– А Миша владелец магазина, где продаются такие штуки.
– Да? И дорогие они? А то, может, толкнем? Небось, еще привезут. В Африке, поди, ими на каждом углу торгуют, как в Москве матрешками.
– Миша сказал – не факт, что она африканская. Такие и у нас где-то делают.
– Так это и «Nina Ricci» в Польше делают. Что ж с того? – она поставила маску на место, – приснится ночью такая фигня, потом спать не будешь. Пойдем укладываться, а то завтра мне опять к первой паре, – Оксана постучала пальцем по деревянному лбу, – хорошо тебе, чурбан, никаких зачетов не сдавать, а у меня завтра психология.
Марине показалось, что маска взглянула на нее живым осмысленным взглядом, но ощущение это мгновенно рассеялось, когда Оксана выключила свет. Марина несколько секунд подозрительно вглядывалась в темноту комнаты, но ничего не увидев, вернулась на кухню.
– В смысле? – не понял Антон.
– В том смысле, что некий Миша дарит ей шубы за несколько штук баксов, и она принимает их, как честно заработанное, даже не спрашивая цену. Тебе это не навевает?
Антон молча сглотнул, не найдя слов. Мысль о том, что у Марины может быть тщательно скрываемый богатый любовник, никогда не приходила ему в голову.
– Что ты молчишь? Америку тебе открыл, да?
– Открыл, – промямлил Антон.
– А я тебе вчера говорил, что все бабы – твари. Поэтому прикинь, как ты представляешь развитие сюжета и потом скажешь. Помочь готов, но лично мне, они обе на фиг не нужны.
– Ладно, я подумаю, – Антон положил трубку и вновь уселся перед монитором, на экране которого благодарные граждане Любека продолжали восхвалять своего мэра, и только солдаты жаловались на нехватку в городе пива.
…Хрен вам, а не пиво!.. Антон вышел из программы. В Любеке все и так было хорошо, а, вот, что происходит здесь, под самым его носом?.. Показалось – то, о чем он думал до телефонного звонка, мгновенно перестало существовать, а Марина вдруг отдалилась, став чужой, как все другие девчонки на курсе. Еще он подумал, что, по большому счету, никаких чувств к ней не испытывает и никогда не испытывал. Если она сейчас исчезнет, он не станет жалеть; одно плохо – останется пустота, которую нечем заполнить, ведь это в одной жизни он являлся мэром Любека, но другую-то тоже надо чем-то заполнить, кроме лекций и семинаров, которым изначально отводилось место в самом дальнем и темном углу.
Еще осталось разочарование и горечь не оправдавшихся надежд. Это тоже два очень неприятных чувства, смиряться с которыми добровольно не хотелось, но какие аргументы можно привести против того, что Максим видел собственными глазами?
…И все же какие-то привести надо, иначе придется выглядеть полнейшим дураком, – Антон взял сигареты и вышел на лоджию. Он являлся единственным курильщиком в семье, поэтому вынужден был прислушиваться к мнению большинства. Присел на холодный стул и щелкнул зажигалкой. …Странно. Если она спит с другими, то почему не хочет спать со мной? Бережет репутацию? Возможно. Если верить старым фильмам, у колхозников свой менталитет и свои порядки… А есть и второй вариант. Я ж не дарю ей таких подарков? Не дарю. И никогда не подарю, потому что таких денег у меня нет и не будет. Она это прекрасно понимает, так почему б не заработать на стороне?.. И никто ни слухом, ни духом…
Антон замерз. К тому же от сигареты остался лишь желтый, изжеванный фильтр. Вернулся в комнату, но снова отправляться в Любек расхотелось, и он решил спать – возможно ночью придет какая-нибудь умная мысль.
– Кто это звонил? – спросила мать, когда он проходил мимо.
– Макс. Опять что-то у них там с компьютером, – Антон всегда так отвечал, чтоб иметь возможность в любой момент сорваться к брату.
– Какой ему компьютер? – отец оторвался от газеты, – как он был шалопаем, так и остался.
Антон усмехнулся и ничего не сказав, направился в ванную.
– Наверное, ничего, – Миша прикрыл глаза и тут же перед ним возникло бесстрастное лицо «ледяной Лены».
…Это просто игра воображения, – подумал он, – но почему же тогда я не могу так долго выйти из нее?.. Хотя, какая игра? Я не спал, не был слишком пьян и при этом ощущал ее вполне материальный холод… Миша расцепил Ленины пальцы. Ему показалось, что если «ледяная Лена» чуть сожмет объятия, то задушит его безо всякого усилия. …А ведь она сидит где-то внутри Ленки, и неизвестно еще, кто окажется сильнее…
– Миш, ну, что с тобой? – Лена ласково погладила его по голове, – ты скажи, если что-то не так. Я исправлюсь, я ведь люблю тебя, несмотря на то, что иногда кажусь жутко вредной.
– Это пройдет, – Миша крепко прижал ее к себе, – наверное, я устал. Пойдем спать.
– Пойдем, – Лена вздохнула, – я сейчас запла́чу, если ты будешь таким.
– Не надо, – он приподнял ее лицо и коснувшись приоткрытых губ, почувствовал, что никакой «ледяной Лены» не существует, по крайней мере, в данный момент…
Проснулся Миша от странного сна, который помнил во всех подробностях. Днем сон, естественно, улетучится, и никаким напряжением памяти не удастся вернуть этот грохот музыки, ощущение духоты и запах потных тел, но лежа с закрытыми глазами, можно было продолжать пребывать в огромном зале, похожим на ночной клуб. Лена сквозь беснующуюся толпу тащила его к сцене, где три обнаженных девицы, извивались вокруг шестов, синхронно задирая ноги, но он почему-то сопротивлялся. Его пугали лица, как маски, менявшие выражение и цвет в мечущихся огнях прожекторов. Вдруг рука Лены ослабла. Миша повернул голову и увидел, как в замершем голубом луче Лена распадается надвое – одна, обнаженная, медленно плыла к сцене, а та, которую он продолжал держать за руку, пристально смотрела на него, распахнув два бесконечных пустых тоннеля.
Получалось, что уходила-то настоящая Лена!.. Вернее, она уже ушла, и теперь страстно целовалась с незнакомым мужчиной. Руки мужчины ползли по ее спине, опускаясь все ниже. Миша хотел броситься и прервать безобразную сцену, но тело налилось холодом, перетекающим через руку Лены, стоявшей рядом…
Миша прекрасно понимал, что это всего лишь сон, поэтому чувство бессилия и безысходности, с которыми он очнулся, давно прошли. Он пытался спокойно осмыслить видение, но оно становилось все более бледным, и вместе с этим затухали эмоции. Он старался запомнить хотя бы канву сна, чтоб на досуге проанализировать, в какой же момент началось раздвоение Лены – этот момент очень важный, ведь не зря говорят, что каждый сон вещий, если только правильно истолковать его.
Миша почувствовал, что нога затекла, и, вообще, лежать стало неудобно. Повернулся на спину и наконец открыл глаза. Окружающая темнота сделалась родной, и ощущение комнаты, где известен каждый сантиметр пространства, вытолкнуло его из призрачного несуществующего мира. Вздохнув, он осторожно погладил Ленино плечо, такое теплое и приятное на ощупь. Она спала, даже не подозревая о том, что творила в его сне.
…Все должно иметь какой-то смысл, – подумал Миша, – любая фантазия, как ни крути, продукт деятельности мозга. Так что ж происходит в моем мозгу?..Разлюбить человека можно только, если его место займет другой. А никого другого у меня нет, и, тем не менее, я не чувствую того, что чувствовал раньше… Это проделки «ледяной Лены», но откуда она взялась? Что это за субстанция, которую я мог осязать? Или у меня отъезд крыши?.. Хотя и крыша не должна ехать без причины, если это не заложено генетически…
Рассуждения зашли в тупик, и это не просто раздражало – это бесило! Как можно не понимать происходящего в твоей собственной голове? И как тогда пытаться понять остальной мир и существовать в нем? …Скорее бы утро!.. Миша посмотрел на часы и попытался тихонько выскользнуть из постели, но Лена успела поймать его руку. Оказывается, она тоже не спала.
– Куда ты так рано? – прошептала она.
– Не спится. Чего лежать-то? – Миша освободился, разжав ее пальцы один за другим.
– Зря, – Лена вздохнула, – все-таки что-то с тобой произошло. Может, ты влюбился в ту девчонку, которую сбил?
– Не говори глупости, – Миша усмехнулся, представив себя рядом с Мариной таким же ранним утром. Картинка получилась совершенно нелепой – вроде, видел он не себя, а своего двойника, однако чувства протеста или отторжения сцена не вызвала. …Это свойственно мужчине, – решил Миша, – каждая новая женщина в какой-то степени всегда интересна и привлекательна, надо просто контролировать ситуацию…
Лена повернулась на спину, уставившись в потолок. Давно она не просыпалась в такую рань и не чувствовала себя такой бодрой, но абсолютно растерянной и одинокой. Собственно, кроме Миши, в ее жизни не было ничего – ни работы, ни друзей, ни увлечений. Она сама так обрисовала свою принадлежность – быть просто женщиной, дающей душевное тепло. Теперь, когда ее тепло, как оказалось, стало не нужно, жизнь потеряла смысл. Лена не чувствовала себя готовой к тому, чтоб перенести свои старания на кого-то другого – для этого ведь нужно время, да и соответствующий кандидат… такой, как Миша, не требующий стирать носки и готовить борщ, но способный радостно забирать ее любовь и так же радостно отдавать свою взамен. Может быть, такого и можно найти, но пока не возникало самого главного – желания искать.
– С чего ты взял? – обстановка салона сразу вернула чувство одновариантности бытия.
– Бледный – раз; круги под глазами – два… Есть, правда, еще один вариант – женщина попалась слишком темпераментная, – Петрович хитро улыбнулся, и Миша вдруг подумал, что Петрович, ежедневно выплескивавший на обалдевших покупателей потоки всякой мистики, именно тот, кому можно рассказать все. Уж он-то, по крайней мере, не должен посчитать его сумасшедшим.
– Пойдем в кабинет, – он по-братски обнял Петровича, – поведаю тебе одну любопытную историю, а ты выскажешь свое мнение. Свет, присмотри тут! – крикнул Миша второй продавщице, хотя эта просьба выглядела совершенно лишней, поскольку в салоне все равно никого не было.
Приключение на дороге Миша решил опустить, а сразу начал с «ледяной Лены» и разбитой чашки, а закончил сегодняшним сном.
– Слушай, – Петрович скептически посмотрел на шефа, – ты ж умный человек с высшим образованием. Неужели ты веришь в абракадабру, которую я несу тут нашим лохам?
– Не знаю. Мне казалось, что ты-то веришь в это.
– Ну, ты даешь! – Петрович засмеялся, – я прочитал множество дурацких книжек, и поэтому умею красиво объяснять про всякие высшие силы, магические символы и открывающиеся чакры, но такую работу ты сам мне определил. Я мог бы заниматься и чем-нибудь другим. Если помнишь, по образованию, я математик, но уж больно хочется кушать. Как справедливо замечено, человек по натуре халявщик – он всегда хочет много, сразу и, желательно, даром. Поэтому кто-то строит финансовые «пирамиды», кто-то организует лохотроны, кто-то сулит освобождение от армии, поступление в вузы, бесплатные таймшеры, а мы, вот, внушаем, что все это можно получить, не выходя из квартиры, при помощи магических предметов, которые запросто приобретаются в нашем магазине. Это тоже, своего рода, лохотрон.
– Знаешь, я никогда не думал, насколько реально то, что ты тут плетешь – оно как-то никогда меня не касалось…
– Да оно не может никого касаться, потому что это бред! Неужели ты думаешь, что кусок дерева или обожженной глины может, например, вызвать духа? Да и кто он такой, этот дух?
– Ладно, – согласился Миша, – но тогда просто скажи – как ты думаешь, что означает происходящее со мной?
– Понятия не имею. Это, наверное, из области психологии, а эту науку, по крайней мере в наше время, на матфаке не преподавали. Если, конечно, хочешь, я могу изложить тебе, как подобные вещи трактуются в книжках, но не советую принимать это близко к сердцу, а, тем более, анализировать, иначе скоро из хозяина превратишься в нашего клиента – будешь амулеты и обереги всякие скупать.
– Излагай. Это все-таки лучше, чем ничего.
– Да? И дорогие они? А то, может, толкнем? Небось, еще привезут. В Африке, поди, ими на каждом углу торгуют, как в Москве матрешками.
– Миша сказал – не факт, что она африканская. Такие и у нас где-то делают.
– Так это и «Nina Ricci» в Польше делают. Что ж с того? – она поставила маску на место, – приснится ночью такая фигня, потом спать не будешь. Пойдем укладываться, а то завтра мне опять к первой паре, – Оксана постучала пальцем по деревянному лбу, – хорошо тебе, чурбан, никаких зачетов не сдавать, а у меня завтра психология.
Марине показалось, что маска взглянула на нее живым осмысленным взглядом, но ощущение это мгновенно рассеялось, когда Оксана выключила свет. Марина несколько секунд подозрительно вглядывалась в темноту комнаты, но ничего не увидев, вернулась на кухню.
* * *
– Антош, привет, брательник. Не спишь? А то я хотел просветить тебя немножко. Был сейчас у подружек-хохотушек. Ты уверен, что твоя недотрога не дурит тебе голову?– В смысле? – не понял Антон.
– В том смысле, что некий Миша дарит ей шубы за несколько штук баксов, и она принимает их, как честно заработанное, даже не спрашивая цену. Тебе это не навевает?
Антон молча сглотнул, не найдя слов. Мысль о том, что у Марины может быть тщательно скрываемый богатый любовник, никогда не приходила ему в голову.
– Что ты молчишь? Америку тебе открыл, да?
– Открыл, – промямлил Антон.
– А я тебе вчера говорил, что все бабы – твари. Поэтому прикинь, как ты представляешь развитие сюжета и потом скажешь. Помочь готов, но лично мне, они обе на фиг не нужны.
– Ладно, я подумаю, – Антон положил трубку и вновь уселся перед монитором, на экране которого благодарные граждане Любека продолжали восхвалять своего мэра, и только солдаты жаловались на нехватку в городе пива.
…Хрен вам, а не пиво!.. Антон вышел из программы. В Любеке все и так было хорошо, а, вот, что происходит здесь, под самым его носом?.. Показалось – то, о чем он думал до телефонного звонка, мгновенно перестало существовать, а Марина вдруг отдалилась, став чужой, как все другие девчонки на курсе. Еще он подумал, что, по большому счету, никаких чувств к ней не испытывает и никогда не испытывал. Если она сейчас исчезнет, он не станет жалеть; одно плохо – останется пустота, которую нечем заполнить, ведь это в одной жизни он являлся мэром Любека, но другую-то тоже надо чем-то заполнить, кроме лекций и семинаров, которым изначально отводилось место в самом дальнем и темном углу.
Еще осталось разочарование и горечь не оправдавшихся надежд. Это тоже два очень неприятных чувства, смиряться с которыми добровольно не хотелось, но какие аргументы можно привести против того, что Максим видел собственными глазами?
…И все же какие-то привести надо, иначе придется выглядеть полнейшим дураком, – Антон взял сигареты и вышел на лоджию. Он являлся единственным курильщиком в семье, поэтому вынужден был прислушиваться к мнению большинства. Присел на холодный стул и щелкнул зажигалкой. …Странно. Если она спит с другими, то почему не хочет спать со мной? Бережет репутацию? Возможно. Если верить старым фильмам, у колхозников свой менталитет и свои порядки… А есть и второй вариант. Я ж не дарю ей таких подарков? Не дарю. И никогда не подарю, потому что таких денег у меня нет и не будет. Она это прекрасно понимает, так почему б не заработать на стороне?.. И никто ни слухом, ни духом…
Антон замерз. К тому же от сигареты остался лишь желтый, изжеванный фильтр. Вернулся в комнату, но снова отправляться в Любек расхотелось, и он решил спать – возможно ночью придет какая-нибудь умная мысль.
– Кто это звонил? – спросила мать, когда он проходил мимо.
– Макс. Опять что-то у них там с компьютером, – Антон всегда так отвечал, чтоб иметь возможность в любой момент сорваться к брату.
– Какой ему компьютер? – отец оторвался от газеты, – как он был шалопаем, так и остался.
Антон усмехнулся и ничего не сказав, направился в ванную.
* * *
– Что с тобой? Ты второй день какой-то странный, – Лена сзади обхватила Мишины плечи, прижавшись щекой к его спине, – на тебя авария так подействовала или что-то еще случилось? В конце концов, девочка та жива, здорова и в новой шубе. Что ей еще надо?– Наверное, ничего, – Миша прикрыл глаза и тут же перед ним возникло бесстрастное лицо «ледяной Лены».
…Это просто игра воображения, – подумал он, – но почему же тогда я не могу так долго выйти из нее?.. Хотя, какая игра? Я не спал, не был слишком пьян и при этом ощущал ее вполне материальный холод… Миша расцепил Ленины пальцы. Ему показалось, что если «ледяная Лена» чуть сожмет объятия, то задушит его безо всякого усилия. …А ведь она сидит где-то внутри Ленки, и неизвестно еще, кто окажется сильнее…
– Миш, ну, что с тобой? – Лена ласково погладила его по голове, – ты скажи, если что-то не так. Я исправлюсь, я ведь люблю тебя, несмотря на то, что иногда кажусь жутко вредной.
– Это пройдет, – Миша крепко прижал ее к себе, – наверное, я устал. Пойдем спать.
– Пойдем, – Лена вздохнула, – я сейчас запла́чу, если ты будешь таким.
– Не надо, – он приподнял ее лицо и коснувшись приоткрытых губ, почувствовал, что никакой «ледяной Лены» не существует, по крайней мере, в данный момент…
Проснулся Миша от странного сна, который помнил во всех подробностях. Днем сон, естественно, улетучится, и никаким напряжением памяти не удастся вернуть этот грохот музыки, ощущение духоты и запах потных тел, но лежа с закрытыми глазами, можно было продолжать пребывать в огромном зале, похожим на ночной клуб. Лена сквозь беснующуюся толпу тащила его к сцене, где три обнаженных девицы, извивались вокруг шестов, синхронно задирая ноги, но он почему-то сопротивлялся. Его пугали лица, как маски, менявшие выражение и цвет в мечущихся огнях прожекторов. Вдруг рука Лены ослабла. Миша повернул голову и увидел, как в замершем голубом луче Лена распадается надвое – одна, обнаженная, медленно плыла к сцене, а та, которую он продолжал держать за руку, пристально смотрела на него, распахнув два бесконечных пустых тоннеля.
Получалось, что уходила-то настоящая Лена!.. Вернее, она уже ушла, и теперь страстно целовалась с незнакомым мужчиной. Руки мужчины ползли по ее спине, опускаясь все ниже. Миша хотел броситься и прервать безобразную сцену, но тело налилось холодом, перетекающим через руку Лены, стоявшей рядом…
Миша прекрасно понимал, что это всего лишь сон, поэтому чувство бессилия и безысходности, с которыми он очнулся, давно прошли. Он пытался спокойно осмыслить видение, но оно становилось все более бледным, и вместе с этим затухали эмоции. Он старался запомнить хотя бы канву сна, чтоб на досуге проанализировать, в какой же момент началось раздвоение Лены – этот момент очень важный, ведь не зря говорят, что каждый сон вещий, если только правильно истолковать его.
Миша почувствовал, что нога затекла, и, вообще, лежать стало неудобно. Повернулся на спину и наконец открыл глаза. Окружающая темнота сделалась родной, и ощущение комнаты, где известен каждый сантиметр пространства, вытолкнуло его из призрачного несуществующего мира. Вздохнув, он осторожно погладил Ленино плечо, такое теплое и приятное на ощупь. Она спала, даже не подозревая о том, что творила в его сне.
…Все должно иметь какой-то смысл, – подумал Миша, – любая фантазия, как ни крути, продукт деятельности мозга. Так что ж происходит в моем мозгу?..Разлюбить человека можно только, если его место займет другой. А никого другого у меня нет, и, тем не менее, я не чувствую того, что чувствовал раньше… Это проделки «ледяной Лены», но откуда она взялась? Что это за субстанция, которую я мог осязать? Или у меня отъезд крыши?.. Хотя и крыша не должна ехать без причины, если это не заложено генетически…
Рассуждения зашли в тупик, и это не просто раздражало – это бесило! Как можно не понимать происходящего в твоей собственной голове? И как тогда пытаться понять остальной мир и существовать в нем? …Скорее бы утро!.. Миша посмотрел на часы и попытался тихонько выскользнуть из постели, но Лена успела поймать его руку. Оказывается, она тоже не спала.
– Куда ты так рано? – прошептала она.
– Не спится. Чего лежать-то? – Миша освободился, разжав ее пальцы один за другим.
– Зря, – Лена вздохнула, – все-таки что-то с тобой произошло. Может, ты влюбился в ту девчонку, которую сбил?
– Не говори глупости, – Миша усмехнулся, представив себя рядом с Мариной таким же ранним утром. Картинка получилась совершенно нелепой – вроде, видел он не себя, а своего двойника, однако чувства протеста или отторжения сцена не вызвала. …Это свойственно мужчине, – решил Миша, – каждая новая женщина в какой-то степени всегда интересна и привлекательна, надо просто контролировать ситуацию…
Лена повернулась на спину, уставившись в потолок. Давно она не просыпалась в такую рань и не чувствовала себя такой бодрой, но абсолютно растерянной и одинокой. Собственно, кроме Миши, в ее жизни не было ничего – ни работы, ни друзей, ни увлечений. Она сама так обрисовала свою принадлежность – быть просто женщиной, дающей душевное тепло. Теперь, когда ее тепло, как оказалось, стало не нужно, жизнь потеряла смысл. Лена не чувствовала себя готовой к тому, чтоб перенести свои старания на кого-то другого – для этого ведь нужно время, да и соответствующий кандидат… такой, как Миша, не требующий стирать носки и готовить борщ, но способный радостно забирать ее любовь и так же радостно отдавать свою взамен. Может быть, такого и можно найти, но пока не возникало самого главного – желания искать.
* * *
– Миш, похоже, вчера бутылкой пива ты не ограничился.– С чего ты взял? – обстановка салона сразу вернула чувство одновариантности бытия.
– Бледный – раз; круги под глазами – два… Есть, правда, еще один вариант – женщина попалась слишком темпераментная, – Петрович хитро улыбнулся, и Миша вдруг подумал, что Петрович, ежедневно выплескивавший на обалдевших покупателей потоки всякой мистики, именно тот, кому можно рассказать все. Уж он-то, по крайней мере, не должен посчитать его сумасшедшим.
– Пойдем в кабинет, – он по-братски обнял Петровича, – поведаю тебе одну любопытную историю, а ты выскажешь свое мнение. Свет, присмотри тут! – крикнул Миша второй продавщице, хотя эта просьба выглядела совершенно лишней, поскольку в салоне все равно никого не было.
Приключение на дороге Миша решил опустить, а сразу начал с «ледяной Лены» и разбитой чашки, а закончил сегодняшним сном.
– Слушай, – Петрович скептически посмотрел на шефа, – ты ж умный человек с высшим образованием. Неужели ты веришь в абракадабру, которую я несу тут нашим лохам?
– Не знаю. Мне казалось, что ты-то веришь в это.
– Ну, ты даешь! – Петрович засмеялся, – я прочитал множество дурацких книжек, и поэтому умею красиво объяснять про всякие высшие силы, магические символы и открывающиеся чакры, но такую работу ты сам мне определил. Я мог бы заниматься и чем-нибудь другим. Если помнишь, по образованию, я математик, но уж больно хочется кушать. Как справедливо замечено, человек по натуре халявщик – он всегда хочет много, сразу и, желательно, даром. Поэтому кто-то строит финансовые «пирамиды», кто-то организует лохотроны, кто-то сулит освобождение от армии, поступление в вузы, бесплатные таймшеры, а мы, вот, внушаем, что все это можно получить, не выходя из квартиры, при помощи магических предметов, которые запросто приобретаются в нашем магазине. Это тоже, своего рода, лохотрон.
– Знаешь, я никогда не думал, насколько реально то, что ты тут плетешь – оно как-то никогда меня не касалось…
– Да оно не может никого касаться, потому что это бред! Неужели ты думаешь, что кусок дерева или обожженной глины может, например, вызвать духа? Да и кто он такой, этот дух?
– Ладно, – согласился Миша, – но тогда просто скажи – как ты думаешь, что означает происходящее со мной?
– Понятия не имею. Это, наверное, из области психологии, а эту науку, по крайней мере в наше время, на матфаке не преподавали. Если, конечно, хочешь, я могу изложить тебе, как подобные вещи трактуются в книжках, но не советую принимать это близко к сердцу, а, тем более, анализировать, иначе скоро из хозяина превратишься в нашего клиента – будешь амулеты и обереги всякие скупать.
– Излагай. Это все-таки лучше, чем ничего.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента