Страница:
– Возможно, нам не так повезло с начальником охраны научного лагеря, как казалось вначале, – сказал Фрай, передавая Эрику свои бумаги.
В отчете были представлены выписки из делопроизводства службы безопасности: распоряжения начальника охраны, протоколы маршрутов и служебные задания сотрудников. Все они касались поисков укрепленных подземных сооружений. Эрик быстро просмотрел бумаги и поднял на своего помощника непонимающий взгляд.
– Выглядит безобидно, – согласился тот. – Если не принимать во внимание вот это.
В руках у Эрика появился отчет штатного врача экспедиции: начальник охраны страдал бессонницей.
– Обратите внимание на даты и характер назначений, – уточнил Фрай. – Лошадиные дозы снотворного и успокоительного. При этом у него нет ни психических расстройств, ни посттравматического синдрома – ничего. Он здоров, но ему не спится. Жаль, что врач не потрудился записать для нас содержание его ночных кошмаров.
Патрон внимательно изучал материалы, становясь при этом все более мрачным.
– Двадцатого июня он последний раз обращается к врачу, а двадцать первого начинаются поиски, – пояснил Фрай. – Точнее, начинаются поиски, и врач ему больше не нужен.
Эрик вздохнул и опустил голову на сложенные в крепкий замок руки.
– Их предупредили, – промолвил он вполголоса. Затем некоторое время молчал. – Кому еще об этом известно? – спросил он наконец.
Фрай покачал головой.
– Пусть так и будет. Никому ни слова, – предупредил шеф. – И у меня к тебе просьба. Скоро Дэвид уезжает в Киев работать над проектом. Сделай одолжение, присмотри за ним. Особое внимание удели таким вот «мелочам». – Он кивнул на бумаги своего помощника.
– Все, что в моих силах. – Фрай склонил голову в легком поклоне и удалился.
Оставшись один, Эрик несколько минут сидел в глубокой задумчивости, пока не спохватился, что его вообще-то давно уже ждут за завтраком. Перед тем как уйти, он набрал телефонный номер.
– Запускайте восточный вариант, – властно приказал он в трубку. – Через месяц будем открывать Зону для свободного доступа.
После чего поспешил в оранжерею, где посреди цветущего английского сада, выращенного его собственными руками, дожидались его появления близкие ему люди.
Часть 1. Волк
В отчете были представлены выписки из делопроизводства службы безопасности: распоряжения начальника охраны, протоколы маршрутов и служебные задания сотрудников. Все они касались поисков укрепленных подземных сооружений. Эрик быстро просмотрел бумаги и поднял на своего помощника непонимающий взгляд.
– Выглядит безобидно, – согласился тот. – Если не принимать во внимание вот это.
В руках у Эрика появился отчет штатного врача экспедиции: начальник охраны страдал бессонницей.
– Обратите внимание на даты и характер назначений, – уточнил Фрай. – Лошадиные дозы снотворного и успокоительного. При этом у него нет ни психических расстройств, ни посттравматического синдрома – ничего. Он здоров, но ему не спится. Жаль, что врач не потрудился записать для нас содержание его ночных кошмаров.
Патрон внимательно изучал материалы, становясь при этом все более мрачным.
– Двадцатого июня он последний раз обращается к врачу, а двадцать первого начинаются поиски, – пояснил Фрай. – Точнее, начинаются поиски, и врач ему больше не нужен.
Эрик вздохнул и опустил голову на сложенные в крепкий замок руки.
– Их предупредили, – промолвил он вполголоса. Затем некоторое время молчал. – Кому еще об этом известно? – спросил он наконец.
Фрай покачал головой.
– Пусть так и будет. Никому ни слова, – предупредил шеф. – И у меня к тебе просьба. Скоро Дэвид уезжает в Киев работать над проектом. Сделай одолжение, присмотри за ним. Особое внимание удели таким вот «мелочам». – Он кивнул на бумаги своего помощника.
– Все, что в моих силах. – Фрай склонил голову в легком поклоне и удалился.
Оставшись один, Эрик несколько минут сидел в глубокой задумчивости, пока не спохватился, что его вообще-то давно уже ждут за завтраком. Перед тем как уйти, он набрал телефонный номер.
– Запускайте восточный вариант, – властно приказал он в трубку. – Через месяц будем открывать Зону для свободного доступа.
После чего поспешил в оранжерею, где посреди цветущего английского сада, выращенного его собственными руками, дожидались его появления близкие ему люди.
Часть 1. Волк
Песчано-серая пустельга с вершины дерева хищно наблюдала за своей добычей. Когтистые лапы судорожно мяли сосновую ветку, и чернобыльский сокол уже готов был сорваться с места за обреченной полевкой в густую траву. Беспокоил только какой-то странный шум. Он подозрительно нарастал, и через мгновение страшный грохот сбросил пустельгу вниз. Над лесом неслась стремительная черная тень.
Военный вертолет шел на бреющем полете прямо над верхушками деревьев, едва не цепляя их своими шасси, а над ним разлилась в воздухе дрожащая жидким стеклом гигантская сфера. Аномалия притягивала вертушку с неодолимой силой, так что ту заметно тянуло вверх.
– Леха!!! – Штурман, выпучив от страха глаза, смотрел на наливающуюся грозой сферу.
– Рано! – Пилот мертвой хваткой вцепился в штурвал.
Смертельная ловушка нащупала наконец «зверя», крадущегося у нее под брюхом. Вертолет дернуло вверх, люди в салоне завопили от ужаса, а через секунду машина отстрелила тепловую ракету, переключая внимание аномалии на имитатор. Мощный взрыв швырнул вертолет обратно к земле.
– Кривец, сука! Ты чего творишь? – В кабину высунулось разъяренное лицо спецназовца.
– Ась? – Пилот белозубо усмехнулся и дернул рычаг управления так, что машину резко заломило влево, а боец с проклятиями улетел в глубь салона.
Кромка леса резко оборвалась, и вертолет зашелестел над открытой степью. Через секунду пилот, довольно ухмыльнувшись, крикнул в салон: «Вон они, ваши орлы!» – и включил спутниковый передатчик.
– Командир, я – второй. Вижу группу сталкеров. Двигаются на север.
– Понял. Сколько их? – ожил динамик.
– Семь человек. Ни фига забрались!
В динамике послышались треск и щелчки.
– Отрежь их с севера. Не дай уйти в лес!
– Понял, командир. Выполняю.
Транспортно-боевой вертолет Ми-24, прозванный за свой грозный вид «крокодилом», нырнул к земле и, развернувшись в воздухе, завис над мечущимися посреди открытой степи людьми. От кромки леса их отделяло всего двести метров, однако добраться туда им уже было не суждено. В отчаянии молодой парень в походной брезентовой куртке вскинул охотничий обрез – заряд дроби шваркнул по бронированному стеклу летной кабины, не оставив на нем даже царапинки, а его спутник повис у него на руке, не давая мальчишке перезарядить ружье.
– Огрызаются, паразиты! – Пилот положил палец на гашетку. – Шугануть, командир?
– Не надо, – прозвучал в наушниках размеренный голос командира звена. – Всем подтягиваться в пятый квадрат. Группе захвата приготовиться.
Люди беспомощно наблюдали, как из-за леса, словно стервятники на падаль, слетаются хищные боевые машины, и через минуту группу уже взяли с воздуха в кольцо. Оглушительно завизжали динамики, приказывая сталкерам бросить оружие и лечь на землю, и те безропотно подчинились – шансов уцелеть в этой схватке у них не было. Затянутые в броню спецназовцы спрыгнули с бортов, заковали людей в наручники, закинули их в вертолеты, и спустя еще минуту мощные двигатели вновь загудели. Вертушки одна за другой оторвались от земли и взяли курс на военную базу.
– Сцапали, суки! – Молоденький паренек, совсем еще мальчишка, ерзал на полу вертолета, раздраженно теребя наручники.
– Поговори мне! – Проворчал спецназовец.
Полет продлился недолго. Вскоре вертушка ухнула вниз, и затем люди ощутили сильный толчок – машина приземлилась. Дверь с лязгом откатилась в сторону, в глаза ударил яркий солнечный свет, и сталкеров вытащили наружу. Пузатые корпусы вертолетов подрагивали от шума затихающих винтов, за стеклом кабины ржали над анекдотом пилоты, а вокруг облупившихся зданий на плацу сновали люди в военной форме. Зона вдохнула в заброшенную со времен чернобыльской аварии воинскую часть новую жизнь.
– В шеренгу! Поживей! – Майор внутренних войск отдавал приказы подчиненным.
На плацу уже кипела работа. С пленными не церемонились: кое-кто схлопотал за нерасторопность, но били без фанатизма, больше для порядка. Из семерых задержанных бросался в глаза подросток лет шестнадцати, точнее, его внешнее сходство с вожаком группы – они явно были близкими родственниками. Сталкеров построили в шеренгу, и майор неторопливо прошелся вдоль нее, вглядываясь в лица пленников, ненадолго задержавшись напротив мальчишки:
– Что такие симпатичные мальчики делают в нехороших местах?
Паренек набычился, открыл рот, чтобы чего-нибудь сдерзить, но майор только усмехнулся.
– Знаю-знаю… Давайте его в мой кабинет, – махнул он сержантам, краем глаза отметив, как побледнел старший группы: этот явно был готов «сотрудничать».
Через считанные минуты раскрутилась на всю катушку оперативно-следственная машина: задержанных заперли в разных камерах, поодиночке выдергивая на допрос. Их личности устанавливались одна за другой, и за них тут же брались мужчины с холодными пронзительными глазами на незапоминающихся лицах. Мальчишку продержали полчаса с каким-то мутным типом, который с нездоровым интересом поглядывал на своего юного сокамерника, после чего отвели в комнату к майору.
– Я с вами говорить не буду, – с порога заявил мальчишка следователю. – Я несовершеннолетний. Любой допрос – только в присутствии законного опекуна или органов опеки!
– Единственный твой опекун под следствием, – спокойно отозвался майор, показывая глазами на стул. – А опека нам не нужна: мы военная организация. Пойдешь под трибунал как взрослый.
Мальчишка присел, нахохлившись.
– За проникновение в запретную Зону и незаконное ношение оружия – тебе за глаза хватит. Не хочешь говорить – нам же проще. – Майор углубился в бумаги.
А тот все сильней хмурился и молчал, поджав губы, как пленный партизан.
– Тебя, дурака, скорей всего пожалеют по малолетке. Может, даже условно дадут, – поднял глаза следователь. – А брату твоему светит пожизненное.
Губы у мальчишки дрогнули, и майор добавил:
– Если хочешь, я вам сегодня устрою свидание.
Мальчишка подозрительно захлюпал носом.
– Знаешь, что самое поганое, Тимофей? – прищурил глаза следователь. – Твой брат, заменивший тебе отца и мать, проведет всю оставшуюся жизнь в камере смертников. От звонка до звонка, до глубокой старости. И жизнь его будет чудовищной, пока он не умрет больным, свихнувшимся стариком. Но страшней всего его будет жрать изнутри мысль, что он бросил тебя здесь одного. Не уберег, не защитил, как обещал вашей матери перед смертью, и все, ради чего он в лепешку расшибался, пошло прахом, потому что ты покатился по наклонной. И он будет выть от бессилия каждую ночь, а ничего уже не поправишь. – Следователь пристально посмотрел на подростка: – А ты-то сам сможешь жить с таким грузом на плечах, а, Тимофей Алексеевич?
Слезы брызнули у мальчишки из глаз. Он искусал себе губы до крови, но поделать ничего не мог: следователь нашел куда ударить. А тот, протянув ему заготовленную пачку салфеток, дождался, пока стихнут рыдания.
– Могу я ему помочь? – спросил Тимофей охрипшим голосом.
– Можешь. Если поможешь найти того, кто вас сюда отправил.
Мальчик вскинул на майора удивленные глаза.
– Я понимаю, что, скорей всего, брат тебе об этом мало чего рассказывал, – кивнул тот. – Но ты же умный парень, наверняка что-то слышал, о чем-то догадывался. Вы ведь не просто так сюда попали.
Майор вынул из-под стола один из детекторов аномальной активности, изъятых при обыске.
– Это секретный прибор, – пояснил он. – Если не найдем того, кто вам его всучил, ответственность ляжет на твоего брата. Ваши «товарищи» уже показали на него как на организатора.
За детектором на стол легла стеклянная колба с образцами фиолетово-серых грибов, которых сталкеры набрали в лесу.
– А это вообще биологическое оружие, – покачал головой следователь. – Так что либо твой брат террорист, либо просто парень, отчаянно нуждающийся в деньгах и не ведающий, что творит. Тебе какой вариант по душе?
Пацан добросовестно пыхтел, перебирая в памяти события последних месяцев.
– Я видел того мужика пару раз, мельком, – заговорил он наконец. – И слышал, как Вовка с ним договаривался. Тот ему деньги неплохие предложил за образцы. Сказал, вроде для исследований.
Майор кивнул:
– Очень хорошо. Сейчас тебя проводят к специалисту – расскажешь ему все подробно.
Он вызвал конвой и, взглянув критически на просохшее от слез лицо мальчугана, почувствовал, что надо «добавить»:
– Ты, Тимка, пойми главное: заказчик ваш очень опасная личность, и брат боится раскрывать рот, чтоб тот не отыгрался на тебе, пока он будет в тюрьме. Так что все зависит от тебя. Не могу обещать на сто процентов, но если поможешь нам, то для брата все ограничится условным сроком. А может, и вообще не дойдет до суда. Так что поедете домой – как раз поспеете к годовщине смерти матери.
Он не стал дожидаться, пока у мальчишки снова просохнут слезы, и передал его конвоирам, задержав при этом старшего.
– Сделай так, чтобы его увидел родственник. Прямо сейчас, – тихо сказал он лейтенанту.
И конвоиры повели Тимофея через полутемный подвал, где за толстым решетчатым ограждением дожидались своего часа двое арестантов. Едва завидев мальчишку, один из них вскочил на ноги. Тимофей кинулся к решетке, и лейтенант кивком запретил сержантам им мешать. Высокий широкоплечий мужчина, протянув руки сквозь железные прутья, обнял младшего брата, потрепал его по непослушным вихрам и все выспрашивал, как да что. Мальчик смеялся сквозь слезы и, в шутку отбиваясь, успокаивал, что с ним все в порядке. Они провели вместе не больше минуты, после чего лейтенант сказал:
– Свидание окончено, – и легонько подтолкнул пацана. – Давай двигай, еще увидитесь.
Уходя, Тимофей обернулся и с улыбкой прокричал:
– Все нормально, Вов! Не переживай – скоро нас отпустят!
Как только стихли его шаги, ноги у вожака сталкеров подкосились и он сел прямо на пол, обхватив голову руками. В душе у него все оборвалось, и теперь он мало что соображал, обвиняя себя во всем случившемся.
– Волк! Волк, да очнись же ты, наконец! – Товарищ тряс его за плечо. – Так горю не поможешь!
По коридору вновь загрохотали тяжелые военные ботинки, и он спешно заговорил:
– Давят же, суки! Ну ты чего, не видишь что ли? Хотят они чего-то. Иначе давно бы уже всех укатали и не стали Тимку обрабатывать. Ну, сам подумай!
Загремели ключи в замке, и двое солдат вытащили сталкера из камеры.
– Волк, бога ради, подключи башку! Она ж у тебя варит! Иначе хана всем! – кричал он, пока его тащили по коридору. – Контора это, Волк! Не вояки – контора…
Волк с рычанием впечатал кулак в стену, взревел от боли, а затем прокусил себе ладонь, и вкус собственной крови вернул его к жизни. Мужчина выпятил твердый волевой подбородок, поднял глаза, полные ненависти, и через секунду голова его заработала на всю катушку.
Конечно, это не МВД и не военные: его личность установили за секунды – он и рта не успел раскрыть. Здесь работают профи, у которых полное досье на любого жителя Украины. И мальчик им не нужен. Им нужен Волк, потому и давят на нервы. Не трудно догадаться, кто так лихо действует, – конечно, «контора». Центр Зоны находится под непосредственным контролем Службы безопасности Украины. Остается выяснить, чего от него хочет СБУ.
В комнате для допросов его догадки полностью подтвердились: цепкие глаза на ничем не примечательных лицах и вежливая речь указывали на принадлежность к определенному ведомству.
– Владимир Алексеевич, вы в Чернигове давно были? – обратился к Волку один из чекистов.
Сталкер растерялся – вопрос застал его врасплох. Не дав ему времени на размышление, оперативник пояснил:
– Местное налоговое управление очень вами интересуется.
– Да и милиция тамошняя ищет с вами встречи, – добавил второй эсбэушник, неприметно сидевший сбоку. – И отделение Интерпола тоже.
– Интерполу-то я зачем понадобился?
– Ну, это они вам сами расскажут. Хотя… – чекист пожал плечами, – вряд ли им уже удастся с вами пообщаться.
– Черниговские налоговики вместе с милицией разыскивают вас за финансовые преступления, – снова вмешался первый оперативник.
Он был помоложе и задавал роль первой скрипки. Тот, что постарше, держался скромно, вроде как в стороне, на подхвате, но Волк почувствовал, что он-то здесь всем и заправляет. Их тандем был сработан идеально. На пару они, как те две пресловутые лайки, рвали на кусочки любого медведя.
– Никого здесь не узнаете? – Старший развернул к сталкеру экран своего ноутбука.
– Это мой бывший партнер по бизнесу Теодор Дробич. – Волк указал на одну из фотографий на экране монитора. – Остальных не знаю.
Первый чекист усмехнулся:
– Ну что ж, вы его узнали, значит, и он не ошибся.
– В чем не ошибся? – Сталкер занервничал.
Старший примирительно улыбнулся, и от этой улыбки Волку стало не по себе.
– У вас ведь были близкие отношения? – поинтересовался первый оперативник. – Вы дружили?
– Отношения были чисто партнерские, деловые. – Сталкер пытался взять себя в руки. – Мы не виделись с тех пор, как моя фирма прогорела.
– Странно… А вот он утверждает обратное, – задумчиво пробормотал старший. И добавил уже громче: – И немецкая полиция с ним согласна. И Интерпол тоже.
– Ваш друг… – начал первый оперативник, но Волк его перебил:
– Он мне не друг!
– Ваш партнер, – невозмутимо продолжил особист, – арестован и сейчас находится под следствием в Германии. По мнению немецких властей, он является международным преступником, организатором поставок крупных партий наркотиков и других запрещенных веществ. Интерпол с немцами согласен на все сто и обладает доказательствами, что на территории Украины именно вы помогали своему «партнеру» осуществлять его… «бизнес».
Ошеломленный сталкер едва не свалился на пол от неожиданности. «Из огня да в полымя», – мелькнула испуганная мысль.
Несколько секунд чекисты пристально наблюдали за его состоянием.
– Я бы сказал, что в глазах любого суда, – мягко заговорил старший, – ваша биография выглядит как путь бесконечных преступлений со все более отягчающими обстоятельствами и закономерным итогом – проникновением на объект государственной важности и наивысшей степени секретности. И все ваши действия тут квалифицируются как «терроризм».
– И даже доброе сердце Елены Андреевны Митенко, вашего районного судьи, здесь вряд ли поможет. У нее ведь и свои дети есть, – продолжил первый следователь и добавил с улыбкой: – Кстати, вы могли быть братьями и сестрами: в молодости ваша мама и ее ближайшая подруга были влюблены в одного молодого человека и он отдавал предпочтение отнюдь не будущей служительнице Фемиды.
– Но ваша матушка была натурой благородной, – подхватил старший, – и не стала мешать счастью близких ей людей. Она вам об этом не рассказывала?
Некоторое время Волк не мог вымолвить ни слова. Полгода назад его впервые взяли на периферии Зоны. Районный судья, пожилая женщина, действительно оказалась старинной подругой его покойницы матери: узнала, пожалела – и в результате два года условно. Сказочное везение.
Трое мужчин сидели в маленькой, скудно обставленной комнате, и двое из них с профессиональным интересом наблюдали за мучениями третьего. Трудно описать словами, что чувствует человек, когда некто с ловкостью палача бьет по самым нежным, потаенным струнам его души, таким глубоким, что жертва и сама зачастую не подозревает об их существовании. Но любая психика обладает защитными механизмами. Из глубин памяти всплыли наставления отца: «Следователю важно показать, что он знает тебя лучше, чем ты сам. Поэтому он будет рассказывать тебе о том, чего ты не знаешь о близких людях. Не поддавайся». Спасибо отцу – он эту публику знал не понаслышке. «Есть в этом свой положительный момент: прием обычно используют, когда от человека нужно не просто признание, а тесное сотрудничество. Здесь можно играть и торговаться, но аккуратно».
– Что от меня требуется? – хрипло спросил Волк.
– С чего вы взяли, что нам от вас что-то нужно? – удивился следователь. – Ведомства у нас с Интерполом разные, и те сроки, что вам светят здесь, международной полиции и не снились. Проникновение в Зону высшей степени секретности. Попытка выноса опаснейших запрещенных предметов. Сопротивление при аресте – это уже так, мелочи. Одним словом, терроризм. Тянет на высшую меру.
– Да, пожизненное очень вероятно, – добавил старший. – Причем судить вас будут не гражданским судопроизводством – вас ждет военный трибунал, а по этой статье не существует возрастных ограничений.
Намек был ясен: чекистам нужно не просто его сотрудничество – им нужно, чтобы он сам попросил их об этом сотрудничестве. А также доказал что у него хватает мозгов для такого «сотрудничества». Да еще вдобавок остался в полной уверенности, что ему несказанно повезло и что «Волка ноги кормят», извините за каламбур. Но ради чего они все это затеяли?
– Я понимаю серьезность своего положения и готов оказать посильную помощь, – Волк включился в игру. – Но, боюсь, вам и так все известно.
– Это верно, – согласился молодой. – Осталось уточнить детали.
Он развернул ноутбук и указал на фотографии на экране монитора. Сталкер рассмотрел фото и молча откинулся на спинку стула. Несколько секунд длилось общее молчание, а потом эсбэушник допустил оплошность: на его лице отразилось волнение, которое испытывает рыбак в самый ответственный момент, когда боится, что улов может сорваться с крючка. Длилось это долю секунды, но Волку хватило. Конечно, он узнал человека на фотографии и понял, из-за чего весь сыр-бор: им нужен заказчик, человек, снарядивший группу сталкеров в глубокую Зону. Нужен настолько, что лучшие спецы, чинами не ниже полковников, сейчас обрабатывают простого бродягу-сталкера, словно маститого шпиона.
– Этот человек, – Волк указал на фотографию, – помог нам со снаряжением и оборудованием.
– Как вы с ним связывались? – быстро спросил следователь.
Как показалось сталкеру, спросил с облегчением.
– Он сам мне звонил и назначал встречи.
– Через кого он на вас вышел?
– Просто вышел, ни на кого не ссылался.
– И вы ему поверили?
– Да, он смог меня убедить.
– Каким образом? – Следователь смотрел недоверчиво.
– Он необычный человек: умеет убеждать. – Волк улыбнулся. – И хорошо платит.
– Расскажите о нем, – мягко попросил старший.
– Что именно?
Особист развел руками:
– Что сами пожелаете.
– Позвонил три месяца назад, представился Александром. Сказал, что знает меня по бизнесу. На вид лет сорок, выглядит респектабельно. При встрече объяснил, что ему нужны люди для глубокого рейда в Зону. Пробы почвы, воды, образцы растительной и животной ткани, артефакты.
– Для чего?
– Я не вдавался в подробности.
– Какие-то особые приметы или странности поведения?
– Нет вроде. Хотя… Мне показалось, у него легкий акцент.
– Какой? – чересчур быстро переспросил молодой.
«Волнуется», – отметил про себя Волк.
– Какой-то балканский. По работе сталкивался, – пояснил он следователю. – Могу определить.
– Что-нибудь еще?
– Очень осторожен. По-моему, у него связи в органах.
– Почему вы так решили?
Сталкер задумался:
– Мне кажется, он за нами следил. Не сам. За два дня до рейда двое наших уехали из города. Один в Киев, к родственникам, другой в соседний город, в ночной клуб. Ночью мне позвонил заказчик и сказал, что нянчиться с нами не собирается. Сказал, что алкогольное отравление за тридцать часов до выхода или пьяная драка с неизвестным исходом в его планы не входят. И если я немедленно не выдерну своего приятеля из клуба и не приведу в чувство, то могу считать наш договор расторгнутым. И еще добавил, что если у кого-то внезапно проснулись родственные чувства и он решил повидать сестру и племянников, то лучше мне предупреждать своего работодателя заранее.
Волк рассказывал обо всем этом неспроста: он уже вел свою игру, закидывая наживку «собеседникам». Тот, что помоложе, наживку заглотил – Волк это почувствовал. Но второй был «старым чекистом»: он сразу раскусил, куда клонит сталкер. Рассказывая о «длинных руках» заказчика, Волк окольными путями наводил оперов на мысль, что держать пленников в неволе опасно. Что заказчик обязательно заподозрит неладное и все сорвется.
– Он и за родственниками вашими следил? – с притворным испугом поинтересовался старший. – Это он вам посоветовал взять с собой брата?
Его молодой коллега удивленно приподнял бровь.
– Не знаю. Нет, не он, – ответил Волк сразу на оба вопроса.
– Но он знал об этом? И что сказал? – продолжал гнуть свою линию чекист.
– Знал. Сказал, что это может быть как самый удачный, так и самый безрассудный поступок в моей жизни.
До первого наконец дошел смысл разговора, и в глазах его мелькнула досада на сталкера, за то что тот так тонко и незаметно его провел. Оперативник никак не ожидал от простого бродяги подобной дипломатической прыти.
– Безрассудный, это точно подмечено! – Молодой находился в нервном состоянии после своего промаха. – С плачевными последствиями!
– Ну, не скажи, Николай. Это с какой стороны посмотреть, – неожиданно возразил старший. Он участливо взглянул на сталкера.
– Если бы он остался дома, неизвестно, в какую историю он мог бы там влипнуть. Мальчишка способный, но такой горячий. Вы ему уже давно вместо отца. Да и нет у него никого больше. – В глазах старого чекиста было столько «доброты и участия», что немудрено было обмануть самого искушенного собеседника. – Парню нужно учиться, развиваться. У вас в семье ведь все с высшим образованием? Не дай бог ему в тюрьму попасть – вся жизнь наперекосяк пойдет.
К своему ужасу, Волк почувствовал, что этот мерзкий дешевый прием достиг своей цели. Он вновь почувствовал липкий животный страх. Если с Тимкой что-нибудь случится, он себе этого никогда не простит.
Старший сочувственно посмотрел на сталкера:
– Заказчик твой очень крупная фигура, парень. Международный террорист. – Лоб уже совсем немолодого человека прорезали глубокие морщины. Он устало вздохнул. – Тебе вообще повезло, что ты остался жив. Мало кто после встречи с «Александром» может этим похвастаться. Практически никто.
Сказано было с чувством, но на Волка этот спектакль не подействовал. В каком бы подавленном состоянии он ни находился, а соображать не перестал. «Да нет, старая ты гнида, – подумал сталкер, – ни хрена вам о нем не известно! Иначе бы этот паразит не выпытывал у меня насчет акцента. Что ж ты за фрукт такой, Александр?»
– Брату вашему мы сможем помочь лишь в одном случае: если вы поможете нам, – продолжал эсбэушник. – В противном случае шантажировать такими вещами мы вас, конечно, не будем – мы же не звери, но и сделать ничего не сможем.
«Да, конечно, не будете. А чем же вы, сволочи, занимались все это время?» – подумал Волк.
Военный вертолет шел на бреющем полете прямо над верхушками деревьев, едва не цепляя их своими шасси, а над ним разлилась в воздухе дрожащая жидким стеклом гигантская сфера. Аномалия притягивала вертушку с неодолимой силой, так что ту заметно тянуло вверх.
– Леха!!! – Штурман, выпучив от страха глаза, смотрел на наливающуюся грозой сферу.
– Рано! – Пилот мертвой хваткой вцепился в штурвал.
Смертельная ловушка нащупала наконец «зверя», крадущегося у нее под брюхом. Вертолет дернуло вверх, люди в салоне завопили от ужаса, а через секунду машина отстрелила тепловую ракету, переключая внимание аномалии на имитатор. Мощный взрыв швырнул вертолет обратно к земле.
– Кривец, сука! Ты чего творишь? – В кабину высунулось разъяренное лицо спецназовца.
– Ась? – Пилот белозубо усмехнулся и дернул рычаг управления так, что машину резко заломило влево, а боец с проклятиями улетел в глубь салона.
Кромка леса резко оборвалась, и вертолет зашелестел над открытой степью. Через секунду пилот, довольно ухмыльнувшись, крикнул в салон: «Вон они, ваши орлы!» – и включил спутниковый передатчик.
– Командир, я – второй. Вижу группу сталкеров. Двигаются на север.
– Понял. Сколько их? – ожил динамик.
– Семь человек. Ни фига забрались!
В динамике послышались треск и щелчки.
– Отрежь их с севера. Не дай уйти в лес!
– Понял, командир. Выполняю.
Транспортно-боевой вертолет Ми-24, прозванный за свой грозный вид «крокодилом», нырнул к земле и, развернувшись в воздухе, завис над мечущимися посреди открытой степи людьми. От кромки леса их отделяло всего двести метров, однако добраться туда им уже было не суждено. В отчаянии молодой парень в походной брезентовой куртке вскинул охотничий обрез – заряд дроби шваркнул по бронированному стеклу летной кабины, не оставив на нем даже царапинки, а его спутник повис у него на руке, не давая мальчишке перезарядить ружье.
– Огрызаются, паразиты! – Пилот положил палец на гашетку. – Шугануть, командир?
– Не надо, – прозвучал в наушниках размеренный голос командира звена. – Всем подтягиваться в пятый квадрат. Группе захвата приготовиться.
Люди беспомощно наблюдали, как из-за леса, словно стервятники на падаль, слетаются хищные боевые машины, и через минуту группу уже взяли с воздуха в кольцо. Оглушительно завизжали динамики, приказывая сталкерам бросить оружие и лечь на землю, и те безропотно подчинились – шансов уцелеть в этой схватке у них не было. Затянутые в броню спецназовцы спрыгнули с бортов, заковали людей в наручники, закинули их в вертолеты, и спустя еще минуту мощные двигатели вновь загудели. Вертушки одна за другой оторвались от земли и взяли курс на военную базу.
– Сцапали, суки! – Молоденький паренек, совсем еще мальчишка, ерзал на полу вертолета, раздраженно теребя наручники.
– Поговори мне! – Проворчал спецназовец.
Полет продлился недолго. Вскоре вертушка ухнула вниз, и затем люди ощутили сильный толчок – машина приземлилась. Дверь с лязгом откатилась в сторону, в глаза ударил яркий солнечный свет, и сталкеров вытащили наружу. Пузатые корпусы вертолетов подрагивали от шума затихающих винтов, за стеклом кабины ржали над анекдотом пилоты, а вокруг облупившихся зданий на плацу сновали люди в военной форме. Зона вдохнула в заброшенную со времен чернобыльской аварии воинскую часть новую жизнь.
– В шеренгу! Поживей! – Майор внутренних войск отдавал приказы подчиненным.
На плацу уже кипела работа. С пленными не церемонились: кое-кто схлопотал за нерасторопность, но били без фанатизма, больше для порядка. Из семерых задержанных бросался в глаза подросток лет шестнадцати, точнее, его внешнее сходство с вожаком группы – они явно были близкими родственниками. Сталкеров построили в шеренгу, и майор неторопливо прошелся вдоль нее, вглядываясь в лица пленников, ненадолго задержавшись напротив мальчишки:
– Что такие симпатичные мальчики делают в нехороших местах?
Паренек набычился, открыл рот, чтобы чего-нибудь сдерзить, но майор только усмехнулся.
– Знаю-знаю… Давайте его в мой кабинет, – махнул он сержантам, краем глаза отметив, как побледнел старший группы: этот явно был готов «сотрудничать».
Через считанные минуты раскрутилась на всю катушку оперативно-следственная машина: задержанных заперли в разных камерах, поодиночке выдергивая на допрос. Их личности устанавливались одна за другой, и за них тут же брались мужчины с холодными пронзительными глазами на незапоминающихся лицах. Мальчишку продержали полчаса с каким-то мутным типом, который с нездоровым интересом поглядывал на своего юного сокамерника, после чего отвели в комнату к майору.
– Я с вами говорить не буду, – с порога заявил мальчишка следователю. – Я несовершеннолетний. Любой допрос – только в присутствии законного опекуна или органов опеки!
– Единственный твой опекун под следствием, – спокойно отозвался майор, показывая глазами на стул. – А опека нам не нужна: мы военная организация. Пойдешь под трибунал как взрослый.
Мальчишка присел, нахохлившись.
– За проникновение в запретную Зону и незаконное ношение оружия – тебе за глаза хватит. Не хочешь говорить – нам же проще. – Майор углубился в бумаги.
А тот все сильней хмурился и молчал, поджав губы, как пленный партизан.
– Тебя, дурака, скорей всего пожалеют по малолетке. Может, даже условно дадут, – поднял глаза следователь. – А брату твоему светит пожизненное.
Губы у мальчишки дрогнули, и майор добавил:
– Если хочешь, я вам сегодня устрою свидание.
Мальчишка подозрительно захлюпал носом.
– Знаешь, что самое поганое, Тимофей? – прищурил глаза следователь. – Твой брат, заменивший тебе отца и мать, проведет всю оставшуюся жизнь в камере смертников. От звонка до звонка, до глубокой старости. И жизнь его будет чудовищной, пока он не умрет больным, свихнувшимся стариком. Но страшней всего его будет жрать изнутри мысль, что он бросил тебя здесь одного. Не уберег, не защитил, как обещал вашей матери перед смертью, и все, ради чего он в лепешку расшибался, пошло прахом, потому что ты покатился по наклонной. И он будет выть от бессилия каждую ночь, а ничего уже не поправишь. – Следователь пристально посмотрел на подростка: – А ты-то сам сможешь жить с таким грузом на плечах, а, Тимофей Алексеевич?
Слезы брызнули у мальчишки из глаз. Он искусал себе губы до крови, но поделать ничего не мог: следователь нашел куда ударить. А тот, протянув ему заготовленную пачку салфеток, дождался, пока стихнут рыдания.
– Могу я ему помочь? – спросил Тимофей охрипшим голосом.
– Можешь. Если поможешь найти того, кто вас сюда отправил.
Мальчик вскинул на майора удивленные глаза.
– Я понимаю, что, скорей всего, брат тебе об этом мало чего рассказывал, – кивнул тот. – Но ты же умный парень, наверняка что-то слышал, о чем-то догадывался. Вы ведь не просто так сюда попали.
Майор вынул из-под стола один из детекторов аномальной активности, изъятых при обыске.
– Это секретный прибор, – пояснил он. – Если не найдем того, кто вам его всучил, ответственность ляжет на твоего брата. Ваши «товарищи» уже показали на него как на организатора.
За детектором на стол легла стеклянная колба с образцами фиолетово-серых грибов, которых сталкеры набрали в лесу.
– А это вообще биологическое оружие, – покачал головой следователь. – Так что либо твой брат террорист, либо просто парень, отчаянно нуждающийся в деньгах и не ведающий, что творит. Тебе какой вариант по душе?
Пацан добросовестно пыхтел, перебирая в памяти события последних месяцев.
– Я видел того мужика пару раз, мельком, – заговорил он наконец. – И слышал, как Вовка с ним договаривался. Тот ему деньги неплохие предложил за образцы. Сказал, вроде для исследований.
Майор кивнул:
– Очень хорошо. Сейчас тебя проводят к специалисту – расскажешь ему все подробно.
Он вызвал конвой и, взглянув критически на просохшее от слез лицо мальчугана, почувствовал, что надо «добавить»:
– Ты, Тимка, пойми главное: заказчик ваш очень опасная личность, и брат боится раскрывать рот, чтоб тот не отыгрался на тебе, пока он будет в тюрьме. Так что все зависит от тебя. Не могу обещать на сто процентов, но если поможешь нам, то для брата все ограничится условным сроком. А может, и вообще не дойдет до суда. Так что поедете домой – как раз поспеете к годовщине смерти матери.
Он не стал дожидаться, пока у мальчишки снова просохнут слезы, и передал его конвоирам, задержав при этом старшего.
– Сделай так, чтобы его увидел родственник. Прямо сейчас, – тихо сказал он лейтенанту.
И конвоиры повели Тимофея через полутемный подвал, где за толстым решетчатым ограждением дожидались своего часа двое арестантов. Едва завидев мальчишку, один из них вскочил на ноги. Тимофей кинулся к решетке, и лейтенант кивком запретил сержантам им мешать. Высокий широкоплечий мужчина, протянув руки сквозь железные прутья, обнял младшего брата, потрепал его по непослушным вихрам и все выспрашивал, как да что. Мальчик смеялся сквозь слезы и, в шутку отбиваясь, успокаивал, что с ним все в порядке. Они провели вместе не больше минуты, после чего лейтенант сказал:
– Свидание окончено, – и легонько подтолкнул пацана. – Давай двигай, еще увидитесь.
Уходя, Тимофей обернулся и с улыбкой прокричал:
– Все нормально, Вов! Не переживай – скоро нас отпустят!
Как только стихли его шаги, ноги у вожака сталкеров подкосились и он сел прямо на пол, обхватив голову руками. В душе у него все оборвалось, и теперь он мало что соображал, обвиняя себя во всем случившемся.
– Волк! Волк, да очнись же ты, наконец! – Товарищ тряс его за плечо. – Так горю не поможешь!
По коридору вновь загрохотали тяжелые военные ботинки, и он спешно заговорил:
– Давят же, суки! Ну ты чего, не видишь что ли? Хотят они чего-то. Иначе давно бы уже всех укатали и не стали Тимку обрабатывать. Ну, сам подумай!
Загремели ключи в замке, и двое солдат вытащили сталкера из камеры.
– Волк, бога ради, подключи башку! Она ж у тебя варит! Иначе хана всем! – кричал он, пока его тащили по коридору. – Контора это, Волк! Не вояки – контора…
Волк с рычанием впечатал кулак в стену, взревел от боли, а затем прокусил себе ладонь, и вкус собственной крови вернул его к жизни. Мужчина выпятил твердый волевой подбородок, поднял глаза, полные ненависти, и через секунду голова его заработала на всю катушку.
Конечно, это не МВД и не военные: его личность установили за секунды – он и рта не успел раскрыть. Здесь работают профи, у которых полное досье на любого жителя Украины. И мальчик им не нужен. Им нужен Волк, потому и давят на нервы. Не трудно догадаться, кто так лихо действует, – конечно, «контора». Центр Зоны находится под непосредственным контролем Службы безопасности Украины. Остается выяснить, чего от него хочет СБУ.
В комнате для допросов его догадки полностью подтвердились: цепкие глаза на ничем не примечательных лицах и вежливая речь указывали на принадлежность к определенному ведомству.
– Владимир Алексеевич, вы в Чернигове давно были? – обратился к Волку один из чекистов.
Сталкер растерялся – вопрос застал его врасплох. Не дав ему времени на размышление, оперативник пояснил:
– Местное налоговое управление очень вами интересуется.
– Да и милиция тамошняя ищет с вами встречи, – добавил второй эсбэушник, неприметно сидевший сбоку. – И отделение Интерпола тоже.
– Интерполу-то я зачем понадобился?
– Ну, это они вам сами расскажут. Хотя… – чекист пожал плечами, – вряд ли им уже удастся с вами пообщаться.
– Черниговские налоговики вместе с милицией разыскивают вас за финансовые преступления, – снова вмешался первый оперативник.
Он был помоложе и задавал роль первой скрипки. Тот, что постарше, держался скромно, вроде как в стороне, на подхвате, но Волк почувствовал, что он-то здесь всем и заправляет. Их тандем был сработан идеально. На пару они, как те две пресловутые лайки, рвали на кусочки любого медведя.
– Никого здесь не узнаете? – Старший развернул к сталкеру экран своего ноутбука.
– Это мой бывший партнер по бизнесу Теодор Дробич. – Волк указал на одну из фотографий на экране монитора. – Остальных не знаю.
Первый чекист усмехнулся:
– Ну что ж, вы его узнали, значит, и он не ошибся.
– В чем не ошибся? – Сталкер занервничал.
Старший примирительно улыбнулся, и от этой улыбки Волку стало не по себе.
– У вас ведь были близкие отношения? – поинтересовался первый оперативник. – Вы дружили?
– Отношения были чисто партнерские, деловые. – Сталкер пытался взять себя в руки. – Мы не виделись с тех пор, как моя фирма прогорела.
– Странно… А вот он утверждает обратное, – задумчиво пробормотал старший. И добавил уже громче: – И немецкая полиция с ним согласна. И Интерпол тоже.
– Ваш друг… – начал первый оперативник, но Волк его перебил:
– Он мне не друг!
– Ваш партнер, – невозмутимо продолжил особист, – арестован и сейчас находится под следствием в Германии. По мнению немецких властей, он является международным преступником, организатором поставок крупных партий наркотиков и других запрещенных веществ. Интерпол с немцами согласен на все сто и обладает доказательствами, что на территории Украины именно вы помогали своему «партнеру» осуществлять его… «бизнес».
Ошеломленный сталкер едва не свалился на пол от неожиданности. «Из огня да в полымя», – мелькнула испуганная мысль.
Несколько секунд чекисты пристально наблюдали за его состоянием.
– Я бы сказал, что в глазах любого суда, – мягко заговорил старший, – ваша биография выглядит как путь бесконечных преступлений со все более отягчающими обстоятельствами и закономерным итогом – проникновением на объект государственной важности и наивысшей степени секретности. И все ваши действия тут квалифицируются как «терроризм».
– И даже доброе сердце Елены Андреевны Митенко, вашего районного судьи, здесь вряд ли поможет. У нее ведь и свои дети есть, – продолжил первый следователь и добавил с улыбкой: – Кстати, вы могли быть братьями и сестрами: в молодости ваша мама и ее ближайшая подруга были влюблены в одного молодого человека и он отдавал предпочтение отнюдь не будущей служительнице Фемиды.
– Но ваша матушка была натурой благородной, – подхватил старший, – и не стала мешать счастью близких ей людей. Она вам об этом не рассказывала?
Некоторое время Волк не мог вымолвить ни слова. Полгода назад его впервые взяли на периферии Зоны. Районный судья, пожилая женщина, действительно оказалась старинной подругой его покойницы матери: узнала, пожалела – и в результате два года условно. Сказочное везение.
Трое мужчин сидели в маленькой, скудно обставленной комнате, и двое из них с профессиональным интересом наблюдали за мучениями третьего. Трудно описать словами, что чувствует человек, когда некто с ловкостью палача бьет по самым нежным, потаенным струнам его души, таким глубоким, что жертва и сама зачастую не подозревает об их существовании. Но любая психика обладает защитными механизмами. Из глубин памяти всплыли наставления отца: «Следователю важно показать, что он знает тебя лучше, чем ты сам. Поэтому он будет рассказывать тебе о том, чего ты не знаешь о близких людях. Не поддавайся». Спасибо отцу – он эту публику знал не понаслышке. «Есть в этом свой положительный момент: прием обычно используют, когда от человека нужно не просто признание, а тесное сотрудничество. Здесь можно играть и торговаться, но аккуратно».
– Что от меня требуется? – хрипло спросил Волк.
– С чего вы взяли, что нам от вас что-то нужно? – удивился следователь. – Ведомства у нас с Интерполом разные, и те сроки, что вам светят здесь, международной полиции и не снились. Проникновение в Зону высшей степени секретности. Попытка выноса опаснейших запрещенных предметов. Сопротивление при аресте – это уже так, мелочи. Одним словом, терроризм. Тянет на высшую меру.
– Да, пожизненное очень вероятно, – добавил старший. – Причем судить вас будут не гражданским судопроизводством – вас ждет военный трибунал, а по этой статье не существует возрастных ограничений.
Намек был ясен: чекистам нужно не просто его сотрудничество – им нужно, чтобы он сам попросил их об этом сотрудничестве. А также доказал что у него хватает мозгов для такого «сотрудничества». Да еще вдобавок остался в полной уверенности, что ему несказанно повезло и что «Волка ноги кормят», извините за каламбур. Но ради чего они все это затеяли?
– Я понимаю серьезность своего положения и готов оказать посильную помощь, – Волк включился в игру. – Но, боюсь, вам и так все известно.
– Это верно, – согласился молодой. – Осталось уточнить детали.
Он развернул ноутбук и указал на фотографии на экране монитора. Сталкер рассмотрел фото и молча откинулся на спинку стула. Несколько секунд длилось общее молчание, а потом эсбэушник допустил оплошность: на его лице отразилось волнение, которое испытывает рыбак в самый ответственный момент, когда боится, что улов может сорваться с крючка. Длилось это долю секунды, но Волку хватило. Конечно, он узнал человека на фотографии и понял, из-за чего весь сыр-бор: им нужен заказчик, человек, снарядивший группу сталкеров в глубокую Зону. Нужен настолько, что лучшие спецы, чинами не ниже полковников, сейчас обрабатывают простого бродягу-сталкера, словно маститого шпиона.
– Этот человек, – Волк указал на фотографию, – помог нам со снаряжением и оборудованием.
– Как вы с ним связывались? – быстро спросил следователь.
Как показалось сталкеру, спросил с облегчением.
– Он сам мне звонил и назначал встречи.
– Через кого он на вас вышел?
– Просто вышел, ни на кого не ссылался.
– И вы ему поверили?
– Да, он смог меня убедить.
– Каким образом? – Следователь смотрел недоверчиво.
– Он необычный человек: умеет убеждать. – Волк улыбнулся. – И хорошо платит.
– Расскажите о нем, – мягко попросил старший.
– Что именно?
Особист развел руками:
– Что сами пожелаете.
– Позвонил три месяца назад, представился Александром. Сказал, что знает меня по бизнесу. На вид лет сорок, выглядит респектабельно. При встрече объяснил, что ему нужны люди для глубокого рейда в Зону. Пробы почвы, воды, образцы растительной и животной ткани, артефакты.
– Для чего?
– Я не вдавался в подробности.
– Какие-то особые приметы или странности поведения?
– Нет вроде. Хотя… Мне показалось, у него легкий акцент.
– Какой? – чересчур быстро переспросил молодой.
«Волнуется», – отметил про себя Волк.
– Какой-то балканский. По работе сталкивался, – пояснил он следователю. – Могу определить.
– Что-нибудь еще?
– Очень осторожен. По-моему, у него связи в органах.
– Почему вы так решили?
Сталкер задумался:
– Мне кажется, он за нами следил. Не сам. За два дня до рейда двое наших уехали из города. Один в Киев, к родственникам, другой в соседний город, в ночной клуб. Ночью мне позвонил заказчик и сказал, что нянчиться с нами не собирается. Сказал, что алкогольное отравление за тридцать часов до выхода или пьяная драка с неизвестным исходом в его планы не входят. И если я немедленно не выдерну своего приятеля из клуба и не приведу в чувство, то могу считать наш договор расторгнутым. И еще добавил, что если у кого-то внезапно проснулись родственные чувства и он решил повидать сестру и племянников, то лучше мне предупреждать своего работодателя заранее.
Волк рассказывал обо всем этом неспроста: он уже вел свою игру, закидывая наживку «собеседникам». Тот, что помоложе, наживку заглотил – Волк это почувствовал. Но второй был «старым чекистом»: он сразу раскусил, куда клонит сталкер. Рассказывая о «длинных руках» заказчика, Волк окольными путями наводил оперов на мысль, что держать пленников в неволе опасно. Что заказчик обязательно заподозрит неладное и все сорвется.
– Он и за родственниками вашими следил? – с притворным испугом поинтересовался старший. – Это он вам посоветовал взять с собой брата?
Его молодой коллега удивленно приподнял бровь.
– Не знаю. Нет, не он, – ответил Волк сразу на оба вопроса.
– Но он знал об этом? И что сказал? – продолжал гнуть свою линию чекист.
– Знал. Сказал, что это может быть как самый удачный, так и самый безрассудный поступок в моей жизни.
До первого наконец дошел смысл разговора, и в глазах его мелькнула досада на сталкера, за то что тот так тонко и незаметно его провел. Оперативник никак не ожидал от простого бродяги подобной дипломатической прыти.
– Безрассудный, это точно подмечено! – Молодой находился в нервном состоянии после своего промаха. – С плачевными последствиями!
– Ну, не скажи, Николай. Это с какой стороны посмотреть, – неожиданно возразил старший. Он участливо взглянул на сталкера.
– Если бы он остался дома, неизвестно, в какую историю он мог бы там влипнуть. Мальчишка способный, но такой горячий. Вы ему уже давно вместо отца. Да и нет у него никого больше. – В глазах старого чекиста было столько «доброты и участия», что немудрено было обмануть самого искушенного собеседника. – Парню нужно учиться, развиваться. У вас в семье ведь все с высшим образованием? Не дай бог ему в тюрьму попасть – вся жизнь наперекосяк пойдет.
К своему ужасу, Волк почувствовал, что этот мерзкий дешевый прием достиг своей цели. Он вновь почувствовал липкий животный страх. Если с Тимкой что-нибудь случится, он себе этого никогда не простит.
Старший сочувственно посмотрел на сталкера:
– Заказчик твой очень крупная фигура, парень. Международный террорист. – Лоб уже совсем немолодого человека прорезали глубокие морщины. Он устало вздохнул. – Тебе вообще повезло, что ты остался жив. Мало кто после встречи с «Александром» может этим похвастаться. Практически никто.
Сказано было с чувством, но на Волка этот спектакль не подействовал. В каком бы подавленном состоянии он ни находился, а соображать не перестал. «Да нет, старая ты гнида, – подумал сталкер, – ни хрена вам о нем не известно! Иначе бы этот паразит не выпытывал у меня насчет акцента. Что ж ты за фрукт такой, Александр?»
– Брату вашему мы сможем помочь лишь в одном случае: если вы поможете нам, – продолжал эсбэушник. – В противном случае шантажировать такими вещами мы вас, конечно, не будем – мы же не звери, но и сделать ничего не сможем.
«Да, конечно, не будете. А чем же вы, сволочи, занимались все это время?» – подумал Волк.