Серегин Михаил. Рубиновый воздыхатель

   Занимается коллекционированием украшений, любит охотиться, но где на это все находит средства – тайна за семью печатями.
   Они договорились встретиться через полчаса у него дома. Если бы Дарья знала, что ей придется просидеть в машине у дома Берестова еще битый час, она бы успела прошвырнуться по магазинам.
   Неудивительно, что к тому моменту, когда коллекционер подъехал, она вся уже извелась. Но между тем успела сделать весьма полезное дело: составила список вопросов, которые собиралась задать любителю вывешивать крокодильи головы в закоулках квартиры.
   У него была «Ауди». Наверняка подержанная, но вид у нее был – вполне и весьма.
   Вошли в квартиру. Тут джентльмен предложил даме коньяк, но гостья отказалась, и тогда они сошлись на второй части питейной традиционно-жизненной процедуры: стали пить кофе.
   Третьей частью, насколько это известно всем жителям планеты Земля, является непосредственно секс, причем вполне вероятно, что прямо на том же столе, где красуется недопитый или, как в данном случае, неоткрытый коньяк и опустевшие чашечки кофе плюс недоеденная коробка конфет. Но это, как показывает практика, вещь поправимая, поскольку вся ночь или – как опять же в нашем случае – весь день впереди.
   Выставив напоказ стройные ножки, Дарья пила кофе с шоколадом и вела степенную беседу о погоде.
   – Весна в этом году прямо-таки идеальная.
   Бедный Федор Яковлевич плохо скрывал, что внутри у него все сжалось от осознания привалившего ему счастья. Ну еще бы, такая телочка недоеная к нему забрела.
   – Вы правы, очень тепло и солнечно. – Он отвечал несколько однозначно и кратенько, хотя любая женщина хочет, чтобы ей давали полный и развернутый ответ. Отвечать односложно – прерогатива прекрасной половины человечества.
   – Когда вы планируете следующий раз отправиться на охоту? Я припоминаю: у вас дома хранятся такие длинные тяжелые стволы.
   – Было пару раз – выезжал в апреле, да неудачно. Теперь будем ждать осени.
   – Один ездите? – Она поиграла ножками. Теперь на полу была правая, а свободно покачивалась левая. Результатом проведенной операции было робкое позвякивание чашечки о блюдечко: донышко чашечки никак не могло попасть в выемочку блюдечка. Какой нерасторопный.
   – Когда как, – вильнул Берестов. – Вы не хотите сообщить цель нашей встречи?
   «Ты погляди че. Настырничает».
   – Вы в прошлый раз хотели показать мне свою коллекцию. Я наконец нашла свободное время.
   Повисла пауза. Берестову необходимо было подумать, с чего бы это сразу вот так вот прямо заглянувшая к нему девица, одержимая идеей найти то, что ей не принадлежит, решила ознакомиться с коллекцией.
   – Моя коллекция в спальне, пойдемте. – Он поднялся первый и подал Дарье руку.
   «Ты сама напросилась», – напомнила себе сыщица. «Сыщица» – нечто среднее между «самка» и «волчица».
   Спаленка была небольшая, но очень даже уютная, а двуспальная кровать, стоящая на некотором возвышении, так и манила попрыгать на ней.
   Он не выпускал ее руки. Глаза его блестели, но он не терял контроль над ситуацией.
   – Вы, наверное, за границу часто ездите?
   – Бывает, – согласился Берестов, заходя сзади и обхватывая талию Дарьи.
   Она и не думала дергаться.
   – Знаете, я часто думала... Откуда вы знаете, что кольцо, которое вы чуть было не купили, то есть оригинал кольца, было в коллекции этого поляка...
   – А-а-а, пан Стецкий. Бедняга. Он даже издал свой небольшой каталог в надежде удивить мир. Не вышло. Наивный малый. Но как только появилось печатное издание с описанием всех экспонатов, цены на его колечки стали расти. Правда, к этому моменту у него ничего уже не было. В Польше его добро стоило сто тысяч долларов. После выхода в свет хорошо проиллюстрированной брошюрки цена поднялась в два раза. Это легко объяснить. Появились люди, которые хотели купить или одно, или другое, или все.
   Она не хотела говорить, что знакома с Горидзе лично, поэтому придумала небольшую историю:
   – Антон рассказывал мне про своего приятеля в Стамбуле, а тот, в свою очередь, говорил о вас, так как вы с Антоном из одного города...
   Его руки уже сжимали ей груди.
   – Вы говорите о Гоги?
   – Да.
   – Может быть, оставим это на потом? – Он стал целовать ее шею...
   – Может...
   Дарья не дала ему шанса. Она взяла инициативу в собственные руки, подмяв его под себя. Агрессивная манера ему нравилась. Не он брал ее, а она его. В данной случае, когда из партнера надо было вытянуть информацию, ее поведение было несколько рискованным. Действуя напористо, чего явно не ожидал Берестов, она легко могла отбить у него всякую охоту к разговорам. Не каждый мужчина любит, чтоб женщина подчиняла его себе. Другое дело, если это только игра на момент соития. Начиная игру для взрослых, Дарья не предполагала, что он еще возьмет свое.
   Выдержав все атаки, он распластал ее на кровати и принялся за дело, просто-таки раздирая ее на части...
   Через час они уже дремали на чистом розовом белье, не собираясь никуда вскакивать и бежать. Кстати, одно из преимуществ длительного свидания.
   – Кто бы мог подумать... – Она признавалась в том, что недооценила Федора Яковлевича.
   – Да я и сам не ожидал, – признался он. – Думаю, ты желаешь вернуться к разговору о Гоги.
   Она не стала юлить.
   – Я бы не отказалась.
   – Здесь нет ничего необычного. Я зашел к нему в магазин в центре Стамбула. И кто бы мог подумать, что увижу на прилавке золотой браслет, усыпанный крупным жемчугом, и удивлюсь его стоимости.
   – Что, тоже просили очень мало?
   – Да ну, не то слово. Я собирался было его забрать, но тут некий господин напрямую предложил цену раза в полтора большую. Я не мог перебить его. И, что бы вы думали, – эти черномазые продали ему то, что должно было достаться мне. Кому бы я ни рассказывал эту историю, мне никто не верит. Не желая мириться с обстоятельствами, я увязался за этим господином, желая узнать, сколько он хочет за браслет. Каково же было мое удивление, когда он заговорил по-русски. В магазине разговор шел только на английском. В отличие от меня, говорил он чисто – акцента я не заметил. Европеец – да и только.
   – И кем же оказался этот человек?
   – Его звали Иннокентий.
   Дарью передернуло. Второй поставщик Антона!
   – Обосновался он в Арабских Эмиратах и жил торговлей. Я обещал ему приехать в гости за браслетом, но он, мягко говоря, был против. Собравшись с силами, я поднял цену с трех до шести тысяч долларов, но он не соглашался. Так, препираясь, мы узнали друг о друге, что оба коллекционируем украшения, а при случае и торгуем ими. В тот же день я встретился и с хозяином магазина – Гоги, который внимательно выслушал меня и пообещал наказать продавца. Но я до сих пор уверен, что никакого наказания не было.
   – А не могло быть так, что цена на этот браслет была занижена не случайно? – Дарья повернулась на спину и уставилась в подвесной потолок.
   – Такое случается. Именно за это я и люблю Восток. Если вы соображаете, что к чему, то иногда можно выцепить такую вещицу, на которой можно затем сделать тысячу процентов прибыли.
   – Неужели?
   – У русских коллекционеров свой взгляд на ценности, особенно здесь, в провинции.
   – И вы этим пользуетесь?
   – А как же, Дашенька! Милая моя! Конечно, пользуюсь!
   – И на это живете?
   – Живу. – Он поцеловал ее и стал потихонечку подминать под себя.
   – Что? Еще раз?
   – Неужели ты против?

* * *

   Мысль о том, что цена на браслет в Турции и на кольцо в России занижена не случайно, не давала ей покоя. В голове скопилась масса вопросов. На часть из них должен был ответить Антон.
   – Здравствуйте, больной. – Она вошла к нему в палату, которую он делил теперь с тремя выздоравливающими.
   – Ты? Я думал – мы с тобой больше не увидимся.
   – Это чисто деловой визит, – присаживаясь, успокоила его Дарья.
   – Вижу, гостинцев нет.
   – Неправда. – Она вытащила из сумочки несколько упаковок поливитаминов и аскорбиновую кислоту с глюкозой. – Вот, зашла в аптеку.
   – Спасибо. Что же привело сыщика к пострадавшему от бандитской пули?
   – Мне надо знать ответы на некоторые вопросы.
   – Игра «Что? Где? Когда?» началась. За знатоков играет Антон Баров, за телезрителей – Дарья Данилова. Первый вопрос. – Он сделал вид, будто ударяет в гонг.
   – Против знатоков играет Горидзе Георгий из Стамбула и просит ответить, почему он специально занижает цены в своем магазине?
   – Знатокам необходимо подумать. – Он отвернулся от нее, а когда посмотрел вновь, от прежнего Антона – раненого парня на больничной койке – не осталось и следа. Теперь на нее смотрел деловой человек. И неважно, что вместо строгого костюма на нем больничная пижама. – Телезрители уверены, что хотят услышать правильный ответ?
   – Да, – подтвердила Дарья.
   – По мнению знатоков, это делается для того, чтобы получить легальный документ на ворованную вещь. При пересечении границы возможны неурядицы, все-таки речь идет о золоте. Для того чтобы вещь была куплена по всем правилам, директор выставляет ее на продажу, и в тот же день приходит покупатель, который забирает ее. Ясно, что покупатель и директор – одна команда, в то время как продавцы не имеют ни малейшего понятия о том, что происходит. Это самый простой способ легализовать ворованный товар, а цена занижается лишь только из-за того, чтоб не выкладывать слишком много. Ведь речь идет о наличных.
   – В таком случае в игру вступает, – Дарье нравилось это развлечение, – директор ювелирного магазина в городе Саратове Антон Баров. Он спрашивает: почему у него в магазине лежало кольцо, которое стоило куда больше? Неужели по той же самой причине?
   – Ответ знатоков. – Антон приподнялся на кровати чуть выше и теперь почти сидел. – Директор увеличил цену на все закупленные изделия на пятьдесят процентов, не вникая, какое кольцо должно стоить дороже, а какое дешевле.
   – Третий раунд. Дарья Данилова из того же Саратова спрашивает: значит ли это, что директор магазина не преступник?
   – Ответ знатоков: директор честный коммерсант.
   – Тогда вопрос номер четыре от коллекционера Берестова, опять же из Саратова: как полагают знатоки, почему к Гоги за дорогим браслетом, который стоил у него очень мало, пришел некто Иннокентий из ОАЭ?
   – Ответ знатоков – вероятно, они знакомы.
   – Тогда ответ на вопрос номер три вызывает сомнения. Может ли быть чистым директор магазина из Саратова, если директор магазина в Стамбуле и коллекционер из Эмиратов люди явно нехорошие?
   – Похоже, меня крупно имели несколько лет подряд. – Ему уже не хотелось играть.
   – Тогда последний вопрос. Назовите мне человека, который чаще других покупает у вас украшения. – Дарья затаилась. Антон мог и не знать.
   – Не знаю, – покачал он головой.
   Ее настроение сейчас напоминало проседающий под ногами грунт.
   – Но, вероятно, знает Валя. Она-то постоянно работает.
   – Давно она к тебе заходила?
   Баров ответил немедленно:
   – Только в тот раз, когда звонил Гоги. Ты могла бы съездить к ней, она сейчас в отпуске – до тех пор, пока я не вылечусь.
   – Я, конечно, прокачусь, но если честно, то мне кажется, что ехать некуда.
   – Ты думаешь, она мертва?
   – Нехорошо, конечно, но обстоятельства дела на другие мысли как-то не наводят. – Она почувствовала, что ей снова стало плохо. Снова страшно. – Давай адрес.
   – Я тебя прошу, будь поосторожнее.
   Собрав волю в кулак, она попрощалась с Антоном и понеслась в гости к Вале.

* * *

   Валя жила в двухэтажном доме в старом центре города. Чтобы подняться к ней на второй этаж, надо было войти во двор и по прогнившей деревянной лестнице подняться на высокое крыльцо. Войдя в дом, пройти по узкому темному коридору, вдоль стен которого стояли какие-то прохудившиеся ведра и тазики, затем найти лестницу, ведущую на второй этаж, и по скрипучим ступенькам добраться наконец до квартиры номер четыре.
   У японцев четверка означает смерть. Дарья это знала, но надежда умирает последней.
   Постучав в тонкую дверцу, она терпеливо стала ждать, что произойдет. Так как ей никто не спешил открывать, она повторила. Тишина. Пришлось еще раз.
   Соседняя дверь застонала, и совсем седая старушонка высунула голову в плохо освещенный коридор.
   – Чего стучите? – пропела она. – У Вальки второй день тихо. Ейный барин в отпуск ее отправил, может, уехала куда?
   – Вы не знаете куда?
   – Опосля того, как она забыла принести мне хлеба, мы с ей не общаемся.
   – Думаю, это серьезно, – согласилась Дарья. – А у вас чисто случайно нет ключа от ее квартиры?
   – А как же нет. Есть! У нее ж стиральна машина, я у нее с бельем вожусь.
   – Логично. Тогда, может, откроете?
   – Вам зачем? – Она уже выползла наружу полностью. – Я вас не знаю. Вы кто такая?
   – Я подруга того самого барина. Впрочем, могу и не заходить. Вы сами войдите и посмотрите, все ли в порядке.
   – Никак, случилось чего? – Старушонка была маленькая, сухонькая, но, судя по ее высказываниям, весьма вредная.
   – Посмотрите, пожалуйста, – несколько настойчиво предложила Дарья.
   – Ты, дочка, не сходишь мне за хлебом?
   – Схожу, только откройте дверь.
   – А откуда я знаю, что ты не воровка?
   – А вы и не знаете, но дверь-то открыть надо.
   Препирательства закончились победой Дарьи. Шамкнув губами, бабуля скрылась у себя в каморке минут на пять. Когда она появилась снова, в руке у нее белел листочек бумаги.
   – Вот, – подала она Дарье.
   – Да тут целый список, – протянула Данилова. – Чай, сахар...
   – Деньги вам нужны?
   Вопрос потряс девушку, но, поглядев на то, чего хотела старуха, она отмахнулась.
   – Не надо, я так возьму.
   – Что, уже в магазинах все бесплатно? – не унималась бабка.
   – Вы открывайте дверь, а после я схожу за продуктами, посмотрим, что там. – Дав команду, Дарья заняла выжидательную позицию.
   – Вот и умница. – Бабка сняла с шеи ключ, который висел у нее на размахрившейся бельевой веревочке, и стала открывать дверь.
   Обращаться с замком она умела. Раз-два – и готово.
   Дверь отошла в сторону, и они оказались в крохотной прихожей. Налево кухонька, направо комнатка.
   – Она живет одна? – Дарья заглянула в кухню. Она не могла поверить, что в таком запустении живет женщина.
   – Одна, совсем. Только вот я у нее.
   – Вы что, родственники?
   – Нет, я просто... Ох!
   Дарья бросилась на громкий вздох, чувствуя, как разгоняется сердце.
   Она застала скорбную картину. Посреди комнаты на полу лежала Валя с простреленной головой, а прямо на ней – умирающая бабка. Лицо ее посинело, изо рта доносился слабый хрип.
   – Сердце, – прошептала она, хватаясь за грудь.
   Очень скоро остекленевшие глаза стали смотрели на мир абсолютно безразлично.
   Дарья осмотрелась. Старый диван, черно-белый телевизор на тумбочке. Два старых стула с прохудившейся обивкой, из-под которой торчали белые клочья наполнителя. Пожелтевшие от времени обои.
   Убили Валю выстрелом в голову. Что она знала? Кому стала неугодна?
   Теперь уже на эти вопросы вряд ли удастся получить ответ. На такой жаре тело быстро начинает разлагаться, а здесь пока и запаха нет.

* * *

   Осмотрев рану вслед за судмедэкспертом, Серегин поднялся и подошел к окну.
   – Что, снова через форточку? – произнес он вслух, собственно, ни к кому не обращаясь. Дарью, по его личному распоряжению, не трогали и с места преступления не выпроваживали. Поэтому у нее была возможность подать голос.
   – Я осмотрела окно, там нет ничего интересного.
   – Есть пуля! – доложил лейтенант Колбин.
   Все повернулись к нему. Раскрошенная штукатурка вокруг небольшого отверстия четко обозначала место, куда вошел свинец после того, как разнес голову Вали.
   – Придется покопаться, – тут же сообщил подоспевший эксперт, – глубоко засела, но, судя по входному отверстию на голове жертвы, – это скорее всего тридцать восьмой калибр.
   – Ну так доставайте! – поторопил Серегин. – Кто-нибудь знает, когда ее убили?..
   Судя по температуре тела, Валю убили всего три часа назад.
   – Похоже, наш стрелок жив, только на этот раз пользовался он пистолетом.
   Они вышли во двор. Серегин закурил, чего Дарья от него не ожидала. Сама она предпочитала успокаивать нервы либо сексом, либо спиртным, а в данный момент ни то, ни другое не представлялось возможным.
   Майор признался в том, что рано закрыл дело, но не забыл добавить, что преступлений много, а людей, как всегда, не хватает.
   – Теперь все по новой? – осведомилась Дарья.
   – Нет, мы просто продолжим то, что начали. Работает он хорошо, следов не оставляет, свидетелей тоже. Как вы здесь оказались?
   – Я решила узнать у Вали, кто чаще всего делал покупки в магазине Барова.
   – И что бы вам это дало?
   – Если бы она назвала имя, я бы могла с уверенностью сказать, что он замешан.
   – Ну-ка объяснитесь, – потребовал Серегин.
   Дарье пришлось открыть карты. Ей, кроме всего прочего, было просто страшно. К тому же майор был на ее стороне.
   – У меня есть теория, что магазин Барова служил неким перевалочным пунктом для разного рода безделушек, которые воровали по всему миру. Он ввозил в страну украшения, покупая их в Турции у Горидзе или в Эмиратах у Иннокентия. Эти двое поняли, что Антон ничего не смыслит в ювелирных изделиях, и скорее всего научили его работать. Он сегодня признался мне, что тупо накидывал пятьдесят процентов на все подряд. Оба этих человека наверняка промышляют воровством, и здесь в Саратове есть кто-то, кто по вполне легальному каналу получает весьма дорогие экземпляры. Я и то уже поняла, что стоимость вещи определяется не только пробой золота или его массой в изделии, но любая вещь имеет еще художественную и культурную ценность, а Антон не слишком-то утруждает себя изучением каталогов. Ему суют все подряд. Он смотрит на то, сколько карат в камне, какая проба, остальное его мало интересует. Зато того, кто частенько заходит в магазин, это вполне устраивает.
   – Предположим. – Майор слушал ее внимательно, и чем больше она говорила, тем большим уважением он к ней проникался. – Но каков мотив похищения «Воздыхателя»?
   – Я думаю, этот некто знал, что ему должны сюда переправить, но в назначенный срок не получил посылочку, и тогда пошло-поехало.
   – Антон зажадничал?
   – Скорее всего. Но тогда непонятно поведение Гоги. Или он большой артист, или «Воздыхателя» направлял не он, а, например, Иннокентий – коллекционер из Эмиратов.
   – И здесь уже все было готово. У настоящего покупателя текли слюни. – Майор с удовольствием добавил пару крупных мазков в вырисовывающуюся картину. – Вам не кажется, что пора бы вашему другу рассказать нам правду?
   – Кажется, только он уже не друг мне. – Дарья отрешенно смотрела на зеленую травку.

* * *

   Серегин вошел в палату первым, и все смогли услышать, как умело матерится сыщик.
   Все – это Дарья, Грибов, Колбин, медсестра, которая показывала дорогу, и трое выздоравливающих мужского пола.
   Барова в палате не было.
   Дарья слегка покраснела, в то время как сестричка стала цвета спелого помидора. Она вытаращила глазки на майора, который не останавливался, и попыталась прекратить это безобразие:
   – У нас тут нельзя... Наш начальник не позволяет...
   – А мне насрать, позволяет он или нет! Тащи этого хера сюда, я спрошу у него, где пациент!
   Заведующий отделением – солидный господин лет сорока с ухоженными черными усиками и фрагментами прически – выглядел весьма бледно. Он не привык, когда его публично называют «мальчиком» и «плесенью».
   – Перестаньте меня оскорблять, – попытался кое-как провякать унижаемый, но на него снова обрушился очередной поток брани.
   – Младенчик, послушай меня. На этом деле четыре трупа, не считая старухи, и вот здесь, – ткнул он в пустую кровать, – лежал пятый кандидат в покойники. Где он?
   – Надо спросить у медсестер.
   – Ну так спроси, не стой.
   – Я буду жаловаться вашему начальству...
   – А я вашему! Давай всех баб сюда! И... и извините меня за крик, вашу м-м-м... В общем, извините.
   Поиск и опрос свидетелей проходил уже куда спокойнее. Серегин угомонился и натянул на лицо вполне солидную личину.
   Девочка, которая видела Барова последней, нашлась быстро. После пары вопросов стало ясно, что пациент испарился не больше часа назад.
   – Может, к нему кто-то приходил? – Перед майором сидело шесть медсестер – вся дневная смена – и три врача из четырех. – В отделение заходили посторонние?
   Все посмотрели на дежурившую еще совсем недавно медсестру.
   Женщина лет пятидесяти сидела надувшись и лупала глазами, не в состоянии что-либо сказать. – Вы видели кого-нибудь? – Майор обратился к ней персонально.
   – Приходили двое.
   – Опишите, – немедленно потребовал майор.
   Она попыталась сосредоточиться. Прежде чем произнесла что-то внятное, ее правая рука пошла вверх, а ладонь изображала планку.
   – Один высокий, просто огромный. Второй поменьше. Обоим, наверное, за тридцать.
   – Насколько огромный? Как вон тот? – Майор ткнул пальцем в Грибова.
   – Еще больше, он прямо как танк.
   – Больше или выше?
   – И то и другое.
   – Тучный или мускулистый? Записывайте, товарищи офицеры! – подстегнул он подопечных лейтенантов. – Не надо стоять раскрыв рты.
   – Мускулистый. Рубашка с коротким рукавом на нем была. Руки большие, но и животик есть. Правда, – теперь она обхватывала талию, – небольшой.
   – Особые приметы?
   – Говорит громко, басит. Он у меня спрашивал, как пройти к Барову.
   – Обратно посетители вдвоем ушли?
   – Да, это точно. Я хорошо помню.
   – Больше ничего про большого сказать не можете?
   Она смутилась.
   – Нет. Ничего.
   – Ладно. Перейдем к маленькому. Чуть старше тридцати, я это уже понял. Телосложение?
   – Стройный.
   – Рост можете определить?
   Она встала, потом смерила в воздухе воображаемого человека и выдала результат:
   – Сто семьдесят.
   – Тогда огромный был около двух метров?
   – Да, – согласилась она.
   – О маленьком что скажете?
   – Не знаю, тут так много народу ходит... – Майор молчал, нервно постукивая карандашом по столу. – У него синяк под глазом.
   Серегин замер:
   – У маленького?
   Женщина махнула рукой, как бы стряхивая капли воды на пол:
   – Нет, у большого.
   – Вы запомнили, какой был синяк? Колбин, подойдите к свидетельнице, пусть она на вас все и покажет. Жестикулировать у нее хорошо получается.
   Лейтенант выполнил указание, а медсестра стала водить пальцем под бровью и под самим глазом.
   – То есть как бы вокруг, – дополнил майор.
   – Да. А показывать лучше, чем на муляже. Мы тут недавно были на курсах, и знаете, я столько лет работаю...
   – Спасибо, достаточно. Посидите, пожалуйста, здесь, сейчас придет художник, и вы побеседуете с ним поплотнее. Все свободны.
   Дарья подошла к майору.
   – Почему вас так заинтересовал синяк?
   – Понимаете, когда стреляешь из снайперской винтовки, прицел бьет аккурат вокруг глаза. Такое случается, когда нет практики. Вы этого не знали?
   – Нет. Но я видела человека с таким синяком. И он как раз весьма больших габаритов. Кроме того, я его знаю.
   – Да? И кто же это? – Майор скептически разглядывал Дарью. Ему не верилось, что она сейчас возьмет да и скажет ему имя киллера.
   – Это Рома, он бригадир «Металлоконструкции».
   – Там же работал и Серебряков, – припомнил Леонид Павлович.
   – Да, верно.
   – Немедленно сядем на хвост, – сообщил план дальнейших действий Серегин. – Грибов, берите в охапку медсестру, сажайте ее в машину, вдруг нам доведется уже сегодня встретиться с этим стрелком. Она сразу и опознает нам его.
   Лейтенант метнулся выполнять приказание.
   – Может, она со мной поедет?
   – Пусть. Тогда вместе с тем же Грибовым. Следите за этой дурой. Если они забрали Барова, времени у нас на приготовления нет. Вы знаете, где находится эта фирма?
   – Да.
   – Тогда так: не доезжая двести метров, останавливаемся. Я иду осматривать местность. Так как он знает вас в лицо, не стоит рисковать. Много времени у меня это не займет, а вы будете находиться в безопасности. Затем, когда позиции будут определены, выйдем на слежение и, как только объект будет обнаружен, начнем ведение. По дороге я разберусь с подкреплением. Все понятно?
   Дарье было все понятно, хотя абсолютно ничего и не ясно.

* * *

   Выполнив все наставления майора, она остановилась около продуктового. Он вышел из раскрашенной в желто-голубые тона машины вместе с Грибовым и заглянул к ним в салон.
   Медсестру звали Люда. Она не волновалась и воспринимала все происходящее как небольшое приключение. Правильно, пока сама на трупы с разнесенными черепами не насмотришься, все действительно выглядит как сказка. Когда Серегин просил набраться терпения и сидеть на месте, она возьми и спроси:
   – Может быть, можно выйти? Там вон масло подсолнечное на разлив.
   – Сидите! – рявкнул на нее майор. – Грибов, садитесь к ним и не позволяйте никуда ходить. Дарья, опишите мне, как я должен двигаться дальше.
   Минут через пятнадцать рация у лейтенанта ожила, и прорывающийся из эфира голос Серегина спросил, знает ли Дарья, где именно рядом с гаражами, в которых и располагался цех «Металлоконструкции», находится свалка.