Страница:
Если уж выпало счастье общаться с королевой красоты, то пусть она будет иностранкой, подумал я. Плиз… о… кей… гудбай… Этого лексикона более чем достаточно для большой и светлой любви.
– Ты бы денежную компенсацию попросила за свои страдания, – предложил я, не открывая глаз. Мне было больно наблюдать крушение своих идеалов. Я решил, что вновь взгляну на Натали не раньше, чем у нас найдется какая-нибудь более приятная тема для беседы, чем обсуждение пакостных наклонностей ее муженька.
– Я, по-твоему, шлюха? – Судя по оскорбленным ноткам, прозвучавшим в голосе Натали, она сильно комплексовала по этому поводу, как и весь прочий женский пол, начиная с Евы. – Я?! Шлюха?!!
«А кто же еще?» – так отреагировали на вопрос мои автоматически приподнявшиеся брови. Язык же выдал совершенно иной вариант ответа:
– Разумеется, нет, но это еще не повод отказываться от вознаграждения за свои услуги.
Вот так перл я выдал! Мне подумалось, что эта крылатая фраза может стать девизом всех женщин планеты.
Первой оценила мою находку Натали.
– Вообще-то ты прав, – медленно сказала она. – Но я ничего не попросила у этих людей. В этом моя совесть чиста.
Наглую ложь легко принять за правду. Но только не с закрытыми глазами. Когда не видишь собеседника, любая фальшь в его голосе звучит особенно отчетливо. Я не купился на щебетание Натали. Даже если бы Дубов не упомянул накануне о деньгах, отваленных снохе за выполнение обязанностей домашнего секс-терапевта, я все равно не поверил бы в ее бескорыстие. Добрые ангелы и капиталистические отношения – вещи абсолютно несовместимые.
Открыв глаза, я с нежностью посмотрел на Натали, успевшую отложить свою ракетку и присесть на краешек кровати у моих ног.
– Знаешь, – сказал я проникновенно, – ты самая удивительная девушка, которая когда-либо встречалась на моем пути. Прекрасный цветок, гордый и одинокий, вот кого ты мне напоминаешь. О, как я понимаю тебя, как сочувствую!
В ответ на мою мелодраматическую речь Натали застенчиво призналась:
– Тут и впрямь охреневаешь от безделья и одиночества. Просто шизануться можно, честное слово! Педерастический муж, его папаша пришибленный, потом еще эта лосиха Ириша… Мало того, фашистики ихние сопливые в каждую щель подглядывают и дрочат до посинения… Полное собрание сочинений, блин!
Последняя фраза была нежно выдохнута мне в самое ухо, отчего я весь похолодел и замер, а мурашки, напротив, ожили и промчались по моей коже наперегонки, стартовав где-то в районе макушки. Их новая стая сыпанула в разные стороны, когда холеные пальчики Натали непринужденно занялись пуговицей и «молнией» моих джинсов.
– Э!.. Э!..
– Тс-с, не дергайся, – предупредила она шепотом. Ее длинные ногти легонько царапнули мой втянувшийся живот.
Чувствуя, как позвоночник превращается в сплошную заледеневшую сосульку, я спросил:
– Который час, не знаешь?
– Около шести. Все еще спят.
Успокоив меня таким образом, Натали одним рывком стянула с меня все то, что сочла лишним. Натянуть обратно приспущенные джинсы мне в моем положении не удалось бы никак. Беспомощно потрепыхав руками, раскинутыми вдоль спинки кровати, я рассудительно предложил:
– Может, подождем, пока с меня снимут эти дурацкие кандалы?
– Их могут вообще никогда не снять, – возразила Натали, – а я почти месяц была вынуждена обходиться без мужика. Представляешь, каково это?
Я вознамерился поджать коленки к животу или хотя бы перекатиться на бок, но Натали тут же взгромоздилась на мои ноги и счастливо засмеялась. Находись сверху я, а не она, мне, наверное, захотелось бы порадоваться вместе с ней. Но мужчина, которым вертит по своему усмотрению женщина, пусть даже безумно красивая, становится нервозным и даже угрюмым.
– На сегодня хватит, – строго сказал я. – Самое время тебе пойти постучать мячиками на корте. Мне нужно собраться с мыслями перед серьезным разговором с твоими родственничками.
– А хочешь, я погадаю тебе немножко?
Вопрос был задан самым невинным тоном, но я посмотрел на Натали с некоторым подозрением:
– По руке?
– Существуют способы поинтереснее… Ну-ка, посмотрим на твою дорожку…
– Какую еще дорожку?
Натали медленно провела пальцами от моего пупка до самого низа живота, легонько теребя подворачивающуюся под руку поросль. Там, где ее коготки начали путаться в дебрях, она выбрала прядь погуще, намотала ее на указательный палец и подергала, как бы испытывая мою растительность на прочность.
– Это называется дорожкой к теще, – поясняла она, слегка гнусавя при этом. Многие женщины, которых я знал, во время приливов нежности почему-то начинали разговаривать в нос. – Дурацкое название, правда? – спросила она, склоняясь надо мной все ниже. – Дорожка привела меня ни к какой не к теще, а… Угу! Та-ак!.. Кто тут у нас живет?.. Кто это тут прячется?.. Попался, который кусался?.. Вот я тебя сейчас… ам!
И тот несчастный, который никогда не кусался и кусаться не мог, разделил участь библейского Ионы, заглоченного чудо-юдо-рыбой-кит. Натали оторвалась от своего занятия и принялась что-то жарко ворковать.
– …мням-мням-мням, да, мой сладенький? – бубнила она ласково.
– Что ты бормочешь? – спросил я, чтобы не чувствовать себя третьим лишним на этом празднике жизни.
Натали повторила фразу чуть громче, но дикция ее все равно осталась невнятной, потому что теперь ей мешал посторонний предмет во рту.
Наблюдая за возвратно-поступательными движениями светлой головки, я подумал, что ее обладательнице не мешало бы покраситься заново и сделать прическу покороче, чтобы не щекотать волосами животы случайных знакомых. В том, что для Натали это приключение является лишь малозначительным этапом на ее большом жизненном пути, не оставалось никаких сомнений. Настоящее мастерство не забудешь, не пропьешь. Натали ни разу не задела меня зубами, зато я узнал, каковы на ощупь ее гланды, а такая сноровка требовала постоянных упорных тренировок.
Разумеется, мои выводы нельзя было назвать беспристрастными, потому что я не смог оставаться посторонним наблюдателем достаточно долго. Не знаю, что именно стремилась утолить Натали – легкий голод или зверский аппетит, – но через некоторое время я испытал настоятельную потребность помочь ей поскорее насытиться.
Хотя я всячески скрывал свои намерения, чтобы не спугнуть птичку раньше времени, она спохватилась ровно за секунду до того мгновения, когда я собирался издать торжествующий клич. Раз! И головка Натали проворно вспорхнула с моего живота. «С такими экстрасенсорными способностями нужно извержения вулканов предсказывать!» – сердито подумал я.
– Тебе не кажется, что ты слишком спешишь? – спросила Натали с упреком. Можно подумать, она была невинной гимназисточкой, которую ухажер вздумал поцеловать в щечку уже в ходе тридцать девятого свидания.
Вместо того чтобы провалиться под землю от стыда, я честно признался:
– Невозможно удержаться. Ты делаешь это так профессионально!..
Услышав мой сомнительный комплимент, Натали расцвела. Мне вдруг захотелось называть ее Розой. Майской.
– И все равно спешить не надо, – строго сказала она, оглаживая шкодливым язычком свои губы. – Сначала мы должны кое о чем договориться.
Думаете, я удивился выдвинутому условию? Нет, ведь я не был самовлюбленным Кинг-Конгом, чтобы приписывать внезапную страсть прекрасной блондинки своему безграничному очарованию. В первую очередь Натали стремилась выдавить из меня интересующую ее информацию, а потом уже все остальное. Более того, ее вполне мог подослать ко мне Дубов-младший, сделавший пробный заход еще вчера. Все в этом доме чего-то от меня хотели, требовали, домогались. Один я ничего ни у кого не просил. Я просто желал, чтобы меня оставили в покое.
– О чем мы должны договориться? – спросил я с прохладцей. – Только не говори мне, что, как честный человек, я теперь обязан на тебе жениться.
– Да нет же! – отмахнулась Натали от моего предположения, в котором не уловила сарказма. – Речь пойдет о другом.
– А, понимаю! Прежде чем оказать мне маленькую любезность, ты желаешь познакомиться со мной поближе?
– Что-то в этом роде, – согласилась она и нетерпеливо спросила: – Мой свекор поручил тебе написать о нем книгу?
– Откуда ты знаешь? – Выигрывая время для размышлений, я изобразил полнейшее изумление.
– Не ты первый, не ты последний.
Я согласился:
– Да уж, в этом я не сомневаюсь. Только учти, радость моя: в стране не наберется столько настоящих писателей, чтобы их тебе надолго хватило. Советую тебе пополнить свою клиентуру спортсменами, музыкантами и артистами.
Натали выглядела вполне чистенькой и аккуратной, но ей не мешала маленькая проверка на вшивость. Если бы после моего оскорбительного заявления она вспылила и направилась к выходу, я поспешил бы взять свои слова обратно и отнесся бы к ней хоть с каким-то доверием. Но Натали осталась на месте. Лишь цвет ее лица неуловимо изменился, словно она успела незаметно от меня слегка подрумянить скулы.
– Я могу продолжать? – спросила она, убедившись, что к сказанному мне больше нечего добавить.
– Только этого я и жду! Ты ведь прервалась на самом интересном!
– Есть в жизни кое-что поинтереснее и поважнее минета, – философски заметила Натали. – Я говорю о деньгах. Ты ведь не станешь отказываться от денег?
– Никогда! – подтвердил я таким энергичным кивком, что мои оковы отозвались на это движение тихим звяканьем. – Если ты решила еще и приплачивать мне за удовольствие, то я готов принимать тебя трижды в день.
– Наглость какая!
– Ладно, уговорила. Каждый десятый сеанс будет для тебя бесплатным.
– Послушай, ты!!! – Тут Натали задохнулась от негодования, и это получилось у нее очень кстати. Вряд ли я услышал бы что-нибудь лестное в свой адрес.
Я все-таки вывел ее из себя. Правда, никаких демаршей с гордо поднятой головой не последовало. Она ведь так и не добилась поставленной цели. И, смею вас уверить, сексуальные забавы со мной интересовали ее в самую последнюю очередь. Весь этот эротический фарс понадобился ей лишь для того, чтобы сделать меня посговорчивее, вот и все. Она и не подозревала, как часто женщины ловятся на свою же собственную удочку.
– Что ты хотела сказать? Я весь внимание. – Вид у меня был достаточно невинный, чтобы восстановить ее утраченное доверие.
С трудом взяв себя в руки, Натали сказала подрагивающим от сдерживаемого возмущения голосом:
– Я хочу предложить тебе пять тысяч долларов за кое-какую информацию.
Настоящий домашний аукцион, подумал я. Причем Натали переплюнула Марка. Если не продешевить, то можно вернуться из плена на вполне приличной иномарке.
– Мне нужны от тебя сведения определенного рода.
– Мы можем обсудить твое предложение. Но до этого ты должна довести начатое до конца.
Просить Натали дважды не пришлось. Она выполнила мое пожелание, причем так оперативно, что я и пальцем не успел пошевелить в промежутке между стартом и финишем.
– Что за информация тебя интересует? – апатично осведомился я, когда мой маленький каприз был удовлетворен. – Предупреждаю сразу: в разработке ядерных ракет я не участвовал, никаких военных тайн не знаю, в кремлевские сортиры доступа не имею. Какой интерес я могу представлять для американской шпионки?
– Я не американская шпионка!
– Молдавская? Монгольская? На кого работаешь, Натали?
Мои вопросы повисли в воздухе. Дверь внезапно распахнулась, впуская в комнату двухметровую амазонку Иришу, которой пришлось наклонить голову, чтобы не снести макушкой притолоку. От этого вид у нее был бодливый и воинственный.
Вот когда я пожалел, что не умею становиться невидимкой.
Ириша, увидев меня в столь жалком и беспомощном состоянии, злорадно осклабилась. Я невольно обратил внимание на ее зубы, которыми можно было без усилий оттяпать любой из моих пальцев, не говоря уж о более деликатных частях тела.
– А ты быстро очухался, Бодров, – признала Ириша не без разочарования в голосе. – С потаскушками забавляешься, выглядишь вполне довольным жизнью… Не слишком ли вольготно ты себя чувствуешь?
– С этими браслетами? – Я пошевелил руками, произведя немелодичное бряцание металла о металл. – Вы специально установили здесь такую допотопную кровать? Чтобы принимать гостей?
– Радуйся, что проснулся не в гробу, – буркнула Ириша, переключая внимание на давно вспорхнувшую с кровати Натали.
Красотка явно испытывала дискомфорт в присутствии родственницы. Подпирая спиной противоположную стену, она незаметно перемещалась в направлении выхода, когда была остановлена Иришиной дланью, придержавшей ее за плечо. В свободной руке современная амазонка держала высокую банку пива. Емкость была солидная, под стать владелице. Эта деталь наводила на мысль, что прошлой ночью перебрал не только Дубов, но и папина дочка.
Сегодня Ириша предпочла обрядиться в футболку и самые банальные спортивные штаны. Судя по габаритам, эти вещи достались ей от тяжелоатлета или располневшего баскетболиста. Когда она нависла над Натали, блондинка превратилась в маленькую хрупкую девочку, застигнутую суровой воспитательницей на месте преступления.
– Ты снова суешь нос туда, куда тебя не просят, – произнесла Ириша внушительно.
– Я только хотела посмотреть на живого писателя, – пискнула Натали.
– Посмотрела? – зловеще спросила Ириша.
– Посмотрела.
– И как он тебе – без штанов?
– Джинсы он без меня снял, – быстро сказала Натали. – Я как застала его в таком виде, так сразу и собралась уходить.
Это со скованными-то руками я снял джинсы? Легкая жалость, которую я испытывал к своей новой знакомой, моментально улетучилась.
– Спортсменка ты наша, – процедила Ириша, чуть не вминая фигурку собеседницы в стену. – Чемпионка по многоборью недотраханная… А помнишь, что я обещала с тобой сделать, если ты будешь путаться у меня под ногами?
– Пусти! – взвизгнула Натали, делая отчаянную попытку прорваться к выходу.
Ириша шутя удержала ее на месте одной рукой, а второй, не выпуская из нее банку, съездила по кукольному личику родственницы. На пол пролилось немного пива, и его хмельной запах разнесся по комнате.
– Помню. – Натали шмыгнула носом, но втянуть обратно смогла только сопельки, а кровавый след все равно перечеркнул нижнюю половину ее лица.
Нет, неправда, что красота – великая сила. Глядя на могучую Иришу и ее деморализованную соперницу, я понял, что сила и красота – два разных понятия, которые плохо уживаются рядом.
– Повтори! – потребовала Ириша.
– Но…
– Повтори, гадина! – Пивная банка угрожающе взмыла над поникшей головой.
– Ты обещала… обещала взять мою ракетку и…
– И?!
– …запихнуть ее мне в…
– Хватит ссориться, девочки, – сказал я примиряющим голосом.
– А ты заткнись, Бодров! – огрызнулась Ириша через плечо. – С тобой у меня будет разговор особый.
К моему облегчению, она не нагнулась за ракеткой, а удовлетворилась своей банкой. Ириша трижды хлебнула из банки пиво и столько же раз припечатала ее к лицу соперницы.
Плюх! Плюх! Плюх! Голова Натали моталась из стороны в сторону, оглашая комнату протестующим визгом. При этом руками она совершенно не защищалась, а держала их опущенными. Это наводило на мысль, что некоторый опыт общения с грозной родственницей она уже имела и переломов боялась больше, чем затрещин.
– Теперь убирайся, – скомандовала Ириша, аккуратно ставя смятую банку на стол. – И ракетку свою прихватить не забудь! Повесь ее над кроватью, любуйся по утрам и вспоминай меня. В следующий раз ты так легко не отделаешься.
Натали исчезла из комнаты с проворством белого привидения.
– Твоя очередь, Бодров, – бросила Ириша, развернувшись ко мне всем своим внушительным фасадом.
– Понравилась вчерашняя трепка? – спросил я. – Мечтаешь о продолжении?
Ириша переместилась ко мне поближе и тоже принялась неспешно разглядывать меня, словно решая про себя, чем станет набивать мое чучело. Уделив особое внимание тому месту, которое купальщики на картинах стыдливо прикрывают ладошками, она признала:
– Да, мечтаю. Только сегодня моя очередь получать удовольствие.
– Вот попал, так попал, – обреченно молвил я. – Вы же меня заездите совсем! В этом доме что, мужчины в дефиците?
Ириша хмыкнула:
– Мужчина ты только для всяких шмакодявок типа Натали. До меня ты не дорос. Так, недоразумение одно.
– Чего же ты тогда от меня хочешь?
Вместо ответа Ириша направилась к столу и принялась методично выдвигать все его ящики. Отыскав в одном из них тупоносые канцелярские ножницы, она продемонстрировала их мне издали, спародировав при этом позу нью-йоркской статуи Свободы.
Я сглотнул слюну, и вышло это у меня довольно шумно. Всего несколько дней назад я прочитал в газете заметку про безумную бабенку, которая оскопила сначала своего любовника, а потом законного муженька. Помнится, я даже подумывал, как получше обыграть этот сюжет в своей новой книге. Но я ничуть не стремился испытать нечто подобное на собственной шкуре.
– Что притих, Бодров? – задорно спросила Ириша. – Даже скучно без твоих шуточек. Ну, выдай что-нибудь веселое.
«Клинк! – тихонько подтвердили ножницы. – Давай, парень, посмеши нас немного! Пока ты еще способен издавать что-нибудь, кроме благого мата».
– А ты сними с меня наручники, тогда и поговорим, – предложил я. Должно быть, такой тон был у Колобка, когда он морочил головы своим туповатым недругам.
Ириша немного посмеялась над моей наивностью и занялась искореженной пивной банкой, которую для начала продырявила, а затем вспорола ножницами. От скрежета металла о жесть меня покоробило. Что это было? Наглядная демонстрация возможностей ножниц? Хитроумный способ их заточки? Неизвестность терзала меня еще сильнее, чем неприятные звуки.
Никак не мог я сообразить, для чего Ирише понадобился огрызок жести, который в конечном итоге оказался у нее в руках. Отчекрыжив кусок банки, она приплюснула его ногой и задумчиво повертела в руках. Внутренняя сторона заготовки тускло поблескивала в лучах солнца, проникавших в комнату, и примагничивала мой взгляд.
– Что мастеришь, юный техник? – спросил я как можно более беззаботным тоном. – Пропуск в кружок «Умелые руки»?.. Медаль трудовой славы?..
– Скоро узнаешь, – пообещала Ириша. – Очень скоро. Раньше, чем тебе хотелось бы.
От ее замогильной интонации мое любопытство как рукой сняло. Безобидная жестянка внушала мне нехорошее предчувствие.
Положив свою загадочную поделку на пол, Ириша взяла ножницы в кулак и продырявила ее одним точным ударом.
Я понял, что возникла срочная необходимость в налаживании контакта со вчерашней противницей. Острая, как ножницы в ее руке.
– Вчера ты меня заставила здорово попотеть, – заговорил я несколько вымученным тоном. – Где ты так научилась ногами махать? Я с подобными девушками еще не сталкивался.
– И не столкнешься, – невозмутимо откликнулась Ириша. – Не думаю, что после знакомства со мной тебя еще будет интересовать женский пол.
В комнате было уже довольно душно, но мне показалось, что по коже прошелся леденящий ветерок. Все меньше мне нравилась сосредоточенность, с которой Ириша занималась своим странным рукоделием. А ее последняя многообещающая реплика засела в мозгу занозой.
– Если хочешь, можно устроить матч-реванш, – тоскливо предложил я, убедившись, что джинсы гипнозу не поддаются и не собираются заползать на мои бедра сами. – Выберешь одежду, более подходящую случаю. Можешь даже взять в свою команду пару обалдуев с дубинками.
Ириша, которая на протяжении последних минут стояла ко мне спиной, не давая полюбоваться плодами своего творчества, мои заигрывания проигнорировала. Но зато доложила, когда вновь развернулась ко мне:
– Готово!
Если она хотела меня порадовать, то это у нее плохо получилось. Настороженно разглядывая кусок жести в Иришиной руке, я никак не мог сообразить, для какой цели в нем проделано отверстие, да еще снабженное по краям многочисленными зазубринами. Они были неровными и очень острыми, вот и все, что я сумел определить.
– Сбоку надрез, видишь? – Ириша легко разомкнула нехитрое изделие и вернула его в исходное положение. – Теперь эта штука легко надевается, а вот снять ее без помощи рук невозможно.
– На что надевается? – тупо спросил я.
– Не догадался?
Ириша приблизилась, поднесла жестянку к лицу и посмотрела на меня сквозь дыру сверху вниз. Диаметр отверстия был таков, что в нем запросто умещался весь ее немигающий глаз целиком. Сообразив, что именно стало объектом ее наблюдения, я, как мог, прикрылся согнутой в колене ногой.
– Твое собственное изобретение? – спросил я, моля господа о каком-нибудь чуде, которое вразумило бы свихнувшуюся девицу и наставило ее на путь истинный. – Не забудь получить патент. Но сначала принято проводить испытания на подопытных кроликах.
– Эта штуковина давно проверена на людях, – успокоила меня Ириша. – Простейшее, но безотказное приспособление. Мне порекомендовал его Душман, помнишь такого?
– Еще бы! – подтвердил я. – Надеюсь, он меня тоже не скоро забудет.
Ириша кивнула:
– Он и не забыл. Потому-то и посоветовал, как сделать тебя сговорчивым… Пять лет назад Душман занимался контрабандой анаши и попал в плен к афганцам. У них там в горах было немного развлечений, и они всегда старались придумать для каждого пленника что-нибудь особенное. Пивом афганцы, как сам понимаешь, не баловались, но у них были банки из-под коки и пепси…
Я понимающе кивнул, хотя слушал Иришин рассказ вполуха. Вводная фраза занимала меня куда больше продолжения. «Сделать тебя сговорчивым…» Это означало, что Ириша, как и все прочие обитатели здешнего осиного гнезда, чего-то от меня домогается, а не тупо мстит за пережитое унижение. Корявая жестянка понадобилась ей лишь как средство устрашения, которое вряд ли будет пущено в ход. Что ж, Ириша высветила свой козырь. Теперь исход опасной игры зависел от моего умения блефовать. Рассказчица тем временем добралась до главной изюминки своего повествования.
– …все мужское достоинство просовывается в отверстие таким образом, что целиком оказывается поверх жестянки, – вещала она, неотрывно следя за моей реакцией. – Это очень удобно. Один рывок, и причиндалы можно подавать на блюдечке.
– Голь на выдумки хитра, – прокомментировал я услышанное. – И что же, это убогое кушанье считается у диких горцев деликатесом? В таком случае брали бы пример у испанцев. Те лакомятся бычьими яйцами, а они раз в пять крупнее.
Уголки Иришиных губ поползли вниз, когда она не обнаружила на моем лице признаков паники. Глядя мне в глаза, она зловеще сказала:
– Афганцы не едят яиц, ни бычьих, ни человеческих. Они скармливают члены пленникам.
– Сырыми? – скривился я от отвращения.
Иришину мину тоже нельзя было назвать сладкой.
– Не уточняла. Одно знаю точно: до того, как умереть от потери крови, человек успевает сожрать часть самого себя.
– Твой Душман стойкий малый, – произнес я с уважением. – Мало того, что съел такую гадость, не подавившись, так еще и выжить умудрился. Или он в плену все же чужие члены жевал?
– Душман ислам принял, тем и спасся. А ты лучше о себе беспокойся, Бодров. Самое время.
Ее зад вдавил мои колени в матрас. Рука потянулась к моему совершенно беззащитному органу, съежившемуся в ожидании болезненной ампутации.
– Обращайся с моим дружком осторожно, – предупредил я Иришу. – Его реакция на прикосновение дамских пальчиков может оказаться бурной и непредсказуемой.
– Ничего, – усмехнулась она. – Больше этих проблем у тебя не будет. Их источник я сейчас удалю. С корнем.
– Сделай милость, – сказал я, глядя с напускным безразличием в потолок. – Одна морока от этого дела. Сплошные расходы и нервотрепка.
– Ты, кажется, не очень хорошо понимаешь, что тебя ожидает, – сердито сказала Ириша.
– Да все я понимаю! – Моя попытка махнуть рукой закончилась тем, что браслет наручников возвратил ее на прежнее место. – Давай рви, не тяни жилы! – Я распалял себя все сильнее, как упившийся спиртом революционный матрос на допросе у белогвардейцев. – Надоело все! Каждый, кому не лень, командует, понукает! Папе твоему книгу пиши! Марку и его жене информацию сливай! Теперь ты со своими угрозами! А вот хрен вам всем! Перебьетесь!
– Погоди! – возбужденно перебила меня Ириша. – Марк и Натали тоже на тебя наезжали?
«Тоже!» Она проговорилась. Я не ошибся в своих предположениях. Ириша в этой истории была таким же заинтересованным лицом, как ее братец и свояченица.
– Ходят вокруг да около твои родственнички, вынюхивают что-то, – как бы неохотно признался я. – Говорят, Дубов в мое распоряжение какие-то сверхсекретные материалы предоставит, а им очень хочется с ними ознакомиться… Слушай, это случайно не твои детские снимки из семейного альбома? Ирина Владимировна Дубова в чем мать родила. Она же на горшке и с пальцем в носу… Выходит, не зря мне деньги предлагали…
– Ты бы денежную компенсацию попросила за свои страдания, – предложил я, не открывая глаз. Мне было больно наблюдать крушение своих идеалов. Я решил, что вновь взгляну на Натали не раньше, чем у нас найдется какая-нибудь более приятная тема для беседы, чем обсуждение пакостных наклонностей ее муженька.
– Я, по-твоему, шлюха? – Судя по оскорбленным ноткам, прозвучавшим в голосе Натали, она сильно комплексовала по этому поводу, как и весь прочий женский пол, начиная с Евы. – Я?! Шлюха?!!
«А кто же еще?» – так отреагировали на вопрос мои автоматически приподнявшиеся брови. Язык же выдал совершенно иной вариант ответа:
– Разумеется, нет, но это еще не повод отказываться от вознаграждения за свои услуги.
Вот так перл я выдал! Мне подумалось, что эта крылатая фраза может стать девизом всех женщин планеты.
Первой оценила мою находку Натали.
– Вообще-то ты прав, – медленно сказала она. – Но я ничего не попросила у этих людей. В этом моя совесть чиста.
Наглую ложь легко принять за правду. Но только не с закрытыми глазами. Когда не видишь собеседника, любая фальшь в его голосе звучит особенно отчетливо. Я не купился на щебетание Натали. Даже если бы Дубов не упомянул накануне о деньгах, отваленных снохе за выполнение обязанностей домашнего секс-терапевта, я все равно не поверил бы в ее бескорыстие. Добрые ангелы и капиталистические отношения – вещи абсолютно несовместимые.
Открыв глаза, я с нежностью посмотрел на Натали, успевшую отложить свою ракетку и присесть на краешек кровати у моих ног.
– Знаешь, – сказал я проникновенно, – ты самая удивительная девушка, которая когда-либо встречалась на моем пути. Прекрасный цветок, гордый и одинокий, вот кого ты мне напоминаешь. О, как я понимаю тебя, как сочувствую!
В ответ на мою мелодраматическую речь Натали застенчиво призналась:
– Тут и впрямь охреневаешь от безделья и одиночества. Просто шизануться можно, честное слово! Педерастический муж, его папаша пришибленный, потом еще эта лосиха Ириша… Мало того, фашистики ихние сопливые в каждую щель подглядывают и дрочат до посинения… Полное собрание сочинений, блин!
Последняя фраза была нежно выдохнута мне в самое ухо, отчего я весь похолодел и замер, а мурашки, напротив, ожили и промчались по моей коже наперегонки, стартовав где-то в районе макушки. Их новая стая сыпанула в разные стороны, когда холеные пальчики Натали непринужденно занялись пуговицей и «молнией» моих джинсов.
– Э!.. Э!..
– Тс-с, не дергайся, – предупредила она шепотом. Ее длинные ногти легонько царапнули мой втянувшийся живот.
Чувствуя, как позвоночник превращается в сплошную заледеневшую сосульку, я спросил:
– Который час, не знаешь?
– Около шести. Все еще спят.
Успокоив меня таким образом, Натали одним рывком стянула с меня все то, что сочла лишним. Натянуть обратно приспущенные джинсы мне в моем положении не удалось бы никак. Беспомощно потрепыхав руками, раскинутыми вдоль спинки кровати, я рассудительно предложил:
– Может, подождем, пока с меня снимут эти дурацкие кандалы?
– Их могут вообще никогда не снять, – возразила Натали, – а я почти месяц была вынуждена обходиться без мужика. Представляешь, каково это?
Я вознамерился поджать коленки к животу или хотя бы перекатиться на бок, но Натали тут же взгромоздилась на мои ноги и счастливо засмеялась. Находись сверху я, а не она, мне, наверное, захотелось бы порадоваться вместе с ней. Но мужчина, которым вертит по своему усмотрению женщина, пусть даже безумно красивая, становится нервозным и даже угрюмым.
– На сегодня хватит, – строго сказал я. – Самое время тебе пойти постучать мячиками на корте. Мне нужно собраться с мыслями перед серьезным разговором с твоими родственничками.
– А хочешь, я погадаю тебе немножко?
Вопрос был задан самым невинным тоном, но я посмотрел на Натали с некоторым подозрением:
– По руке?
– Существуют способы поинтереснее… Ну-ка, посмотрим на твою дорожку…
– Какую еще дорожку?
Натали медленно провела пальцами от моего пупка до самого низа живота, легонько теребя подворачивающуюся под руку поросль. Там, где ее коготки начали путаться в дебрях, она выбрала прядь погуще, намотала ее на указательный палец и подергала, как бы испытывая мою растительность на прочность.
– Это называется дорожкой к теще, – поясняла она, слегка гнусавя при этом. Многие женщины, которых я знал, во время приливов нежности почему-то начинали разговаривать в нос. – Дурацкое название, правда? – спросила она, склоняясь надо мной все ниже. – Дорожка привела меня ни к какой не к теще, а… Угу! Та-ак!.. Кто тут у нас живет?.. Кто это тут прячется?.. Попался, который кусался?.. Вот я тебя сейчас… ам!
И тот несчастный, который никогда не кусался и кусаться не мог, разделил участь библейского Ионы, заглоченного чудо-юдо-рыбой-кит. Натали оторвалась от своего занятия и принялась что-то жарко ворковать.
– …мням-мням-мням, да, мой сладенький? – бубнила она ласково.
– Что ты бормочешь? – спросил я, чтобы не чувствовать себя третьим лишним на этом празднике жизни.
Натали повторила фразу чуть громче, но дикция ее все равно осталась невнятной, потому что теперь ей мешал посторонний предмет во рту.
Наблюдая за возвратно-поступательными движениями светлой головки, я подумал, что ее обладательнице не мешало бы покраситься заново и сделать прическу покороче, чтобы не щекотать волосами животы случайных знакомых. В том, что для Натали это приключение является лишь малозначительным этапом на ее большом жизненном пути, не оставалось никаких сомнений. Настоящее мастерство не забудешь, не пропьешь. Натали ни разу не задела меня зубами, зато я узнал, каковы на ощупь ее гланды, а такая сноровка требовала постоянных упорных тренировок.
Разумеется, мои выводы нельзя было назвать беспристрастными, потому что я не смог оставаться посторонним наблюдателем достаточно долго. Не знаю, что именно стремилась утолить Натали – легкий голод или зверский аппетит, – но через некоторое время я испытал настоятельную потребность помочь ей поскорее насытиться.
Хотя я всячески скрывал свои намерения, чтобы не спугнуть птичку раньше времени, она спохватилась ровно за секунду до того мгновения, когда я собирался издать торжествующий клич. Раз! И головка Натали проворно вспорхнула с моего живота. «С такими экстрасенсорными способностями нужно извержения вулканов предсказывать!» – сердито подумал я.
– Тебе не кажется, что ты слишком спешишь? – спросила Натали с упреком. Можно подумать, она была невинной гимназисточкой, которую ухажер вздумал поцеловать в щечку уже в ходе тридцать девятого свидания.
Вместо того чтобы провалиться под землю от стыда, я честно признался:
– Невозможно удержаться. Ты делаешь это так профессионально!..
Услышав мой сомнительный комплимент, Натали расцвела. Мне вдруг захотелось называть ее Розой. Майской.
– И все равно спешить не надо, – строго сказала она, оглаживая шкодливым язычком свои губы. – Сначала мы должны кое о чем договориться.
Думаете, я удивился выдвинутому условию? Нет, ведь я не был самовлюбленным Кинг-Конгом, чтобы приписывать внезапную страсть прекрасной блондинки своему безграничному очарованию. В первую очередь Натали стремилась выдавить из меня интересующую ее информацию, а потом уже все остальное. Более того, ее вполне мог подослать ко мне Дубов-младший, сделавший пробный заход еще вчера. Все в этом доме чего-то от меня хотели, требовали, домогались. Один я ничего ни у кого не просил. Я просто желал, чтобы меня оставили в покое.
– О чем мы должны договориться? – спросил я с прохладцей. – Только не говори мне, что, как честный человек, я теперь обязан на тебе жениться.
– Да нет же! – отмахнулась Натали от моего предположения, в котором не уловила сарказма. – Речь пойдет о другом.
– А, понимаю! Прежде чем оказать мне маленькую любезность, ты желаешь познакомиться со мной поближе?
– Что-то в этом роде, – согласилась она и нетерпеливо спросила: – Мой свекор поручил тебе написать о нем книгу?
– Откуда ты знаешь? – Выигрывая время для размышлений, я изобразил полнейшее изумление.
– Не ты первый, не ты последний.
Я согласился:
– Да уж, в этом я не сомневаюсь. Только учти, радость моя: в стране не наберется столько настоящих писателей, чтобы их тебе надолго хватило. Советую тебе пополнить свою клиентуру спортсменами, музыкантами и артистами.
Натали выглядела вполне чистенькой и аккуратной, но ей не мешала маленькая проверка на вшивость. Если бы после моего оскорбительного заявления она вспылила и направилась к выходу, я поспешил бы взять свои слова обратно и отнесся бы к ней хоть с каким-то доверием. Но Натали осталась на месте. Лишь цвет ее лица неуловимо изменился, словно она успела незаметно от меня слегка подрумянить скулы.
– Я могу продолжать? – спросила она, убедившись, что к сказанному мне больше нечего добавить.
– Только этого я и жду! Ты ведь прервалась на самом интересном!
– Есть в жизни кое-что поинтереснее и поважнее минета, – философски заметила Натали. – Я говорю о деньгах. Ты ведь не станешь отказываться от денег?
– Никогда! – подтвердил я таким энергичным кивком, что мои оковы отозвались на это движение тихим звяканьем. – Если ты решила еще и приплачивать мне за удовольствие, то я готов принимать тебя трижды в день.
– Наглость какая!
– Ладно, уговорила. Каждый десятый сеанс будет для тебя бесплатным.
– Послушай, ты!!! – Тут Натали задохнулась от негодования, и это получилось у нее очень кстати. Вряд ли я услышал бы что-нибудь лестное в свой адрес.
Я все-таки вывел ее из себя. Правда, никаких демаршей с гордо поднятой головой не последовало. Она ведь так и не добилась поставленной цели. И, смею вас уверить, сексуальные забавы со мной интересовали ее в самую последнюю очередь. Весь этот эротический фарс понадобился ей лишь для того, чтобы сделать меня посговорчивее, вот и все. Она и не подозревала, как часто женщины ловятся на свою же собственную удочку.
– Что ты хотела сказать? Я весь внимание. – Вид у меня был достаточно невинный, чтобы восстановить ее утраченное доверие.
С трудом взяв себя в руки, Натали сказала подрагивающим от сдерживаемого возмущения голосом:
– Я хочу предложить тебе пять тысяч долларов за кое-какую информацию.
Настоящий домашний аукцион, подумал я. Причем Натали переплюнула Марка. Если не продешевить, то можно вернуться из плена на вполне приличной иномарке.
– Мне нужны от тебя сведения определенного рода.
– Мы можем обсудить твое предложение. Но до этого ты должна довести начатое до конца.
Просить Натали дважды не пришлось. Она выполнила мое пожелание, причем так оперативно, что я и пальцем не успел пошевелить в промежутке между стартом и финишем.
– Что за информация тебя интересует? – апатично осведомился я, когда мой маленький каприз был удовлетворен. – Предупреждаю сразу: в разработке ядерных ракет я не участвовал, никаких военных тайн не знаю, в кремлевские сортиры доступа не имею. Какой интерес я могу представлять для американской шпионки?
– Я не американская шпионка!
– Молдавская? Монгольская? На кого работаешь, Натали?
Мои вопросы повисли в воздухе. Дверь внезапно распахнулась, впуская в комнату двухметровую амазонку Иришу, которой пришлось наклонить голову, чтобы не снести макушкой притолоку. От этого вид у нее был бодливый и воинственный.
Вот когда я пожалел, что не умею становиться невидимкой.
5
Готовясь к встрече с заклятым врагом, мужчина должен в первую очередь позаботиться о том, чтобы на нем наличествовали штаны, причем как следует застегнутые. Существуют способы внушить уважение к себе и без всякого оружия, но только не валяясь на кровати со скованными руками и расстегнутой ширинкой.Ириша, увидев меня в столь жалком и беспомощном состоянии, злорадно осклабилась. Я невольно обратил внимание на ее зубы, которыми можно было без усилий оттяпать любой из моих пальцев, не говоря уж о более деликатных частях тела.
– А ты быстро очухался, Бодров, – признала Ириша не без разочарования в голосе. – С потаскушками забавляешься, выглядишь вполне довольным жизнью… Не слишком ли вольготно ты себя чувствуешь?
– С этими браслетами? – Я пошевелил руками, произведя немелодичное бряцание металла о металл. – Вы специально установили здесь такую допотопную кровать? Чтобы принимать гостей?
– Радуйся, что проснулся не в гробу, – буркнула Ириша, переключая внимание на давно вспорхнувшую с кровати Натали.
Красотка явно испытывала дискомфорт в присутствии родственницы. Подпирая спиной противоположную стену, она незаметно перемещалась в направлении выхода, когда была остановлена Иришиной дланью, придержавшей ее за плечо. В свободной руке современная амазонка держала высокую банку пива. Емкость была солидная, под стать владелице. Эта деталь наводила на мысль, что прошлой ночью перебрал не только Дубов, но и папина дочка.
Сегодня Ириша предпочла обрядиться в футболку и самые банальные спортивные штаны. Судя по габаритам, эти вещи достались ей от тяжелоатлета или располневшего баскетболиста. Когда она нависла над Натали, блондинка превратилась в маленькую хрупкую девочку, застигнутую суровой воспитательницей на месте преступления.
– Ты снова суешь нос туда, куда тебя не просят, – произнесла Ириша внушительно.
– Я только хотела посмотреть на живого писателя, – пискнула Натали.
– Посмотрела? – зловеще спросила Ириша.
– Посмотрела.
– И как он тебе – без штанов?
– Джинсы он без меня снял, – быстро сказала Натали. – Я как застала его в таком виде, так сразу и собралась уходить.
Это со скованными-то руками я снял джинсы? Легкая жалость, которую я испытывал к своей новой знакомой, моментально улетучилась.
– Спортсменка ты наша, – процедила Ириша, чуть не вминая фигурку собеседницы в стену. – Чемпионка по многоборью недотраханная… А помнишь, что я обещала с тобой сделать, если ты будешь путаться у меня под ногами?
– Пусти! – взвизгнула Натали, делая отчаянную попытку прорваться к выходу.
Ириша шутя удержала ее на месте одной рукой, а второй, не выпуская из нее банку, съездила по кукольному личику родственницы. На пол пролилось немного пива, и его хмельной запах разнесся по комнате.
– Помню. – Натали шмыгнула носом, но втянуть обратно смогла только сопельки, а кровавый след все равно перечеркнул нижнюю половину ее лица.
Нет, неправда, что красота – великая сила. Глядя на могучую Иришу и ее деморализованную соперницу, я понял, что сила и красота – два разных понятия, которые плохо уживаются рядом.
– Повтори! – потребовала Ириша.
– Но…
– Повтори, гадина! – Пивная банка угрожающе взмыла над поникшей головой.
– Ты обещала… обещала взять мою ракетку и…
– И?!
– …запихнуть ее мне в…
– Хватит ссориться, девочки, – сказал я примиряющим голосом.
– А ты заткнись, Бодров! – огрызнулась Ириша через плечо. – С тобой у меня будет разговор особый.
К моему облегчению, она не нагнулась за ракеткой, а удовлетворилась своей банкой. Ириша трижды хлебнула из банки пиво и столько же раз припечатала ее к лицу соперницы.
Плюх! Плюх! Плюх! Голова Натали моталась из стороны в сторону, оглашая комнату протестующим визгом. При этом руками она совершенно не защищалась, а держала их опущенными. Это наводило на мысль, что некоторый опыт общения с грозной родственницей она уже имела и переломов боялась больше, чем затрещин.
– Теперь убирайся, – скомандовала Ириша, аккуратно ставя смятую банку на стол. – И ракетку свою прихватить не забудь! Повесь ее над кроватью, любуйся по утрам и вспоминай меня. В следующий раз ты так легко не отделаешься.
Натали исчезла из комнаты с проворством белого привидения.
– Твоя очередь, Бодров, – бросила Ириша, развернувшись ко мне всем своим внушительным фасадом.
– Понравилась вчерашняя трепка? – спросил я. – Мечтаешь о продолжении?
Ириша переместилась ко мне поближе и тоже принялась неспешно разглядывать меня, словно решая про себя, чем станет набивать мое чучело. Уделив особое внимание тому месту, которое купальщики на картинах стыдливо прикрывают ладошками, она признала:
– Да, мечтаю. Только сегодня моя очередь получать удовольствие.
– Вот попал, так попал, – обреченно молвил я. – Вы же меня заездите совсем! В этом доме что, мужчины в дефиците?
Ириша хмыкнула:
– Мужчина ты только для всяких шмакодявок типа Натали. До меня ты не дорос. Так, недоразумение одно.
– Чего же ты тогда от меня хочешь?
Вместо ответа Ириша направилась к столу и принялась методично выдвигать все его ящики. Отыскав в одном из них тупоносые канцелярские ножницы, она продемонстрировала их мне издали, спародировав при этом позу нью-йоркской статуи Свободы.
Я сглотнул слюну, и вышло это у меня довольно шумно. Всего несколько дней назад я прочитал в газете заметку про безумную бабенку, которая оскопила сначала своего любовника, а потом законного муженька. Помнится, я даже подумывал, как получше обыграть этот сюжет в своей новой книге. Но я ничуть не стремился испытать нечто подобное на собственной шкуре.
– Что притих, Бодров? – задорно спросила Ириша. – Даже скучно без твоих шуточек. Ну, выдай что-нибудь веселое.
«Клинк! – тихонько подтвердили ножницы. – Давай, парень, посмеши нас немного! Пока ты еще способен издавать что-нибудь, кроме благого мата».
– А ты сними с меня наручники, тогда и поговорим, – предложил я. Должно быть, такой тон был у Колобка, когда он морочил головы своим туповатым недругам.
Ириша немного посмеялась над моей наивностью и занялась искореженной пивной банкой, которую для начала продырявила, а затем вспорола ножницами. От скрежета металла о жесть меня покоробило. Что это было? Наглядная демонстрация возможностей ножниц? Хитроумный способ их заточки? Неизвестность терзала меня еще сильнее, чем неприятные звуки.
Никак не мог я сообразить, для чего Ирише понадобился огрызок жести, который в конечном итоге оказался у нее в руках. Отчекрыжив кусок банки, она приплюснула его ногой и задумчиво повертела в руках. Внутренняя сторона заготовки тускло поблескивала в лучах солнца, проникавших в комнату, и примагничивала мой взгляд.
– Что мастеришь, юный техник? – спросил я как можно более беззаботным тоном. – Пропуск в кружок «Умелые руки»?.. Медаль трудовой славы?..
– Скоро узнаешь, – пообещала Ириша. – Очень скоро. Раньше, чем тебе хотелось бы.
От ее замогильной интонации мое любопытство как рукой сняло. Безобидная жестянка внушала мне нехорошее предчувствие.
Положив свою загадочную поделку на пол, Ириша взяла ножницы в кулак и продырявила ее одним точным ударом.
Я понял, что возникла срочная необходимость в налаживании контакта со вчерашней противницей. Острая, как ножницы в ее руке.
– Вчера ты меня заставила здорово попотеть, – заговорил я несколько вымученным тоном. – Где ты так научилась ногами махать? Я с подобными девушками еще не сталкивался.
– И не столкнешься, – невозмутимо откликнулась Ириша. – Не думаю, что после знакомства со мной тебя еще будет интересовать женский пол.
В комнате было уже довольно душно, но мне показалось, что по коже прошелся леденящий ветерок. Все меньше мне нравилась сосредоточенность, с которой Ириша занималась своим странным рукоделием. А ее последняя многообещающая реплика засела в мозгу занозой.
– Если хочешь, можно устроить матч-реванш, – тоскливо предложил я, убедившись, что джинсы гипнозу не поддаются и не собираются заползать на мои бедра сами. – Выберешь одежду, более подходящую случаю. Можешь даже взять в свою команду пару обалдуев с дубинками.
Ириша, которая на протяжении последних минут стояла ко мне спиной, не давая полюбоваться плодами своего творчества, мои заигрывания проигнорировала. Но зато доложила, когда вновь развернулась ко мне:
– Готово!
Если она хотела меня порадовать, то это у нее плохо получилось. Настороженно разглядывая кусок жести в Иришиной руке, я никак не мог сообразить, для какой цели в нем проделано отверстие, да еще снабженное по краям многочисленными зазубринами. Они были неровными и очень острыми, вот и все, что я сумел определить.
– Сбоку надрез, видишь? – Ириша легко разомкнула нехитрое изделие и вернула его в исходное положение. – Теперь эта штука легко надевается, а вот снять ее без помощи рук невозможно.
– На что надевается? – тупо спросил я.
– Не догадался?
Ириша приблизилась, поднесла жестянку к лицу и посмотрела на меня сквозь дыру сверху вниз. Диаметр отверстия был таков, что в нем запросто умещался весь ее немигающий глаз целиком. Сообразив, что именно стало объектом ее наблюдения, я, как мог, прикрылся согнутой в колене ногой.
– Твое собственное изобретение? – спросил я, моля господа о каком-нибудь чуде, которое вразумило бы свихнувшуюся девицу и наставило ее на путь истинный. – Не забудь получить патент. Но сначала принято проводить испытания на подопытных кроликах.
– Эта штуковина давно проверена на людях, – успокоила меня Ириша. – Простейшее, но безотказное приспособление. Мне порекомендовал его Душман, помнишь такого?
– Еще бы! – подтвердил я. – Надеюсь, он меня тоже не скоро забудет.
Ириша кивнула:
– Он и не забыл. Потому-то и посоветовал, как сделать тебя сговорчивым… Пять лет назад Душман занимался контрабандой анаши и попал в плен к афганцам. У них там в горах было немного развлечений, и они всегда старались придумать для каждого пленника что-нибудь особенное. Пивом афганцы, как сам понимаешь, не баловались, но у них были банки из-под коки и пепси…
Я понимающе кивнул, хотя слушал Иришин рассказ вполуха. Вводная фраза занимала меня куда больше продолжения. «Сделать тебя сговорчивым…» Это означало, что Ириша, как и все прочие обитатели здешнего осиного гнезда, чего-то от меня домогается, а не тупо мстит за пережитое унижение. Корявая жестянка понадобилась ей лишь как средство устрашения, которое вряд ли будет пущено в ход. Что ж, Ириша высветила свой козырь. Теперь исход опасной игры зависел от моего умения блефовать. Рассказчица тем временем добралась до главной изюминки своего повествования.
– …все мужское достоинство просовывается в отверстие таким образом, что целиком оказывается поверх жестянки, – вещала она, неотрывно следя за моей реакцией. – Это очень удобно. Один рывок, и причиндалы можно подавать на блюдечке.
– Голь на выдумки хитра, – прокомментировал я услышанное. – И что же, это убогое кушанье считается у диких горцев деликатесом? В таком случае брали бы пример у испанцев. Те лакомятся бычьими яйцами, а они раз в пять крупнее.
Уголки Иришиных губ поползли вниз, когда она не обнаружила на моем лице признаков паники. Глядя мне в глаза, она зловеще сказала:
– Афганцы не едят яиц, ни бычьих, ни человеческих. Они скармливают члены пленникам.
– Сырыми? – скривился я от отвращения.
Иришину мину тоже нельзя было назвать сладкой.
– Не уточняла. Одно знаю точно: до того, как умереть от потери крови, человек успевает сожрать часть самого себя.
– Твой Душман стойкий малый, – произнес я с уважением. – Мало того, что съел такую гадость, не подавившись, так еще и выжить умудрился. Или он в плену все же чужие члены жевал?
– Душман ислам принял, тем и спасся. А ты лучше о себе беспокойся, Бодров. Самое время.
Ее зад вдавил мои колени в матрас. Рука потянулась к моему совершенно беззащитному органу, съежившемуся в ожидании болезненной ампутации.
– Обращайся с моим дружком осторожно, – предупредил я Иришу. – Его реакция на прикосновение дамских пальчиков может оказаться бурной и непредсказуемой.
– Ничего, – усмехнулась она. – Больше этих проблем у тебя не будет. Их источник я сейчас удалю. С корнем.
– Сделай милость, – сказал я, глядя с напускным безразличием в потолок. – Одна морока от этого дела. Сплошные расходы и нервотрепка.
– Ты, кажется, не очень хорошо понимаешь, что тебя ожидает, – сердито сказала Ириша.
– Да все я понимаю! – Моя попытка махнуть рукой закончилась тем, что браслет наручников возвратил ее на прежнее место. – Давай рви, не тяни жилы! – Я распалял себя все сильнее, как упившийся спиртом революционный матрос на допросе у белогвардейцев. – Надоело все! Каждый, кому не лень, командует, понукает! Папе твоему книгу пиши! Марку и его жене информацию сливай! Теперь ты со своими угрозами! А вот хрен вам всем! Перебьетесь!
– Погоди! – возбужденно перебила меня Ириша. – Марк и Натали тоже на тебя наезжали?
«Тоже!» Она проговорилась. Я не ошибся в своих предположениях. Ириша в этой истории была таким же заинтересованным лицом, как ее братец и свояченица.
– Ходят вокруг да около твои родственнички, вынюхивают что-то, – как бы неохотно признался я. – Говорят, Дубов в мое распоряжение какие-то сверхсекретные материалы предоставит, а им очень хочется с ними ознакомиться… Слушай, это случайно не твои детские снимки из семейного альбома? Ирина Владимировна Дубова в чем мать родила. Она же на горшке и с пальцем в носу… Выходит, не зря мне деньги предлагали…