Страница:
Отвечая на вопросы следователя, Василий вспоминал, что случилось позавчера, в четверг.
…Прения и последнее слово подсудимого прошли десять дней назад. Тогда же судья удалилась для постановления приговора. На сегодня было назначено его провозглашение.
В зале судебных заседаний, помимо Василия, Минка, Мыльникова с его адвокатом и прокурора, присутствовали также представители прессы и телевидения. Сразу же после того, как судья начала провозглашать приговор, стало ясно, что он будет оправдательным. Мыльников, не скрывая своего разочарования, явственно отобразившегося на его лице, и не дожидаясь, пока судья закончит, демонстративно покинул здание суда.
Ближе к вечеру приговор был провозглашен. Федор Петрович, не скрывая радости, раздавал интервью, в которых говорил о том, что победило подлинное правосудие. Не скупился он и на похвалу в адрес своего защитника, адвоката Кравчука. Ну и, конечно, пообещал журналистам наказать истинного преступника, Мыльникова, заявив, что обязательно добьется его уголовного преследования и возвращения всех похищенных у него активов…
Разумеется, Василий тоже не преминул воспользоваться представившейся возможностью для пиара и побеседовал с журналистами «Коммерсанта», «Ведомостей» и «РБК».
После интервью Федор Петрович предложил:
— Василий, ты давай-ка сегодня отдыхай, а завтра вечером к восьми подъезжай в ресторан «У Дяди Гены», около метро «Киевская». Знаешь, где это?
Василий кивнул. Он знал этот ресторан. Это было очень дорогое и пафосное заведение, поужинать в котором, а уж, тем более, закатить вечеринку, было по силам далеко не каждому.
— Хорошо, Федор Петрович, я приеду, — улыбнулся он.
Василий не хотел напоминать Минку о том, что за оправдание ему полагается солидная премия. Лучше он сделает это завтра. Но Федор Петрович сам вспомнил об этом.
— Василий, давай так. Завтра же я и переведу на твой счет в коллегии адвокатов твои три миллиона. Договорились?
Конечно же, он был только «за»…
Ресторан «У Дяди Гены» находился на улице Дорогомиловской и размещался в отдельно стоящем двухэтажном особняке. От парковки через аккуратные газоны к нему вела мощеная мраморной плиткой аллея, упиравшаяся в крыльцо со множеством ступеней.
На первом этаже располагались три зала, каждый из которых был рассчитан на 120 персон. На втором, где, собственно, и намечалась вечеринка, находился всего один зал на тридцать персон с восхитительным видом на Москву-реку. Несмотря на «новодел», здесь по-настоящему чувствовалась атмосфера старины, благодаря отделке из темного дуба и свечам. Посторонних звуков, которые могли бы доноситься снизу, здесь слышно не было.
— Добрый вечер! — услышал Василий приятный женский голос. Он увидел симпатичную брюнетку лет двадцати пяти. Стиль ее одежды, наверное, можно было бы назвать деловым, если бы не слишком короткая юбка. Длинные и стройные ноги, туфли на высоком каблуке. — Этот зал сегодня заказан. Вы в числе приглашенных?
— Да.
Василий попытался сосредоточить взгляд выше ее груди, но из этого ничего не вышло. Глаза все время скользили вниз, на нижний срез мини-юбки и дальше — на прелестные девичьи ножки.
Заметив это, девушка, видимо, привыкшая к подобному мужскому косоглазию, улыбнулась.
— Давайте я Вас проведу, — предупредительно предложила она.
— Давайте, — улыбнувшись в ответ, согласился Василий и последовал за ней. Он был в прекрасном настроении. Если честно, он до последнего не был уверен в том, что приговор Минку будет оправдательным. Однако факт остается фактом — они победили, и сегодня он на коне.
Посреди банкетного зала буквой «П» были установлены столы, рассчитанные на двадцать пять персон. Видимо, Федор Петрович решил отметить и свое оправдание и пятидесятилетний юбилей, который у него был как раз сегодня, в узком кругу своих родных и близких друзей. Впрочем, зная широкую натуру Минка, Кравчук нисколько не сомневался, что тот обязательно закатит по этому поводу пир на весь мир. Большая часть мест была уже занята. Во главе стола сидели Федор Петрович с красавицей женой, Мариной, и его брат Степан с супругой. Пятое место пустовало. Оно предназначалось Кравчуку.
— Василий, — увидев его, призывно махнул рукой Минк, — садитесь сюда, — и указал на пустующее рядом место.
Поблагодарив официантку, Василий сел и огляделся. Справа от него сидели виновник торжества, его жена, брат и его супруга. По бокам и в центре стола — восемь пар гостей. Некоторых он не знал вовсе, с некоторыми был знаком шапочно. Его коллеги, адвоката Маковского не было. «Наверное, опаздывает» — подумал Василий. И точно, через несколько минут после его появления в зале прибыл и Александр Яковлевич, заняв пустующее рядом с Василием место.
Праздник начался. После нескольких тостов, поднятых гостями за Минка, Федор Петрович предложил выпить и за своего адвоката, Василия Ильича Кравчука, без которого, по его глубокому убеждению, этот праздник мог бы и не состояться. Василий был польщен и смущен одновременно. Дифирамбы в свой адрес ему доводилось слышать нечасто, тем более от столь уважаемых людей. Встав, он сказал, что просто исполнял свой адвокатский долг, и к тому же ему активно помогал присутствующий здесь Александр Яковлевич Маковский, Но Минк сказал:
— За тебя, мой дорогой, этот тост только за тебя!
Вскоре появились музыканты и стали готовиться к выступлению, проверяя оборудование на сцене перед столом.
Василий пил «Хеннесси». Этот коньяк ему очень понравился — вкус насыщенный, глубокий. И пьянит незаметно, мягко, приятно согревая кровь. Несмотря на большое количество разносолов на столе, он предпочитал простые блюда, налегая, в основном, на прекрасно приготовленные салаты «Цезарь» и «Оливье», а также на рыбу в кляре.
Где-то в половине одиннадцатого на сцену вышла жена Минка — скрипачка Марина Светлова. Под музыкальный аккомпанемент, записанный на диске, она виртуозно сыграла на электроскрипке «Полет шмеля», «Душу» и «Аве Мария», чем привела публику в полный восторг.
Сразу после этого начались танцы. Василий танцевал три раза. Сначала со Светловой, а потом попеременно с двумя женщинами, одна из которых была женой присутствовавшего здесь директора известной московской ритейловой компании, а вторая — спутницей бизнес-партнера Федора Минка.
В общем, все было, как это обычно бывает на юбилеях и корпоративах. Если бы не одно «но». В разгар вечеринки Марине Светловой вдруг стало плохо. Она несколько раз выходила в туалет. В конце концов, извинившись перед гостями и сославшись на плохое самочувствие, она в сопровождении мужа ушла. Через некоторое время проводивший ее до машины Минк вернулся и как не в чем ни бывало предложил гостям продолжить праздник.
Василий довольно сильно захмелел. С непривычки он перебрал, но вел себя в рамках приличия, понимая, что публика здесь серьезная, и вполне возможно, после его вчерашнего триумфа эти люди к нему еще обратятся. Впрочем, он никогда не позволял себе ничего лишнего даже в компаниях друзей.
Он смутно помнил, как разговаривал со Степаном Минком, как потом прощался с Федором, садясь в такси.
— Федор Петрович, спасибо Вам за приглашение, вечер был просто превосходным! — еле шевеля языком, поблагодарил он.
— До завтра, Василий. Как проснешься — позвони, мне нужно с тобой посоветоваться по одному вопросу, — ответил Минк.
Он не знал, что завтра для него уже никогда не наступит.
— Степан, — обратился он к следователю, — когда освободишься? Для тебя есть работа.
Начслед на вид был ровесником Василия. Высокого роста, лысый, широкоплечий, с крупными чертами лица. Взгляд суровый, глотка луженая. Василию показалось, что он уже встречался где-то с этим человеком. Точно, да это же его однокурсник, Леха Береговой.
— Вот так встреча, — узнав его первым, удивленно воскликнул Береговой, — здорово!
— Здорово, здорово, — пожимая ему руку, сказал Василий.
— Прикинь, Степ, как бывает, — улыбнулся подчиненному Береговой, — заходишь в кабинет к своему следователю, и на тебе — встречаешься со своим однокурсником.
— А тебя чего в адвокатуру-то потянуло? За бабками большими?
— Долго рассказывать, — отмахнулся Кравчук.
— Ну все, ты его допросил? — спросил Береговой следователя, и получив утвердительный ответ, обратился к Василию:
— Пойдем ко мне, посидим, пообщаемся.
Выйдя в коридор, Кравчук подождал, пока Береговой даст указания Борисенко.
— Ну, заходи, устраивайся, — предложил хозяин, едва они зашли в кабинет. Показал на небольшой диванчику стены, а сам опустился в стоящее рядом кресло. — Что-то парит сегодня. Ты чего это так неважнецки выглядишь, бухал, что ли, вчера?
— Ага, — буркнул в ответ погруженный в себя Василий, вытирая со лба проступивший пот.
— Чего пил-то хоть?
— Коньяк. Хороший, французский.
— Видно, перебрал малеха, но ничего, я тебя сейчас похмелю. — Алексей достал из сейфа бутылку «Камю». — На что только не пойдешь ради друга, — распечатывая коньяк, сказал он.
Подойдя к шкафчику в углу кабинета, Береговой открыл его стеклянные створки и достал два небольших фужера. После этого извлек из холодильника нарезанный дольками лимон и бутылку минералки «Перрье».
Разлив по фужерам янтарную с золотистым отблеском жидкость, Алексей сказал:
— Ну, давай за встречу, по маленькой, а то мне еще работать.
Чокнувшись, они выпили. На столе зазвонил телефон и Береговой стал докладывать кому-то из начальства, что было сделано по делу об убийстве Минка.
Изысканный напиток с оттенками лесных орехов, миндаля, и ароматом с нотками древесины и сухофруктов мягко проник в организм Василия, расширяя кровеносные сосуды — стало намного лучше.
Алексей, закончив телефонный разговор, озабоченно посмотрел на друга:
— Вась, слушай, без обид. Мне тут работы подвалило — выше крыши. Вот тебе моя визитка, — он передал Кравчуку кусок картона с золотым тиснением. — Звякни завтра, с утречка, только не очень рано, отоспаться надо. Мы с тобой встретимся, посидим где-нибудь, пообщаемся. Хорошо?
— Окей. Спасибо тебе за угощение, очень кстати. — Василий, наполнив напоследок свой фужер минералкой, тремя большими жадными глотками его осушил. — Ну, покеда, я завтра наберу, — и, пожав на прощание руку товарища, вышел из кабинета.
Он направился по коридору, к выходу с этажа, и в этот момент его окликнули.
— Василий Ильич! — Он обернулся и увидел Степана Петровича Минка. Как же он похож на своего покойного брата. Только ростом пониже и немного стройнее. Во всем остальном внешность совпадала. Ну, еще, может быть, характером мягче покойного был Степан Петрович. И голос не такой зычный, и взгляд не такой жесткий…
Василий остановился и подождал, пока Минк-старший подойдет к нему. Они пожали друг другу руки.
— Здравствуйте, Степан Петрович, — Василий старался говорить как можно деликатнее, — мои соболезнования…
— Вас тоже вызвали по этому поводу? Допрашивали? — голос Минка был тверд, и только в глазах читалась глубокая скорбь по единственному брату.
— Да, вызывали вот, допрашивали, — сочувственно вздохнул Василий.
— А в кабинете начальника следственной части, если не секрет, что делали?
— Так получилось, что начальник — мой однокурсник. Я сам только что узнал. Встретились, поговорили, вспомнили былое. Береговой назначен руководителем следственной группы по этому делу…
Василий не хотел лишний раз травмировать брата своего покойного подзащитного и поэтому не стал говорить «по факту убийства Вашего брата».
— Вот что, — Минк жестом предложил Василию двигаться в сторону выхода, — Вы уже закончили?
— Да, на сегодня я свободен.
— Тогда у меня есть к вам предложение. Поедем сейчас ко мне домой, есть разговор. Заодно помянем братишку. Вы как?
От него веяло такой душевной болью и безутешной скорбью, что Василий не решился отказаться. К тому же, он был заинтригован — о чем с ним хочет поговорить далеко не последний человек в бизнес-кругах Москвы.
— Я согласен.
Подойдя со Степаном Петровичем к новому черному представительскому «Мерседесу», Василий вместе с ним сел на заднее сиденье. Салон автомобиля встретил спасительной прохладой. Помимо него и Минка, в салоне впереди сидели водитель и охранник.
Кравчук постепенно приходил в себя от жары. Так, как он сейчас, наверное, чувствует себя выброшенная на берег рыба, волею судьбы оказавшаяся снова в родной стихии.
Машина тронулась. Всю дорогу до дома Минка, который находился на Новом Арбате, они ехали молча. Пробок не было и уже через десять минут их «Мерседес» парковался на закрытой территории около шестиэтажного дома из красного кирпича, недалеко от Московского дома книги. Этот жилой дом был построен еще в начале прошлого века, но не так давно переоборудован по последнему слову архитектурно-дизайнерской мысли.
В само здание вел центральный вход на две секции, каждая из которых была оборудована внешним лифтом с панорамным остеклением. Они поднялись на последний, шестой, этаж и оказались в большом холле, пол которого был выложен светлой мраморной плиткой. Два огромных напротив лифта, метрах в десяти, открывали прекрасный вид на Москву. В правом углу холла стоял диван из красной кожи, по обе стороны от него — две большие напольные фаянсовые вазы с какими-то пышными растениями. Приятно пахло полевыми цветами.
Повернув от лифта налево, они оказались в небольшом коридорчике, который упирался в громадное — от пола до потолка — окно. Слева и справа располагались двери в квартиры, одна из которых принадлежала Степану Минку.
Квартира была одноуровневая и довольно большая. Василий успел отметить две спальни, гостиную, тренажерный зал и небольшой бассейн. Обставлена она была очень дорогой, изысканной мебелью, и оборудована всеми видами домашней техники.
Они прошли в кухню-студию. Дома никого, кроме них, не было.
— Василий, располагайтесь. Я сейчас переоденусь и вернусь. — Степан Петрович включил систему кондиционирования и вышел.
Минут через пять он вернулся.
— Домработницу я сегодня отпустил, жена на работу поехала зачем-то. Всю ночь со мною проваландалась. Дети живут со своими семьями. Мы здесь одни. Так что не стесняйтесь, — если хотите принять душ или искупаться в бассейне — милости прошу!
— В бассейн я, конечно, не полезу, а вот от душа не откажусь, — благодарно посмотрел на него Василий.
— Душевая кабина в ванной, при выходе отсюда направо, — объяснил хозяин, — банное полотенце и тапочки я там для Вас положил. С остальным, надеюсь, сами разберетесь. А я пока стол немного накрою. Помянуть брата надо…
Приняв контрастный душ, Василий почувствовал себя заново родившимся. На кухне уже был сервирован стол, в рюмках — ледяная водка. Степан Петрович предложил помянуть брата. Не чокаясь, выпили.
— Знаете, Василий, — Минк опустил глаза, его голос дрогнул, — я только сегодня ночью понял, кем на самом деле для меня был брат. — Он поднял глаза, в них стояли слезы. — Я бы все отдал, чтобы он сейчас был жив! Слышите? Все! — По его щекам предательски потекли слезы. — Если Вы, Василий, когда-нибудь теряли близких людей, то Вы меня поймете. Это нестерпимо больно. Мы вот строим планы на будущее, планируем карьеру, кладем жизнь на то, чтобы добиться материального достатка и положения в обществе… А тут раз — и нет человека, родного и единственного человека. И все, что вокруг, уже становится неважным, не имеющим значения. Понимаете?
Кравчук, тяжело вздохнув, кивнул.
— Вы мне верите? — продолжал Степан Петрович. — Я бы сейчас все, что нажил, отдал бы за то, чтобы уберечь брата. Все.
Понемногу он взял себя в руки: — Василий, я вижу, что Вы настоящий. Есть в Вас Божья искорка! Честно скажу, не знаю, с чего я это взял. Я Вас вижу-то сегодня второй раз в жизни, но я редко ошибаюсь в людях. Нет в Вас этой эрозии человеческой, гнили, что ли. И поэтому я хочу попросить, чтобы Вы нашли мне убийцу. Теперь это самое главное в моей жизни — найти и покарать убийцу брата! Я не хочу нанимать частных детективов, платить следователям, которые ведут это дело. Я верю Вам и только Вам…
— Степан Петрович, — осторожно перебил его Василий, — я бы с радостью. Но ведь я адвокат. Конечно, я раньше работал следователем, вел уголовные дела. Но одно дело перебирать бумажки и давать поручения дознавателям и сотрудникам уголовного розыска, а совсем другое искать самому. Я ведь не опер, специальными знаниями не обладаю. И агентуры среди уголовников у меня нет.
— Зато Ваш друг руководит следствием. И не надо принижать своих достоинств. Добиться оправдания по такому сложному делу, как дело моего покойного брата, может далеко не каждый. А Вы, Василий, смогли.
Минк посмотрел ему в глаза.
— Скажите, а мой брат рассчитался с Вами за работу? Я имею в виду премию за выигрыш дела.
— Да, вчера Федор Петрович перевел на мой счет всю оговоренную сумму.
— Так вот, Василий, я обещаю, что если Вы найдете убийцу моего брата, я выплачу Вам миллион долларов. Как Вам такой расклад? — Минк сверлил его взглядом. Казалось, он боялся, что Кравчук ему откажет.
Но Василий не отказал: — Давайте поступим так: я возьмусь за поиски убийцы, но не из-за денег, а из-за очень большого уважения и симпатии к покойному и лично к Вам. Обещать ничего не могу, но я приложу все силы для того, чтобы найти этого человека. Однако мне понадобится и ваша помощь. Для начала я бы хотел получить от Вас кое-какую информацию. Делом Вашего брата я занимался год и поэтому Федор Петрович многое мне рассказывал. Но для того, чтобы у меня сложилась полная картина, расскажите о Вас с братом все, что посчитаете нужным.
— Хорошо, тогда слушайте…
Глава вторая
…Прения и последнее слово подсудимого прошли десять дней назад. Тогда же судья удалилась для постановления приговора. На сегодня было назначено его провозглашение.
В зале судебных заседаний, помимо Василия, Минка, Мыльникова с его адвокатом и прокурора, присутствовали также представители прессы и телевидения. Сразу же после того, как судья начала провозглашать приговор, стало ясно, что он будет оправдательным. Мыльников, не скрывая своего разочарования, явственно отобразившегося на его лице, и не дожидаясь, пока судья закончит, демонстративно покинул здание суда.
Ближе к вечеру приговор был провозглашен. Федор Петрович, не скрывая радости, раздавал интервью, в которых говорил о том, что победило подлинное правосудие. Не скупился он и на похвалу в адрес своего защитника, адвоката Кравчука. Ну и, конечно, пообещал журналистам наказать истинного преступника, Мыльникова, заявив, что обязательно добьется его уголовного преследования и возвращения всех похищенных у него активов…
Разумеется, Василий тоже не преминул воспользоваться представившейся возможностью для пиара и побеседовал с журналистами «Коммерсанта», «Ведомостей» и «РБК».
После интервью Федор Петрович предложил:
— Василий, ты давай-ка сегодня отдыхай, а завтра вечером к восьми подъезжай в ресторан «У Дяди Гены», около метро «Киевская». Знаешь, где это?
Василий кивнул. Он знал этот ресторан. Это было очень дорогое и пафосное заведение, поужинать в котором, а уж, тем более, закатить вечеринку, было по силам далеко не каждому.
— Хорошо, Федор Петрович, я приеду, — улыбнулся он.
Василий не хотел напоминать Минку о том, что за оправдание ему полагается солидная премия. Лучше он сделает это завтра. Но Федор Петрович сам вспомнил об этом.
— Василий, давай так. Завтра же я и переведу на твой счет в коллегии адвокатов твои три миллиона. Договорились?
Конечно же, он был только «за»…
Пятница, 10 июля 2009 года.
Понимая, что без выпивки сегодня не обойдется, Кравчук подъехал к ресторану на такси. На парковке стояли в основном очень дорогие иномарки представительского класса.Ресторан «У Дяди Гены» находился на улице Дорогомиловской и размещался в отдельно стоящем двухэтажном особняке. От парковки через аккуратные газоны к нему вела мощеная мраморной плиткой аллея, упиравшаяся в крыльцо со множеством ступеней.
На первом этаже располагались три зала, каждый из которых был рассчитан на 120 персон. На втором, где, собственно, и намечалась вечеринка, находился всего один зал на тридцать персон с восхитительным видом на Москву-реку. Несмотря на «новодел», здесь по-настоящему чувствовалась атмосфера старины, благодаря отделке из темного дуба и свечам. Посторонних звуков, которые могли бы доноситься снизу, здесь слышно не было.
— Добрый вечер! — услышал Василий приятный женский голос. Он увидел симпатичную брюнетку лет двадцати пяти. Стиль ее одежды, наверное, можно было бы назвать деловым, если бы не слишком короткая юбка. Длинные и стройные ноги, туфли на высоком каблуке. — Этот зал сегодня заказан. Вы в числе приглашенных?
— Да.
Василий попытался сосредоточить взгляд выше ее груди, но из этого ничего не вышло. Глаза все время скользили вниз, на нижний срез мини-юбки и дальше — на прелестные девичьи ножки.
Заметив это, девушка, видимо, привыкшая к подобному мужскому косоглазию, улыбнулась.
— Давайте я Вас проведу, — предупредительно предложила она.
— Давайте, — улыбнувшись в ответ, согласился Василий и последовал за ней. Он был в прекрасном настроении. Если честно, он до последнего не был уверен в том, что приговор Минку будет оправдательным. Однако факт остается фактом — они победили, и сегодня он на коне.
Посреди банкетного зала буквой «П» были установлены столы, рассчитанные на двадцать пять персон. Видимо, Федор Петрович решил отметить и свое оправдание и пятидесятилетний юбилей, который у него был как раз сегодня, в узком кругу своих родных и близких друзей. Впрочем, зная широкую натуру Минка, Кравчук нисколько не сомневался, что тот обязательно закатит по этому поводу пир на весь мир. Большая часть мест была уже занята. Во главе стола сидели Федор Петрович с красавицей женой, Мариной, и его брат Степан с супругой. Пятое место пустовало. Оно предназначалось Кравчуку.
— Василий, — увидев его, призывно махнул рукой Минк, — садитесь сюда, — и указал на пустующее рядом место.
Поблагодарив официантку, Василий сел и огляделся. Справа от него сидели виновник торжества, его жена, брат и его супруга. По бокам и в центре стола — восемь пар гостей. Некоторых он не знал вовсе, с некоторыми был знаком шапочно. Его коллеги, адвоката Маковского не было. «Наверное, опаздывает» — подумал Василий. И точно, через несколько минут после его появления в зале прибыл и Александр Яковлевич, заняв пустующее рядом с Василием место.
Праздник начался. После нескольких тостов, поднятых гостями за Минка, Федор Петрович предложил выпить и за своего адвоката, Василия Ильича Кравчука, без которого, по его глубокому убеждению, этот праздник мог бы и не состояться. Василий был польщен и смущен одновременно. Дифирамбы в свой адрес ему доводилось слышать нечасто, тем более от столь уважаемых людей. Встав, он сказал, что просто исполнял свой адвокатский долг, и к тому же ему активно помогал присутствующий здесь Александр Яковлевич Маковский, Но Минк сказал:
— За тебя, мой дорогой, этот тост только за тебя!
Вскоре появились музыканты и стали готовиться к выступлению, проверяя оборудование на сцене перед столом.
Василий пил «Хеннесси». Этот коньяк ему очень понравился — вкус насыщенный, глубокий. И пьянит незаметно, мягко, приятно согревая кровь. Несмотря на большое количество разносолов на столе, он предпочитал простые блюда, налегая, в основном, на прекрасно приготовленные салаты «Цезарь» и «Оливье», а также на рыбу в кляре.
Где-то в половине одиннадцатого на сцену вышла жена Минка — скрипачка Марина Светлова. Под музыкальный аккомпанемент, записанный на диске, она виртуозно сыграла на электроскрипке «Полет шмеля», «Душу» и «Аве Мария», чем привела публику в полный восторг.
Сразу после этого начались танцы. Василий танцевал три раза. Сначала со Светловой, а потом попеременно с двумя женщинами, одна из которых была женой присутствовавшего здесь директора известной московской ритейловой компании, а вторая — спутницей бизнес-партнера Федора Минка.
В общем, все было, как это обычно бывает на юбилеях и корпоративах. Если бы не одно «но». В разгар вечеринки Марине Светловой вдруг стало плохо. Она несколько раз выходила в туалет. В конце концов, извинившись перед гостями и сославшись на плохое самочувствие, она в сопровождении мужа ушла. Через некоторое время проводивший ее до машины Минк вернулся и как не в чем ни бывало предложил гостям продолжить праздник.
Василий довольно сильно захмелел. С непривычки он перебрал, но вел себя в рамках приличия, понимая, что публика здесь серьезная, и вполне возможно, после его вчерашнего триумфа эти люди к нему еще обратятся. Впрочем, он никогда не позволял себе ничего лишнего даже в компаниях друзей.
Он смутно помнил, как разговаривал со Степаном Минком, как потом прощался с Федором, садясь в такси.
— Федор Петрович, спасибо Вам за приглашение, вечер был просто превосходным! — еле шевеля языком, поблагодарил он.
— До завтра, Василий. Как проснешься — позвони, мне нужно с тобой посоветоваться по одному вопросу, — ответил Минк.
Он не знал, что завтра для него уже никогда не наступит.
* * *
Прочитав протокол своего допроса, Кравчук расписался за свои показания. В этот момент в кабинет вошел начальник следственной части.— Степан, — обратился он к следователю, — когда освободишься? Для тебя есть работа.
Начслед на вид был ровесником Василия. Высокого роста, лысый, широкоплечий, с крупными чертами лица. Взгляд суровый, глотка луженая. Василию показалось, что он уже встречался где-то с этим человеком. Точно, да это же его однокурсник, Леха Береговой.
— Вот так встреча, — узнав его первым, удивленно воскликнул Береговой, — здорово!
— Здорово, здорово, — пожимая ему руку, сказал Василий.
— Прикинь, Степ, как бывает, — улыбнулся подчиненному Береговой, — заходишь в кабинет к своему следователю, и на тебе — встречаешься со своим однокурсником.
— А тебя чего в адвокатуру-то потянуло? За бабками большими?
— Долго рассказывать, — отмахнулся Кравчук.
— Ну все, ты его допросил? — спросил Береговой следователя, и получив утвердительный ответ, обратился к Василию:
— Пойдем ко мне, посидим, пообщаемся.
Выйдя в коридор, Кравчук подождал, пока Береговой даст указания Борисенко.
— Ну, заходи, устраивайся, — предложил хозяин, едва они зашли в кабинет. Показал на небольшой диванчику стены, а сам опустился в стоящее рядом кресло. — Что-то парит сегодня. Ты чего это так неважнецки выглядишь, бухал, что ли, вчера?
— Ага, — буркнул в ответ погруженный в себя Василий, вытирая со лба проступивший пот.
— Чего пил-то хоть?
— Коньяк. Хороший, французский.
— Видно, перебрал малеха, но ничего, я тебя сейчас похмелю. — Алексей достал из сейфа бутылку «Камю». — На что только не пойдешь ради друга, — распечатывая коньяк, сказал он.
Подойдя к шкафчику в углу кабинета, Береговой открыл его стеклянные створки и достал два небольших фужера. После этого извлек из холодильника нарезанный дольками лимон и бутылку минералки «Перрье».
Разлив по фужерам янтарную с золотистым отблеском жидкость, Алексей сказал:
— Ну, давай за встречу, по маленькой, а то мне еще работать.
Чокнувшись, они выпили. На столе зазвонил телефон и Береговой стал докладывать кому-то из начальства, что было сделано по делу об убийстве Минка.
Изысканный напиток с оттенками лесных орехов, миндаля, и ароматом с нотками древесины и сухофруктов мягко проник в организм Василия, расширяя кровеносные сосуды — стало намного лучше.
Алексей, закончив телефонный разговор, озабоченно посмотрел на друга:
— Вась, слушай, без обид. Мне тут работы подвалило — выше крыши. Вот тебе моя визитка, — он передал Кравчуку кусок картона с золотым тиснением. — Звякни завтра, с утречка, только не очень рано, отоспаться надо. Мы с тобой встретимся, посидим где-нибудь, пообщаемся. Хорошо?
— Окей. Спасибо тебе за угощение, очень кстати. — Василий, наполнив напоследок свой фужер минералкой, тремя большими жадными глотками его осушил. — Ну, покеда, я завтра наберу, — и, пожав на прощание руку товарища, вышел из кабинета.
Он направился по коридору, к выходу с этажа, и в этот момент его окликнули.
— Василий Ильич! — Он обернулся и увидел Степана Петровича Минка. Как же он похож на своего покойного брата. Только ростом пониже и немного стройнее. Во всем остальном внешность совпадала. Ну, еще, может быть, характером мягче покойного был Степан Петрович. И голос не такой зычный, и взгляд не такой жесткий…
Василий остановился и подождал, пока Минк-старший подойдет к нему. Они пожали друг другу руки.
— Здравствуйте, Степан Петрович, — Василий старался говорить как можно деликатнее, — мои соболезнования…
— Вас тоже вызвали по этому поводу? Допрашивали? — голос Минка был тверд, и только в глазах читалась глубокая скорбь по единственному брату.
— Да, вызывали вот, допрашивали, — сочувственно вздохнул Василий.
— А в кабинете начальника следственной части, если не секрет, что делали?
— Так получилось, что начальник — мой однокурсник. Я сам только что узнал. Встретились, поговорили, вспомнили былое. Береговой назначен руководителем следственной группы по этому делу…
Василий не хотел лишний раз травмировать брата своего покойного подзащитного и поэтому не стал говорить «по факту убийства Вашего брата».
— Вот что, — Минк жестом предложил Василию двигаться в сторону выхода, — Вы уже закончили?
— Да, на сегодня я свободен.
— Тогда у меня есть к вам предложение. Поедем сейчас ко мне домой, есть разговор. Заодно помянем братишку. Вы как?
От него веяло такой душевной болью и безутешной скорбью, что Василий не решился отказаться. К тому же, он был заинтригован — о чем с ним хочет поговорить далеко не последний человек в бизнес-кругах Москвы.
— Я согласен.
* * *
На небе ни облачка. Раскаленное солнце плавит асфальт. Жара. Хоть бы ветерок подул, что ли. Или дождь полил. Но нет. Испарения, смешанные с отработанными автомобильными газами, проникали в дыхательную систему, оседали в легких. К горлу подступала тошнота, болело в затылке, в ногах слабость. А парило все сильнее и сильнее.Подойдя со Степаном Петровичем к новому черному представительскому «Мерседесу», Василий вместе с ним сел на заднее сиденье. Салон автомобиля встретил спасительной прохладой. Помимо него и Минка, в салоне впереди сидели водитель и охранник.
Кравчук постепенно приходил в себя от жары. Так, как он сейчас, наверное, чувствует себя выброшенная на берег рыба, волею судьбы оказавшаяся снова в родной стихии.
Машина тронулась. Всю дорогу до дома Минка, который находился на Новом Арбате, они ехали молча. Пробок не было и уже через десять минут их «Мерседес» парковался на закрытой территории около шестиэтажного дома из красного кирпича, недалеко от Московского дома книги. Этот жилой дом был построен еще в начале прошлого века, но не так давно переоборудован по последнему слову архитектурно-дизайнерской мысли.
В само здание вел центральный вход на две секции, каждая из которых была оборудована внешним лифтом с панорамным остеклением. Они поднялись на последний, шестой, этаж и оказались в большом холле, пол которого был выложен светлой мраморной плиткой. Два огромных напротив лифта, метрах в десяти, открывали прекрасный вид на Москву. В правом углу холла стоял диван из красной кожи, по обе стороны от него — две большие напольные фаянсовые вазы с какими-то пышными растениями. Приятно пахло полевыми цветами.
Повернув от лифта налево, они оказались в небольшом коридорчике, который упирался в громадное — от пола до потолка — окно. Слева и справа располагались двери в квартиры, одна из которых принадлежала Степану Минку.
Квартира была одноуровневая и довольно большая. Василий успел отметить две спальни, гостиную, тренажерный зал и небольшой бассейн. Обставлена она была очень дорогой, изысканной мебелью, и оборудована всеми видами домашней техники.
Они прошли в кухню-студию. Дома никого, кроме них, не было.
— Василий, располагайтесь. Я сейчас переоденусь и вернусь. — Степан Петрович включил систему кондиционирования и вышел.
Минут через пять он вернулся.
— Домработницу я сегодня отпустил, жена на работу поехала зачем-то. Всю ночь со мною проваландалась. Дети живут со своими семьями. Мы здесь одни. Так что не стесняйтесь, — если хотите принять душ или искупаться в бассейне — милости прошу!
— В бассейн я, конечно, не полезу, а вот от душа не откажусь, — благодарно посмотрел на него Василий.
— Душевая кабина в ванной, при выходе отсюда направо, — объяснил хозяин, — банное полотенце и тапочки я там для Вас положил. С остальным, надеюсь, сами разберетесь. А я пока стол немного накрою. Помянуть брата надо…
Приняв контрастный душ, Василий почувствовал себя заново родившимся. На кухне уже был сервирован стол, в рюмках — ледяная водка. Степан Петрович предложил помянуть брата. Не чокаясь, выпили.
— Знаете, Василий, — Минк опустил глаза, его голос дрогнул, — я только сегодня ночью понял, кем на самом деле для меня был брат. — Он поднял глаза, в них стояли слезы. — Я бы все отдал, чтобы он сейчас был жив! Слышите? Все! — По его щекам предательски потекли слезы. — Если Вы, Василий, когда-нибудь теряли близких людей, то Вы меня поймете. Это нестерпимо больно. Мы вот строим планы на будущее, планируем карьеру, кладем жизнь на то, чтобы добиться материального достатка и положения в обществе… А тут раз — и нет человека, родного и единственного человека. И все, что вокруг, уже становится неважным, не имеющим значения. Понимаете?
Кравчук, тяжело вздохнув, кивнул.
— Вы мне верите? — продолжал Степан Петрович. — Я бы сейчас все, что нажил, отдал бы за то, чтобы уберечь брата. Все.
Понемногу он взял себя в руки: — Василий, я вижу, что Вы настоящий. Есть в Вас Божья искорка! Честно скажу, не знаю, с чего я это взял. Я Вас вижу-то сегодня второй раз в жизни, но я редко ошибаюсь в людях. Нет в Вас этой эрозии человеческой, гнили, что ли. И поэтому я хочу попросить, чтобы Вы нашли мне убийцу. Теперь это самое главное в моей жизни — найти и покарать убийцу брата! Я не хочу нанимать частных детективов, платить следователям, которые ведут это дело. Я верю Вам и только Вам…
— Степан Петрович, — осторожно перебил его Василий, — я бы с радостью. Но ведь я адвокат. Конечно, я раньше работал следователем, вел уголовные дела. Но одно дело перебирать бумажки и давать поручения дознавателям и сотрудникам уголовного розыска, а совсем другое искать самому. Я ведь не опер, специальными знаниями не обладаю. И агентуры среди уголовников у меня нет.
— Зато Ваш друг руководит следствием. И не надо принижать своих достоинств. Добиться оправдания по такому сложному делу, как дело моего покойного брата, может далеко не каждый. А Вы, Василий, смогли.
Минк посмотрел ему в глаза.
— Скажите, а мой брат рассчитался с Вами за работу? Я имею в виду премию за выигрыш дела.
— Да, вчера Федор Петрович перевел на мой счет всю оговоренную сумму.
— Так вот, Василий, я обещаю, что если Вы найдете убийцу моего брата, я выплачу Вам миллион долларов. Как Вам такой расклад? — Минк сверлил его взглядом. Казалось, он боялся, что Кравчук ему откажет.
Но Василий не отказал: — Давайте поступим так: я возьмусь за поиски убийцы, но не из-за денег, а из-за очень большого уважения и симпатии к покойному и лично к Вам. Обещать ничего не могу, но я приложу все силы для того, чтобы найти этого человека. Однако мне понадобится и ваша помощь. Для начала я бы хотел получить от Вас кое-какую информацию. Делом Вашего брата я занимался год и поэтому Федор Петрович многое мне рассказывал. Но для того, чтобы у меня сложилась полная картина, расскажите о Вас с братом все, что посчитаете нужным.
— Хорошо, тогда слушайте…
Глава вторая
Федор Минк родился в июле 1959 года в городе Новокузьминске Северовской области, одном из крупнейших металлургических и угледобывающих центров страны. Отец Федора, Петр Вильгельмович Минк, был поволжским немцем, чья семья до войны проживала в городе Энгельс Саратовской области.
В начале августа 1941 года недалеко от Энгельса фашисты сбросили десант, и ночью поволжские немцы укрыли парашютистов на чердаках и в погребах своих домов. Впоследствии оказалось, что так Сталин проверял благонадежность поволжских немцев, а десантники оказались не кем иным, как сотрудниками НКВД. После этого, 28 августа 1941 года, Президиумом Верховного Совета СССР был издан указ, согласно которому все немецкое население, проживавшее в районах Поволжья, было депортировано в Сибирь и Среднюю Азию.
Так Петр Минк оказался в Новокузьминске, где стал рабочим на одном из металлургических заводов. Мать Федора, Елизавета Сергеевна, была русской, В октябре 1941 года, когда была угроза захвата гитлеровцами Москвы, ее вместе с матерью эвакуировали в Новокузьминск, где она и осталась, трудясь на одном заводе с будущим мужем, Отец ее пропал без вести, два брата погибли на фронте, а их дом на окраине Москвы разбомбили фашисты.
В 1955 году у четы Минк родился первенец, Степан, а через четыре года на свет появился Федор. С самого раннего детства он во всем и всегда стремился быть главным. В любом коллективе, будь то школа, военное училище или место службы, Федор ставил себя так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в этом. Естественно, не всем это нравилось.
Поначалу, в школе, когда его физические кондиции еще не поспевали за характером, Федя бывал частенько бит. И старшеклассниками, и своими. Он рано понял, какую роль в жизни мужчины играет сила, и всерьез увлекся спортом. Сначала это были лыжи, потом бокс. Нельзя сказать, что Федор подавал олимпийские надежды, но он был из разряда людей, которые обладали несгибаемой волей к победе и феноменальной работоспособностью. Недостаточность усилий была его навязчивой идеей, причем во всем: и в спорте, и в учебе.
Еще Федор был по своей натуре реваншистом. Если вдруг в уличной драке он уступал кому-то более сильному, то истово тренировался и через какое-то время снова приглашал к поединку своего обидчика, который, как правило, почивал на лаврах. Избивая, Федор заставлял своего обидчика просить прощения. Если же это не удавалось и противник опять брал верх, Минк-младший, тренируясь до изнеможения, мог вызывать того на бой до бесконечности, пока не побеждал. Также было и с учебой. Получив низкую оценку, он буквально преследовал учителя, стараясь доказать, что то была досадная случайность, и рано или поздно ему удавалось оценку исправить.
Несмотря на то, что Федор к пятнадцати годам был лучшим учеником в классе и имел спортивное звание кандидата в мастера спорта по боксу, ему все время казалось, что соперники дышат ему в затылок. Стоит ему чуть расслабиться — и его сразу «съедят». Но как это ни странно — Федор буквально страдал, если рядом не было сильного конкурента. Когда же достойный соперник появлялся, он был счастлив, что наконец опять представится возможность доказать, что он лучший. Многие его боялись и ненавидели, но были и те, для кого Федор являлся примером.
Окончив школу с золотой медалью, он поступил в Новосибирское училище МВД, которое окончил с красным дипломом. Став офицером, Федор был направлен для прохождения службы в конвойный полк, дислоцировавшийся в Северове. Летом 1992 года он уволился по собственному желанию с должности командира батальона охраны, в звании майора.
Его старший брат, Степан, окончив Московский институт нефти и газа и отслужив срочную службу в армии, с 1979-го по 1987-ой работал на Крайнем Севере, в нефтедобыче. В 1987 году, когда в стране повеяло переменами, Степан поехал в ФРГ, чтобы продолжить обучение и получить степень магистра делового администрирования. Учась в известном университете, он смог устроиться на работу по специальности в нефтяную корпорацию «Шелл». Уже к 1992 году, проявив недюжинные способности и служебное рвение, он стал одним из директоров этой компании по России и странам СНГ.
Осенью 1992 гола Степан приехал в отпуск в родной Новокузьминск, Он предложил брату создать совместное российско-германское предприятие и торговать по всей Сибири импортными продуктами питания и предметами первой необходимости.
Дав согласие и получив от Степана круглую сумму в качестве первоначального капитала, Федор организовал в Северове СП «Регион-Север» и стал его генеральным директором.
На первых порах это совместное предприятие занималось тем, что получало из Германии на реализацию продукты питания, бытовой химии и медикаменты с отсрочкой платежа. Затем товар продавался оптом, а на вырученные деньги закупались древесина, уголь и металл, которые направлялись в Германию в счет оплаты ранее поставленного товара. Подобные схемы были весьма распространены в те годы и приносили хорошую прибыль. Насыщая родную область товарами народного потребления, Федор на одном из совещаний познакомился с ее губернатором, Алексеем Кисловским, с которым у него сложились дружеские отношения.
К началу 1995 года, заработав первые большие деньги и наладив деловые связи по всей Сибири и на Урале, Федор получил предложение от Кисловского создать фонд поддержки Президента России и самому баллотироваться в депутаты Законодательного Собрания региона.
Фонд был организован и активно заработал. Он был создан очень своевременно, поскольку летом 1996 года проходили выборы Президента России, и не в последнюю очередь благодаря деятельности фонда большая часть населения Северовской области все же отдала свои голоса в поддержку Бориса Ельцина.
А весной 1996 года Федор Петрович получил мандат народного избранника областного Законодательного Собрания. Войдя во вкус законотворческой деятельности, с присущей ему энергией, он депутатским статусом довольствоваться не стал. С согласия губернатора Минк решил стать спикером. Для этого он за короткое время сплотил вокруг себя влиятельную прогубернаторскую депутатскую группу.
Деятельная натура Федора Петровича позволяла ему трудиться на два фронта: заниматься политической деятельностью и расширять бизнес.
Он всерьез нацелился на Москву, где еще с 1994 года действовал филиал СП «Регион-Север». И действовал успешно. Но он уже давно подумывал организовать в столице полноценную компанию, а в кресло руководителя посадить проверенного человека.
В сентябре 1996 года, когда накал политических страстей немного поутих, он приехал в Москву. Незадолго до этого, в Северове, Федор Петрович на заседании своей депутатской группы спросил, есть ли у кого на примете в столице грамотный, и главное, честный человек, которому можно было бы доверить управление крупной бизнес структурой.
В начале августа 1941 года недалеко от Энгельса фашисты сбросили десант, и ночью поволжские немцы укрыли парашютистов на чердаках и в погребах своих домов. Впоследствии оказалось, что так Сталин проверял благонадежность поволжских немцев, а десантники оказались не кем иным, как сотрудниками НКВД. После этого, 28 августа 1941 года, Президиумом Верховного Совета СССР был издан указ, согласно которому все немецкое население, проживавшее в районах Поволжья, было депортировано в Сибирь и Среднюю Азию.
Так Петр Минк оказался в Новокузьминске, где стал рабочим на одном из металлургических заводов. Мать Федора, Елизавета Сергеевна, была русской, В октябре 1941 года, когда была угроза захвата гитлеровцами Москвы, ее вместе с матерью эвакуировали в Новокузьминск, где она и осталась, трудясь на одном заводе с будущим мужем, Отец ее пропал без вести, два брата погибли на фронте, а их дом на окраине Москвы разбомбили фашисты.
В 1955 году у четы Минк родился первенец, Степан, а через четыре года на свет появился Федор. С самого раннего детства он во всем и всегда стремился быть главным. В любом коллективе, будь то школа, военное училище или место службы, Федор ставил себя так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в этом. Естественно, не всем это нравилось.
Поначалу, в школе, когда его физические кондиции еще не поспевали за характером, Федя бывал частенько бит. И старшеклассниками, и своими. Он рано понял, какую роль в жизни мужчины играет сила, и всерьез увлекся спортом. Сначала это были лыжи, потом бокс. Нельзя сказать, что Федор подавал олимпийские надежды, но он был из разряда людей, которые обладали несгибаемой волей к победе и феноменальной работоспособностью. Недостаточность усилий была его навязчивой идеей, причем во всем: и в спорте, и в учебе.
Еще Федор был по своей натуре реваншистом. Если вдруг в уличной драке он уступал кому-то более сильному, то истово тренировался и через какое-то время снова приглашал к поединку своего обидчика, который, как правило, почивал на лаврах. Избивая, Федор заставлял своего обидчика просить прощения. Если же это не удавалось и противник опять брал верх, Минк-младший, тренируясь до изнеможения, мог вызывать того на бой до бесконечности, пока не побеждал. Также было и с учебой. Получив низкую оценку, он буквально преследовал учителя, стараясь доказать, что то была досадная случайность, и рано или поздно ему удавалось оценку исправить.
Несмотря на то, что Федор к пятнадцати годам был лучшим учеником в классе и имел спортивное звание кандидата в мастера спорта по боксу, ему все время казалось, что соперники дышат ему в затылок. Стоит ему чуть расслабиться — и его сразу «съедят». Но как это ни странно — Федор буквально страдал, если рядом не было сильного конкурента. Когда же достойный соперник появлялся, он был счастлив, что наконец опять представится возможность доказать, что он лучший. Многие его боялись и ненавидели, но были и те, для кого Федор являлся примером.
Окончив школу с золотой медалью, он поступил в Новосибирское училище МВД, которое окончил с красным дипломом. Став офицером, Федор был направлен для прохождения службы в конвойный полк, дислоцировавшийся в Северове. Летом 1992 года он уволился по собственному желанию с должности командира батальона охраны, в звании майора.
Его старший брат, Степан, окончив Московский институт нефти и газа и отслужив срочную службу в армии, с 1979-го по 1987-ой работал на Крайнем Севере, в нефтедобыче. В 1987 году, когда в стране повеяло переменами, Степан поехал в ФРГ, чтобы продолжить обучение и получить степень магистра делового администрирования. Учась в известном университете, он смог устроиться на работу по специальности в нефтяную корпорацию «Шелл». Уже к 1992 году, проявив недюжинные способности и служебное рвение, он стал одним из директоров этой компании по России и странам СНГ.
Осенью 1992 гола Степан приехал в отпуск в родной Новокузьминск, Он предложил брату создать совместное российско-германское предприятие и торговать по всей Сибири импортными продуктами питания и предметами первой необходимости.
Дав согласие и получив от Степана круглую сумму в качестве первоначального капитала, Федор организовал в Северове СП «Регион-Север» и стал его генеральным директором.
На первых порах это совместное предприятие занималось тем, что получало из Германии на реализацию продукты питания, бытовой химии и медикаменты с отсрочкой платежа. Затем товар продавался оптом, а на вырученные деньги закупались древесина, уголь и металл, которые направлялись в Германию в счет оплаты ранее поставленного товара. Подобные схемы были весьма распространены в те годы и приносили хорошую прибыль. Насыщая родную область товарами народного потребления, Федор на одном из совещаний познакомился с ее губернатором, Алексеем Кисловским, с которым у него сложились дружеские отношения.
К началу 1995 года, заработав первые большие деньги и наладив деловые связи по всей Сибири и на Урале, Федор получил предложение от Кисловского создать фонд поддержки Президента России и самому баллотироваться в депутаты Законодательного Собрания региона.
Фонд был организован и активно заработал. Он был создан очень своевременно, поскольку летом 1996 года проходили выборы Президента России, и не в последнюю очередь благодаря деятельности фонда большая часть населения Северовской области все же отдала свои голоса в поддержку Бориса Ельцина.
А весной 1996 года Федор Петрович получил мандат народного избранника областного Законодательного Собрания. Войдя во вкус законотворческой деятельности, с присущей ему энергией, он депутатским статусом довольствоваться не стал. С согласия губернатора Минк решил стать спикером. Для этого он за короткое время сплотил вокруг себя влиятельную прогубернаторскую депутатскую группу.
Деятельная натура Федора Петровича позволяла ему трудиться на два фронта: заниматься политической деятельностью и расширять бизнес.
Он всерьез нацелился на Москву, где еще с 1994 года действовал филиал СП «Регион-Север». И действовал успешно. Но он уже давно подумывал организовать в столице полноценную компанию, а в кресло руководителя посадить проверенного человека.
В сентябре 1996 года, когда накал политических страстей немного поутих, он приехал в Москву. Незадолго до этого, в Северове, Федор Петрович на заседании своей депутатской группы спросил, есть ли у кого на примете в столице грамотный, и главное, честный человек, которому можно было бы доверить управление крупной бизнес структурой.