Серегин Михаил. Рубиновый воздыхатель

   – Ты уходишь? – Он открыл глаза.
   Дарья стояла около него. Ей нужно, чтобы он назначил ей свидание, но, похоже, она больше его уж не интересовала.
   – Да, мне надо домой.
   – Ты очень свеженькая. – Его рука медленно поползла вверх по чулку под юбку.
   Дарья сделала шаг назад.
   – Ты спи. Если хочешь, я приду утром.
   – Подожди. – Он поднялся. Достал из пиджака бумажник и протянул ей сто долларов.
   Она взяла деньги, не говоря ни слова.
   – Мне надо отоспаться, Даша. Заходи после десяти утра, я буду рад.
   Она, естественно, зашла.
   Гоги, «проголодавшись» за ночь, набросился на нее, как коршун на уточку. Его желание получить удовлетворение намного превышало способность контролировать себя. В результате им пришлось заняться любовью прямо на полу.
   К счастью Дарьи, он был не очень тяжелым и после первого раза стал хоть немного соображать. Она старалась, как могла, к тому же это было приятно. В результате он пригласил ее на завтрак.
   Гоги уже успел рассказать ей, что торгует украшениями и очень любит жизнь во всех ее положительных проявлениях.
   Она не находила его слишком щедрым, но и скупым бы не назвала. Он тратился в меру. Ровно столько, сколько положено. Дарье казалось, что его очень устраивает ее статус. Она не проститутка, и это нравилось Гоги. Он постоянно подчеркивал, что она работает в больнице и занимается нужным делом, хотя и не скрывал, что мог бы предложить куда более легкие условия существования у себя в Турции в обмен на партнерство в постели.
   Дарья не спешила с отказом и потихоньку продолжала расспрашивать Гоги о работе.
   – Большой у тебя магазин?
   Он, впрочем как и она, ел блинчики с медом и запивал все это ананасовым соком.
   – По турецким меркам средний. А для России достаточно большой. Он не столько велик по площади, сколько разнообразен по ассортименту. Главное, чтобы было из чего выбрать.
   – У тебя есть друзья в России. Даже в Саратове. Ты приходил к этому пациенту... Барову.
   – У тебя хорошая память, – заметил Горидзе.
   – Это от природы и в основном на имена, – вывернулась Дарья. Не похоже, что он ее подозревает, но замечание было неприятным. – У тебя больше нет здесь знакомых?
   Тут Гоги задумался.
   Дарья почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
   «О чем он думает?! Неужели это конец? Теперь он замкнется в себе. Быстренько попрощается со мной и уедет. А я так ничего и не узнаю».
   – Знаешь, одного припоминаю.
   Она следила за ним с замиранием сердца. Как он лезет в карман, как достает оттуда электронную записную книжку, нажимает на кнопки и что-то высматривает на маленьком экранчике, шевеля губами.
   – Вот. Нашел. Федор Яковлевич Берестов. Да ладно... Какой тебе от этого толк?
   – Погоди, мне интересно. Вы с ним в Саратове познакомились? Ты здесь не в первый раз?
   – В первый. В Турции он зашел ко мне в магазин, и там возникла, кажется, небольшая проблема. То ли с украшением что-то случилось... Может, цепочка порвалась, может... да не помню я. – Он морщился, будто его заставляли есть прокисшие щи.
   Дарья поняла, что узнала нечто важное. Похоже, с Берестовым при покупке украшений постоянно случаются какие-то курьезы. Но что это может ей дать? Она не понимала пока смысла всех этих нестыковок и неувязок, но разгадка всего этого наверняка существует.
   Версию о том, что Горидзе замешан в похищении «Воздыхателя», теперь она склонна была отставить в сторону. Если бы она могла разорваться, то немедленно бы взялась следить за Берестовым.
   – Интересно, а какая у тебя сейчас самая дорогая вещь?
   – Слушай, Дарья, ты очень любопытна.
   – Но ты ведь не отрицаешь, что обеспеченный человек. Даже с собой меня зовешь. У меня нет загранпаспорта, и нам пока все равно сидеть здесь и есть блины. Расскажи, ну пожалуйста.
   – Ну... в магазине кольцо с бриллиантом стоимостью почти в семь тысяч двести долларов.
   «Теперь у тебя есть перстень стоимостью десять тысяч. И ты думаешь, я об этом не знаю. И думаешь неправильно».
   – Обалдеть можно. Оно, наверное, очень большое? – Дарья не скрывала любопытства. Она уже как-то раз ловила себя на мысли, что, вляпавшись в золотое болото, можно из него и не выкарабкаться.
   – Да нет, мне не нравится. Нелепое какое-то. Вот дома у меня висит меч, который вроде бы принадлежал султану Брунея. Стоит он около сорока тысяч долларов, весь усыпан камешками. Красивая работа, и, кроме того, это отменное оружие.
   – Я ничего не понимаю в мечах. Вообще знакомство с тобой для меня – сказка. – На самом деле секс и общение с этим волосатым самцом – сплошной сладкий кошмар. – И что, меч просто висит на стене? И ты не боишься, что его украдут?
   – Боюсь, поэтому он под очень толстым стеклом и к нему проведена сигнализация. Смотреть можно, а вот достать нельзя.

* * *

   Горидзе улетел, так ничего и не сказав о «Воздыхателе». Наверное, он проводил четкую грань между тем, что можно говорить, а чего нельзя. Антон подтвердил слова Гоги об очень дорогом мече, который хоть и выставлен на всеобщее обозрение, но украсть его не представляется возможным из-за очень серьезных мер безопасности. По утверждениям самого владельца, стеклянный ларчик выдержит разрыв гранаты.
   Что касается Берестова, то она хотела немного попасти его. Кроме того, под подозрение снова попадал Денис. Теперь уже вся эта возня в магазине с не слишком дорогим кольцом напоминала комедию.
   Покупатель приходит в ювелирный магазин. Ему под каким-то предлогом отказывают в покупке. Между тем он очень хочет именно то изделие, которое уже выбрал. Его просят прийти завтра.
   На следующий день ему вручают так понравившееся ему кольцо, которое уже подделано. Выгода продавца ясна как день. А что выигрывает покупатель, при условии, что он преступник?
   Она пришла к нему на следующий день и честно рассказала, как все прошло. Антон не стал заострять внимания на постели, но она видела, что ему тяжело. Не могла же она сказать ему, что ничего не было. Он бы просто не поверил.
   – Ты хочешь проследить за Берестовым? Что это тебе даст? – Барова перевели в обычную палату, но лежал он там в гордом одиночестве. Если бы не приемник, что-то постоянно то нашептывающий, то наигрывающий откуда-то из-за занавески, он, наверное, умер бы от скуки.
   – У нас пока нет никаких других ниточек. Но ты же не можешь не согласиться с тем, что это, по крайней мере, интересно. Что здесь, что в Турции постоянно возникают какие-то проблемы в ювелирных магазинах.
   – Он произвел на меня впечатление слишком осторожного господинчика. Если бы он хотел что-то где-то стащить, он бы действовал очень аккуратно.
   – Да мы и так зацепиться ни за что не можем, – напомнила Дарья.
   – Слушай, тебе понравилось с ним? – Он смотрел на нее словно пес, который не вышел породой, и теперь хозяйка была вынуждена пробовать что-то новенькое.
   Дарья поднялась.
   – Нет, не понравилось. К тому же, мне кажется, ты не имеешь права задавать подобные вопросы, если сам позволил мне добывать информацию таким способом.
   Сегодня ей уже не хотелось что-либо делать, и, утерев сопли, она отправилась домой отсыпаться.
   Перестраиваясь для поворота направо, Данилова бросила взгляд в зеркало заднего вида. Вроде все в порядке и она никого не подрежет. Аккуратно прижавшись к бордюру, Дарья свернула с трассы в девятиэтажные джунгли. Следом за ней последовала малиновая «шестерка».
   Подозрение зародилось у нее только в тот момент, когда она уже выходила из машины около своего подъезда. Оглянувшись на остановившуюся невдалеке машину, она увидела, как охранник, тот самый, что стрелял в Антона и убил Серебрякова, высунул из машины пистолет.
   Девочка пригнулась и оказалась права. Пуля просвистела у нее над головой. Дарья упала на землю и быстренько поползла к подъезду. В нее еще дважды выстрелили, но обошлось.
   Не рискуя больше задерживаться на месте преступления, водитель рванул прочь.
   Дарья поднялась, огляделась по сторонам. Две женщины, выгуливающие своих маленьких детей, стояли абсолютно бледные и неспособные что-либо сделать со своими перепуганными, а потому ревущими чадами. Кроме того, на весь двор почему-то выла собака, а рядом матерился ее хозяин. Через секунду Дарья поняла, что пуля, предназначенная ей, угодила псу в лапу.
   Поднявшись и стряхнув пыль, она достала из сумочки сотовый и позвонила Серегину.
   Майор пообещал лично приехать на место, но ей от его обещаний лучше не становилось. Руки тряслись, хотелось сесть, а лучше лечь. Уняв дрожь в коленках, она поднялась к себе. Хорошо, что матери еще не было. Кое-как сняв с себя рваные чулки и запачкавшийся костюм, она прошла в ванную и уселась в нее.
   Как ни старалась, плакать она не могла. Ощущение пустоты и обреченности не покидало ее. Сейчас ей дали понять, что она жертва. Свинья или кролик. Если ее не запороли в этот раз, то непременно попытаются сделать в следующий. Покушение само по себе не оскорбление, это обесчеловечивание. Ты – мишень.
   Кто она? Тарелочка, которую не смог разбить стрелок только из-за того, что у нее от ужаса ноги подкосились? Или она дичь, уцелевшая после облавы?
   Очнулась от боли. Горячая вода жгла тело, и надо было немедленно открыть холодную, иначе не избежать ожога.
   Только потянулась к крану, как раздался звонок в дверь. Плюнув на мытье, она выскочила из ванной и, набросив на себя халат, побежала открывать. Ей было просто необходимо увидеть кого-нибудь. Пусть это даже майор Серегин.
   – Оу! – воскликнул Грибов, увидев голое чудо в распахнутом халате. Дарья запахнулась слишком поздно. – Извините, проходите, пожалуйста.
   Лейтенант уловил, что девушке не до игр, и вновь стал серьезным.
   – Сколько времени прошло с того момента, как в вас стреляли?
   – Минут пятнадцать. – Она провела его на кухню.
   – Сколько раз он стрелял?
   – Три. Послушайте... – Она посмотрела на него молящими о помощи глазами. – Не говорите ничего матери, она с ума сойдет. Если вы хотите расспросить меня о том, что случилось, я приеду к вам. Только с охраной... если можно.
   – Охрана будет, и давайте надеяться на лучшее. Мы уже шерстим город на предмет малиновой «шестерки», но у него все-таки было время.
   – Когда же это кончится?! – Она схватила попавшуюся под руку чашку и расколотила ее об пол, потом закрыла лицо руками и заревела.
   Здоровяк Грибов относился с пониманием к состоянию Дарьи, но обнять ее он не решался. Неизвестно, что за этим последует. К счастью, на кухне оставались еще целые стаканы. В один из них он набрал воды из-под крана.
   Сделав пару глотков, молодая особа поблагодарила лейтенанта. Питье, видимо, навело ее на мысль. Очень скоро Дарья потребляла валерьянку, явно превышая разумную дозу.
   Когда она впускала в квартиру майора, ей было уже намного лучше, хотя беспокойство за собственную жизнь не могло просто исчезнуть.
   – Вы поймали его? – Она с надеждой смотрела на Серегина, но он лишь покачал в ответ головой. – Но как же так?
   – Успокойтесь, Дарья. Патрули работают, ориентировки разосланы – у меня рация. – Он похлопал себя по карману. – Как только будет результат, мы сразу же узнаем.
   – Вы можете увезти меня отсюда? – Дарья надеялась, что с ней постоянно будет ну хоть кто-нибудь.
   – Вы хотите чувствовать себя в безопасности?
   – Как вы догадались? – Она не знала, что ей делать. Неужели и милиция не может ее защитить?
   – Тогда вот вам лейтенант Грибов...
   – Товарищ майор... – начал здоровяк.
   – Отставить. С этого момента объявляю вас мужем и женой. Дело серьезное. Теперь вы даже в туалет будете ходить вместе.
   Дарья была просто рада. А лейтенант чувствовал себя несколько смущенно.
   – Если моя невеста узнает об этом задании – будут проблемы.
   Майор подошел к лейтенанту, стоящему около окна.
   – Вы на службе. Так и объясните своей... – Серегин подбирал слово, – пассии.
   Не смея более перечить начальству, Грибов ответил: – Есть.
   – Вы можете представить его вашей маме, – инструктировал Дарью майор. – Скажете, что Олег Иванович ваш ухажер, так будет лучше.
   Дарья и не собиралась возражать. У нее перед глазами до сих пор был убийца с пистолетом в вытянутой руке. Здесь уж не до жиру, здесь быть бы живу.
   Нина Ивановна пришла домой точно по расписанию – в половине шестого. Удивительно, если бы было по-другому.
   Увидев на кухне за столом симпатичного молодого человека, она просияла:
   – Здравствуйте...

* * *

   Сотовый зазвонил, как всегда, не вовремя: Дарья делала неудачные попытки уснуть. Она ворочалась и все думала о лейтенанте, который ночевал в ее машине. Ничего лучшего они придумать не могли. Не оставаться же ему на ночь в первый же вечер знакомства с маман.
   – Да...
   Чтобы не разбудить Нину Ивановну, дочь ушла на кухню. О существовании сотового мать пока ничего не знала, и ситуация в случае обнаружения аппарата могла перерасти в небольшое побоище, к чему Дарья не очень стремилась. Вообще постоянно вешать матери лапшу на уши было не весьма приятно. К тому же все время ждешь, когда же наступит конец всему этому вранью и тебя, словно поймавшегося на крючок судака, вытянут за лесу на песчаный берег.
   Звонил Опеков. Он не стал долго гулять вокруг да около и открытым текстом сообщил, что, по слухам, есть в городе человек, который предлагает рубины очень большой величины. Есть вероятность, что это распиленный фаллос «Воздыхателя».
   Дарья поблагодарила его за информацию и обещала подъехать к открытию магазина – к девяти утра.

* * *

   Заставить лейтенанта ждать в машине было несложно. Он не стремился лишний раз показываться на глаза вместе с Дарьей. Всем известно, что Саратов – большая деревня, и нет ничего удивительного в том, что постоянно встречаешь в городе знакомых, с которыми обмениваешься кивками или, если есть время, непринужденно судачишь, узнавая самые последние новости. Опасности вроде никакой не было. Что там? Засада в магазине, что ли?
   Женя принял ее у себя в магазине весьма дружелюбно – предложил кофе.
   Отказаться Дарье даже в голову не пришло.
   – Неужели вы думаете, что нам улыбнулась удача?
   Скупщик посмотрел на девушку с некоторой толикой удивления и отхлебнул кофейку из своей чашки.
   – Мне кажется, что это только вам повезло. Мне-то от всего этого какой прок?
   Дарья не принадлежала к многочисленному отряду тугодумов.
   – Вы получите еще пятьсот баксов, если указанный вами человек выведет нас на похитителей.
   – Хорошо. И знаете, что именно хорошо? То, что никуда идти не надо. Он сам придет сейчас ко мне со своим товаром. Знаете, для того чтобы установить, откуда эти камешки, надо бы купить у него несколько. Как у вас с деньгами?
   – При необходимости я готова потратиться.
   – Вы можете сами вести с ним торг, но я хочу иметь десять процентов от суммы покупки.
   – Я могу обещать вам это, – солидно сообщила Дарья, ставя на стол уже пустую чашку. – Но мне потребуется помощь профи.
   – Нет проблем.
   На дне осталось несколько капелек, но гадать на остатках растворимого кофе она не умела, впрочем, как и на кофейной гуще.
   Долго ждать и гадать не пришлось. К Опекову пришел паренек лет двадцати. Переступив через порог, он уставился вначале на Опекова, потом на Дарью, потом снова на Евгения.
   – Мне казалось, я буду говорить с одним человеком, – напрягся он, не желая проходить в кухоньку-подсобку.
   – Это потенциальный покупатель. Дарья, – представил девушку скупщик. – Мой интерес в проценте от сделки.
   Дарья подошла и протянула руку.
   Темно-карие глаза продавца отражали внутреннюю неуверенность. Он нервничал. На его не слишком высоком лбу, частично прикрытом пепельной челкой, прямо-таки светилось: «Ребята, все это такое стремное дело, и давайте его на фиг похерим побыстрее».
   Он мимолетно пожал ее пальчики и сделал уверенный шаг к табуретке, стоящей около стола.
   Дарья приняла это как знак к началу переговоров.
   – У вас много камней? – поинтересовалась она.
   – На сто карат, – с чувством собственного достоинства заявил молодой человек.
   – Давайте посмотрим.
   Надо было разузнать, откуда этот парень достал камни. Не исключено, что воры распилили рубин и теперь пытаются получить минимум. Правда, в этом случае ей уже никогда не увидеть «Воздыхателя» в первозданном виде. С недавних пор Дарья стала считать дробление на части чего бы то ни было вещью очень даже вредной.
   Антон высказывался по поводу возможности распила, но ей в это не очень-то верилось. Чем меньше размер камушка, тем меньше цена. Легче продать, но ценность камня зачастую определяется размером, а не качеством. Чем уникальнее камень, тем он дороже.
   Пусть на рынке тысяча каких-то камешков в десять карат, и каждый из них стоит сто долларов, а камней размером в двадцать карат всего пять. Тогда стоимость каждого из этих пяти будет не двести долларов, как мы могли бы предположить, а две тысячи, из-за того что они очень редко встречаются в природе.
   Продавец высыпал на покрытый клеенкой стол несколько камней глубокого кроваво-красного цвета. Надо ли говорить, что у Дарьи с Опековым глазки заблестели.
   Они еще раз просмотрели каталог перед приходом продавца, и оказалось, что рубин у мужчины между ног был как раз такого цвета.
   Покупательница взяла самый большой из всех и полюбовалась им под лампой, затем взяла камешек поменьше и несколько бледнее. Он ей понравился больше предыдущего. Огранен он был славно.
   – Что вы скажете? – Она передала камень Опекову.
   Тот покрутил его в руках несколько секунд, затем положил на стол и, неожиданно схватив нож, ударил рукояткой по рубину. Стеклянная крошка брызнула во все стороны.
   – Это покупать не стоит. – Он сдул со стола остатки и, словно примерный ученик, сложил ручки на столе, как бы предлагая свои услуги и в дальнейшем.
   Продавец выглядел несколько ошарашенным. Он сидел неподвижно, продолжая на что-то надеяться. Дарья теперь уже наугад взяла еще один камешек и передала Евгению. Тот снова занес рукоятку ножа, но не попал по камню.
   – Этот можно покупать. Хороший рубин.
   Дарья кивком поблагодарила консультанта.
   – Сколько вы первоначально хотели за все? – Она не сводила глаз с парня, который несколько воспрянул духом.
   – Десять тысяч.
   Дарья вопросительно посмотрела на Опекова.
   – Здесь есть несколько крупных камней, думаю, что расходы будут не очень большими.
   Она не могла не согласиться, потому как просто ничего не понимала в драгоценных камнях и не в состоянии была отличить стекло от рубина.
   – Я возьму у вас все с одним условием. – Она, подобно умудренной жизненным опытом матроне, выдержала паузу. – Вы расскажете мне, как эти камешки попали к вам.
   Несколько рубинов имели один и тот же цвет и, как предполагала Дарья, вполне могли быть частями некогда большого фаллоса.
   Парень стушевался.
   – Вы ожидали, что часть камней – подделка? – Опеков стал перебирать камешки, откладывая в сторону то, что было стеклом. Помимо уже раскрошенного, набралось еще пять.
   – Шесть из семнадцати, довольно много. – Дарья достала деньги.
   – Меня кинули, – произнес парень, запуская пятерню в светлые волосы и одновременно с шумом выпуская воздух.
   – Я бы сказала, подставили. – Она обмахивала себя купюрами, словно небольшим веером, и ей это нравилось.
   – Они обещали мне заплатить тысячу, если я продам эти камешки.
   – Вот и хорошо. Вам удастся заработать эти деньги без проблем.
   – Ошибаетесь, мадам, теперь без проблем не обойдется. – Он стал постукивать кончиками пальцев, довольно четко отбивая: пам-пам-парарам.
   – Но если вы поступите благоразумно и промолчите, что покупатель заметил подделку, все будет очень даже ничего, – предположил Опеков.
   – То есть мне предлагается держать язык за зубами. Это устраивает. Главное – получить свое, остальное меня не касается.
   Дарья забрала камни, но не могла смотреть без сожаления, как купюры исчезают во вместительном органайзере.
   – Его зовут Денис. Больше я ничего не знаю.
   Она попыталась не дергаться. У Опекова дела с нервами обстояли несколько хуже.
   – Но вы же сейчас к нему поедете отдавать деньги? – пытался уточнить Евгений.
   Дарье очень не хотелось, чтобы Денис, если это тот самый Денис, встречался со своим скупщиком, принимая во внимание гонку за «Воздыхателем». Последствия этой встречи могли сказаться на физическом здоровье как Опекова, так и бывшего продавца. И, что еще более печально, Дениса таким образом можно только спугнуть.
   Теперь к охраннику Виктору и бухгалтерше Польской следует прибавить старшего продавца Дениса. Целая банда. Но даже если это и так, то все они шестеренки. Поиски мозга займут еще некоторое время. Дарья надеялась добраться до корня.
   – Ты на машине? – Она уже бренчала ключами от своей тачки.
   – Нет. – Парню было стремно, что у этой вот телки есть колеса, а у него – нема. Поэтому он чаще, чем надо, смотрел в пол.
   – Как тебя зовут? – Данилова на прощание пожала руку Опекову.
   – Петр.
   – Даша. Поехали, деньги отвезем.
   Увидев, что в машине, к которой они идут, сидит плотный парень, Петя занервничал.
   – А это кто? Муж, что ли? – Обычный вопрос молодых людей, на который дама сама ответила бы, замужем она или нет.
   – Почти, – огорчила Петра девушка.
   А он-то уже успел оценить стройность ее ног. Вот невезуха у парня, да? То с камнями, то с телкой...
   У Грибова хватило ума не задавать вопросов. Он лишь кивнул Петру в зеркало заднего вида и продолжал жевать резинку, беспрестанно прочесывая взглядами местность.
   Дарья ехала, следуя указаниям Петра. Он, в общем-то, мог бы и рта не разевать, но раскрывать карты было еще рано.
   Увидев, что Дарья собирается войти в многоквартирный дом, а не в магазин, Грибов безапелляционным тоном сообщил, что идет с ней. Останавливать никто его не собирался.
   В дверях Пашу, Дарью и Олега встречала великовозрастная женушка Дениса.
   – Что-то вас слишком много, – заявила она, поставив руки в боки.
   – Мы еще и в тельняшках, – обрадовал ее лейтенант и первым вошел в квартиру, оттеснив хозяйку.
   Такой наглости она не ожидала и с полураскрытым ртом была вынуждена отойти в сторону.
   Вообще-то Олег Иванович не слишком смахивал на культурного милиционера, он скорее походил на потомка спецназовца и тучной поварихи, нежели на утонченного джентльмена. О высшем образовании, что у некоторых людей написано над бровями, здесь и речи не было.
   – Вы к кому? – Опущенная мадам пыталась что-то там начать, но ее потуги никого не интересовали.
   – Где Денис? – Дарья попыталась установить контакт как женщина с женщиной.
   – Как вы мне надоели, – протянула толстуха. – Он в своей комнате.
   Не желая больше общаться, она удалилась к себе – ушла на кухню, а гости вошли в уже знакомую Дарье дверь.
   Денис лежал на полу с простреленной головой. Привыкшая за время своей подпольной жизни и не к такому, Дарья даже не почувствовала дурноты.
   «Ему было чуть за тридцать, – почему-то первым делом подумала она. – Теперь уже невозможно установить происхождение купленных рубинов. Следствие по делу о пропавшей композиции зашло в тупик».
   Лейтенант тут же приказал ничего не трогать. Паша зарыпался, и на него надели наручники.
   – Так вы менты-ы-ы, – прогудел он, падая на диван после легкого удара по скуле.
   – Не дергайся. – Грибов вышел.
   Жена влетела в комнату и, упав на колени перед неподвижным, лежащим около журнального столика телом, заголосила на тему «на кого ты меня покинул».
   Дарья подошла к окну. Стекло цело. Она успела осмотреть труп, пока лейтенант ходил за супругой покойного. Пуля попала в голову. Кусочек свинца влетел скорее всего через открытую форточку.
   Весна. Жарко. Первый этаж.
   – Вы долго не заходили к нему? – Лейтенант попытался выведать у рыдающей женщины хоть какие-то детали.
   Дарья подсела к ней и начала успокаивать, как могла.
   – Десять минут назад он был жив, – выдавила сквозь плач супруга, после чего горе вновь поглотило ее.
   Грибов подошел к окну. Кроме как из дома напротив, стрелять было неоткуда. Встав между форточкой и трупом, он определил несколько вероятных точек, с которых можно было вести огонь. Работа с киллерско-профессиональной точки зрения была выполнена на «отлично». Стеклышки даже не треснули.
   – Надо проверить, – сообщил он вслух.
   Дарья уже соединилась с Серегиным и рассказала о происшествии. Майор тут же потребовал лейтенанта.
   – Есть, – только и ответил Грибов, всем своим видом показывая, что уходит.
   – Я с тобой. – Дарья попыталась даже выйти из комнаты.
   – А кто здесь останется?
   – Я здесь останусь, – провыла супруга убитого.
   – Нет, так не пойдет. – Грибов схватил Пашу и потащил его на улицу.
   Лавочка около подъезда показалась ему весьма надежной, и он прицепил его наручниками к железной трубе, вкопанной в землю.
   – Сиди здесь, – наставлял он задержанного. – Любая попытка побега, и у тебя фонарь под глазом.
   – Да пошел ты, козел! – выругался Паша и получил за это по ребрам.
   Бабка, увешанная сумками, шла мимо.
   – Что же ты делаешь, бесстыжий? За что ты его бьешь?! Развелось вас... Всех перестрелять надо давно. Изверги.
   Пока она говорила, Грибов еще пару раз шмякнул по Паше, внимательно наблюдая за реакцией старухи, чей язык не держался за зубами.