Они не отпускали её ни на минуту, и я не мог приблизиться, подойти к ней и, затерявшись среди толпы, что в ожидании танца перемешивалась как колода карт в руках скучающей дурочки, затаившись среди зеркал, я смотрел на неё. Они подходили к ней, кланяясь и гримасничая, и она говорила с ними, и когда их спины заслоняли её от меня, я искал её в толпе отражений. Она смеялась, обмахиваясь веером, и отвечала им. Мне было душно. Я не мог оторвать от неё взгляда. Она записывала их в свой список. Она обронила веер, и они бросились поднимать его. Кто-то из них успел первым. Её взгляд скользнул мимо меня. Они кривлялись. Я был в толпе. Она кивала им. Свечи сжигали воздух на кострах канделябров. Я смотрел на неё. Мне следовало уйти. Я не мог уйти. Я смотрел на неё. В толпе.
В смятении я бродил под её окнами, натыкаясь в темноте на низкие ветви, спотыкаясь о невидимые под ногами камни, а из окон доносились голоса гостей, и мне становилось нестерпимо страшно при мысли о том, что она среди них, и для неё я, возможно, всего лишь один из многих, таких же, и мне хотелось бежать, ворваться к ней и объяснить ей, что это не так, что теперь всё совсем не так, и я метался по клетке своего молчания, не зная, как разорвать этот круг и объяснить ей всё это, а время, отпущенное мне, истекало, и, понимая, что она уходит от меня навсегда, я был в отчаянии, не зная, что же мне теперь делать.
Уже третий день всё было неизменно - небо хмурилось, собирая тучи, и казалось, что вот-вот они прольются дождём, но дождь всё никак не начинался, словно бы тучам не хватало для этого сил, и к ночи небо расчищалось, становилось усыпано звёздами и до утра оставалось ясным. Я выходил из дома и шёл по дорожке через сад, потом сад заканчивался, и начиналась пустошь, я всё шёл и шёл вверх по склону, пока не приходил сюда. Странное место для дома, в низине, а вокруг лес, гадкий и заболоченный. Почему было не построить здесь, на холме. Причуда. Отсюда он был виден весь, не скрытый деревьями. Четыре окна в ряд на втором этаже - окна её спальни. Когда вечером в них горел свет, это значило, что она там. Я смотрел на прямоугольники штор. Она была там. Днём все окна были одинаковы. И повсюду в доме были люди, с которыми я не хотел иметь ничего общего, как тогда, в тот вечер, когда она улыбалась им и шла танцевать, а я не мог подойти к ней, потому что тогда я должен был бы играть в игру, которую я презирал, и вспоминая, какой я увидел её днём, я не мог поверить, что это вечер того же дня. Многие уже разъехались, их комнаты опустели, но несколько карет ещё стояли на заднем дворе, и те, кто приехали в них, продолжали проводить в этом доме дни, похожие один на другой, в бесконечном ожидании праздника. Ни с кем из них я не говорил о ней, потому что я не хотел знать то, что знают о ней они. И затерявшись в толпе зеркальных отражений, я не сводил с неё глаз, но не хотел, чтобы моё имя было вписано в её список рядом с их именами. Когда же мы оставались с ней наедине,- а это случалось так редко,- мы обычно говорили о замке. Как всё это странно.
...
Посмотрев в окно, я увидел, что какая-то карета отъехала от подъезда и медленно покатила по направлению к флигелю, там она повернула и поехала к воротам. Я безучастно наблюдал за ней и вдруг, сообразив, чья это карета, оцепенел. Она уезжала! Я бросился бегом вниз по лестнице, во двор, за ворота... Карета была уже далеко впереди, и я понял, что мне уже не догнать её, и всё же бежал, выбиваясь из сил, и расстояние между ней и мной сокращалось, но слишком медленно. В окошке показалась голова Роксаны. Задыхаясь, я крикнул ей. Она обернулась, улыбнувшись, махнула мне рукой на прощанье и исчезла в окошке. Я замер на месте.
... Она уехала, а я всё смотрел на опустевшую дорогу.
В следующие два дня я не выходил из своей комнаты. Я не хотел никого видеть. И только когда последние гости уехали, я вышел на галерею и спустился в сад, где были розы. Постояв у розового куста, я побрёл прочь из сада в сторону холма.
Дом опустел, но стены его остались те же, и эта трава, посвежевшая от дождя. Я всегда останавливался здесь, никогда не поднимаясь выше, и, обернувшись к дому, подолгу смотрел на его окна. Так же, как и теперь. Но нет зеркала, которое отражало бы прошлое. Я увидел, что кто-то приближается ко мне по дороге со стороны парка. - Гуляете?- сказал архивариус, подойдя ко мне. - Добрый день,- отозвался я. - Разве мы не виделись сегодня? - Нет,- сказал я. - Странно. - В этом как раз нет ничего странного. Куда более странно другое - то, какое место выбрали вы для своего дома. - Что же в нём странного?- спросил он. - Обычно дом строят на высоком месте, таком как это... Он задумался. - Верно,- согласился он.- Но почему вы решили, что это я выбирал место для дома? - А разве это не так? - Нет,- сказал он.- Этот дом был построен очень давно, меня в то время ещё и на свете не было. - В самом деле,- сказал я.- Почему я так подумал? Он усмехнулся. - Как тихо без гостей,- сказал я. - Без гостей, да. Скучаете? - Да нет. Ничуть. - Сегодня в замке будет большой фейерверк. - Мне это безразлично. - Хотите, пройдёмся,- предложил он. Я посмотрел на дорогу вниз. - К дому? - Можно и к дому,- сказал он. Мы пошли по дороге вниз. Было тихо. Сквозь дымку неба просвечивал матовый круг солнца, деревья стояли недвижно. - Вам не бывает здесь скучно?- сказал я. - Нет,- сказал он.- Я быстро устаю от шума и редко созываю гостей. Хотя, как видите, бывают и исключения. - На этот раз вечеринка затянулась,- заметил я. - И не говорите,- подхватил он.- Я уже не чаял дождаться, когда они все разъедутся. - Мне показалось, вы устроили этот приём... - Как вы сказали?- перебил он меня.- Приём? - Ну да, вечеринку, словно бы в подражание замку. Или я ошибаюсь? - Может быть,- сказал он.- Может быть, и ошибаетесь. Хотя мне представляется, что вы правы. - Это было сделано для вашей жены? - А почему вы не называете её по имени? - Для Роксаны? - Наверное,- сказал он.- Как ещё, по вашему, я мог побудить её приехать. - Она редко бывает дома? - А то вы не знаете!- сказал он с оттенком досады.- Ведь вы каждый день видите её в замке. - Вовсе нет,- возразил я.- И потом, в замке всё совсем по-другому. - А ведь вы влюблены в неё,- сказал он. Я вздрогнул и посмотрел на него. - Да, да,- сказал он, кивая головой.- Я знаю. - А вы?- сказал я. - Я?- удивился он.- А причём тут я? Я как-никак её муж. - Ах, да,- сказал я, не сумев сдержать улыбку.- И когда же вы это поняли? - Что вы влюблены в неё? А разве это имеет значение? Ну хотя бы в тот день, когда вы сломя голову бросились бежать со двора за её каретой. - Так вы видели? - Видел,- сказал он.- Я уж было подумал, что вы решили таким вот необычным, я бы даже сказал, экстравагантным образом покинуть мой дом. А вы взяли да и вернулись. - И этим разочаровал вас? - Да нет,- сказал он, пожав плечами.- Отчего же. Можете оставаться у меня сколько угодно долго. Вы нисколько меня не стесняете. - Тем более что возвращаться мне, кажется, некуда. - То есть как?- он даже остановился. - Да вот так. - Вы что же, решили навсегда поселиться у меня? М-да. Он покачал головой. - Но на всякий случай,- сказал он.- Если всё-таки решите вернуться, хотя вы и говорите, что возвращаться вам некуда, но на всякий случай - можете воспользоваться для этого моей каретой. Не думаю, что идти пешком - это удачная мысль. - Благодарю,- сказал я.- Ваше предложение очень кстати. Я уезжаю сегодня.
Он вышел во двор проводить меня. - Так вы не едете?- ещё раз спросил я. - Нет,- сказал он всё так же твёрдо.- Я не поеду. - Ну что ж... Он протянул мне на прощанье руку. - Счастливо доехать. Кого встретите, передавайте поклоны. - Непременно,- обещал я. - А то оставались бы, поехали бы завтра, с утра... - Да нет. Раз уж решил, надо ехать. - Ну, как угодно. Не буду настаивать. Я поднялся на подножку кареты. - Странно всё-таки,- сказал он.- Вроде бы, давно уже знаем друг друга, неделю прожили под одной крышей, а всё на "вы". - И правда,- согласился я.- Так давайте будем на "ты"? - Давайте,- сказал он.- Я, может быть, скоро заеду к вам, навещу вас... - Прекрасно,- сказал я.- Вот и выпьем на брудершафт. - И ещё как выпьем!- сказал он, весело подмигнув мне. Я забрался в карету. - Да,- сказал он.- Вот ещё что. Забудьте вы про эту дверь. - Постараюсь,- с улыбкой сказал я. - Может быть, её и нет вовсе. - Но я её видел... - Всё равно забудьте,- сказал он.- Да, да. Ни к чему вам всё это, право! - Ладно,- сказал я.- Я постараюсь. - Счастливо!- он закрыл дверцу и махнул кучеру.- Трогай!
... Я откинулся на подушки и посмотрел на часы.
В замок я приехал поздно вечером. Задремав, я не заметил, как карета остановилась. Меня разбудили и потребовали документы. Дверца была открыта. Моргая заспанными глазами, я выглянул наружу. В сторожевой будке горел свет, уходящие в темноту стены замка тускло отсвечивали. На мосту через ров уже зажгли фонари. Вокруг было темно. Дул ветер. Караульный, узнав меня, не раскрывая, отдал мне мой паспорт и, козырнув, захлопнул дверцу кареты. Вот я и вернулся домой.
. . .
Он увидел меня и, махнув издали рукой, заспешил мне навстречу. - Когда приехал?- спросил он, обняв меня. - Да вот,- я кивнул в сторону кареты.- Только что. Он мельком взглянул на неё. - Понятно. Ну, с возвращением. - Ты извини,- сказал я, с трудом высвобождаясь из его объятий.- Что в прошлый раз так получилось. - Я всё знаю,- коротко кивнул он.- Можешь не рассказывать. - Просто я не мог... - Нужно поговорить,- сказал он, внезапно понизив голос. Я огляделся по сторонам. - Знаешь, я так есть хочу... - Это мысль,- прищёлкнув пальцами, сказал он и посмотрел поверх моей головы на башенные часы.- Ещё не закрыли. Пойдём. Мы отправились ужинать.
- Признаться, я не ждал, что ты вернёшься. Вокруг нас были пустые столы, под низкими закопченными сводами тускло горели светильники. Она сидел напротив меня, положив локти на стол. - Почему?- спросил я. Он перегнулся ко мне через стол. - Разве ты не знаешь? - О чём? Я отодвинул тарелку и взял полотенце вытереть руки. Он подавил отрыжку и потянулся за своей кружкой. - О чём?- повторил я вопрос. Он кивнул, давая понять, что сейчас объяснит, и стал пить. - Что по твоему делу ведётся следствие,- сказал он, оторвавшись, наконец, от кружки.- И, кажется, даже отдан приказ о твоём аресте. Я воззрился на него с недоумением. - Да-да,- сказал он.- Ну, насчёт приказа информация не вполне достоверная, но дело обстоит очень серьёзно. Я знаю о том, что произошло в ту ночь. Я тогда погорячился, так уж ты прости,- он похлопал меня по руке. - Ничего,- сказал я, убирая руку.- Как сестра? - Нашлась. - Это главное. - Сейчас для тебя главное другое,- возразил он.- Ты хоть понимаешь, что это значит? - Это не знаю ни я, ни, уж тем более, ты. - Это не шутки,- сказал он, неодобрительно дёрнув подбородком.- Игры кончились, и это всё очень серьёзно. - Не верится,- признался я. - Не верится? - Нет. - Ну так жди,- сказал он,- дожидайся, когда тебя сцапают, вот тогда и проверишь. - Но ведь дело-то заведено не было. - Кто тебе это сказал? - Да какая разница! - Хорошо,- согласился он,- пусть без разницы. Но ты не знаешь одной детали. Во-первых, дело всё-таки было заведено. Не перебивай. Кто-то подал жалобу, хватились. А ты уже исчез. Это было на другой день после твоего исчезновения. Вот об этом ты должен сказать. - То есть,- сказал я,- они полагают, что я совершил побег? - Да,- сказал он.- Жалоба поступила, когда тебя уже не было, а записано это так, что как будто ты исчез уже после того, как было заведено дело, а это ничто иное, как побег. - Какая-то ерунда. - Ты слушай. Он долил остатки пива. Придвинул мне мою кружку. - Значит так, во-вторых,- он накрыл свою кружку ладонью,- выяснилось, что в ту ночь кого-то пытались убить. Кого, неизвестно. Пострадал случайный человек. Сейчас они пытаются связать одно с другим: что, может быть, твоё дело и это были как-то связаны. Кто-то, вроде бы, даже видел тебя там. - В парке? - Да. - В гроте? Он уставился на меня. - Да,- сказал он.- Откуда ты знаешь? - Меня самого звали туда... прогуляться. - В ту ночь? - Да, в ту самую ночь. - И кто? - Я не знаком с ней. - Постой. Ты сказал, с ней? - Это была женщина. - Ты можешь её описать? - Зачем тебе? Он осёкся. - Ты прав,- сказал он, потирая лоб.- Мне это ни к чему. Но им ты должен будешь рассказать всё это. - Может быть, мне лучше уехать?- сказал я. Он, задумавшись, посмотрел сквозь меня. - Нет,- наконец, сказал он.- Не думаю, что это лучший выход. Если им понадобится, они всё равно найдут тебя. - Знаешь, как всё это было? - С цветами?- он усмехнулся.- Да, знаю. - От кого, интересно? - Да какая разница,- сказал он, снова берясь за кружку. - Да так,- сказал я.- Просто я никому не рассказывал. - Об этом все знают,- ляпнул он. Я понял, что он проговорился. Я смотрел, как он пьёт. - Но если всем об этом известно, то как могут, в таком случае, возникнуть недоразумения? Он кашлянул, прочищая горло. - Не знаю,- сказал он.- Тебе есть, где спрятаться? - Опять противоречие,- я улыбнулся.- Ты утверждаешь, что они найдут меня где угодно, и тут же спрашиваешь, есть ли мне где спрятаться. - Ты прав,- сказал он, поднимаясь из-за стола.- Я что-то плохо соображаю.
Мы вышли, поднявшись по ступеням, на площадь, обнажённую лунным светом. Вокруг было безлюдно. Чёрная арматура сооружений, установленных для фейерверка, походила на обугленные скелеты неведомых чудовищ. На гладких камнях брусчатки лежали тонкие, длинные тени. Ракеты притаились как жала невидимых сжатых пружин. - Да,- сказал он, словно бы вспомнив о чём-то, и, остановившись, повернулся ко мне.- Я сейчас уезжаю... - Надолго?- спросил я. - Да нет,- сказал он.- Но мне ещё нужно зайти кое-куда... - Ладно,- сказал, поняв намёк.- Мне направо. - Ты всё-таки будь осторожен,- сказал он.- Обещаешь? - Обещаю,- сказал я.- Хотя и не вполне понимаю, что именно. Мы расстались. Пройдя немного, я почувствовал неодолимое желание оглянуться. Он стоял и смотрел мне вслед, но, увидев, что я обернулся, изобразил спешку и немедленно скрылся за углом улицы. Я пошёл дальше.
"Нелепость какая-то. Если, конечно, всё это правда... Нужно немедленно пойти в канцелярию и разобраться, хотя... нет, нужно пойти. Что если мне не поверят? Нет, всё равно. О том, что я в замке, скоро будут знать, или уже знают, и лучше, если я приду сам. Снова бал, как в ту ночь, не припомню, чтобы когда-нибудь случалось что-то подобное, всё из-за этого фейерверка. Почему бы было просто не отменить его? Так-то меня встречают. Пойти и выяснить всё, по крайней мере, я буду знать, что мне делать. Может быть, всё это ерунда и даже неправда. Или чья-нибудь глупая шутка..."
В канцелярии царил праздник. Кругом валялись опрокинутые стулья, качались протянутые под потолком гирлянды бумажных фонариков, шипели и дымились бенгальские огни, хлопушки взрывались, осыпая вихрями конфетти вопящих секретарей, которые, перепрыгивая через столы, гонялись за полуголыми визжащими девицами, те прятались за шкафы, набитые папками и, настигнутые, шумно отбивались, бумаги летели на пол, их топтали ногами. Я заметил, что одно из окон разбито, и осколки ещё торчат в раме. Какая-то девица, спасаясь от своего преследователя, схватила меня за плечи и, забежав, спряталась за моей спиной. Запыхавшийся кавалер хотел было оттолкнуть меня, но заметив-таки, что я не из их компании, остановился и досадливо скривили лицо. - Как вы невовремя,- пробормотал он укоризненным тоном. Он обернулся, разыскивая кого-то глазами. - Эй!- крикнул он.- Он пришёл! Из-за шума ничего не было слышно. Он скорчил гримасу, напрягая слух. - Что?- крикнул он.- Не слышу! Куда его? Чей-то голос ответил. Секретарь повернулся ко мне. - Что он сказал? Я пожал плечами. - Не слышу! Что?! - Отправь его... был прийти,- пробился голос. - Пройдите,- он указал на приоткрытую дверь в конце дальней стены.- Там вас ждут. - Вы уверены?- на всякий случай спросил я. Девица за моей спиной нетерпеливо задёргалась. Секретарь, немедленно забыв про моё существование, издал душераздирающий вопль и бросился на свою добычу. Я едва успел отскочить в сторону. Девица повалилась на спину и стала отбиваться ногами. Он хохотал, пытаясь схватить её за руки. Я отвернулся и направился к двери.
Передо мной была большая комната; в углу её стоял стол, освещённый настольной лампой. За столом сидел человек. Я поздоровался. Он с видимым усилием повернул в мою сторону лицо и ничего не сказал. Я подошёл и опустился на стул напротив него. Комната была пуста. Из-за двери доносились крики и шум, дверь приоткрылась было, бросив узкий, длинный клин света, но тут же захлопнулась. На столе лежали какие-то бумаги, стояла чернильница. Я осторожно кашлянул. Он медленно кивнул, давая понять, что видит меня. Его глаза блестели, ворот рубашки был расстёгнут. - Вы пришли,- произнёс он. - Да,- сказал я. Он страдальчески поморщился. - Какой яркий свет... Уберите лампу... Нет, отверните её совсем... Вот так... больно... Его глаза были широко открыты, он смотрел куда-то перед собой. Я ждал. - Итак,- прошептал он.- Вы пришли. - Да,- сказал я.- Видимо, я должен дать некоторые объяснения по поводу... Он медленно кивнул. - Видимо, возникло недоразумение - дело в том, что, насколько мне известно, вернее сказать, мои действия... Он снова кивнул. - Видите ли, я не совершал побег. Это недоразумение. Что же касается той ночи, то я могу заверить вас, что я не покидал бального зала до самого утра, так что я никоим образом не мог быть причастен... Я понял, что он не слышит. Он продолжал монотонно кивать как заводная кукла, всё так же глядя перед собой. - Вам плохо?- сказал я. Он не ответил. Я дотронулся до его руки. Она горела. - Что с вами? - Что?- он посмотрел на меня, словно только что меня увидел.- Что вы сказали... Я налил в стакан воды из графина и протянул ему. - Выпейте. Он принял и стал пить. Допив, он вернул мне стакан и пробормотал: "Благодарю вас". Я поставил стакан в сторону. - Вам лучше? - Да,- сказал он.- Да, благодарю вас. С той стороны стены раздался визг, и в дверь что-то тяжело ударилось. - Трудно дышать...- шепнул он.- Как холодно! - У вас жар. Может быть, позвать кого-нибудь? - Как холодно... Он закрыл глаза. Я оглянулся. В комнате были только недвижные тени. - Послушайте,- сказал я, обратившись к нему.- Вы слышите меня? Он не слышал. - Вы должны вести допрос. Вы слышите меня? Он не реагировал. - Послушайте же! Он открыл глаза. - Вы слышите меня? Он не ответил. - Вы слышите меня? Он посмотрел в мою сторону. - Произошло недоразумение, вы понимаете? В его глазах появилось выражение. - Идите,- безжизненно произнёс он. - То есть... Я могу идти? - Идите,- снова сказал он. - Мне... можно даже покинуть замок? - Да,- сказал он.- Идите. Я встал и пошёл к двери. Я обернулся. - До свидания,- сказал я.
"...Хорошо, пусть так. Но что это значит? Мне не препятствуют покинуть замок - казалось бы, всё просто. Но это-то и подозрительно. Этому можно найти лишь два объяснения. Первое: как я и предполагал, вся эта история - не более чем чья-то неудачная шутка. Видимо, в канцелярии уже известно о том, что я введён в заблуждение по поводу моего мнимого преследования, и дабы предотвратить совершение мною необдуманных и ничем не обоснованных действий, могущих привести к нежелательным последствиям, было решено вызвать меня для допроса, и тем самым устранить это досадное недоразумение - ведь моего прихода там ждали, несмотря на праздник,- с другой стороны, распоряжение о моей явке не могло быть сделано раньше сегодняшнего вечера, ведь о том, что я приеду сегодня, я сам ещё утром не знал. Между тем меня ожидали. Просто я опередил их и только поэтому не успел получить официального вызова. Посыльный мог замешкаться где-нибудь или просто не суметь разыскать меня. Это первое объяснение. Второе: решение по моему делу уже вынесено, и теперь всё делается для его исполнения. Они намеренно предоставляют мне свободу действий, ожидая, что я поступлю именно так, как они того желают, и тем самым приведу приговор в исполнение. Никто не препятствует мне покинуть замок лишь потому, что в этом и состоит приговор, и быть может, это наихудшее наказание из всех возможных, потому что как только я покину замок, въезд в него для меня будет впредь закрыт навсегда. Итак, у меня есть выбор - покинуть замок или остаться. Если я выберу первое, то либо это ничего не изменит, либо изменит всё самым плачевным образом - риск, который в случае неудачи сулит гибель, а в случае удачи - ничего. То же самое верно для любого решительного действия с моей стороны. Идти на такой риск - безумие. Остаётся ждать. Ждать и посмотреть, как они будут действовать. Нужно найти Роксану, хотя это уже бессмысленно. Она так же, как и все, будет мне лгать.
Или это чья-то шутка..."
Мне никак не удавалось найти место, чтобы посидеть и спокойно обо всём подумать, меня то и дело отвлекали, и я здоровался, отвечал на поклоны, пожимал руки и произносил ничего не значащие фразы. Все возбуждённо говорили о фейерверке, который должен быть устроен сегодня, это будет нечто невиданное. Они звали меня идти с ними, и я никак не мог сосредоточиться. Я уже понял, что за мной никто не следит, и это могло означать только одно - что бы я теперь ни делал, как бы ни поступил, это уже ничего не добавит к тому, что произошло, и ничего не изменит. Или они забыли про меня, а я, не решаясь поверить в это, всё ещё жду чего-то? Нет. Они никогда ни о чём не забывают.
И вдруг стало тихо. Я очнулся от своих мыслей и, прислушавшись, с недоумением посмотрел по сторонам - так, говорят, просыпаются от внезапной тишины люди, привыкшие к постоянному шуму. Я осторожно приоткрыл дверь бального зала. Зал был пуст. Я вошёл и, дойдя до середины зала, остановился и огляделся по сторонам. В пустых зеркалах горели свечи, все окна были зашторены. С площади перед дворцом доносились голоса толпы. Я подошёл к окну и, отодвинув складку шторы, заглянул в ночь. Внезапная вспышка света заставила меня отпрянуть. Ликующий многоголосый вопль ударил в стёкла. Новая вспышка - и новый вопль ликования. Фейерверк! Они высыпали на площадь, чтобы не пропустить фейерверк, вот почему в зале никого нет, и во дворце, и может быть, во всём замке. За окном всё смешалось: вспышки, мелькающие огни ракет, крутящиеся дымные колёса малинового, белого и жёлтого пламени, огненный дождь залпов салюта, возбуждённые крики, музыка ополоумевшего оркестра... Я отошёл от окна и повернулся к дверям.
...
- Кофе уже остыл,- сказала жена, не поднимая головы от своего вышивания. Я молча прошёл мимо неё. На столике стоял поднос с двумя нетронутыми чашками кофе и тарелкой пирожных. - Я выпью твой тоже, можно? - Как хочешь,- равнодушным тоном произнесла она, вытягивая нитку. Мне хотелось пить. - Не хочешь посмотреть. сколько я уже сделала? - Я посмотрю,- пообещал я.- Только немного отдохну. Я поставил чашку на блюдце. - Так сильно устал? Я снял обувь и, надев на ноги тапки, прошлёпал к дивану. Подушки были накрыты парчой. Я сорвал её и, соорудив мягкую гору, повалился на неё. Мне хотелось спать. - Ну и как?- она взглянула на меня и чуть заметно усмехнулась. Я вздохнул. Она кивнула, показывая, что ничего другого и не ожидала. Я закрыл глаза.
Я открыл глаза. Она смотрела на меня. - Ты всегда будешь возвращаться ко мне,- тихо сказала она.
... - Что они могут дать тебе? Ты и сам это знаешь, только не хочешь признаться. Ты срываешься с места и бежишь куда-то, забыв обо всём вокруг, но это всего лишь порыв, а потом ты вспоминаешь, что забыл позавтракать, ведь нельзя всё время бежать. В конце концов, всегда оказывается, что ты бежишь от своей тени, и ты думаешь, что в темноте ты спрячешься, и тебя не будет видно. Говорят, что ночь - это тень земли... Ты хочешь убежать от тени и прячешься в тень. И ты думаешь, что если ты развёл костёр, ты избавился от чужого времени. Но время не может остановиться. Они всегда будут за твоей спиной, куда бы ты ни бежал. А потом окажется, что они не такие, какими ты их себе представлял, а все твои любовные победы уже кем-то сосчитаны. Ты делаешь вид, что ты спишь, прислушиваясь к каждому шороху. О, ты бесстрашный! Ты сам придумал всё, что тебе обещают другие. И ты думаешь, что так ты сможешь убежать от себя?
... Её взгляд сделался нежным. - Ты всегда будешь возвращаться ко мне,- повторила она.
... Я закрываю глаза и погружаюсь в сон.
1991-1992 гг.
В смятении я бродил под её окнами, натыкаясь в темноте на низкие ветви, спотыкаясь о невидимые под ногами камни, а из окон доносились голоса гостей, и мне становилось нестерпимо страшно при мысли о том, что она среди них, и для неё я, возможно, всего лишь один из многих, таких же, и мне хотелось бежать, ворваться к ней и объяснить ей, что это не так, что теперь всё совсем не так, и я метался по клетке своего молчания, не зная, как разорвать этот круг и объяснить ей всё это, а время, отпущенное мне, истекало, и, понимая, что она уходит от меня навсегда, я был в отчаянии, не зная, что же мне теперь делать.
Уже третий день всё было неизменно - небо хмурилось, собирая тучи, и казалось, что вот-вот они прольются дождём, но дождь всё никак не начинался, словно бы тучам не хватало для этого сил, и к ночи небо расчищалось, становилось усыпано звёздами и до утра оставалось ясным. Я выходил из дома и шёл по дорожке через сад, потом сад заканчивался, и начиналась пустошь, я всё шёл и шёл вверх по склону, пока не приходил сюда. Странное место для дома, в низине, а вокруг лес, гадкий и заболоченный. Почему было не построить здесь, на холме. Причуда. Отсюда он был виден весь, не скрытый деревьями. Четыре окна в ряд на втором этаже - окна её спальни. Когда вечером в них горел свет, это значило, что она там. Я смотрел на прямоугольники штор. Она была там. Днём все окна были одинаковы. И повсюду в доме были люди, с которыми я не хотел иметь ничего общего, как тогда, в тот вечер, когда она улыбалась им и шла танцевать, а я не мог подойти к ней, потому что тогда я должен был бы играть в игру, которую я презирал, и вспоминая, какой я увидел её днём, я не мог поверить, что это вечер того же дня. Многие уже разъехались, их комнаты опустели, но несколько карет ещё стояли на заднем дворе, и те, кто приехали в них, продолжали проводить в этом доме дни, похожие один на другой, в бесконечном ожидании праздника. Ни с кем из них я не говорил о ней, потому что я не хотел знать то, что знают о ней они. И затерявшись в толпе зеркальных отражений, я не сводил с неё глаз, но не хотел, чтобы моё имя было вписано в её список рядом с их именами. Когда же мы оставались с ней наедине,- а это случалось так редко,- мы обычно говорили о замке. Как всё это странно.
...
Посмотрев в окно, я увидел, что какая-то карета отъехала от подъезда и медленно покатила по направлению к флигелю, там она повернула и поехала к воротам. Я безучастно наблюдал за ней и вдруг, сообразив, чья это карета, оцепенел. Она уезжала! Я бросился бегом вниз по лестнице, во двор, за ворота... Карета была уже далеко впереди, и я понял, что мне уже не догнать её, и всё же бежал, выбиваясь из сил, и расстояние между ней и мной сокращалось, но слишком медленно. В окошке показалась голова Роксаны. Задыхаясь, я крикнул ей. Она обернулась, улыбнувшись, махнула мне рукой на прощанье и исчезла в окошке. Я замер на месте.
... Она уехала, а я всё смотрел на опустевшую дорогу.
В следующие два дня я не выходил из своей комнаты. Я не хотел никого видеть. И только когда последние гости уехали, я вышел на галерею и спустился в сад, где были розы. Постояв у розового куста, я побрёл прочь из сада в сторону холма.
Дом опустел, но стены его остались те же, и эта трава, посвежевшая от дождя. Я всегда останавливался здесь, никогда не поднимаясь выше, и, обернувшись к дому, подолгу смотрел на его окна. Так же, как и теперь. Но нет зеркала, которое отражало бы прошлое. Я увидел, что кто-то приближается ко мне по дороге со стороны парка. - Гуляете?- сказал архивариус, подойдя ко мне. - Добрый день,- отозвался я. - Разве мы не виделись сегодня? - Нет,- сказал я. - Странно. - В этом как раз нет ничего странного. Куда более странно другое - то, какое место выбрали вы для своего дома. - Что же в нём странного?- спросил он. - Обычно дом строят на высоком месте, таком как это... Он задумался. - Верно,- согласился он.- Но почему вы решили, что это я выбирал место для дома? - А разве это не так? - Нет,- сказал он.- Этот дом был построен очень давно, меня в то время ещё и на свете не было. - В самом деле,- сказал я.- Почему я так подумал? Он усмехнулся. - Как тихо без гостей,- сказал я. - Без гостей, да. Скучаете? - Да нет. Ничуть. - Сегодня в замке будет большой фейерверк. - Мне это безразлично. - Хотите, пройдёмся,- предложил он. Я посмотрел на дорогу вниз. - К дому? - Можно и к дому,- сказал он. Мы пошли по дороге вниз. Было тихо. Сквозь дымку неба просвечивал матовый круг солнца, деревья стояли недвижно. - Вам не бывает здесь скучно?- сказал я. - Нет,- сказал он.- Я быстро устаю от шума и редко созываю гостей. Хотя, как видите, бывают и исключения. - На этот раз вечеринка затянулась,- заметил я. - И не говорите,- подхватил он.- Я уже не чаял дождаться, когда они все разъедутся. - Мне показалось, вы устроили этот приём... - Как вы сказали?- перебил он меня.- Приём? - Ну да, вечеринку, словно бы в подражание замку. Или я ошибаюсь? - Может быть,- сказал он.- Может быть, и ошибаетесь. Хотя мне представляется, что вы правы. - Это было сделано для вашей жены? - А почему вы не называете её по имени? - Для Роксаны? - Наверное,- сказал он.- Как ещё, по вашему, я мог побудить её приехать. - Она редко бывает дома? - А то вы не знаете!- сказал он с оттенком досады.- Ведь вы каждый день видите её в замке. - Вовсе нет,- возразил я.- И потом, в замке всё совсем по-другому. - А ведь вы влюблены в неё,- сказал он. Я вздрогнул и посмотрел на него. - Да, да,- сказал он, кивая головой.- Я знаю. - А вы?- сказал я. - Я?- удивился он.- А причём тут я? Я как-никак её муж. - Ах, да,- сказал я, не сумев сдержать улыбку.- И когда же вы это поняли? - Что вы влюблены в неё? А разве это имеет значение? Ну хотя бы в тот день, когда вы сломя голову бросились бежать со двора за её каретой. - Так вы видели? - Видел,- сказал он.- Я уж было подумал, что вы решили таким вот необычным, я бы даже сказал, экстравагантным образом покинуть мой дом. А вы взяли да и вернулись. - И этим разочаровал вас? - Да нет,- сказал он, пожав плечами.- Отчего же. Можете оставаться у меня сколько угодно долго. Вы нисколько меня не стесняете. - Тем более что возвращаться мне, кажется, некуда. - То есть как?- он даже остановился. - Да вот так. - Вы что же, решили навсегда поселиться у меня? М-да. Он покачал головой. - Но на всякий случай,- сказал он.- Если всё-таки решите вернуться, хотя вы и говорите, что возвращаться вам некуда, но на всякий случай - можете воспользоваться для этого моей каретой. Не думаю, что идти пешком - это удачная мысль. - Благодарю,- сказал я.- Ваше предложение очень кстати. Я уезжаю сегодня.
Он вышел во двор проводить меня. - Так вы не едете?- ещё раз спросил я. - Нет,- сказал он всё так же твёрдо.- Я не поеду. - Ну что ж... Он протянул мне на прощанье руку. - Счастливо доехать. Кого встретите, передавайте поклоны. - Непременно,- обещал я. - А то оставались бы, поехали бы завтра, с утра... - Да нет. Раз уж решил, надо ехать. - Ну, как угодно. Не буду настаивать. Я поднялся на подножку кареты. - Странно всё-таки,- сказал он.- Вроде бы, давно уже знаем друг друга, неделю прожили под одной крышей, а всё на "вы". - И правда,- согласился я.- Так давайте будем на "ты"? - Давайте,- сказал он.- Я, может быть, скоро заеду к вам, навещу вас... - Прекрасно,- сказал я.- Вот и выпьем на брудершафт. - И ещё как выпьем!- сказал он, весело подмигнув мне. Я забрался в карету. - Да,- сказал он.- Вот ещё что. Забудьте вы про эту дверь. - Постараюсь,- с улыбкой сказал я. - Может быть, её и нет вовсе. - Но я её видел... - Всё равно забудьте,- сказал он.- Да, да. Ни к чему вам всё это, право! - Ладно,- сказал я.- Я постараюсь. - Счастливо!- он закрыл дверцу и махнул кучеру.- Трогай!
... Я откинулся на подушки и посмотрел на часы.
В замок я приехал поздно вечером. Задремав, я не заметил, как карета остановилась. Меня разбудили и потребовали документы. Дверца была открыта. Моргая заспанными глазами, я выглянул наружу. В сторожевой будке горел свет, уходящие в темноту стены замка тускло отсвечивали. На мосту через ров уже зажгли фонари. Вокруг было темно. Дул ветер. Караульный, узнав меня, не раскрывая, отдал мне мой паспорт и, козырнув, захлопнул дверцу кареты. Вот я и вернулся домой.
. . .
Он увидел меня и, махнув издали рукой, заспешил мне навстречу. - Когда приехал?- спросил он, обняв меня. - Да вот,- я кивнул в сторону кареты.- Только что. Он мельком взглянул на неё. - Понятно. Ну, с возвращением. - Ты извини,- сказал я, с трудом высвобождаясь из его объятий.- Что в прошлый раз так получилось. - Я всё знаю,- коротко кивнул он.- Можешь не рассказывать. - Просто я не мог... - Нужно поговорить,- сказал он, внезапно понизив голос. Я огляделся по сторонам. - Знаешь, я так есть хочу... - Это мысль,- прищёлкнув пальцами, сказал он и посмотрел поверх моей головы на башенные часы.- Ещё не закрыли. Пойдём. Мы отправились ужинать.
- Признаться, я не ждал, что ты вернёшься. Вокруг нас были пустые столы, под низкими закопченными сводами тускло горели светильники. Она сидел напротив меня, положив локти на стол. - Почему?- спросил я. Он перегнулся ко мне через стол. - Разве ты не знаешь? - О чём? Я отодвинул тарелку и взял полотенце вытереть руки. Он подавил отрыжку и потянулся за своей кружкой. - О чём?- повторил я вопрос. Он кивнул, давая понять, что сейчас объяснит, и стал пить. - Что по твоему делу ведётся следствие,- сказал он, оторвавшись, наконец, от кружки.- И, кажется, даже отдан приказ о твоём аресте. Я воззрился на него с недоумением. - Да-да,- сказал он.- Ну, насчёт приказа информация не вполне достоверная, но дело обстоит очень серьёзно. Я знаю о том, что произошло в ту ночь. Я тогда погорячился, так уж ты прости,- он похлопал меня по руке. - Ничего,- сказал я, убирая руку.- Как сестра? - Нашлась. - Это главное. - Сейчас для тебя главное другое,- возразил он.- Ты хоть понимаешь, что это значит? - Это не знаю ни я, ни, уж тем более, ты. - Это не шутки,- сказал он, неодобрительно дёрнув подбородком.- Игры кончились, и это всё очень серьёзно. - Не верится,- признался я. - Не верится? - Нет. - Ну так жди,- сказал он,- дожидайся, когда тебя сцапают, вот тогда и проверишь. - Но ведь дело-то заведено не было. - Кто тебе это сказал? - Да какая разница! - Хорошо,- согласился он,- пусть без разницы. Но ты не знаешь одной детали. Во-первых, дело всё-таки было заведено. Не перебивай. Кто-то подал жалобу, хватились. А ты уже исчез. Это было на другой день после твоего исчезновения. Вот об этом ты должен сказать. - То есть,- сказал я,- они полагают, что я совершил побег? - Да,- сказал он.- Жалоба поступила, когда тебя уже не было, а записано это так, что как будто ты исчез уже после того, как было заведено дело, а это ничто иное, как побег. - Какая-то ерунда. - Ты слушай. Он долил остатки пива. Придвинул мне мою кружку. - Значит так, во-вторых,- он накрыл свою кружку ладонью,- выяснилось, что в ту ночь кого-то пытались убить. Кого, неизвестно. Пострадал случайный человек. Сейчас они пытаются связать одно с другим: что, может быть, твоё дело и это были как-то связаны. Кто-то, вроде бы, даже видел тебя там. - В парке? - Да. - В гроте? Он уставился на меня. - Да,- сказал он.- Откуда ты знаешь? - Меня самого звали туда... прогуляться. - В ту ночь? - Да, в ту самую ночь. - И кто? - Я не знаком с ней. - Постой. Ты сказал, с ней? - Это была женщина. - Ты можешь её описать? - Зачем тебе? Он осёкся. - Ты прав,- сказал он, потирая лоб.- Мне это ни к чему. Но им ты должен будешь рассказать всё это. - Может быть, мне лучше уехать?- сказал я. Он, задумавшись, посмотрел сквозь меня. - Нет,- наконец, сказал он.- Не думаю, что это лучший выход. Если им понадобится, они всё равно найдут тебя. - Знаешь, как всё это было? - С цветами?- он усмехнулся.- Да, знаю. - От кого, интересно? - Да какая разница,- сказал он, снова берясь за кружку. - Да так,- сказал я.- Просто я никому не рассказывал. - Об этом все знают,- ляпнул он. Я понял, что он проговорился. Я смотрел, как он пьёт. - Но если всем об этом известно, то как могут, в таком случае, возникнуть недоразумения? Он кашлянул, прочищая горло. - Не знаю,- сказал он.- Тебе есть, где спрятаться? - Опять противоречие,- я улыбнулся.- Ты утверждаешь, что они найдут меня где угодно, и тут же спрашиваешь, есть ли мне где спрятаться. - Ты прав,- сказал он, поднимаясь из-за стола.- Я что-то плохо соображаю.
Мы вышли, поднявшись по ступеням, на площадь, обнажённую лунным светом. Вокруг было безлюдно. Чёрная арматура сооружений, установленных для фейерверка, походила на обугленные скелеты неведомых чудовищ. На гладких камнях брусчатки лежали тонкие, длинные тени. Ракеты притаились как жала невидимых сжатых пружин. - Да,- сказал он, словно бы вспомнив о чём-то, и, остановившись, повернулся ко мне.- Я сейчас уезжаю... - Надолго?- спросил я. - Да нет,- сказал он.- Но мне ещё нужно зайти кое-куда... - Ладно,- сказал, поняв намёк.- Мне направо. - Ты всё-таки будь осторожен,- сказал он.- Обещаешь? - Обещаю,- сказал я.- Хотя и не вполне понимаю, что именно. Мы расстались. Пройдя немного, я почувствовал неодолимое желание оглянуться. Он стоял и смотрел мне вслед, но, увидев, что я обернулся, изобразил спешку и немедленно скрылся за углом улицы. Я пошёл дальше.
"Нелепость какая-то. Если, конечно, всё это правда... Нужно немедленно пойти в канцелярию и разобраться, хотя... нет, нужно пойти. Что если мне не поверят? Нет, всё равно. О том, что я в замке, скоро будут знать, или уже знают, и лучше, если я приду сам. Снова бал, как в ту ночь, не припомню, чтобы когда-нибудь случалось что-то подобное, всё из-за этого фейерверка. Почему бы было просто не отменить его? Так-то меня встречают. Пойти и выяснить всё, по крайней мере, я буду знать, что мне делать. Может быть, всё это ерунда и даже неправда. Или чья-нибудь глупая шутка..."
В канцелярии царил праздник. Кругом валялись опрокинутые стулья, качались протянутые под потолком гирлянды бумажных фонариков, шипели и дымились бенгальские огни, хлопушки взрывались, осыпая вихрями конфетти вопящих секретарей, которые, перепрыгивая через столы, гонялись за полуголыми визжащими девицами, те прятались за шкафы, набитые папками и, настигнутые, шумно отбивались, бумаги летели на пол, их топтали ногами. Я заметил, что одно из окон разбито, и осколки ещё торчат в раме. Какая-то девица, спасаясь от своего преследователя, схватила меня за плечи и, забежав, спряталась за моей спиной. Запыхавшийся кавалер хотел было оттолкнуть меня, но заметив-таки, что я не из их компании, остановился и досадливо скривили лицо. - Как вы невовремя,- пробормотал он укоризненным тоном. Он обернулся, разыскивая кого-то глазами. - Эй!- крикнул он.- Он пришёл! Из-за шума ничего не было слышно. Он скорчил гримасу, напрягая слух. - Что?- крикнул он.- Не слышу! Куда его? Чей-то голос ответил. Секретарь повернулся ко мне. - Что он сказал? Я пожал плечами. - Не слышу! Что?! - Отправь его... был прийти,- пробился голос. - Пройдите,- он указал на приоткрытую дверь в конце дальней стены.- Там вас ждут. - Вы уверены?- на всякий случай спросил я. Девица за моей спиной нетерпеливо задёргалась. Секретарь, немедленно забыв про моё существование, издал душераздирающий вопль и бросился на свою добычу. Я едва успел отскочить в сторону. Девица повалилась на спину и стала отбиваться ногами. Он хохотал, пытаясь схватить её за руки. Я отвернулся и направился к двери.
Передо мной была большая комната; в углу её стоял стол, освещённый настольной лампой. За столом сидел человек. Я поздоровался. Он с видимым усилием повернул в мою сторону лицо и ничего не сказал. Я подошёл и опустился на стул напротив него. Комната была пуста. Из-за двери доносились крики и шум, дверь приоткрылась было, бросив узкий, длинный клин света, но тут же захлопнулась. На столе лежали какие-то бумаги, стояла чернильница. Я осторожно кашлянул. Он медленно кивнул, давая понять, что видит меня. Его глаза блестели, ворот рубашки был расстёгнут. - Вы пришли,- произнёс он. - Да,- сказал я. Он страдальчески поморщился. - Какой яркий свет... Уберите лампу... Нет, отверните её совсем... Вот так... больно... Его глаза были широко открыты, он смотрел куда-то перед собой. Я ждал. - Итак,- прошептал он.- Вы пришли. - Да,- сказал я.- Видимо, я должен дать некоторые объяснения по поводу... Он медленно кивнул. - Видимо, возникло недоразумение - дело в том, что, насколько мне известно, вернее сказать, мои действия... Он снова кивнул. - Видите ли, я не совершал побег. Это недоразумение. Что же касается той ночи, то я могу заверить вас, что я не покидал бального зала до самого утра, так что я никоим образом не мог быть причастен... Я понял, что он не слышит. Он продолжал монотонно кивать как заводная кукла, всё так же глядя перед собой. - Вам плохо?- сказал я. Он не ответил. Я дотронулся до его руки. Она горела. - Что с вами? - Что?- он посмотрел на меня, словно только что меня увидел.- Что вы сказали... Я налил в стакан воды из графина и протянул ему. - Выпейте. Он принял и стал пить. Допив, он вернул мне стакан и пробормотал: "Благодарю вас". Я поставил стакан в сторону. - Вам лучше? - Да,- сказал он.- Да, благодарю вас. С той стороны стены раздался визг, и в дверь что-то тяжело ударилось. - Трудно дышать...- шепнул он.- Как холодно! - У вас жар. Может быть, позвать кого-нибудь? - Как холодно... Он закрыл глаза. Я оглянулся. В комнате были только недвижные тени. - Послушайте,- сказал я, обратившись к нему.- Вы слышите меня? Он не слышал. - Вы должны вести допрос. Вы слышите меня? Он не реагировал. - Послушайте же! Он открыл глаза. - Вы слышите меня? Он не ответил. - Вы слышите меня? Он посмотрел в мою сторону. - Произошло недоразумение, вы понимаете? В его глазах появилось выражение. - Идите,- безжизненно произнёс он. - То есть... Я могу идти? - Идите,- снова сказал он. - Мне... можно даже покинуть замок? - Да,- сказал он.- Идите. Я встал и пошёл к двери. Я обернулся. - До свидания,- сказал я.
"...Хорошо, пусть так. Но что это значит? Мне не препятствуют покинуть замок - казалось бы, всё просто. Но это-то и подозрительно. Этому можно найти лишь два объяснения. Первое: как я и предполагал, вся эта история - не более чем чья-то неудачная шутка. Видимо, в канцелярии уже известно о том, что я введён в заблуждение по поводу моего мнимого преследования, и дабы предотвратить совершение мною необдуманных и ничем не обоснованных действий, могущих привести к нежелательным последствиям, было решено вызвать меня для допроса, и тем самым устранить это досадное недоразумение - ведь моего прихода там ждали, несмотря на праздник,- с другой стороны, распоряжение о моей явке не могло быть сделано раньше сегодняшнего вечера, ведь о том, что я приеду сегодня, я сам ещё утром не знал. Между тем меня ожидали. Просто я опередил их и только поэтому не успел получить официального вызова. Посыльный мог замешкаться где-нибудь или просто не суметь разыскать меня. Это первое объяснение. Второе: решение по моему делу уже вынесено, и теперь всё делается для его исполнения. Они намеренно предоставляют мне свободу действий, ожидая, что я поступлю именно так, как они того желают, и тем самым приведу приговор в исполнение. Никто не препятствует мне покинуть замок лишь потому, что в этом и состоит приговор, и быть может, это наихудшее наказание из всех возможных, потому что как только я покину замок, въезд в него для меня будет впредь закрыт навсегда. Итак, у меня есть выбор - покинуть замок или остаться. Если я выберу первое, то либо это ничего не изменит, либо изменит всё самым плачевным образом - риск, который в случае неудачи сулит гибель, а в случае удачи - ничего. То же самое верно для любого решительного действия с моей стороны. Идти на такой риск - безумие. Остаётся ждать. Ждать и посмотреть, как они будут действовать. Нужно найти Роксану, хотя это уже бессмысленно. Она так же, как и все, будет мне лгать.
Или это чья-то шутка..."
Мне никак не удавалось найти место, чтобы посидеть и спокойно обо всём подумать, меня то и дело отвлекали, и я здоровался, отвечал на поклоны, пожимал руки и произносил ничего не значащие фразы. Все возбуждённо говорили о фейерверке, который должен быть устроен сегодня, это будет нечто невиданное. Они звали меня идти с ними, и я никак не мог сосредоточиться. Я уже понял, что за мной никто не следит, и это могло означать только одно - что бы я теперь ни делал, как бы ни поступил, это уже ничего не добавит к тому, что произошло, и ничего не изменит. Или они забыли про меня, а я, не решаясь поверить в это, всё ещё жду чего-то? Нет. Они никогда ни о чём не забывают.
И вдруг стало тихо. Я очнулся от своих мыслей и, прислушавшись, с недоумением посмотрел по сторонам - так, говорят, просыпаются от внезапной тишины люди, привыкшие к постоянному шуму. Я осторожно приоткрыл дверь бального зала. Зал был пуст. Я вошёл и, дойдя до середины зала, остановился и огляделся по сторонам. В пустых зеркалах горели свечи, все окна были зашторены. С площади перед дворцом доносились голоса толпы. Я подошёл к окну и, отодвинув складку шторы, заглянул в ночь. Внезапная вспышка света заставила меня отпрянуть. Ликующий многоголосый вопль ударил в стёкла. Новая вспышка - и новый вопль ликования. Фейерверк! Они высыпали на площадь, чтобы не пропустить фейерверк, вот почему в зале никого нет, и во дворце, и может быть, во всём замке. За окном всё смешалось: вспышки, мелькающие огни ракет, крутящиеся дымные колёса малинового, белого и жёлтого пламени, огненный дождь залпов салюта, возбуждённые крики, музыка ополоумевшего оркестра... Я отошёл от окна и повернулся к дверям.
...
- Кофе уже остыл,- сказала жена, не поднимая головы от своего вышивания. Я молча прошёл мимо неё. На столике стоял поднос с двумя нетронутыми чашками кофе и тарелкой пирожных. - Я выпью твой тоже, можно? - Как хочешь,- равнодушным тоном произнесла она, вытягивая нитку. Мне хотелось пить. - Не хочешь посмотреть. сколько я уже сделала? - Я посмотрю,- пообещал я.- Только немного отдохну. Я поставил чашку на блюдце. - Так сильно устал? Я снял обувь и, надев на ноги тапки, прошлёпал к дивану. Подушки были накрыты парчой. Я сорвал её и, соорудив мягкую гору, повалился на неё. Мне хотелось спать. - Ну и как?- она взглянула на меня и чуть заметно усмехнулась. Я вздохнул. Она кивнула, показывая, что ничего другого и не ожидала. Я закрыл глаза.
Я открыл глаза. Она смотрела на меня. - Ты всегда будешь возвращаться ко мне,- тихо сказала она.
... - Что они могут дать тебе? Ты и сам это знаешь, только не хочешь признаться. Ты срываешься с места и бежишь куда-то, забыв обо всём вокруг, но это всего лишь порыв, а потом ты вспоминаешь, что забыл позавтракать, ведь нельзя всё время бежать. В конце концов, всегда оказывается, что ты бежишь от своей тени, и ты думаешь, что в темноте ты спрячешься, и тебя не будет видно. Говорят, что ночь - это тень земли... Ты хочешь убежать от тени и прячешься в тень. И ты думаешь, что если ты развёл костёр, ты избавился от чужого времени. Но время не может остановиться. Они всегда будут за твоей спиной, куда бы ты ни бежал. А потом окажется, что они не такие, какими ты их себе представлял, а все твои любовные победы уже кем-то сосчитаны. Ты делаешь вид, что ты спишь, прислушиваясь к каждому шороху. О, ты бесстрашный! Ты сам придумал всё, что тебе обещают другие. И ты думаешь, что так ты сможешь убежать от себя?
... Её взгляд сделался нежным. - Ты всегда будешь возвращаться ко мне,- повторила она.
... Я закрываю глаза и погружаюсь в сон.
1991-1992 гг.