История бежит, как конь без узды, как гончая за зайцем, как сороконожка, белые и желтые листки календаря падают, как зеленые и золотистые листья смоковниц, в конце концов их не остается ни одного, люди изобрели способ оплодотворять коров зимой и без быка, не так, как заведено с тех пор, как Бог изобрел коров и быков, история бежит, обгоняя время, иногда события как бы выпадают из своего времени по вине истории, к примеру, почему слоны Ганнибала не вышли из Ноева ковчега?
– Ничего не могу делать, хочу услышать взрыв ракеты, пока не услышу, не смогу ничего делать, чувствую себя не в своей тарелке, дашь мне коньяку?
– Да.
Тети Хесуса и Эмилия всегда много плакали, полжизни провели в рыданьях, дядю Клето это никогда не трогало, но он не очень заслуживает осуждения, им нравится плакать? пусть плачут, плач никому не мешает, иногда, правда, мешает, но все равно тетя Хесуса, пожалуй, плачет и в чистилище.
– Или в раю.
– Нет, в раю не плачут.
Льет над грешниками и праведниками, над мудрыми, глупыми и обыкновенными, над нами, леонезцами и португальцами, над мужчинами и женщинами, животными, деревьями, травами и камнями, на кожу, на сердца и души, даже на души, льет на три качества души. [54]
– Помнишь, как молния убила двух девочек в Мараньисе, за горой Формигейрос?
Сеньорита Рамона, Раймундо, что из Касандульфов, и Робин Лебосан, каждый под зонтиком, медленно идут под дождем; им, пожалуй, нравится мокнуть.
– Ты мог бы жить в стране, где нет дождя?
– Да, почему нет? ко всему привыкаешь, посмотри на англичан и голландцев, в странах, где нет дождя, тоже живут и чувствуют, трудно вообразить, но это так, уверен, что так.
Робин Лебосан говорит об одиночестве, его слушают сеньорита Рамона и Раймундо, что из Касандульфов, все трое промокшие и жалкие, но кроме того, возможно, и счастливые, Робин Лебосан, доморощенный философ, время от времени дает себе волю и говорит:
– Одиночество не беда, Господь одинок, но в обществе не нуждается; человек, ясное дело, не Бог, это я знаю, Священное Писание говорит, что одиночество плохо, но я не верю, одиночество очищает душу, общество – загрязняет, не всегда, но часто, дьявол гнездится в сердце одинокого, это правда, но прогнать его, отпугнуть нетрудно, в безмолвии больше радости, чем в веселье, и спокойствие всегда сопутствует одинокому, разве не чувствуешь себя более всего одиноким в присутствии нежеланных людей? Человек бежит одиночества, когда боится себя самого, когда ему скучно с собой, у онаниста (прости, Монча) не может быть ни угрызений совести, ни даже скуки, онанист должен гордиться своим независимым и славным одиночеством. Мачадо говорит, что одинокое сердце – не сердце, сказано красиво, благородно, остроумно – но и только, ибо это неправда; сейчас нельзя говорить о Мачадо (об Антонио Мачадо, [55]о других можно), так или иначе, секрет в том, чтобы жить спиной ко всему, достичь этого трудно, но это, должно быть, почти блаженство, есть только две возможности – ты хочешь одиночества и ищешь его или ты боишься одиночества, и оно находит тебя против твоей воли; в первом случае это награда, во втором – цена независимости; самое драгоценное, чем боги могут благословить человека – независимость, простите меня за мое занудство.
Дорогу пересекает Танис Гамусо с четырьмя суками: Флорой, Перлой, Мейгой и Вольворетой, вытащил их погулять, поразмять мускулы, на волков он их не пускает, очень дороги, целое состояние; кобели дешевле, Султан, Морито, Леон, Маринейро, у Царя нога сломана, они не только дешевле, но и крепче, кобелей нельзя выпустить на дорогу – передерутся, кобели сплачиваются лишь перед лицом врага, они благородны и спокойны, но иногда скучают, дерутся и грызутся, а подчас становятся опасны, так как невероятно сильны, псы Таниса весят по восемьдесят кило, Маринейро, пожалуй, потянет и на все сто, самки легче, но разница не столь велика.
– Когда услышим ракету? Танис Перельо улыбается.
– Уже скоро, женщина, уже скоро.
Танис очень заботится о собаках, кормит, как требуется, чистит когти, делает прививки, все время выводит поразмять лапы, псами Таниса вся округа восхищается, гордится и одновременно завидует, намного миль вокруг нет таких собак, даже похожих нет.
– Сколько стоят твои псы, Танис?
– А зачем тебе, если не продаю?..
Адега вырыла из могилы мертвяка, убившего ее мужа, ей помогала дочь Бенисья, но это случилось позже, сейчас мертвяк еще жив, хотя и умрет, спешить незачем, ракета может взорваться, когда меньше всего ждешь.
Адега рассказала дону Камило, но не один он это знает.
– Вы, дон Камило, – Гухиндес, мой покойник тоже был Гухиндес, по другой линии вы – Моран, сейчас Моранов осталось меньше, поумирали, скорее всего. Мертвяка, убившего моего покойника, я вырыла собственными руками, железной лопатой, окропленной святой водой, чтобы не подцепила заразу, мне помогала моя дочь Бенисья и никто больше, знаю, что Бог простит меня за похищение мертвеца, все мертвецы – Божьи, я знаю, но этот – особый, он больше мой, чем Божий, это было в ночь на святого Сабаса, на кладбище Карбалиньо, я его увезла в тележке под ворохом цветов дрока, что здорово пахли морем, долго очень тащила из земли, больше трех часов, на мертвяка напали черви, он смердел гнилью; мертвые, у которых душа в аду, смердят хуже всех, я бросила падаль свинье, которую потом съела, было великолепно, отдельно передние ноги, отдельно голову, требуху, ноги хорошенько прокоптила на огне, хребет, сало, ничего не осталось, когда вспоминала мертвяка и меня тошнило от отвращения, старалась думать о другом, о нашем Господе на кресте или о моем брате Гауденсио в одежде семинариста или о нем же теперь, слепом аккордеонисте, вот так, и выпивала глоток вина, разрезала свинину, чтобы разделить между родными, пусть все попробуют, облизывали пальцы; то, что сделала, рассказала одной сеньорите Рамоне, она рта не раскрыла, только уронила слезинку, поцеловала меня и подарила унцию золота…
После всего сеньорита Рамона улыбнулась с некоторой грустью и сказала Адеге несколько слов, в которых тоже не содержалось большой тайны.
– Наших мужчин нельзя трогать, Адега, видишь, как кончают те, что хотели нарушить закон гор.
Рауко, хозяин таверны, объяснил полицейскому Фаусто Белинчону Гонсалесу, что Гауденсио играл мазурку «Малютка Марианна» только два раза – в день святого Хоакина 1936 года и в день святого Андреса в 1939-м.
– Я слышал, что это было на святого Мартина в 1936-м и на святого Илария в 1940-м.
– Плохо слышали, люди нарочно путают, возможно, у них на то есть причины.
Туполистан, или Тупельо, со своими огромными усищами, по виду добряк, но себе на уме – спускается, напевая, по склону горы Фоксиньо.
– Никого не видел?
– А кого я должен был видеть?
– Кого-нибудь. Никого не видел?
– Нет, сеньор, никого.
– Поклянись.
– Чтоб я умер!
Туполистан, или Тупельо, чувствует, что Гухиндесы вступили на тропу войны, они молчат, но война объявлена; когда Гухиндесы молчат, благоразумнее посторониться, а если за ними еще и Мораны, не выходи из дому, потому что Троя горит!
– Сколько уже времени ты не пьешь из источника Боусас до Гаго?
– Месяц, по крайней мере, эти дни я больше ходил в сторону Ксиреи и Сан-Мартина, последнего волка видел у Сан-Педро де Дадин, он шел к скале Кобас на дороге в Вальдуиде.
– Ладно.
Слепого Гауденсио вышвырнули из семинарии, когда начал слепнуть, ясное дело, кому нужны лишние заботы, зачем кораблю прилипший к килю ракушник?
– Пока не отслужил мессу, еще не священник! Этот отслужил? Нет? Пусть идет к такой-то матери! Семинария – не богадельня, корабль церкви не должно обременять разными ненужными путами.
– Да, дон Химено.
Дон Химено был префектом духовной семинарии Сан-Фернандо в Оренсе, дон Химено славился злобным нравом и беспощадностью, он также вонял чесноком и обычно вставлял латинские слова, дон Химено был страстным латинистом, дону Химено особенно нравилась доктрина святого Фомы Аквинского, в "Summa contra gentiles", [56]в которой, по его мнению, заключена вся мудрость средних веков, теперь в ходу демонические и женофильские тенденции, суждения масонов и педерастов, слепому Гауденсио повезло, ему, по правде, не на что жаловаться, а жаловался бы. Бог не простил бы – умеет играть на аккордеоне, и это естественная компенсация, может приютиться в доме Паррочи, сеньора Пура хорошая женщина, повернулась спиной к божьим заповедям, но хорошая.
– На улице он не останется, многие ли умеют играть на аккордеоне? Пусть играет, это всегда веселит.
Анунсия Сабаделье гораздо нежнее Марты Португалки, обе очень любят слепого Гауденсио, женщины гораздо теплее относятся к слепым, Брисепто Мендес, владелец фотостудии «Мендес», сделал десятка два художественных снимков молодой Паррочи, голой и завернутой в манильскую мантилью, жаль, что Гауденсио не в состоянии видеть их, зрением слепые грешить не могут, но слухом, нюхом, вкусом и осязанием могут. Рядом с Паррочей в манильской мантилье теперешние женщины – дворняжки, одна грудь наружу и полутень! Искусство есть искусство, а теперь много отвратительного и вульгарного, у Виси больше кобелей, чем у Фермины, почти вдвое, мне трудно это понять, но это так, люди очень странные, дон Теодосио всегда берет Виси, она уже знает его вранье и его причуды, дон Теодосио возвращается домой довольный и счастливый и предупреждает жену:
– Не пей много анисовой, Хемма, я тебе повторяю, это плохо для заднего прохода.
– Заткнись!
– Как хочешь, задница твоя.
Флориано Соутульо Дурейхаса, гражданского гвардейца с Барко де Вальдеорраса, знающего соль-фа на гаите, знахарство и магию, убили на фронте у Теруэля, прибыл, и – бац! – влепили пулю меж бровями, и готово, Флориано Соутульо носил баки и подстриженные усики; полпачки, что не унес на тот свет, выкурил патер. Requiem aeternam dona eis Domine; et lux perpetua luceat eis. [57]Чего-чего, a смерти и войны на всех хватает, к кому не бежит, к тому летит; сержанту Паскуалиньо Антемилю Качисо посылали сигареты и шоколад после смерти, Василиса Дурочка не знала, что Паскуалиньо уже убит, думала, что забыл ее, всегда может появиться какая-нибудь получше, помолвка Басилисы Дурочки была уже расторгнута, но часто не представляешь себе собственное положение, тем более в войну, одни умирают прежде, другие позже, некоторые остаются, чтобы рассказать, табак и шоколад умерших кто-нибудь использует, здесь ничто не пропадает.
Мисифу погиб бесславно, был убит ударами ножа у дома Паррочи, никто из девок не проронил ни слезинки, наоборот, все радовались, кто больше, кто меньше.
– Он был такой же выродок, как дон Хесус Мансанедо с записной книжкой?
– Оба тут орудовали, по-разному, но один другому не уступал.
Ласаро Кодесаля убили в Марокко до того, как кончил расти, смерть иногда очень усердствует и торопится, Ласаро Кодесаля убил мавр в войне с риффами, свинец не знает ни мавров, ни христиан, свинец жесток и не различает, к тому же он слеп; почти все слепые хорошо играют на аккордеоне; когда убили Ласаро Кодесаля, край горы стерся, и никто не увидит его снова, ни волки, ни совы, ни даже орлы, у Ласаро Кодесаля были волосы цвета санаории, глаза голубые и таинственные, как бирюза, жалко, что подлец мавр попал в него, никто не знает, кто был этот мавр.
– Хочешь кофе?
– Нет, разгонит сон.
Робин Лебосан вернулся к написанному, он знал на память целые абзацы и помнил вплоть до помарок, Ласаро Кодесаль был первым мертвецом в этой правдивой истории, в самом начале ее говорится: «Робустиано Тарульо умер в Марокко, на позиции Бени Улихек, его, скорее всего, убил мавр – кабил из Бени Урриагеля; Робустиано Тарульо здорово умел портить девушек, то есть делал это искусно, кроме того, любил» – и т. д. Последний мертвец еще жив, в этой бесконечной истории всегда кто-то вот-вот умрет, она – нескончаемая цепь мертвецов, движущаяся по инерции, Ласаро Кодесаль Гровас может быть Робустиано Тарульо Гровасом, может и не быть, война случилась давно, с одной стороны христиане, с другой – мавры, тут не считаешь, тогда известия запаздывали, и люди меньше пугались и ожесточались, болезней было больше, но меньше проливали кровь без причины, кровь, которая льется, это не количество, а пропорция, я уже понял.
Танис Гамусо силен, как бык, одной рукой остановит мула, псы Таниса Гамусо благородные и спокойные, мощные, храбрые и мирные; когда разозлятся, кусают, это всем известно, Султана и Морито достаточно, чтобы испугался сакумейрский волк или кабан из Вальдас Эгоас, что карабкается на дубы за желудями; Султан и Морито чуют на расстоянии признаки выродка, девять признаков, правда, не у каждого есть запах, но у двух из девяти есть, пахнут потные руки и унылая висюлька, но чутье есть чутье, Султан и Морито очень уверены в себе и хладнокровны, свирепеют редко, так как они невероятно сильны.
– Что будешь делать?
– А тебе что?
Танис Гамусо словно чокнутый, Танис Гамусо всегда действует быстро, но сейчас он как чокнутый, ясно, что мысли его толкают друг друга, одни в мозгу, другие в сердце, третьи в горле, мысли медленные, привычные, а воспоминания сгрудились, как осы в гнезде, воспоминания предательские и привычные.
– Правда, у тебя болят зубы?
– Кто тебе сказал?
– Правда, у тебя болят уши?
– А тебе что до того?
Танис Гамусо пытается навести порядок в своих мыслях и воспоминаниях, также и в своих желаниях, обязанностях и действиях, страх подобен червю, грызущему костяк души, пожалуй, уже много лет грызущему хрупкие косточки души, но никто об этом не знает, тот шаг, который следует сделать, делай, и все тут, хоть с закрытыми глазами, и ни о чем не спрашивай даже самого себя, надо всеми людьми Закон Бога, закон, что правит нами, Бог словно смотрит в окошечко, открытое в облаках, у Бога всегда луч в руке.
– Все уже обдумано, пусть Господь простит меня, но все уже обдумано, теперь не хватает только прочувствовать все, чтобы начала мучить совесть, сперва немного, потом больше, под конец до боли в зубах и в ушах, и с этого момента все как по маслу, не беда, что побаливают зубы и уши, пусть даже сильно болят, и это не беда, боль уймется.
Танис Гамусо еще ночью приходит на гору Ламиньяс, между Сильвабоа, Фольгосой и Мостейроном, народ спит, собаки лают в утренней сырости, Танис Гамусо идет только с двумя псами, если больше, с ними трудно управиться; когда запахнет кровью, известно, глаза помутятся и псы станут бешеными; если собак больше трех и кровь кипит, они теряют уважение к хозяину.
– Если захочу, брошу, идет дождь, правда, он идет всегда, сейчас сильно болят зубы и уши, но это, конечно, неважно, мне велели делать то, что велели, но не сказали, во вторник, среду или в четверг, время не указали, если хочу, брошу, если хочу, могу бросить, дело в том, что не хочу.
Льет над землею гор, над водою луж и ручьев, над дроком и дубами, гортензиями, нарциссами, мельницей, каприфолисами, [58]кладбищем, над живыми, мертвыми и умирающими, льет над людьми и зверями, прирученными и дикими, над женщинами и травами, лесными и садовыми, льет над горой Сангиньо и источником Боусас до Гаго, из которого пьет волк, а иногда заблудшая коза, льет, как всю жизнь и как всю смерть, льет, как во время войны и как во время мира, приятно видеть дождь, не чувствуя конца, – пожалуй, конец дождя и есть конец жизни, дождь изобрел Господь, как до этого – солнце; льет монотонно, но также и милостиво, льет, и небо не устает.
Танис Гамусо и его два пса бредут под дождем, окутанные безмолвным чутким облаком, Фабиан Мингела (Моучо) Каррупо идет по тропинке из Сильвабоа, пересекает речку Осейру у Вейга де Риба, идет со страхом, уже давно он боится и носит пистолет.
– Если какая-нибудь сволочь преградит мне дорогу, убью, ей-богу, убью!
Танис Гамусо сидит на камне, у правой руки пес, у левой – другой. Танис Гамусо закуривает, глубоко и спокойно затягивается.
– Можно ли убить выродка, как лисицу, не предупредив? Начинает светать, когда Моучо Каррупо останавливается попить из источника Боусас; приближается Танис Гамусо.
– Говорю тебе, что убью тебя, предупреждаю, хоть ты того не стоишь.
Моучо выхватывает пистолет, Танис ударом палки обезоруживает его, Моучо падает на колени, плачет, умоляет. Танис Гамусо говорит:
– Не я тебя убиваю, есть закон гор, я не могу отступить от закона гор.
Танис Гамусо отстраняется, у Султана и Морито челюсти железные, сомкнулись, и достаточно, ни одного лишнего укуса.
– Баста!
Султан и Морито оставляют труп, виляют хвостами от радости; Фабиан Мингела умер бесславно, и вскоре, примерно через два часа, взорвалась ракета и взвилась очень высоко.
Сеньорита Рамона улыбнулась.
– Хвала Господу!
В этот вечер аккордеонист публичного дома, слепой Гауденсио, у которого душа прозрачна, как лилия святого Иосифа, исполнял мазурку «Малютка Марианна» с особым наслаждением, играл до утра.
– Ничего другого не знаешь?
– Нет.
Дон Кандидо Велилья Санчес, коммивояжер, спросил слепого аккордеониста:
– Скажите мне, вы рады, что этого убили?
– Да. Я-то – да! Что за вопрос?
– И рады, что Господь к тому же пошлет его гореть в аду?
– Да.
Дополнение
– Ничего не могу делать, хочу услышать взрыв ракеты, пока не услышу, не смогу ничего делать, чувствую себя не в своей тарелке, дашь мне коньяку?
– Да.
Тети Хесуса и Эмилия всегда много плакали, полжизни провели в рыданьях, дядю Клето это никогда не трогало, но он не очень заслуживает осуждения, им нравится плакать? пусть плачут, плач никому не мешает, иногда, правда, мешает, но все равно тетя Хесуса, пожалуй, плачет и в чистилище.
– Или в раю.
– Нет, в раю не плачут.
Льет над грешниками и праведниками, над мудрыми, глупыми и обыкновенными, над нами, леонезцами и португальцами, над мужчинами и женщинами, животными, деревьями, травами и камнями, на кожу, на сердца и души, даже на души, льет на три качества души. [54]
– Помнишь, как молния убила двух девочек в Мараньисе, за горой Формигейрос?
Сеньорита Рамона, Раймундо, что из Касандульфов, и Робин Лебосан, каждый под зонтиком, медленно идут под дождем; им, пожалуй, нравится мокнуть.
– Ты мог бы жить в стране, где нет дождя?
– Да, почему нет? ко всему привыкаешь, посмотри на англичан и голландцев, в странах, где нет дождя, тоже живут и чувствуют, трудно вообразить, но это так, уверен, что так.
Робин Лебосан говорит об одиночестве, его слушают сеньорита Рамона и Раймундо, что из Касандульфов, все трое промокшие и жалкие, но кроме того, возможно, и счастливые, Робин Лебосан, доморощенный философ, время от времени дает себе волю и говорит:
– Одиночество не беда, Господь одинок, но в обществе не нуждается; человек, ясное дело, не Бог, это я знаю, Священное Писание говорит, что одиночество плохо, но я не верю, одиночество очищает душу, общество – загрязняет, не всегда, но часто, дьявол гнездится в сердце одинокого, это правда, но прогнать его, отпугнуть нетрудно, в безмолвии больше радости, чем в веселье, и спокойствие всегда сопутствует одинокому, разве не чувствуешь себя более всего одиноким в присутствии нежеланных людей? Человек бежит одиночества, когда боится себя самого, когда ему скучно с собой, у онаниста (прости, Монча) не может быть ни угрызений совести, ни даже скуки, онанист должен гордиться своим независимым и славным одиночеством. Мачадо говорит, что одинокое сердце – не сердце, сказано красиво, благородно, остроумно – но и только, ибо это неправда; сейчас нельзя говорить о Мачадо (об Антонио Мачадо, [55]о других можно), так или иначе, секрет в том, чтобы жить спиной ко всему, достичь этого трудно, но это, должно быть, почти блаженство, есть только две возможности – ты хочешь одиночества и ищешь его или ты боишься одиночества, и оно находит тебя против твоей воли; в первом случае это награда, во втором – цена независимости; самое драгоценное, чем боги могут благословить человека – независимость, простите меня за мое занудство.
Дорогу пересекает Танис Гамусо с четырьмя суками: Флорой, Перлой, Мейгой и Вольворетой, вытащил их погулять, поразмять мускулы, на волков он их не пускает, очень дороги, целое состояние; кобели дешевле, Султан, Морито, Леон, Маринейро, у Царя нога сломана, они не только дешевле, но и крепче, кобелей нельзя выпустить на дорогу – передерутся, кобели сплачиваются лишь перед лицом врага, они благородны и спокойны, но иногда скучают, дерутся и грызутся, а подчас становятся опасны, так как невероятно сильны, псы Таниса весят по восемьдесят кило, Маринейро, пожалуй, потянет и на все сто, самки легче, но разница не столь велика.
– Когда услышим ракету? Танис Перельо улыбается.
– Уже скоро, женщина, уже скоро.
Танис очень заботится о собаках, кормит, как требуется, чистит когти, делает прививки, все время выводит поразмять лапы, псами Таниса вся округа восхищается, гордится и одновременно завидует, намного миль вокруг нет таких собак, даже похожих нет.
– Сколько стоят твои псы, Танис?
– А зачем тебе, если не продаю?..
Адега вырыла из могилы мертвяка, убившего ее мужа, ей помогала дочь Бенисья, но это случилось позже, сейчас мертвяк еще жив, хотя и умрет, спешить незачем, ракета может взорваться, когда меньше всего ждешь.
Адега рассказала дону Камило, но не один он это знает.
– Вы, дон Камило, – Гухиндес, мой покойник тоже был Гухиндес, по другой линии вы – Моран, сейчас Моранов осталось меньше, поумирали, скорее всего. Мертвяка, убившего моего покойника, я вырыла собственными руками, железной лопатой, окропленной святой водой, чтобы не подцепила заразу, мне помогала моя дочь Бенисья и никто больше, знаю, что Бог простит меня за похищение мертвеца, все мертвецы – Божьи, я знаю, но этот – особый, он больше мой, чем Божий, это было в ночь на святого Сабаса, на кладбище Карбалиньо, я его увезла в тележке под ворохом цветов дрока, что здорово пахли морем, долго очень тащила из земли, больше трех часов, на мертвяка напали черви, он смердел гнилью; мертвые, у которых душа в аду, смердят хуже всех, я бросила падаль свинье, которую потом съела, было великолепно, отдельно передние ноги, отдельно голову, требуху, ноги хорошенько прокоптила на огне, хребет, сало, ничего не осталось, когда вспоминала мертвяка и меня тошнило от отвращения, старалась думать о другом, о нашем Господе на кресте или о моем брате Гауденсио в одежде семинариста или о нем же теперь, слепом аккордеонисте, вот так, и выпивала глоток вина, разрезала свинину, чтобы разделить между родными, пусть все попробуют, облизывали пальцы; то, что сделала, рассказала одной сеньорите Рамоне, она рта не раскрыла, только уронила слезинку, поцеловала меня и подарила унцию золота…
После всего сеньорита Рамона улыбнулась с некоторой грустью и сказала Адеге несколько слов, в которых тоже не содержалось большой тайны.
– Наших мужчин нельзя трогать, Адега, видишь, как кончают те, что хотели нарушить закон гор.
Рауко, хозяин таверны, объяснил полицейскому Фаусто Белинчону Гонсалесу, что Гауденсио играл мазурку «Малютка Марианна» только два раза – в день святого Хоакина 1936 года и в день святого Андреса в 1939-м.
– Я слышал, что это было на святого Мартина в 1936-м и на святого Илария в 1940-м.
– Плохо слышали, люди нарочно путают, возможно, у них на то есть причины.
Туполистан, или Тупельо, со своими огромными усищами, по виду добряк, но себе на уме – спускается, напевая, по склону горы Фоксиньо.
– Никого не видел?
– А кого я должен был видеть?
– Кого-нибудь. Никого не видел?
– Нет, сеньор, никого.
– Поклянись.
– Чтоб я умер!
Туполистан, или Тупельо, чувствует, что Гухиндесы вступили на тропу войны, они молчат, но война объявлена; когда Гухиндесы молчат, благоразумнее посторониться, а если за ними еще и Мораны, не выходи из дому, потому что Троя горит!
– Сколько уже времени ты не пьешь из источника Боусас до Гаго?
– Месяц, по крайней мере, эти дни я больше ходил в сторону Ксиреи и Сан-Мартина, последнего волка видел у Сан-Педро де Дадин, он шел к скале Кобас на дороге в Вальдуиде.
– Ладно.
Слепого Гауденсио вышвырнули из семинарии, когда начал слепнуть, ясное дело, кому нужны лишние заботы, зачем кораблю прилипший к килю ракушник?
– Пока не отслужил мессу, еще не священник! Этот отслужил? Нет? Пусть идет к такой-то матери! Семинария – не богадельня, корабль церкви не должно обременять разными ненужными путами.
– Да, дон Химено.
Дон Химено был префектом духовной семинарии Сан-Фернандо в Оренсе, дон Химено славился злобным нравом и беспощадностью, он также вонял чесноком и обычно вставлял латинские слова, дон Химено был страстным латинистом, дону Химено особенно нравилась доктрина святого Фомы Аквинского, в "Summa contra gentiles", [56]в которой, по его мнению, заключена вся мудрость средних веков, теперь в ходу демонические и женофильские тенденции, суждения масонов и педерастов, слепому Гауденсио повезло, ему, по правде, не на что жаловаться, а жаловался бы. Бог не простил бы – умеет играть на аккордеоне, и это естественная компенсация, может приютиться в доме Паррочи, сеньора Пура хорошая женщина, повернулась спиной к божьим заповедям, но хорошая.
– На улице он не останется, многие ли умеют играть на аккордеоне? Пусть играет, это всегда веселит.
Анунсия Сабаделье гораздо нежнее Марты Португалки, обе очень любят слепого Гауденсио, женщины гораздо теплее относятся к слепым, Брисепто Мендес, владелец фотостудии «Мендес», сделал десятка два художественных снимков молодой Паррочи, голой и завернутой в манильскую мантилью, жаль, что Гауденсио не в состоянии видеть их, зрением слепые грешить не могут, но слухом, нюхом, вкусом и осязанием могут. Рядом с Паррочей в манильской мантилье теперешние женщины – дворняжки, одна грудь наружу и полутень! Искусство есть искусство, а теперь много отвратительного и вульгарного, у Виси больше кобелей, чем у Фермины, почти вдвое, мне трудно это понять, но это так, люди очень странные, дон Теодосио всегда берет Виси, она уже знает его вранье и его причуды, дон Теодосио возвращается домой довольный и счастливый и предупреждает жену:
– Не пей много анисовой, Хемма, я тебе повторяю, это плохо для заднего прохода.
– Заткнись!
– Как хочешь, задница твоя.
Флориано Соутульо Дурейхаса, гражданского гвардейца с Барко де Вальдеорраса, знающего соль-фа на гаите, знахарство и магию, убили на фронте у Теруэля, прибыл, и – бац! – влепили пулю меж бровями, и готово, Флориано Соутульо носил баки и подстриженные усики; полпачки, что не унес на тот свет, выкурил патер. Requiem aeternam dona eis Domine; et lux perpetua luceat eis. [57]Чего-чего, a смерти и войны на всех хватает, к кому не бежит, к тому летит; сержанту Паскуалиньо Антемилю Качисо посылали сигареты и шоколад после смерти, Василиса Дурочка не знала, что Паскуалиньо уже убит, думала, что забыл ее, всегда может появиться какая-нибудь получше, помолвка Басилисы Дурочки была уже расторгнута, но часто не представляешь себе собственное положение, тем более в войну, одни умирают прежде, другие позже, некоторые остаются, чтобы рассказать, табак и шоколад умерших кто-нибудь использует, здесь ничто не пропадает.
Мисифу погиб бесславно, был убит ударами ножа у дома Паррочи, никто из девок не проронил ни слезинки, наоборот, все радовались, кто больше, кто меньше.
– Он был такой же выродок, как дон Хесус Мансанедо с записной книжкой?
– Оба тут орудовали, по-разному, но один другому не уступал.
Ласаро Кодесаля убили в Марокко до того, как кончил расти, смерть иногда очень усердствует и торопится, Ласаро Кодесаля убил мавр в войне с риффами, свинец не знает ни мавров, ни христиан, свинец жесток и не различает, к тому же он слеп; почти все слепые хорошо играют на аккордеоне; когда убили Ласаро Кодесаля, край горы стерся, и никто не увидит его снова, ни волки, ни совы, ни даже орлы, у Ласаро Кодесаля были волосы цвета санаории, глаза голубые и таинственные, как бирюза, жалко, что подлец мавр попал в него, никто не знает, кто был этот мавр.
– Хочешь кофе?
– Нет, разгонит сон.
Робин Лебосан вернулся к написанному, он знал на память целые абзацы и помнил вплоть до помарок, Ласаро Кодесаль был первым мертвецом в этой правдивой истории, в самом начале ее говорится: «Робустиано Тарульо умер в Марокко, на позиции Бени Улихек, его, скорее всего, убил мавр – кабил из Бени Урриагеля; Робустиано Тарульо здорово умел портить девушек, то есть делал это искусно, кроме того, любил» – и т. д. Последний мертвец еще жив, в этой бесконечной истории всегда кто-то вот-вот умрет, она – нескончаемая цепь мертвецов, движущаяся по инерции, Ласаро Кодесаль Гровас может быть Робустиано Тарульо Гровасом, может и не быть, война случилась давно, с одной стороны христиане, с другой – мавры, тут не считаешь, тогда известия запаздывали, и люди меньше пугались и ожесточались, болезней было больше, но меньше проливали кровь без причины, кровь, которая льется, это не количество, а пропорция, я уже понял.
Танис Гамусо силен, как бык, одной рукой остановит мула, псы Таниса Гамусо благородные и спокойные, мощные, храбрые и мирные; когда разозлятся, кусают, это всем известно, Султана и Морито достаточно, чтобы испугался сакумейрский волк или кабан из Вальдас Эгоас, что карабкается на дубы за желудями; Султан и Морито чуют на расстоянии признаки выродка, девять признаков, правда, не у каждого есть запах, но у двух из девяти есть, пахнут потные руки и унылая висюлька, но чутье есть чутье, Султан и Морито очень уверены в себе и хладнокровны, свирепеют редко, так как они невероятно сильны.
– Что будешь делать?
– А тебе что?
Танис Гамусо словно чокнутый, Танис Гамусо всегда действует быстро, но сейчас он как чокнутый, ясно, что мысли его толкают друг друга, одни в мозгу, другие в сердце, третьи в горле, мысли медленные, привычные, а воспоминания сгрудились, как осы в гнезде, воспоминания предательские и привычные.
– Правда, у тебя болят зубы?
– Кто тебе сказал?
– Правда, у тебя болят уши?
– А тебе что до того?
Танис Гамусо пытается навести порядок в своих мыслях и воспоминаниях, также и в своих желаниях, обязанностях и действиях, страх подобен червю, грызущему костяк души, пожалуй, уже много лет грызущему хрупкие косточки души, но никто об этом не знает, тот шаг, который следует сделать, делай, и все тут, хоть с закрытыми глазами, и ни о чем не спрашивай даже самого себя, надо всеми людьми Закон Бога, закон, что правит нами, Бог словно смотрит в окошечко, открытое в облаках, у Бога всегда луч в руке.
– Все уже обдумано, пусть Господь простит меня, но все уже обдумано, теперь не хватает только прочувствовать все, чтобы начала мучить совесть, сперва немного, потом больше, под конец до боли в зубах и в ушах, и с этого момента все как по маслу, не беда, что побаливают зубы и уши, пусть даже сильно болят, и это не беда, боль уймется.
Танис Гамусо еще ночью приходит на гору Ламиньяс, между Сильвабоа, Фольгосой и Мостейроном, народ спит, собаки лают в утренней сырости, Танис Гамусо идет только с двумя псами, если больше, с ними трудно управиться; когда запахнет кровью, известно, глаза помутятся и псы станут бешеными; если собак больше трех и кровь кипит, они теряют уважение к хозяину.
– Если захочу, брошу, идет дождь, правда, он идет всегда, сейчас сильно болят зубы и уши, но это, конечно, неважно, мне велели делать то, что велели, но не сказали, во вторник, среду или в четверг, время не указали, если хочу, брошу, если хочу, могу бросить, дело в том, что не хочу.
Льет над землею гор, над водою луж и ручьев, над дроком и дубами, гортензиями, нарциссами, мельницей, каприфолисами, [58]кладбищем, над живыми, мертвыми и умирающими, льет над людьми и зверями, прирученными и дикими, над женщинами и травами, лесными и садовыми, льет над горой Сангиньо и источником Боусас до Гаго, из которого пьет волк, а иногда заблудшая коза, льет, как всю жизнь и как всю смерть, льет, как во время войны и как во время мира, приятно видеть дождь, не чувствуя конца, – пожалуй, конец дождя и есть конец жизни, дождь изобрел Господь, как до этого – солнце; льет монотонно, но также и милостиво, льет, и небо не устает.
Танис Гамусо и его два пса бредут под дождем, окутанные безмолвным чутким облаком, Фабиан Мингела (Моучо) Каррупо идет по тропинке из Сильвабоа, пересекает речку Осейру у Вейга де Риба, идет со страхом, уже давно он боится и носит пистолет.
– Если какая-нибудь сволочь преградит мне дорогу, убью, ей-богу, убью!
Танис Гамусо сидит на камне, у правой руки пес, у левой – другой. Танис Гамусо закуривает, глубоко и спокойно затягивается.
– Можно ли убить выродка, как лисицу, не предупредив? Начинает светать, когда Моучо Каррупо останавливается попить из источника Боусас; приближается Танис Гамусо.
– Говорю тебе, что убью тебя, предупреждаю, хоть ты того не стоишь.
Моучо выхватывает пистолет, Танис ударом палки обезоруживает его, Моучо падает на колени, плачет, умоляет. Танис Гамусо говорит:
– Не я тебя убиваю, есть закон гор, я не могу отступить от закона гор.
Танис Гамусо отстраняется, у Султана и Морито челюсти железные, сомкнулись, и достаточно, ни одного лишнего укуса.
– Баста!
Султан и Морито оставляют труп, виляют хвостами от радости; Фабиан Мингела умер бесславно, и вскоре, примерно через два часа, взорвалась ракета и взвилась очень высоко.
Сеньорита Рамона улыбнулась.
– Хвала Господу!
В этот вечер аккордеонист публичного дома, слепой Гауденсио, у которого душа прозрачна, как лилия святого Иосифа, исполнял мазурку «Малютка Марианна» с особым наслаждением, играл до утра.
– Ничего другого не знаешь?
– Нет.
Дон Кандидо Велилья Санчес, коммивояжер, спросил слепого аккордеониста:
– Скажите мне, вы рады, что этого убили?
– Да. Я-то – да! Что за вопрос?
– И рады, что Господь к тому же пошлет его гореть в аду?
– Да.
Дополнение
РАПОРТ СУДЕБНОГО ВРАЧА
Место и дата, указанные прежде, и т. п. Имя трупа: Фабиан Мингела Абраган.
Внешнее обследование тела Взрослый мужчина лет 25, рост – 160 см, вес приблизительно 55 кг.
Тип астеника. Состояние упитанности удовлетворительное. Темно-каштановые волосы, начинающаяся лысина. Деформация кожи в области лба.
Труп обнаружен лежащим, верхние конечности скрючены.
Одежда: брюки коричневой ткани, разорваны, а также в пятнах крови и брызгах, особенно в нижней части. Зеленая куртка разорвана в клочья на левой руке и левом плече. Воротник пропитан кровью. Правый карман разодран. Рубашка из хлопка, серая, поношенная, воротник грязный, одной пуговицы не хватает. В области шеи большие пятна крови, на правой стороне кровь проникла и на синюю шерстяную безрукавку, которую субъект носил под рубашкой. Кальсоны черной саржи, грязные, есть испражнения и влажные пятна мочи. Нижняя рубашка из белой саржи, с короткими рукавами, на правом плече и спереди встречаются пятна крови. Коричневые сапоги и черные носки из хлопка разодраны и испятнаны кровью.
На теле следующие внешние раны: шея с правой стороны разорвана, практически видны рассеченные мышцы. Одна ветвь рваной раны, длиною 7 см, доходит до изгиба ключицы, другая – до зоны коренных зубов, ее длина – 5 см. Края раны неровные, на расстоянии примерно 1 см от фиксированной зоны ранения. Заметны четкие следы зубов, образующих острый угол (зубы не принадлежат человеку); встречаются также отпечатки зубов в зоне затылка, над шейными позвонками. Обнаружены разрывы в области щитовидной железы и повреждения самой щитовидной железы, полностью прервана деятельность сердечно-сосудистой системы в результате разрыва яремной вены и сонной артерии. Существуют также раны, нанесенные зубами, на ушной раковине правого уха и в зоне правой глазницы, с большим разрывом, который начинается в области скулы и кончается у губ. На носу ссадины и маленькие ранки, но они иного происхождения и по конфигурации могли быть вызваны тем, что субъект упал и его тащили по земле. Во рту и носу сгустки крови.
Раны от укусов обнаружены также на левом предплечье, хотя в этой области гематома меньше, одежда смягчила укусы. На левой руке глубокие раны от зубов, особенно на ладони под мизинцем, а также на самом мизинце и безымянном. Существуют раны и в области левого запястья, хотя и не столь глубокие, благодаря ремешку от часов, защитившему запястье; стоит отметить, что циферблат совершенно разбит. На правой руке единственный отпечаток укуса у основания большого пальца, но есть многочисленные ссадины на пясти. Рука вся испятнана кровью, между пальцами и ногтями находим несколько сероватых волосков, прямых и коротких (некоторые 5 см длины), заостренных на концах. Микроскоп показывает, что волосы не человеческие. На правом предплечье полустершаяся татуировка черного цвета, на ней можно различить сердце, пронзенное стрелой, и буквы Р. Т. На обеих икрах большие раны от укусов. На обеих ногах остатки высохшей крови.
Степень окоченения трупа полная. Белки обоих глаз отвердели.
Судя по длине волос на подбородке, субъект брился последний раз 60 часов назад.
Результаты патолого-анатомического исследования.
Вскрытие сделано по модифицированному методу Мата.
Черепная коробка.
Ни в своде, ни в основании черепа не встречаем никаких повреждений. Менинги нормальны, в паутинной оболочке легкий отек. Артерии нормальны, в полигоне Виллиса находим несколько маленьких жировых кист. Мозг нормален. Грудная полость.
Поверхность легких и края сильно деформированы. Обнаружены затемнения, следы давнего туберкулезного процесса. Сердечные клапаны, как и артерии, – нормальны.
Брюшная полость.
В желудке остатки полупереваренной пищи (овощи, волокна мяса и остатки крутого яйца). Печень увеличена, отек, но без циррозных изменений, однако явно печень алкоголика. Желчный пузырь напряжен. Почки бледные. Мочевой пузырь опорожнен. Остальная часть кишечника не представляет интереса для судебной медицины.
Рассечение шеи.
Разрез передней части шеи подтверждает то, что наблюдалось при внешнем осмотре. Обнаружено, что хрящ щитовидки разорван в апофизе, разорваны и три трахейных кольца, что вызвало в трахее кровотечение, залившее гортань и рот. Кровь – бледно-розовая, смешанная с выделениями бронхов. Яремная вена разорвана полностью, края неровны. Сонная артерия разорвана, длина раны 1,5 см, в центре гематома, порезы возле гломуса, напоминающие признаки Амузана.
В результате патолого-анатомической экспертизы приходим к следующему:
Соображения медицинско-юридические.
1. Смерть последовала от насильственных действий, ей предшествовала борьба и защита (порезы на сгибах пальцев правой руки и многочисленные разрывы на одежде).
2. Нападавший, видимо, не является человеческим существом, на теле нет ран, обычно наносимых человеком (порезы, удары, уколы, следы удушения и т. п.). Обнаружены только раны от укусов, самые крупные из которых, вызвавшие смерть, были в правой части шеи.
3. По форме, величине, местоположению, серьезности ран, по географическим условиям местности, где произошло нападение, по остаткам волос, найденным в правой руке и в ногтях жертвы, животное-агрессор могло быть волком.
4. Одновременность и сила укусов указывают на то, что субъект потерпевший подвергся нападению не одного зверя, а по меньшей мере двух.
5. Воспроизведя умозрительно картину нападения и борьбы, мы могли бы выделить следующие фазы:
а) Субъект идет по горной тропе и встречает волка. Понимая, что волк вцепится ему в горло, субъект инстинктивно, не успевая воспользоваться оружием, которое было обнаружено на некотором расстоянии от трупа, поднимает левую руку, закрывает лицо и шею, куда пришелся первый укус. Затем волк вонзает зубы на несколько сантиметров левее и прокусывает руку, нанося раны, описанные выше. Субъект опрокинут и пытается бороться со зверем, делая усилия правой рукой обхватить шею или голову волка.
В этот момент другой или другие волки, видя, что субъект упал, бросаются на него с целью схватить наиболее подвижные части тела (ноги), следуя инстинкту, вызываемому движеньями дичи (раны на обеих ногах, разрывы на брюках). В борьбе разодрана одежда, потеряны пуговицы и т. д. Под конец второй волк (или тот, что напал первым) дважды впивается в правую сторону шеи (два отпечатка зубов), причиняя вышеуказанные травмы. Раны в области скул вызваны предшествующим укусом, который зверь повторил (два отпечатка).
б) Субъект, лежа на земле, истекая кровью, борется более или менее сознательно, пытаясь вырваться от зверя и хватаясь за раны (пятна крови на обеих руках), пока не умирает.
6. Весьма любопытно то, что ни одна часть растерзанного трупа не была пожрана хищниками, отчего причина яростного нападения остается неясной. Единственным логическим объяснением было бы то, что волки, убив свою жертву, бросили ее, спугнутые голосами, шумом, выстрелами или еще чем-нибудь, трудновообразимым.
Подводя итоги настоящего исследования, приходим к следующему медико-судебному заключению:
1) смерть вызвана внешним кровотечением, исходящим из яремной вены и сонной артерии (справа);
2) полученные раны, по всей вероятности, нанесены волками и являются укусами.
3) смерть наступила в семь часов вечера предыдущего дня.
4) поскольку нет признаков нападения на субъекта людей или вмешательства человеческой воли, смерть с точки зрения судебной медицины является несчастным случаем.
Судебный врач Марсиаль Мендес Сантос
(подпись и печать).
Место и дата, указанные прежде, и т. п. Имя трупа: Фабиан Мингела Абраган.
Внешнее обследование тела Взрослый мужчина лет 25, рост – 160 см, вес приблизительно 55 кг.
Тип астеника. Состояние упитанности удовлетворительное. Темно-каштановые волосы, начинающаяся лысина. Деформация кожи в области лба.
Труп обнаружен лежащим, верхние конечности скрючены.
Одежда: брюки коричневой ткани, разорваны, а также в пятнах крови и брызгах, особенно в нижней части. Зеленая куртка разорвана в клочья на левой руке и левом плече. Воротник пропитан кровью. Правый карман разодран. Рубашка из хлопка, серая, поношенная, воротник грязный, одной пуговицы не хватает. В области шеи большие пятна крови, на правой стороне кровь проникла и на синюю шерстяную безрукавку, которую субъект носил под рубашкой. Кальсоны черной саржи, грязные, есть испражнения и влажные пятна мочи. Нижняя рубашка из белой саржи, с короткими рукавами, на правом плече и спереди встречаются пятна крови. Коричневые сапоги и черные носки из хлопка разодраны и испятнаны кровью.
На теле следующие внешние раны: шея с правой стороны разорвана, практически видны рассеченные мышцы. Одна ветвь рваной раны, длиною 7 см, доходит до изгиба ключицы, другая – до зоны коренных зубов, ее длина – 5 см. Края раны неровные, на расстоянии примерно 1 см от фиксированной зоны ранения. Заметны четкие следы зубов, образующих острый угол (зубы не принадлежат человеку); встречаются также отпечатки зубов в зоне затылка, над шейными позвонками. Обнаружены разрывы в области щитовидной железы и повреждения самой щитовидной железы, полностью прервана деятельность сердечно-сосудистой системы в результате разрыва яремной вены и сонной артерии. Существуют также раны, нанесенные зубами, на ушной раковине правого уха и в зоне правой глазницы, с большим разрывом, который начинается в области скулы и кончается у губ. На носу ссадины и маленькие ранки, но они иного происхождения и по конфигурации могли быть вызваны тем, что субъект упал и его тащили по земле. Во рту и носу сгустки крови.
Раны от укусов обнаружены также на левом предплечье, хотя в этой области гематома меньше, одежда смягчила укусы. На левой руке глубокие раны от зубов, особенно на ладони под мизинцем, а также на самом мизинце и безымянном. Существуют раны и в области левого запястья, хотя и не столь глубокие, благодаря ремешку от часов, защитившему запястье; стоит отметить, что циферблат совершенно разбит. На правой руке единственный отпечаток укуса у основания большого пальца, но есть многочисленные ссадины на пясти. Рука вся испятнана кровью, между пальцами и ногтями находим несколько сероватых волосков, прямых и коротких (некоторые 5 см длины), заостренных на концах. Микроскоп показывает, что волосы не человеческие. На правом предплечье полустершаяся татуировка черного цвета, на ней можно различить сердце, пронзенное стрелой, и буквы Р. Т. На обеих икрах большие раны от укусов. На обеих ногах остатки высохшей крови.
Степень окоченения трупа полная. Белки обоих глаз отвердели.
Судя по длине волос на подбородке, субъект брился последний раз 60 часов назад.
Результаты патолого-анатомического исследования.
Вскрытие сделано по модифицированному методу Мата.
Черепная коробка.
Ни в своде, ни в основании черепа не встречаем никаких повреждений. Менинги нормальны, в паутинной оболочке легкий отек. Артерии нормальны, в полигоне Виллиса находим несколько маленьких жировых кист. Мозг нормален. Грудная полость.
Поверхность легких и края сильно деформированы. Обнаружены затемнения, следы давнего туберкулезного процесса. Сердечные клапаны, как и артерии, – нормальны.
Брюшная полость.
В желудке остатки полупереваренной пищи (овощи, волокна мяса и остатки крутого яйца). Печень увеличена, отек, но без циррозных изменений, однако явно печень алкоголика. Желчный пузырь напряжен. Почки бледные. Мочевой пузырь опорожнен. Остальная часть кишечника не представляет интереса для судебной медицины.
Рассечение шеи.
Разрез передней части шеи подтверждает то, что наблюдалось при внешнем осмотре. Обнаружено, что хрящ щитовидки разорван в апофизе, разорваны и три трахейных кольца, что вызвало в трахее кровотечение, залившее гортань и рот. Кровь – бледно-розовая, смешанная с выделениями бронхов. Яремная вена разорвана полностью, края неровны. Сонная артерия разорвана, длина раны 1,5 см, в центре гематома, порезы возле гломуса, напоминающие признаки Амузана.
В результате патолого-анатомической экспертизы приходим к следующему:
Соображения медицинско-юридические.
1. Смерть последовала от насильственных действий, ей предшествовала борьба и защита (порезы на сгибах пальцев правой руки и многочисленные разрывы на одежде).
2. Нападавший, видимо, не является человеческим существом, на теле нет ран, обычно наносимых человеком (порезы, удары, уколы, следы удушения и т. п.). Обнаружены только раны от укусов, самые крупные из которых, вызвавшие смерть, были в правой части шеи.
3. По форме, величине, местоположению, серьезности ран, по географическим условиям местности, где произошло нападение, по остаткам волос, найденным в правой руке и в ногтях жертвы, животное-агрессор могло быть волком.
4. Одновременность и сила укусов указывают на то, что субъект потерпевший подвергся нападению не одного зверя, а по меньшей мере двух.
5. Воспроизведя умозрительно картину нападения и борьбы, мы могли бы выделить следующие фазы:
а) Субъект идет по горной тропе и встречает волка. Понимая, что волк вцепится ему в горло, субъект инстинктивно, не успевая воспользоваться оружием, которое было обнаружено на некотором расстоянии от трупа, поднимает левую руку, закрывает лицо и шею, куда пришелся первый укус. Затем волк вонзает зубы на несколько сантиметров левее и прокусывает руку, нанося раны, описанные выше. Субъект опрокинут и пытается бороться со зверем, делая усилия правой рукой обхватить шею или голову волка.
В этот момент другой или другие волки, видя, что субъект упал, бросаются на него с целью схватить наиболее подвижные части тела (ноги), следуя инстинкту, вызываемому движеньями дичи (раны на обеих ногах, разрывы на брюках). В борьбе разодрана одежда, потеряны пуговицы и т. д. Под конец второй волк (или тот, что напал первым) дважды впивается в правую сторону шеи (два отпечатка зубов), причиняя вышеуказанные травмы. Раны в области скул вызваны предшествующим укусом, который зверь повторил (два отпечатка).
б) Субъект, лежа на земле, истекая кровью, борется более или менее сознательно, пытаясь вырваться от зверя и хватаясь за раны (пятна крови на обеих руках), пока не умирает.
6. Весьма любопытно то, что ни одна часть растерзанного трупа не была пожрана хищниками, отчего причина яростного нападения остается неясной. Единственным логическим объяснением было бы то, что волки, убив свою жертву, бросили ее, спугнутые голосами, шумом, выстрелами или еще чем-нибудь, трудновообразимым.
Подводя итоги настоящего исследования, приходим к следующему медико-судебному заключению:
1) смерть вызвана внешним кровотечением, исходящим из яремной вены и сонной артерии (справа);
2) полученные раны, по всей вероятности, нанесены волками и являются укусами.
3) смерть наступила в семь часов вечера предыдущего дня.
4) поскольку нет признаков нападения на субъекта людей или вмешательства человеческой воли, смерть с точки зрения судебной медицины является несчастным случаем.
Судебный врач Марсиаль Мендес Сантос
(подпись и печать).