились? - спросил Андрей.
- Клеопатра! - по-простому представилась девушка.
- Та самая?! - удивился Таганцев.
Надо же, как хорошо сохранилась.
- Лучше! - многозначительно произнесла она.
- Андрей, - назвался Таганцев.
Поднесли рюмки к губам, но выпить не успели. Мужественно шатаясь, к их столику подвалил «бычок», решивший оставить на время братву, рассевшуюся в сторонке и «гудящую» здесь давно и по-взрослому. Ухо братка украшала массивная золотая серьга. Песенку про «идет бычок, качается, вздыхает на ходу» слыхали? Та же фигня, вид сбоку.
- Девушка, - посмотрел он на томимую жаждой Клеопатру. - Разрешите вас разок оттанцевать!
Хороший мальчик. Воспитанный. К даме на «вы» обращается. Вот только не вовремя. И Таганка нахамил:
- Не могли бы вы оставить нас наедине? Девушка не танцует.
Ну разве можно так отвечать чисто конкретному, типа, пацану, в натуре?
- Ты че трекнул, гамадрил недоделанный?! - справедливо возмутился браток. - Жри ва-а-аще свою резину, - он тыкнул пальцем с золотой «гайкой» в бифштекс. - И сиди, где воткнули! Давай, поднимайся, бикса, блин! - Схватил девицу под локоть и потянул на себя.
Таганка не связывался бы с юношей, помня о том, что дети - наше будущее, а будущее собственными руками нехорошо разрушать. Но Клеопатра нуждалась в его помощи. Хрупкое и нежное создание, она тщетно пыталась вырваться из грубых клешней бандюгана, как несчастная муха, залетевшая в коварную паутину, дергала тощими лапками, безнадежно желая освободиться.
- Мудак! Скотина рваная! Ишак беременный, отпусти! Убрал, паскуда, грабки! Щас локши у меня протянешь, козлодой дефективный!
В некой филологической осведомленности ей было не отказать.
- А ты чего сидишь на жопе, как приклеенный?! - с надеждой на спасение она обратила свой кроткий взгляд на Андрея. - Удолбище, тоже мне! Дербани этого козла по рогам! Не видишь, вахладуй семипятачный, он мне больно делает?!
- Эй, брателло, отпусти ее, - предложил Таганка.
- Пошел на хер, лошара гребаный! - убедительно посоветовал «бычок».
Убедительно в том смысле, что убедил Таганцева в необходимости принятия более радикальных мер.
Поднявшись с места, Андрей, не тратя больше слов на увещевания, чуть развернулся и, во время этого самого разворота, не забыл слегка махнуть ногой. Для начала. Вот угораздило! Подошва туфли хлестко припечатала братка по челюсти. А в туфле, само собой, была нога. А нога эта точно знала, что делает.
«Бычок» отлетел от Клеопатры, как пустой спичечный коробок от щелчка пальцем. Его унесло через весь зал куда-то под крайние столы.
Но инцидент на этом исчерпан не был. Друзья поверженного тут же повскакивали из-за стола и ринулись на помощь. Их было четверо. Таганка - один. Шансы явно не равны. И риск, доложу я вам, весьма велик. Потому что для Андрюхи положить четверых налитых водкой бычат - всего лишь легкая разминка.
- Эй, пацаны, поаккуратней! - попросил он, заранее предвидя, что драка завяжется нешуточная. - Может, не будем, а?
- Заткнись, фраер! - крикнул один из группы поддержки и молниеносно послал ему в лицо кулак. Наверное, для знакомства.
Увернувшись от удара, Андрей машинально засадил кулачному бойцу в печень. Негуманно это. Человек водки попил. И так печенка бушует, посекундно увеличиваясь в размерах. А тут еще такая плюха прилетела.
Охнув, незадачливый печеночник (набегается теперь пацан по докторам!) присел. И сразу прилег.
Но трое других тут же засыпали Таганку ударами со всех сторон. Так и вспотеть можно. Андрей почувствовал, что пропустил крепкую оплеуху. Но на ногах устоял. Тут главное - не упасть. С копыт собьют - непременно затопчут. А тот, что находился от него слева, решил пяткой долбануть в солнечное сплетение. Андрюхе ничего не оставалось, как только дернуть за эту самоуверенную пятку. Боец же справа достаточно технично приласкал Таганку ребром ладони в левую почку. Больно. Но терпимо. И, потом, давно было пора разозлиться.
Сделав неожиданный кувырок, Таганцев оказался за спиной у того, который дал ему в почку. Дальше - дело техники. Кулачище Таганки резко тюкнул «быка» в затылок. Тому, видимо, похорошело. Перед глазами запрыгали синие зайцы, а ноги подломились.
Все. Дальше играть в Брюса Ли было неинтересно. Достав из-за пояса пистолет Макарова, Андрей разрешил:
- Ложитесь! На пол! Быстро!
Ну, как откажешь хорошему человеку? Трое и так были на полу. Самый первый, любитель оттанцевать девочку, только лишь пытался выползти из засады под дальним столом. Но оставался еще один. До него как-то руки не доходили.
- Слышь, кореш, - сказал он Андрею, доставая из кармана финский нож. - Ты волыну-то убери. Стрелять здесь все равно не будешь - менты наедут.
- Стрелять не буду, - признался Таганцев. Но больше ничего говорить не стал. И пистолет не спрятал.
Просто в мгновение ока выбил ногой нож из руки братка и этой же ногой, не опуская ее на землю, шарахнул его в шею справа.
А в это время сзади, буквально на плечах Таганцева, повис тот, что подошел первым, чтобы, типа, потанцевать.
- Братва!!! - заорал во все горло. - Я держу его!!!
Держал недолго - секунды две, наверное. Сунув ствол обратно за пояс и ловко освободившись от захвата, Таганка развернулся, схватил братка за уши и, что было сил, приложил лицом о свое колено.
Почему-то во все стороны фонтанами брызнула кровь.
- Валим отсюда! - крикнул Андрей Клеопатре, окаменевшей от испуга и прятавшейся за колонной. - Бегом, через кухню!
Понятное дело, ни официанты, ни кто другой из ресторанного персонала вмешиваться в темпераментный разговор группы молодых интеллигентных людей не стал. Посему переговоры Таганки с питерской братвой (а дело было именно в Санкт-Петербурге) прошли в обстановке дружбы и взаимопонимания.
Миновав служебные помещения кабака и, собственно, кухню, Андрей и Клеопатра выбежали на улицу.
- Тьфу ты, черт! - выругался Таганцев, глядя на руки.
В руке он держал ухо с золотой серьгой, оторванное по случаю от бестолковой бритой головы братка. Конечно, эти, в общем-то, никчемные причиндалы нужно было вернуть законному владельцу. Нам, как говорится, чужого добра не надо. Вот только времени не оставалось совсем. За углом здания, где находился парадный вход в ресторан, уже выла вечно голодная милицейская сирена. Аккуратно положив «лопух» с довеском на лавочку у служебной двери (вдруг еще пригодится хозяину), Таганка метнулся прочь.
- У меня машина! - выкрикнула девица. - Поехали!
И действительно, неподалеку оказалась припаркованной серебристого цвета «Шкода Фабиа» - крохотная такая пампушка, замечательное средство, чтобы стремительно исчезнуть из поля зрения подкативших к кабаку ментов. Их, конечно же, кто-то из персонала вызвал. Интересно, мусора своим стукачам за барабанные таланты приплачивают?
Люди! Ну, зачем же исполнительную власть по таким пустякам среди ночи тревожить?!
Среди ночи знаете, чем надо заниматься?
Таганка, например, точно знал, чем будет заниматься этой ночью после того, как покинул кабак в автомобильчике Клеопатры.
Дверь в свою квартиру она открывала торопливо, прерывисто дыша. Одной рукой сжимая ладонь Андрея и беззастенчиво водя ею по своему горячему телу, которое прикрывало лишь короткое тончайшее платье.
Пальцы Таганки мелко дрожали от волнения, притрагиваясь к плотным бедрам, изгибам талии и живота. Она сама, не мудрствуя, засунула его руку себе под подол. Сначала сжала ногами в самом низу, и Андрей поймал себя на мысли, что еще секунда, и он, озверев, разорвет на ней узкие ленточки, имитирующие трусики…
А ключ все никак не попадал в замочную скважину. И женщина не отпускала руку Андрея. Ему уже хотелось овладеть ею прямо здесь, на лестничной площадке. Но дверной замок в конце концов поддался, и они вдвоем, так и не разомкнув таких порочных и оттого сладких объятий, переступили порог.
- Иди сюда! - страстно и хищно прошептала она, не давая ему возможности пройти в квартиру, прижимая к стенке прямо в прихожей, лишь только входная дверь захлопнулась.
Свет не зажигали. Ни к чему. В полутьме Андрей и так различал то, что ему было нужно.
Они оба почти одновременно освободились от одежды, и Таганцев чувствовал волнующий запах женщины, ее прикосновения, мягкую кожу и возбуждающую влажность жадных губ.
Распластавшись прямо на полу, они бездумно отдались взаимным ласкам, позабыв на эти мгновения обо всем на свете. Долгое время Андрею так не хватало женского тепла, и теперь он ненасытно впитывал его каждой своей клеткой, вдыхая эту скоропалительную любовь и мысленно славя Бога за то, что такие мгновения жизни доступны ему.
Женщина была податлива. Она всем телом откликалась на его прикосновения, издавая при этом умопомрачительные стоны и вздохи. Нет, она не играла. Просто почувствовала в теле Таганцева неукротимую мужскую силу, мощь плоти и водопад желания, коими давно уже не обладают нынешние среднестатистические мужики, безвольно обрюзгшие в своей инфантильности.
…Андрей целовал ее, не переставая. Упругая грудь взволнованно вздрагивала под губами. Темные соски восстали, затвердев, как вишневые косточки. А губы опускались все ниже и ниже, словно слизывая с живота и внутренних поверхностей бедер сладкий нектар вожделения.
Она судорожно цеплялась пальцами за голову мужчины, прижимая его к себе лицом все плотнее, буквально теряя рассудок и не в силах дышать. Тело ее уже билось в сладострастных судорогах, а из горла вырвался громкий крик, переходящий в звериный вой. Не отпуская ни на секунду, она потянула Андрея вверх и, крепко притянув к себе, растворилась в нем, чувствуя, как плоть соединяется с плотью, как бурно и по-звериному напористо он вошел в нее…
Повинуясь обуявшему животному чувству, она сразу же обвила его толкающие бедра ногами. Коротко вскрикивала от импульсивных, словно электрических, разрядов, то и дело сокращающих ее нижнюю крайнюю плоть, стремящуюся не выпустить из себя проникшего мужчину. Испепеляющим жаром обдавало от самого низа живота, волнами подкатывалось к трепещущей груди и горлу.
Таганцев покорился инстинкту целиком и полностью. Сейчас эта черноволосая гибкая, жаркая и страстная женщина принадлежала только ему. Он терзал ее в объятьях, рискуя поглотить полностью. Неудержимым тараном проникая внутрь и явственно ощущая божественно обволакивающую влагу, он лишь на секунду ошарашенно замер, слыша, как остановилось сердце, чтобы вновь и вновь тут же бешено заколотиться о ребра.
И губы их не слились - яростно сцепились в огнедышащем поцелуе. Но вновь разъединились, давая вырваться наружу оглушительному взрыву криков и стонов.
…Он еще долго не отпускал ее, оставаясь внутри и боясь пошевелиться. Но и женщина, изможденная и счастливая, лежала под ним без движения, едва дыша, с удовольствием чувствуя на себе тяжесть его крепкого тела. Это же не мышцы - броня! Она целовала его лицо, слизывая со лба соленые капли пота. Потом легонько провела ладонью вдоль всего тела, невольно сравнивая с мифическим Аполлоном.
Полежав так еще немного, Андрей освободил ее от объятий, переместившись на бок.
- Мне было хорошо… - тихо проговорила она.
- Мне - тоже, - ответил Андрей, чуть шевеля губами и не решаясь спугнуть тишину.
- Может, в спальню переползем?
- Так тут и спальня есть? - спросил Таганцев, понемногу приходя в себя.
Утро они встретили в одной постели.
Солнце уже вовсю ломилось в окно, нагло протискиваясь через узкую щель в шторах.
Открыв глаза, Таганка осмотрелся.
- Нравится? - спросила она.
- Не хило, - ответил Андрей.
Комната была обставлена дорогой мебелью. На стене висели картины, скорее всего, не репродукции, а оригиналы. Над кроватью высился роскошный балдахин, создавая обстановку интимности и уюта. Паркетный пол покрывал сирийский ковер ручной работы.
- Слушай, Андрей, - заговорила девушка. - Они же тебя все равно найдут.
- Кто «они»? - не сразу сообразил Таганцев, с трудом возвращаясь из любовных грез в реальность.
- Ну эти, из кабака! Я их знаю - они настоящие бандиты!
- Настоящие? - с иронией спросил Таганцев. - Люблю все настоящее. А ты - настоящая?
- Сегодня ночью с тобой - да.
Таганке показалось, что ответила она совершенно серьезно. Во всяком случае, без тени фальши и наигранности.
- Скажи мне, Клеопа… - он хотел что-то спросить, но споткнулся об имя. - Тебя как зовут, вообще? Мама с папой как назвали?
- Да Катя я. А ты откуда в нашем городе появился? - спросила она. - Я тебя что-то никогда раньше не видела.
- А ты что, всех в этом городе знаешь?
- Ну, Питер большой. Всех знать невозможно. А вот в кабак тот, из которого мы ночью сбежали, случайные люди не заходят. Если раньше тебя там не было, значит, приезжий ты. К тому же, не испугался, что на бандитов попасть угораздило. Выходит, не из простых будешь. На фраера, опять же, не похож. Но и не «бык отмороженный». Кто ты, на самом деле? Колись, давай! - она слегка толкнула его в бок, улыбаясь.
- Так колоться или давать? - засмеялся Андрей.
Но ни того ни другого делать не пришлось. В дверь позвонили.
Катя испуганно вскочила с постели и накинула на плечи тонкий халатик.
- Это они! - зашептала в ужасе. - Они же меня знают! Знают, где я живу! Все, конец.
- Не суетись, - ответил Таганцев, поднимаясь и натягивая одежду. Пистолет взял в руку, предварительно передернув затвор. - Сиди здесь, не высовывайся. - А сам на цыпочках подошел к двери.
Сначала приложил палец к дверному глазку. Это чтоб невзначай кто-нибудь с лестничной площадки в глаз пулей не обрадовал. Потом посмотрел.
Перед дверью стоял один из тех, что были ночью в ресторане.
- Клеопатра, мать твою, открывай!
- Чего надо? - спросил Таганцев, чуть шагнув в сторону - опять же на тот случай, если визитер решит выстрелить, не дожидаясь, пока ему отворят.
- А, ты здесь все-таки! - проговорил парень. - Братуха, бочину не пори, открой дверь. Побазарить надо.
Не выпуская из руки оружие, Андрей впустил незваного гостя в квартиру.
Тот проходить в комнату не стал, остался на пороге.
- На фраера ты не похож. - Оглядел он Таганку. - Поэтому наказывать тебя сразу не станем.
- Упаришься наказывать, сынок, - сурово произнес Андрей. - Есть чего сказать - говори. А пургу гнать нечего.
- Спускайся вниз. Тебя, борзого такого, хозяин видеть хочет.
- А если я не хочу видеть твоего хозяина?
- Умрешь, - просто сказал гость и, развернувшись, спокойно зашагал вниз по лестнице.
…В черном «мерседесе» Таганку повезли за город. Выехали на знаменитую Дорогу жизни, покатили дальше. Спустя пятнадцать минут въехали во двор двухэтажного особняка.
Охранник открыл дверцу автомобиля.
- Здравствуйте, - произнес он весьма учтиво. - Проходите. - Легким кивком указал на широкую мраморную лестницу, ведущую в дом.
Те, кто сопровождал Таганку в пути, направились следом, откровенно ухмыляясь за спиной Андрея и предвкушая неизбежную расправу над ним. Один с удовольствием поигрывал кастетом. Второй крутил на пальце пистолет.
Широкая дверь распахнулась, и на пороге возник сам хозяин особняка.
В первую секунду лицо его было брезгливым и жестким. Но только в первую секунду. Затем суровое выражение сменила легкая гримаса удивления.
- Таганка?! - не веря своим глазам, проговорил старик. Одет он был в одни спортивные штаны, а голый торс его сплошь покрывали сизые воровские татуировки. Даже неискушенный признал бы в этом ссохшемся седом дедульке вора в законе. - Неужели сам Таганка?! Говорили мне люди, а я не верил!
- Фергана?! - в свою очередь, поразился Андрей.
Когда-то давно их обоих в одном бараке свела колымская зона, а такие знакомства не забываются и через сто лет, и через двести.
- Фергана! - неожиданно подал голос один из тех братков, что были ночью в кабаке и сопровождали гостя по дороге сюда. - Да он же, этот хмырь, Женьке Рассолу ухо оборвал!
- Молчать, сявка! - рявкнул дед. - Я этому Рассолу не только уши, я ему яйца оборву на хрен! Вы на кого свои помойки разинули, гниды?! - заревел старый вор и накинулся на своих подручных чуть ли не с кулаками. - Вон отсель, шелупонь мокрожопая!
Братки разлетелись в укромные углы, точь-в-точь как воробьи. Разве что не чирикнули.
- Не ждал тебя, кореш! - произнес Фергана, обнимая Таганку.
- И я не ждал, - признался Андрей. - Мир тесен.
…Обедали они в этот день вместе.
- За пацанские уши извини. Оторвал нечаянно, - говорил Таганка, с удовольствием запихивая в рот добрый кусок тушенной в сметане крольчатины.
- Да хрен с ними, с ушами. Рассолу ухо это уже в больничке пришили. Лепила тамошний сказал, будет лучше, чем новое. Давай о тебе поговорим. Откуда пришел, не спрашиваю, хотя по земле слухи разные ходили. Сюда жить приехал или на денек-другой в гости к кому наведался?
- Поживу пока, - уклончиво ответил Андрей. - Больше негде.
- А Москва что же?
- В бегах я, - сказал Таганка. - Давно в бегах. И ищут меня, в первую очередь, в Москве, сам понимаешь.
- Понимаю-понимаю, - вздохнул «законник». - Что ж, коли так, тормози в Питере. В бригаду к себе не возьму - рожа у тебя барская. Да и не станешь ты в «шестерках» ходить, ранг не тот. А с делами помогу, если не откажешься.
- Сам просить не буду, - сдержанно произнес Таганка, памятуя о том, что блатные любят ловить на слове. - А отказаться от твоей помощи, выходит, не уважить. Так что, смотри, Фергана: есть аппетит - помогай, а нет, в обиде не буду.
- Дам я тебе для начала пацанов своих, - задумчиво принялся рассуждать вслух Фергана. - Да вот хоть тех, которых ты ночью в кабаке поломал.
- Неужели? - Таганка чуть усмехнулся. Ему показалось, что хитрый лагерный волк решил приставить к нему соглядатаев.
- Не торопись отказываться. Они и не сказать, чтоб мои с потрохами. Так, прибились недавно. Попросились подо мной работать, именем моим представляться. Но пока что ничего серьезного я им не давал. Возьми к себе - думаю, не пожалеешь. У ребяток и кусок свой малый в городе имеется. Мне с новыми делами разбираться хлопотно, а тебе как раз на руку. Пока осмотришься, пока на ноги встанешь. Башка у тебя варит. Чует мое сердце - таких дел в Питере наворочаешь… Документы - паспорт - есть?
Таганка отрицательно покачал головой.
- Не беда. Ксиву выправим. Пока что лажовую, на первое время. Позже помогу официальную достать. В мусарне есть люди - делают, что скажу. Так что, не пропадешь. И вот еще что. Кружева вязать перед тобой не стану, успокаивать - тоже. В Питере легкий слушок уже прошел о том, что ты здесь появился. Поэтому ходи с оглядкой и смотри, чтоб не схавали.
А что делать, если надо! Помните, еще со времен красного от пролетарского гнева советского флага нам вдалбливали: есть такое слово - «надо». То-то же. Это вам не хухры-мухры, а самая что ни на есть осознанная необходимость, продиктованная суровыми реалиями насмехающейся над вами действительности.
Другой вопрос, что не каждый вовремя остановится, оторвав ухо ближнему. Потом захочется нос набок свернуть или челюсть подправить. Так всегда бывает - лиха беда начало. Эх, размахнись, рука! Ух, раззудись, плечо!
Началось все, как всегда, - породистые особи мужского пола, на первый взгляд, ярко выраженные самцы, не обремененные интеллигентскими ужимками, в кабаке бабу не поделили. Дело обычное, когда гормоны из еще не оторванных ушей длинными тягучими макаронинами лезут и пищат впридачу. А стервь эта - слабый пол, она же и лучшая половина человечества! - все свои слабости и лучшие половины напоказ выставила. Нашла место, где показы с дефиле устраивать! Грамотно так прикинулась младшей голоногой дочерью Зайцева с Юдашкиным и пошла между столиками, и пошла!
Мужчинки, может, просто пожрать сюда приперлись. Да какая ж тут жрачка, когда при первом же взгляде на все эти сиськи-попки интерес к еде пропадает и сразу же хочется зажить активной половой жизнью!
- Присядешь? - Таганка посмотрел на девушку голодными глазами.
- Благодарю, - томно ответила она и с изяществом вышедшей на охоту черной пантеры опустилась на стул за его столиком.
- Водки? - спросил Андрей. Он, как истинный джентльмен, предлагал дамам только изысканные напитки.
- Ну что вы, как можно! - девица умело разыграла смущение, и Андрей Таганцев, которого все звали просто Таганкой, внутренне напрягся. Если приличная девушка (а в кабаке, прославившемся бандитскими разборками, после часу ночи девушки бывают исключительно приличные) отказывается от спиртного, значит, она претендует на нечто большее. И он не обманулся.
- Малыш! - позвала она официанта.
Двухметровый «малыш» весом никак не менее ста двадцати килограммов и шириной плеч с джип «Хаммер» сию секунду оказался рядом.
- Добрый вечер! Чего изволите?
- Кальвадос изволю. И поживее!
Прикрикнула на всякий случай. А то эти ресторанные малыши иногда бывают такими нерасторопными.
Официант тяжелым фронтовым бомбардировщиком улетел выполнять заказ. Вернулся стремительно, минут через сорок. Все это время Таганка вяло ковырял вилкой непрожаренный бифштекс, время от времени прихлебывал из рюмки водчонку и оценивающе разглядывал барышню, любезно согласившуюся скоротать с ним сегодняшнюю ночь.
- За знакомство! - провозгласила она тост, поднимая мелкую посудину с желтоватой жидкостью.
- А мы знакомились? - спросил Андрей.
- Клеопатра! - по-простому представилась девушка.
- Та самая?! - удивился Таганцев.
Надо же, как хорошо сохранилась.
- Лучше! - многозначительно произнесла она.
- Андрей, - назвался Таганцев.
Поднесли рюмки к губам, но выпить не успели. Мужественно шатаясь, к их столику подвалил «бычок», решивший оставить на время братву, рассевшуюся в сторонке и «гудящую» здесь давно и по-взрослому. Ухо братка украшала массивная золотая серьга. Песенку про «идет бычок, качается, вздыхает на ходу» слыхали? Та же фигня, вид сбоку.
- Девушка, - посмотрел он на томимую жаждой Клеопатру. - Разрешите вас разок оттанцевать!
Хороший мальчик. Воспитанный. К даме на «вы» обращается. Вот только не вовремя. И Таганка нахамил:
- Не могли бы вы оставить нас наедине? Девушка не танцует.
Ну разве можно так отвечать чисто конкретному, типа, пацану, в натуре?
- Ты че трекнул, гамадрил недоделанный?! - справедливо возмутился браток. - Жри ва-а-аще свою резину, - он тыкнул пальцем с золотой «гайкой» в бифштекс. - И сиди, где воткнули! Давай, поднимайся, бикса, блин! - Схватил девицу под локоть и потянул на себя.
Таганка не связывался бы с юношей, помня о том, что дети - наше будущее, а будущее собственными руками нехорошо разрушать. Но Клеопатра нуждалась в его помощи. Хрупкое и нежное создание, она тщетно пыталась вырваться из грубых клешней бандюгана, как несчастная муха, залетевшая в коварную паутину, дергала тощими лапками, безнадежно желая освободиться.
- Мудак! Скотина рваная! Ишак беременный, отпусти! Убрал, паскуда, грабки! Щас локши у меня протянешь, козлодой дефективный!
В некой филологической осведомленности ей было не отказать.
- А ты чего сидишь на жопе, как приклеенный?! - с надеждой на спасение она обратила свой кроткий взгляд на Андрея. - Удолбище, тоже мне! Дербани этого козла по рогам! Не видишь, вахладуй семипятачный, он мне больно делает?!
- Эй, брателло, отпусти ее, - предложил Таганка.
- Пошел на хер, лошара гребаный! - убедительно посоветовал «бычок».
Убедительно в том смысле, что убедил Таганцева в необходимости принятия более радикальных мер.
Поднявшись с места, Андрей, не тратя больше слов на увещевания, чуть развернулся и, во время этого самого разворота, не забыл слегка махнуть ногой. Для начала. Вот угораздило! Подошва туфли хлестко припечатала братка по челюсти. А в туфле, само собой, была нога. А нога эта точно знала, что делает.
«Бычок» отлетел от Клеопатры, как пустой спичечный коробок от щелчка пальцем. Его унесло через весь зал куда-то под крайние столы.
Но инцидент на этом исчерпан не был. Друзья поверженного тут же повскакивали из-за стола и ринулись на помощь. Их было четверо. Таганка - один. Шансы явно не равны. И риск, доложу я вам, весьма велик. Потому что для Андрюхи положить четверых налитых водкой бычат - всего лишь легкая разминка.
- Эй, пацаны, поаккуратней! - попросил он, заранее предвидя, что драка завяжется нешуточная. - Может, не будем, а?
- Заткнись, фраер! - крикнул один из группы поддержки и молниеносно послал ему в лицо кулак. Наверное, для знакомства.
Увернувшись от удара, Андрей машинально засадил кулачному бойцу в печень. Негуманно это. Человек водки попил. И так печенка бушует, посекундно увеличиваясь в размерах. А тут еще такая плюха прилетела.
Охнув, незадачливый печеночник (набегается теперь пацан по докторам!) присел. И сразу прилег.
Но трое других тут же засыпали Таганку ударами со всех сторон. Так и вспотеть можно. Андрей почувствовал, что пропустил крепкую оплеуху. Но на ногах устоял. Тут главное - не упасть. С копыт собьют - непременно затопчут. А тот, что находился от него слева, решил пяткой долбануть в солнечное сплетение. Андрюхе ничего не оставалось, как только дернуть за эту самоуверенную пятку. Боец же справа достаточно технично приласкал Таганку ребром ладони в левую почку. Больно. Но терпимо. И, потом, давно было пора разозлиться.
Сделав неожиданный кувырок, Таганцев оказался за спиной у того, который дал ему в почку. Дальше - дело техники. Кулачище Таганки резко тюкнул «быка» в затылок. Тому, видимо, похорошело. Перед глазами запрыгали синие зайцы, а ноги подломились.
Все. Дальше играть в Брюса Ли было неинтересно. Достав из-за пояса пистолет Макарова, Андрей разрешил:
- Ложитесь! На пол! Быстро!
Ну, как откажешь хорошему человеку? Трое и так были на полу. Самый первый, любитель оттанцевать девочку, только лишь пытался выползти из засады под дальним столом. Но оставался еще один. До него как-то руки не доходили.
- Слышь, кореш, - сказал он Андрею, доставая из кармана финский нож. - Ты волыну-то убери. Стрелять здесь все равно не будешь - менты наедут.
- Стрелять не буду, - признался Таганцев. Но больше ничего говорить не стал. И пистолет не спрятал.
Просто в мгновение ока выбил ногой нож из руки братка и этой же ногой, не опуская ее на землю, шарахнул его в шею справа.
А в это время сзади, буквально на плечах Таганцева, повис тот, что подошел первым, чтобы, типа, потанцевать.
- Братва!!! - заорал во все горло. - Я держу его!!!
Держал недолго - секунды две, наверное. Сунув ствол обратно за пояс и ловко освободившись от захвата, Таганка развернулся, схватил братка за уши и, что было сил, приложил лицом о свое колено.
Почему-то во все стороны фонтанами брызнула кровь.
- Валим отсюда! - крикнул Андрей Клеопатре, окаменевшей от испуга и прятавшейся за колонной. - Бегом, через кухню!
Понятное дело, ни официанты, ни кто другой из ресторанного персонала вмешиваться в темпераментный разговор группы молодых интеллигентных людей не стал. Посему переговоры Таганки с питерской братвой (а дело было именно в Санкт-Петербурге) прошли в обстановке дружбы и взаимопонимания.
Миновав служебные помещения кабака и, собственно, кухню, Андрей и Клеопатра выбежали на улицу.
- Тьфу ты, черт! - выругался Таганцев, глядя на руки.
В руке он держал ухо с золотой серьгой, оторванное по случаю от бестолковой бритой головы братка. Конечно, эти, в общем-то, никчемные причиндалы нужно было вернуть законному владельцу. Нам, как говорится, чужого добра не надо. Вот только времени не оставалось совсем. За углом здания, где находился парадный вход в ресторан, уже выла вечно голодная милицейская сирена. Аккуратно положив «лопух» с довеском на лавочку у служебной двери (вдруг еще пригодится хозяину), Таганка метнулся прочь.
- У меня машина! - выкрикнула девица. - Поехали!
И действительно, неподалеку оказалась припаркованной серебристого цвета «Шкода Фабиа» - крохотная такая пампушка, замечательное средство, чтобы стремительно исчезнуть из поля зрения подкативших к кабаку ментов. Их, конечно же, кто-то из персонала вызвал. Интересно, мусора своим стукачам за барабанные таланты приплачивают?
Люди! Ну, зачем же исполнительную власть по таким пустякам среди ночи тревожить?!
Среди ночи знаете, чем надо заниматься?
Таганка, например, точно знал, чем будет заниматься этой ночью после того, как покинул кабак в автомобильчике Клеопатры.
Дверь в свою квартиру она открывала торопливо, прерывисто дыша. Одной рукой сжимая ладонь Андрея и беззастенчиво водя ею по своему горячему телу, которое прикрывало лишь короткое тончайшее платье.
Пальцы Таганки мелко дрожали от волнения, притрагиваясь к плотным бедрам, изгибам талии и живота. Она сама, не мудрствуя, засунула его руку себе под подол. Сначала сжала ногами в самом низу, и Андрей поймал себя на мысли, что еще секунда, и он, озверев, разорвет на ней узкие ленточки, имитирующие трусики…
А ключ все никак не попадал в замочную скважину. И женщина не отпускала руку Андрея. Ему уже хотелось овладеть ею прямо здесь, на лестничной площадке. Но дверной замок в конце концов поддался, и они вдвоем, так и не разомкнув таких порочных и оттого сладких объятий, переступили порог.
- Иди сюда! - страстно и хищно прошептала она, не давая ему возможности пройти в квартиру, прижимая к стенке прямо в прихожей, лишь только входная дверь захлопнулась.
Свет не зажигали. Ни к чему. В полутьме Андрей и так различал то, что ему было нужно.
Они оба почти одновременно освободились от одежды, и Таганцев чувствовал волнующий запах женщины, ее прикосновения, мягкую кожу и возбуждающую влажность жадных губ.
Распластавшись прямо на полу, они бездумно отдались взаимным ласкам, позабыв на эти мгновения обо всем на свете. Долгое время Андрею так не хватало женского тепла, и теперь он ненасытно впитывал его каждой своей клеткой, вдыхая эту скоропалительную любовь и мысленно славя Бога за то, что такие мгновения жизни доступны ему.
Женщина была податлива. Она всем телом откликалась на его прикосновения, издавая при этом умопомрачительные стоны и вздохи. Нет, она не играла. Просто почувствовала в теле Таганцева неукротимую мужскую силу, мощь плоти и водопад желания, коими давно уже не обладают нынешние среднестатистические мужики, безвольно обрюзгшие в своей инфантильности.
…Андрей целовал ее, не переставая. Упругая грудь взволнованно вздрагивала под губами. Темные соски восстали, затвердев, как вишневые косточки. А губы опускались все ниже и ниже, словно слизывая с живота и внутренних поверхностей бедер сладкий нектар вожделения.
Она судорожно цеплялась пальцами за голову мужчины, прижимая его к себе лицом все плотнее, буквально теряя рассудок и не в силах дышать. Тело ее уже билось в сладострастных судорогах, а из горла вырвался громкий крик, переходящий в звериный вой. Не отпуская ни на секунду, она потянула Андрея вверх и, крепко притянув к себе, растворилась в нем, чувствуя, как плоть соединяется с плотью, как бурно и по-звериному напористо он вошел в нее…
Повинуясь обуявшему животному чувству, она сразу же обвила его толкающие бедра ногами. Коротко вскрикивала от импульсивных, словно электрических, разрядов, то и дело сокращающих ее нижнюю крайнюю плоть, стремящуюся не выпустить из себя проникшего мужчину. Испепеляющим жаром обдавало от самого низа живота, волнами подкатывалось к трепещущей груди и горлу.
Таганцев покорился инстинкту целиком и полностью. Сейчас эта черноволосая гибкая, жаркая и страстная женщина принадлежала только ему. Он терзал ее в объятьях, рискуя поглотить полностью. Неудержимым тараном проникая внутрь и явственно ощущая божественно обволакивающую влагу, он лишь на секунду ошарашенно замер, слыша, как остановилось сердце, чтобы вновь и вновь тут же бешено заколотиться о ребра.
И губы их не слились - яростно сцепились в огнедышащем поцелуе. Но вновь разъединились, давая вырваться наружу оглушительному взрыву криков и стонов.
…Он еще долго не отпускал ее, оставаясь внутри и боясь пошевелиться. Но и женщина, изможденная и счастливая, лежала под ним без движения, едва дыша, с удовольствием чувствуя на себе тяжесть его крепкого тела. Это же не мышцы - броня! Она целовала его лицо, слизывая со лба соленые капли пота. Потом легонько провела ладонью вдоль всего тела, невольно сравнивая с мифическим Аполлоном.
Полежав так еще немного, Андрей освободил ее от объятий, переместившись на бок.
- Мне было хорошо… - тихо проговорила она.
- Мне - тоже, - ответил Андрей, чуть шевеля губами и не решаясь спугнуть тишину.
- Может, в спальню переползем?
- Так тут и спальня есть? - спросил Таганцев, понемногу приходя в себя.
Утро они встретили в одной постели.
Солнце уже вовсю ломилось в окно, нагло протискиваясь через узкую щель в шторах.
Открыв глаза, Таганка осмотрелся.
- Нравится? - спросила она.
- Не хило, - ответил Андрей.
Комната была обставлена дорогой мебелью. На стене висели картины, скорее всего, не репродукции, а оригиналы. Над кроватью высился роскошный балдахин, создавая обстановку интимности и уюта. Паркетный пол покрывал сирийский ковер ручной работы.
- Слушай, Андрей, - заговорила девушка. - Они же тебя все равно найдут.
- Кто «они»? - не сразу сообразил Таганцев, с трудом возвращаясь из любовных грез в реальность.
- Ну эти, из кабака! Я их знаю - они настоящие бандиты!
- Настоящие? - с иронией спросил Таганцев. - Люблю все настоящее. А ты - настоящая?
- Сегодня ночью с тобой - да.
Таганке показалось, что ответила она совершенно серьезно. Во всяком случае, без тени фальши и наигранности.
- Скажи мне, Клеопа… - он хотел что-то спросить, но споткнулся об имя. - Тебя как зовут, вообще? Мама с папой как назвали?
- Да Катя я. А ты откуда в нашем городе появился? - спросила она. - Я тебя что-то никогда раньше не видела.
- А ты что, всех в этом городе знаешь?
- Ну, Питер большой. Всех знать невозможно. А вот в кабак тот, из которого мы ночью сбежали, случайные люди не заходят. Если раньше тебя там не было, значит, приезжий ты. К тому же, не испугался, что на бандитов попасть угораздило. Выходит, не из простых будешь. На фраера, опять же, не похож. Но и не «бык отмороженный». Кто ты, на самом деле? Колись, давай! - она слегка толкнула его в бок, улыбаясь.
- Так колоться или давать? - засмеялся Андрей.
Но ни того ни другого делать не пришлось. В дверь позвонили.
Катя испуганно вскочила с постели и накинула на плечи тонкий халатик.
- Это они! - зашептала в ужасе. - Они же меня знают! Знают, где я живу! Все, конец.
- Не суетись, - ответил Таганцев, поднимаясь и натягивая одежду. Пистолет взял в руку, предварительно передернув затвор. - Сиди здесь, не высовывайся. - А сам на цыпочках подошел к двери.
Сначала приложил палец к дверному глазку. Это чтоб невзначай кто-нибудь с лестничной площадки в глаз пулей не обрадовал. Потом посмотрел.
Перед дверью стоял один из тех, что были ночью в ресторане.
- Клеопатра, мать твою, открывай!
- Чего надо? - спросил Таганцев, чуть шагнув в сторону - опять же на тот случай, если визитер решит выстрелить, не дожидаясь, пока ему отворят.
- А, ты здесь все-таки! - проговорил парень. - Братуха, бочину не пори, открой дверь. Побазарить надо.
Не выпуская из руки оружие, Андрей впустил незваного гостя в квартиру.
Тот проходить в комнату не стал, остался на пороге.
- На фраера ты не похож. - Оглядел он Таганку. - Поэтому наказывать тебя сразу не станем.
- Упаришься наказывать, сынок, - сурово произнес Андрей. - Есть чего сказать - говори. А пургу гнать нечего.
- Спускайся вниз. Тебя, борзого такого, хозяин видеть хочет.
- А если я не хочу видеть твоего хозяина?
- Умрешь, - просто сказал гость и, развернувшись, спокойно зашагал вниз по лестнице.
…В черном «мерседесе» Таганку повезли за город. Выехали на знаменитую Дорогу жизни, покатили дальше. Спустя пятнадцать минут въехали во двор двухэтажного особняка.
Охранник открыл дверцу автомобиля.
- Здравствуйте, - произнес он весьма учтиво. - Проходите. - Легким кивком указал на широкую мраморную лестницу, ведущую в дом.
Те, кто сопровождал Таганку в пути, направились следом, откровенно ухмыляясь за спиной Андрея и предвкушая неизбежную расправу над ним. Один с удовольствием поигрывал кастетом. Второй крутил на пальце пистолет.
Широкая дверь распахнулась, и на пороге возник сам хозяин особняка.
В первую секунду лицо его было брезгливым и жестким. Но только в первую секунду. Затем суровое выражение сменила легкая гримаса удивления.
- Таганка?! - не веря своим глазам, проговорил старик. Одет он был в одни спортивные штаны, а голый торс его сплошь покрывали сизые воровские татуировки. Даже неискушенный признал бы в этом ссохшемся седом дедульке вора в законе. - Неужели сам Таганка?! Говорили мне люди, а я не верил!
- Фергана?! - в свою очередь, поразился Андрей.
Когда-то давно их обоих в одном бараке свела колымская зона, а такие знакомства не забываются и через сто лет, и через двести.
- Фергана! - неожиданно подал голос один из тех братков, что были ночью в кабаке и сопровождали гостя по дороге сюда. - Да он же, этот хмырь, Женьке Рассолу ухо оборвал!
- Молчать, сявка! - рявкнул дед. - Я этому Рассолу не только уши, я ему яйца оборву на хрен! Вы на кого свои помойки разинули, гниды?! - заревел старый вор и накинулся на своих подручных чуть ли не с кулаками. - Вон отсель, шелупонь мокрожопая!
Братки разлетелись в укромные углы, точь-в-точь как воробьи. Разве что не чирикнули.
- Не ждал тебя, кореш! - произнес Фергана, обнимая Таганку.
- И я не ждал, - признался Андрей. - Мир тесен.
…Обедали они в этот день вместе.
- За пацанские уши извини. Оторвал нечаянно, - говорил Таганка, с удовольствием запихивая в рот добрый кусок тушенной в сметане крольчатины.
- Да хрен с ними, с ушами. Рассолу ухо это уже в больничке пришили. Лепила тамошний сказал, будет лучше, чем новое. Давай о тебе поговорим. Откуда пришел, не спрашиваю, хотя по земле слухи разные ходили. Сюда жить приехал или на денек-другой в гости к кому наведался?
- Поживу пока, - уклончиво ответил Андрей. - Больше негде.
- А Москва что же?
- В бегах я, - сказал Таганка. - Давно в бегах. И ищут меня, в первую очередь, в Москве, сам понимаешь.
- Понимаю-понимаю, - вздохнул «законник». - Что ж, коли так, тормози в Питере. В бригаду к себе не возьму - рожа у тебя барская. Да и не станешь ты в «шестерках» ходить, ранг не тот. А с делами помогу, если не откажешься.
- Сам просить не буду, - сдержанно произнес Таганка, памятуя о том, что блатные любят ловить на слове. - А отказаться от твоей помощи, выходит, не уважить. Так что, смотри, Фергана: есть аппетит - помогай, а нет, в обиде не буду.
- Дам я тебе для начала пацанов своих, - задумчиво принялся рассуждать вслух Фергана. - Да вот хоть тех, которых ты ночью в кабаке поломал.
- Неужели? - Таганка чуть усмехнулся. Ему показалось, что хитрый лагерный волк решил приставить к нему соглядатаев.
- Не торопись отказываться. Они и не сказать, чтоб мои с потрохами. Так, прибились недавно. Попросились подо мной работать, именем моим представляться. Но пока что ничего серьезного я им не давал. Возьми к себе - думаю, не пожалеешь. У ребяток и кусок свой малый в городе имеется. Мне с новыми делами разбираться хлопотно, а тебе как раз на руку. Пока осмотришься, пока на ноги встанешь. Башка у тебя варит. Чует мое сердце - таких дел в Питере наворочаешь… Документы - паспорт - есть?
Таганка отрицательно покачал головой.
- Не беда. Ксиву выправим. Пока что лажовую, на первое время. Позже помогу официальную достать. В мусарне есть люди - делают, что скажу. Так что, не пропадешь. И вот еще что. Кружева вязать перед тобой не стану, успокаивать - тоже. В Питере легкий слушок уже прошел о том, что ты здесь появился. Поэтому ходи с оглядкой и смотри, чтоб не схавали.
Часть первая
ВДРУГ, ОТКУДА НИ ВОЗЬМИСЬ…
Глава 1
МЕНТЫ - КОЗЛЫ?
НЕ ОБИЖАЙ СКОТИНУ!
И пошла милицейская рать
Всюду подати собирать.
Развелось по России мусора -
Ни сказать ни пером описать!
(Новорусская народная сказка)
Сколько было денег у Севы Горбушкина? А нисколько.Где жил Горбушкин Сева? А нигде.
Кто любил Севу Горбушкина? Безымянная кудлатая дворняга, прибившаяся к нему в Питере на Витебском вокзале, стоило только сойти с поезда и достать из засаленного кармана солдатского кителя последний кусок рафинада.
Жрать хотелось. А жрать было нечего.
И народ на вокзале - свиньи, а не народ! За обе щеки уплетают чебуреки, пихают в себя бутерброды с «Останкинской» колбасой и сыром, давятся булочками с изюмом за девять копеек, запивая все это блаженство кефиром. А у защитника, можно сказать, Отечества от голода живот к спине прилипает.
- Песик! Хороший! Ласковый! - Сева присел на корточки, сдвинул на затылок «дембельскую» фуражку и потрепал за холку подбежавшую к нему кудлатую собаку. - Фу-у! Как от тебя воняет! Пошла вон, зараза! - Поднявшись вновь на ноги, слегка пнул жутко смердящую шавку блестящим хромовым ботинком. С дворняги, казалось, запрыгали во все стороны неожиданно потревоженные блохи.
«Зараза» тонко взвизгнула, шарахнулась в сторону, но никуда не пошла. Поджала уши, завиляла хвостом и доверчиво уткнулась холодным влажным носом в Севину ладонь.
- Тоже голодная, что ли? - спросил ефрейтор запаса Сева Горбушкин у тощей животины.
Странное дело - собака ничего не ответила. Наверное, из скромности.
- Нет, подруга, если ты вот так молчать будешь, мы с тобой ни о чем не договоримся, - сказал ей Сева.
Разгрыз напополам припасенный еще в воинской части кусок сахара - все, что осталось от сухого пайка, выданного старшиной на дорогу. Одну половинку протянул дворняге. Та слопала предложенное и заметно повеселела.
- Все. Вали отсюда, попрошайка, - строго сказал Горбушкин. - Мне на службу пора.
Врал, конечно. Никакой службы у него пока еще не было.
Три дня прошло с того торжественного момента, когда ефрейтора Севостьяна Ивановича Горбушкина, отличника боевой и политической подготовки, секретаря комсомольской организации артиллерийской батареи уволили из Вооруженных Сил СССР в запас.
Честно отслужил Родине солдат от звонка до звонка семьсот тридцать дней и ночей. И все два года мечтал, как приедет после «дембеля» в Ленинград, как устроится работать. Непременно в милицию. А куда же еще? Не на завод же, в самом деле, нашли дурака - за станком корячиться!
К тому же, замполит дивизиона самоходных гаубиц капитан Селиванов лично выдал «дембелю» Горбушкину комсомольскую путевку, в которой синим по желтому было написано: «Отличник боевой и политической подготовки, наводчик-оператор самоходного орудия, секретарь комсомольской организации подразделения ефрейтор С. И. Горбушкин рекомендован командованием войсковой части № 14663 для прохождения службы в органах внутренних дел СССР». Это вам не хухры-мухры!
Одна незадача приключилась. Никаких органов внутренних дел в деревне Затеваевка Мурманской области не было. Ближайший город, извините за выражение, Апатиты, располагался от деревни в двухстах километрах. Маленький такой шахтерский городок. Но Сева туда не хотел. Его манил Ленинград. С самого детства он мечтал жить в большом красивом городе, а жил по немилости судьбы в каком-то отвратительном говне (не взыщите за слово «отвратительном»).
Посему, оставив военную службу, Сева навсегда вычеркнул из своей молодой цветущей жизни Затеваевку и прямиком из части прикатил в Питер.
1997 год, апогей развития хронически недоразвитого социализма, это вам не семнадцатый.