Сергеев Игорь. Костры

приветствовать нас, а вокруг нас будет звучать гимн пробуждающейся жизни...
Вот как это должно быть, если я хочу заняться с ней любовью по-настоящему,
как только я один и умею.
Может быть, так умеет и еще кто-нибудь, но не придумано еще такого
клуба, где бы мы могли поспорить, кто из нас более прав.
А потому, ждем.
Ждем, когда кончится эта ночь. Ждем, чтобы явиться миру, ждем, чтобы
мир явился нам, ждем, дожидаемся, ждем... А где-то бомбят города, и в
зоопарке звери бьются в агонии в лужах крови, бессильные спасти своих детей,
и их большие глаза истекают слезами... Те, кто столько лет били себя в грудь
и клялись в верности принципам гуманизма, нагло глумятся над самой идеей
человечности и мстят маленькой стране за убогость своего сознания и
немощность мысли.
А мы сидим в машине и ждем, когда наступит рассвет. Я курю, а женщине,
что задремала рядом со мной, безразлично, что где-то падают бомбы. Она
улыбается во сне, и не стоит ее будить, а то она снова заплачет.
И так ли уж она отличается от других? Нет! Я не должен так думать, а то
конец всем сюрпризам.
Мне давно уже некуда ехать, а я все еще собираю фантики и набиваю ими
карманы, я все еще жду рассвета. Каждую новую ночь. Или это все та же ночь?
И это все та же женщина?
Пожалуй, стоит ее разбудить, чтобы проверить.
Я бужу ее. Она недовольно бурчит что-то и трет глаза.
Смотрит на меня непонимающим взглядом.
- Сколько времени? - это ее первые слова.
- Солнце еще не взошло,- отвечаю я.
Она встряхивает головой и оглядывается по сторонам.
- Мы что, в машине?
- Вот именно,- говорю я.- Извини, что разбудил,- если, конечно, тебе
снились приятные сны,- но мне нужно было убедиться в том, что ты не такая,
как все остальные женщины.
- Да?- говорит она.- Убедился?
- В чем?
- Не знаю,- говорит она, пожав плечами и, положив голову мне на плечо,
снова засыпает.
И я снова остаюсь один.
Нет, нужно ехать. Нельзя оставаться на одном месте, а то я тоже усну, и
кончится тем, что мы проснемся, проспав до обеда, в машине, стоящей на
кирпичах, с которой сняли колеса. Да еще и сольют бензин из бака, и хорошо,
если не придумают какую-нибудь пакость похуже.
Надо ехать. Я со вздохом убираю голову женщины, что спит рядом со мной,
со своего плеча и завожу машину.
Мы едем дальше, и снова по тем же самым улицам. Я не хочу покидать этот
город во тьме. В конце концов, пока она спит, время не имеет никакого
значения. Я могу кружить так, сколько угодно, а на выезде из города
обязательно будет бензозаправка, и у меня в карманах еще остались какие-то
фантики... тьфу-ты, деньги! Что-то должно было остаться.
Держа одну руку на руле, я проверяю другой карманы.
Денег нет.
Ну вот те здрасьте. Как это, нет денег?
Я останавливаю машину и обыскиваю карманы более тщательно. Так и есть -
денег нет, одни только бесполезные фантики, которые я зачем-то продолжаю
собирать каждую ночь, повинуясь однажды заведенной привычке.
И тут мне приходит в голову неожиданная мысль. А что если поехать к
девушке Тане и захватить ее с собой?
Вот удивится эта женщина, что спит рядом со мной, когда, проснувшись,
она обнаружит, что она уже не единственная женщина в этой части Вселенной.
Это будет злая шутка, я понимаю, но ведь так интересней.
Или нет?
Я смотрю на Елену. Она кротко улыбается во сне кому-то. Может быть,
мне.
И почему нас не может быть трое?
Женщины не очень-то любят друг дружку, но все же предпочитают не
оставаться наедине с малознакомым мужчиной.
Или эта женщина не похожа на других даже в этом?
Как бы то ни было, вряд ли стоит ее будить еще раз, чтобы это
проверить.
Но возникла проблема - я забыл адрес девушки, которую зовут Таня, и
которой 25 лет. А если даже я его и вспомню или просто увижу ее дом, колеся
по улицам этого мерзкого города с отвратительными дорогами и разбитыми как
после бомбежки тротуарами, я все равно не запомнил номер кода подъезда, да и
вряд ли она откроет вот так запросто дверь мужчине, с которым только вчера
познакомилась. Когда человека внезапно поднимают из постели, вспоминает ли
он предыдущий вечер как вчера или как сегодня? Неважно. Я думаю не о том.
Значит, я тоже хочу спать. Нужно взбодриться. Если бы у меня были деньги, я
бы заехал куда-нибудь выпить кофе, если только в этом вражеском городе
работает в столь ранний,- или столь поздний?- час хоть какая-нибудь кофейня,
и если здесь умеют варить кофе так, чтобы меня не вырвало с первой же чашки.
Этот город тоже бомбили, правда, полвека назад, но последствия до сих пор
заметны.
Например, эти кошмарные тротуары.
Или эти ужасные дома, построенные на месте тех, что были уничтожены
доблестными английскими летчиками. Женщинам и городам перемены не всегда
идут на пользу.
Зато я помню ее телефон. Он начинается на цифру три, а заканчивается
цифрой два. Между этими цифрами чередуются пять и один. Значит, так:
три-пять-один-пять-один-два. Иными словами, тридцать пять - пятнадцать-
двенадцать. Или так: триста пятьдесят один - пятьсот двенадцать.
Я завожу машину, но тут же снова останавливаю ее - вот и
телефон-автомат. И даже не оторвана трубка.
Я шарю по карманам в поисках монетки, забыв о том, что совсем недавно
шарил по ним в поисках денег. Конечно, никакой монетки у меня нет, и мне
приходится будить Елену.
Она просыпается, недовольно бормочет что-то и вопросительно смотрит на
меня заспанными глазами.
- У тебя нет монетки?- спрашиваю я.
- Зачем?- с неожиданным испугом говорит она и, стряхнув сон, озирается
по сторонам.
- Не бойся,- успокаиваю ее я.- Я всего лишь хочу позвонить.
- А,- говорит она.- Понятно.
- Есть?
- Что?
- Монетка.
- А,- говорит она и задумывается.
Я жду.
- Где моя сумочка?- говорит она.
Я пожимаю плечами. Потом оглядываюсь на заднее сиденье.
- Здесь ее нет,- говорю я.
- А где она?
- Не знаю.
- Она была со мной вечером.
- Весь вечер?- уточняю я.
- Да,- уверенно говорит она.
- Значит, ты ее где-нибудь оставила.
- Где?- спрашивает она.
- Не знаю,- говорю я.- А где ты была сегодня вечером?
- А откуда мы едем?- спрашивает в ответ она.
- Просыпайся скорее,- нетерпеливо говорю я.- Наш разговор становится
все более бессмысленным.
- Я поняла,- кивает она.- Я оставила ее в гостях.
- У меня?
- Нет. В другом месте. Поехали.
- У нас осталось мало бензина. Ты знаешь дорогу?
- Да,- говорит она.

9

Мы останавливаемся у подъезда, в котором она узнала нужный.
- Иди,- говорит она, выталкивая меня из машины.- Я туда больше не
пойду. Только недолго!
- Ладно,- говорю я, захлопывая дверцу.
Я вхожу в подъезд и поднимаюсь по лестнице.
На полпути я вспоминаю, что забыл спросить номер квартиры, и
возвращаюсь.
Елена уже спит. Я стучу в стекло. Она, проснувшись, открывает мне
дверцу.
- Ну что еще?- недовольно говорит она.
- Ты так любишь спать?
- Нет. Просто у меня был тяжелый вечер, а завтра мне вставать на
работу.
- Забудь об этом,- говорю я.- Завтра уже наступило.
- Да?- говорит она.- А сколько сейчас времени?
- Не знаю. Но завтра уже наступило, хотя пока это еще незаметно. Между
прочим, у тебя есть зеркальце?
- Есть, - говорит она.- В сумочке. Ты принес ее?
- Нет. Я забыл узнать у тебя номер квартиры.
- Восемнадцать,- говорит она и захлопывает дверцу машины.
Я возвращаюсь в подъезд.
Поднимаюсь по лестнице и, найдя нужную дверь, нажимаю звонок.
Дверь открывает женщина.
- Доброе утро,- говорю я.- Извините, если разбудил вас. А если вы еще
не ложились, то добрый вечер. Можно сказать и так.
- Вы кто?- спрашивает она, внимательным взглядом изучая мое лицо.
- Мы с вами незнакомы... Дело в том, что... Одна женщина забыла у вас
сумочку. Ее зовут Елена...
- Какой ужас,- тихо говорит она.- У вас щека кровоточит.
- Ужас не в этом,- отвечаю я.- Ужас в том, что кровоточит Европа.
- Может быть,- соглашается она.- Но это тоже не дело. Может быть, вы
пройдете?
- Спасибо,- говорю я и вхожу в прихожую.
Она закрывает дверь.
- Кто там?- спрашивает мужской голос откуда-то из недр квартиры.
- За сумочкой, которую Лена оставила!- отвечает женщина и, повернувшись
ко мне, говорит: "Можете не разуваться. Только вытрите, пожалуйста, обувь
тряпкой".
Она дает мне тряпку, и я вытираю подошвы своих ботинок.
- Пойдемте.
Она ведет меня в ванную.
- Нужно обработать вашу рану.
Я присаживаюсь на край ванны. Она выходит, но тут же возвращается, неся
вату и початую бутылку водки.
- Очень кстати,- говорю я, кивнув на бутылку.- У меня сегодня бессонная
ночь, а если меня остановят, то мне все равно не избежать неприятностей,
потому что прав у меня нет.
Она строго смотрит на меня.
- Это для дезинфекции.
- Ну да,- соглашаюсь я.
Она смягчается.
- Ну разве что по одной... Но не больше. Договорились?
Я киваю.
Она уходит.
Возвращается, неся две рюмки.
- Ну, давайте,- говорит она, протягивая их мне.- За знакомство.
Я отвинчиваю крышку и наливаю.
Мы выпиваем.
- Хорошо,- говорю я. Она кивает.
Я наливаю еще по одной.
- А как же уговор,- с укоризной напоминает она.
- Так ведь всегда так,- пожав плечами, говорю я.
Она, махнув рукой, выпивает. Я выпиваю и наливаю снова.
- Не слишком ли в быстром темпе мы продвигаемся?- с опаской говорит
она.
- Ничего,- беспечно говорю я.- Будем отпивать маленькими глотками.
- Ладно,- соглашается она.- Но все остальное - для дезинфекции.
- За дезинфекцию,- я поднимаю рюмку. Она кивает, и мы отпиваем по
маленькому глоточку.
- А теперь давайте знакомиться,- говорю я.- Как вас зовут?
- Оля,- говорит она.- Но только это не настоящее мое имя.
- Хорошо,- киваю я.- Можно я буду называть вас Олей?
- Можно,- разрешает она.- А как вас зовут?
- Меня зовут Шурик,- отвечаю я.- А теперь давайте перейдем на ты.
- Давайте. Только за это принято пить на брудершафт.
Мы пьем на брудершафт.
- Это твое настоящее имя?
- На дезинфекцию уже не осталось,- говорю я, разливая остатки.
- Ты не ответил.
- Нет. А теперь откровенность за откровенность - у тебя есть еще водка?
- Есть,- говорит она и, поставив свою рюмку на кафельный пол, уходит.
Возвращается она с бутылкой.
- Мой муж уснул,- шепотом сообщает она.- Сегодня был такой вечер,
столько гостей...
- Я догадываюсь,- говорю я, закрывая дверь на шпингалет.- Елена тоже
все время засыпает.
- Ленка? Да она, вообще, соня. А где Евгений?
- Он соблазняет сейчас мою жену, - говорю я, поднимая ее рюмку с пола и
подавая ей.- Или уже соблазнил, что скорее всего.
- Твою жену?- удивленно говорит она.
- Тебя удивляет, что я женат?
- Да нет,- говорит она.- Скорее, то, что ты говоришь об этом так
спокойно.
- Ну конечно,- говорю я.- То, что где-то под бомбами гибнут люди, нас,
в общем-то, нисколько не волнует, это нормально, а вот то, что кто-то может
соблазнить чью-то жену... Да она, по существу, и не жена мне.
- А кто?
- Не знаю... просто женщина. Почти такая же, как ты. Но в чем-то вы,
конечно, не схожи. У тебя рыжие волосы, а у нее - черные. У тебя красивые
губы, а у нее - обычные. Ты миниатюрнее ее, а она почти такого же роста, как
я. И глаза у вас разные - у нее не такие густые ресницы, но зато гуще брови.
- Я их прореживаю.
- Ну да. Но все равно.
- Понятно, - говорит она.
- А тебя, правда, зовут Оля?
Она смеется.
- Думай, как хочешь. Давай лучше выпьем?
Я киваю, и мы выпиваем.
Я открываю новую бутылку и наливаю снова.
- Нужно произнести тост,- требует она.
Я оглядываюсь по сторонам.
- Что ты смотришь?- говорит она.- Ищешь тему?
- Да нет, просто смотрю, как у вас тут уютно.
- Это потому что ты выпил.
- Нет, это потому что я с тобой.
- Это признание?- говорит она, помолчав.
- Да,- говорю я и притягиваю ее к себе.
Она отвечает моим губам.
- У тебя мягкие губы,- говорит она.
- У тебя тоже,- говорю я, и мы снова целуемся.
Она ставит свою рюмку на пол, и я ставлю свою, и мы целуемся.
Я обнимаю ее и ласкаю ее грудь. Она вздыхает. Я покусываю ее ушко,
ласкаю губами шею, поглаживаю ее ноги, забираясь все дальше под юбку.
Она учащенно дышит.
- Все. Не надо,- шепчет она.- Не надо...
Я расстегиваю на ней платье...

10

Она встает первой и, подняв с пола рюмку, протягивает ее.
- Наливай.
Я не двигаюсь. Она тихонько пихает меня ногой.
- Это было что-то,- тяжело поднимаясь с пола, говорю я.- Жаль, что я не
умею писать порнуху. Получилась бы потрясающая сцена.
Я наливаю ей, пролив немного - руки почти не слушаются.
- А ты попробуй,- советует она, отпивая.- Может быть, ты умеешь, просто
не знаешь об этом?
- Я уже пробовал,- говорю я.- Ничего не получилось.
- Может быть, ты просто не знал, что такое настоящий секс?
- Да нет, почему же,- говорю я,- знал. Но только понаслышке.
- Давай выпьем, - предлагает она.- А потом пойдем покурим. Так ты
пишешь книги?
Мы выпиваем.
- Удивительно, как быстро ты соображаешь,- говорю я.- Слушай, я снова
тебя хочу. Это безумие какое-то.
- Давай сделаем паузу,- шепчет она, приблизив свое лицо к моему лицу.-
Я хочу курить.
Мы выходим из ванной. В квартире темно.
- Иди за мной,- тихо говорит она, взяв меня за руку.
Я иду за ней.
Мы входим на кухню, и она включает свет.
- Ну конечно,- говорит она, увидев в моей руке бутылку и рюмки.- Это ты
не забыл. А зачем нужна водка, ты помнишь?
Я молчу, задумавшись. Потом говорю:
- Для того чтобы ее пить.
- Неправильный ответ, - говорит она и хлопает меня ладонью по лбу.- Для
того чтобы продезинфицировать твою рану! Марш за ватой!
Я иду в ванную и возвращаюсь.
Она сидит на табуретке, прислонившись спиной к стене, и курит.
- Вот,- я протягиваю ей вату.
Она кивает.
-Положи пока.
Я сажусь на табуретку и беру сигарету.
Мы молча курим.
Потом она гасит окурок и, оторвав кусок ваты, пропитывает его водкой и
прикладывает к моей щеке.
Я наполняю рюмки.
- Пьянствовать, так пьянствовать,- говорю я, завинчивая крышку.
- Сиди спокойно, не дергайся!- говорит она.
- Ну все, хватит!
- Нет еще. Сиди спокойно!
Я терплю еще несколько секунд.
- Ну все!- отняв у нее вату, я выбрасываю ее в раковину.
- Ну что это за лечение!- сердится она.
- Пей лучше,- говорю я, кивнув на ее рюмку.
- Может быть, ты хочешь поесть?
И, не дождавшись ответа, она достает из холодильника салатницу.
- Селедка "под шубой". Остальное в комнате.
- У нас что, Новый Год?
- Нет, всего лишь новоселье.
- Да? Но вы уже неплохо обжились,- замечаю я.
- Ты же еще не видел квартиры,- говорит она.- Ты видел только ванную.
- Еще прихожую,- напоминаю я.- А теперь и кухню.
- Ну и как тебе?
- Выглядит аппетитно,- говорю я, с удовлетворением глядя на стоящую
передо мной салатницу.
- Ну так чего ты ждешь?
Я приступаю к еде.
Она наблюдает за мной.
- А ты?- говорю я.
Она отрицательно качает головой.
- Нравится?
- Потрясающе,- говорю я.- Надо же, майонез настоящий, а не какая-нибудь
обезжиренная дрянь.
- Ну конечно,- говорит она.
- Значит, в этом мире осталось хоть что-то настоящее. Это обнадеживает.
Она смеется.
Я наливаю еще водки.
- А ты знаешь, - задумчиво говорит она, наблюдая за тем, как я это
делаю.- Я ведь уже выпила сегодня с гостями.
- Ну и что,- говорю я.- А мне еще ехать на машине. Но я же не
комплексую.
- А кто тебе сказал, что я комплексую?
- Ты сама.
- Вовсе нет.
- Нет?
- Нет.
- Тогда давай выпьем,- я поднимаю рюмку.
Мы выпиваем.
- Селедка превосходная,- говорю я, отодвигая салатницу.- Но если я съем
еще хоть немного, мне будет плохо, потому что я не успокоюсь, пока не доем
все без остатка.
Она вопросительно смотрит на меня.
- И что?
- Убери, пожалуйста.
Она задумывается на секунду-другую, потом кивает и убирает салатницу в
холодильник.
- Хорошо бы попить кофе,- говорю я.
- Хорошо бы,- соглашается она.
- А у тебя есть кофе?
- Есть,- говорит она.- Ты даже можешь его сварить.
- Нет. Не могу. Если я встану, то немедленно упаду.
- Я тоже,- говорит она.
- А кто же из нас сделает вылазку в комнату?
- Зачем?- не понимает она.
- За салатами,- говорю я.- Там ведь еще есть салаты?
- А,- говорит она.- Ну да. Наверное, есть. Если только мой муж не съел
их во сне. Но раньше я за ним этого не замечала.
- А может быть, он и не спит вовсе?- осторожно предполагаю я.
- Может быть,- равнодушно отвечает она.- Но он так напился, что это уже
все равно.
- Ну и ладно,- говорю я.- А водка у тебя еще есть?
- Есть,- говорит она.- Но по-моему, ты уже пьяный.
- С тобой мне это не грозит,- возражаю я.
- Да?- говорит она.- Ты так меня хочешь?
- Спрашиваешь.
Она отставляет свою рюмку.
- Ну так чего же мы ждем?
Она встает и садится мне на колени.

11

Я открываю глаза.
За окном светает.
Я лежу на полу кухни. Один.
Мне холодно, потому что открыта форточка.
Я закрываю глаза.
Я снова открываю глаза. Открытая форточка. Я лежу на полу.
Я пытаюсь пошевелиться.
Мне холодно.
Что со мной было?
Я вспоминаю.
Постепенно к моему телу возвращается способность двигаться, и вот, я
уже могу подняться с пола.
Я добираюсь до окна и закрываю форточку.
Потом беру табуретку и, поставив ее возле газовой плиты, включаю все
четыре конфорки.
Мне нужно согреться.
И еще выпить. На столе стоит почти допитая бутылка.
Я беру ее и, сев на табуретку у огня, пью из горлышка.
Сейчас, сейчас я согреюсь.
В квартире тихо.
Я один. Уже почти рассвело, и мне холодно, но сейчас я согреюсь.
Я допиваю бутылку и ставлю ее на пол. Я почти согрелся. Остается
вопрос: что она со мной сделала?
Нужно еще выпить.
Мне нужно еще выпить. В комнате. Там что-то должно быть.
Я медленно поднимаюсь с табуретки и иду в комнату.
Здесь темнее, потому что задернуты шторы, но в расщелину штор
пробивается жиденький серый свет.
На столе, заставленном грязной посудой, стоят какие-то бутылки, и
кажется, там есть что-то. И еда.
Я ищу вилку.
Вилок много, но все грязные.
Я беру блюдечко из-под кофейной чашки и, зачерпнув ей салат, ем.
Боже, что я делаю?
Я опускаю блюдце на стол. Так нельзя.
Либо я сошел с ума, либо я умер. Либо она так меня вымотала, что я уже
не соображаю, что делаю.
Я беру бутылку и пью водку из горлышка.
Тепло медленно разливается по телу, и способность мыслить постепенно
возвращается ко мне - я чувствую это, но связно думать еще не могу.
На диване спит мужчина и рядом с ним лежит женщина, которая запросто
могла меня прикончить.
Спасибо, что не прикончила. А может быть, наоборот. Я пью еще.
Потом ухожу на кухню и, вернувшись с вилкой, набрасываюсь на салаты и
закуски.
Я ем, стараясь жевать тише.
Потом пью водку. Главное, влить в себя первые двести грамм, а там
пойдет легче.
Допив бутылку, я опускаюсь на пол и, обхватив голову руками и тихо
покачиваясь, пытаюсь вспомнить, как я здесь оказался.
Я пришел сюда за какой-то сумочкой, но что это была за сумочка...
Вспомнил!
Я поднимаюсь, иду в прихожую и, взяв сумочку и обувшись, выхожу из
квартиры.
Ее зовут Оля.
А как зовут женщину, которая спит сейчас в машине? И где я оставил
машину?
Я выхожу из подъезда и вижу, что оставил машину у подъезда.
Елена спит.
Я закуриваю и, сев на мокрый от росы капот, но еще не чувствуя сквозь
плотные джинсы сырости, сижу и курю, бессмысленно глядя перед собой.
Со мной еще никогда такого не было. Теперь я минимум на месяц свободен
от каких-либо женщин, и в первую очередь, от этой, что спит за моей спиной в
машине.
Я докуриваю, но вставать лень.
Оживленно галдят проснувшиеся птицы. День, кажется, будет ясным.
Мне зябко несмотря на алкоголь, или я уже не пьянею?
Кажется, я абсолютно трезв.
Надо идти в машину. Рядом со мной на белом капоте лежит сумочка - я
ходил за ней, хотя, может быть, это и не та сумочка, а какая-нибудь другая,
но не все ли теперь равно.
Мне становится смешно, и я смеюсь, потом достаю еще сигарету, но едва
закурив, выбрасываю ее и иду в машину.
Женщина на сиденье рядом со мной спит.
Я раздумываю, стоит ли ее будить.
Наконец, решаю, что не стоит и, бросив сумочку на заднее сиденье,
включаю зажигание.
Зачем я ходил за этой сумочкой?
Я отпускаю сцепление и давлю на газ. Машина рывком трогается с места.
Так не годится. Нужно пристегнуться и не дергать машину. Если меня
остановят, то окажется, что я пьян, да к тому же не могу предъявить права.
Только эту женщину, но она-то уж точно мне не поможет.
Но зачем же я все-таки ходил за этой сумочкой?
Ее зовут Оля.
Теперь я знаю, что она есть.

12

Мы выезжаем из города. Над полями туман. Солнце еще не взошло, но
светло, и во всем мире вокруг зябко и сыро.
Меня ни разу не остановили, значит, я веду машину хорошо, только не
могу понять, с какой скоростью я еду.
Форточка открыта, и я почти непрерывно курю.
Женщина рядом со мной спит.
Я останавливаю машину у обочины. Мне нужно выйти отлить - кажется, я
все-таки много выпил.
Не могу понять, в чем дело - я остановил машину, а она продолжает
ехать. Наконец, до меня доходит, что дорога идет под уклон, и мы медленно
съезжаем по склону. Меня охватывает легкая паника - я забыл, что нужно в
этом случае делать.
Поставить машину на ручной тормоз. Машина останавливается, я выхожу и
отбегаю в кусты.
Облегчившись, я возвращаюсь.
Елена спит.
Вокруг щебечущий птичьими голосами мир встречает утро, и, зачарованный
его красотой, я медлю вернуться в машину.
Но нужно ехать.
Я сажусь за руль. Елена что-то невнятно бормочет во сне и кладет голову
мне на плечо.
Я отстраняю ее.
Мы сидим в неподвижной машине на склоне. Мир залит лучами восходящего
солнца, и туман над зеленой травой стал прозрачен.
Я совсем не хочу спать.
Но нужно было захватить с собой выпивку, потому что когда утро
кончится, и настанет день, мне будет не так хорошо как сейчас, и эта женщина
рядом со мной проснется.
Может быть, разбудить ее?
Я колеблюсь.
"Пусть лучше спит",- думаю я, и тут она открывает глаза.
- Привет,- говорю я.- С добрым утром. Посмотри, как вокруг красиво!
Она смотрит на меня ничего не понимающим взглядом.
- Ты кто?- хрипловато говорит она.- А. Понятно.
Она трет лицо ладонями.
- Хорошо выспалась?
- Что?- говорит она.- Где мы?
- Все еще в этом мире. Но день, кажется, уже новый. Если только это не
вчерашний день.
- Бензина мало,- неожиданно говорит она.
- Да,- говорю я.- Я принес твою сумочку.
- Где мы?
- Мы выехали из города, и ворвавшись из ночи в день, из плена цепей в
мир совершенной свободы на златой колеснице счастья, решаем, куда ехать
дальше.
- Ты что, выпил?
- Ну вот,- обиженно говорю я.- Как просто оказывается разрушить
идиллию!
- Ладно,- говорит она, окончательно проснувшись.- Поехали.
- А почему ты не спрашиваешь меня, почему разбита машина?
- Я помню, - говорит она.- Мы врезались в столб. Я хочу кофе и
что-нибудь съесть.
Я киваю.
- Будет исполнено.
- Чего ты ждешь?- говорит она, видя, что я остаюсь сидеть неподвижно.
- Сейчас,- говорю я.- Кажется я кое что понял.
- Что ты понял?
- У меня была странная встреча сегодня. Или уже вчера? Как быстро все
становится прошлым...
- С кем?- говорит она.- С моей подругой?
- Нет. С ее мужем.
- Да? И что он сделал странного?
- Да ничего. Он, вообще, спал.
- Не понимаю,- говорит она.
- Тут нечего понимать. Я хотел пошутить, но неудачно.
- А,- говорит она.- И что же ты там делал?
- А я долго отсутствовал?
- Этого я не знаю,- говорит она.- Я спала.
- Да ничего особенного. Ел салат, то есть, сначала селедку "под шубой",
а потом салат. Представляешь, я был в комнате, ел и пил, а он даже не
проснулся.
- Кто, Олег?
- Так его зовут Олег? Что за идиотское сочетание - Олег и Оля!
- А кто это, Оля?- спрашивает она.
- Его жена.
- Ее зовут вовсе не Оля - с чего ты это взял? Ее зовут Нина.
- Ну конечно!- говорю я.- Она же сказала, что это не настоящее имя. И
именно так ее и должны звать, именно так - Нина...
- Так что ты там делал?
- Я же сказал, ел салаты, пил водку. А до этого трахался с Ниной.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- Я сейчас в таком состоянии, когда можно говорить спокойно о чем
угодно. Но это не значит, что я так же спокойно отношусь ко всему тому, о
чем говорю, и вообще, почему это тебя так радует?
- А разве я сказала, что меня это радует?
- Нет, но ты как-то странно усмехнулась...
- Тебе все кажется странным,- резко говорит она, показывая своим видом,
что не намерена продолжать эту тему.
Я завожу машину.
- Может быть,- не спорю я.- Но некоторые странности разрешаются. Я ведь
о чем подумал...
- Ну и как?
- Что?- вздрогнув, говорю я.- Что "ну и как"?
- С Ниной.
- Не знаю. Мне не с чем сравнивать.
- У тебя что, это в первый раз?
- Все, что было раньше, не в счет. Это несравнимо. Но я-то подумал не
об этом, а вот о чем. Перед тем как вы с твоим спутником,- не знаю, муж он
тебе, или нет, да меня это и не касается,- врезались в столб, я разговаривал
с одним человеком. И вот теперь я подумал, а не нарочно ли он меня дожидался
там, на скамейке. Что-то показалось мне странным тогда, и я не мог понять,
что же именно, а теперь понял - он сидел так, как будто нарочно дожидался
меня...
- Ну хватит. У меня уже голова заболела от твоей болтовни,- обрывает
она.- Вон, впереди, заправка. Там можно будет и поесть.
Я удивленно смотрю на нее - она явно раздражена.
Наверное, я сказал что-то не то. Но мне это уже неважно - я перестал
видеть в ней сексуальный объект, и теперь мне все равно, что она обо мне
думает.
- А если я все расскажу ее мужу?
- Об этом я не подумал,- говорю я.

13

Уже совсем рассвело, но воздух еще не прогрелся, и прохладно.
Мы залили бензин и теперь перекусываем, сидя под навесом заправочной
станции.
Я не мог расплатиться, потому что денег у меня не оказалось. Я перерыл
все карманы и, в очередной раз не обнаружив в них ничего кроме мусора,