Сэндс Линси. Любовь слепа

   – Дайте мне посмотреть, – сказал Киббл. Когда Джон Крамбри сел с другой стороны кровати, Эйдриан аккуратно положил Клариссу на спину, и они втроем склонились над ее бледным телом.
   – Господи, она бледная как смерть, – сказал лорд Крамбри.
   – Почти серая, – согласилась миссис Лонгботтом, подошедшая к остальным, сгрудившимся вокруг кровати, пока Киббл поднимал веки Клариссы и заглядывал ей в глаза, а потом понюхал ее рот.
   Эйдриан в замешательстве смотрел на действия своего дворецкого, когда тот вдруг выпрямился. Тревога на лице Киббла была самым ужасным, что Эйдриан видел в своей жизни.
   – Нам нужно промыть ей желудок. Ее отравили.
   – Что? – воскликнули лорд Крамбри и Эйдриан, но Киббл уже не слушал; его внимание было сосредоточено на прикроватном столике и недоеденном куске пирога. Все смотрели, как он нагнулся, чтобы понюхать его.
   – Яд был в пироге.
   – Но мы все ели его вчера вечером, – возразил Эйдриан.
   – Не этот кусок, – пробормотал Киббл. Он огляделся. – Мне нужно что-то, чтобы вставить ей в горло.
   – Что? – в тревоге воскликнул Эйдриан.
   Дворецкий с мрачным видом повернулся к нему:
   – Возможно, вам с лордом Крамбри лучше уйти.
   – Нет. Я остаюсь, – решительно произнес Эйдриан.
   – Тогда спасайте ее – если сможете, – заявил Киббл и хотел идти к двери.
   – Нет! Киббл, вернись! Ты нам нужен, – резко сказал Эйдриан.
   – Тогда вам придется уйти, – потребовал дворецкий, возвращаясь. – Я не могу заниматься ею, если вы будете прерывать меня и отвлекать своими вопросами. Вы будете только мешать мне.
   Эйдриан колебался, отчаянно нуждаясь в помощи Киббла и в то же время не находя сил уйти от жены, когда лорд Крамбри тронул его за руку.
   – Он прав, идем. Нам тут не место. Давай не будем ему мешать и спустимся вниз.
   – Но что, если она... – Эйдриан не закончил мысль. Он хотел сказать «что, если она умрет?». Он не хотел, чтобы Кларисса была одна, если это случится. Но в то же время он совсем не хотел, чтобы это случилось.
   – Либо уходите вы, либо я, милорд, – безжалостно сказал Киббл.
   Плечи Эйдриана обреченно поникли. Киббл был умнейшим человеком из всех, кого он знал. Прежде чем стать дворецким в Моубри, Киббл был не только учителем. В действительности после того, как Эйдриан вырос и больше не нуждался в опеке, он вступил в армию. Он участвовал в сражениях в странах, названия которых Эйдриан не мог даже произнести, и большую часть этого времени провел, перевязывая, ухаживая и спасая раненых.
   По мнению Эйдриана, Киббл, вероятно, знал о лечении раненых и больных больше, чем большинство докторов. Так они и встретились снова: Киббл спас его жизнь после сражения, которое изуродовало его лицо. Тогда он согласился сопровождать Эйдриана домой, чтобы ухаживать за ним, а когда тот поправился, просто остался, заняв место Фицвильяма. Если бы Эйдриан и доверил кому-то Клариссу, то только Кибблу.
   – Я позову вас, как только будут какие-то перемены, – сказал Киббл, смягчаясь, когда увидел согласие на лице Эйдриана. – Любые перемены в любую сторону – и я сразу же позову вас.
   Эйдриан коротко кивнул и позволил лорду Крамбри вывести себя из комнаты. Двое мужчин молчали, идя по коридору к лестнице, напрягая слух, чтобы услышать приказы, которые Киббл отдавал резко, как сержант.
   – С ней все будет хорошо, – спокойно сказал лорд Крамбри, но Эйдриан услышал страх в его голосе и понял, что Кларисса была его единственной дочерью, плодом любви к его ненаглядной Маргарет. Он должен был быть напуган не меньше, чем Эйдриан.
   Заставив себя встряхнуться, Эйдриан смог пробормотать что-то в ответ и провел отца Клариссы в гостиную, думая, что глоток бренди пойдет им обоим на пользу. Но когда он распахнул дверь и вошел в комнату, он замер, увидев леди Крамбри, спокойно, с безразличным лицом сидящую на диване.
   – Ну, что теперь? Она подожгла и этот дом тоже? Или, может быть, она споткнулась и ушибла палец? – спросила мачеха Клариссы.
   Эйдриан почувствовал, как кровь закипела в его теле, но ответил ей лорд Крамбри. Встав рядом с Эйдрианом, он с открытой неприязнью посмотрел на жену:
   – Ее отравили. А поскольку вы единственный человек, который ненавидит ее достаточно, чтобы совершить такое, я бы не сидел с таким довольным видом. Если она умрет, вас повесят.

Глава 16

   Кларисса медленно открыла глаза и посмотрела на пустую кровать рядом с собой. Очевидно, Эйдриан уже проснулся и ушел. Это было необычно. Чаще всего, если он просыпался первым, он будил ее поцелуями и ласками. Это был очаровательный способ начинать новый день.
   Однако, подумала Кларисса, сегодня ей это не понравилось бы так сильно, как обычно; она чувствовала себя немного усталой, и почему-то у нее болели горло и живот. Надеясь, что она ничем не заболела, Кларисса вздохнула, перевернулась на спину и чуть не вскрикнула, увидев склонившееся над ней старое морщинистое лицо.
   – Киббл. – Она изумленно открыла рот, испуганно прижимая простыни и одеяла к груди и глядя на него широко распахнутыми глазами. – Что...
   – Как вы себя чувствуете? – спокойно прервал ее дворецкий.
   – Я... – Кларисса заморгала, ее мозг окончательно проснулся и начал функционировать. Последнее, что она помнила, – это что ложилась отдохнуть после обеда, но свет в комнате говорил о том, что сейчас еще далеко до полудня. Нахмурившись, она задумалась, и в ее памяти стали всплывать отрывочные воспоминания о миссис Лонгботтом и Киббле, поддерживающих ее и бормочущих утешения, когда ее тошнило. – Я была больна, – медленно проговорила она.
   – Да, – подтвердил Киббл.
   – Вы и миссис Лонгботтом ухаживали за мной.
   – Вместе со всеми остальными слугами, – тихо сказал Киббл. – Мы все очень волновались, миледи.
   – О... – Кларисса нахмурилась. – Что случилось? Это был грипп?
   – Что вы помните? – спросил дворецкий.
   Кларисса прикусила губу и задумалась.
   – Я пришла в мою комнату, чтобы избежать Ли... я хотела сказать, чтобы побыть немного наедине, – быстро поправилась она. Хотя ее мачеха была тяжелым испытанием, Кларисса не хотела говорить об этом со слугами. Она была рада, что ее отец и муж хорошо поладили, и была счастлива, когда они выезжали верхом вместе; к несчастью, Лидия оставалась дома и мучила ее коварными замечаниями о том, каким тяжелым испытанием должна быть ее брачная постель и как ужаснется Кларисса, когда наконец увидит уродливое лицо своего мужа, – если он вообще когда-нибудь позволит ей снова носить очки. Он ведь может навсегда оставить ее слепой, намекала Лидия.
   С усилием сдержавшись и.не раскрыв тайну, что у нее уже есть очки, Кларисса сбежала в свою комнату, чтобы почитать. Она, как обычно, заблокировала обе двери и устроилась с книгой на кровати. Но об этом Кларисса не рассказала Кибблу. Ей все еще не хотелось показывать свои очки.
   – Я пришла в свою комнату, чтобы немного отдохнуть, – сказала Кларисса. – На моем прикроватном столике лежал кусок пирога.
   – Вы не сами принесли его? – спросил Киббл.
   – Нет. Я подумала, что это, наверное, Фредерик оставил для меня. Он, кажется, все время ходит за мной по пятам и делает мне маленькие подарки. – Она пожала плечами. – Я была не голодна, но мне не хотелось ранить его чувства, не попробовав пирог, и я откусила пару кусочков.
   – Слава Богу, что вы не были голодны, – со вздохом пробормотал Киббл, и Кларисса удивленно посмотрела на него:
   – Почему?
   Киббл колебался, потом сказал:
   – Неважно. Пожалуйста, продолжайте рассказывать, что случилось.
   Кларисса хотела было настоять, чтобы он объяснился, но потом решила, что все равно скоро все узнает, и пожала плечами:
   – А это все. Я съела пару кусочков и легла на кровать. Я помню, что у меня начал побаливать живот, так что я решила поспать. Я подумала, что короткий сон все исправит.
   Киббл молчал некоторое время, а потом вдруг поднял что-то. Кларисса сначала не могла определить, что это было. Потом он надел их ей на нос, и она поняла, что это ее очки.
   – Они запутались в одеяле, когда я передвигал вас, – заявил он. – Так же, как и книга из библиотеки.
   Кларисса прикусила губу и опасливо взглянула на него, но лицо дворецкого было бесстрастно: ни обвинения, ни злости.
   – Вот почему вы все время запирали дверь, – сказал он. – Лорд Моубри не знает, что они у вас есть.
   Это не было вопросом, но Кларисса все равно ответила:
   – Нет. Он не знает. – Она повесила голову. Киббл кивнул.
   – И как давно они у вас?
   – Со дня перед свадьбой, – робко призналась она.
   – Я стал подозревать это, когда вы все время ускользали в свою комнату, – сказал ей Киббл. – У меня не укладывалось в голове, что вы, имея собственные деньги, не могли купить себе очки.
   – Сначала я действительно не могла! Только не дома. Лидия постоянно была со мной. Но я ускользнула от нее в день перед свадьбой, пока портниха занималась леди Моубри, – призналась Кларисса.
   Киббл кивнул.
   – Почему вы не сказали Эйдриану?
   Кларисса заметила, что слуга не упомянул титула ее мужа, но знала, что между этими двумя мужчинами особые отношения, почти как у отца с сыном, так что не слишком удивилась. И ей совсем не хотелось отвечать на его вопрос.
   Поскольку она молчала, Киббл спросил:
   – Это потому, что не хотите смотреть на своего мужа? И опять в его голосе не было ни осуждения, ни порицания, но Кларисса ужаснулась.
   – Нет! Конечно, нет! – воскликнула она. – Эйдриан прекрасен! Его шрам вообще не влияет на его внешность. У него самые глубокие, самые прекрасные глаза и самые нежные губы, и...
   Поняв, что она говорит, Кларисса умолкла и почувствовала, что заливается краской.
   – Вы любите его, – с удовлетворением сказал Киббл.
   – Да. Думаю, люблю, – робко призналась она.
   В очках Кларисса без труда увидела улыбку, преобразившую теперь лицо дворецкого. Киббл, несомненно, тоже любил Эйдриана, и ему было приятно знать, что и молодая жена любит его.
   Несколько мгновений они улыбались друг другу, потом Киббл нахмурился и сказал:
   – Но почему вы прячете от него свои очки? – Когда Кларисса прикусила губу и отвела взгляд, он спросил: – Это ради него?
   – Да, – с несчастным видом ответила она – хотя на самом деле это было ради них обоих. Кларисса не хотела, чтобы он смотрел на нее в уродливых очках, она боялась, что из-за этого она может потерять ту небольшую его привязанность, которую она завоевала.
   Киббл нахмурился:
   – Но вы не понимаете, что будет лучше дать ему знать, что вы на самом деле можете видеть его и все равно любите, чем позволять ему думать, что вы не знаете, как он выглядит?
   Смущенная, Кларисса подняла на него взгляд:
   –Ч то?
   Киббл нахмурился и спросил:
   – Вы прячете свои очки не потому, что он будет себя неловко чувствовать под вашим взглядом?
   – Ему неловко под моим взглядом? – в замешательстве переспросила она. – Нет. Почему ему должно быть неловко под моим взглядом? Я люблю его таким, какой он есть. Я считаю его красивым, и умным, и милым, и...
   – Тогда почему вы не носите их и не говорите ему об этом? – прервал ее Киббл.
   Кларисса заморгала, думая, что дворецкий, должно быть, туго соображает. Жалея его, она объяснила:
   – Потому что очки меня уродуют.
   Киббл удивленно заморгал, и теперь настала его очередь спросить:
   – Что?
   Кларисса вздохнула.
   – Лидия говорит, что они меня уродуют. А когда леди Моубри услышала, что моя запасная пара очков разбилась, она сказала, что Эйдриан обрадуется. Я боюсь, что в них он не будет считать меня привлекательной.
   Киббл дернулся назад, как будто она ударила его. Он потрясенно смотрел на нее, а потом сказал:
   – Вы отказываетесь носить очки, потому что боитесь, что Эйдриан сочтет вас непривлекательной?
   – Да, – призналась несчастная Кларисса и замерла, когда дворецкий вдруг разразился хохотом. Бросив на него хмурый взгляд, она резко сказала: – Что тут такого смешного?
   – О, миледи, если бы вы только знали! – выговорил он в промежутках между хохотом и судорожными вдохами. – О, вы двое такие милые. Каждый так сильно влюблен и боится отказа от другого.
   Кларисса сердито посмотрела на него, совсем не довольная весельем слуги.
   – О, дорогая...
   Кларисса обернулась и увидела на пороге леди Моубри, на ее лице было написано раздражение. Качая головой, она вошла к комнату и присоединилась к ним.
   – Прошу прощения, но я подслушивала в коридоре. Кларисса, боюсь, вы неправильно поняли меня.
   – Леди Моубри, – удивленно произнесла Кларисса. – Когда вы приехали сюда?
   – Около часа назад, – призналась мать Эйдриана. – Я решила приехать в гости и посмотреть, как вы с моим сыном живете. Я бы приехала еще вчера вечером, но у кареты сломалось колесо. Нам пришлось остановиться на ночь в гостинице, пока его чинили.
   Она устроилась на свободной стороне кровати и похлопала Клариссу по руке.
   – Если бы я знала, что вы больны, я бы нашла наемный экипаж и продолжила путь.
   – В этом не было необходимости. Со мной все хорошо, – пробормотала Кларисса, но ее тронули такие заверения.
   – Нет, моя дорогая. Совершенно ясно видно, что с вами не все хорошо, – возразила леди Моубри. – Вы действовали исходя из неправильных представлений.
   Кларисса удивленно подняла брови:
   – Неправильных представлений, миледи?
   Мать Эйдриана открыла рот, но остановилась. Когда она все-таки заговорила, Кларисса была уверена, что слова были не те, которые она первоначально собиралась сказать.
   – Я была бы очень рада, если бы вы называли меня «мама», Кларисса. Мне всегда хотелось иметь дочь, но после Эйдриана я не могла больше иметь детей. Я была бы счастлива, если бы могла заполнить пустоту, оставленную смертью вашей матери. Мне кажется, Лидия не... ну, у нее никогда не было своих детей, возможно, поэтому она не слишком подходит для этой роли, – снисходительно сказала леди Моубри.
   Улыбаясь, Кларисса сжала руку матери Эйдриана и прошептала:
   – Спасибо... мама.
   Леди Моубри просияла, ее глаза блестели, как подозревала Кларисса, от слез. Но прежде чем они успели сказать что-то еще, Киббл кашлянул.
   Завладев их вниманием, он предложил:
   – Возможно, вы могли бы разъяснить это недоразумение, леди Моубри, чтобы леди Кларисса все правильно поняла и могла что-то исправить?
   – Да, конечно. – Леди Моубри вздохнула и снова сжала руку Клариссы. – Моя дорогая девочка, когда я сказала, что Эйдриан будет рад узнать, что ваши очки разбились, это не потому, что они не нравятся ему или что он сочтет вас в них непривлекательной. Дело в том, что он боится, что, когда у вас будут очки, вы можете отвернуться от него.
   – Что? Почему он думает такое? – удивленно спросила Кларисса.
   – Его шрам, дорогая, – ответила леди Моубри.
   – О, чепуха, – пробормотала Кларисса, махнув рукой, показывая, насколько ей безразличен этот шрам. – Он очарователен даже с ним. Да без него, наверное, на его красоту было бы просто больно смотреть!
   Леди Моубри кивнула и признала:
   – Он был прекрасен, как греческий бог. Прекрасен как ангел. И по моему мнению, он и сейчас такой же. Но... – Она вздохнула. – Светские дамы требуют совершенства во всем и смотрят на него как на падшего ангела.
   Кларисса обнаружила, что ее глаза сузились от гнева.
   – Конечно, сначала рана была гораздо хуже. Он появился в свете сразу же после этого, когда она была распухшей и покрытой корками. Тогда это действительно искажало его лицо, и светские дамы – даже решившие доказать свою «деликатность» – падали в обморок при виде его. – На ее лице отразилось отвращение. – Это началось с юной Луизы Фрамптон. Она много лет испытывала к Эйдриану нежные чувства и была искренне расстроена и действительно упала в обморок, когда увидела, что с ним сделало сражение. Но никто ее заранее не предупредил, к тому же она была слишком сильно затянута. – Леди Моубри сухо добавила: – Наша Луиза была немного полновата и, услышав, что Эйдриан вернулся, приказала горничной очень туго зашнуровать ее. Потом бедная девочка чувствовала себя очень глупо из-за того, что упала в обморок, а потом ей стало еще хуже, когда она узнала, что другие девушки взяли за правило делать это, чтобы доказать, что они такие же утонченные, как она.
   – О Господи! – пробормотала Кларисса. Леди Моубри печально кивнула и добавила:
   – Я знаю, что с леди Джонсон тоже что-то случилось, хотя точно не знаю, что именно, но все это вместе заставило его вернуться домой. Эйдриан упаковал вещи и сразу же приехал в Моубри. И он остался здесь. – Она с грустью заглянула в прошлое. – Не важно, как часто я или Мэри посещали его и говорили, что его шрам стал гораздо лучше и что ему следует вернуться в свет, Эйдриан ничего не слушал. В конце концов я поняла, что мне придется стать суровее с ним, иначе он останется здесь навсегда. Я начала его пилить.
   Кларисса прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, готовую появиться на ее лице. Дрожь в голосе леди Моубри свидетельствовала о том, как она относится к этому вынужденному «пилению».
   – И я была неумолима до тех пор, пока он наконец не сдался и в этом году выехал в свет.
   – Я от всего сердца благодарна вам за это, – твердо сказала Кларисса, сжимая руку леди Моубри. – Иначе я никогда бы не встретилась с ним.
   Леди Моубри улыбнулась:
   – Это правда. Если бы я не заставила его приехать в Лондон в этом году, вы двое могли никогда не встретиться.
   – Да. – Кларисса нахмурилась, когда подумала о такой возможности: никогда не познакомиться с ним, никогда не танцевать с ним, никогда не целовать его, никогда... Боже, в эту самую минуту она могла быть замужем за Прадоммом, вдруг осознала она, и, вполне возможно, уже была бы готова броситься со скалы! Она содрогнулась от одной мысли о морщинистом старике, прикасающемся к ней так, как это делал Эйдриан. Господь милосердный!
   – Что ж, – пробормотала леди Моубри, – позвольте мне сделать еще кое-что и посоветовать вам сейчас признаться ему, что у вас есть очки. Ему нужно знать, что вы можете видеть и все равно любите его. А вы убедитесь, что он будет любить вас, не важно, в очках вы или нет. – Леди Моубри похлопала ее по руке, потом грациозно встала на ноги. – Ну а теперь мне лучше пойти в мою комнату. И мы оставим этот маленький разговор только между нами. Я почему-то сомневаюсь, что моему сыну будет приятно узнать, что я виделась и разговаривала с вами раньше его. Он, несомненно, всю ночь мерил шагами гостиную, ожидая и тревожась.
   Брови Клариссы взлетели вверх от этой новости, и она вопросительно взглянула на Киббла.
   Бульдожьи черты дворецкого превратились в гримасу, и он кивнул:
   – Я заставил его сиятельство уйти, пока мы занимались вами, леди Кларисса. Он, разумеется, не хотел уходить, но он подвергал сомнению каждый мой приказ и просто постоянно вертелся под ногами. Мне пришлось быть твердым.
   Глаза Клариссы расширились. С трудом верилось, что кто-то может заставить Эйдриана сделать что-то против его воли.
   – Однако, – продолжил Киббл, – я также пообещал позвать его, когда что-то изменится. Я сейчас приведу его, но сначала мне бы хотелось сказать, что леди Моубри права. Вам действительно следует сказать ему, что вы знаете, как он выглядит, и что вы любите его таким, какой он есть. Он так же стесняется своей внешности, как вы своих очков.
   Киббл сопроводил леди Моубри прочь из комнаты, оставив Клариссу в недоумений. Неужели это правда? Неужели она мучилась без зрения напрасно?
   От этой мысли Кларисса нахмурилась. Сам факт, что Эйдриан ни разу не заговаривал о покупке новых очков, убедил ее, что она правильно поняла ситуацию и что он не думает, что они будут хорошо смотреться на ней. Однако его мать и Киббл пролили новый свет на это дело. Если то, что они говорили, правда, ее муж стесняется своей внешности.
   Она покачала головой. Со шрамом или нет, Эйдриан был красивейшим мужчиной в свете. Клариссе былоруд но поверить, что он не понимает, насколько привлекателен. Он все время казался таким внушительным и верейным в себе...
   Мысли Клариссы разбежались, когда дверь ее комнаты начала открываться. По привычке она сорвала с носа очки и сунула их под подушку. Она так привыкла прятать их, что сейчас сделала это неосознанно.
   – Кларисса.
   Она узнала своего мужа, когда он вошел и направился ней. Ей показалось, что он дрожит от волнения.
   За ним вошел второй человек, потом третий, и, хотя Кларисса догадывалась, что второй – это ее отец, она предположить не могла, кто третий. Эйдриан упал на край постели и притянул ее к себе.
   – Слава Богу, вы в порядке, – сказал он, крепко прижимая ее к своей груди и гладя по волосам. – Мы ужасно беспокоились.
   – Да, мы беспокоились, – подтвердил ее отец, гладя ее по спине. – Мы не спали всю ночь, ожидая, когда ты очнешься.
   – Простите, что заставила вас так волноваться, – пробормотала Кларисса, обнимая Эйдриана и протягивая руку отцу.
   – Нет. Это не твоя вина, – сказали хором оба мужчины, и все трое заулыбались; потом Эйдриан отпустил Клариссу и отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. Он был так близко, что она могла видеть морщинки тревоги вокруг его глаз.
   – Примерно к полуночи стало ясно, что вы будете жить, но Киббл не мог сказать нам, очнетесь ли вы без последствий для вашего здоровья и не будет ли как-то поврежден ваш рассудок.
   Кларисса выдавила улыбку:
   – Думаю, со мной все в порядке.
   Эйдриан улыбнулся и нежно поцеловал ее в нос.
   – Мы рады, что вы здоровы, – сказал третий мужчина.
   Кларисса наморщила лоб, ей показалось, что она узнала этот голос, но не могла вспомнить, где слышала его раньше.
   – Надеюсь, вы сможете рассказать нам о том, что случилось, – добавил он.
   Ее глаза расширились.
   – Мистер Хедли, – удивленно произнесла Кларисса, когда его имя вдруг всплыло в ее памяти. – Что вы делаете здесь?
   – Я посылал за ним, – сказал Эйдриан. – Он приехал час назад.
   – О!
   – Вы чувствуете, что можете отвечать на вопросы? – заботливо спросил ее муж.
   – Да, конечно. Со мной все в порядке, правда, – заверила она, сжимая его руку.
   – Тогда не могли бы вы рассказать нам, что именно произошло? – повторил Хедли.
   Кларисса удивилась, почему вопросы задает он. И вообще, зачем он здесь. Но поскольку все трое, похоже, с нетерпением ждали, что она скажет, она решила сначала ответить, а потом начать свои расспросы.
   Кларисса быстро повторила то, что уже говорила Кибблу: как она пришла в комнату немного побыть в одиночестве и съела кусочек пирога, как у нее заболел живот и она заснула. Когда она закончила, в комнате некоторое время стояла тишина; потом Эйдриан пробормотал:
   – Киббл сказал, что-то, что вы съели только маленький кусочек, возможно, спасло вас от гораздо более серьезных последствий.
   – Значит, хорошо, что я не была голодна, – с кривой усмешкой сказала она.
   – Действительно, – согласился Хедли.
   – Ты могла умереть, – отрывисто сказал ее отец, очевидно расстроенный тем, что Кларисса, по-видимому, так легко отнеслась к происшедшему.
   – Это, несомненно, было спланировано, – пробормотал Хедли.
   – Киббл не думает, что в пироге была смертельная доза яда, – успокаивающе сказал Эйдриан. – Даже если бы Кларисса съела весь кусок, он сомневается, что она бы умерла. Он подозревает, что болезнь просто протекала бы тяжелее.
   – Яд? – в тревоге воскликнула Кларисса. – В пироге?
   Она видела, как они переглянулись, но никто, похоже, не рвался отвечать.
   – Вы хотите сказать, что меня отравили? – Когда они опять промолчали, она спросила: – Что происходит? Зачем кому-то желать мне смерти?
   Эйдриан незаметно вздохнул, потом сказал:
   – Кларисса, я уже спрашивал вас об этом раньше, но вы действительно уверены, что нет никого, кто мог бы желать вам зла?
   Кларисса пристально посмотрела на него. Она действительно помнила, как он спрашивал, нет ли у нее врагов, кого-нибудь, кто мог бы хотеть причинить ей вред. Это казалось таким естественным в том разговоре после занятия любовью, что она не придала этому большого значения. Кларисса думала, что они просто болтали. Теперь она поняла, что он подозревал, что кто-то старается причинить ей зло. Но почему?
   – Нет, конечно, нет, – решила она. – Зачем кому-то вредить мне? Я никогда в своей жизни не делала никому ничего плохого. Может быть, они пытались отравить вас, а я съела это по ошибке.
   – Меня? – удивленно спросил Эйдриан. – Почему вы думаете, что кто-то пытается убить меня?
   – Ну, милорд, а почему вы думаете, что они пытаются убить меня? – ответила Кларисса, немного раздражаясь. – В конце концов, это вы не слушаетесь вашу матушку, когда она вам что-то говорит. Возможно, есть другие, кого вы не слушаете и кто пытается привлечь ваше внимание.
   Губы Эйдриана искривились в усмешке, но он сказал серьезно:
   – Никто не пытается убить меня, Кларисса. Пирог предназначался вам.
   – Откуда вы знаете? – спросила она.
   – Ну, во-первых, меня даже не было в доме. И я не из тех, кто отдыхает после обеда, – так делаете вы. Кроме того, – заметил Эйдриан, – это была ваша комната.
   На это нечего было возразить, и Кларисса состроила недовольную гримаску; потом ее глаза сузились.
   – Но вы спрашивали меня, не пытается ли кто-то навредить мне, несколько дней назад. Вы уже тогда подозревали, что кто-то пытается причинить мне зло? А если да, то почему?
   Эйдриан помедлил и вздохнул.
   – Кларисса, с момента приезда в Лондон на сезон вы пережили слишком большое количество несчастных случаев.