Страница:
Гриша не унимался.
– Скажи мне сейчас, ты выйдешь за меня?
Она не знала, как ей поступить. Этот Хорин сотрет Гришу в порошок вместе с его папой. А если нет, то все равно будут проблемы. Ей нужно время, чтобы порвать все отношения с этим старым рисовальщиком голых тел. – Можно, я отвечу тебе через неделю? – она посмотрела на него умоляюще. – Девушке нельзя так сразу принимать решения.
– Почему? Ты думаешь, что у меня что-то серьезное с головой? Но мне обещают полное восстановление.
Она закрыла ему рот ладошкой.
– Помолчите, больной, вам вредно волноваться.
Он убрал ее руку.
– Но вы должны дать мне лекарство, доктор, поцелуйте меня.
Дарья склонилась над ним. Их губы встретились, и началась игра. Покусывания, посасывания, ловкое движение языками.
Она оторвалась от него, шумно втягивая воздух.
– Да, ты почти здоров. Покажи-ка, где рассадил?
Он несколько смутился.
– А может, не надо? Я стесняюсь.
– Перестань. Как будущий врач будущему врачу.
– Нет, только как будущий муж будущей жене.
Насколько же настырен этот парень.
– Так нечестно, я все-таки тебя вытащила.
– Это удар ниже пояса, – Григорий покорно наклонил голову.
Ранка действительно была не очень большой. Было отчетливо видно, как острый край камня оставил отметину в районе темечка, ближе к правой стороне.
– Видишь, я бы выплыл, если бы не потерял сознание.
– Больше ты нырять не будешь.
– Хорошо, я согласен всю оставшуюся жизнь провести в твоих объятиях.
Они снова принялись целоваться.
К большому сожалению господина Никитина, он не мог изменить порядок вещей. Он знал о существовании правил игры, которым был обязан подчиняться. Вся банда, за исключением главаря, была уничтожена его людьми, за работу от освобожденного предпринимателя его организации было перечислено пятьдесят тысяч, а также поднята планка ежемесячных сборов. Но в то же время ему пришлось отдать сто тысяч за то, что у его людей отсутствуют мозги. Он, конечно, все компенсирует, но это же не дело – выискивать все эти компенсации. Нет, надо ужесточить дисциплину, иначе эти молокососы посходят с ума.
Он очень четко понимал, что никогда не залезет выше того уровня, на котором уже находится. Впрочем… Надо было быть порасторопнее в начале восьмидесятых. Все начиналось именно тогда. Вот когда хапали. Все боялись. Только дыхнешь на какого-нибудь цеховика или фарцовщика – он тут же несет тебе отступные. Теперь все поделено окончательно, и единственный способ хапнуть больше – убрать того, кто стоит над тобой. После того как он походил по дому и насмотрелся на трупы, у него проснулся вкус к крови. Опасная тяга. Можно расстаться с собственной жизнью.
Он отдал деньги Хорину и, сидя у него в лимузине, мечтал о том, чтобы все было наоборот. Чтобы Хорин платил ему, а не он Хорину. Единственно возможный вариант – пойти против правил. Он сам уничтожил тех, кто нарушил неписаный закон, и очень может быть, что с ним будет то же самое. Евгений Викторович четко осознал, что растравливает самого себя на очень неблаговидное дело. С другой стороны – кто смел, тот и поимел.
Серега напару с Саней пили по-черному уже третьи сутки, сидя в одном из четырехсот гаражей, понатыканных в районе конечной одиннадцатого трамвая. Место глухое, безлюдное, а вот сотовый очень даже хорошо берет, потому что местечко на горе и находится в зоне прямой видимости станции.
Пили не просто так, а со смыслом – с каждой бутылкой ненависть к шефу возрастала, и в тот момент, когда Никитин звонил им, ни Серега, ни Санек не желали вообще кого-либо слышать.
После пятнадцатой или двадцатой трели водила, повинуясь наклону головы старшего, поднял телефон и передал его старшему по положению.
– Да… Приедем, только не сегодня… Пьем… Дурно очень… Викторыч, ты не прав. Мы честно работаем… Сколько?.. Буду.
Серега часто заморгал, сидя на складном стульчике подле раздолбанного джипа, и вяло сообщил, что шеф ждет их завтра на работе. Обещает амнистию и неплохой куш.
Санек заулыбался. Он всегда был за хорошие отношения с Никитиным.
Мать пришла с работы как по расписанию и с порога продолжила промывание мозгов. Ее не остановил ни очередной подарок, ни деньги.
– Ты понимаешь, что никогда не выберешься из этого?! Нам квартиру продавать придется!
Дарья принципиально не разговаривала с матерью.
«Какая же она закрепощенная. Не может понять, что со мной ничего не будет. Он ведь дает мне деньги из-за того, что я ему нравлюсь. Он хочет видеть около себя молоденькую, а я молоденькая». К тому же она обещала себе, что объяснит Вячеславу Вениаминовичу ситуацию: у нее есть парень, или даже уже жених. И ей очень неудобно, что она как бы ведет двойную игру. Когда Вячеслав Вениаминович все поймет, мама успокоится.
Когда «Волга» подала голос, мать метнулась к двери.
– Ты никуда не пойдешь!
Дарья тихо опустилась на стул. Она могла предсказать, что произойдет дальше.
Подождав пару минут, Коля поднялся на пятый этаж.
– Кто там?! – с надрывом спросила Нина Ивановна.
– Дарья дома? – голос у Коли был весьма вежливым.
– Уходите, она никуда не пойдет! – решимость отстоять дочку была у Нины Ивановны фанатичной.
– В таком случае я должен забрать все подарки!
Это очень даже устраивало Нину Ивановну, и она, не думая о последствиях, открыла.
Увидев огромного человека в добротном костюме, бедная женщина отступила назад.
Дарья, схватив сумочку, стремительно выбежала на лестничную клетку и побежала вниз по ступенькам.
Николай извинился и поспешил удалиться.
Дарья знала, что ее мать сейчас ревет навзрыд, но и не думала возвращаться. Она знала, что сама разберется со всем этим.
– Куда сегодня? – девушка поправляла, глядя в зеркальце пудреницы, макияж, сидя на заднем сиденье.
– Шеф просто просил привезти тебя к себе.
– И все?
– Да. Тебя это удивляет?
Даша не знала, что сказать.
– Да нет. Дома у него очень даже ничего.
– Это точно.
Правда, когда она начинала вспоминать в общем-то неплохие по качеству, но вульгарные по содержанию картины, ей становилось противно от того, что такие гнусности висят на стенах, покрытых темными с золотом обоями. Зато в доме имелись и некоторые прелести. Она запомнила две огромные вазы с искусственными цветами, стоящие в разных углах комнаты, затем два жестких кресла. Видимо, очень старых и очень дорогих – прямо-таки музейные экспонаты. Ковер на полу с очень длинным ворсом. Она даже боялась наступать на него в туфлях. Но хозяин не реагировал на то, как она топчет очевидно очень дорогую вещь, и ее это радовало. Теперь ей предстоит снова увидеть все это великолепие.
Сумерки только лишь коснулись земли, а они уже прибыли к Хорину.
Старик был одет в белые брюки и тонкую белую рубашку с коротким рукавом. Ему не надо было туго стягивать ремень, чтобы скрыть свой живот. Ничего лишнего на его теле не было.
– Проходите, – пригласил он.
Когда за ее спиной растаял Николай, она почувствовала себя совершенно одинокой и брошенной на произвол судьбы. Делать нечего. Она прошла в холл и опустилась все на тот же диванчик.
– Я отпустил слуг. – «Ага, в доме, значит, никого. Очень мило». – Будете шампанское? – «Ему, наверное, доставляет неимоверное удовольствие обхаживать молоденькую. Не надо думать, что я откажусь».
– У вас есть сладкое?
– Конечно, – он сделал жест рукой, лишний раз подчеркивающий его состоятельность, и подошел к большим дверям встроенного в стену шкафа. Створки открылись, и вот перед ней не меньше сотни бутылок засверкали разнотонным стеклом в свете огромной люстры. – Может, сами что-нибудь выберете для себя?
Она подошла, не зная, с какого края начать. Наверное, то же самое творилось с голодными собачками Павлова, когда он клал на одинаковом расстоянии от животного аппетитные куски говядины и предлагал ей сделать выбор. Псина начинала метаться из стороны в сторону, не зная, чему отдать предпочтение. Рефлексы. Люди – более высокоразвитые существа, но и им иногда нелегко. Чтобы рассмотреть сосуды, стоящие на верхней полке, ей приходилось вставать на цыпочки.
– А мы сегодня никуда не поедем? – она наконец выбрала. Надпись была на итальянском или испанском, не понять.
Он обнял ее за талию в тот самый момент, когда она вытаскивала бутылку из причудливого гнезда, исключающего падение. Дарья ждала чего-то подобного, но чтобы вот так, по-мальчишески воспользоваться ее беспомощностью?
– Сегодня вы будете у меня в гостях.
Она вывернулась и игриво посмотрела на него:
– Давайте пить.
– Куда вы спешите? – спохватился он. – Я хотел вам сыграть что-нибудь из Вивальди.
Она ответила ему не в бровь, а в глаз:
– Мне показалось, что спешите вы…
Вячеслав Вениаминович, словно нашкодивший пацан, резко убрал руки за спину.
– Вероятно, вы правы, – он взял из ее рук бутылку и профессионально быстро и ловко справился с ней. Всего несколько секунд, и игристое шипит в высоких фужерах.
– Как у вас здорово получается. – Она снова села, на этот раз уже в кресло, и вытянула ноги. Короткая юбка позволяла богатею наслаждаться аппетитным зрелищем. Он поднес ей бокал и неожиданно сел на колени прямо на пушистый ковер.
– Таких девочек я еще не встречал, – он поцеловал ей щиколотку.
Дарье почему-то стало противно. Старый хрен упивается ее красотой, хотя и платит за это прилично. Как быстро в ее голове секс приравнялся к деньгам.
Она вскочила, испугавшись собственных мыслей.
– Вы что, думаете, я проститутка? – от нее веяло негодованием.
Но для старика ее выкрутасы ничего не значили.
– Нет, – спокойно ответил он, поднимаясь и подавляя в себе ярость, которую породил отпор, – ты – дама моего сердца. И мне очень хочется, чтобы ты была покорной и смиренной.
– Я же не животное.
– Вот в этом позвольте не согласиться. Человек и есть самое что ни на есть развитое животное. Примат. И этим все сказано. Вы думаете, что появились на свет благодаря провидению Божьему? Вряд ли. Страсть, похоть, неконтролируемое безумие выливается в конечном счете в секс.
– Если я правильно вас поняла, вы меня безумно хотите.
– В моем возрасте, деточка, главное – не хотеть, а мочь. Извини, Дарья, но мне кажется, мы много говорим.
Она не боялась его. Но вот вопрос о постели пока оставался открытым. Сказать «да» этому толстосуму означало обеспечить себе безбедную жизнь. Но как же противно будет тискаться с ним! Или ничего? Сойдет.
– Давайте выпьем.
– Хорошо, – он отдал ей фужер, и они выпили по глотку. – Пойдем наверх.
– Там кровать?
– Нет, там скрипка. Вы забыли про Вивальди.
– Может, возьмем чего-нибудь покрепче?
Взгляд, которым он ее обдал, был исполнен презрения:
– Неужели вы в свои двадцать уже успели пристраститься к алкоголю?
Дарья была категорически против секса, во всяком случае сегодня. «Может, мне удастся споить его?» – мечтала она, поднимаясь по мраморным ступеням на второй этаж. Он несет с собой бутылку бренди. Как хочется, чтобы этого оказалось достаточно.
Какие средства надо вбухать в коридор, где через каждые пару метров стоит скульптура, а между ними зеркала?
– Вы живете не хуже, чем Петр Первый, – ей запомнилась статуя самого великого русского императора на банкнотах, и теперь она всякий раз сопоставляла своего ухажера с Петром. Хорин росточком-то поменьше, да и вообще отношения никакого к царской династии не имел, но был богат. – Вы можете позволить привести понравившуюся вам девушку к себе в дом. Напоить ее и провести время в свое удовольствие.
Он не стал опровергать свою спутницу.
– Мы сейчас пойдем в комнату, которая вот уже несколько лет пустует, – он улыбнулся ей. – С тех пор как исполнилось три года со дня смерти моей жены, я женщин к себе не допускаю.
– Почему? – Дарья уловила, что старикан затронул больную для него тему, и постаралась подтолкнуть его к дальнейшим рассуждениям.
– Долгая история. На третью годовщину я привел к себе девушку, которая была почти точной копией моей жены в молодости, и не смог. Понимаешь?
– Да, – она прошла вслед за ним в комнату, где уже горели светильники, стилизованные под свечи. Огромная кровать, тумбочки, трюмо, зеркальный потолок.
– После этого мне пришлось лечиться. Нервный стресс. Ладно, забудь, ванная за той дверью, – он, скорее, не предложил, а скомандовал.
– Может, по рюмочке, для азарта?
Он согласно кивнул головой и, налив ей стопку, внезапно отхлебнул из горла.
«Черт возьми, куда же делась вся его культура?!»
– Я постараюсь побыстрее, – сообщила девушка. – А что, сегодня очередная годовщина смерти вашей суженой?
Старик помрачнел и налил себе еще.
– Поторопись, – мягко предложил он.
«Не надейся!» – сердце ее радостно запрыгало. Она залезет под душ минимум на полчаса!
– Хорошо, я постараюсь побыстрее, – Дарья бросила сумочку на кровать и скрылась в ванной.
Шикарная сантехника. Она уже начала привыкать к роскоши и обхождению. Дорогие вещи, конечно, поражали, но не столь сильно, как при первом посещении дворца Хорина.
Понежившись под тугими струями ранее определенное количество времени, Дарья появилась в комнате, упакованная в огромное махровое полотенце.
Вячеслав Вениаминович мирно дремал на краешке кровати, сжимая в руках скрипку. Бутылка бренди была пуста и валялась подле него на полу.
Ей хотелось визжать от удовольствия.
Она приедет домой, и мать не будет разоряться по поводу ее ночных похождений. Все закончилось как нельзя лучше.
Стремительно одевшись, она вылетела прочь и понеслась мимо дома Сергея к трамвайной остановке, которая вроде бы должна была находиться не очень далеко от коттеджей.
Открытая банка маринованных болгарских огурчиков стояла на подоконнике, призывая только что отлившего рэкетира полакомиться ее содержимым. Санек не стал включать свет, и так видать. Он медленно, стараясь не шуметь, прокрался к сосуду и стал с помощью вилки вылавливать кандидата на употребление. Голова его при этом вела себя довольно своенравно и не хотела подчиняться проспиртованному мозгу. Он возился долго и в конце концов принял весьма эффективное решение – взял банку в руки и вытряс себе в рот огурчик вместе с несколькими глотками рассола.
Взгляд моментально прояснился и сфокусировался на ком-то, двигающемся по дороге мимо возвернутого шефом Серегиного жилища.
– Смотри-ка, кто идет, – Санек отошел от окна, чтобы растолкать Сергея. Они вот уже несколько часов подряд выполняли комплекс процедур по выходу из запоя, потребляя огуречный рассол и отсыпаясь. Так как последние несколько суток они вели абсолютно ненормальный образ жизни, ощущение времени у них отсутствовало. Спать и есть хотелось в абсолютно произвольном порядке и утром, и днем, и вечером, и ночью. То, что сейчас Саня наблюдает за Дарьей из окна в спальне, – чистая случайность.
– Че те надо? – Сергей очень плохо представлял себе, как он сможет быть в форме уже через несколько часов. А тут еще Шура мозги компостирует.
– Там та самая краля, перед которой нам надо извиняться.
– Дада?
– Она самая.
– Пошла она. – Он перевернулся на другой бок и пробормотал в стенку: – Теперь ее имеет мой сосед.
Мать встретила ее молчанием. Открыла дверь и ушла в свою комнату.
По установившемуся порядку, Нина Ивановна занимала спальню, а Дарья царствовала в зале, где был телевизор, диван, письменный стол и пара потрепанных кресел.
Сбросив одежду, она снова полезла в душ.
«Как хорошо, что сегодня ничего не было. И как вообще смотреть в глаза Грише? Пожалуй, он лучшее, что встречалось мне в жизни. Надо будет сходить к нему завтра, пока его выпишут – пройдет еще неделя, да и дома ему надо будет вести себя поосторожней. А какие слова он мне говорит… Предлагает замужество».
Дарья стерла сконденсировавшуюся на зеркале влагу и уставилась на себя.
«Повзрослела девочка. Надо бы и жизнь начать обустраивать. Вот и кавалер подходящий выискался. Пусть он не очень мне нравится, но вполне обеспечен. Может, и трахаться со временем научится. Практики ему, бедняжке, не хватает пока. Мне уже есть с кем сравнивать».
Он никак не мог понять, почему раз в полгода шеф меняет у себя в офисе ковровые покрытия. Сергей не мог объяснить это, а потому считал такое поведение чудачеством. Выбрасывает деньги на ветер.
Они с Саньком ступали по новеньким сереньким дорожкам, расстеленным на втором – административном – этаже гостиницы. Вот тоже прикол. Нет чтобы забраться на самый верх, где вся Волга как на ладони, – Никитин предпочитает находиться поближе к земле.
Шеф сидел за столом и пил утренний кофе.
– Отошли? – поинтересовался он, пристально разглядывая облажавшиеся боевые единицы.
– Все нормально, – твердо заявил Серега.
– А морды все равно мятые. Ладно, садитесь.
Они сели, гадая, каких задач нарежут им на этот раз.
– Первым делом пойдете к Варалову. Сколько бы он ни дал – все ваше. – Серега не знал, что и подумать. С учетом раздолбанной машины, транспортировки сынка и, естественно, морального ущерба набегало тысяч на двадцать пять – тридцать. – Потом вплотную займетесь Хориным. Он слишком давит на нас, надо бы его обездвижить… Навсегда.
Это был приказ об убийстве.
Санек был очень плох, но тем не менее продолжал соображать:
«Убирать Хорина все равно не мне, а Сереге. Пусть он получит больше, но и случись какая кака – ему не отвертеться. Да и сколько на нем уже трупиков? Пять? Десять?»
– Сколько у нас времени? – поинтересовался киллер, разгоняя стоящий перед глазами туман легкими потряхиваниями черепа.
– До конца недели надо уложиться. – Никитин позвал секретаршу – казалось, ее тело состоит из нескольких восьмерок, такая она была округлая, – и попросил еще чашечку.
– С ним постоянно кто-то есть. Минимум водитель, – Сергей всегда хотел урвать как можно больше, на этом и держался, за хватку его и уважали.
– Все свои расходы постарайтесь компенсировать за счет Варалова, – шеф взял немного покруче, – и не надо мне напоминать, что я плачу вам не только за то, что вы пьете в гараже. Все, идите и работайте.
Воробок оказался достаточно настырным для того, чтобы следовать за «Саабом» через весь город.
Небольшой особнячок на окраине шиковал недавно проведенной реставрацией. Молодые березки были посажены перед фасадом здания, новенькое крылечко, отделанное сталью и тонированным стеклом, смотрелось очень симпатично.
Расположившись на лавочке, стоявшей несколько в стороне от главного входа – несомненное удобство при наблюдении, – вольный стрелок читал газетку, не забывая помечать на ней время прибытия и убытия хозяина. Его он вычислил еще вчера, когда следил за ним на «Жигулях». Высокий, немного грузноватый, возраст явно за сорок, но ходит быстро, энергичен. Его личное авто темно-зеленого цвета постоянно при нем и, когда босс в офисе, стоит у самого входа.
Табличка на двери козырная, тиснение под золото: «ЗАО "Могикане". Что располагается под крышей ЗАО, Воробок не собирался выяснять. Он видел перед собой богатого мужика и хотел его наколоть на несколько тысяч баксов, остальное его не интересовало.
Где-то к десяти пришуршала старенькая «Тойота». Ему потребовалось определенное усилие, чтобы не дернуться. Из машины вылезал тот самый парень, который был в доме у строителя. Не втяни он так быстро шею, когда заглядывал на кухню, и была бы у него в голове дыра, а так, поскольку шустрый, ходит, дышит и вот приехал отжимать деньги, наверное.
Нервы взыграли у Воробка.
Неужели настолько тесен мир? Правда, собственный опыт и годы, проведенные на зоне, убеждали его именно в тесноте пространства. На поверку выходит, что гражданам жить негде. Просто шагу ступить нельзя, чтобы кого-то не задеть.
Зачем эти парни приехали сюда? Трясти кого-нибудь? Трясти хозяина? Или чего еще? А чего еще? Замочить кого-нибудь? Надо набраться терпения. В прошлый раз именно истощение вышеупомянутого качества привело к облому.
Варалов встретил их скупым кивком и показал на стулья. Ради гоблинов пришлось прервать разговор с Москвой. С посланниками Никитина он не хотел ссориться, лучше заплатить. Кроме того, в первом эпизоде его сын действительно был не прав, а во втором он был просто обязан этим… пожалуй, еще людям, жизнью Гриши.
– Слушаю вас, – Антон Дмитриевич скрестил пальцы на черном лакированном столе.
– Сорок тысяч, – произнес, ничтоже сумняшеся, Серега и закурил.
Сумма была в два раза выше, чем предполагал Варалов. Он постоянно платил своим бандитам, теперь еще отстегивать и этим? Столь высокие требования вызвали в нем протест, но, будучи человеком дальновидным, он не стал говорить «нет».
– Здесь у меня двадцать, остальное сможете забрать завтра.
Серега не ожидал, что клиент расколется так скоро, но решил немного его помурыжить:
– А че не сегодня?
– Это большая сумма, и сразу ее не соберешь, – тактично отгородился Варалов, зная, что прав.
Почесав между ног и стряхнув пепел аккуратно в пепельницу, крепкий парень-мокрушник поднялся. За ним последовал и Санек, не обронивший ни слова. Водила вообще предпочитал молчать во время подобных дебатов. Что ему за надобность лезть на рожон?
Когда давилки ушли, Варалов предупредил секретаршу, чтобы его не беспокоили, и насел на телефон.
На этот раз Дарья пришла в больницу с огромным пакетом клубники и литром сметаны. По ее собственному представлению, именно эти продукты должны были помочь Грише побыстрее выздороветь.
– Привет, – Даша впорхнула в палату и засветилась, словно стоваттная лампочка.
– Здравствуй, – он сел на кровати.
– Тебе разрешили вставать?
– Вообще-то нет, но должен же я принять дары.
Дарья протянула ему пакет.
– Ты не поняла, – он хитро улыбнулся, – поставь его, дай мне свои грудки.
Она выкатила глаза от неожиданности, но и не подумала отступать.
Скоро призы оказались в его руках.
– Какие мягонькие, – он вытянул губы для поцелуя и получил то, что хотел. – Вот это главное лекарство.
– Ложись, пожалуйста, – она решила вести себя по-хозяйски, – и давай я тебя покормлю.
Он был абсолютно «за». Клубника, купленная на базаре у какой-то бабки, была на редкость вкусной. В сочетании со сметаной это блюдо очень даже удовлетворяло все потребности организма и обеспечивало удовольствие от еды на данный момент.
– С тем, что приносят от папашки, не сравнить, – он не стеснялся уплетать промытую под краном, находящимся в его палате, ягоду, утопающую в густой сметане.
– У него посетитель, – они услышали, как открывается дверь и скрипит равнодушный голос медсестры, доносящийся откуда-то из глубины коридора.
– Не волнуйтесь, убивать никого не будем.
Дарья узнала голос и опустила глаза, не зная, что же будет, когда они войдут сюда.
Серега ввалился в палату с бутылкой шампанского.
– О! Какая встреча.
– Девушка, я вас помню! – Саня тоже был рад попаясничать.
«Если они сейчас расскажут Грише, как они обошлись со мной…»
– Отец расплатился с вами? – Гриша снова сел.
– А как же ты думал, мальчик?! Вначале ты трахнул нашу машину, потом – нашу девочку…
– Замолчи! – Дарья набросилась на него с кулаками, но убийца быстро с ней справился.
Оттолкнув ее от себя, он приложил палец к губам.
– Успокойся, я не помешаю вашему пиршеству, – Серега залез всей пятерней в миску и отправил в рот несколько ягод, испачкав всю руку в сметане.
– Давайте выпьем! – звонко предложил Саня, забирая у напарника шампанское. – За выздоровление!
Он быстро откупорил вино и залил всю постель.
– Ой, извините, граждане, погорячился. К тому же мне пить нельзя, я за рулем, – он вылил остатки жидкости на постель.
Сергей подошел и схватил больного за горло:
– Запомни, сосочка, если твой батя не отдаст нам завтра остальное, то свою девочку ты больше никогда не увидишь. – Он отпустил парня и ловко схватил за волосы Дарью. Она попыталась было выкрутиться, но ничего не вышло.
– Оставь ее, – Гриша решил совершить подвиг, но легкий удар по раскроенному месту, полученный от стоявшего в напряжении Сани, заставил его изменить решение и сесть на место.
– Как люди быстро забывают добро! – возмущался Шура, стоя напротив присмиревшего пациента. – Я же тебя лично на руках нес, какашка ты эдакая. Ты знаешь, что творилось на дорогах, когда мы ехали в больницу? Че ты моргаешь, дура? Сиди, не рыпайся, звони лучше папашке и проси денег. Даша пойдет с нами. Да, Даша?
Она не знала, как ей быть.
– Сейчас девушка очень хочет позвонить своему старичку, – тихо предположил Серега. – Она думает, что старикашка въедет сюда на белом подержанном корыте и освободит ее. Ничего подобного не произойдет.
– Я никуда с вами не пойду.
Сережа демонстративно сел на стул и закинул ногу на ногу:
– Тогда я просто перескажу сейчас твою страшную биографию.
– О чем он говорит? – Гриша начал понимать, что Даша не простая девушка. – Вы что, специально все подстроили?
– Да, и ударили тебя головой о камень! – в сердцах выдала Дарья.
– Ты не нервничай, Дада, – Сергей протянул ей руку.
– Скажи мне сейчас, ты выйдешь за меня?
Она не знала, как ей поступить. Этот Хорин сотрет Гришу в порошок вместе с его папой. А если нет, то все равно будут проблемы. Ей нужно время, чтобы порвать все отношения с этим старым рисовальщиком голых тел. – Можно, я отвечу тебе через неделю? – она посмотрела на него умоляюще. – Девушке нельзя так сразу принимать решения.
– Почему? Ты думаешь, что у меня что-то серьезное с головой? Но мне обещают полное восстановление.
Она закрыла ему рот ладошкой.
– Помолчите, больной, вам вредно волноваться.
Он убрал ее руку.
– Но вы должны дать мне лекарство, доктор, поцелуйте меня.
Дарья склонилась над ним. Их губы встретились, и началась игра. Покусывания, посасывания, ловкое движение языками.
Она оторвалась от него, шумно втягивая воздух.
– Да, ты почти здоров. Покажи-ка, где рассадил?
Он несколько смутился.
– А может, не надо? Я стесняюсь.
– Перестань. Как будущий врач будущему врачу.
– Нет, только как будущий муж будущей жене.
Насколько же настырен этот парень.
– Так нечестно, я все-таки тебя вытащила.
– Это удар ниже пояса, – Григорий покорно наклонил голову.
Ранка действительно была не очень большой. Было отчетливо видно, как острый край камня оставил отметину в районе темечка, ближе к правой стороне.
– Видишь, я бы выплыл, если бы не потерял сознание.
– Больше ты нырять не будешь.
– Хорошо, я согласен всю оставшуюся жизнь провести в твоих объятиях.
Они снова принялись целоваться.
* * *
К большому сожалению господина Никитина, он не мог изменить порядок вещей. Он знал о существовании правил игры, которым был обязан подчиняться. Вся банда, за исключением главаря, была уничтожена его людьми, за работу от освобожденного предпринимателя его организации было перечислено пятьдесят тысяч, а также поднята планка ежемесячных сборов. Но в то же время ему пришлось отдать сто тысяч за то, что у его людей отсутствуют мозги. Он, конечно, все компенсирует, но это же не дело – выискивать все эти компенсации. Нет, надо ужесточить дисциплину, иначе эти молокососы посходят с ума.
Он очень четко понимал, что никогда не залезет выше того уровня, на котором уже находится. Впрочем… Надо было быть порасторопнее в начале восьмидесятых. Все начиналось именно тогда. Вот когда хапали. Все боялись. Только дыхнешь на какого-нибудь цеховика или фарцовщика – он тут же несет тебе отступные. Теперь все поделено окончательно, и единственный способ хапнуть больше – убрать того, кто стоит над тобой. После того как он походил по дому и насмотрелся на трупы, у него проснулся вкус к крови. Опасная тяга. Можно расстаться с собственной жизнью.
Он отдал деньги Хорину и, сидя у него в лимузине, мечтал о том, чтобы все было наоборот. Чтобы Хорин платил ему, а не он Хорину. Единственно возможный вариант – пойти против правил. Он сам уничтожил тех, кто нарушил неписаный закон, и очень может быть, что с ним будет то же самое. Евгений Викторович четко осознал, что растравливает самого себя на очень неблаговидное дело. С другой стороны – кто смел, тот и поимел.
* * *
Серега напару с Саней пили по-черному уже третьи сутки, сидя в одном из четырехсот гаражей, понатыканных в районе конечной одиннадцатого трамвая. Место глухое, безлюдное, а вот сотовый очень даже хорошо берет, потому что местечко на горе и находится в зоне прямой видимости станции.
Пили не просто так, а со смыслом – с каждой бутылкой ненависть к шефу возрастала, и в тот момент, когда Никитин звонил им, ни Серега, ни Санек не желали вообще кого-либо слышать.
После пятнадцатой или двадцатой трели водила, повинуясь наклону головы старшего, поднял телефон и передал его старшему по положению.
– Да… Приедем, только не сегодня… Пьем… Дурно очень… Викторыч, ты не прав. Мы честно работаем… Сколько?.. Буду.
Серега часто заморгал, сидя на складном стульчике подле раздолбанного джипа, и вяло сообщил, что шеф ждет их завтра на работе. Обещает амнистию и неплохой куш.
Санек заулыбался. Он всегда был за хорошие отношения с Никитиным.
* * *
Мать пришла с работы как по расписанию и с порога продолжила промывание мозгов. Ее не остановил ни очередной подарок, ни деньги.
– Ты понимаешь, что никогда не выберешься из этого?! Нам квартиру продавать придется!
Дарья принципиально не разговаривала с матерью.
«Какая же она закрепощенная. Не может понять, что со мной ничего не будет. Он ведь дает мне деньги из-за того, что я ему нравлюсь. Он хочет видеть около себя молоденькую, а я молоденькая». К тому же она обещала себе, что объяснит Вячеславу Вениаминовичу ситуацию: у нее есть парень, или даже уже жених. И ей очень неудобно, что она как бы ведет двойную игру. Когда Вячеслав Вениаминович все поймет, мама успокоится.
Когда «Волга» подала голос, мать метнулась к двери.
– Ты никуда не пойдешь!
Дарья тихо опустилась на стул. Она могла предсказать, что произойдет дальше.
Подождав пару минут, Коля поднялся на пятый этаж.
– Кто там?! – с надрывом спросила Нина Ивановна.
– Дарья дома? – голос у Коли был весьма вежливым.
– Уходите, она никуда не пойдет! – решимость отстоять дочку была у Нины Ивановны фанатичной.
– В таком случае я должен забрать все подарки!
Это очень даже устраивало Нину Ивановну, и она, не думая о последствиях, открыла.
Увидев огромного человека в добротном костюме, бедная женщина отступила назад.
Дарья, схватив сумочку, стремительно выбежала на лестничную клетку и побежала вниз по ступенькам.
Николай извинился и поспешил удалиться.
Дарья знала, что ее мать сейчас ревет навзрыд, но и не думала возвращаться. Она знала, что сама разберется со всем этим.
– Куда сегодня? – девушка поправляла, глядя в зеркальце пудреницы, макияж, сидя на заднем сиденье.
– Шеф просто просил привезти тебя к себе.
– И все?
– Да. Тебя это удивляет?
Даша не знала, что сказать.
– Да нет. Дома у него очень даже ничего.
– Это точно.
Правда, когда она начинала вспоминать в общем-то неплохие по качеству, но вульгарные по содержанию картины, ей становилось противно от того, что такие гнусности висят на стенах, покрытых темными с золотом обоями. Зато в доме имелись и некоторые прелести. Она запомнила две огромные вазы с искусственными цветами, стоящие в разных углах комнаты, затем два жестких кресла. Видимо, очень старых и очень дорогих – прямо-таки музейные экспонаты. Ковер на полу с очень длинным ворсом. Она даже боялась наступать на него в туфлях. Но хозяин не реагировал на то, как она топчет очевидно очень дорогую вещь, и ее это радовало. Теперь ей предстоит снова увидеть все это великолепие.
* * *
Сумерки только лишь коснулись земли, а они уже прибыли к Хорину.
Старик был одет в белые брюки и тонкую белую рубашку с коротким рукавом. Ему не надо было туго стягивать ремень, чтобы скрыть свой живот. Ничего лишнего на его теле не было.
– Проходите, – пригласил он.
Когда за ее спиной растаял Николай, она почувствовала себя совершенно одинокой и брошенной на произвол судьбы. Делать нечего. Она прошла в холл и опустилась все на тот же диванчик.
– Я отпустил слуг. – «Ага, в доме, значит, никого. Очень мило». – Будете шампанское? – «Ему, наверное, доставляет неимоверное удовольствие обхаживать молоденькую. Не надо думать, что я откажусь».
– У вас есть сладкое?
– Конечно, – он сделал жест рукой, лишний раз подчеркивающий его состоятельность, и подошел к большим дверям встроенного в стену шкафа. Створки открылись, и вот перед ней не меньше сотни бутылок засверкали разнотонным стеклом в свете огромной люстры. – Может, сами что-нибудь выберете для себя?
Она подошла, не зная, с какого края начать. Наверное, то же самое творилось с голодными собачками Павлова, когда он клал на одинаковом расстоянии от животного аппетитные куски говядины и предлагал ей сделать выбор. Псина начинала метаться из стороны в сторону, не зная, чему отдать предпочтение. Рефлексы. Люди – более высокоразвитые существа, но и им иногда нелегко. Чтобы рассмотреть сосуды, стоящие на верхней полке, ей приходилось вставать на цыпочки.
– А мы сегодня никуда не поедем? – она наконец выбрала. Надпись была на итальянском или испанском, не понять.
Он обнял ее за талию в тот самый момент, когда она вытаскивала бутылку из причудливого гнезда, исключающего падение. Дарья ждала чего-то подобного, но чтобы вот так, по-мальчишески воспользоваться ее беспомощностью?
– Сегодня вы будете у меня в гостях.
Она вывернулась и игриво посмотрела на него:
– Давайте пить.
– Куда вы спешите? – спохватился он. – Я хотел вам сыграть что-нибудь из Вивальди.
Она ответила ему не в бровь, а в глаз:
– Мне показалось, что спешите вы…
Вячеслав Вениаминович, словно нашкодивший пацан, резко убрал руки за спину.
– Вероятно, вы правы, – он взял из ее рук бутылку и профессионально быстро и ловко справился с ней. Всего несколько секунд, и игристое шипит в высоких фужерах.
– Как у вас здорово получается. – Она снова села, на этот раз уже в кресло, и вытянула ноги. Короткая юбка позволяла богатею наслаждаться аппетитным зрелищем. Он поднес ей бокал и неожиданно сел на колени прямо на пушистый ковер.
– Таких девочек я еще не встречал, – он поцеловал ей щиколотку.
Дарье почему-то стало противно. Старый хрен упивается ее красотой, хотя и платит за это прилично. Как быстро в ее голове секс приравнялся к деньгам.
Она вскочила, испугавшись собственных мыслей.
– Вы что, думаете, я проститутка? – от нее веяло негодованием.
Но для старика ее выкрутасы ничего не значили.
– Нет, – спокойно ответил он, поднимаясь и подавляя в себе ярость, которую породил отпор, – ты – дама моего сердца. И мне очень хочется, чтобы ты была покорной и смиренной.
– Я же не животное.
– Вот в этом позвольте не согласиться. Человек и есть самое что ни на есть развитое животное. Примат. И этим все сказано. Вы думаете, что появились на свет благодаря провидению Божьему? Вряд ли. Страсть, похоть, неконтролируемое безумие выливается в конечном счете в секс.
– Если я правильно вас поняла, вы меня безумно хотите.
– В моем возрасте, деточка, главное – не хотеть, а мочь. Извини, Дарья, но мне кажется, мы много говорим.
Она не боялась его. Но вот вопрос о постели пока оставался открытым. Сказать «да» этому толстосуму означало обеспечить себе безбедную жизнь. Но как же противно будет тискаться с ним! Или ничего? Сойдет.
– Давайте выпьем.
– Хорошо, – он отдал ей фужер, и они выпили по глотку. – Пойдем наверх.
– Там кровать?
– Нет, там скрипка. Вы забыли про Вивальди.
– Может, возьмем чего-нибудь покрепче?
Взгляд, которым он ее обдал, был исполнен презрения:
– Неужели вы в свои двадцать уже успели пристраститься к алкоголю?
Дарья была категорически против секса, во всяком случае сегодня. «Может, мне удастся споить его?» – мечтала она, поднимаясь по мраморным ступеням на второй этаж. Он несет с собой бутылку бренди. Как хочется, чтобы этого оказалось достаточно.
Какие средства надо вбухать в коридор, где через каждые пару метров стоит скульптура, а между ними зеркала?
– Вы живете не хуже, чем Петр Первый, – ей запомнилась статуя самого великого русского императора на банкнотах, и теперь она всякий раз сопоставляла своего ухажера с Петром. Хорин росточком-то поменьше, да и вообще отношения никакого к царской династии не имел, но был богат. – Вы можете позволить привести понравившуюся вам девушку к себе в дом. Напоить ее и провести время в свое удовольствие.
Он не стал опровергать свою спутницу.
– Мы сейчас пойдем в комнату, которая вот уже несколько лет пустует, – он улыбнулся ей. – С тех пор как исполнилось три года со дня смерти моей жены, я женщин к себе не допускаю.
– Почему? – Дарья уловила, что старикан затронул больную для него тему, и постаралась подтолкнуть его к дальнейшим рассуждениям.
– Долгая история. На третью годовщину я привел к себе девушку, которая была почти точной копией моей жены в молодости, и не смог. Понимаешь?
– Да, – она прошла вслед за ним в комнату, где уже горели светильники, стилизованные под свечи. Огромная кровать, тумбочки, трюмо, зеркальный потолок.
– После этого мне пришлось лечиться. Нервный стресс. Ладно, забудь, ванная за той дверью, – он, скорее, не предложил, а скомандовал.
– Может, по рюмочке, для азарта?
Он согласно кивнул головой и, налив ей стопку, внезапно отхлебнул из горла.
«Черт возьми, куда же делась вся его культура?!»
– Я постараюсь побыстрее, – сообщила девушка. – А что, сегодня очередная годовщина смерти вашей суженой?
Старик помрачнел и налил себе еще.
– Поторопись, – мягко предложил он.
«Не надейся!» – сердце ее радостно запрыгало. Она залезет под душ минимум на полчаса!
– Хорошо, я постараюсь побыстрее, – Дарья бросила сумочку на кровать и скрылась в ванной.
Шикарная сантехника. Она уже начала привыкать к роскоши и обхождению. Дорогие вещи, конечно, поражали, но не столь сильно, как при первом посещении дворца Хорина.
Понежившись под тугими струями ранее определенное количество времени, Дарья появилась в комнате, упакованная в огромное махровое полотенце.
Вячеслав Вениаминович мирно дремал на краешке кровати, сжимая в руках скрипку. Бутылка бренди была пуста и валялась подле него на полу.
Ей хотелось визжать от удовольствия.
Она приедет домой, и мать не будет разоряться по поводу ее ночных похождений. Все закончилось как нельзя лучше.
Стремительно одевшись, она вылетела прочь и понеслась мимо дома Сергея к трамвайной остановке, которая вроде бы должна была находиться не очень далеко от коттеджей.
* * *
Открытая банка маринованных болгарских огурчиков стояла на подоконнике, призывая только что отлившего рэкетира полакомиться ее содержимым. Санек не стал включать свет, и так видать. Он медленно, стараясь не шуметь, прокрался к сосуду и стал с помощью вилки вылавливать кандидата на употребление. Голова его при этом вела себя довольно своенравно и не хотела подчиняться проспиртованному мозгу. Он возился долго и в конце концов принял весьма эффективное решение – взял банку в руки и вытряс себе в рот огурчик вместе с несколькими глотками рассола.
Взгляд моментально прояснился и сфокусировался на ком-то, двигающемся по дороге мимо возвернутого шефом Серегиного жилища.
– Смотри-ка, кто идет, – Санек отошел от окна, чтобы растолкать Сергея. Они вот уже несколько часов подряд выполняли комплекс процедур по выходу из запоя, потребляя огуречный рассол и отсыпаясь. Так как последние несколько суток они вели абсолютно ненормальный образ жизни, ощущение времени у них отсутствовало. Спать и есть хотелось в абсолютно произвольном порядке и утром, и днем, и вечером, и ночью. То, что сейчас Саня наблюдает за Дарьей из окна в спальне, – чистая случайность.
– Че те надо? – Сергей очень плохо представлял себе, как он сможет быть в форме уже через несколько часов. А тут еще Шура мозги компостирует.
– Там та самая краля, перед которой нам надо извиняться.
– Дада?
– Она самая.
– Пошла она. – Он перевернулся на другой бок и пробормотал в стенку: – Теперь ее имеет мой сосед.
* * *
Мать встретила ее молчанием. Открыла дверь и ушла в свою комнату.
По установившемуся порядку, Нина Ивановна занимала спальню, а Дарья царствовала в зале, где был телевизор, диван, письменный стол и пара потрепанных кресел.
Сбросив одежду, она снова полезла в душ.
«Как хорошо, что сегодня ничего не было. И как вообще смотреть в глаза Грише? Пожалуй, он лучшее, что встречалось мне в жизни. Надо будет сходить к нему завтра, пока его выпишут – пройдет еще неделя, да и дома ему надо будет вести себя поосторожней. А какие слова он мне говорит… Предлагает замужество».
Дарья стерла сконденсировавшуюся на зеркале влагу и уставилась на себя.
«Повзрослела девочка. Надо бы и жизнь начать обустраивать. Вот и кавалер подходящий выискался. Пусть он не очень мне нравится, но вполне обеспечен. Может, и трахаться со временем научится. Практики ему, бедняжке, не хватает пока. Мне уже есть с кем сравнивать».
* * *
Он никак не мог понять, почему раз в полгода шеф меняет у себя в офисе ковровые покрытия. Сергей не мог объяснить это, а потому считал такое поведение чудачеством. Выбрасывает деньги на ветер.
Они с Саньком ступали по новеньким сереньким дорожкам, расстеленным на втором – административном – этаже гостиницы. Вот тоже прикол. Нет чтобы забраться на самый верх, где вся Волга как на ладони, – Никитин предпочитает находиться поближе к земле.
Шеф сидел за столом и пил утренний кофе.
– Отошли? – поинтересовался он, пристально разглядывая облажавшиеся боевые единицы.
– Все нормально, – твердо заявил Серега.
– А морды все равно мятые. Ладно, садитесь.
Они сели, гадая, каких задач нарежут им на этот раз.
– Первым делом пойдете к Варалову. Сколько бы он ни дал – все ваше. – Серега не знал, что и подумать. С учетом раздолбанной машины, транспортировки сынка и, естественно, морального ущерба набегало тысяч на двадцать пять – тридцать. – Потом вплотную займетесь Хориным. Он слишком давит на нас, надо бы его обездвижить… Навсегда.
Это был приказ об убийстве.
Санек был очень плох, но тем не менее продолжал соображать:
«Убирать Хорина все равно не мне, а Сереге. Пусть он получит больше, но и случись какая кака – ему не отвертеться. Да и сколько на нем уже трупиков? Пять? Десять?»
– Сколько у нас времени? – поинтересовался киллер, разгоняя стоящий перед глазами туман легкими потряхиваниями черепа.
– До конца недели надо уложиться. – Никитин позвал секретаршу – казалось, ее тело состоит из нескольких восьмерок, такая она была округлая, – и попросил еще чашечку.
– С ним постоянно кто-то есть. Минимум водитель, – Сергей всегда хотел урвать как можно больше, на этом и держался, за хватку его и уважали.
– Все свои расходы постарайтесь компенсировать за счет Варалова, – шеф взял немного покруче, – и не надо мне напоминать, что я плачу вам не только за то, что вы пьете в гараже. Все, идите и работайте.
* * *
Воробок оказался достаточно настырным для того, чтобы следовать за «Саабом» через весь город.
Небольшой особнячок на окраине шиковал недавно проведенной реставрацией. Молодые березки были посажены перед фасадом здания, новенькое крылечко, отделанное сталью и тонированным стеклом, смотрелось очень симпатично.
Расположившись на лавочке, стоявшей несколько в стороне от главного входа – несомненное удобство при наблюдении, – вольный стрелок читал газетку, не забывая помечать на ней время прибытия и убытия хозяина. Его он вычислил еще вчера, когда следил за ним на «Жигулях». Высокий, немного грузноватый, возраст явно за сорок, но ходит быстро, энергичен. Его личное авто темно-зеленого цвета постоянно при нем и, когда босс в офисе, стоит у самого входа.
Табличка на двери козырная, тиснение под золото: «ЗАО "Могикане". Что располагается под крышей ЗАО, Воробок не собирался выяснять. Он видел перед собой богатого мужика и хотел его наколоть на несколько тысяч баксов, остальное его не интересовало.
Где-то к десяти пришуршала старенькая «Тойота». Ему потребовалось определенное усилие, чтобы не дернуться. Из машины вылезал тот самый парень, который был в доме у строителя. Не втяни он так быстро шею, когда заглядывал на кухню, и была бы у него в голове дыра, а так, поскольку шустрый, ходит, дышит и вот приехал отжимать деньги, наверное.
Нервы взыграли у Воробка.
Неужели настолько тесен мир? Правда, собственный опыт и годы, проведенные на зоне, убеждали его именно в тесноте пространства. На поверку выходит, что гражданам жить негде. Просто шагу ступить нельзя, чтобы кого-то не задеть.
Зачем эти парни приехали сюда? Трясти кого-нибудь? Трясти хозяина? Или чего еще? А чего еще? Замочить кого-нибудь? Надо набраться терпения. В прошлый раз именно истощение вышеупомянутого качества привело к облому.
* * *
Варалов встретил их скупым кивком и показал на стулья. Ради гоблинов пришлось прервать разговор с Москвой. С посланниками Никитина он не хотел ссориться, лучше заплатить. Кроме того, в первом эпизоде его сын действительно был не прав, а во втором он был просто обязан этим… пожалуй, еще людям, жизнью Гриши.
– Слушаю вас, – Антон Дмитриевич скрестил пальцы на черном лакированном столе.
– Сорок тысяч, – произнес, ничтоже сумняшеся, Серега и закурил.
Сумма была в два раза выше, чем предполагал Варалов. Он постоянно платил своим бандитам, теперь еще отстегивать и этим? Столь высокие требования вызвали в нем протест, но, будучи человеком дальновидным, он не стал говорить «нет».
– Здесь у меня двадцать, остальное сможете забрать завтра.
Серега не ожидал, что клиент расколется так скоро, но решил немного его помурыжить:
– А че не сегодня?
– Это большая сумма, и сразу ее не соберешь, – тактично отгородился Варалов, зная, что прав.
Почесав между ног и стряхнув пепел аккуратно в пепельницу, крепкий парень-мокрушник поднялся. За ним последовал и Санек, не обронивший ни слова. Водила вообще предпочитал молчать во время подобных дебатов. Что ему за надобность лезть на рожон?
Когда давилки ушли, Варалов предупредил секретаршу, чтобы его не беспокоили, и насел на телефон.
* * *
На этот раз Дарья пришла в больницу с огромным пакетом клубники и литром сметаны. По ее собственному представлению, именно эти продукты должны были помочь Грише побыстрее выздороветь.
– Привет, – Даша впорхнула в палату и засветилась, словно стоваттная лампочка.
– Здравствуй, – он сел на кровати.
– Тебе разрешили вставать?
– Вообще-то нет, но должен же я принять дары.
Дарья протянула ему пакет.
– Ты не поняла, – он хитро улыбнулся, – поставь его, дай мне свои грудки.
Она выкатила глаза от неожиданности, но и не подумала отступать.
Скоро призы оказались в его руках.
– Какие мягонькие, – он вытянул губы для поцелуя и получил то, что хотел. – Вот это главное лекарство.
– Ложись, пожалуйста, – она решила вести себя по-хозяйски, – и давай я тебя покормлю.
Он был абсолютно «за». Клубника, купленная на базаре у какой-то бабки, была на редкость вкусной. В сочетании со сметаной это блюдо очень даже удовлетворяло все потребности организма и обеспечивало удовольствие от еды на данный момент.
– С тем, что приносят от папашки, не сравнить, – он не стеснялся уплетать промытую под краном, находящимся в его палате, ягоду, утопающую в густой сметане.
– У него посетитель, – они услышали, как открывается дверь и скрипит равнодушный голос медсестры, доносящийся откуда-то из глубины коридора.
– Не волнуйтесь, убивать никого не будем.
Дарья узнала голос и опустила глаза, не зная, что же будет, когда они войдут сюда.
Серега ввалился в палату с бутылкой шампанского.
– О! Какая встреча.
– Девушка, я вас помню! – Саня тоже был рад попаясничать.
«Если они сейчас расскажут Грише, как они обошлись со мной…»
– Отец расплатился с вами? – Гриша снова сел.
– А как же ты думал, мальчик?! Вначале ты трахнул нашу машину, потом – нашу девочку…
– Замолчи! – Дарья набросилась на него с кулаками, но убийца быстро с ней справился.
Оттолкнув ее от себя, он приложил палец к губам.
– Успокойся, я не помешаю вашему пиршеству, – Серега залез всей пятерней в миску и отправил в рот несколько ягод, испачкав всю руку в сметане.
– Давайте выпьем! – звонко предложил Саня, забирая у напарника шампанское. – За выздоровление!
Он быстро откупорил вино и залил всю постель.
– Ой, извините, граждане, погорячился. К тому же мне пить нельзя, я за рулем, – он вылил остатки жидкости на постель.
Сергей подошел и схватил больного за горло:
– Запомни, сосочка, если твой батя не отдаст нам завтра остальное, то свою девочку ты больше никогда не увидишь. – Он отпустил парня и ловко схватил за волосы Дарью. Она попыталась было выкрутиться, но ничего не вышло.
– Оставь ее, – Гриша решил совершить подвиг, но легкий удар по раскроенному месту, полученный от стоявшего в напряжении Сани, заставил его изменить решение и сесть на место.
– Как люди быстро забывают добро! – возмущался Шура, стоя напротив присмиревшего пациента. – Я же тебя лично на руках нес, какашка ты эдакая. Ты знаешь, что творилось на дорогах, когда мы ехали в больницу? Че ты моргаешь, дура? Сиди, не рыпайся, звони лучше папашке и проси денег. Даша пойдет с нами. Да, Даша?
Она не знала, как ей быть.
– Сейчас девушка очень хочет позвонить своему старичку, – тихо предположил Серега. – Она думает, что старикашка въедет сюда на белом подержанном корыте и освободит ее. Ничего подобного не произойдет.
– Я никуда с вами не пойду.
Сережа демонстративно сел на стул и закинул ногу на ногу:
– Тогда я просто перескажу сейчас твою страшную биографию.
– О чем он говорит? – Гриша начал понимать, что Даша не простая девушка. – Вы что, специально все подстроили?
– Да, и ударили тебя головой о камень! – в сердцах выдала Дарья.
– Ты не нервничай, Дада, – Сергей протянул ей руку.