Страница:
Сергей Платонов
Путин – «приемный» сын Ельцина
© С.В. Платонов, 2014
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Посвящается моим родителям – отцу Владимиру Петровичу и маме Ольге Петровне, которые уже не узнают того, что написано об их времени в этой книге. Однако, к великому сожалению, успели понять, что с их страной произошла катастрофа
Ельцин передал Путину только Кремль. Но реальную власть ему пришлось брать в борьбе с кремлевскими кланами. На это ушли годы.
Людмила Платонова
И кто из чувства личной благодарности за какую-нибудь оказанную ему милость превозносит не заслуживающего похвалы государя, тот, воздавая ему справедливость в частном, делает это в ущерб общественной нравственности.
Мишель Монтенъ
Путин пришел как преемник Ельцина, его курса, а стал его предателем.
Борис Березовский
Часть первая. Кремлевский расстрига
Дедова фамилия
На факультете математики и вычислительной техники Московского государственного университета бурно обсуждалось, казалось бы, довольно обычное событие. Но продолжение его было явно необычным и даже неожиданным.
В семье студентов Татьяны Ельциной и Вилена Хай-руллина родился сын. Назвали его Борисом, в честь отца Татьяны. И в этом нет ничего необычного. Сплошь и рядом внуков нарекают дедовыми именами. А вот фамилию малышу пришлось дать не ту, что носил отец. Дед – отец жены Вилена – примчался к молодым в Москву и потребовал записать младенца на свою фамилию. Вилен растерялся и не знал, что делать. Друзья говорили: «Держись, Вилен!» – и советовали послать деда подальше и дать сыну свою фамилию. Но не тут-то было. Дедом оказался не простой смертный, а хозяин мощнейшей в стране Свердловской области, первый секретарь обкома партии и весьма влиятельный в Москве деятель Борис Николаевич Ельцин. Недаром за Виленом уже закрепилось прозвище «обкомовский зять».
Объясняли ему такой небывалый трюк с фамилией сына необходимостью продолжения рода Ельциных. Борис Николаевич и его жена Наина Иосифовна имели только дочерей – Елену и Татьяну. Вскоре о чудачестве Ельцина с фамилией московского внука пошли слухи и в самом Свердловске. В городе и области заговорили о том, что, наверное, главного руководителя коммунистов и фактического хозяина области бес попутал. И, мол, случилось это наваждение после того, как по его команде снесли исторический Ипатьевский дом с целью окончательно замести следы убийства большевиками последнего русского царя и его семьи. И что задумал он не иначе как стать уральским царем, что-то вроде местного Лжедмитрия. Даже появились слухи, что царский сын спасся при том расстреле, вырос в глухой деревне у добрых людей, потом пробрался на высокий партийный пост и под видом Бориски Ельцина желает возродить царство. Поэтому и готовит продолжение династии. То, что он на двадцать лет моложе царевича Алексея и что на самом деле метит Бориска на место царя всероссийского, никому тогда и в голову не приходило.
Может, желание наградить внука своей фамилией зародилось у Ельцина из-за страстного желания иметь сына. И ни о чем другом он не помышлял. Возможно, действительно готовил продолжение будущей царской династии или по какой-то другой причине, но немногие здравые люди это его желание называли самодурством. Правда, тихо. Знали крутой нрав Ельцина.
Его не раз еще при Брежневе приглашали работать в Москву. Но он и в этом показывал характер, отказывался. Не хотелось быть на вторых ролях, пусть и в столице. Лучше первым на Урале! Решился на переезд, когда убедился, что Горбачев с командой – явные слабаки и конкуренции ему не составят.
Горбачев и на тот момент его правая рука Лигачев, когда приглашали Бориса Николаевича для работы в ЦК партии, видимо, информацией о случае с фамилией внука не располагали. Наверное, не знали они также о непомерном властолюбии и бычьем упрямстве Ельцина. А то бы задумались, кого тащат в Москву. Как ни крути, но человек, так растоптавший достоинство зятя и отнявший у младенца законную фамилию, способен на всякое.
– В свидетельстве о рождении ошибка. Это дедушка моего сына – Ельцин. А отец я – Хайруллин, – горячился в районном ЗАГСе Вилен. – Надо исправить!
– Исправлять ничего не надо. Это распоряжение сверху! – терпеливо объясняла отцу тетя-инспектор с несуразно высокой и накрученной бабеттой. В то время такие прически носили жены партийных и советских начальников, директрисы ресторанов, заведующие магазинами, парикмахерскими и ЗАГСами.
Победить обком Вилен не смог. Так в семье Хайрул-линых при живых и благополучных отце и матери сын получил фамилию деда. В виде отступного Ельцин выхлопотал молодым квартиру в Москве на Кутузовском проспекте. Рядом с домом самого Брежнева.
Несмотря на квартирную милость, затея отца-тестя-деда с фамилией внука молодую семью сильно травмировала, а потом и разрушила. Татьяна внешне не возражала, когда отец ломал Вилена, но уважение к мужу утратила именно после этого события. И вскоре они с Виленом расстались. Потом был второй, третий браки. Пока не нашла счастье с отцовым помощником.
Не пошла и внуку во благо дедова фамилия. Не получая с детства должной отцовской опоры, при жизни деда он еще держался в достойных рамках. Но после его смерти бросил учебу в престижном Институте международных отношений (МГИМО) и превратился в завсегдатая ночных клубов, московских богемных тусовок, так и не получив высшего образования. Не вышло из него и наследника. Или наследовать было нечего, или, наоборот, бремя наследства оказалось «не по Сеньке».
Да и жизнь Вилена – профессорского сына и золотого медалиста из Уфы после развода с Татьяной, мягко говоря, не очень сложилась. Увлечение алкоголем, женитьба на иностранке, жизнь на чужбине. Сейчас он опять в Москве, и у него все в порядке, кроме одного. За все время ни одной встречи с сыном. Дед и Татьяна не разрешали видеться с родным отцом молодому Борису. Теперь уже он сам, когда стал взрослым мужчиной, не желает отвечать на попытки отца сблизиться, не понимая, кем Вилен Хайруллин приходится ему, Борису Ельцину? Так дед достает их и оттуда.
Потом, когда уральский самодур действительно станет «царем Борисом» – президентом России, он растопчет жизни многих и многих сограждан, пройдется своими загогулинами по всей стране, заложит уродливый и хлипкий фундамент под здание современного Российского государства, но первый грех, наверное, был самым страшным. Ведь «ломать» судьбы людей, а тем более близких родственников, – дело безбожное! Однако, как видно, лиха беда начало. Потом будут и сломанные судьбы партийных соратников в Московском горкоме, и покупка голосов на первых выборах главы Верховного Совета, и расправа с заместителями-критиками, и коварный антиконституционный переворот, и расстрел парламента, и фальсификация результатов выборов на второй президентский срок, и лукавый досрочный уход с поста президента под незаконные гарантии личной безопасности со стороны благодарного преемника Владимира Путина.
Страна, рожденная при несуразном Ельцине, похоже, тоже обречена на долгие муки. Потому что она, как и его внук, в самом младенчестве получила столько родовых травм от своего первого президента, что они обрекают ее на долгое попеременное пребывание в двух нелепых состояниях: то порядок без демократии, то демократия без порядка. А хотелось бы в идеале и одного и другого одновременно. Когда это осознаем и поймем, сказать трудно. Но без этого любые, самые честные выборы будут бесполезными. Видимо, еще не один год придется нам проживать в условиях политического гибрида, не без оснований названного демоавтократией. Или, и того хуже, страну ждет долгая ходьба по кругу типа: брежневский «застой», горбачевская «перестройка-катастройка», ельцинский «запой» и затяжное путинское «похмелье». Потом опять «застой» и дальше по списку. Не дай бог!
В прошлом правители России редко получали власть из рук народа или его представителей. В этом отношении «чисты» Михаил Романов, ставший царем по воле представителей земель российских, и его наследник – сын Алексей. В 2013 году исполнилось 400 лет, когда началось первое в нашей истории истинно легитимное правление. После Алексея Михайловича кандидатам в правители чаще приходилось брать власть как девку или как вражескую крепость. Иногда оружием, иногда обманом, иногда по-современному – фальсификацией выборов. В современной истории высшая власть и вовсе передавалась из рук в руки по принципу «пост сдал – пост принял». Что-то вроде вахтового метода. Да еще с антиконституционной гарантией безопасности преемником предшественнику от возможного преследования.
И только когда в глубинах народной жизни произойдет осознание, а за ним и убежденность элиты, что сила власти – в чистоте ее получения (легитимности) и что твердая власть и умеренная либеральная политика вполне совместимы, тогда и проявятся кандидаты в «цари», одному из которых будет суждено начать с чистого листа. Не просмотреть бы рождение героя. А чтобы не ошибиться и не принять воробья за орла, надо судить, как задолго до нас сказано, не по словам и обличью, а по делам его. Только при таком условии можно будет избежать нелепой и трагичной ситуации, когда десять лет страной правил президент-чемпион, установивший два постыдных рекорда: не исполнил ни одного своего обещания и с особым ель-цинизмом «изнасиловал» страну и Конституцию. Даже название стране дал двойное. Так в Конституции и записал: «Российская Федерация – Россия». Такого прецедента мир не знает. И герб в виде византийского орла двуглавого восстановил. И чем это серп с молотом ему не угодил? Очень даже богоугодные инструменты. Недаром сказано: «Труд есть форма служения Богу».
Популярность Ельцина с 90 процентов вначале президентства в конце еле дотягивала до 10 процентов. При такой оценке ельцинского правления фамилия Хайрул-лин была бы для молодого Бориса несравненно достойнее. И при желании он может легко, в отличие от страны, в любое время взять отцову фамилию. Хотя, конечно, человек красит фамилию, а не наоборот. Пусть сам решает.
Другое дело – страна. Здесь все сложнее. Наверное, вначале она должна сама поменяться, в смысле население ее народом стать, а уж потом можно подумать об отказе от двойного названия и двуглавой птицы-герба? Или все-таки следует начать с изменения «фамилии» страны? Тут как курица с яйцом. Что первее, поди разбери. Ясно только, что с таким раздвоением страна полнокровно заживет не скоро. Так и будет оставаться полудемократией, полурынком, полуфедерацией. Полуазией и Полуевропой. Может, возвратиться к истокам, то есть к древней фамилии-названию? А что? Звучит неплохо – Республика Русь!
В семье студентов Татьяны Ельциной и Вилена Хай-руллина родился сын. Назвали его Борисом, в честь отца Татьяны. И в этом нет ничего необычного. Сплошь и рядом внуков нарекают дедовыми именами. А вот фамилию малышу пришлось дать не ту, что носил отец. Дед – отец жены Вилена – примчался к молодым в Москву и потребовал записать младенца на свою фамилию. Вилен растерялся и не знал, что делать. Друзья говорили: «Держись, Вилен!» – и советовали послать деда подальше и дать сыну свою фамилию. Но не тут-то было. Дедом оказался не простой смертный, а хозяин мощнейшей в стране Свердловской области, первый секретарь обкома партии и весьма влиятельный в Москве деятель Борис Николаевич Ельцин. Недаром за Виленом уже закрепилось прозвище «обкомовский зять».
Объясняли ему такой небывалый трюк с фамилией сына необходимостью продолжения рода Ельциных. Борис Николаевич и его жена Наина Иосифовна имели только дочерей – Елену и Татьяну. Вскоре о чудачестве Ельцина с фамилией московского внука пошли слухи и в самом Свердловске. В городе и области заговорили о том, что, наверное, главного руководителя коммунистов и фактического хозяина области бес попутал. И, мол, случилось это наваждение после того, как по его команде снесли исторический Ипатьевский дом с целью окончательно замести следы убийства большевиками последнего русского царя и его семьи. И что задумал он не иначе как стать уральским царем, что-то вроде местного Лжедмитрия. Даже появились слухи, что царский сын спасся при том расстреле, вырос в глухой деревне у добрых людей, потом пробрался на высокий партийный пост и под видом Бориски Ельцина желает возродить царство. Поэтому и готовит продолжение династии. То, что он на двадцать лет моложе царевича Алексея и что на самом деле метит Бориска на место царя всероссийского, никому тогда и в голову не приходило.
Может, желание наградить внука своей фамилией зародилось у Ельцина из-за страстного желания иметь сына. И ни о чем другом он не помышлял. Возможно, действительно готовил продолжение будущей царской династии или по какой-то другой причине, но немногие здравые люди это его желание называли самодурством. Правда, тихо. Знали крутой нрав Ельцина.
Его не раз еще при Брежневе приглашали работать в Москву. Но он и в этом показывал характер, отказывался. Не хотелось быть на вторых ролях, пусть и в столице. Лучше первым на Урале! Решился на переезд, когда убедился, что Горбачев с командой – явные слабаки и конкуренции ему не составят.
Горбачев и на тот момент его правая рука Лигачев, когда приглашали Бориса Николаевича для работы в ЦК партии, видимо, информацией о случае с фамилией внука не располагали. Наверное, не знали они также о непомерном властолюбии и бычьем упрямстве Ельцина. А то бы задумались, кого тащат в Москву. Как ни крути, но человек, так растоптавший достоинство зятя и отнявший у младенца законную фамилию, способен на всякое.
– В свидетельстве о рождении ошибка. Это дедушка моего сына – Ельцин. А отец я – Хайруллин, – горячился в районном ЗАГСе Вилен. – Надо исправить!
– Исправлять ничего не надо. Это распоряжение сверху! – терпеливо объясняла отцу тетя-инспектор с несуразно высокой и накрученной бабеттой. В то время такие прически носили жены партийных и советских начальников, директрисы ресторанов, заведующие магазинами, парикмахерскими и ЗАГСами.
Победить обком Вилен не смог. Так в семье Хайрул-линых при живых и благополучных отце и матери сын получил фамилию деда. В виде отступного Ельцин выхлопотал молодым квартиру в Москве на Кутузовском проспекте. Рядом с домом самого Брежнева.
Несмотря на квартирную милость, затея отца-тестя-деда с фамилией внука молодую семью сильно травмировала, а потом и разрушила. Татьяна внешне не возражала, когда отец ломал Вилена, но уважение к мужу утратила именно после этого события. И вскоре они с Виленом расстались. Потом был второй, третий браки. Пока не нашла счастье с отцовым помощником.
Не пошла и внуку во благо дедова фамилия. Не получая с детства должной отцовской опоры, при жизни деда он еще держался в достойных рамках. Но после его смерти бросил учебу в престижном Институте международных отношений (МГИМО) и превратился в завсегдатая ночных клубов, московских богемных тусовок, так и не получив высшего образования. Не вышло из него и наследника. Или наследовать было нечего, или, наоборот, бремя наследства оказалось «не по Сеньке».
Да и жизнь Вилена – профессорского сына и золотого медалиста из Уфы после развода с Татьяной, мягко говоря, не очень сложилась. Увлечение алкоголем, женитьба на иностранке, жизнь на чужбине. Сейчас он опять в Москве, и у него все в порядке, кроме одного. За все время ни одной встречи с сыном. Дед и Татьяна не разрешали видеться с родным отцом молодому Борису. Теперь уже он сам, когда стал взрослым мужчиной, не желает отвечать на попытки отца сблизиться, не понимая, кем Вилен Хайруллин приходится ему, Борису Ельцину? Так дед достает их и оттуда.
Потом, когда уральский самодур действительно станет «царем Борисом» – президентом России, он растопчет жизни многих и многих сограждан, пройдется своими загогулинами по всей стране, заложит уродливый и хлипкий фундамент под здание современного Российского государства, но первый грех, наверное, был самым страшным. Ведь «ломать» судьбы людей, а тем более близких родственников, – дело безбожное! Однако, как видно, лиха беда начало. Потом будут и сломанные судьбы партийных соратников в Московском горкоме, и покупка голосов на первых выборах главы Верховного Совета, и расправа с заместителями-критиками, и коварный антиконституционный переворот, и расстрел парламента, и фальсификация результатов выборов на второй президентский срок, и лукавый досрочный уход с поста президента под незаконные гарантии личной безопасности со стороны благодарного преемника Владимира Путина.
Страна, рожденная при несуразном Ельцине, похоже, тоже обречена на долгие муки. Потому что она, как и его внук, в самом младенчестве получила столько родовых травм от своего первого президента, что они обрекают ее на долгое попеременное пребывание в двух нелепых состояниях: то порядок без демократии, то демократия без порядка. А хотелось бы в идеале и одного и другого одновременно. Когда это осознаем и поймем, сказать трудно. Но без этого любые, самые честные выборы будут бесполезными. Видимо, еще не один год придется нам проживать в условиях политического гибрида, не без оснований названного демоавтократией. Или, и того хуже, страну ждет долгая ходьба по кругу типа: брежневский «застой», горбачевская «перестройка-катастройка», ельцинский «запой» и затяжное путинское «похмелье». Потом опять «застой» и дальше по списку. Не дай бог!
В прошлом правители России редко получали власть из рук народа или его представителей. В этом отношении «чисты» Михаил Романов, ставший царем по воле представителей земель российских, и его наследник – сын Алексей. В 2013 году исполнилось 400 лет, когда началось первое в нашей истории истинно легитимное правление. После Алексея Михайловича кандидатам в правители чаще приходилось брать власть как девку или как вражескую крепость. Иногда оружием, иногда обманом, иногда по-современному – фальсификацией выборов. В современной истории высшая власть и вовсе передавалась из рук в руки по принципу «пост сдал – пост принял». Что-то вроде вахтового метода. Да еще с антиконституционной гарантией безопасности преемником предшественнику от возможного преследования.
И только когда в глубинах народной жизни произойдет осознание, а за ним и убежденность элиты, что сила власти – в чистоте ее получения (легитимности) и что твердая власть и умеренная либеральная политика вполне совместимы, тогда и проявятся кандидаты в «цари», одному из которых будет суждено начать с чистого листа. Не просмотреть бы рождение героя. А чтобы не ошибиться и не принять воробья за орла, надо судить, как задолго до нас сказано, не по словам и обличью, а по делам его. Только при таком условии можно будет избежать нелепой и трагичной ситуации, когда десять лет страной правил президент-чемпион, установивший два постыдных рекорда: не исполнил ни одного своего обещания и с особым ель-цинизмом «изнасиловал» страну и Конституцию. Даже название стране дал двойное. Так в Конституции и записал: «Российская Федерация – Россия». Такого прецедента мир не знает. И герб в виде византийского орла двуглавого восстановил. И чем это серп с молотом ему не угодил? Очень даже богоугодные инструменты. Недаром сказано: «Труд есть форма служения Богу».
Популярность Ельцина с 90 процентов вначале президентства в конце еле дотягивала до 10 процентов. При такой оценке ельцинского правления фамилия Хайрул-лин была бы для молодого Бориса несравненно достойнее. И при желании он может легко, в отличие от страны, в любое время взять отцову фамилию. Хотя, конечно, человек красит фамилию, а не наоборот. Пусть сам решает.
Другое дело – страна. Здесь все сложнее. Наверное, вначале она должна сама поменяться, в смысле население ее народом стать, а уж потом можно подумать об отказе от двойного названия и двуглавой птицы-герба? Или все-таки следует начать с изменения «фамилии» страны? Тут как курица с яйцом. Что первее, поди разбери. Ясно только, что с таким раздвоением страна полнокровно заживет не скоро. Так и будет оставаться полудемократией, полурынком, полуфедерацией. Полуазией и Полуевропой. Может, возвратиться к истокам, то есть к древней фамилии-названию? А что? Звучит неплохо – Республика Русь!
Клятва на кресте
Такой публики зал заседаний Большого Кремлевского дворца в своей истории еще не видел. Благости, единства и непременного почитания президиума, какие были еще вчера, не стало вмиг. Приехавшие со всей России депутаты постоянно вскакивали с мест, кричали, бегали по длиннющему залу. Все что-то доказывали, но никто никого не слышал. Многие часами простаивали в очереди у расставленных в проходах микрофонов. Это для глаз избирателей. Ведь заседания передавали в прямом телеэфире. Так что дурь и достоинства любителей пиара были видны всем желающим.
Волны перестройки, после долгих лет застоя, вынесли на поверхность политической жизни самую разномастную публику. Раньше отбор кандидатов в депутаты проходил в благоговейной тишине кабинетов парткомов – единственной и правящей КПСС. Отбирали согласно спущенным сверху квотам: столько-то мужчин, женщин, молодежи, среднего и старшего возраста, рабочих, крестьян, интеллигентов, членов партии и беспартийных. Как видим, чистой демократией и не пахло (теперь тоже отбирают, но за деньги в кассу партии и ее большого босса, но это считается реально демократичным). Отобранных кандидатов безо всякой альтернативы «пропускали» через коллективы. Проходили практически все. Но случались и сбои. В одной воинской части вместо рекомендованного командира военные выдвинули и утвердили кандидатом замполита. Казалось бы, какая, в принципе, разница? Оба коммунисты, возраст примерно одинаковый. Так этот случай разбирали на самом верху, в ЦК партии, – система должна работать без сбоев и в режиме партийной демократии. Иначе анархия!
Потом выборы. Тоже без альтернатив. Здесь провалы случались, но только на выборах в местные Советы. Такое происходило также не часто. За порядок на выборах отвечали опытные партработники. Депутатский состав на выходе получался компетентным и, главное, послушным и предсказуемым. Попадались среди них и записные бузотеры. Но эти единицы никого не волновали. Это больше для демократической декорации и развлечения.
Теперь же кандидатов отбирала улица на свободных предвыборных митингах, собиравших самый разноликий народ. Погоду на них делали не передовики производства и представители интеллигенции, как раньше в парторганизациях и трудовых коллективах, а частично занятый или совсем безработный фабрично-заводской люд, выброшенный с закрываемых оборонных и других предприятий, вперемешку с вечно свободными сотрудниками научно-исследовательских институтов, либеральные интеллигенты (позже их назовут гнилыми) и просто праздная публика. Одним словом – толпа! Потом, после выборов, с улиц она в лице своих представителей как бы перемещалась в самые респектабельные государственные залы. Но это – потом…
А тогда, на митингах, все они в момент превратились в знатоков политологии, демократии, политики и экономики. Еще вчера незаметные юрисконсульты, экономисты, заведующие лабораториями различных направлений стали главными претендентами в депутаты разных уровней. Тех, кто призывал к осторожным реформам, сразу отвергали с ярлыком ретроградов. Поддерживали разрушителей. В толпе доминировало мнение, что дорога к лучшей жизни будет короче именно через разрушение прежней. В этом, конечно, ничего рационального не было. Только эмоции. Но этот иррациональный поток был главным и очень стойким. Идти против него решались только самые отважные или политические самоубийцы. На одном предвыборном собрании публика услышала из ответов претендента в депутаты, что он никогда у государства не воровал. И тут же раздались голоса, зачем нам такой: «Если сам не ворует, значит, и нам не даст!» Поддержали кандидатуру одной языкастой дамочки, которая утверждала, что красть у Советского государства, когда «все вокруг колхозное, все вокруг мое», не грех. Кстати, эта дамочка стала главой правительства в одной из бывших советских республик. Сейчас сидит за хищения в особо крупных размерах.
В этой обстановке особенно активными, как и в годы прежних резких перемен, были евреи. Их число в стране к этому моменту сильно сократилось за счет выезда за рубеж. Раз в десять, но на активности оставшихся это не сказалось. Они быстрее других сообразили, что пришло время быстрого доступа к власти и деньгам. Из них потом вышли первые банкиры, популярные депутаты, миллионеры и олигархи. Они же первыми поняли роль СМИ, взяли их под контроль и воспользовались этой мощью для разгрома конкурентов и укрепления своего влияния.
Подняли головы анархисты, сепаратисты и националисты, в том числе русские. Самое неприятное – появились фашисты. И это в стране, заплатившей страшную цену за победу над фашизмом! Немало тех, кто отсидел за чистую уголовщину, пользуясь моментом, требовали реабилитации как жертвы, пострадавшие от режима. Некоторые из них тоже проскочили в депутаты. И были самыми нахрапистыми.
При такой разноголосице обсуждение на съезде народных депутатов любой проблемы превращалось в бесконечные и бестолковые дебаты. О кадровых вопросах и говорить нечего. Пустяковый вопрос о формировании какой-нибудь депутатской комиссии решался несколько дней. Прежде единодушные и дисциплинированные коммунисты, ошалевшие от горбачевской свободы, разбрелись по внутрипартийным фракциям и потеряли нити управления сложной ситуацией. Постепенно тон стала задавать сплоченная группа антикоммунистов во главе с беспартийным академиком, отцом водородного оружия Сахаровым и коммунистом-расстригой Ельциным. Назвали они свою тусовку Межрегиональной депутатской группой. Простенько и, главное, без какой-либо идеологической окраски. Хотя руководящее ядро группы составляли отъявленные антикоммунисты, называющие себя при необходимости демократами. Но для дурачков и идеалистов, каких в жизни немало, она стала хорошей приманкой. Группа разрослась, стала влиятельной, а после скоропостижной смерти Сахарова превратилась в значительный антикоммунистический центр во главе с Ельциным. Да, самым главным антикоммунистом в стране стал не рядовой боец партии, а недавний кандидат в члены Политбюро и член ее Центрального комитета.
…Через несколько дней после начала работы I съезда народных депутатов Межрегиональная депутатская группа собралась обсудить кандидатуру на пост председателя Верховного Совета. Только что съезд изменил устройство государственной власти. Теперь высшим должностным лицом страны становился избираемый съездом этот самый председатель. Странное дело – периодически заседающий съезд постоянному парламенту назначал начальника. Но этот абсурд никого не интересовал. Одни пребывали в эйфории от безвластия и по явному недоразумению называли это состояние свободой. Другие, которые порасчетливее, этим пользовались в шкурных целях. Как тот же Ельцин и иже с ним. Кто-то назвал кандидатуру профессора-юриста из Ленинграда Собчака. Другие предложили Ельцина. И его ореол мученика и страдальца от прежней власти перевесил возникший внезапно и не совсем понятно на чем основанный авторитет профессора. К тому же юрист своим краснобайстом напоминал не в меру говорливого Горбачева. Большинство депутатов-межрегионалов поддержало решительного популиста – цековского отступника Ельцина.
На собраниях других групп выдвинули еще более десятка кандидатов. Коммунисты из-за своей сумятицы назвали явно неудачную кандидатуру Ивана Полозкова. В республике его никто, кроме партактива, не знал. Да и собой он был какой-то невзрачно-невнятный. Самыми популярными были те претенденты на высшую власть, кто тоже призывал все разрушить. Ведь так хотели две толпы. Малая – в зале и большая – на улице. При таком подходе и обилии кандидатов голосование обещало стать непростым. Так и произошло.
Два тура голосования на съезде результата не дали. Никто из кандидатов не смог одержать победу. Стали готовиться к третьему туру. Многие свои кандидатуры сняли. Но Ельцин решил идти на третий. Его не смущала нескрываемая ненависть почти половины депутатов-коммунистов. Шансы популиста были высокими. Ведь для избрания главой Верховного Совета необходимо простое большинство, а во втором туре ему не хватило десятка голосов. Искать недостающие голоса группа антикоммунистов срочно поручила также популярному московскому депутату, новоявленному предпринимателю Михаилу Бочарову в обмен на обещание Ельцина выдвинуть его кандидатуру на пост председателя правительства.
Большинство депутатов жили в гостинице «Москва», и Бочаров пошел по номерам обрабатывать тех, кто при прежних голосованиях воздерживался. Почти все посылали его подальше вместе с Ельциным. Но в одном номере начался торг. Депутат от Ингушетии сообщил, что его земляки, а также депутаты от чеченцев, калмыков и кабардинцев готовы проголосовать за того, кто клятвенно пообещает после избрания протолкнуть закон о реабилитации их народов, репрессированных в годы войны. В сумме они составляли даже больше голосов, чем необходимо.
Бочаров связался с Ельциным. Тот думал недолго и согласился выполнить просьбу о законе в обмен на голоса. Сам клясться отказался, но разрешил Бочарову дать клятву за него – как будущему главе правительства. Вечером все участники политической сделки собрались в гостиничном номере депутата Владимира Комчатова. Обнадеженный Бочаров заверил представителей «наказанных» Сталиным народов за сотрудничество с фашистами, что Ельцин исполнит обещанное, если они отдадут свои голоса за него. Но простому обещанию они не поверили и потребовали дать клятву на кресте. На Бочарове креста не оказалось. И ему опять пришлось идти по номерам, теперь уже в поисках истинно верующих крещеных православных. Дело оказалось непростым. В то время мода на церковь и ношение крестов еще только зарождалась. Поздно ночью Бочаров вернулся с купленным в киоске фойе гостиницы сувенирным крестом к сонным депутатам – торговцам голосами. И на второй день с перевесом в четыре голоса Ельцин был избран главой Верховного Совета. В этот день депутат Леонтьев из Чувашии записал в дневнике: «Черный день России настал». Если бы только день!
…Михаил Бочаров до избрания в Верховный Совет работал в Подмосковье директором кирпичного завода. После создания с иностранным инвестором совместного строительного концерна «Бутек» стал известен как сторонник экономических реформ. Потом прибился к демократам. Хотя они всерьез его не воспринимали. Считали засланным горбачевцем. На второй день после избрания Ельцин пригласил его к себе. Поблагодарил за помощь и предложил обсудить ситуацию вокруг предстоящих выборов председателя правительства.
– Понимаа…ш, – начал, как всегда, тянуть паузу Ельцин, – коммунисты против вашей кандидатуры…
Они хотят Власова. Как их обыграть, надо подумать. У вас есть предложения?
– Только у меня есть программа реформ «400 дней», и большинство ее примет.
– Вы как Явлинский. Он за 500, а вы за 400 дней хотите разгрести все завалы. Думаете, поддержат?
– Предложите вместе со мной непроходного кандидата. Если не пройду в первом туре, то во втором избрание будет гарантировано.
– И кто это может быть?
– Да хотя бы Силаев. Его я легко переиграю!
– Договорились, пусть будет Силаев. Горбачева он на дух не переносит, – с облегчением завершил встречу Ельцин на любимой антигорбачевской теме.
На сессии Верховного Совета уже в первом туре Бочарова с треском прокатили. Ельцин с кривой ухмылкой объяснил неудачнику, что он не может рисковать своим авторитетом и предлагать Бочарова на второй тур. Мол, теперь пусть идет один Силаев. Председателем правительства во втором туре по предложению Ельцина избрали Ивана Силаева – перебежчика из горбачевского лагеря. Бочарова в утешение «посадили» в Совет по предпринимательству при председателе Верховного Совета. Эту работу он успешно завалил, а потом и совсем исчез с политической сцены. Вот после такого и клянись неосвященным крестом.
Закон о реабилитации после нескольких напоминаний Ельцин все же протолкнул. А для народа страны с избранием Ельцина под такую клятву началось десятилетие страшных страданий, потрясений и унижений. Ничьих надежд он не оправдал. Ни тогда, ни впоследствии. Первыми, уже через девять месяцев, его раскусили шесть членов Президиума Верховного Совета и выступили с политическим заявлением, раскрывающим, как они писали, хаотичную, ложную и антинародную суть ель-цинизма.
Волны перестройки, после долгих лет застоя, вынесли на поверхность политической жизни самую разномастную публику. Раньше отбор кандидатов в депутаты проходил в благоговейной тишине кабинетов парткомов – единственной и правящей КПСС. Отбирали согласно спущенным сверху квотам: столько-то мужчин, женщин, молодежи, среднего и старшего возраста, рабочих, крестьян, интеллигентов, членов партии и беспартийных. Как видим, чистой демократией и не пахло (теперь тоже отбирают, но за деньги в кассу партии и ее большого босса, но это считается реально демократичным). Отобранных кандидатов безо всякой альтернативы «пропускали» через коллективы. Проходили практически все. Но случались и сбои. В одной воинской части вместо рекомендованного командира военные выдвинули и утвердили кандидатом замполита. Казалось бы, какая, в принципе, разница? Оба коммунисты, возраст примерно одинаковый. Так этот случай разбирали на самом верху, в ЦК партии, – система должна работать без сбоев и в режиме партийной демократии. Иначе анархия!
Потом выборы. Тоже без альтернатив. Здесь провалы случались, но только на выборах в местные Советы. Такое происходило также не часто. За порядок на выборах отвечали опытные партработники. Депутатский состав на выходе получался компетентным и, главное, послушным и предсказуемым. Попадались среди них и записные бузотеры. Но эти единицы никого не волновали. Это больше для демократической декорации и развлечения.
Теперь же кандидатов отбирала улица на свободных предвыборных митингах, собиравших самый разноликий народ. Погоду на них делали не передовики производства и представители интеллигенции, как раньше в парторганизациях и трудовых коллективах, а частично занятый или совсем безработный фабрично-заводской люд, выброшенный с закрываемых оборонных и других предприятий, вперемешку с вечно свободными сотрудниками научно-исследовательских институтов, либеральные интеллигенты (позже их назовут гнилыми) и просто праздная публика. Одним словом – толпа! Потом, после выборов, с улиц она в лице своих представителей как бы перемещалась в самые респектабельные государственные залы. Но это – потом…
А тогда, на митингах, все они в момент превратились в знатоков политологии, демократии, политики и экономики. Еще вчера незаметные юрисконсульты, экономисты, заведующие лабораториями различных направлений стали главными претендентами в депутаты разных уровней. Тех, кто призывал к осторожным реформам, сразу отвергали с ярлыком ретроградов. Поддерживали разрушителей. В толпе доминировало мнение, что дорога к лучшей жизни будет короче именно через разрушение прежней. В этом, конечно, ничего рационального не было. Только эмоции. Но этот иррациональный поток был главным и очень стойким. Идти против него решались только самые отважные или политические самоубийцы. На одном предвыборном собрании публика услышала из ответов претендента в депутаты, что он никогда у государства не воровал. И тут же раздались голоса, зачем нам такой: «Если сам не ворует, значит, и нам не даст!» Поддержали кандидатуру одной языкастой дамочки, которая утверждала, что красть у Советского государства, когда «все вокруг колхозное, все вокруг мое», не грех. Кстати, эта дамочка стала главой правительства в одной из бывших советских республик. Сейчас сидит за хищения в особо крупных размерах.
В этой обстановке особенно активными, как и в годы прежних резких перемен, были евреи. Их число в стране к этому моменту сильно сократилось за счет выезда за рубеж. Раз в десять, но на активности оставшихся это не сказалось. Они быстрее других сообразили, что пришло время быстрого доступа к власти и деньгам. Из них потом вышли первые банкиры, популярные депутаты, миллионеры и олигархи. Они же первыми поняли роль СМИ, взяли их под контроль и воспользовались этой мощью для разгрома конкурентов и укрепления своего влияния.
Подняли головы анархисты, сепаратисты и националисты, в том числе русские. Самое неприятное – появились фашисты. И это в стране, заплатившей страшную цену за победу над фашизмом! Немало тех, кто отсидел за чистую уголовщину, пользуясь моментом, требовали реабилитации как жертвы, пострадавшие от режима. Некоторые из них тоже проскочили в депутаты. И были самыми нахрапистыми.
При такой разноголосице обсуждение на съезде народных депутатов любой проблемы превращалось в бесконечные и бестолковые дебаты. О кадровых вопросах и говорить нечего. Пустяковый вопрос о формировании какой-нибудь депутатской комиссии решался несколько дней. Прежде единодушные и дисциплинированные коммунисты, ошалевшие от горбачевской свободы, разбрелись по внутрипартийным фракциям и потеряли нити управления сложной ситуацией. Постепенно тон стала задавать сплоченная группа антикоммунистов во главе с беспартийным академиком, отцом водородного оружия Сахаровым и коммунистом-расстригой Ельциным. Назвали они свою тусовку Межрегиональной депутатской группой. Простенько и, главное, без какой-либо идеологической окраски. Хотя руководящее ядро группы составляли отъявленные антикоммунисты, называющие себя при необходимости демократами. Но для дурачков и идеалистов, каких в жизни немало, она стала хорошей приманкой. Группа разрослась, стала влиятельной, а после скоропостижной смерти Сахарова превратилась в значительный антикоммунистический центр во главе с Ельциным. Да, самым главным антикоммунистом в стране стал не рядовой боец партии, а недавний кандидат в члены Политбюро и член ее Центрального комитета.
…Через несколько дней после начала работы I съезда народных депутатов Межрегиональная депутатская группа собралась обсудить кандидатуру на пост председателя Верховного Совета. Только что съезд изменил устройство государственной власти. Теперь высшим должностным лицом страны становился избираемый съездом этот самый председатель. Странное дело – периодически заседающий съезд постоянному парламенту назначал начальника. Но этот абсурд никого не интересовал. Одни пребывали в эйфории от безвластия и по явному недоразумению называли это состояние свободой. Другие, которые порасчетливее, этим пользовались в шкурных целях. Как тот же Ельцин и иже с ним. Кто-то назвал кандидатуру профессора-юриста из Ленинграда Собчака. Другие предложили Ельцина. И его ореол мученика и страдальца от прежней власти перевесил возникший внезапно и не совсем понятно на чем основанный авторитет профессора. К тому же юрист своим краснобайстом напоминал не в меру говорливого Горбачева. Большинство депутатов-межрегионалов поддержало решительного популиста – цековского отступника Ельцина.
На собраниях других групп выдвинули еще более десятка кандидатов. Коммунисты из-за своей сумятицы назвали явно неудачную кандидатуру Ивана Полозкова. В республике его никто, кроме партактива, не знал. Да и собой он был какой-то невзрачно-невнятный. Самыми популярными были те претенденты на высшую власть, кто тоже призывал все разрушить. Ведь так хотели две толпы. Малая – в зале и большая – на улице. При таком подходе и обилии кандидатов голосование обещало стать непростым. Так и произошло.
Два тура голосования на съезде результата не дали. Никто из кандидатов не смог одержать победу. Стали готовиться к третьему туру. Многие свои кандидатуры сняли. Но Ельцин решил идти на третий. Его не смущала нескрываемая ненависть почти половины депутатов-коммунистов. Шансы популиста были высокими. Ведь для избрания главой Верховного Совета необходимо простое большинство, а во втором туре ему не хватило десятка голосов. Искать недостающие голоса группа антикоммунистов срочно поручила также популярному московскому депутату, новоявленному предпринимателю Михаилу Бочарову в обмен на обещание Ельцина выдвинуть его кандидатуру на пост председателя правительства.
Большинство депутатов жили в гостинице «Москва», и Бочаров пошел по номерам обрабатывать тех, кто при прежних голосованиях воздерживался. Почти все посылали его подальше вместе с Ельциным. Но в одном номере начался торг. Депутат от Ингушетии сообщил, что его земляки, а также депутаты от чеченцев, калмыков и кабардинцев готовы проголосовать за того, кто клятвенно пообещает после избрания протолкнуть закон о реабилитации их народов, репрессированных в годы войны. В сумме они составляли даже больше голосов, чем необходимо.
Бочаров связался с Ельциным. Тот думал недолго и согласился выполнить просьбу о законе в обмен на голоса. Сам клясться отказался, но разрешил Бочарову дать клятву за него – как будущему главе правительства. Вечером все участники политической сделки собрались в гостиничном номере депутата Владимира Комчатова. Обнадеженный Бочаров заверил представителей «наказанных» Сталиным народов за сотрудничество с фашистами, что Ельцин исполнит обещанное, если они отдадут свои голоса за него. Но простому обещанию они не поверили и потребовали дать клятву на кресте. На Бочарове креста не оказалось. И ему опять пришлось идти по номерам, теперь уже в поисках истинно верующих крещеных православных. Дело оказалось непростым. В то время мода на церковь и ношение крестов еще только зарождалась. Поздно ночью Бочаров вернулся с купленным в киоске фойе гостиницы сувенирным крестом к сонным депутатам – торговцам голосами. И на второй день с перевесом в четыре голоса Ельцин был избран главой Верховного Совета. В этот день депутат Леонтьев из Чувашии записал в дневнике: «Черный день России настал». Если бы только день!
…Михаил Бочаров до избрания в Верховный Совет работал в Подмосковье директором кирпичного завода. После создания с иностранным инвестором совместного строительного концерна «Бутек» стал известен как сторонник экономических реформ. Потом прибился к демократам. Хотя они всерьез его не воспринимали. Считали засланным горбачевцем. На второй день после избрания Ельцин пригласил его к себе. Поблагодарил за помощь и предложил обсудить ситуацию вокруг предстоящих выборов председателя правительства.
– Понимаа…ш, – начал, как всегда, тянуть паузу Ельцин, – коммунисты против вашей кандидатуры…
Они хотят Власова. Как их обыграть, надо подумать. У вас есть предложения?
– Только у меня есть программа реформ «400 дней», и большинство ее примет.
– Вы как Явлинский. Он за 500, а вы за 400 дней хотите разгрести все завалы. Думаете, поддержат?
– Предложите вместе со мной непроходного кандидата. Если не пройду в первом туре, то во втором избрание будет гарантировано.
– И кто это может быть?
– Да хотя бы Силаев. Его я легко переиграю!
– Договорились, пусть будет Силаев. Горбачева он на дух не переносит, – с облегчением завершил встречу Ельцин на любимой антигорбачевской теме.
На сессии Верховного Совета уже в первом туре Бочарова с треском прокатили. Ельцин с кривой ухмылкой объяснил неудачнику, что он не может рисковать своим авторитетом и предлагать Бочарова на второй тур. Мол, теперь пусть идет один Силаев. Председателем правительства во втором туре по предложению Ельцина избрали Ивана Силаева – перебежчика из горбачевского лагеря. Бочарова в утешение «посадили» в Совет по предпринимательству при председателе Верховного Совета. Эту работу он успешно завалил, а потом и совсем исчез с политической сцены. Вот после такого и клянись неосвященным крестом.
Закон о реабилитации после нескольких напоминаний Ельцин все же протолкнул. А для народа страны с избранием Ельцина под такую клятву началось десятилетие страшных страданий, потрясений и унижений. Ничьих надежд он не оправдал. Ни тогда, ни впоследствии. Первыми, уже через девять месяцев, его раскусили шесть членов Президиума Верховного Совета и выступили с политическим заявлением, раскрывающим, как они писали, хаотичную, ложную и антинародную суть ель-цинизма.
«Заговор» шести
Шел февраль первого года последнего десятилетия XX века. Советская эпоха из последних сил сопротивлялась горбачевской перестройке. Долбили ее, не жалея сил, со всех сторон: и просто демократы, и демократы-коммунисты, и социал-демократы, и партократы и нейтралы. Били свои и чужие. Били мстительно, с остервенением. Свои били, как водится, больнее всех и наверняка! Знали слабые места. По странности или недоразумению многие противники старой власти называли себя демократами. Потом их усилиями будут созданы дикий капитализм и олигархия. Но никак не демократия. Поэтому на самом деле все они были антикоммунистами. Так правильнее и честнее. Хотя какая уж тут честность.
На главной политической сцене еще только завершался спектакль никчемного и исторически безответственного Горбачева, а у подмостков нетерпеливо мялся и выжидал удобного момента для выхода председатель Верховного Совета Российской Федерации – скандально известный «борец» с привилегиями, оголтелый популист, кремлевский расстрига и самый главный антикоммунист Ельцин. Теперь вокруг него водили хороводы искатели счастья и чинов. Среди них уже было немало перебежчиков из горбачевского лагеря. Попадались и немногие бессребреники. Но кто же отличит их в этой алчной и пестрой толпе? А простой народ, как всегда, ждал неведомо чего и безмолвствовал. Видно было, как мучился он главным, хотя и немым вопросом. Куда теперь поведет его новый герой? Вроде бы и идти некуда. Все испробовали в XX веке: почти год многопартийной демократии в 1917-м при либералах; потом недолгий союз большевиков и эсеров; НЭПа восемь лет; сталинской диктатуры четверть века; больше тридцати лет социалистической демократии при поздних коммунистах; пять лет горбачевской «перестройки-катастройки». А теперь куда? Только под власть бандитов и остается. Как будто действительно и выбора не осталось! Уж больно физиономии Ельцина и его главного телохранителя были похожи на разбойничьи. Выражался уральский бунтарь нескладно – косноязычно, понятиями и все время угрожал. Правда, мата от него не слышали. Странно: как будто не из «наших» и строителем не работал. Выпускник МГУ краснобай Горбачев – и тот позволял матерком.
На главной политической сцене еще только завершался спектакль никчемного и исторически безответственного Горбачева, а у подмостков нетерпеливо мялся и выжидал удобного момента для выхода председатель Верховного Совета Российской Федерации – скандально известный «борец» с привилегиями, оголтелый популист, кремлевский расстрига и самый главный антикоммунист Ельцин. Теперь вокруг него водили хороводы искатели счастья и чинов. Среди них уже было немало перебежчиков из горбачевского лагеря. Попадались и немногие бессребреники. Но кто же отличит их в этой алчной и пестрой толпе? А простой народ, как всегда, ждал неведомо чего и безмолвствовал. Видно было, как мучился он главным, хотя и немым вопросом. Куда теперь поведет его новый герой? Вроде бы и идти некуда. Все испробовали в XX веке: почти год многопартийной демократии в 1917-м при либералах; потом недолгий союз большевиков и эсеров; НЭПа восемь лет; сталинской диктатуры четверть века; больше тридцати лет социалистической демократии при поздних коммунистах; пять лет горбачевской «перестройки-катастройки». А теперь куда? Только под власть бандитов и остается. Как будто действительно и выбора не осталось! Уж больно физиономии Ельцина и его главного телохранителя были похожи на разбойничьи. Выражался уральский бунтарь нескладно – косноязычно, понятиями и все время угрожал. Правда, мата от него не слышали. Странно: как будто не из «наших» и строителем не работал. Выпускник МГУ краснобай Горбачев – и тот позволял матерком.