Страница:
Странно, что я не заметила всего этого, когда садилась в машину. Наверное, засмотрелась на Сережку. Надо быть осмотрительней впредь. Не упускать ни одной детали. Иначе не выпутаюсь из этой истории и не спасу Юльку.
Я села на край сиденья машины, настежь открыв дверцу и спустив ноги на землю. Достала из кармана сигарету и стала искать зажигалку. Но Сережа уже держал наготове свою. Он тоже закурил.
– Если не секрет, зачем тебе все это знать?
– Интересно, – ответила я, с наслаждением затянувшись. – Я, знаешь ли, вообще любопытная. Поэтому мне трудно живется.
Он рассмеялся, выпуская кольцами дым. Вдруг я почувствовала, что он раздевает меня глазами. Сколько раз я ловила на себе этот наглый, циничный, вызывающий отвращение и в то же время волнующий взгляд. Сережка, разумеется, не исключение, но почему-то мне стало больно. Почему? Что мне вообще за дело до этого Сережи? Он юноша из приличной семьи, а я – гостиничная проститутка. Что может быть у нас общего?
– О чем вы думаете? – спросил меня Сережа, весело улыбаясь.
– О том, что мы зря не поужинали где-нибудь, – сказала я. – Время позднее, а я с самого утра ничего не ела, только курила.
– Вот и отлично, – воскликнул Сережа. – В самом деле, какой же я растяпа. Хотите, поужинаем у меня дома? В деревне можно достать парного молока, сметаны, свежей редиски. А хотите, поедем в город. В ресторан. Если вас не смущает необходимость ехать в машине с простреленной дверцей.
– Смущаться я разучилась три года назад, когда стала профессиональной шлюхой, – ответила я.
Если честно, я бы с удовольствием осталась здесь. В этом чудесном особняке. Попила бы парного молока, говорят, оно потрясающе вкусное. Смотрела бы на догорающий яркими красками закат. Но я придумала, как найти лысого покупателя трубок.
– Поехали в ресторан «Москва», – сказала я. – Я там была пару раз, очень неплохо.
В ресторане «Москва» пьянствовал Костя со своей бандой в тот вечер, когда познакомился с будущей женой. Возможно, они попали туда случайно, как и Сережина мама. А может быть, это их постоянное место гуляния. Стало быть, есть шанс их там встретить и постараться завязать контакт.
14
15
16
Я села на край сиденья машины, настежь открыв дверцу и спустив ноги на землю. Достала из кармана сигарету и стала искать зажигалку. Но Сережа уже держал наготове свою. Он тоже закурил.
– Если не секрет, зачем тебе все это знать?
– Интересно, – ответила я, с наслаждением затянувшись. – Я, знаешь ли, вообще любопытная. Поэтому мне трудно живется.
Он рассмеялся, выпуская кольцами дым. Вдруг я почувствовала, что он раздевает меня глазами. Сколько раз я ловила на себе этот наглый, циничный, вызывающий отвращение и в то же время волнующий взгляд. Сережка, разумеется, не исключение, но почему-то мне стало больно. Почему? Что мне вообще за дело до этого Сережи? Он юноша из приличной семьи, а я – гостиничная проститутка. Что может быть у нас общего?
– О чем вы думаете? – спросил меня Сережа, весело улыбаясь.
– О том, что мы зря не поужинали где-нибудь, – сказала я. – Время позднее, а я с самого утра ничего не ела, только курила.
– Вот и отлично, – воскликнул Сережа. – В самом деле, какой же я растяпа. Хотите, поужинаем у меня дома? В деревне можно достать парного молока, сметаны, свежей редиски. А хотите, поедем в город. В ресторан. Если вас не смущает необходимость ехать в машине с простреленной дверцей.
– Смущаться я разучилась три года назад, когда стала профессиональной шлюхой, – ответила я.
Если честно, я бы с удовольствием осталась здесь. В этом чудесном особняке. Попила бы парного молока, говорят, оно потрясающе вкусное. Смотрела бы на догорающий яркими красками закат. Но я придумала, как найти лысого покупателя трубок.
– Поехали в ресторан «Москва», – сказала я. – Я там была пару раз, очень неплохо.
В ресторане «Москва» пьянствовал Костя со своей бандой в тот вечер, когда познакомился с будущей женой. Возможно, они попали туда случайно, как и Сережина мама. А может быть, это их постоянное место гуляния. Стало быть, есть шанс их там встретить и постараться завязать контакт.
14
Ресторан «Москва» помещался в одном здании с гостиницей «Московская». Трехэтажная, дореволюционной постройки, эта гостиница выглядела невзрачно и не шла ни в какое сравнение с нашей двенадцатиэтажной «Ротондой». И улочка у входа в гостиницу была узкая, не то что площадь у «Ротонды» на набережной. В этот вечерний час улочка была заставлена автомашинами. Я пристально рассматривала их, пока Сережа парковал свою «девятку». Стояли там и три крутых джипа наподобие того, что приезжал к нам днем. Неизвестно только, был ли среди них джип, на котором приезжал лысый.
Сам ресторан помещался на втором этаже гостиницы. Мы поднялись по широкой старинной лестнице. Ресторан оказался очень уютным. Ансамбль на маленькой эстраде играл тихие танцевальные мелодии в ритме джаза. И я вдруг почувствовала, как истосковалась по приличной жизни.
Костиной банды здесь, конечно, не было. Шумных пьяных компаний тоже. Все больше по два-три человека, вполголоса разговаривавших между собой. Я внимательно разглядела всех лысых дядек, что сидели в ресторане, не смущаясь того, что они удивленно оглядывались на меня. Совершенно точно, нашего лысого покупателя среди них не было.
– Пойдем отсюда, мне здесь не нравится, – тихо, но решительно сказала я Сереже. Тот сильно смутился.
– Но... По-моему, здесь очень прилично.
Метрдотель уже шел к нам, жестом приглашая занять свободный столик.
– Мне не нравится музыка, – заявила я. – Ненавижу такой занудный джаз. Куда лучше что-нибудь веселое, зажигательное. Нормальная русская попса.
– Так мы попросим, они сыграют.
Но я уже направлялась к выходу.
На улице сказала:
– Пойдем в ресторан «Европа», тут недалеко. Всего метров пятьдесят.
Сережа выглядел смущенным и расстроенным, но покорно следовал за мной по узкому тротуару между проезжей частью и невысокими старинными зданиями. Я решила испытать ангельское Сережино терпение еще дважды. Если лысого покупателя трубок не окажется в «Европе», пойдем в «Волгу». Это тоже ресторан при гостинице, там мы и останемся, неважно, будет в «Волге» Костина банда или нет. Все злачные места за вечер не обегать. Вообще не факт, что эта банда сидит сейчас в каком-нибудь ресторане. Может, ее вовсе не существует и она плод моего больного воображения. Я пережила несколько тяжелых минут, пока мы с Сережей шли к ресторану «Европа».
Но тут нам повезло. У входа стояло множество джипов. Есть ли среди них нужный, я, разумеется, не знала. Но когда мы поднимались на второй этаж, я услышала блатные песни, а в зале сразу обнаружила лысого. Он сидел за столом, боком ко входу, и обернулся, едва я появилась на пороге.
Вместе с ним сидели трое амбалов, мордатых, краснорожих, лет тридцати – тридцати пяти, квадратных, с богатырскими руками и кувалдоподобными кулачищами. Изящные ресторанные столовые приборы – вилки, ножики, стограммовые стопочки – буквально тонули в их руках и казались игрушечными. Будто четыре гулливера сели обедать в стране лилипутов, пользуясь столовыми приборами своих хозяев. Все они обернулись и уставились на нас с Сережей. На красных рожах заиграла циничная ухмылка.
Но я не замечала ни ухмылок, ни устремленных на меня наглых взглядов, сосредоточив все внимание на сидевшей с ними женщине.
Это была Даша, боже мой! Даша! Голова у меня пошла кругом. Ноги подкосились, сердце бешено стучало. Наконец-то я нашла то, что искала. Сережа осторожно потянул меня за рукав: «Света, давайте уйдем, здесь этот лысый».
Но я, словно в тумане, двинулась вперед и села за первый же попавшийся свободный столик недалеко от компании бандитов. Они не спускали с меня глаз. Сережа тоже удивленно смотрел на меня. Ему ничего не оставалось, как сесть рядом со мной.
Даша! Ну, конечно. Вот оно, то самое, что я тщетно пыталась вспомнить со вчерашнего вечера. Не гордая и замкнутая Юлька, не величественная Нина Петровна, наша мама, не истеричка Оля, а Даша, вот кто подсыпал в коньяк лекарство. Весь этот спектакль с пылесосом среди ночи, ее просьбы помочь. А коньяк в это время стоял в коридоре на столике. И пока я, как дура, сидела в номере и ждала, что включится пылесос, Даша высыпала в бутылку порошки. Надо будет сказать ментам, чтобы поискали на бутылке ее пальчики, – менты сказали, что бутылка вся залапана. Значит, Даша не догадалась ее протереть.
– Напрасно мы сюда пришли, – сказал Сережа. – Видите, как они на нас пялятся.
– Ты их знаешь?
– Так это же те самые, – ответил он. – И на мамином юбилее они были, и на свадьбе. Вон лысый. А мордатый, который сидит с бабой, тогда с Костей разговаривал.
– А о чем, не знаешь?
– Я уже говорил, что я далеко был и не слышал. Похоже, он угрожал Косте, а тот смеялся.
Напрасно Костя не воспринимал угрозы всерьез, они его все-таки замочили. Непонятно только за что. Может быть, из-за этих дурацких трубок. Это было бы странно, из-за таких пустяков не убивают. Или, может быть, за то, что от банды откололся. Тоже вроде бы недостаточный мотив, чтобы убивать. Костя, наверное, думал точно так же.
В этот момент появился официант, стал выставлять заказанный ужин. После того как он удалился, я спросила:
– А когда, ты говоришь, Костя женился?
– Да месяцев семь с небольшим назад, – сказал Сережка. – Лерка сейчас на восьмом месяце.
– И сколько он за ней ухаживал?
– Да месяца три. Чуть больше года прошло с тех пор, как Костя с нами познакомился. Вот и считайте.
– И как он ухаживал? – спросила я. – Так за ней и бегал все время?
– Не совсем, насколько я знаю. Он больше приступами, то ни на шаг от нее не отходит и в училище за ней ездит, там всех своей рожей пугает, и домой. А то исчезнет куда-то, и целую неделю о нем ни слуху ни духу. Потом смотришь, опять появился.
Очень похоже на то, что бедный Костя разрывался между бандой и своей любовью. Интересно, когда эти обо всем узнали? И как долго решили терпеть Костино отступничество?
– А после свадьбы Костя тоже время от времени исчезал?
– Ну да, – сказал Сережа, – но не так часто. Месяца три назад купил себе грузовик и стал на нем ездить.
– А раньше на твоей «девятке»?
– Ну да, – сказал удивленно Сережа. – А как ты догадалась? – Он перешел со мной на «ты». Давно пора.
– А «Волгу» он уже при вас купил?
– Нет, «Волга» у него была. Он на ней за Лерой ездил. Представляешь, на «девятке» не хотел ее возить, даже, чтобы садилась в нее, не хотел. Говорил, не желаю, чтобы моя любимая девушка ездила на такой плохой машине. Это «девятка»-то плохая машина!
Разумеется, «девятка» неплохая машина даже по нынешним временам. Я подумала, что «девяткой» Костя пользовался, еще когда был связан с бандитами, и именно поэтому не хотел возить на ней Леру. И машина эта не просто так прострелена, наверняка это был не случайный выстрел. В Костю целились. И он полагал, что этот выстрел не последний. Что, черт возьми, у него был за бизнес со стрельбой и разъездами на машинах?
– А особняк в Раскове тоже до вас появился? – спросила я.
– Особняк, – Сережа усмехнулся. – По-моему он начал его строить как раз в то время, когда стал ухаживать за моей сестрой.
– И не достроил до свадьбы?
– Полностью была готова одна комната, где молодые провели брачную ночь, – сказал Сережа. – Мы втроем собственными руками достраивали его, обживали, мебель покупали.
– А Костя после свадьбы снова куда-то исчез?
– Конечно, именно так и было.
Я хотела еще что-то спросить, но тут, к ужасу своему, заметила, что лысый поднялся из-за столика и нетвердыми шагами направился к нам. Рожа его стала багровой и в мерцающем свете ресторана лоснилась, словно натертая воском.
– Не помешаю? – развязно спросил он, подсев к нам за столик. Мы молчали. – Очень приятно видеть вас здесь, счастливое совпадение, не так ли?
Мы видели, что сидящие за соседним столом пристально наблюдают за нами.
– Я не буду продавать трубки! – сказал Сережа с каким-то детским упрямством.
– Вот это напрасно! – рассмеялся лысый. – Наш... – как бы вам это объяснить? – самый главный и самый уважаемый человек...
– Пахан! – подсказал Сережка.
– Верно! – захохотал тот. По мутному блеску в глазах видно было, что он уже изрядно набрался. – Так вот! – продолжал он. – Наш пахан велел тебе передать, что цена пять тысяч рублей за коллекцию держится еще три дня, начиная с завтрашнего. Это вам огромный подарок от нашего хозяина. Но учтите, потом цена начнет стремительно падать и может дойти до нуля...
Он икнул, потом рыгнул. Мне стоило огромных усилий спросить как ни в чем не бывало:
– Слушайте, а зачем вашему хозяину эти трубки? Он что, сразу все курить будет?
Лысый ошалело посмотрел на меня, делано рассмеялся и, отчеканивая каждое слово, ответил:
– Наш хозяин трубок не курит! Он курит исключительно «Поло»!
– У вашего хозяина тонкий вкус! – сказала я.
– Ага! – подтвердил лысый. – Это точно.
– Но если он курит «Поло», на хрена ему трубки? Заработать хочет на них? Перепродать?
Лысый отвел глаза, усмехнулся.
– Наш хозяин такими вещами не занимается! Он не какой-нибудь мелкий барыга...
– Он солидный бандит, верно? – сказала я весело.
Рожа лысого вытянулась, глаза округлились. Но лишь на мгновение.
– А тебя, красавица, – произнес он с наглой ухмылкой, – предупреждаю: любопытных и настырных наш хозяин не любит. Особенно тех, кто сует нос не в свое дело. Пристает к людям с расспросами. С ними обязательно что-то случается. Или машина собьет при переходе в неположенном месте, или еще какое-нибудь несчастье...
Лысый снова засмеялся зло и цинично, а у меня мурашки побежали по телу. Бандиты поняли, что я близка к разгадке, и потому угрожают.
А раз угрожают, я на правильном пути!
– Так что, моя красавица, – продолжал лысый, – парня ты себе нашла хорошего, вот и живи с ним, радуйся радостно. А про нашего Пестика забудь! У ментов хороший подозреваемый есть, рано или поздно они эту девочку уломают, и она скажет все, что им нужно. Зачем тебе беспокоиться?
Лысый, тяжело оперевшись на стол, поднялся и направился к своему столику.
– Даше привет! – крикнула я. Лысый вздрогнул, обернулся, в глазах его я увидела страх, но он тут же рассмеялся и пошел дальше.
Сам ресторан помещался на втором этаже гостиницы. Мы поднялись по широкой старинной лестнице. Ресторан оказался очень уютным. Ансамбль на маленькой эстраде играл тихие танцевальные мелодии в ритме джаза. И я вдруг почувствовала, как истосковалась по приличной жизни.
Костиной банды здесь, конечно, не было. Шумных пьяных компаний тоже. Все больше по два-три человека, вполголоса разговаривавших между собой. Я внимательно разглядела всех лысых дядек, что сидели в ресторане, не смущаясь того, что они удивленно оглядывались на меня. Совершенно точно, нашего лысого покупателя среди них не было.
– Пойдем отсюда, мне здесь не нравится, – тихо, но решительно сказала я Сереже. Тот сильно смутился.
– Но... По-моему, здесь очень прилично.
Метрдотель уже шел к нам, жестом приглашая занять свободный столик.
– Мне не нравится музыка, – заявила я. – Ненавижу такой занудный джаз. Куда лучше что-нибудь веселое, зажигательное. Нормальная русская попса.
– Так мы попросим, они сыграют.
Но я уже направлялась к выходу.
На улице сказала:
– Пойдем в ресторан «Европа», тут недалеко. Всего метров пятьдесят.
Сережа выглядел смущенным и расстроенным, но покорно следовал за мной по узкому тротуару между проезжей частью и невысокими старинными зданиями. Я решила испытать ангельское Сережино терпение еще дважды. Если лысого покупателя трубок не окажется в «Европе», пойдем в «Волгу». Это тоже ресторан при гостинице, там мы и останемся, неважно, будет в «Волге» Костина банда или нет. Все злачные места за вечер не обегать. Вообще не факт, что эта банда сидит сейчас в каком-нибудь ресторане. Может, ее вовсе не существует и она плод моего больного воображения. Я пережила несколько тяжелых минут, пока мы с Сережей шли к ресторану «Европа».
Но тут нам повезло. У входа стояло множество джипов. Есть ли среди них нужный, я, разумеется, не знала. Но когда мы поднимались на второй этаж, я услышала блатные песни, а в зале сразу обнаружила лысого. Он сидел за столом, боком ко входу, и обернулся, едва я появилась на пороге.
Вместе с ним сидели трое амбалов, мордатых, краснорожих, лет тридцати – тридцати пяти, квадратных, с богатырскими руками и кувалдоподобными кулачищами. Изящные ресторанные столовые приборы – вилки, ножики, стограммовые стопочки – буквально тонули в их руках и казались игрушечными. Будто четыре гулливера сели обедать в стране лилипутов, пользуясь столовыми приборами своих хозяев. Все они обернулись и уставились на нас с Сережей. На красных рожах заиграла циничная ухмылка.
Но я не замечала ни ухмылок, ни устремленных на меня наглых взглядов, сосредоточив все внимание на сидевшей с ними женщине.
Это была Даша, боже мой! Даша! Голова у меня пошла кругом. Ноги подкосились, сердце бешено стучало. Наконец-то я нашла то, что искала. Сережа осторожно потянул меня за рукав: «Света, давайте уйдем, здесь этот лысый».
Но я, словно в тумане, двинулась вперед и села за первый же попавшийся свободный столик недалеко от компании бандитов. Они не спускали с меня глаз. Сережа тоже удивленно смотрел на меня. Ему ничего не оставалось, как сесть рядом со мной.
Даша! Ну, конечно. Вот оно, то самое, что я тщетно пыталась вспомнить со вчерашнего вечера. Не гордая и замкнутая Юлька, не величественная Нина Петровна, наша мама, не истеричка Оля, а Даша, вот кто подсыпал в коньяк лекарство. Весь этот спектакль с пылесосом среди ночи, ее просьбы помочь. А коньяк в это время стоял в коридоре на столике. И пока я, как дура, сидела в номере и ждала, что включится пылесос, Даша высыпала в бутылку порошки. Надо будет сказать ментам, чтобы поискали на бутылке ее пальчики, – менты сказали, что бутылка вся залапана. Значит, Даша не догадалась ее протереть.
– Напрасно мы сюда пришли, – сказал Сережа. – Видите, как они на нас пялятся.
– Ты их знаешь?
– Так это же те самые, – ответил он. – И на мамином юбилее они были, и на свадьбе. Вон лысый. А мордатый, который сидит с бабой, тогда с Костей разговаривал.
– А о чем, не знаешь?
– Я уже говорил, что я далеко был и не слышал. Похоже, он угрожал Косте, а тот смеялся.
Напрасно Костя не воспринимал угрозы всерьез, они его все-таки замочили. Непонятно только за что. Может быть, из-за этих дурацких трубок. Это было бы странно, из-за таких пустяков не убивают. Или, может быть, за то, что от банды откололся. Тоже вроде бы недостаточный мотив, чтобы убивать. Костя, наверное, думал точно так же.
В этот момент появился официант, стал выставлять заказанный ужин. После того как он удалился, я спросила:
– А когда, ты говоришь, Костя женился?
– Да месяцев семь с небольшим назад, – сказал Сережка. – Лерка сейчас на восьмом месяце.
– И сколько он за ней ухаживал?
– Да месяца три. Чуть больше года прошло с тех пор, как Костя с нами познакомился. Вот и считайте.
– И как он ухаживал? – спросила я. – Так за ней и бегал все время?
– Не совсем, насколько я знаю. Он больше приступами, то ни на шаг от нее не отходит и в училище за ней ездит, там всех своей рожей пугает, и домой. А то исчезнет куда-то, и целую неделю о нем ни слуху ни духу. Потом смотришь, опять появился.
Очень похоже на то, что бедный Костя разрывался между бандой и своей любовью. Интересно, когда эти обо всем узнали? И как долго решили терпеть Костино отступничество?
– А после свадьбы Костя тоже время от времени исчезал?
– Ну да, – сказал Сережа, – но не так часто. Месяца три назад купил себе грузовик и стал на нем ездить.
– А раньше на твоей «девятке»?
– Ну да, – сказал удивленно Сережа. – А как ты догадалась? – Он перешел со мной на «ты». Давно пора.
– А «Волгу» он уже при вас купил?
– Нет, «Волга» у него была. Он на ней за Лерой ездил. Представляешь, на «девятке» не хотел ее возить, даже, чтобы садилась в нее, не хотел. Говорил, не желаю, чтобы моя любимая девушка ездила на такой плохой машине. Это «девятка»-то плохая машина!
Разумеется, «девятка» неплохая машина даже по нынешним временам. Я подумала, что «девяткой» Костя пользовался, еще когда был связан с бандитами, и именно поэтому не хотел возить на ней Леру. И машина эта не просто так прострелена, наверняка это был не случайный выстрел. В Костю целились. И он полагал, что этот выстрел не последний. Что, черт возьми, у него был за бизнес со стрельбой и разъездами на машинах?
– А особняк в Раскове тоже до вас появился? – спросила я.
– Особняк, – Сережа усмехнулся. – По-моему он начал его строить как раз в то время, когда стал ухаживать за моей сестрой.
– И не достроил до свадьбы?
– Полностью была готова одна комната, где молодые провели брачную ночь, – сказал Сережа. – Мы втроем собственными руками достраивали его, обживали, мебель покупали.
– А Костя после свадьбы снова куда-то исчез?
– Конечно, именно так и было.
Я хотела еще что-то спросить, но тут, к ужасу своему, заметила, что лысый поднялся из-за столика и нетвердыми шагами направился к нам. Рожа его стала багровой и в мерцающем свете ресторана лоснилась, словно натертая воском.
– Не помешаю? – развязно спросил он, подсев к нам за столик. Мы молчали. – Очень приятно видеть вас здесь, счастливое совпадение, не так ли?
Мы видели, что сидящие за соседним столом пристально наблюдают за нами.
– Я не буду продавать трубки! – сказал Сережа с каким-то детским упрямством.
– Вот это напрасно! – рассмеялся лысый. – Наш... – как бы вам это объяснить? – самый главный и самый уважаемый человек...
– Пахан! – подсказал Сережка.
– Верно! – захохотал тот. По мутному блеску в глазах видно было, что он уже изрядно набрался. – Так вот! – продолжал он. – Наш пахан велел тебе передать, что цена пять тысяч рублей за коллекцию держится еще три дня, начиная с завтрашнего. Это вам огромный подарок от нашего хозяина. Но учтите, потом цена начнет стремительно падать и может дойти до нуля...
Он икнул, потом рыгнул. Мне стоило огромных усилий спросить как ни в чем не бывало:
– Слушайте, а зачем вашему хозяину эти трубки? Он что, сразу все курить будет?
Лысый ошалело посмотрел на меня, делано рассмеялся и, отчеканивая каждое слово, ответил:
– Наш хозяин трубок не курит! Он курит исключительно «Поло»!
– У вашего хозяина тонкий вкус! – сказала я.
– Ага! – подтвердил лысый. – Это точно.
– Но если он курит «Поло», на хрена ему трубки? Заработать хочет на них? Перепродать?
Лысый отвел глаза, усмехнулся.
– Наш хозяин такими вещами не занимается! Он не какой-нибудь мелкий барыга...
– Он солидный бандит, верно? – сказала я весело.
Рожа лысого вытянулась, глаза округлились. Но лишь на мгновение.
– А тебя, красавица, – произнес он с наглой ухмылкой, – предупреждаю: любопытных и настырных наш хозяин не любит. Особенно тех, кто сует нос не в свое дело. Пристает к людям с расспросами. С ними обязательно что-то случается. Или машина собьет при переходе в неположенном месте, или еще какое-нибудь несчастье...
Лысый снова засмеялся зло и цинично, а у меня мурашки побежали по телу. Бандиты поняли, что я близка к разгадке, и потому угрожают.
А раз угрожают, я на правильном пути!
– Так что, моя красавица, – продолжал лысый, – парня ты себе нашла хорошего, вот и живи с ним, радуйся радостно. А про нашего Пестика забудь! У ментов хороший подозреваемый есть, рано или поздно они эту девочку уломают, и она скажет все, что им нужно. Зачем тебе беспокоиться?
Лысый, тяжело оперевшись на стол, поднялся и направился к своему столику.
– Даше привет! – крикнула я. Лысый вздрогнул, обернулся, в глазах его я увидела страх, но он тут же рассмеялся и пошел дальше.
15
Я была в шоке. Страх проник в каждую клеточку тела. В самом деле, куда я лезу! У этих бандитов на совести не одна человеческая жизнь! В Костю стреляли, и сам он тоже стрелял. И не по воробьям, а по людям. Недаром не хотел возить жену в машине с простреленной дверцей. А теперь эти бандиты убили Костю, чем-то он им помешал.
Я где-то читала, что голодные волки пожирают больных и ослабевших собратьев. Они и меня убьют, если я встану у них на пути! Зачем же я лезу под прущий напролом танк? Из-за Юльки? Какое мне до нее дело! Мы даже и не подруги, так стоит ли рисковать жизнью ради нее? Пусть проститутки гостиницы думают что угодно, мне плевать! Найду и без них, где снимать мужиков, в крайнем случае снова стану на угол. А Юлиной маме найму патронажную сестру. Пусть ухаживает за умирающей. Развязаться с этим делом надо, вот что! Раз и навсегда. Бежать из этого ресторана, подальше от банды, к которой когда-то принадлежал Костя!..
Сережка сидел бледный, уставившись на меня.
– Света! – начал он осторожно и так тихо, сквозь звуки разбитных блатных песен. – Света, о чем это он говорил? Какие расспросы? Какое любопытство?
– Он просто дурак, Сережка, – быстро проговорила я.
– Дурак? Думаешь, это он сдуру тебе угрожал? Света! Зачем ты ходишь за мной?
Я аж подскочила на месте: вот это вопрос!
– То есть как это – хожу за тобой? – всерьез возмутилась я. – В ресторан тоже я тебя потащила, да? И на машине тебя вожу?
– Нет, но...
– Слушай, я тебя здесь не держу! – сказала я резко. – Хочешь, уходи. Я заплачу за ужин...
Я сидела, не двигаясь. Как бы ни поступил Сережа, я должна была ждать, пока ресторан покинут бандиты. Внизу стояли целых четыре джипа, и какой принадлежит Костиной банде, я узнаю, лишь когда они сядут в него. Номерной знак этого джипа – единственная возможность выйти на пахана Костиной банды, узнать его имя.
Сережка не уходил. Сидел с мрачным, обиженным видом. Мы не произносили ни слова. Бандиты по-прежнему следили за нами. Я думала, что не вынесу этого напряжения. Наконец пахан подозвал официанта и потребовал счет. Я сделала то же самое. Вся честная компания поднялась и направилась к выходу, я за ними.
Оказавшись на улице, я увидела, как банда садится в один из припаркованных джипов, и, как молитву, шептала его номер, стараясь запомнить. Как только джип отъехал, вытащила из сумочки записную книжку и записала туда номер, после чего решительно направилась в сторону своего дома, который был совсем близко. Сережка, по-прежнему мрачный, следовал за мной. Ни один из нас не произнес ни слова.
Оказавшись у меня в квартире, Сережка оглядел ее нехитрое убранство и не без сарказма спросил:
– И часто ты водишь сюда клиентов?
На душе у меня и без Сережкиной иронии было скверно.
– Нет, – ответила я сухо, занавешивая окно, расставляя стулья, убирая разбросанные там и сям вещи. Как назло, в этот день я не успела прибраться. – Сюда я и прежде редко кого приводила, когда на углу возле Художественного музея стояла, клиентов снимала. А после того как устроилась в гостиницу, и вовсе никого не вожу.
Я раздвинула диван, постелила, Сережа, прислонившись к косяку двери, курил.
– Весьма многообещающие приготовления, – сказал он с усмешкой.
Я резко выпрямилась, посмотрела на него в упор.
– А ты что хотел? Для чего вообще сюда пришел? Я тебя не звала.
Сергей горько улыбнулся.
– Знаешь, – сказал он, – я до последнего момента не верил, что ты путана. Думал, прикидываешься. То есть разумом понимал, а вот поверить не мог. А теперь...
Я в изнеможении опустилась на диван, закрыла лицо руками. Тоска разрывала сердце. Слезы душили меня, я кусала губы, крепилась, чтобы не разреветься.
Сережка сел рядом со мной и осторожно, ласково обнял за плечи. Я вздрогнула, словно меня ударило током. Его огромные, широко раскрытые глаза с длинными пушистыми, словно у девушки, ресницами оказались совсем близко, и я, не отрываясь, как завороженная смотрела в них.
Потом он взял меня за руки, его прикосновения взволновали меня, и я удивилась, что еще способна на такие чувства. А потом... Потом он стал меня раздевать, торопливо, неловко, пуговицы и замки-»молнии» трещали под его нетерпеливыми пальцами. А я раздевала его... Профессионально и ловко, в душе проклиная и ненавидя этот свой профессионализм.
Потом мы занимались любовью. Сережка был абсолютно нормальным, здоровым юношей, с прекрасно развитыми гениталиями и здоровыми инстинктами. И я с горечью обнаружила, что в этом отношении он такой же, как остальные мужчины, не хуже и не лучше. Вздыхая и постанывая под ним, сглатывая слезы обиды, что лишена радости первого контакта с любимым человеком, что тянутся за мной, как многопудовые гири, все эти бизнесмены, чиновники, шофера, преподаватели вузов, бандиты, менты – все те, кого я ублажала своим телом три долгих года. И что могу предложить Сереже только свое тысячекратно оскверненное тело – как же он прав, что презирает меня.
Почти всю ночь мы не спали. Словно молодожены. Никак не могли насытиться друг другом. А под утро, когда за окном забрезжил ранний майский рассвет, Сережка вдруг приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза.
– Знал бы я, что ты такая, не наговорил бы тебе всяких глупостей.
Я не ответила, только закрыла глаза.
– Сегодня у меня четыре пары в университете, – сказал Сережа. – Это кошмар, я просто не выдержу. Я лучше останусь. Так и буду лежать рядом с тобой весь день.
– Ты пойдешь, Сережа, – сказала я тихо, но твердо, не открывая глаз. – Мне тоже надо уйти. Поеду к Юлиной маме и обязательно зайду в гостиницу. Ведь я прогуляла вчера целый день, Нина Петровна мне не простит.
– Я убью всякого, кто посмеет тебя обидеть. И с особенной радостью эту злыдню, которая наживается на твоем теле.
– Сначала ты пойдешь в университет. Встретимся вечером. И я снова буду твоей.
– Я не доживу до вечера.
– Доживешь, – воскликнула я почти весело. – От ожидания еще никто не умирал. Только от переусердствования.
Тут я умолкла, вспомнив про Костю. «В доме повешенного не говорят о веревке». Я погладила Сережку по лицу, кожа у него была мягкая, нежная, как у ребенка, проросшая за ночь щетина почти не ощущалась. Мне ли не знать, какие рожи бывают под утро у мужиков, жесткие, как наждачная бумага.
– Ничего, Сережа, ничего, – приговаривала я ему, как маленькому ребенку. – Все образуется, все будет хорошо. А теперь давай вставать.
За завтраком я спросила:
– Когда четвертая пара кончается? – Я тщетно пыталась это вспомнить, начисто вылетело из головы, хотя сама когда-то училась в университете.
– В половине третьего, – ответил Сережка.
– Вот и отлично, – сказала я. – До полтретьего я успею и в гостиницу сходить, и к Юлиной маме съездить.
Из гостиницы меня наверняка уволили, и теперь нужно искать какой-то заработок, чтобы содержать Юлину маму, Сережу, и себя. Денег, что дал мне Артак Кучерян, хватит ненадолго. Ничего этого я Сереже говорить не стала. Сказала лишь:
– В полтретьего буду ждать тебя возле университета. В каком корпусе, кстати, последняя пара?
– В десятом.
– Там у входа и встретимся. Но учти, – сказала я, пристально заглядывая ему в глаза, – если я узнаю, что на лекциях ты не был, будешь ночевать сегодня у себя дома в Раскове.
Мы пешком направились к ресторану «Москва», где Сережка оставил машину. Она стояла на месте. Он довез меня до набережной, подъезжать к «Ротонде» я отказалась наотрез. Смотрела, как его «девятка» не спеша развернулась и покатила по набережной в сторону университета. После этого пошла в «Ротонду». На душе кошки скребли при мысли о том, что меня ждет в гостинице.
Я где-то читала, что голодные волки пожирают больных и ослабевших собратьев. Они и меня убьют, если я встану у них на пути! Зачем же я лезу под прущий напролом танк? Из-за Юльки? Какое мне до нее дело! Мы даже и не подруги, так стоит ли рисковать жизнью ради нее? Пусть проститутки гостиницы думают что угодно, мне плевать! Найду и без них, где снимать мужиков, в крайнем случае снова стану на угол. А Юлиной маме найму патронажную сестру. Пусть ухаживает за умирающей. Развязаться с этим делом надо, вот что! Раз и навсегда. Бежать из этого ресторана, подальше от банды, к которой когда-то принадлежал Костя!..
Сережка сидел бледный, уставившись на меня.
– Света! – начал он осторожно и так тихо, сквозь звуки разбитных блатных песен. – Света, о чем это он говорил? Какие расспросы? Какое любопытство?
– Он просто дурак, Сережка, – быстро проговорила я.
– Дурак? Думаешь, это он сдуру тебе угрожал? Света! Зачем ты ходишь за мной?
Я аж подскочила на месте: вот это вопрос!
– То есть как это – хожу за тобой? – всерьез возмутилась я. – В ресторан тоже я тебя потащила, да? И на машине тебя вожу?
– Нет, но...
– Слушай, я тебя здесь не держу! – сказала я резко. – Хочешь, уходи. Я заплачу за ужин...
Я сидела, не двигаясь. Как бы ни поступил Сережа, я должна была ждать, пока ресторан покинут бандиты. Внизу стояли целых четыре джипа, и какой принадлежит Костиной банде, я узнаю, лишь когда они сядут в него. Номерной знак этого джипа – единственная возможность выйти на пахана Костиной банды, узнать его имя.
Сережка не уходил. Сидел с мрачным, обиженным видом. Мы не произносили ни слова. Бандиты по-прежнему следили за нами. Я думала, что не вынесу этого напряжения. Наконец пахан подозвал официанта и потребовал счет. Я сделала то же самое. Вся честная компания поднялась и направилась к выходу, я за ними.
Оказавшись на улице, я увидела, как банда садится в один из припаркованных джипов, и, как молитву, шептала его номер, стараясь запомнить. Как только джип отъехал, вытащила из сумочки записную книжку и записала туда номер, после чего решительно направилась в сторону своего дома, который был совсем близко. Сережка, по-прежнему мрачный, следовал за мной. Ни один из нас не произнес ни слова.
Оказавшись у меня в квартире, Сережка оглядел ее нехитрое убранство и не без сарказма спросил:
– И часто ты водишь сюда клиентов?
На душе у меня и без Сережкиной иронии было скверно.
– Нет, – ответила я сухо, занавешивая окно, расставляя стулья, убирая разбросанные там и сям вещи. Как назло, в этот день я не успела прибраться. – Сюда я и прежде редко кого приводила, когда на углу возле Художественного музея стояла, клиентов снимала. А после того как устроилась в гостиницу, и вовсе никого не вожу.
Я раздвинула диван, постелила, Сережа, прислонившись к косяку двери, курил.
– Весьма многообещающие приготовления, – сказал он с усмешкой.
Я резко выпрямилась, посмотрела на него в упор.
– А ты что хотел? Для чего вообще сюда пришел? Я тебя не звала.
Сергей горько улыбнулся.
– Знаешь, – сказал он, – я до последнего момента не верил, что ты путана. Думал, прикидываешься. То есть разумом понимал, а вот поверить не мог. А теперь...
Я в изнеможении опустилась на диван, закрыла лицо руками. Тоска разрывала сердце. Слезы душили меня, я кусала губы, крепилась, чтобы не разреветься.
Сережка сел рядом со мной и осторожно, ласково обнял за плечи. Я вздрогнула, словно меня ударило током. Его огромные, широко раскрытые глаза с длинными пушистыми, словно у девушки, ресницами оказались совсем близко, и я, не отрываясь, как завороженная смотрела в них.
Потом он взял меня за руки, его прикосновения взволновали меня, и я удивилась, что еще способна на такие чувства. А потом... Потом он стал меня раздевать, торопливо, неловко, пуговицы и замки-»молнии» трещали под его нетерпеливыми пальцами. А я раздевала его... Профессионально и ловко, в душе проклиная и ненавидя этот свой профессионализм.
Потом мы занимались любовью. Сережка был абсолютно нормальным, здоровым юношей, с прекрасно развитыми гениталиями и здоровыми инстинктами. И я с горечью обнаружила, что в этом отношении он такой же, как остальные мужчины, не хуже и не лучше. Вздыхая и постанывая под ним, сглатывая слезы обиды, что лишена радости первого контакта с любимым человеком, что тянутся за мной, как многопудовые гири, все эти бизнесмены, чиновники, шофера, преподаватели вузов, бандиты, менты – все те, кого я ублажала своим телом три долгих года. И что могу предложить Сереже только свое тысячекратно оскверненное тело – как же он прав, что презирает меня.
Почти всю ночь мы не спали. Словно молодожены. Никак не могли насытиться друг другом. А под утро, когда за окном забрезжил ранний майский рассвет, Сережка вдруг приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза.
– Знал бы я, что ты такая, не наговорил бы тебе всяких глупостей.
Я не ответила, только закрыла глаза.
– Сегодня у меня четыре пары в университете, – сказал Сережа. – Это кошмар, я просто не выдержу. Я лучше останусь. Так и буду лежать рядом с тобой весь день.
– Ты пойдешь, Сережа, – сказала я тихо, но твердо, не открывая глаз. – Мне тоже надо уйти. Поеду к Юлиной маме и обязательно зайду в гостиницу. Ведь я прогуляла вчера целый день, Нина Петровна мне не простит.
– Я убью всякого, кто посмеет тебя обидеть. И с особенной радостью эту злыдню, которая наживается на твоем теле.
– Сначала ты пойдешь в университет. Встретимся вечером. И я снова буду твоей.
– Я не доживу до вечера.
– Доживешь, – воскликнула я почти весело. – От ожидания еще никто не умирал. Только от переусердствования.
Тут я умолкла, вспомнив про Костю. «В доме повешенного не говорят о веревке». Я погладила Сережку по лицу, кожа у него была мягкая, нежная, как у ребенка, проросшая за ночь щетина почти не ощущалась. Мне ли не знать, какие рожи бывают под утро у мужиков, жесткие, как наждачная бумага.
– Ничего, Сережа, ничего, – приговаривала я ему, как маленькому ребенку. – Все образуется, все будет хорошо. А теперь давай вставать.
За завтраком я спросила:
– Когда четвертая пара кончается? – Я тщетно пыталась это вспомнить, начисто вылетело из головы, хотя сама когда-то училась в университете.
– В половине третьего, – ответил Сережка.
– Вот и отлично, – сказала я. – До полтретьего я успею и в гостиницу сходить, и к Юлиной маме съездить.
Из гостиницы меня наверняка уволили, и теперь нужно искать какой-то заработок, чтобы содержать Юлину маму, Сережу, и себя. Денег, что дал мне Артак Кучерян, хватит ненадолго. Ничего этого я Сереже говорить не стала. Сказала лишь:
– В полтретьего буду ждать тебя возле университета. В каком корпусе, кстати, последняя пара?
– В десятом.
– Там у входа и встретимся. Но учти, – сказала я, пристально заглядывая ему в глаза, – если я узнаю, что на лекциях ты не был, будешь ночевать сегодня у себя дома в Раскове.
Мы пешком направились к ресторану «Москва», где Сережка оставил машину. Она стояла на месте. Он довез меня до набережной, подъезжать к «Ротонде» я отказалась наотрез. Смотрела, как его «девятка» не спеша развернулась и покатила по набережной в сторону университета. После этого пошла в «Ротонду». На душе кошки скребли при мысли о том, что меня ждет в гостинице.
16
Уже подходя к «Ротонде» я поняла, что в нашей славной гостинице опять что-то стряслось. У входа группками стояли люди, о чем-то оживленно переговаривались – вещь совершенно необычная в столь ранний час. Напротив входа стояли «Скорая помощь», милицейский «уазик» и еще один «уазик» без особых примет, с табличкой на лобовом стекле «Дежурная УВД». Когда я подошла к двери гостиницы, она открылась и появились двое санитаров, несущих носилки. На них лежало завернутое в черный полиэтилен тело.
Сердце у меня болезненно сжалось. Захотелось узнать, кого вынесли на носилках. Но санитары, подойдя к «уазику» с надписью «Дежурная УВД», задвинули носилки в кузов и захлопнули заднюю дверцу. Я поспешила внутрь гостиницы, надеясь там узнать больше.
– Что случилось, опять кто-то умер? – спросила я у дежурной администраторши. Теперь за стойкой сидела другая дама, не та, что в тот раз. Судя по выражению ее лица, особой симпатии ко мне она не питала. Дама пропустила мимо ушей мой вопрос, поначалу вообще сделала вид, что не замечает меня. Потом вдруг обернулась и, как мне показалось, со злорадством сказала:
– Там тебя Нина Петровна спрашивает. И милиция интересуется.
Она криво усмехнулась. Напрасно, милиции я теперь не боялась.
– Так кто умер-то? – повторила я свой вопрос. – Кто-нибудь из постояльцев или...
Администраторша, будто не слыша, никак не отреагировала на мой вопрос.
Я решила, что Нина Петровна и милиция подождут, и направилась в отдел кадров. Секретарша, увидев меня, вытаращила глаза. Потом кивнула и сказала:
– Хорошо, что ты зашла. На вот возьми трудовую книжку... Уволена по 33-й статье, пункт Б, «Систематическое нарушение трудовой дисциплины».
Я догадывалась, что такое может произойти, но, когда секретарша вот так, не церемонясь, сунула мне трудовую книжку, я в изнеможении плюхнулась на стул, дрожащими руками взяла темно-зеленые корочки, машинально сунула в сумочку и стала лихорадочно соображать: ведь не ради трудовой книжки я шла в отдел кадров. А ради чего? Потом вспомнила и взяла себя в руки.
– Вы не подскажете, – голос у меня сел от волнения, – здесь у нас работает уборщица Даша, недавно, недели две назад устроилась, высокая такая, молодая.
– Даша Дмитриева, что ли? – спросила секретарша небрежно. – Так ведь ее тоже уволили.
– Как уволили? За что?
Я была на грани истерики.
– Как и тебя, за систематические прогулы.
– Прогулы? Она же не занималась вместе с нами этим.
– Этим не занималась, – усмехнулась секретарша, – во всяком случае, в гостинице. А вот на работу являлась, когда попало. Позавчера ночью, когда было у нас это ЧП, приперлась посреди ночи, пылесосить надумала. Она это днем должна была сделать. Перепутала, видно, день с ночью. Потом так ничего и не пропылесосила, бросила шланг и исчезла. И больше не появлялась.
– Вы не дадите мне ее домашний адрес? Пожалуйста, – попросила я.
– На хрена он тебе?
– Нужен позарез.
– Слушай, брось выдуриваться. Тебе надо с милицией разбираться. Они собираются тебя арестовать. Я удивилась, когда ты вошла. Думала, ты или где-нибудь далеко, или уже за решеткой сидишь.
– Из-за чего менты ко мне прицепились?
– Ваши девочки наговорили, будто ты все это сделала. И того первого, и эту.
– Кого? – спросила я. – Кого еще убили?
– Да Олю Колесникову, – ответила секретарша. – Которая на кухне работает, смурная такая. По лицу видно, что с придурью. Тоже все с вами крутилась.
Итак, Оля... Это ее выносили санитары.
Я зашлась кашлем, начала задыхаться.
Секретарша трясла меня за плечи, колотила по спине, поднесла стакан воды. Стуча зубами о его края, я сделала глоток и наконец вздохнула.
– Курить надо меньше, детка, – с презрением, смешанным с жалостью, произнесла секретарша.
– Когда ее убили? – выдавила я из себя. – Где? За что?
– Этой ночью, – ответила секретарша. – Подробностей не знаю, я же только в девять утра пришла.
– А где она была?
– Без понятия, – ответила она равнодушно. – У девчонок спроси. А еще лучше беги отсюда и спрячься, если можешь.
– Спрятаться? От кого?
– Да от ментов, дуреха, – рассмеялась она. – Твои подружки все на тебя свалили. Мол, ты на нее наезжала, на эту Ольгу. Однажды чуть до обморока не довела.
Горло снова перехватили спазмы.
– Давай, Светлана, беги, пока не поздно. – Она рассмеялась. – Может, удастся проскочить, у входа ментов нет.
Я выбежала из отдела кадров и направилась в комнату отдыха. Еще издали услышала гул голосов и отдельные выкрики. Среди них выделялись ленивый голос Наташи и ее подружки Лильки.
Капитан Потапов и лейтенант Васянин пытались получить хоть сколько-нибудь вразумительные показания. Воображаю, как это трудно, когда дюжина баб, перекрикивая друг друга, высказывает свои версии случившегося. Стоило мне появиться на пороге, как наступила гробовая тишина и все взгляды обратились на меня.
– Так, – сказал наконец капитан Потапов, – на ловца и зверь бежит.
– А мы уже собирались объявлять тебя в общероссийский розыск, – вторил ему лейтенант Васянин.
Я, не отвечая, прислонилась спиной к косяку двери, ожидая вопросов.
– А между прочим, Светочка, – пропела Нина Петровна, – вы сюда напрасно пришли. С сегодняшнего дня вы уволены за систематические прогулы. – Она помолчала, ожидая моей реакции. Но я не произнесла ни слова. – Зайдите в отдел кадров. Возьмите трудовую книжку.
Сердце у меня болезненно сжалось. Захотелось узнать, кого вынесли на носилках. Но санитары, подойдя к «уазику» с надписью «Дежурная УВД», задвинули носилки в кузов и захлопнули заднюю дверцу. Я поспешила внутрь гостиницы, надеясь там узнать больше.
– Что случилось, опять кто-то умер? – спросила я у дежурной администраторши. Теперь за стойкой сидела другая дама, не та, что в тот раз. Судя по выражению ее лица, особой симпатии ко мне она не питала. Дама пропустила мимо ушей мой вопрос, поначалу вообще сделала вид, что не замечает меня. Потом вдруг обернулась и, как мне показалось, со злорадством сказала:
– Там тебя Нина Петровна спрашивает. И милиция интересуется.
Она криво усмехнулась. Напрасно, милиции я теперь не боялась.
– Так кто умер-то? – повторила я свой вопрос. – Кто-нибудь из постояльцев или...
Администраторша, будто не слыша, никак не отреагировала на мой вопрос.
Я решила, что Нина Петровна и милиция подождут, и направилась в отдел кадров. Секретарша, увидев меня, вытаращила глаза. Потом кивнула и сказала:
– Хорошо, что ты зашла. На вот возьми трудовую книжку... Уволена по 33-й статье, пункт Б, «Систематическое нарушение трудовой дисциплины».
Я догадывалась, что такое может произойти, но, когда секретарша вот так, не церемонясь, сунула мне трудовую книжку, я в изнеможении плюхнулась на стул, дрожащими руками взяла темно-зеленые корочки, машинально сунула в сумочку и стала лихорадочно соображать: ведь не ради трудовой книжки я шла в отдел кадров. А ради чего? Потом вспомнила и взяла себя в руки.
– Вы не подскажете, – голос у меня сел от волнения, – здесь у нас работает уборщица Даша, недавно, недели две назад устроилась, высокая такая, молодая.
– Даша Дмитриева, что ли? – спросила секретарша небрежно. – Так ведь ее тоже уволили.
– Как уволили? За что?
Я была на грани истерики.
– Как и тебя, за систематические прогулы.
– Прогулы? Она же не занималась вместе с нами этим.
– Этим не занималась, – усмехнулась секретарша, – во всяком случае, в гостинице. А вот на работу являлась, когда попало. Позавчера ночью, когда было у нас это ЧП, приперлась посреди ночи, пылесосить надумала. Она это днем должна была сделать. Перепутала, видно, день с ночью. Потом так ничего и не пропылесосила, бросила шланг и исчезла. И больше не появлялась.
– Вы не дадите мне ее домашний адрес? Пожалуйста, – попросила я.
– На хрена он тебе?
– Нужен позарез.
– Слушай, брось выдуриваться. Тебе надо с милицией разбираться. Они собираются тебя арестовать. Я удивилась, когда ты вошла. Думала, ты или где-нибудь далеко, или уже за решеткой сидишь.
– Из-за чего менты ко мне прицепились?
– Ваши девочки наговорили, будто ты все это сделала. И того первого, и эту.
– Кого? – спросила я. – Кого еще убили?
– Да Олю Колесникову, – ответила секретарша. – Которая на кухне работает, смурная такая. По лицу видно, что с придурью. Тоже все с вами крутилась.
Итак, Оля... Это ее выносили санитары.
Я зашлась кашлем, начала задыхаться.
Секретарша трясла меня за плечи, колотила по спине, поднесла стакан воды. Стуча зубами о его края, я сделала глоток и наконец вздохнула.
– Курить надо меньше, детка, – с презрением, смешанным с жалостью, произнесла секретарша.
– Когда ее убили? – выдавила я из себя. – Где? За что?
– Этой ночью, – ответила секретарша. – Подробностей не знаю, я же только в девять утра пришла.
– А где она была?
– Без понятия, – ответила она равнодушно. – У девчонок спроси. А еще лучше беги отсюда и спрячься, если можешь.
– Спрятаться? От кого?
– Да от ментов, дуреха, – рассмеялась она. – Твои подружки все на тебя свалили. Мол, ты на нее наезжала, на эту Ольгу. Однажды чуть до обморока не довела.
Горло снова перехватили спазмы.
– Давай, Светлана, беги, пока не поздно. – Она рассмеялась. – Может, удастся проскочить, у входа ментов нет.
Я выбежала из отдела кадров и направилась в комнату отдыха. Еще издали услышала гул голосов и отдельные выкрики. Среди них выделялись ленивый голос Наташи и ее подружки Лильки.
Капитан Потапов и лейтенант Васянин пытались получить хоть сколько-нибудь вразумительные показания. Воображаю, как это трудно, когда дюжина баб, перекрикивая друг друга, высказывает свои версии случившегося. Стоило мне появиться на пороге, как наступила гробовая тишина и все взгляды обратились на меня.
– Так, – сказал наконец капитан Потапов, – на ловца и зверь бежит.
– А мы уже собирались объявлять тебя в общероссийский розыск, – вторил ему лейтенант Васянин.
Я, не отвечая, прислонилась спиной к косяку двери, ожидая вопросов.
– А между прочим, Светочка, – пропела Нина Петровна, – вы сюда напрасно пришли. С сегодняшнего дня вы уволены за систематические прогулы. – Она помолчала, ожидая моей реакции. Но я не произнесла ни слова. – Зайдите в отдел кадров. Возьмите трудовую книжку.