Страница:
По привычке, забежав в пару магазинов и сравнив цены с ценами Андрея (хотя, в принципе, ей это уже и не требовалось), Катя неожиданно обнаружила, что три часа, казавшиеся ужасно длинными в своей бесполезности, прошли. «Толпа» опустела и машины разъехались, освободив место для редких гуляющих парочек, а Ира уже стояла у входа, разглядывая прохожих.
…Прям, модель, – решила Катя, – хотя, одень меня так, я буду смотреться не хуже… Особой зависти при этом она не испытала, скорее, чисто женское состояние собственной нереализованности. Мужчина, как правило, страдает, когда ему не удается продемонстрировать, либо мозги, либо бицепсы, а женщина – внешность.
– Еще пять минут, – подходя, Катя постучала по часикам.
– Нас пораньше отпустили, – Ира двинулась в направлении небольшого сквера, – ну, рассказывай. Как жизнь?
– Разве то жизнь? – Катя махнула рукой, – опять уволилась.
– А что так?
– Не сошлись характерами с шефом. Да и надоело мне сидеть в его лавке.
– Значит, так, – Ира принялась загибать пальцы, – больницу я не считаю. Потом ты работала в аптеке; потом пошла в косметологи, потом в менеджеры, потом торговала на «толпе»…
– Ты еще забыла «Avon», – Катя прикрыла ее ладонь своей, – ну, не нравится мне все это, и платят мало.
– И что теперь?
– Не знаю, – Катя замолчала, надеясь, что Ира продолжит сама, ведь близкие подруги должны понимать друг друга с полуслова, но ее взгляд рассеянно блуждал по лицам прохожих, по домам и автомобилям.
– Пойдем, покурим, – предложила Ира.
Они как раз подошли к скверу, через который широкая аллея вела к Камерному театру. Старые деревья, которые уже были старыми, когда ни о каком театре никто не помышлял, а располагался здесь обычный Дворец культуры, жадно поглощали жару. Место было очень уютное, и потому здесь отсутствовали скамейки; казалось бы, в таком подходе напрочь отсутствовала логика, но в России логика своя – иначе б вокруг мгновенно появились окурки, пустые банки и прочий мусор. Ира остановилась под деревом; не спеша скомкала шуршащую упаковку с новой пачки и не найдя урну, сунула обратно в сумочку; достала зажигалку.
– А ты, как в училище бросила, так больше и не куришь?
– Да меня отец на всю жизнь «закодировал».
– Чо, правда? – Ира вытаращила глаза, – а ты не рассказывала. Прям, реально к экстрасенсу водил? Прикольно!
…Прикольней некуда, – подумала Катя, но, с другой стороны, сама она давно пришла к выводу, что отец, скорее всего, поступил правильно, а, значит, и стыдиться тут нечего.
– Никуда меня не водили – «экстрасенсов» у нас в саду, знаешь, сколько росло?.. Что, не въехала? – Катя засмеялась, – короче, гости у нас были. Я под шумок выскочила курнуть, и отец меня застукал. А у нас семья сплошь некурящая…
– У меня, вроде, тоже, – Ира пожала плечами, – и что?
– Так отец же агрессивно некурящий был. Короче, дядя Вова положил передо мной сигареты, мать принесла из сада прутья, а отец спустил трусы (прикинь, это при гостях!), да так высек, что я три дня сидеть не могла; даже в училище не ходила.
– Садизм какой-то…
– Я отца после этого, прям, возненавидела! А сейчас понимаю, в том возрасте только так и можно отучить от вредных привычек, а умные беседы… слушай, – Катя весело прищурилась, – давай, тебя тоже «закодируем»? Я, как лучшая подруга…
– Иди ты, дура! – Ира испуганно сплюнула через плечо, – не буду я ничего бросать! Моему шефу нравится, когда я курю, а слово шефа у нас – закон.
– Слушай, – Катя обрадовалась, что разговор сам собой повернул в нужное русло, – а он меня на работу не возьмет? Ты ж знаешь, я легко обучаемая, все на лету хватаю.
– Тебя, точно, не возьмет, – неожиданно отрезала Ира.
– Что, рожей не вышла?
– Не в роже дело; он только замужних берет.
– С чего такая дискриминация?
– А такие, вот, условия контракта.
– Странно… – Катя решила, что это лишь отговорка, но не поняла ее смысла – делить им, вроде, было нечего; наоборот, на пару у них всегда все получалось лучше, чем по одиночке.
– Только между нами, – Ира почувствовала, что подруга обиделась, – никому, ладно?
– Кому мне болтать-то? – удивилась Катя.
– Нас там восемь девок, – Ира наклонилась, словно даже в пустом парке кто-то мог их услышать, – а шеф – мужик; бабла у него – немеряно…
– А замужество причем?
– Притом. Только никому, да?.. Имеет он нас всех.
– Что, в натуре? – опешила Катя.
– Да уж не в эротических фантазиях! Вызывает, типа, в кабинет, с документами. Бумаги на стол, а тебя на диван…
– Кошмар, извращенец какой-то!..
– Почему извращенец? – Ира пожала плечами, – за такие бабки, какие он платит…
– То есть вы, типа, проститутки?
– Зачем же так? – Ира усмехнулась, – проститутки – это те, кто со всеми подряд, а мы, скорее, гарем. Не знаю, чем в свободное время занимаются наложницы у шейхов, а мы консалтингом, бухгалтерией, юриспруденцией…
– Слушай, – Катя мотнула головой, пытаясь обуздать взбунтовавшееся сознание, – неужто, правда, такое возможно? В наше время, в нашем городе?..
– И в наше время, и в нашем городе…
– Нет, такая работа, точно, не по мне, но все-таки не пойму – почему он берет замужних? Казалось бы, наоборот…
– А потому что он умный! – перебила Ира, – он же берет не абы кого, а тех, кто замужем за богатыми папиками; тех, кому уже обрыдло таскаться по бутикам и всяким салонам в сопровождении охраны; тех, кому нужен экстрим! Да и бабки, о которых муж не знает, лишними не будут, а то в один прекрасный день выставит на улицу с голой жопой… короче, там у всех свои тараканы.
– А если мужья узнают? Не боитесь?
– Типун тебе на язык! – Ира испуганно сплюнула, – реально одна Ленка постоянно ссыт по этому поводу; даже увольняться собралась, а шеф ей такое порт-фолио выкатил! Похоже, у него в кабинете еще и камеры стоят. Так она, бедная, теперь куда бечь не знает – прикинь, если он мужу фотки отправит? Да ей, вообще, не жить тогда.
– Какие-то ужасы… – вопросов у Кати было множество, но она выбрала один, причем, не самый главный, – и часто он вас?..
– Когда как, но всегда должна быть готовность номер один. А за что, думаешь, он нам по штуке «зелени» платит? – Ира воодушевилась, заговорив про деньги, – за «старшего референта», да? За то, что мы на компьютере тюкаем?.. Прикинь, а Ленка – дура!.. Я, говорит, двухмесячную зарплату отдам, только помогите свалить отсюда; достала, блин!..
– За два месяца – это две штуки баксов, да? И за такие бабки она ничего не может решить? Наняла б крепких ребят…
– Каких ребят!.. – Ира рассмеялась, – ты даже не представляешь, с какими людьми шеф общается! Там всем ребятам головы на раз посшибают!
– Все равно что-то можно придумать – безвыходных ситуаций не бывает.
– Если хочешь, придумай, – бросив сигарету, Ира вдавила ее в землю, – бабки она отдаст, отвечаю.
– Правда? – Катя не ожидала такого поворота.
– А что? – Ира пожала плечами, – нам спокойнее будет без этой психопатки. Идем, посидим, а то выстроились, как две дуры.
Они вышли из сквера; обрывки разговоров, смех, да и просто встречные лица создавали совсем другое настроение, но Катина мысль замерла в трепетном восторге: …Две штуки баксов, чтоб избавить девку от морального урода – это ж классный вариант! А там, глядишь, и остальные подтянутся. Они, небось, просто боятся его – никогда не поверю, что им нравится, когда их тупо трахают, даже за большие бабки!.. А что если оформить себя частным предпринимателем и разруливать всякие такие истории? Да с моей-то фантазией!..
Не сговариваясь, они свернули в красно-белый шатер, где сидели лишь двое мужчин, ведших беседу с калькуляторами в руках. Проходя мимо стойки, Ира прихватила две маленькие бутылочки пива, орешки и водрузила все это на свободный столик. Перегретая ткань излучала душное тепло и специфический запах пыли.
– Знаешь, – Ира закурила, – зря я тебе все это рассказала.
– Почему?
– Ты ж максималистка; сгоряча какую-нибудь фигню сотворишь… – на протестующий Катин жест Ира погрозила пальцем, – я тебя знаю. А шеф стопроцентно вычислит, что мы подруги и все такое. И куда я тогда? Меня, извини, там все устраивает. Нет, муж у меня классный, но он в своих проблемах; я для него, типа, мебель, а он – благодетель, добытчик; я должна быть ему благодарна по гроб жизни за то, что с барского плеча подкидывает мне немного бабла. Он может так прямо не говорит, но он это думает; ты меня понимаешь?
– Наверное, – Катя вспомнила самые пронзительные моменты своей семейной жизни – ей тоже не хватало, именно, любви и денег, причем, одно цеплялось за другое, и неизвестно, что являлось первичным. Когда нет денег даже на колготки, и любовь не греет; а когда нет любви, хочется хотя бы денег… Впрочем, открылось это ей только сейчас, а тогда все воспринималось как временные трудности; еще полгода, год – все наладится, и уж тогда!.. Да, тогда все у них было прекрасно, если б еще не закончилось так, как закончилось…
Катин агрессивный пыл поугас, хотя предложенная схема отношений продолжала выглядеть совершенно дико. Может, в мусульманском мире, о котором она знала лишь понаслышке, такой вариант и естественен, но здесь, где бабы «входят в горящие избы» и «останавливают коней»! …Зачем, вот, ему их восемь? – вдруг подумала Катя, – почему нельзя спать с одной, и давать ей по штуке в месяц «на булавки»?..
– А жена у него есть? – продолжила она мысль вслух.
– Понятия не имею, – Ира беззаботно пожала плечами, – лично мне, без разницы – он сам по себе замечательный, – больше она не нашла аргументов и отпив пива, вдруг сказала, – так что давай закроем тему. Я тебе ничего не рассказывала, да?
– Хозяин – барин, – Катя разочарованно вздохнула, но сделала это для Иры, прекрасно понимая, что другого варианта за раз заработать столько денег, у нее не будет никогда; и как же можно от него отказываться?..
– Ну, мне пора, – Ира посмотрела на часы, – а то муж ревнует, если я задерживаюсь, не поставив его в известность.
Катя чуть не расхохоталась от столь трепетной заботы, но вовремя сообразила, что так недолго и потерять лучшую подругу, поэтому понимающе кивнув, сделала серьезное лицо.
– Пока. Звони, если что.
Она дождалась, пока Ира поймает такси, и оставив недопитое пиво, направилась к остановке, придирчиво изучая проходящих мимо женщин и прикидывая, кто из них мог бы согласиться работать в «Компромиссе». Конечно, у нее были свои критерии, но в итоге получалось не так уж и мало…
Домой Катя вернулась не расстроенная, но задумчивая.
– Как дела? – мать сразу появилась из комнаты.
– Работу мне уже предложили; опять в магазине, так что не пропадем, – отрапортовала она бодро.
– А Ира твоя что сказала?
– Ой, у нее там все очень сложно. Боюсь, я не справлюсь.
– Видишь, все-таки надо было учиться, – мать вздохнула.
Катя не стала напоминать, кто отговорил ее идти в институт сразу после школы. Да и знала б она, что дело вовсе не в образовании, а, скорее, в воспитании. …Вот, у Наташки таких проблем наверняка б не стояло… Мысль еще не оформилась окончательно, но Катя чувствовала, что та уже появилась.
– Чем теперь торговать будешь? – спросила мать.
– Снова обувью.
Тема показалась настолько скучной, что Катя поспешила сбежать от дальнейших расспросов в свою комнату. Сбросила одежду, пахшую несвежим телом, и облачившись в купальник, вышла во двор. Летний душ являлся неизменным ритуалом – без него она не ощущала комфорта.
Обычно ласковые струи смывали все накопившиеся за день проблемы, деля день на две части – суетную и вольную, когда можно расслабиться и принадлежать только самой себе, но сегодня почему-то проблемы не уходили. Наверное, впечатления оказались слишком сильными, чтоб избавиться от них так просто.
Катя вышла из душа и остановилась посреди дорожки, ожидая, пока заходящее солнце высушит кожу, сделав ее гладкой и бархатистой. Сквозь редкий забор она видела изнуренных жарой «пляжников», понуро поднимавшихся с берега. Дети хныкали и просились на руки, но уставшие родители только одергивали их, отгоняя, словно уличных собачонок.
…Они ж знали, чем все закончится, – подумала Катя, – и, тем не менее, шли. После такого отдыха надо еще два дня дома отлеживаться… Так и мы, знаем, чем все заканчивается, но почему-то думаем, что, именно, у нас оно обернется по-другому. Поэтому, на фиг, философию! Каждый в жизни устраивается сам, и надо всего лишь решить, что делать дальше – идти к Димке в магазин или?.. Коробки с обувью вызывали, если не отвращение, то изначальную усталость и хандру, хотя Катя еще не видела, ни их, ни нового магазина. …Все-таки приятней заработать две штуки баксов… блин, это ж больше года торчать за прилавком!.. Этот убийственный аргумент окончательно рассеял остававшиеся смутные сомнения, и следующая мысль уже была совершенно четкой: …И как же без помощи Ирки выйти на эту Лену?..
Солнце почти зашло, и на пороге появилась мать, направляясь в свой любимый огород. Катя уже знала, что сейчас потребуется принести воды или продернуть какую-нибудь грядку, поэтому предпочла поскорее скрыться в доме.
– Спокойной ночи, – мать заглянула в комнату.
– Ты уже спать? – удивилась Катя.
– Так двенадцать, – мать подозрительно взглянула на дочь, – у тебя, точно, ничего не случилось?
– Точно, – Катя послала воздушный поцелуй; едва дверь закрылась, она улеглась на спину, подняв повыше подушку, и уставилась в окно. Огромная луна пристально разглядывала в комнату. Темные рельефы лунных гор и впадин нечеткими мазками набрасывали контур лица, которому можно было придать любое выражение и даже портретное сходство. Только сходство, с кем? Никто из ее знакомых не мог претендовать на то, чтоб сравниться с лунным ликом. Значит, это незнакомое лицо, но очень хочется его увидеть…
Вдруг под напором холодного света окно распахнулось. Стекло, до этого являвшееся преградой, перестало сдерживать его, и луч втянулся в комнату, обретя форму человека в белых одеждах. Катя почувствовала, как он легко поднимает ее на руки, переносит через подоконник и дальше… дальше они летят! Прохладный ветер ласкал Катино тело, лицо, а волосы, ставшие длинными, как никогда, щекотали спину.
Полет, правда, длился не долго. Белое облако, вместе со своей ношей, стало опускаться, и когда Катины ноги коснулись земли, исчезло вовсе. Она увидела, что находится перед дворцом (какими их изображают в детских книжках), огороженным высокой глухой стеной, но не успела толком осмотреться, потому что из роскошных врат появилась танцовщица, одетая в подобие юбки из тонких нитей с нанизанными на них блестящими бусинами. Бусины вместе с браслетами на руках и монисто на шее, при каждом движении издавали приятный перезвон. Рядом с танцовщицей смешно кружились маленькие мужчины в вышитых золотом мундирах и женщины в балетных пачках, из-под которых почему-то торчали пушистые хвосты.
Двигаясь в ритме восточных танцев, девушка приблизилась и взяла Катю за руку. Ее пальцы оказались настолько холодными, что Катя вздрогнула, и от этого картина резко изменилась. Дворец превратился в ветхую лачугу, человечки – в собак и кошек, сохранивших прежние костюмы и по инерции продолжавших кружиться, будто ничего и не произошло. Наверное, это выглядело б смешно, если б не холод, исходивший от рук танцовщицы, которая уже вела Катю к дому, но не к главному входу с полуразрушенным крыльцом, а к другой, низенькой двери. Когда дверь открылась, впереди возникла темная лестница, ведшая в подвал. Катя рванулась наверх, но руки танцовщицы держали ее, словно клещи; при этом она смеялась и взглянув ей в лицо, Катя узнала Наташку. Рванулась сильнее, но школьная подруга держала ее спокойно и уверенно, хотя и не прилагала никаких видимых усилий. В этот момент снова появилось белое облако. Холодная рука тут же разжалась, а облако подхватило Катю, подняло над землей, над домом, вновь превратившимся во дворец…
– Куда мы летим?! – воскликнула Катя, боясь, что облако занесет ее в гораздо более жуткое место, но облако молчало, – куда мы летим?!!.. – она попыталась схватить, ударить своего похитителя, но разве можно ударить воздух?..
Они поднимались все выше, и скоро уже стало невозможно разобрать, где земля, а где луна, потому что они обе сделались практически одинаковыми.
Катя почувствовала под собой опору; попыталась повернуться. Диван скрипнул. Она открыла глаза и в ужасе увидела яркий диск (…Луна или Земля?..), но в следующее мгновенье разглядела перекладины окна, отделявшего ее от светила. …Значит, я все-таки в своей комнате, – облегченно перевела дыхание, – блин, приснится ж такое!.. А Наташка что там делала?.. Наташка… Видимо, ее сознание все время работало над поставленной задачей, в конце концов, выдав результат в столь аллегорической форме, и пока сон не улетучился, Катя успела поймать его основную идею. …Конечно! Только Наташку можно заслать в «Компромисс»! Если ей по жизни не хватает приключений, то там она найдет их более, чем достаточно!.. И она покажет мне Лену, а дальше – мои проблемы, – Катя посмотрела на часы, – и спала-то она всего два часа. До утра еще так далеко!..
Она встала, включила свет, остановилась посреди комнаты, внимательно изучая знакомые вещи и выбирая, к чему б приложить внезапно пробудившуюся энергию, но так и не нашла. Подошла к окну. Ночной пейзаж завораживал, а знакомые предметы обретали новое значение. Казалось, достаточно только приблизиться к ним, чтоб тут же оказаться в другом измерении; в мире, где протекает совсем другая жизнь, и действуют другие законы. Дополняя это ощущение, в комнату вползал тяжелый, дурманящий запах маттиолы.
Подчиняясь внезапному влечению, Катя осторожно прошла по темному коридору, неслышно повернула ключ и шагнула на крыльцо. В то же мгновение ночь приняла ее в свои объятия, окрасив, как и все вокруг, в серебристые тона, наполнив удивительным ароматами (…и куда они исчезают днем?..); в уши ворвалась перекличка цикад, и даже резкий стук колес и гудки тепловозов не выпадали из общего настроения.
Катя несколько раз вдохнула теплый, но не раскаленный воздух. (…И почему все не наоборот, ведь гораздо правильнее днем спать, а ночью пробуждаться вместе с природой?..)
– Не делай этого, – вдруг раздался голос за спиной.
– Чего? – не поняла Катя, подумав, что проснулась мать и тоже вышла из душной комнаты, подышать. Обернулась – дверь закрыта; на крыльце тоже никого.
Первая возникшая мысль оказалась и самой логичной – она не просыпалась, а все еще продолжается сон. Просто «по сюжету» белое облако принесло ее из дворца домой. …Забавно, какими, оказывается, реалистическими могут быть сны! Жаль, что так редко удается их запомнить…
– Кто ты? – спросила она, – я тебя не вижу.
– Я – твой ангел-хранитель, – ответил голос.
– Жесть! – Катя радостно улыбнулась, – то есть, у меня есть ангел-хранитель?
– Он есть у всех…
– И ты будешь оберегать меня? – перебила Катя.
Голос засмеялся. В этот момент Катя подумала, что не может определить его пол – он был как бы не мужским и не женским, и в то же время, и мужским, и женским одновременно, но явно не подходил под определение «ангельский голосок».
– Понимаешь, – наконец произнес голос, – оберегать – понятие очень абстрактное, и вряд ли применимо в данном случае. Как можно, например, оберегать какого-нибудь альпиниста? Не пускать его в горы? Но тогда он перестанет быть альпинистом. Это будет уже совсем другой человек, и ангел-хранитель у него должен быть другим. Понимаешь, в чем фокус? Мы зависим от вас так же, как и вы от нас.
– А в чем же ваше предназначение?
– Не оберегать, а предостерегать. При этом ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Нас можно не слушать, хотя такие упрямцы добавляют нам работы. С другой стороны, с ними интересно…
– А почему раньше ты никогда не приходил?
– Зачем? С тобой ведь не происходило ничего такого, от чего б стоило предостерегать.
– Да?.. – Катя растерялась, – а неудачный брак, например.
– Ты считаешь его неудачным? Муж что, избивал тебя, покалечил? Или ограбил, и ты оказалась на улице? Или ты потеряла ребенка?
– Нет…
– Так в чем дело? Или ты хочешь, чтоб мы предостерегали вас от жизни вообще? А вам тогда что останется делать? Тогда уж проще сразу умереть и не морочить голову, ни нам, ни себе.
Катя как-то по-другому взглянула на свою жизнь и решила – поскольку это сон, значит, она сама пришла к выводу, что ее жизнь совсем не плоха, а лишь скучна и монотонна, поэтому в ней надо кое-что просто чуть-чуть подправить.
– Почему ж ты пришел сейчас? – спросила она, заранее зная ответ, но голос, немного подумав, сказал совсем неожиданно:
– Хочешь честно?
– А разве ангелы могут врать?
– Конечно, – голос снова рассмеялся, – не забывай, что Дьявол – это тоже бывший ангел, так что все мы родственники. Так вот, если честно, я заглядывал к тебе раз в год – с тобой никогда не было никаких хлопот, и для меня лучше, если так и будет продолжаться, а то, что ты собираешься сделать, создаст нам обоим массу проблем. Может, не надо, а? – попросил голос.
– Но мне надоело так жить! Я хочу какой-то интерес!.. Хочу мужа, любви… денег, на худой конец!
– Значит, скоро встретимся… – послышался тяжелый вздох.
– Эй! А почему ты против моих дел с «Компромиссом»? – спохватилась Катя, но ответа уже не последовало. Вместо него за забором раздались голоса, громко спорившие о преимуществах новой автоматической катушки, и два рыбака прошли вниз по улице, чтоб успеть к утренней зорьке.
Катя вернулась в дом. Сон опустился на нее мгновенно, укрыв одеялом из пестрых кругов и ярких вспышек, но больше ей ничего не снилось.
Катя вскочила, и только сев на постели, вспомнила, что спешить ей некуда. Рассмеялась, снова откидываясь на подушку. …Такая жизнь мне нравится, если б еще за это платили деньги!.. Постепенно восстановилась цепочка вчерашних событий; как ни странно, вернулись и воспоминания о двух снах – про странный дворец и про ангела-хранителя. Катя долго, но тщетно пыталась подогнать их один к другому, но они выглядели деталями разных механизмов, зато четко оформилась идея, как проникнуть в неприступный «Компромисс» и найти бедную Лену.
Сны сразу потеряли актуальность. Катя направилась в ванную, но в коридоре столкнулась с матерью.
– Отсыпаешься? – спросила та с улыбкой.
– Ночью что-то плохо спала.
– Болит что-нибудь?
– Нет, сны замучили. Представляешь, сначала я летала на облаке во дворец, где танцевала Наташка Симонова. Помнишь, из нашего класса? Хотя ты не помнишь ее… а потом мне приснился ангел-хранитель.
– Да? – мать снова улыбнулась, – и что он тебе сказал?
– Ой, короче, все я делаю правильно!..
– Вам в училище психологию преподавали? – поинтересовалась мать.
– Наверное. Не помню уже, а что?
– Почитай; интересно. Ангел-хранитель – это, вроде, наше второе я; так сказать, внутренний оппонент при принятии каких-либо решений. Например, ты собираешься перейти улицу, а он тебе говорит – смотри, машина близко…
– Мам, ну, что я, маленькая, что ты мне все разжевываешь? – Катя засмеялась, – я тебе просто рассказала…
Пока в кастрюльке варилось яйцо и гудел чайник, еще только собираясь выдохнуть густую струю пара, мать ушла обратно на улицу, а Катя достала Наташину визитку и телефон. Она даже не думала, как собирается объяснить свое предложение. Ей казалось достаточным, что она сама представляет схему до конца, а при встрече уж что-нибудь придумает.
Наташа немного удивилась, но встретиться согласилась. …А куда она денется? Со мной же ангел-хранитель, – подумала Катя весело, – конечно, это чушь, но, оказывается, какую все-таки роль играет психологический настрой… Тут она в очередной раз пожалела, что не пошла в мединститут – только теперь ей хотелось стать не обычным врачом, а психологом. …А что? У меня б получилось…
…Прям, модель, – решила Катя, – хотя, одень меня так, я буду смотреться не хуже… Особой зависти при этом она не испытала, скорее, чисто женское состояние собственной нереализованности. Мужчина, как правило, страдает, когда ему не удается продемонстрировать, либо мозги, либо бицепсы, а женщина – внешность.
– Еще пять минут, – подходя, Катя постучала по часикам.
– Нас пораньше отпустили, – Ира двинулась в направлении небольшого сквера, – ну, рассказывай. Как жизнь?
– Разве то жизнь? – Катя махнула рукой, – опять уволилась.
– А что так?
– Не сошлись характерами с шефом. Да и надоело мне сидеть в его лавке.
– Значит, так, – Ира принялась загибать пальцы, – больницу я не считаю. Потом ты работала в аптеке; потом пошла в косметологи, потом в менеджеры, потом торговала на «толпе»…
– Ты еще забыла «Avon», – Катя прикрыла ее ладонь своей, – ну, не нравится мне все это, и платят мало.
– И что теперь?
– Не знаю, – Катя замолчала, надеясь, что Ира продолжит сама, ведь близкие подруги должны понимать друг друга с полуслова, но ее взгляд рассеянно блуждал по лицам прохожих, по домам и автомобилям.
– Пойдем, покурим, – предложила Ира.
Они как раз подошли к скверу, через который широкая аллея вела к Камерному театру. Старые деревья, которые уже были старыми, когда ни о каком театре никто не помышлял, а располагался здесь обычный Дворец культуры, жадно поглощали жару. Место было очень уютное, и потому здесь отсутствовали скамейки; казалось бы, в таком подходе напрочь отсутствовала логика, но в России логика своя – иначе б вокруг мгновенно появились окурки, пустые банки и прочий мусор. Ира остановилась под деревом; не спеша скомкала шуршащую упаковку с новой пачки и не найдя урну, сунула обратно в сумочку; достала зажигалку.
– А ты, как в училище бросила, так больше и не куришь?
– Да меня отец на всю жизнь «закодировал».
– Чо, правда? – Ира вытаращила глаза, – а ты не рассказывала. Прям, реально к экстрасенсу водил? Прикольно!
…Прикольней некуда, – подумала Катя, но, с другой стороны, сама она давно пришла к выводу, что отец, скорее всего, поступил правильно, а, значит, и стыдиться тут нечего.
– Никуда меня не водили – «экстрасенсов» у нас в саду, знаешь, сколько росло?.. Что, не въехала? – Катя засмеялась, – короче, гости у нас были. Я под шумок выскочила курнуть, и отец меня застукал. А у нас семья сплошь некурящая…
– У меня, вроде, тоже, – Ира пожала плечами, – и что?
– Так отец же агрессивно некурящий был. Короче, дядя Вова положил передо мной сигареты, мать принесла из сада прутья, а отец спустил трусы (прикинь, это при гостях!), да так высек, что я три дня сидеть не могла; даже в училище не ходила.
– Садизм какой-то…
– Я отца после этого, прям, возненавидела! А сейчас понимаю, в том возрасте только так и можно отучить от вредных привычек, а умные беседы… слушай, – Катя весело прищурилась, – давай, тебя тоже «закодируем»? Я, как лучшая подруга…
– Иди ты, дура! – Ира испуганно сплюнула через плечо, – не буду я ничего бросать! Моему шефу нравится, когда я курю, а слово шефа у нас – закон.
– Слушай, – Катя обрадовалась, что разговор сам собой повернул в нужное русло, – а он меня на работу не возьмет? Ты ж знаешь, я легко обучаемая, все на лету хватаю.
– Тебя, точно, не возьмет, – неожиданно отрезала Ира.
– Что, рожей не вышла?
– Не в роже дело; он только замужних берет.
– С чего такая дискриминация?
– А такие, вот, условия контракта.
– Странно… – Катя решила, что это лишь отговорка, но не поняла ее смысла – делить им, вроде, было нечего; наоборот, на пару у них всегда все получалось лучше, чем по одиночке.
– Только между нами, – Ира почувствовала, что подруга обиделась, – никому, ладно?
– Кому мне болтать-то? – удивилась Катя.
– Нас там восемь девок, – Ира наклонилась, словно даже в пустом парке кто-то мог их услышать, – а шеф – мужик; бабла у него – немеряно…
– А замужество причем?
– Притом. Только никому, да?.. Имеет он нас всех.
– Что, в натуре? – опешила Катя.
– Да уж не в эротических фантазиях! Вызывает, типа, в кабинет, с документами. Бумаги на стол, а тебя на диван…
– Кошмар, извращенец какой-то!..
– Почему извращенец? – Ира пожала плечами, – за такие бабки, какие он платит…
– То есть вы, типа, проститутки?
– Зачем же так? – Ира усмехнулась, – проститутки – это те, кто со всеми подряд, а мы, скорее, гарем. Не знаю, чем в свободное время занимаются наложницы у шейхов, а мы консалтингом, бухгалтерией, юриспруденцией…
– Слушай, – Катя мотнула головой, пытаясь обуздать взбунтовавшееся сознание, – неужто, правда, такое возможно? В наше время, в нашем городе?..
– И в наше время, и в нашем городе…
– Нет, такая работа, точно, не по мне, но все-таки не пойму – почему он берет замужних? Казалось бы, наоборот…
– А потому что он умный! – перебила Ира, – он же берет не абы кого, а тех, кто замужем за богатыми папиками; тех, кому уже обрыдло таскаться по бутикам и всяким салонам в сопровождении охраны; тех, кому нужен экстрим! Да и бабки, о которых муж не знает, лишними не будут, а то в один прекрасный день выставит на улицу с голой жопой… короче, там у всех свои тараканы.
– А если мужья узнают? Не боитесь?
– Типун тебе на язык! – Ира испуганно сплюнула, – реально одна Ленка постоянно ссыт по этому поводу; даже увольняться собралась, а шеф ей такое порт-фолио выкатил! Похоже, у него в кабинете еще и камеры стоят. Так она, бедная, теперь куда бечь не знает – прикинь, если он мужу фотки отправит? Да ей, вообще, не жить тогда.
– Какие-то ужасы… – вопросов у Кати было множество, но она выбрала один, причем, не самый главный, – и часто он вас?..
– Когда как, но всегда должна быть готовность номер один. А за что, думаешь, он нам по штуке «зелени» платит? – Ира воодушевилась, заговорив про деньги, – за «старшего референта», да? За то, что мы на компьютере тюкаем?.. Прикинь, а Ленка – дура!.. Я, говорит, двухмесячную зарплату отдам, только помогите свалить отсюда; достала, блин!..
– За два месяца – это две штуки баксов, да? И за такие бабки она ничего не может решить? Наняла б крепких ребят…
– Каких ребят!.. – Ира рассмеялась, – ты даже не представляешь, с какими людьми шеф общается! Там всем ребятам головы на раз посшибают!
– Все равно что-то можно придумать – безвыходных ситуаций не бывает.
– Если хочешь, придумай, – бросив сигарету, Ира вдавила ее в землю, – бабки она отдаст, отвечаю.
– Правда? – Катя не ожидала такого поворота.
– А что? – Ира пожала плечами, – нам спокойнее будет без этой психопатки. Идем, посидим, а то выстроились, как две дуры.
Они вышли из сквера; обрывки разговоров, смех, да и просто встречные лица создавали совсем другое настроение, но Катина мысль замерла в трепетном восторге: …Две штуки баксов, чтоб избавить девку от морального урода – это ж классный вариант! А там, глядишь, и остальные подтянутся. Они, небось, просто боятся его – никогда не поверю, что им нравится, когда их тупо трахают, даже за большие бабки!.. А что если оформить себя частным предпринимателем и разруливать всякие такие истории? Да с моей-то фантазией!..
Не сговариваясь, они свернули в красно-белый шатер, где сидели лишь двое мужчин, ведших беседу с калькуляторами в руках. Проходя мимо стойки, Ира прихватила две маленькие бутылочки пива, орешки и водрузила все это на свободный столик. Перегретая ткань излучала душное тепло и специфический запах пыли.
– Знаешь, – Ира закурила, – зря я тебе все это рассказала.
– Почему?
– Ты ж максималистка; сгоряча какую-нибудь фигню сотворишь… – на протестующий Катин жест Ира погрозила пальцем, – я тебя знаю. А шеф стопроцентно вычислит, что мы подруги и все такое. И куда я тогда? Меня, извини, там все устраивает. Нет, муж у меня классный, но он в своих проблемах; я для него, типа, мебель, а он – благодетель, добытчик; я должна быть ему благодарна по гроб жизни за то, что с барского плеча подкидывает мне немного бабла. Он может так прямо не говорит, но он это думает; ты меня понимаешь?
– Наверное, – Катя вспомнила самые пронзительные моменты своей семейной жизни – ей тоже не хватало, именно, любви и денег, причем, одно цеплялось за другое, и неизвестно, что являлось первичным. Когда нет денег даже на колготки, и любовь не греет; а когда нет любви, хочется хотя бы денег… Впрочем, открылось это ей только сейчас, а тогда все воспринималось как временные трудности; еще полгода, год – все наладится, и уж тогда!.. Да, тогда все у них было прекрасно, если б еще не закончилось так, как закончилось…
Катин агрессивный пыл поугас, хотя предложенная схема отношений продолжала выглядеть совершенно дико. Может, в мусульманском мире, о котором она знала лишь понаслышке, такой вариант и естественен, но здесь, где бабы «входят в горящие избы» и «останавливают коней»! …Зачем, вот, ему их восемь? – вдруг подумала Катя, – почему нельзя спать с одной, и давать ей по штуке в месяц «на булавки»?..
– А жена у него есть? – продолжила она мысль вслух.
– Понятия не имею, – Ира беззаботно пожала плечами, – лично мне, без разницы – он сам по себе замечательный, – больше она не нашла аргументов и отпив пива, вдруг сказала, – так что давай закроем тему. Я тебе ничего не рассказывала, да?
– Хозяин – барин, – Катя разочарованно вздохнула, но сделала это для Иры, прекрасно понимая, что другого варианта за раз заработать столько денег, у нее не будет никогда; и как же можно от него отказываться?..
– Ну, мне пора, – Ира посмотрела на часы, – а то муж ревнует, если я задерживаюсь, не поставив его в известность.
Катя чуть не расхохоталась от столь трепетной заботы, но вовремя сообразила, что так недолго и потерять лучшую подругу, поэтому понимающе кивнув, сделала серьезное лицо.
– Пока. Звони, если что.
Она дождалась, пока Ира поймает такси, и оставив недопитое пиво, направилась к остановке, придирчиво изучая проходящих мимо женщин и прикидывая, кто из них мог бы согласиться работать в «Компромиссе». Конечно, у нее были свои критерии, но в итоге получалось не так уж и мало…
Домой Катя вернулась не расстроенная, но задумчивая.
– Как дела? – мать сразу появилась из комнаты.
– Работу мне уже предложили; опять в магазине, так что не пропадем, – отрапортовала она бодро.
– А Ира твоя что сказала?
– Ой, у нее там все очень сложно. Боюсь, я не справлюсь.
– Видишь, все-таки надо было учиться, – мать вздохнула.
Катя не стала напоминать, кто отговорил ее идти в институт сразу после школы. Да и знала б она, что дело вовсе не в образовании, а, скорее, в воспитании. …Вот, у Наташки таких проблем наверняка б не стояло… Мысль еще не оформилась окончательно, но Катя чувствовала, что та уже появилась.
– Чем теперь торговать будешь? – спросила мать.
– Снова обувью.
Тема показалась настолько скучной, что Катя поспешила сбежать от дальнейших расспросов в свою комнату. Сбросила одежду, пахшую несвежим телом, и облачившись в купальник, вышла во двор. Летний душ являлся неизменным ритуалом – без него она не ощущала комфорта.
Обычно ласковые струи смывали все накопившиеся за день проблемы, деля день на две части – суетную и вольную, когда можно расслабиться и принадлежать только самой себе, но сегодня почему-то проблемы не уходили. Наверное, впечатления оказались слишком сильными, чтоб избавиться от них так просто.
Катя вышла из душа и остановилась посреди дорожки, ожидая, пока заходящее солнце высушит кожу, сделав ее гладкой и бархатистой. Сквозь редкий забор она видела изнуренных жарой «пляжников», понуро поднимавшихся с берега. Дети хныкали и просились на руки, но уставшие родители только одергивали их, отгоняя, словно уличных собачонок.
…Они ж знали, чем все закончится, – подумала Катя, – и, тем не менее, шли. После такого отдыха надо еще два дня дома отлеживаться… Так и мы, знаем, чем все заканчивается, но почему-то думаем, что, именно, у нас оно обернется по-другому. Поэтому, на фиг, философию! Каждый в жизни устраивается сам, и надо всего лишь решить, что делать дальше – идти к Димке в магазин или?.. Коробки с обувью вызывали, если не отвращение, то изначальную усталость и хандру, хотя Катя еще не видела, ни их, ни нового магазина. …Все-таки приятней заработать две штуки баксов… блин, это ж больше года торчать за прилавком!.. Этот убийственный аргумент окончательно рассеял остававшиеся смутные сомнения, и следующая мысль уже была совершенно четкой: …И как же без помощи Ирки выйти на эту Лену?..
Солнце почти зашло, и на пороге появилась мать, направляясь в свой любимый огород. Катя уже знала, что сейчас потребуется принести воды или продернуть какую-нибудь грядку, поэтому предпочла поскорее скрыться в доме.
* * *
К вечеру Катины мысли не только не обрели конкретики, а, наоборот, расползлись, рождая новые и новые варианты, один фантастичнее другого. Собственные идеи мешались со сценами из сериалов; мечты, прошедшие тяжкий путь трансформации от «принца на белом коне» до «хорошей зарплаты и мужика, несильно пьющего» путались с рассказами подруг, явно приукрашавших свою жизнь, чтоб не выглядеть законченными неудачницами. Она даже не стала смотреть телевизор, чтоб не разрушить этот сложный узор, из которого каким-то образом должно было возникнуть верное решение.– Спокойной ночи, – мать заглянула в комнату.
– Ты уже спать? – удивилась Катя.
– Так двенадцать, – мать подозрительно взглянула на дочь, – у тебя, точно, ничего не случилось?
– Точно, – Катя послала воздушный поцелуй; едва дверь закрылась, она улеглась на спину, подняв повыше подушку, и уставилась в окно. Огромная луна пристально разглядывала в комнату. Темные рельефы лунных гор и впадин нечеткими мазками набрасывали контур лица, которому можно было придать любое выражение и даже портретное сходство. Только сходство, с кем? Никто из ее знакомых не мог претендовать на то, чтоб сравниться с лунным ликом. Значит, это незнакомое лицо, но очень хочется его увидеть…
Вдруг под напором холодного света окно распахнулось. Стекло, до этого являвшееся преградой, перестало сдерживать его, и луч втянулся в комнату, обретя форму человека в белых одеждах. Катя почувствовала, как он легко поднимает ее на руки, переносит через подоконник и дальше… дальше они летят! Прохладный ветер ласкал Катино тело, лицо, а волосы, ставшие длинными, как никогда, щекотали спину.
Полет, правда, длился не долго. Белое облако, вместе со своей ношей, стало опускаться, и когда Катины ноги коснулись земли, исчезло вовсе. Она увидела, что находится перед дворцом (какими их изображают в детских книжках), огороженным высокой глухой стеной, но не успела толком осмотреться, потому что из роскошных врат появилась танцовщица, одетая в подобие юбки из тонких нитей с нанизанными на них блестящими бусинами. Бусины вместе с браслетами на руках и монисто на шее, при каждом движении издавали приятный перезвон. Рядом с танцовщицей смешно кружились маленькие мужчины в вышитых золотом мундирах и женщины в балетных пачках, из-под которых почему-то торчали пушистые хвосты.
Двигаясь в ритме восточных танцев, девушка приблизилась и взяла Катю за руку. Ее пальцы оказались настолько холодными, что Катя вздрогнула, и от этого картина резко изменилась. Дворец превратился в ветхую лачугу, человечки – в собак и кошек, сохранивших прежние костюмы и по инерции продолжавших кружиться, будто ничего и не произошло. Наверное, это выглядело б смешно, если б не холод, исходивший от рук танцовщицы, которая уже вела Катю к дому, но не к главному входу с полуразрушенным крыльцом, а к другой, низенькой двери. Когда дверь открылась, впереди возникла темная лестница, ведшая в подвал. Катя рванулась наверх, но руки танцовщицы держали ее, словно клещи; при этом она смеялась и взглянув ей в лицо, Катя узнала Наташку. Рванулась сильнее, но школьная подруга держала ее спокойно и уверенно, хотя и не прилагала никаких видимых усилий. В этот момент снова появилось белое облако. Холодная рука тут же разжалась, а облако подхватило Катю, подняло над землей, над домом, вновь превратившимся во дворец…
– Куда мы летим?! – воскликнула Катя, боясь, что облако занесет ее в гораздо более жуткое место, но облако молчало, – куда мы летим?!!.. – она попыталась схватить, ударить своего похитителя, но разве можно ударить воздух?..
Они поднимались все выше, и скоро уже стало невозможно разобрать, где земля, а где луна, потому что они обе сделались практически одинаковыми.
Катя почувствовала под собой опору; попыталась повернуться. Диван скрипнул. Она открыла глаза и в ужасе увидела яркий диск (…Луна или Земля?..), но в следующее мгновенье разглядела перекладины окна, отделявшего ее от светила. …Значит, я все-таки в своей комнате, – облегченно перевела дыхание, – блин, приснится ж такое!.. А Наташка что там делала?.. Наташка… Видимо, ее сознание все время работало над поставленной задачей, в конце концов, выдав результат в столь аллегорической форме, и пока сон не улетучился, Катя успела поймать его основную идею. …Конечно! Только Наташку можно заслать в «Компромисс»! Если ей по жизни не хватает приключений, то там она найдет их более, чем достаточно!.. И она покажет мне Лену, а дальше – мои проблемы, – Катя посмотрела на часы, – и спала-то она всего два часа. До утра еще так далеко!..
Она встала, включила свет, остановилась посреди комнаты, внимательно изучая знакомые вещи и выбирая, к чему б приложить внезапно пробудившуюся энергию, но так и не нашла. Подошла к окну. Ночной пейзаж завораживал, а знакомые предметы обретали новое значение. Казалось, достаточно только приблизиться к ним, чтоб тут же оказаться в другом измерении; в мире, где протекает совсем другая жизнь, и действуют другие законы. Дополняя это ощущение, в комнату вползал тяжелый, дурманящий запах маттиолы.
Подчиняясь внезапному влечению, Катя осторожно прошла по темному коридору, неслышно повернула ключ и шагнула на крыльцо. В то же мгновение ночь приняла ее в свои объятия, окрасив, как и все вокруг, в серебристые тона, наполнив удивительным ароматами (…и куда они исчезают днем?..); в уши ворвалась перекличка цикад, и даже резкий стук колес и гудки тепловозов не выпадали из общего настроения.
Катя несколько раз вдохнула теплый, но не раскаленный воздух. (…И почему все не наоборот, ведь гораздо правильнее днем спать, а ночью пробуждаться вместе с природой?..)
– Не делай этого, – вдруг раздался голос за спиной.
– Чего? – не поняла Катя, подумав, что проснулась мать и тоже вышла из душной комнаты, подышать. Обернулась – дверь закрыта; на крыльце тоже никого.
Первая возникшая мысль оказалась и самой логичной – она не просыпалась, а все еще продолжается сон. Просто «по сюжету» белое облако принесло ее из дворца домой. …Забавно, какими, оказывается, реалистическими могут быть сны! Жаль, что так редко удается их запомнить…
– Кто ты? – спросила она, – я тебя не вижу.
– Я – твой ангел-хранитель, – ответил голос.
– Жесть! – Катя радостно улыбнулась, – то есть, у меня есть ангел-хранитель?
– Он есть у всех…
– И ты будешь оберегать меня? – перебила Катя.
Голос засмеялся. В этот момент Катя подумала, что не может определить его пол – он был как бы не мужским и не женским, и в то же время, и мужским, и женским одновременно, но явно не подходил под определение «ангельский голосок».
– Понимаешь, – наконец произнес голос, – оберегать – понятие очень абстрактное, и вряд ли применимо в данном случае. Как можно, например, оберегать какого-нибудь альпиниста? Не пускать его в горы? Но тогда он перестанет быть альпинистом. Это будет уже совсем другой человек, и ангел-хранитель у него должен быть другим. Понимаешь, в чем фокус? Мы зависим от вас так же, как и вы от нас.
– А в чем же ваше предназначение?
– Не оберегать, а предостерегать. При этом ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Нас можно не слушать, хотя такие упрямцы добавляют нам работы. С другой стороны, с ними интересно…
– А почему раньше ты никогда не приходил?
– Зачем? С тобой ведь не происходило ничего такого, от чего б стоило предостерегать.
– Да?.. – Катя растерялась, – а неудачный брак, например.
– Ты считаешь его неудачным? Муж что, избивал тебя, покалечил? Или ограбил, и ты оказалась на улице? Или ты потеряла ребенка?
– Нет…
– Так в чем дело? Или ты хочешь, чтоб мы предостерегали вас от жизни вообще? А вам тогда что останется делать? Тогда уж проще сразу умереть и не морочить голову, ни нам, ни себе.
Катя как-то по-другому взглянула на свою жизнь и решила – поскольку это сон, значит, она сама пришла к выводу, что ее жизнь совсем не плоха, а лишь скучна и монотонна, поэтому в ней надо кое-что просто чуть-чуть подправить.
– Почему ж ты пришел сейчас? – спросила она, заранее зная ответ, но голос, немного подумав, сказал совсем неожиданно:
– Хочешь честно?
– А разве ангелы могут врать?
– Конечно, – голос снова рассмеялся, – не забывай, что Дьявол – это тоже бывший ангел, так что все мы родственники. Так вот, если честно, я заглядывал к тебе раз в год – с тобой никогда не было никаких хлопот, и для меня лучше, если так и будет продолжаться, а то, что ты собираешься сделать, создаст нам обоим массу проблем. Может, не надо, а? – попросил голос.
– Но мне надоело так жить! Я хочу какой-то интерес!.. Хочу мужа, любви… денег, на худой конец!
– Значит, скоро встретимся… – послышался тяжелый вздох.
– Эй! А почему ты против моих дел с «Компромиссом»? – спохватилась Катя, но ответа уже не последовало. Вместо него за забором раздались голоса, громко спорившие о преимуществах новой автоматической катушки, и два рыбака прошли вниз по улице, чтоб успеть к утренней зорьке.
Катя вернулась в дом. Сон опустился на нее мгновенно, укрыв одеялом из пестрых кругов и ярких вспышек, но больше ей ничего не снилось.
* * *
Разбудило Катю обсуждение цен на рынке и видов на урожай. Прислушавшись, она узнала голос соседки, спорившей с ее матерью. Солнце давно поднялось, и пока еще бодрые люди весело спускались к воде, а поезда постукивали тихо, словно чувствуя, что мир поглотили новые, дневные заботы.Катя вскочила, и только сев на постели, вспомнила, что спешить ей некуда. Рассмеялась, снова откидываясь на подушку. …Такая жизнь мне нравится, если б еще за это платили деньги!.. Постепенно восстановилась цепочка вчерашних событий; как ни странно, вернулись и воспоминания о двух снах – про странный дворец и про ангела-хранителя. Катя долго, но тщетно пыталась подогнать их один к другому, но они выглядели деталями разных механизмов, зато четко оформилась идея, как проникнуть в неприступный «Компромисс» и найти бедную Лену.
Сны сразу потеряли актуальность. Катя направилась в ванную, но в коридоре столкнулась с матерью.
– Отсыпаешься? – спросила та с улыбкой.
– Ночью что-то плохо спала.
– Болит что-нибудь?
– Нет, сны замучили. Представляешь, сначала я летала на облаке во дворец, где танцевала Наташка Симонова. Помнишь, из нашего класса? Хотя ты не помнишь ее… а потом мне приснился ангел-хранитель.
– Да? – мать снова улыбнулась, – и что он тебе сказал?
– Ой, короче, все я делаю правильно!..
– Вам в училище психологию преподавали? – поинтересовалась мать.
– Наверное. Не помню уже, а что?
– Почитай; интересно. Ангел-хранитель – это, вроде, наше второе я; так сказать, внутренний оппонент при принятии каких-либо решений. Например, ты собираешься перейти улицу, а он тебе говорит – смотри, машина близко…
– Мам, ну, что я, маленькая, что ты мне все разжевываешь? – Катя засмеялась, – я тебе просто рассказала…
Пока в кастрюльке варилось яйцо и гудел чайник, еще только собираясь выдохнуть густую струю пара, мать ушла обратно на улицу, а Катя достала Наташину визитку и телефон. Она даже не думала, как собирается объяснить свое предложение. Ей казалось достаточным, что она сама представляет схему до конца, а при встрече уж что-нибудь придумает.
Наташа немного удивилась, но встретиться согласилась. …А куда она денется? Со мной же ангел-хранитель, – подумала Катя весело, – конечно, это чушь, но, оказывается, какую все-таки роль играет психологический настрой… Тут она в очередной раз пожалела, что не пошла в мединститут – только теперь ей хотелось стать не обычным врачом, а психологом. …А что? У меня б получилось…