Серегин Михаил. Годен к строевой!

   Порывшись в ящиках надзирателей, Леня обнаружил несколько фонариков, зажигалку и пачку дешевых сигарет с фильтром.
   - Фонарики раздай, а сигареты с зажигалкой сюда, - распорядился Сивый. - Ну что, механизатор, - он потрепал по загривку небритого плотного черноволосого мужика в рваном индийском свитере, - теперь ты у нас за разведчика. Поднимись по лестнице, глянь, есть во дворе кто-нибудь.
   Генерал Веретенко и комбат немного отошли от побасенок в машинном парке и к вечеру чувствовали себя вроде как и ничего.
   Личный состав, подшитый, выглаженный и начищенный, поротно подходил к столовой и под зорким оком дежурного - старшего сержанта Агапова - рассаживался за столы. Зал в батальоне был построен с запасом, и все военнослужащие ели за один заход. Обед не растягивался. После того как прошла первая рота, появились инспектора в окружении местного командования.
   Для двенадцати человек офицерского состава был специально подготовлен столик, еда на котором действительно ничем не отличалась от пищи, принимаемой сегодня солдатами.
   Генерал-майор ел с аппетитом, и подчиненным не оставалось ничего иного, как поглощать вполне прилично приготовленное картофельное пюре с котлеткой.
   Запив еду компотом, Веретенко достал платок, вытер губы и оглядел зал. Половина столов уже опустела. Он с непривычки проковырялся намного дольше обычного солдата. А может, специально никуда не торопился. Долго все разжевывал.
   Стойлохряков знал наперед, что подаваемый ужин не может быть плохим или даже средним. Но меню не должно быть и откровенно вызывающим. Чуть получше, чуть-чуть. Так должно казаться генералу. Нельзя же не отметить приезд столь высоких гостей.
   - Все хорошо, комбат, - десантура потянулся. - Если ты так кормишь своих людей каждый день, откуда жалобы?
   У Стойлохрякова на сей случай имелась отповедь.
   - Да маменькин сынок попался какой-нибудь. Родичи тряслись над ним. Кормили карамелью. А здесь каша да картошка.
   - Каша и еще раз каша, - поправил генерал. - Хорошо хоть для комиссии стараешься.
   В столовой назревал круглый стол. Напидоренный капитан отдал тарелку приставленному к столу Багорину и вытащил блокнот.
   Стойлохрякову не могло понравиться такое, но приходилось терпеть.
   - Когда прекратишь, подполковник, солдат морить голодом? Счета проверены. Денег выделяется достаточно. Порции у тебя не такие здоровые-то на повседневке, сегодня исключение.
   - Никак нет, - вяло произнес комбат, вздыхая. Живот поднялся и уперся в стол. Еще немного - и стаканы с компотом опрокинулись бы.
   - Напиток хороший, расстарался, - генерал засмеялся, и остальные следом за ним.
   Майор Холодец не удержался:
   - Самое то, для здоровых ничего - полезно, остальным тоже в самый желудок попадет. Лучше всякого холодного чая, который у нас обычно за компот проходит.
   Стойлохряков рыкнул и залпом допил стакан вишневого компота.
   - Молодец, майор, - генерал смеялся. - Правду-матку прямо в глаза. Ладно, комбат, считай, зачтено тебе. Господа офицеры, - генерал посмотрел на свои часы, остальные тоже вперились в циферблаты на левой руке. - Сейчас девятнадцать сорок пять.
   Майор Холодец пояснил:
   - Большая стрелка до восьми не дошла три пятиминутных деления.
   - Чего? - не уловил сопровождающий генерала капитан.
   - Ну, я говорю, еще немного - и восемь.
   - Господа офицеры, прошу тишины. Петр Валерьевич, мне нужно десять солдат.
   Стойлохряков от радости из-за положительного результата проверки раздухарился.
   - Да не вопрос. Сейчас прямо с наряда возьмем. А для чего люди?
   Запуская двигатель грузовика, Резинкин не прекращал дивиться армейскому дурдому. Может нормальный человек приказать солдатам ехать черт его знает куда, черт его знает зачем?… Вот и он о том же.
   Ему было приказано следовать за «Мерседесом» и не задавать вопросов. Наряд как раз успел налопаться, когда людям объявили, что их снимают с работ. Радости не было предела. О том, что им предстоит дальше, задумывались немногие. Точнее, только старший сержант Агапов возмутился.
   - Куда это, товарищ лейтенант?… Нам и тут ничего.
   Мудрецкий насупился.
   - Мне комбат приказал, а комбату генерал. Не задавай больше вопросов.
   Лейтенант с Агаповым сели в кабину, остальные в кузов. Дело шло к ночи. Неожиданно оптимизм сменился новыми опасениями. Веселого не ожидалось. Теперь большинство было просто уверено, что везут их на очередные сверхсрочные работы.
   «Мерседес» генерала, «Волга» сопровождения и «Ауди» комбата остановились на небольшой опушке на окраине леса.
   Резинкин застопорился в сторонке и стал ждать.
   Веретенко выбрался из «мерса», потянулся, огляделся. К нему подошел комбат.
   - Строй людей, Петр Валерьевич. В одну шеренгу, - генерал обошел машину, открыл багажник и достал ружье неизвестной Стойлохрякову конструкции.
   - Это вы чего? - забасил комбат. - Зачем людей?
   - Перестань, Петр Валерьевич, играть будем. Пейнтбол. Слышал когда нибудь?
   - Куда его бол?
   - Шариками с краской друг в друга стреляют. Сейчас поймешь.
   Генерал подошел к построенным солдатам.
   - Будем играть в зайцев и охотников. - Привыкший ко всему отдельный химвзвод не шелохнулся. На генерала смотрели, как на пустое место. Выражение лиц точно передавала фраза: «А нам насрать на твои идиотские выходки». Ну куда ж нашей армии без идиотов-генералов. Без них она с места не сдвинется.
   Стойлохряков ожидал чего угодно, только не игр.
   - Правила игры простые. Вы, - он обвел строй широким жестом, - зайцы. Я, ваш комбат, начальник штаба Холодец, члены комиссии - охотники. Сейчас лейтенант Мудрецкий, мой адъютант и два водителя расходятся в четыре вершины условного квадрата. Сторона квадрата - сорок шагов. В каждой вершине квадрата вешки, пардон, помощники, будут держать по фонарю, бьющему узким пучком света. Лучи пересекутся под прямым углом и обозначат контуры квадрата. Мы ставим три легковые машины так, что в центре квадрата образуется небольшой пятачок, на котором и выберет себе позицию каждый из охотников. Заяц считается спасшимся, если он окажется внутри квадрата без единого маркера на теле. Из вашей команды должно спастись три зайца. У вас будет три попытки. В случае успеха каждому сектору приз на барабане - по три котлеты из столовой и трехлитровой банке вишневого компота. Да, комбат?
   Стойлохряков потихоньку стал въезжать в суть, и идея ему понравилась. Стоп.
   - Товарищ генерал, - комбат сделал интеллектуальную физиономию, обращаясь к генералу. - Как же мы их разглядим? Ведь уже ночь.
   - Сейчас скажу, дайте объяснить вашему личному составу мои правила. Если спасется пять зайцев, то мы поменяемся местами с выжившими. И они получат возможность попасть шариком с краской в самого генерала Веретенко, - здесь генерал рассмеялся, его тут же поддержали все офицеры, а майор Холодец от себя добавил:
   - Ничего, бегать по лесу - это вам не в столовой чашки драить и котлы вылизывать. Сами знаете, куда себе ложку с едой засунуть, а тут и думать не надо.
   Единственное, что комбата не устраивало, так это наличие даже теоретической возможности поменяться с солдатами местами. Он не представлял себя ползущим по полю под какими-то шариками. Зато Простаков очень живо вообразил предстоящую картину, как в излюбленных им комиксах: в цвете и с белыми облачками реплик, которые детям до шестнадцати читать не рекомендуется. Ничего, он бы купил такие.
   - Подполковникам и генералам бегать нельзя, - совершенно серьезно произнес тот, попутно окидывая взглядом дородные фигуры вышестоящего начальства. - В мирное время это вызывает смех, а в военное - панику.
   Стойлохряков поперхнулся воздухом, выслушав столь глубокие размышления, и хотел было вставить свое веское отцовское, но генерал его опередил:
   - Солдат должен уметь справиться с любой проблемой, вплоть до естественных позывов организма… - тут Веретенко на время приумолк. Ему казалось, что что-то он не так сказал, но что именно, ударяющие в голову остатки спиртного никак не давали понять. - В общем, смех и панику вы должны были оставить на гражданке, а кто это сделать забыл… - генерал во второй раз умолк, сдвинув ружьем непонятной конструкции фуражку на глаза и почесав им затылок. - Короче, ведите себя так, как будто вы культурные люди.
   Солдаты понимающе молчали.
   - Теперь о том, как мы будем видеть друг друга. Капитан, давайте сюда фонари. - Из багажника была извлечена сумка. - Каждый в руке должен держать вот такой фонарик.
   Резинкин прищурился. Ничего особенного. Небольшой. Генерал включил свет. Яркий. Такой издалека видать.
   - На стволе каждого ружья горит огонь, как говорится, красного электрического цвета, - тут он включил фонарик, действительно прикрученный прямо к стволу. - Так каждый заяц будет видеть, на кого наведен ствол. Выиграет самый ловкий и быстрый. Советую зайцам продумать тактику. Каждая волна будет маркироваться разным цветом, ошибок при определении возможных попаданий быть не может.
   Будь посветлее, собравшиеся на полянке заметили бы горящие азартом глаза Простакова. Он уж и забыл, когда последний раз был на охоте. И сорвать суперприз, и пострелять из интересной винтовки, пуляющей какими-то шариками, ему очень хотелось. Тем более по шакалам.
   Веретенко тряхнул легким ружьишком.
   - Вот эта самая штука будет маркировать тех, кто зазевается.
   - А не больно бьет? - забеспокоился за себя Агапов.
   В ответ генерал взял и выстрелил «его высокоблагородию» в живот. Послышался тугой хлопок. Агапов чуть согнулся - больше от испуга, чем от боли - и снова выпрямился, глядя на китель. Капитан подошел и осветил попадание. Краска разлетелась небольшой желтой кляксой.
   - Нормально, - заверил сержант остальные потенциальные мишени.
   Стойлохряков с неподдельным интересом выслушал прозвучавшую оценку. Вдруг и ему придется испытать на себе… Нет, об этом лучше не думать. Какой из него, на фиг, стрелок сейчас? Только днем нажрались в парке. Думал, генерал уедет, а он вон чего устроил. Секс энд кекс, «хлеба и зрелищ» в переводе. Десантура. Долбо… Дятел, короче.
   - Отстирывается? - Багорин беспокоился о том, что он не сможет отстирать это даже с помощью своего дружбана Заморина.
   - Без проблем, - убедительным тоном заверил Веретенко. - От попадания в лицо вас защитят маски из оргстекла. Капитан, раздайте.
   Подогнав по голове защиту, Простаков посмотрел на Агапова, продолжающего возиться в двух ремешках. Никак. Это не одеколонами душиться и не командовать. Надо-то всего пальчики приложить.
   Стемнело, и Веретенко зычным голосом приказал:
   - Все, начали. Зайцы с фонариками уходят в лес. Вешки с фонарями делают квадрат. Я выдаю охотникам оружие и объясняю, как им пользоваться. Через пятнадцать минут мы ждем первую волну. Кто командир у зайцев?
   «Его высокоблагородие», не мешкая, выкрикнул:
   - Я! Старший сержант Агапов.
   - Часы есть!
   - Да!
   - Время пошло!
   Агапов застроил зайцев в колонну по два, и недавний кухонный наряд побежал мелкой трусцой в ближайший лес.
   …Сивый взглянул на отобранные Леней у какого-то малолетнего пацана часы. Сейчас их, должно быть, уже хватились и начали искать. Попытаются перехватить. Закроют все выезды из поселка. Только, похоже, поздно метаться. Они не потеряли из группы ни одного человека. Пока держатся вместе. В Чернодырье разбились на пары или шли поодиночке, чтобы не привлекать к себе внимания. Вышли по узкой тропинке, идущей вдоль огородов. Сивый понимал, что распускать людей нельзя. Обязательно кто-нибудь пойдет к родственникам, где их или уже ждут, или будут ждать с минуты на минуту.
   Хорошо, что май и тепло. Теплая одежда понадобится только ночью, а тряпок нет. Придется терпеть холод, так как костер разводить нельзя.
   Главное, Леня зашел к одной своей даме и попросил вернуть ему отданный ей на хранение пакет. Сколько у него по поселку таких дам-хранительниц! Теперь у них есть деньги и наркотики.
   Предводитель еще не совсем пришел в себя после укола. Пока их не взяли, существует вероятность отката. Можно прийти с повинной, объяснить, что черт попутал, что наркоман. Что ему лечиться надо, а судить больного человека никак нельзя.
   Сейчас Сивого пугало только одно. Если его действительно посадят, то он потеряет весь свой бизнес. Исчезни он отсюда на год, и ему больше никто и никогда не будет платить. Шпындрюк установит над поселком полный контроль. Сейчас можно скрыться. Затаиться. Деньги есть, загранпаспорт есть. Доберется до Самары, считай, ушел от ментов.
   Раздав каждому по небольшой кучке деньжат, Сивый строго-настрого наказал всем две недели не показываться в поселке. Их, конечно, будут искать в Самаре, но там сложнее. Если бы на них были арестантские робы, а так живи, гуляй.
   Стемнело. Группа беглецов шла перелесками вдоль трассы, один за другим на расстоянии пяти метров, изредка освещая фонариком спину идущего впереди сокамерника. Сивый пока не решался показываться на дороге. Им надо пройти еще дальше. Еще километров пять, лучше десять. «Мусорам» ничего не стоит выслать неприметную машину. Трасса на Самару - самое вероятное направление побега. Рискуют они. И из попутки надо каждому выйти, до того как начнется пригород, в центр наверняка уже сообщили. Но ему просто необходимо попасть в Самару. Спасение только там.
   Старший сержант Агапов построил солдат в шеренгу на свободном пятачке. И, не удержавшись, заметил:
   - Знаете, на кого вы похожи в этих пластиковых масках?
   Никто даже и не прикинул.
   - Не знаете? На мудаков вы похожи. Как вас ни одевай, вы все равно мудаки. Теперь по теме. Делимся на четыре группы по три человека. И одновременно бежим на позиции генерала. Помните, сыны! Я очень хочу пострелять в шакалов, и вы должны справиться с этой задачей. Простаков, на хрена ты такой вырос здоровый, а, Простаков? В тебя можно попасть с закрытыми глазами. Чего ты такой крупный, а? - Сержант подошел к здоровяку и вперился в него снизу вверх.
   - Не знаю. Таким мама родила, - промычал детина. - Только группами - это плохо.
   - Молчи, даун. Вы будете делать то, что я вам сказал. В кого попадут шариком, будет до конца моей службы обновленный наш сортир надраивать. Дебилы, крутитесь, как ужи. Иначе все, все будете пожизненными очкистами.
   Отделение тупо смотрело в пустоту прямо перед собой. Короткая психологическая обработка была закончена. Теперь «его высокоблагородие» могло надеяться на получение хоть небольшой отдачи от солдат.
   - Когда группы прибудут на место, моргните фонариком в мою сторону. Простаков, Багорин и Заморин, пойдете на противоположную сторону и зайдете с чистого поля. Выберетесь из леса, двигайтесь только ползком. Резина вам отморгает. Резина, понял?
   - Понял, - ответил Витек.
   - Не понял, а так точно, идиот. Повтори.
   - Так точно, идиот, - повторил Резинкин.
   - Так точно.
   - Так точно, - снова отозвался рядовой.
   - Поморгай фонариком.
   - Поморгай фонариком.
   - Дебил, - Забота заржал. - Я тебя сейчас прибью. Моргни фонарем.
   Резинкин поморгал.
   - Все моргаем фонарями!
   Солдаты тут же начали слепить друг другу глаза.
   - Я знал, что у шизофреников по весне обострение, но чтоб такое сильное… Хватит придуряться, дебилы. Бегом на позиции.
   Генерал Веретенко за пятнадцать минут провел подробный инструктаж комбата и начальника штаба отдельного батальона. Офицеры заняли позиции, рассредоточившись за остовами машин, имитирующих крепость.
   - Думайте о том, что солдаты могут поменяться с нами местами, товарищи офицеры, - напутствовал свою команду Веретенко. - Надеюсь, вы понимаете, насколько велико их желание.
   - Да уж, - бурчал Стойлохряков, упираясь огромными руками в крышу своей иномарки. - Ничего веселее придумать было нельзя.
   Майор Холодец включил красный фонарик на стволе и посветил себе в глаза.
   - Ничего, сейчас зрение настроим, чтобы видеть в темноте хорошо, и начнем зайцев укладывать ровными стопками, а то расскакались, понимаешь. Какают и какают, - закончив глядеть на красный огонек, он присел на одно колено и выставил ствол из-за багажника «Волги».
   Генерал оглянулся.
   - Майор, ты не присаживайся, оружия у них нет. А тебе надо видеть всех.
   Холодец тут же поднялся.
   Веретенко посмотрел на часы.
   - Сейчас пойдут.
   Выбравшись из перелеска, Простаков, Багорин и Заморин действительно залегли и поползли по-пластунски. Они хорошо видели освещенный периметр, очертания стоящих внутри его машин и красные огоньки нацеленных в их сторону двух винтовок. Самих стрелков разглядеть было невозможно. Но и они оставались невидимыми, до тех пор пока потушены их фонари.
   Резинкин получил от старшего сержанта сигнал к началу атаки и моргнул в ответ. Затем повернулся в ту сторону, где должен был находиться Простаков, и поморгал в его направлении. Ответа не было.
   - Уснул детина, - шептал он, сидя за небольшим кустом. Находящиеся с ним вместе Серега Рыбкин, худющий уроженец Костромы, и Лепесток - Петр Лепестков, крепенький столяр, стали между собой громко шептаться:
   - Здоровый дебил.
   - Идиот.
   - Кретин.
   Тут Рыбкин заметил три фонарика, появившихся на окраине леса и быстро движущихся по направлению к периметру.
   - Агаповская тройка побежала, - засуетился Лепесток. - А мы чего же? Надо всем вместе.
   - Пошли, - согласился Витек, и все трое вышли из укрытия и побежали зигзагами через поле.
   Простаков ничего не видел. Он усердно полз на намеченную им позицию - к небольшому деревцу, от которого и планировал подняться в полный рост и броситься в атаку. Увлекшись ползаньем, он совершенно забыл о времени. Багорин и Заморин ползли следом, не задавая вопросов. Спохватились, только когда со стороны периметра послышались тугие хлопки. Потом крики:
   - Слева смотри!
   - Справа, справа идут!
   Леху передернуло, он вскочил на ноги.
   - А, мужики, мы чего-то прозевали. Бежим! - Здоровый сибиряк увлек за собой двух сослуживцев.
   Заветный луч света от Резинкина был еще метрах в тридцати, когда он услышал русское народное:
   - Бля!!! - на всю поляну. - В меня попали.
   Это орал старший сержант Агапов.
   Витек надеялся, что у дембеля хватит ума не останавливаться. В темноте ведь не видно, кого задел, а кого нет. Стрелки должны быть уверены на сто процентов, что промаркировали каждого. Неожиданно из темноты возникла красная точка и повернулась в его сторону. Фонарик он держал в руке. Что делать? Остановился, ноги сами подогнулись, и Витек присел. Кажется, что-то пролетело в воздухе над головой. Куда деваться? На него уже смотрят два красных глаза.
   Он попробовал отклониться в сторону и наткнулся на кого-то. Тело упало.
   - Что ты делаешь, баран! - огрызнулся Лепесток, быстро поднимаясь.
   Витя, сжав зубы, понесся на позиции врага грудью вперед и тут же ощутил мягкие шлепки с правой стороны груди и на ногах. Все, его обляпали.
   Троица, возглавляемая Простаковым и атаковавшая со стороны открытого поля, неслась вперед к вожделенному лучу света.
   Леха бежал со всех ног, опасаясь увидеть направленный на себя красный огонек. Ничего.
   «Нас не видят, их не видят! - неслось в мозгу. - Как здорово, мы успеем. Должны успеть».
   Вот он, луч. Десять метров. Они пробегут рядом с человеком, держащим фонарь, луч которого определяет границу зоны. Отлично.
   Красная точка! Нет! Глюки!
   Все. Они успели! Ха-ха! Генерал обделался!
   - Простаков! - крикнул Мудрецкий и схватил за руку перешедшего на шаг солдата.
   - Я, товарищ лейтенант! Мы добежали! А-а-а! Здорово!
   - Включите фонари, идиоты.
   Леха нащупал кнопочку и нажал на нее. Багорин с Замориным слышали слова взводного, так как не отступали от гиганта ни на шаг.
   Генерал в ярости перелез через капот «Мерседеса».
   - Откуда вы взялись! Мы вас не видели! Такого не может быть!
   Комбату стало нехорошо, он подбежал к троице, отобрал у Мудрецкого фонарь и стал освещать их, стараясь найти хоть одно желтое пятно.
   На всех троих не было ничего, кроме пыли.
   - Вы не зажгли фонари! - кричал генерал. - Лейтенант, вы видели огни?
   Юра ответил не задумываясь:
   - Так точно. Три фонаря.
   - Значит, вы подползли слишком близко! - не успокаивался генерал. - Ладно, комбат, компот мы уже проиграли. Но остальные меченые. Теперь вы не будете выключать фонарики вообще. Я сам дам вам команду, когда атаковать. Даю вам вторую попытку довести до периметра пятерых. Чтоб не путать отметины, перезарядим оружие на красные шарики.
   Холодец поддержал генерала:
   - Надо дать попытать. Чего говорить.
   Агапов снова застроил своих в лесочке. Старшего сержанта коробило, что его всего изгадили краской, а на таком здоровом бугае не оказалось ни одной отметины.
   - Как вам удалось войти в квадрат? Научите остальных, глядишь, и генерала погоняем по полю. В жопу ему постреляем.
   Простаков молчал как партизан, кем, впрочем, и являлся на данный момент.
   - Детина, язык отсох?… У нас осталось пять минут.
   - Ой, - Заботин схватился за живот.
   - Чего еще? - раздраженное «его высокоблагородие» подскочил к Грише.
   - Да чего-то кишки крутануло.
   - Надо знать, когда просираться. Чего молчишь, Простаков? Вы фонари зажигали или нет?
   Леха надул нижнюю губу:
   - Зато компот выиграли.
   Агапов сел перед строем на корточки и стал тихо-тихо смеяться. Все меченые в первой битве поддержали командира.
   - А чего такого? - оборонялся Леха.
   Старший сержант подошел к нему и похлопал по плечу:
   - Скажи нам, Кутузов, как теперь выиграть?
   Леха молчал. У него не было никаких мыслей. Фонари теперь горят у них постоянно. Элемент внезапности потерян полностью.
   И тут с поляны донесся голос генерала:
   - Пошли!
   Отделение как стояло, так и ломанулось ловить на себя шарики.
   После непродолжительной атаки довольный инспектор прохаживался вдоль шеренги разукрашенных солдат.
   - Вот так, товарищи. Как говорится, ни ума, ни фантазии. Мы завалили вас всех. - Веретенко неожиданно замер, скорчился и, отбросив винтовку в сторону, побежал в темноту.
   Вернулся он минуты через две.
   - Чего-то живот скрутило.
   - Может, закончим? - позаботился Стойлохряков. Хотя ему теперь хотелось продолжать. Дела пошли на лад. Он не сомневался, что разукрасит следующим, зеленым, цветом всех зайцев.
   - Продолжим, - крякнул Веретенко. - Возвращайтесь на исходную.
   В очередной раз добрели до лесочка. По дороге Заботин пожаловался на боли в животе, выбежал из строя в ближайшие кусты, и вскоре по полю раздалось легкое тарахтение. Следом за ним оставили походный порядок Бабочкин и Лепестков.
   Переход занял вместо полутора минут целых пять.
   - Чем нас накормили сегодня? - Агапов морщился, потому как у него тоже начались боли в кишечнике. - Или мясо в котлетах хреновое, или этот компот. Поди, на складах двадцать лет лежал.
   - Тогда мясо, - рассуждал Заботин, - оно лет по пятьдесят лежит в холодильниках.
   - Хорош гадить, давайте думать, как нам… - Агапов сорвался с места и засел за ближайшим деревцем.
   Уединиться понесло и Простакова.
   Стойлохрякова боли доставали уже давно, но он пока держался. Зато генерала развезло по полной.
   - Чем вы кормите людей! - восклицал он, возвращаясь в очередной раз из вынужденного похода. - Профилактическое мероприятие по очистке кишечника?! А, комбат?
   Подполковник стоял на своей позиции, крепко сжимая пейнтбольное ружьишко. На глаза навернулись слезы. Невероятно, но факт - они все отравились. Вон и полковники, помощники генерала, из кратковременного похода возвращаются. Как они отобьют эту атаку?
   Адъютант Веретенко, водители и непосредственный виновник происходящего с животами сослуживцев, борец за хорошее питание в столовой, террорист, он же лейтенант Мудрецкий сам корчился от болей и время от времени выпускал из рук фонарь и давал организму волю.
   Отделение лихорадило. Многие стояли в строю, мужественно перенося лихорадку.
   - Может, скажем? - завыл Заботин.
   - И упустим шанс пострелять в шакалов! - выкрикнул Агапов, снова хватаясь за живот. - Помните слова генерала: нужно бороться со своими естественными позывами.
   - А если силы не равны? - нудел Заботин, одновременно проводя газовую атаку. - Без потерь не обойтись, - скороговоркой выдавил он и со скоростью, похвальной для бойца Российской армии, скрылся в кустах.
   - Ты сейчас пойдешь и будешь так крутиться, как ни одна баба на бразильском карнавале задом не виляет! Ты понял?! - взревел Агапов. - Сыны, вы уяснили?!
   Простаков вышел из-за дерева.
   - Давайте прятаться.
   - Чего? - Старший сержант уже сам плохо соображал из-за постоянных позывов.
   Отобрали пять человек, что поменьше, и отправили их в обход вместе с Простаковым. Ползти теперь не имело смысла. Шли один за другим.
   Справляя нужду, генерал отмечал перемещение противника. Вернувшись на позицию, он заявил:
   - Видите, снова в обход пошли, с поля зайдут. Но теперь мы их видим постоянно. Ничего не выйдет, - никто не видел, как он улыбался. Участь Стойлохрякова была решена: быть ему не полковником, а снова майором, и служить не в Москве, а на Севере.
   Первая половина, возглавляемая Агаповым, по генеральской команде бросилась в атаку, и одновременно с противоположной стороны побежала вторая половина отделения.
   - Стеной поперли, идиоты, - радовался генерал, стреляя в движущиеся на него фонари. - Даже в стороны не расходятся. - Рядом с генералом стояли полковники из комиссии и методично, как им казалось в темноте, нагружали наступающих «зайцев».