Страница:
– Тогда садись, у нас с тобой будет серьезный разговор. С глазу на глаз.
Они прошли в захламленную комнату, выглядевшую именно так, как должно выглядеть жилище двадцатипятилетнего парня, решившего навсегда остаться подростком, вечно молодым, вечно пьяным. Какие-то пестрые плакаты на стенах, грязные носки и кроссовки на полу, повсюду крошки от чипсов или орешков. Жить в таком кавардаке не слишком уютно, «но нам насрать». Из песни, как говорится, слов не выбросишь.
Не слишком деликатничая, Громов подтолкнул Семена к дивану, вынуждая его сесть, и поинтересовался:
– Давно сестра болеет?
– Чем болеет? – спросил, в свою очередь, Раисин брат.
Он выставил перед собой музыкальный журнал, словно тот мог послужить ему щитом. С обложки на Громова уставился обморочного вида юнец, обвешанный неопрятными косицами. Набранная желтым надпись гласила: «ПРИ ВИДЕ БУМЦАЛА ФАНАТКИ ПИСАЮТ КИПЯТКОМ!» Как будто послание на стене общественного туалета читаешь. Пришлось отобрать у Семена журнал и зашвырнуть его подальше.
– В банке сказали, что Рая слегла с гриппом, – пояснил Громов, прохаживаясь перед диваном. – Вот я и решил ее проведать. Надеюсь, ты не в обиде на меня?
– Вламываются тут всякие кретины, – пробурчал Семен. Убедившись, что перед ним не грабитель и не рэкетир, он приободрился настолько, что забросил ногу за ногу.
– Где твоя сестра? Она мне срочно нужна.
– Да пошел ты!..
Громов покачал головой. В принципе он ничего не имел против современной молодежи, особенно когда она не мозолила ему глаза. Но сейчас было некогда искать ключик к душе этого шалопая. Анечка находилась в руках похитителей, и каждая минута была дорога.
– Повторить вопрос? – Громов приподнял бровь.
– Заведи себе попугая типа какаду и задавай ему свои вопросы, – высокомерно бросил Семен.
– Значит, доверительная беседа не состоится?
– Фак ю! – В воздух были выброшены сразу два оттопыренных средних пальца.
Один из них Громов тотчас перехватил и рванул на себя, вынуждая собеседника подняться на ноги, а в следующее мгновение аккуратно съездил локтем по выпяченному подбородку. Удар был нанесен вполсилы, но теперь строптивому молодому человеку предстояло позабыть о чипсах и жевательной резинке как минимум на неделю.
С глазами, полными слез и укора, Семен рухнул на диван, а Громов, прихватив с тумбы моток скотча, пристроился рядом.
– Если я наклею пару полос этой липучки на твою волосатую грудь, а потом одновременно оторву их, тебе придется очень и очень худо. Ты можешь даже потерять сознание. Болевой шок. Приходилось тебе когда-нибудь его испытывать?
Семен помотал головой, жалобно мыча. Выбитая из суставов нижняя челюсть придавала ему некоторое сходство со смышленым шимпанзе, силящимся произнести нечто членораздельное. Вздохнув, Громов извлек из кармана ручку, блокнот и протянул их парню со словами:
– Думаю, тебе будет удобнее писать свои ответы, чем произносить их вслух. Грамотой владеешь?
– Угу.
– Отрадно. В таком случае открой последнюю страничку и напиши, где находится твоя сестра и когда она должна вернуться. Коротко и ясно.
Через минуту перед его взором возникли две корявые строчки:
РАЯ ПО-ЗАВЧЕРА ПОЗВОНИЛА С СОЧИ. СКАЗАЛА, ЧТО БУДЕТ ЧЕРЕС НЕДЕЛЮ.
– С кем она отправилась на курорт? – спросил Громов, заподозрив неладное.
Телефонный звонок мог быть сделан откуда угодно. А внезапное исчезновение Светлицкой работало на его версию. Девушка из банка проболталась кому-то о внушительной сумме, поступившей на счет Ленкиной фирмы. Судя по тому, что после этого Рая уничтожила данные по «Эвересту» и больше не появилась на рабочем месте, она действовала по наущению похитителей. В качестве сообщницы или жертвы? В данный момент это волновало Громова не так сильно, как судьба Анечки.
Пока он бегло складывал факты воедино, Семен успел нацарапать новое послание, такое же малограмотное, как и первое:
НЕЗНАЮ. НА ВЕРНОЕ С ДЭНОМ.
– Денис? – уточнил Громов. – Даниил?
ДЭН ОН И ЕСТЬ ДЭН. НЕГАТИВ.
– У меня нет настроения разгадывать твои загадки, парень!
Примерившись, Громов двинул открытой ладонью по обращенной к нему челюсти, вставляя ее на место. Семен охнул и сделал несколько пробных жевательных движений, но на «спасибо» не расщедрился. Вот и рассчитывай после этого на людскую благодарность.
– Уточни, – потребовал Громов. – Что еще за негатив?
– Дэн – черномазый, – пояснил Семен, болезненно морщась. – Из Нигерии, что ли.
– Студент?
– Ну да, в нашем универе учится. Райка только с ним в последнее время тусовалась. Они вроде как окольцеваться решили.
– Где обитает этот Дэн?
– В четвертой общаге, где же еще! Там все иностранцы живут.
– В лицо его знаешь? – спросил Громов.
– Знаю, – неохотно подтвердил Семен.
– Поехали, покажешь.
– Говорю же, Дэн и Райка в Сочи! Она не могла умотать туда одна. Любовь у них. Парная гребля с утра до ночи.
– Вот и проверим, – сказал Громов. – Одевайся.
– Никуда я не поеду! – заверещал Семен, предусмотрительно прикрывая лицо обеими руками. – Вон на столе фотография. Любуйтесь на здоровье своим негритосом.
Громов взял в руки цветной снимок, обрамленный золотистой рамочкой, и поднес его к глазам. Рая выглядела в объятиях своего черного друга такой счастливой, словно он только что сообщил ей, что в Нигерии у него имеется персональный гарем, в котором новой подружке будет отведено место любимой жены. Сам Дэн походил сложением на боксера, хотя, судя по фотографии, ростом вышел не очень. Серо-коричневый, как застоявшийся кофейный напиток, обритый наголо, зато с бородкой, подчеркивающей квадратные очертания лица. Колоритный тип, запоминающийся. Такого не спутаешь ни с кем другим даже в толпе его чернокожих собратьев.
– Сейчас ты расскажешь мне все, что знаешь о Раином женихе, – строго сказал Громов. – Если информация покажется мне скудной, мы вновь займемся твоей челюстью. Ну как? Тебе есть чем со мной поделиться?
– Да, – поспешно кивнул Семен. – Я знаю этого ниггера как облупленного.
– Излагай. – Громов закурил сам и угостил сигаретой собеседника.
Выражение его лица сделалось заведомо пасмурным, словно он не надеялся узнать ничего хорошего об иностранном студенте из далекой Нигерии, который решил обзавестись в России не только высшим образованием, но и белокожей женой.
Глава 2
1
2
Они прошли в захламленную комнату, выглядевшую именно так, как должно выглядеть жилище двадцатипятилетнего парня, решившего навсегда остаться подростком, вечно молодым, вечно пьяным. Какие-то пестрые плакаты на стенах, грязные носки и кроссовки на полу, повсюду крошки от чипсов или орешков. Жить в таком кавардаке не слишком уютно, «но нам насрать». Из песни, как говорится, слов не выбросишь.
Не слишком деликатничая, Громов подтолкнул Семена к дивану, вынуждая его сесть, и поинтересовался:
– Давно сестра болеет?
– Чем болеет? – спросил, в свою очередь, Раисин брат.
Он выставил перед собой музыкальный журнал, словно тот мог послужить ему щитом. С обложки на Громова уставился обморочного вида юнец, обвешанный неопрятными косицами. Набранная желтым надпись гласила: «ПРИ ВИДЕ БУМЦАЛА ФАНАТКИ ПИСАЮТ КИПЯТКОМ!» Как будто послание на стене общественного туалета читаешь. Пришлось отобрать у Семена журнал и зашвырнуть его подальше.
– В банке сказали, что Рая слегла с гриппом, – пояснил Громов, прохаживаясь перед диваном. – Вот я и решил ее проведать. Надеюсь, ты не в обиде на меня?
– Вламываются тут всякие кретины, – пробурчал Семен. Убедившись, что перед ним не грабитель и не рэкетир, он приободрился настолько, что забросил ногу за ногу.
– Где твоя сестра? Она мне срочно нужна.
– Да пошел ты!..
Громов покачал головой. В принципе он ничего не имел против современной молодежи, особенно когда она не мозолила ему глаза. Но сейчас было некогда искать ключик к душе этого шалопая. Анечка находилась в руках похитителей, и каждая минута была дорога.
– Повторить вопрос? – Громов приподнял бровь.
– Заведи себе попугая типа какаду и задавай ему свои вопросы, – высокомерно бросил Семен.
– Значит, доверительная беседа не состоится?
– Фак ю! – В воздух были выброшены сразу два оттопыренных средних пальца.
Один из них Громов тотчас перехватил и рванул на себя, вынуждая собеседника подняться на ноги, а в следующее мгновение аккуратно съездил локтем по выпяченному подбородку. Удар был нанесен вполсилы, но теперь строптивому молодому человеку предстояло позабыть о чипсах и жевательной резинке как минимум на неделю.
С глазами, полными слез и укора, Семен рухнул на диван, а Громов, прихватив с тумбы моток скотча, пристроился рядом.
– Если я наклею пару полос этой липучки на твою волосатую грудь, а потом одновременно оторву их, тебе придется очень и очень худо. Ты можешь даже потерять сознание. Болевой шок. Приходилось тебе когда-нибудь его испытывать?
Семен помотал головой, жалобно мыча. Выбитая из суставов нижняя челюсть придавала ему некоторое сходство со смышленым шимпанзе, силящимся произнести нечто членораздельное. Вздохнув, Громов извлек из кармана ручку, блокнот и протянул их парню со словами:
– Думаю, тебе будет удобнее писать свои ответы, чем произносить их вслух. Грамотой владеешь?
– Угу.
– Отрадно. В таком случае открой последнюю страничку и напиши, где находится твоя сестра и когда она должна вернуться. Коротко и ясно.
Через минуту перед его взором возникли две корявые строчки:
РАЯ ПО-ЗАВЧЕРА ПОЗВОНИЛА С СОЧИ. СКАЗАЛА, ЧТО БУДЕТ ЧЕРЕС НЕДЕЛЮ.
– С кем она отправилась на курорт? – спросил Громов, заподозрив неладное.
Телефонный звонок мог быть сделан откуда угодно. А внезапное исчезновение Светлицкой работало на его версию. Девушка из банка проболталась кому-то о внушительной сумме, поступившей на счет Ленкиной фирмы. Судя по тому, что после этого Рая уничтожила данные по «Эвересту» и больше не появилась на рабочем месте, она действовала по наущению похитителей. В качестве сообщницы или жертвы? В данный момент это волновало Громова не так сильно, как судьба Анечки.
Пока он бегло складывал факты воедино, Семен успел нацарапать новое послание, такое же малограмотное, как и первое:
НЕЗНАЮ. НА ВЕРНОЕ С ДЭНОМ.
– Денис? – уточнил Громов. – Даниил?
ДЭН ОН И ЕСТЬ ДЭН. НЕГАТИВ.
– У меня нет настроения разгадывать твои загадки, парень!
Примерившись, Громов двинул открытой ладонью по обращенной к нему челюсти, вставляя ее на место. Семен охнул и сделал несколько пробных жевательных движений, но на «спасибо» не расщедрился. Вот и рассчитывай после этого на людскую благодарность.
– Уточни, – потребовал Громов. – Что еще за негатив?
– Дэн – черномазый, – пояснил Семен, болезненно морщась. – Из Нигерии, что ли.
– Студент?
– Ну да, в нашем универе учится. Райка только с ним в последнее время тусовалась. Они вроде как окольцеваться решили.
– Где обитает этот Дэн?
– В четвертой общаге, где же еще! Там все иностранцы живут.
– В лицо его знаешь? – спросил Громов.
– Знаю, – неохотно подтвердил Семен.
– Поехали, покажешь.
– Говорю же, Дэн и Райка в Сочи! Она не могла умотать туда одна. Любовь у них. Парная гребля с утра до ночи.
– Вот и проверим, – сказал Громов. – Одевайся.
– Никуда я не поеду! – заверещал Семен, предусмотрительно прикрывая лицо обеими руками. – Вон на столе фотография. Любуйтесь на здоровье своим негритосом.
Громов взял в руки цветной снимок, обрамленный золотистой рамочкой, и поднес его к глазам. Рая выглядела в объятиях своего черного друга такой счастливой, словно он только что сообщил ей, что в Нигерии у него имеется персональный гарем, в котором новой подружке будет отведено место любимой жены. Сам Дэн походил сложением на боксера, хотя, судя по фотографии, ростом вышел не очень. Серо-коричневый, как застоявшийся кофейный напиток, обритый наголо, зато с бородкой, подчеркивающей квадратные очертания лица. Колоритный тип, запоминающийся. Такого не спутаешь ни с кем другим даже в толпе его чернокожих собратьев.
– Сейчас ты расскажешь мне все, что знаешь о Раином женихе, – строго сказал Громов. – Если информация покажется мне скудной, мы вновь займемся твоей челюстью. Ну как? Тебе есть чем со мной поделиться?
– Да, – поспешно кивнул Семен. – Я знаю этого ниггера как облупленного.
– Излагай. – Громов закурил сам и угостил сигаретой собеседника.
Выражение его лица сделалось заведомо пасмурным, словно он не надеялся узнать ничего хорошего об иностранном студенте из далекой Нигерии, который решил обзавестись в России не только высшим образованием, но и белокожей женой.
Глава 2
Черное и белое
1
Дэниэл Джошуа Майдугури полагал, что за три года, проведенные в Курганске, он узнал о России все или почти все. Русские ленивы, тупы и необязательны. Мужчины редко меняют носки и склонны к беспробудному пьянству. Женщины любопытны, глупы и доверчивы, как зеленые мартышки с берегов реки Нгуру, хотя внешне, конечно, куда более привлекательны. Великий русский поэт Пушкин был на самом деле «африканос» и употреблял матерные слова. Не менее великий писатель Достоевский зарубил топором собственную бабушку, после чего проиграл ее состояние в русскую рулетку… Не спеши пересекать проезжую часть на зеленый свет – собьют… Не одалживай никому денег – скорее удавятся, чем вернут… К сьожаленью дьень рьожденья тьолько рьаз вь гьоду… Вьодки ньикогда нье бьывает мьало…
Когда знаешь это и многое другое, то о какой загадочной русской душе может идти речь, скажите на милость? Нет никакой загадки. Да и сама русская душа, она – тьфу, пустой звук.
Выходец из отдаленной нигерийской провинции Нгуру, где его предки веками занимались разведением коз и выращиванием маниоки, Дэниэл по непонятной причине чувствовал себя в России кем-то вроде истинного джентльмена, волею судьбы очутившегося среди дикарей. Скорее всего, причиной тому была генетическая память о временах британского владычества, когда славный род Майдугури мог беспрепятственно изучать и перенимать напыщенные манеры своих господ.
Может быть, Дэниэлу слегка не хватало настоящего лоска, зато его английский был для России безупречен. Местный язык он тоже знал неплохо. Вполне достаточно, чтобы договариваться с преподавателями о зачетах и заниматься бизнесом. Последнее увлекало его гораздо сильнее всех университетских дисциплин, вместе взятых.
Знающие люди говорили, что раньше у иностранных студентов имелось два основных вида доходов: заграничные шмотки и валюта. Теперь тряпок хватало и без контрабанды, а обменники торчали почти на каждом углу. В связи с этим приоритетные направления негритянского бизнеса изменились. Валютой у входа в общежитие приторговывали лишь ранним утром да поздним вечером, когда близлежащие обменные пункты были закрыты. А основной доход приносили героин, морфий и марихуана. Дэн знал это наверняка, поскольку лично приобщал русских дикарей к западной цивилизации.
Он входил в состав тройки, территория которой размещалась в чахлом скверике перед общежитием. Конголезец Леон прохаживался у входа, отлавливая потенциальных клиентов, и препровождал их к гражданину Эфиопии Канатэ. Здесь принимались конкретные заказы и деньги. Задача Дэна состояла в том, чтобы, получив условный знак от напарника, достать из тайника требуемый товар, незаметно передать его по назначению и вернуться на свой пост.
Наркотики хранились под бордюром – несмотря на покровительство местной милиции, держать их при себе было небезопасно. Курсируя между тайником и заказчиками, Дэн старался перемещаться спортивным шагом, что в какой-то мере заменяло ему зарядку. Вдобавок он зимой и летом дышал свежим воздухом, что тоже шло на пользу здоровью. А наркотиков Дэн никогда не употреблял, даже безобидный «кэннэбис». Это был лишний повод смотреть на русских свысока. Наркоманов среди них становилось с каждым днем все больше. Невоздержанный, слабовольный народ. Половина молодежи была обречена на вымирание от водки, героина и СПИДа – так полагали в общине иностранных студентов. И Дэн, через коричневые руки которого проходили все увеличивающиеся партии наркотиков, разделял это мнение целиком и полностью.
Главная проблема русских мужчин, по его мнению, состояла в отсутствии у них чувства меры. «Без тормозов» – так называли они свое бесшабашное поведение, даже вроде бы гордясь этим. А еще русские не умели обращаться со своими женщинами. Дэн, сменивший за годы учебы не один десяток белых подруг, слышал от всех них всегда одну и ту же историю, рассказанную разными словами.
Она ему поверила и дала. Опять поверила, сделала аборт. Поверила в последний раз, подцепила дурную болезнь, вылечилась и захотела замуж.
Очередняя герлфренд Дэна не являлась исключением, поэтому он не слишком вникал в ее россказни о разбитых мечтах. Гораздо больше ему нравилось слушать ее бурные стенания в постели. А когда Рая, отдышавшись, принималась разглагольствовать про их будущую совместную жизнь, Дэн попросту дремал, набираясь сил перед очередным заходом, которых делалось не менее трех за свидание. Он не хотел упускать своего. Учеба в России подходила к концу, а где еще поимеешь белых девушек в таких количествах и совершенно бесплатно?
Предвкушая вечерние забавы, Дэн даже немного согрелся под моросящим дождем. На днях Рая сняла квартиру, где заниматься сексом стало значительно гигиеничнее и удобнее, чем в общаговской конуре, разделенной портьерой на две равные половины. Теперь Рае можно было не закрывать рот во время ее частых оргазмов и принимать душ, когда заблагорассудится, не отходя от кассы, как говорят русские. Дэн и не отходил. Вчера он поимел Раю прямо на кухне, жуя между делом приготовленные ею домашние пирожки с капустой. Вот что такое настоящая экзотика! Ради таких моментов стоило терпеть лишения, выпавшие на долю Дэна в этой варварской стране.
Увлеченный своими мыслями, он не сразу обратил внимание на мужчину, появившегося в сквере. Пока тот стоял спиной, его можно было принять за молодого парня, одетого в стандартную кожанку и джинсы. Но когда мужчина повернулся и неспешно зашагал Дэну навстречу, стали очевидными две вещи. Первое: этому белому с юношеской фигурой было как минимум лет сорок. Второе: он явился сюда не за дозой, а по душу Дэниэла Джошуа Майдугури, и потому не сводил с него своих стальных глаз.
Милицейская облава? Бандитский наезд? Больше Дэну не успело прийти в голову ничего путного, поскольку в следующую секунду ему стало не до отвлеченных размышлений. Заговорщицки подмигнув ему, мужчина наклонился и без видимых усилий приподнял тот самый блок бордюра, под которым хранились запасы наркотиков. Камень специально высвободили из асфальта, чтобы выкопать под ним небольшое углубление. Правда, обычно было достаточно запустить в щель руку, чтобы дотянуться до нужного пакетика. Но сегодня ситуация складывалась явно нестандартная. Экстремальная, как догадался Дэн, бросаясь к мужчине.
– Твое богатство? – спросил незнакомец, кивнув на открывшуюся яму, напичканную расфасованными порциями порошка и травки.
– Не твое дело! – прошипел Дэн, стремительно протянув руку к потайной нише.
Это был импульсивный, но, как тотчас выяснилось, ошибочный жест. Потому что мужчина внезапно уронил приподнятый блок, весивший никак не меньше шестидесяти фунтов. Сколько это будет в килограммах, Дэн, естественно, вычислять не стал. Он просто упал на колени и взвизгнул, как бабуин, угодивший лапой в капкан. Строго говоря, это произошло даже дважды, потому что мужчина повторил операцию еще раз. После чего развернулся к набегающему на него Канатэ.
Эфиоп, торчавший по обыкновению на углу здания общежития, оказался единственным собратом Дэна, который заметил неладное и поспешил ему на подмогу. Он мчался на мужчину размашистыми скачками, слегка забирая в сторону, чтобы подготовиться к мощному хуку справа. Застывший на карачках Дэн зачарованно смотрел, как замирают редкие прохожие на тротуарах, как взмывают с мокрого асфальта испуганные воробьи, как дробятся отражения в лужах, по которым ступают приближающиеся кроссовки Канатэ.
Чвак-чвак-чвак! Потом звуки шагов резко оборвались, потому что эфиоп, сделав очередной прыжок, не приземлился, а полетел дальше, перебирая ногами в воздухе.
Виной тому был мужчина, перехвативший его выброшенный вперед кулак. Рванув нападающего на себя, он ловко поддел его плечом, развернув почти параллельно асфальту. Протестующе крича что-то на своем наречии, Канатэ перемахнул через спинку влажной скамьи и врезался в самую гущу декоративных голубых елочек. Мужчина, недолго думая, последовал за ним.
Возня среди шуршащих еловых лап прекратилась после второго по счету звука удара, донесшегося до ушей Дэна. Он только-только высвободил из ловушки свою руку с посиневшими ногтями, когда белый человек вернулся, чтобы взяться за него.
Дэн смутно помнил, что в тот момент, когда ему в лицо понеслась рифленая подошва с налипшим кленовым листом, он стоял на коленях. И по прошествии неопределенного времени никак не мог взять в толк: почему бредет куда-то на заплетающихся ногах, придерживаемый незнакомцем за запястье поврежденной руки?
– Отпусти! – потребовал Дэн, с ненавистью косясь на зевак, выстроившихся вдоль сквера.
Мужчина ничего на это не ответил, лишь слегка вывернул ему руку под неудобным углом. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Дэн не только прекратил сопротивление, но даже ускорил шаги. Оглянувшись через плечо, он увидел небольшую группку своих растерянных товарищей, сгрудившихся возле входа в общежитие. Это напоминало финальную сцену из какого-то грустного фильма, главному герою которого было не суждено вернуться назад. Обреченным персонажем являлся, конечно же, Дэн. Осознав это, он сделал еще одну слабую попытку освободиться.
– Не дергайся, – посоветовал мужчина, продолжая увлекать негра за собой. – Если тебе не жалко собственной руки, то подумай хотя бы о товаре. Он ведь немалых денег стоит, а?
– Товар? – Лишь теперь Дэн заметил, что его спутник несет в свободной руке пакет с конфискованными наркотиками. Их было там на сумму около пяти тысяч долларов.
– Не знаю никакого товара, – злобно прохрипел Дэн. – Это не мое! Произвол! Я буду жаловаться!
– Ты отлично говоришь по-русски, молодец. Но я не из милиции, а ты не апостол Петр, так что не торопись отрекаться.
– Что тебе от меня нужно, мэн?
– Сейчас ты сядешь в машину, и мы с тобой побеседуем на эту тему, – пообещал мужчина, подталкивая Дэна к дверце светлых «Жигулей». – После этого получишь пакет обратно и отправишься восвояси. Устраивает тебя такой расклад?
– Нет, не устраивает!
– Неважно. Назвался груздем, полезай в кузов!
– Gruzdiem?
Озадаченный Дэн застыл перед распахнутой дверцей, прикидывая, стоит ли ему забираться внутрь. Мужчина разрешил эти сомнения просто: схватил его за серьгу, продетую в ухо, заставил пригнуться и буквально затолкнул в автомобильный салон.
Обойдя вокруг машины, он устроился на водительском сиденье. Дэн разглядывал свои пальцы, которые после прикосновения к уху сделались липкими и красными. С одной стороны, его подмывало выскочить из «Жигулей» и броситься наутек, пока к полученным травмам не добавились новые. С другой стороны, Дэну вовсе не хотелось расплачиваться за утерянный товар из собственного кармана. Рачительность одержала верх. Уставившись исподлобья на незнакомца, выруливающего на проезжую часть, он угрюмо поинтересовался:
– Ты кто? Бандит?
– Не бандит, не сотрудник правоохранительных органов и даже не расист, – успокоил его мужчина. – Можешь называть меня Громовым, парень. Но после нашей беседы ты забудешь и мою фамилию, и номер моей машины. Договорились?
– Ха! – воскликнул Дэн.
– Тебе был задан вопрос. – Громов смотрел прямо перед собой, на дорогу, но его глаза нехорошо сверкнули.
– О’кей, договорились, – буркнул Дэн. – Куда мы едем?
– Уже приехали.
«Жигули» свернули в маленький дворик и остановились на залитом грязной водой пятачке. Раскисшие листья в лужах, деревца, похожие на поставленные стоймя мётлы. Вокруг только поржавевшие гаражи да полуразрушенная трансформаторная будка с изображением черепа на двери. Дэн прикинул: скоро ли подоспеет помощь, вздумай он кричать в этом пустынном уголке? Вывод получился настолько безрадостным, что он поежился, словно находился не в машине, а под моросящим снаружи дождем. Бр-р!
– Ты знаком с Раей Светлицкой, верно? – спросил Громов. Интонация его голоса была скорее утвердительной.
– Допустим, – откликнулся Дэн, разглядывая свою покалеченную руку. Два пальца на ней разбухли до толщины темно-коричневых кубинских сигар и были такими же несгибающимися.
– Вы с ней собирались в Сочи?
– Sochi? Где это?
– Неважно, – ответил Громов, окинув соседа внимательным взглядом. – Если ты не знаешь, где находится город Сочи, то, может быть, тебе известно местонахождение Раи?
– А что? – недружелюбно осведомился Дэн. За годы, проведенные в Курганске, он овладел не только русским языком, но и здешней манерой отвечать вопросом на вопрос.
– Пакет, – напомнил Громов, пошуршав полиэтиленом. – Желаешь заполучить его обратно?
Дэн представил себе Раю, хлопочущую в маленькой кухоньке. Руки перепачканы мукой, под халатиком ничего, тело так и пышет жаром, как включенная духовка. Очень возбуждающая картинка. Однако если вообразить на месте Раи новую подружку, например рыженькую, то получается даже соблазнительнее. Русских девушек вокруг навалом, а пирожки с капустой – не единственное блюдо, которое хочется попробовать в молодости.
Правда, Рая просила никому не говорить, что она сменила место жительства, и Дэн дал слово. Но, с другой стороны, если выполнять все обещания, данные курганским подружкам, то придется завести себе дома целый гарем, а он ведь не какой-то безбожный мусульманин. И пальцев на обеих руках у Дэна только десять, причем два из них уже сломаны. Такая вот арифметика безрадостная.
– Улица Терешковой, 97, – проворчал он, пытаясь оттянуть момент предательства. – Сорок третья квартира. Телефон…
– Только не надо заливать мне про улицу «Тьерьешковой», – нахмурился Громов. – Мне нужна Рая, а не адрес, по которому она прописана.
– Ну, она на днях сняла себе другую квартиру, по проспекту этого… – Дэн наморщил лоб. – Ваш знаменитый писатель. Лео… Лев…
– Можешь не утруждать себя, я понял, о ком идет речь. Дом? Квартира?
– Номер дома не знаю, но он там самый высокий, а на первом этаже мебельный салон.
– Так, понял. Дальше.
– Третий подъезд, четвертый этаж, сто первая квартира.
Громов прищурился:
– И чем занимается Рая в «стьо пьервой квартирье»? Кто скрашивает там ее одиночество?
– Я, – скромно признался Дэн.
– Любишь белых девушек?
– Люблю. Разве это запрещено?
– Нет. Но с какой стати ты интересуешься чужими банковскими переводами?
Рука Громова внезапно вцепилась в левую ключицу Дэна, и крепкий, атлетически сложенный парень почувствовал себя цыпленком, угодившим в когти ястреба. А еще ему вспомнилось, как легко ломаются суставы хорошо прожаренных окорочков.
– Отпусти! – взмолился он. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, мэн! Какие банковские переводы?
Притянув к себе Дэна, Громов заглянул в его выпученные до размера перепелиных яиц глаза и оттолкнул обратно.
– Предположим, я тебе поверил, – сказал он. – Тогда с кем еще якшалась Рая в последнее время?
– Ни с кем. У меня вообще сложилось такое, э, impression… Ну, впечатление, что она от кого-то скрывается.
– Почему?
Громов опять глядел прямо перед собой, словно его не слишком интересовал ответ. Но Дэн, справедливо рассудивший, что с двумя ключицами человеку живется значительно комфортнее, чем с одной, откликнулся без промедления:
– Она никуда не звонит, не выходит из квартиры. И все время чего-то ждет, так мне кажется.
– Ключи.
В поле зрения Дэна появилась требовательно раскрытая ладонь.
– Какие ключи? – фальшиво удивился он.
– От Раиной квартиры, которыми она тебя должна была снабдить, чтобы не отзываться на звонки в дверь.
Рука Громова маячила так близко от носа Дэна, что ее изображение двоилось в его глазах. В таких ситуациях не до щепетильности. Порывшись в карманах, Дэн сунул белому связку ключей и незаметно перевел дух, когда пальцы, готовые сомкнуться на его физиономии, исчезли из виду.
– Молодец, ты хороший парень, – сказал Громов. – Расторопный и сообразительный. Спасибо. – Его улыбка была неожиданной и короткой, как фотовспышка.
– Пожалуйста, – проворчал Дэн, осторожно ощупывая порванную мочку уха. – Только зачем было руки распускать? Разве нельзя было договориться по-хорошему?
– Нет. Ты ведь не пряниками в сквере торговал, верно? Стал бы ты со мной откровенничать в присутствии своих дружков?
Поразмыслив, Дэн решил не кривить душой, а просто напомнил:
– Теперь верни то, что взял, о’кей?
– А! – Громов закивал. – Конечно. Только давай выйдем из машины.
– Зачем?
– Послушай, парень, ты задаешь мне вопросов больше, чем я тебе. Постыдился бы.
Возмущенно хрюкнув, Дэн вылез из «Жигулей» и, прыгая с кочки на кочку, выбрался из лужи, разлившейся по площадке. Она была пепельно-бурой, как его поврежденная рука, которую приходилось придерживать на весу, оберегая от сотрясений.
Последовавший за ним Громов так и остался стоять по щиколотки в воде, задумчиво вертя перед собой пакет с наркотиками.
– Насколько мне известно, – произнес он, – у тебя на родине говорят по-английски. Как будет по-вашему «что упало, то пропало»?
– ?
– Ну, тогда «что было, то сплыло»…
Дэн еще не понимал, к чему клонит Громов, но такое отступление от темы ему не понравилось.
– Верни пакет, – потребовал он.
– Пожалуйста.
Пожав плечами, Громов высыпал содержимое пакета прямо в лужу, после чего протянул его, совершенно пустой, оторопевшему Дэну.
– Ты крэйзи! – взвыл нигериец, бросаясь спасать намокающий товар.
Присев на корточки, он успел выудить из грязной воды пару упаковок белого порошка, когда бампер «Жигулей» несильно боднул его в бедро и опрокинул в лужу.
– С дороги! – посоветовал Громов, махнув рукой из окна машины.
– Ты обещал! – заорал промокший Дэн, чувствуя себя последним идиотом.
– Я обещал вернуть пакет и сдержал слово. Теперь уноси ноги!
Взревел двигатель, «Жигули» ринулись вперед. Облитый с ног до головы потоками воды, взметнувшимися из-под колес, Дэн едва успел отпрянуть в сторону.
Вытирая рукавом забрызганные щеки и лоб, он стоял и тупо смотрел, как автомобиль, давая то передний, то задний ход, снова и снова утюжит упаковки с наркотиками. На его глазах товар на сумму пять тысяч долларов превращался в грязь, а он не мог даже сжать правую руку в кулак, чтобы погрозить им белому безумцу. И мокрое лицо Дэниэла Джошуа Майдугури казалось заплаканным.
Когда знаешь это и многое другое, то о какой загадочной русской душе может идти речь, скажите на милость? Нет никакой загадки. Да и сама русская душа, она – тьфу, пустой звук.
Выходец из отдаленной нигерийской провинции Нгуру, где его предки веками занимались разведением коз и выращиванием маниоки, Дэниэл по непонятной причине чувствовал себя в России кем-то вроде истинного джентльмена, волею судьбы очутившегося среди дикарей. Скорее всего, причиной тому была генетическая память о временах британского владычества, когда славный род Майдугури мог беспрепятственно изучать и перенимать напыщенные манеры своих господ.
Может быть, Дэниэлу слегка не хватало настоящего лоска, зато его английский был для России безупречен. Местный язык он тоже знал неплохо. Вполне достаточно, чтобы договариваться с преподавателями о зачетах и заниматься бизнесом. Последнее увлекало его гораздо сильнее всех университетских дисциплин, вместе взятых.
Знающие люди говорили, что раньше у иностранных студентов имелось два основных вида доходов: заграничные шмотки и валюта. Теперь тряпок хватало и без контрабанды, а обменники торчали почти на каждом углу. В связи с этим приоритетные направления негритянского бизнеса изменились. Валютой у входа в общежитие приторговывали лишь ранним утром да поздним вечером, когда близлежащие обменные пункты были закрыты. А основной доход приносили героин, морфий и марихуана. Дэн знал это наверняка, поскольку лично приобщал русских дикарей к западной цивилизации.
Он входил в состав тройки, территория которой размещалась в чахлом скверике перед общежитием. Конголезец Леон прохаживался у входа, отлавливая потенциальных клиентов, и препровождал их к гражданину Эфиопии Канатэ. Здесь принимались конкретные заказы и деньги. Задача Дэна состояла в том, чтобы, получив условный знак от напарника, достать из тайника требуемый товар, незаметно передать его по назначению и вернуться на свой пост.
Наркотики хранились под бордюром – несмотря на покровительство местной милиции, держать их при себе было небезопасно. Курсируя между тайником и заказчиками, Дэн старался перемещаться спортивным шагом, что в какой-то мере заменяло ему зарядку. Вдобавок он зимой и летом дышал свежим воздухом, что тоже шло на пользу здоровью. А наркотиков Дэн никогда не употреблял, даже безобидный «кэннэбис». Это был лишний повод смотреть на русских свысока. Наркоманов среди них становилось с каждым днем все больше. Невоздержанный, слабовольный народ. Половина молодежи была обречена на вымирание от водки, героина и СПИДа – так полагали в общине иностранных студентов. И Дэн, через коричневые руки которого проходили все увеличивающиеся партии наркотиков, разделял это мнение целиком и полностью.
Главная проблема русских мужчин, по его мнению, состояла в отсутствии у них чувства меры. «Без тормозов» – так называли они свое бесшабашное поведение, даже вроде бы гордясь этим. А еще русские не умели обращаться со своими женщинами. Дэн, сменивший за годы учебы не один десяток белых подруг, слышал от всех них всегда одну и ту же историю, рассказанную разными словами.
Она ему поверила и дала. Опять поверила, сделала аборт. Поверила в последний раз, подцепила дурную болезнь, вылечилась и захотела замуж.
Очередняя герлфренд Дэна не являлась исключением, поэтому он не слишком вникал в ее россказни о разбитых мечтах. Гораздо больше ему нравилось слушать ее бурные стенания в постели. А когда Рая, отдышавшись, принималась разглагольствовать про их будущую совместную жизнь, Дэн попросту дремал, набираясь сил перед очередным заходом, которых делалось не менее трех за свидание. Он не хотел упускать своего. Учеба в России подходила к концу, а где еще поимеешь белых девушек в таких количествах и совершенно бесплатно?
Предвкушая вечерние забавы, Дэн даже немного согрелся под моросящим дождем. На днях Рая сняла квартиру, где заниматься сексом стало значительно гигиеничнее и удобнее, чем в общаговской конуре, разделенной портьерой на две равные половины. Теперь Рае можно было не закрывать рот во время ее частых оргазмов и принимать душ, когда заблагорассудится, не отходя от кассы, как говорят русские. Дэн и не отходил. Вчера он поимел Раю прямо на кухне, жуя между делом приготовленные ею домашние пирожки с капустой. Вот что такое настоящая экзотика! Ради таких моментов стоило терпеть лишения, выпавшие на долю Дэна в этой варварской стране.
Увлеченный своими мыслями, он не сразу обратил внимание на мужчину, появившегося в сквере. Пока тот стоял спиной, его можно было принять за молодого парня, одетого в стандартную кожанку и джинсы. Но когда мужчина повернулся и неспешно зашагал Дэну навстречу, стали очевидными две вещи. Первое: этому белому с юношеской фигурой было как минимум лет сорок. Второе: он явился сюда не за дозой, а по душу Дэниэла Джошуа Майдугури, и потому не сводил с него своих стальных глаз.
Милицейская облава? Бандитский наезд? Больше Дэну не успело прийти в голову ничего путного, поскольку в следующую секунду ему стало не до отвлеченных размышлений. Заговорщицки подмигнув ему, мужчина наклонился и без видимых усилий приподнял тот самый блок бордюра, под которым хранились запасы наркотиков. Камень специально высвободили из асфальта, чтобы выкопать под ним небольшое углубление. Правда, обычно было достаточно запустить в щель руку, чтобы дотянуться до нужного пакетика. Но сегодня ситуация складывалась явно нестандартная. Экстремальная, как догадался Дэн, бросаясь к мужчине.
– Твое богатство? – спросил незнакомец, кивнув на открывшуюся яму, напичканную расфасованными порциями порошка и травки.
– Не твое дело! – прошипел Дэн, стремительно протянув руку к потайной нише.
Это был импульсивный, но, как тотчас выяснилось, ошибочный жест. Потому что мужчина внезапно уронил приподнятый блок, весивший никак не меньше шестидесяти фунтов. Сколько это будет в килограммах, Дэн, естественно, вычислять не стал. Он просто упал на колени и взвизгнул, как бабуин, угодивший лапой в капкан. Строго говоря, это произошло даже дважды, потому что мужчина повторил операцию еще раз. После чего развернулся к набегающему на него Канатэ.
Эфиоп, торчавший по обыкновению на углу здания общежития, оказался единственным собратом Дэна, который заметил неладное и поспешил ему на подмогу. Он мчался на мужчину размашистыми скачками, слегка забирая в сторону, чтобы подготовиться к мощному хуку справа. Застывший на карачках Дэн зачарованно смотрел, как замирают редкие прохожие на тротуарах, как взмывают с мокрого асфальта испуганные воробьи, как дробятся отражения в лужах, по которым ступают приближающиеся кроссовки Канатэ.
Чвак-чвак-чвак! Потом звуки шагов резко оборвались, потому что эфиоп, сделав очередной прыжок, не приземлился, а полетел дальше, перебирая ногами в воздухе.
Виной тому был мужчина, перехвативший его выброшенный вперед кулак. Рванув нападающего на себя, он ловко поддел его плечом, развернув почти параллельно асфальту. Протестующе крича что-то на своем наречии, Канатэ перемахнул через спинку влажной скамьи и врезался в самую гущу декоративных голубых елочек. Мужчина, недолго думая, последовал за ним.
Возня среди шуршащих еловых лап прекратилась после второго по счету звука удара, донесшегося до ушей Дэна. Он только-только высвободил из ловушки свою руку с посиневшими ногтями, когда белый человек вернулся, чтобы взяться за него.
Дэн смутно помнил, что в тот момент, когда ему в лицо понеслась рифленая подошва с налипшим кленовым листом, он стоял на коленях. И по прошествии неопределенного времени никак не мог взять в толк: почему бредет куда-то на заплетающихся ногах, придерживаемый незнакомцем за запястье поврежденной руки?
– Отпусти! – потребовал Дэн, с ненавистью косясь на зевак, выстроившихся вдоль сквера.
Мужчина ничего на это не ответил, лишь слегка вывернул ему руку под неудобным углом. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Дэн не только прекратил сопротивление, но даже ускорил шаги. Оглянувшись через плечо, он увидел небольшую группку своих растерянных товарищей, сгрудившихся возле входа в общежитие. Это напоминало финальную сцену из какого-то грустного фильма, главному герою которого было не суждено вернуться назад. Обреченным персонажем являлся, конечно же, Дэн. Осознав это, он сделал еще одну слабую попытку освободиться.
– Не дергайся, – посоветовал мужчина, продолжая увлекать негра за собой. – Если тебе не жалко собственной руки, то подумай хотя бы о товаре. Он ведь немалых денег стоит, а?
– Товар? – Лишь теперь Дэн заметил, что его спутник несет в свободной руке пакет с конфискованными наркотиками. Их было там на сумму около пяти тысяч долларов.
– Не знаю никакого товара, – злобно прохрипел Дэн. – Это не мое! Произвол! Я буду жаловаться!
– Ты отлично говоришь по-русски, молодец. Но я не из милиции, а ты не апостол Петр, так что не торопись отрекаться.
– Что тебе от меня нужно, мэн?
– Сейчас ты сядешь в машину, и мы с тобой побеседуем на эту тему, – пообещал мужчина, подталкивая Дэна к дверце светлых «Жигулей». – После этого получишь пакет обратно и отправишься восвояси. Устраивает тебя такой расклад?
– Нет, не устраивает!
– Неважно. Назвался груздем, полезай в кузов!
– Gruzdiem?
Озадаченный Дэн застыл перед распахнутой дверцей, прикидывая, стоит ли ему забираться внутрь. Мужчина разрешил эти сомнения просто: схватил его за серьгу, продетую в ухо, заставил пригнуться и буквально затолкнул в автомобильный салон.
Обойдя вокруг машины, он устроился на водительском сиденье. Дэн разглядывал свои пальцы, которые после прикосновения к уху сделались липкими и красными. С одной стороны, его подмывало выскочить из «Жигулей» и броситься наутек, пока к полученным травмам не добавились новые. С другой стороны, Дэну вовсе не хотелось расплачиваться за утерянный товар из собственного кармана. Рачительность одержала верх. Уставившись исподлобья на незнакомца, выруливающего на проезжую часть, он угрюмо поинтересовался:
– Ты кто? Бандит?
– Не бандит, не сотрудник правоохранительных органов и даже не расист, – успокоил его мужчина. – Можешь называть меня Громовым, парень. Но после нашей беседы ты забудешь и мою фамилию, и номер моей машины. Договорились?
– Ха! – воскликнул Дэн.
– Тебе был задан вопрос. – Громов смотрел прямо перед собой, на дорогу, но его глаза нехорошо сверкнули.
– О’кей, договорились, – буркнул Дэн. – Куда мы едем?
– Уже приехали.
«Жигули» свернули в маленький дворик и остановились на залитом грязной водой пятачке. Раскисшие листья в лужах, деревца, похожие на поставленные стоймя мётлы. Вокруг только поржавевшие гаражи да полуразрушенная трансформаторная будка с изображением черепа на двери. Дэн прикинул: скоро ли подоспеет помощь, вздумай он кричать в этом пустынном уголке? Вывод получился настолько безрадостным, что он поежился, словно находился не в машине, а под моросящим снаружи дождем. Бр-р!
– Ты знаком с Раей Светлицкой, верно? – спросил Громов. Интонация его голоса была скорее утвердительной.
– Допустим, – откликнулся Дэн, разглядывая свою покалеченную руку. Два пальца на ней разбухли до толщины темно-коричневых кубинских сигар и были такими же несгибающимися.
– Вы с ней собирались в Сочи?
– Sochi? Где это?
– Неважно, – ответил Громов, окинув соседа внимательным взглядом. – Если ты не знаешь, где находится город Сочи, то, может быть, тебе известно местонахождение Раи?
– А что? – недружелюбно осведомился Дэн. За годы, проведенные в Курганске, он овладел не только русским языком, но и здешней манерой отвечать вопросом на вопрос.
– Пакет, – напомнил Громов, пошуршав полиэтиленом. – Желаешь заполучить его обратно?
Дэн представил себе Раю, хлопочущую в маленькой кухоньке. Руки перепачканы мукой, под халатиком ничего, тело так и пышет жаром, как включенная духовка. Очень возбуждающая картинка. Однако если вообразить на месте Раи новую подружку, например рыженькую, то получается даже соблазнительнее. Русских девушек вокруг навалом, а пирожки с капустой – не единственное блюдо, которое хочется попробовать в молодости.
Правда, Рая просила никому не говорить, что она сменила место жительства, и Дэн дал слово. Но, с другой стороны, если выполнять все обещания, данные курганским подружкам, то придется завести себе дома целый гарем, а он ведь не какой-то безбожный мусульманин. И пальцев на обеих руках у Дэна только десять, причем два из них уже сломаны. Такая вот арифметика безрадостная.
– Улица Терешковой, 97, – проворчал он, пытаясь оттянуть момент предательства. – Сорок третья квартира. Телефон…
– Только не надо заливать мне про улицу «Тьерьешковой», – нахмурился Громов. – Мне нужна Рая, а не адрес, по которому она прописана.
– Ну, она на днях сняла себе другую квартиру, по проспекту этого… – Дэн наморщил лоб. – Ваш знаменитый писатель. Лео… Лев…
– Можешь не утруждать себя, я понял, о ком идет речь. Дом? Квартира?
– Номер дома не знаю, но он там самый высокий, а на первом этаже мебельный салон.
– Так, понял. Дальше.
– Третий подъезд, четвертый этаж, сто первая квартира.
Громов прищурился:
– И чем занимается Рая в «стьо пьервой квартирье»? Кто скрашивает там ее одиночество?
– Я, – скромно признался Дэн.
– Любишь белых девушек?
– Люблю. Разве это запрещено?
– Нет. Но с какой стати ты интересуешься чужими банковскими переводами?
Рука Громова внезапно вцепилась в левую ключицу Дэна, и крепкий, атлетически сложенный парень почувствовал себя цыпленком, угодившим в когти ястреба. А еще ему вспомнилось, как легко ломаются суставы хорошо прожаренных окорочков.
– Отпусти! – взмолился он. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, мэн! Какие банковские переводы?
Притянув к себе Дэна, Громов заглянул в его выпученные до размера перепелиных яиц глаза и оттолкнул обратно.
– Предположим, я тебе поверил, – сказал он. – Тогда с кем еще якшалась Рая в последнее время?
– Ни с кем. У меня вообще сложилось такое, э, impression… Ну, впечатление, что она от кого-то скрывается.
– Почему?
Громов опять глядел прямо перед собой, словно его не слишком интересовал ответ. Но Дэн, справедливо рассудивший, что с двумя ключицами человеку живется значительно комфортнее, чем с одной, откликнулся без промедления:
– Она никуда не звонит, не выходит из квартиры. И все время чего-то ждет, так мне кажется.
– Ключи.
В поле зрения Дэна появилась требовательно раскрытая ладонь.
– Какие ключи? – фальшиво удивился он.
– От Раиной квартиры, которыми она тебя должна была снабдить, чтобы не отзываться на звонки в дверь.
Рука Громова маячила так близко от носа Дэна, что ее изображение двоилось в его глазах. В таких ситуациях не до щепетильности. Порывшись в карманах, Дэн сунул белому связку ключей и незаметно перевел дух, когда пальцы, готовые сомкнуться на его физиономии, исчезли из виду.
– Молодец, ты хороший парень, – сказал Громов. – Расторопный и сообразительный. Спасибо. – Его улыбка была неожиданной и короткой, как фотовспышка.
– Пожалуйста, – проворчал Дэн, осторожно ощупывая порванную мочку уха. – Только зачем было руки распускать? Разве нельзя было договориться по-хорошему?
– Нет. Ты ведь не пряниками в сквере торговал, верно? Стал бы ты со мной откровенничать в присутствии своих дружков?
Поразмыслив, Дэн решил не кривить душой, а просто напомнил:
– Теперь верни то, что взял, о’кей?
– А! – Громов закивал. – Конечно. Только давай выйдем из машины.
– Зачем?
– Послушай, парень, ты задаешь мне вопросов больше, чем я тебе. Постыдился бы.
Возмущенно хрюкнув, Дэн вылез из «Жигулей» и, прыгая с кочки на кочку, выбрался из лужи, разлившейся по площадке. Она была пепельно-бурой, как его поврежденная рука, которую приходилось придерживать на весу, оберегая от сотрясений.
Последовавший за ним Громов так и остался стоять по щиколотки в воде, задумчиво вертя перед собой пакет с наркотиками.
– Насколько мне известно, – произнес он, – у тебя на родине говорят по-английски. Как будет по-вашему «что упало, то пропало»?
– ?
– Ну, тогда «что было, то сплыло»…
Дэн еще не понимал, к чему клонит Громов, но такое отступление от темы ему не понравилось.
– Верни пакет, – потребовал он.
– Пожалуйста.
Пожав плечами, Громов высыпал содержимое пакета прямо в лужу, после чего протянул его, совершенно пустой, оторопевшему Дэну.
– Ты крэйзи! – взвыл нигериец, бросаясь спасать намокающий товар.
Присев на корточки, он успел выудить из грязной воды пару упаковок белого порошка, когда бампер «Жигулей» несильно боднул его в бедро и опрокинул в лужу.
– С дороги! – посоветовал Громов, махнув рукой из окна машины.
– Ты обещал! – заорал промокший Дэн, чувствуя себя последним идиотом.
– Я обещал вернуть пакет и сдержал слово. Теперь уноси ноги!
Взревел двигатель, «Жигули» ринулись вперед. Облитый с ног до головы потоками воды, взметнувшимися из-под колес, Дэн едва успел отпрянуть в сторону.
Вытирая рукавом забрызганные щеки и лоб, он стоял и тупо смотрел, как автомобиль, давая то передний, то задний ход, снова и снова утюжит упаковки с наркотиками. На его глазах товар на сумму пять тысяч долларов превращался в грязь, а он не мог даже сжать правую руку в кулак, чтобы погрозить им белому безумцу. И мокрое лицо Дэниэла Джошуа Майдугури казалось заплаканным.
2
Пискнув по-птичьи, пейджер высветил на экране послание, которого все эти дни с нетерпением ожидала Рая Светлицкая.
«МОЖЕШЬ ПРИХОДИТЬ».
– Йес! – Она чуть не выпрыгнула из трусиков, не в силах сдержать охватившее ее возбуждение.
Дело сделано. Сто пятьдесят тысяч баксов почти у нее в кармане. Хотя, конечно, такую кучу денег вряд ли унесешь без сумочки.
Хотелось петь, кричать, кататься по полу. Сорвать с себя ночную рубашку и исполнить какой-нибудь дикий танец, врубив музыку на всю катушку. Но Рая сумела взять себя в руки. Вместо того чтобы скакать козой по комнате, нужно было успокоиться и еще раз продумать свои дальнейшие действия. Малейший промах грозил крупными неприятностями. Человек, с которыми связалась Рая, был не лыком шит, но вполне могло случиться так, что его сцапала милиция, и тогда приглашение явиться за своей долей означало примитивную западню.
«МОЖЕШЬ ПРИХОДИТЬ».
– Йес! – Она чуть не выпрыгнула из трусиков, не в силах сдержать охватившее ее возбуждение.
Дело сделано. Сто пятьдесят тысяч баксов почти у нее в кармане. Хотя, конечно, такую кучу денег вряд ли унесешь без сумочки.
Хотелось петь, кричать, кататься по полу. Сорвать с себя ночную рубашку и исполнить какой-нибудь дикий танец, врубив музыку на всю катушку. Но Рая сумела взять себя в руки. Вместо того чтобы скакать козой по комнате, нужно было успокоиться и еще раз продумать свои дальнейшие действия. Малейший промах грозил крупными неприятностями. Человек, с которыми связалась Рая, был не лыком шит, но вполне могло случиться так, что его сцапала милиция, и тогда приглашение явиться за своей долей означало примитивную западню.