Страница:
Идущий с вахты в каюту Вадик, увидев бегущего в спасательном жилете Олега, тут же сообщил об этом на мостик. Николаич, еще полностью не отошедший от приключений первой ночи в море, объявил общесудовую тревогу.
В рулевую рубку вполз окровавленный Мелкий.
– Пираты! – закричал по трансляции капитан, – судно атаковано пиратами!
Позже он так и не сможет объяснить, почему он так решил в тот момент.
Славик-хохол, услышав сигнал тревоги, стал грузить в шлюпку свои пожитки. Лысый, вооружившись кухонными ножами, забаррикадировался на камбузе. Судовые продукты нелегко бы достались пиратам, если бы они, конечно, эти морские разбойники, на самом деле были. Балалайкин сидел в каюте и приготавливал речь для пиратов с просьбой оставить его на постоянное место жительства на их пиратском острове.
К утру все успокоилось как-то само собой. Выпив валерьянки, Николаич собрал экипаж в кают-компании. После продолжительного вступления, посвященного морскому братству, он сказал:
– Виноватых искать я не буду, поскольку, наказывать кого – либо бессмысленно: все поддались панике и творили бог весть что. Подойдите ко мне Ниточкин и Бугаев. Пожмите друг другу руки. Вот так. Теперь знайте, если кто-то кого-то еще раз зацепит, спишу обоих, так и знайте. Все. Разойтись по рабочим местам.
Николаич наивно полагал, что развязка истории непростых взаимоотношений Скалы и Мелкого уже наступила. Но не тут-то было!
Бугаев почему-то решил, что последний ход в этой партии должен остаться за ним. В неожиданных союзниках у него оказался Вадик. Либо вечная вражда механиков и штурманов так нашла свой выход, либо по каким-то еще причинам, но гораздый на выдумку Сочинцев предложил Олегу такой план, от которого трудно было отказаться.
Суть его состояла в следующем… Поздней ночью Скала становится на самой оконечности бака лицом к надстройке. На голове у него укрепляется покрашенная белой краской лампочка, в руках он держит красную и зеленую лампочки. Питание от батареек, прикрепленных за спиной. Стоящий ночью вахту Андрей, как знал Вадик, выставлял точку на радаре и дремал в кресле, лишь изредка подходил к иллюминатору и осматривал акваторию. На это и был расчет. То есть когда он в очередной раз взглянет вперед, то увидит двигающееся прямо на него судно, сигнальные огни которого имитировал Олег.
Как планировали Вадим с Олегом, так оно, в принципе, и получилось. За одним существенным исключением. В эту роковую ночь на вахту заступил Николаич. У него была бессонница, и он отпустил Мелкого спать.
О дальнейших событиях Яков Николаевич вспоминал позднее, лишь будучи сильно пьян.
Заполнив судовой журнал и сверив курс с компасом, он, напевая строчки из романса, подошел к иллюминатору. То, что он увидел, повергло его в шок. Прямо на «Океанскую надежду» в кромешной тьме двигалось неизвестное судно! До столкновения оставалось несколько кабельтов. Почему судно не высвечивалось на радаре, в тот момент Николаич не подумал. Рванув штурвал со скоростью вовсе не свойственной его пятидесятипятилетнему возрасту, он резко заложил его на правый борт.
От большого крена, образовавшегося от разворота на полном ходу, Олег упал, больно ударившись. Тут же вскочив на ноги, он стал метаться по баку, чем ввел в полный ступор капитана на мостике. Николаич заложил руль на левый борт, но встречное судно не исчезло! Полный отчаянья он дал задний ход.
Вадик, мирно спавший в ЦПУ в машинном отделении, вскочил еще после первого маневра капитана. Затем последовал бросок в другую сторону. Потом репитеры сработали на задний ход. Сделав вывод, что капитан сошел с ума, Вадик побежал на мостик.
Проснулись и остальные члены экипажа. После очередного падения у Олега наконец-то разбились лампочки, и Николаич перестал маневрировать. Скала, чувствуя, что сегодняшняя затея ему с рук не сойдет, метнулся в каюту и, быстро раздевшись, лег спать.
Официально все списали на НЛО, но у большей части экипажа закрались сомнения на счет капитана и его психики. Вадик же и Олег, имея на то веские основания, молчали, как партизаны.
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
В рулевую рубку вполз окровавленный Мелкий.
– Пираты! – закричал по трансляции капитан, – судно атаковано пиратами!
Позже он так и не сможет объяснить, почему он так решил в тот момент.
Славик-хохол, услышав сигнал тревоги, стал грузить в шлюпку свои пожитки. Лысый, вооружившись кухонными ножами, забаррикадировался на камбузе. Судовые продукты нелегко бы достались пиратам, если бы они, конечно, эти морские разбойники, на самом деле были. Балалайкин сидел в каюте и приготавливал речь для пиратов с просьбой оставить его на постоянное место жительства на их пиратском острове.
К утру все успокоилось как-то само собой. Выпив валерьянки, Николаич собрал экипаж в кают-компании. После продолжительного вступления, посвященного морскому братству, он сказал:
– Виноватых искать я не буду, поскольку, наказывать кого – либо бессмысленно: все поддались панике и творили бог весть что. Подойдите ко мне Ниточкин и Бугаев. Пожмите друг другу руки. Вот так. Теперь знайте, если кто-то кого-то еще раз зацепит, спишу обоих, так и знайте. Все. Разойтись по рабочим местам.
Николаич наивно полагал, что развязка истории непростых взаимоотношений Скалы и Мелкого уже наступила. Но не тут-то было!
Бугаев почему-то решил, что последний ход в этой партии должен остаться за ним. В неожиданных союзниках у него оказался Вадик. Либо вечная вражда механиков и штурманов так нашла свой выход, либо по каким-то еще причинам, но гораздый на выдумку Сочинцев предложил Олегу такой план, от которого трудно было отказаться.
Суть его состояла в следующем… Поздней ночью Скала становится на самой оконечности бака лицом к надстройке. На голове у него укрепляется покрашенная белой краской лампочка, в руках он держит красную и зеленую лампочки. Питание от батареек, прикрепленных за спиной. Стоящий ночью вахту Андрей, как знал Вадик, выставлял точку на радаре и дремал в кресле, лишь изредка подходил к иллюминатору и осматривал акваторию. На это и был расчет. То есть когда он в очередной раз взглянет вперед, то увидит двигающееся прямо на него судно, сигнальные огни которого имитировал Олег.
Как планировали Вадим с Олегом, так оно, в принципе, и получилось. За одним существенным исключением. В эту роковую ночь на вахту заступил Николаич. У него была бессонница, и он отпустил Мелкого спать.
О дальнейших событиях Яков Николаевич вспоминал позднее, лишь будучи сильно пьян.
Заполнив судовой журнал и сверив курс с компасом, он, напевая строчки из романса, подошел к иллюминатору. То, что он увидел, повергло его в шок. Прямо на «Океанскую надежду» в кромешной тьме двигалось неизвестное судно! До столкновения оставалось несколько кабельтов. Почему судно не высвечивалось на радаре, в тот момент Николаич не подумал. Рванув штурвал со скоростью вовсе не свойственной его пятидесятипятилетнему возрасту, он резко заложил его на правый борт.
От большого крена, образовавшегося от разворота на полном ходу, Олег упал, больно ударившись. Тут же вскочив на ноги, он стал метаться по баку, чем ввел в полный ступор капитана на мостике. Николаич заложил руль на левый борт, но встречное судно не исчезло! Полный отчаянья он дал задний ход.
Вадик, мирно спавший в ЦПУ в машинном отделении, вскочил еще после первого маневра капитана. Затем последовал бросок в другую сторону. Потом репитеры сработали на задний ход. Сделав вывод, что капитан сошел с ума, Вадик побежал на мостик.
Проснулись и остальные члены экипажа. После очередного падения у Олега наконец-то разбились лампочки, и Николаич перестал маневрировать. Скала, чувствуя, что сегодняшняя затея ему с рук не сойдет, метнулся в каюту и, быстро раздевшись, лег спать.
Официально все списали на НЛО, но у большей части экипажа закрались сомнения на счет капитана и его психики. Вадик же и Олег, имея на то веские основания, молчали, как партизаны.
Глава 15
Несмотря на все злоключения, судно добралось до Сингапура. Обойдя остров справа, Николаич, поднаторевший в управлении кораблем за время перехода, провел его по проливу Джохор до северного района Симбован. Там им предстояло произвести небольшой ремонт, забункероваться и взять груз.
Представитель греческой компании, владелицы судна, мистер Лигрис ожидал на причале. Не успели завести все швартовные концы, как он уже был на борту.
– Как добрались? Без происшествий? – смуглое лицо грека было хмуро, и он не мог этого скрыть.
– Все нормально, господин суперинтендант, – ответил капитан. Он решил и предупредил об этом команду, не распространяться о произошедших инцидентах.
– Вы ничего не скрываете? – слащавым голосом протянул на плохом английском Лигрис.
– Нет, что вы! – Николаич был непреклонен, – необходим лишь небольшой ремонт.
Грек был явно недоволен. Немного подумав, он сказал:
– Хорошо, я пришлю инженера, он осмотрит судно и подготовит ремонтные ведомости. Визы для экипажа я заказал. В этом конверте деньги – зарплата за текущий месяц. Вот моя визитка, в случае необходимости звоните. В Сингапуре вы пробудете примерно неделю.
Истосковавшаяся по земле команда была отпущена на берег.
Те, кто не побывал в Сингапуре, многое потеряли. Особенно те, кто не верит, что на маленьком клочке суши, лишенном хоть каких-нибудь полезных ископаемых, под палящим солнцем можно создать чудесный город с великолепными зданиями, тенистыми парками, современными магистралями, метро, огромным портом и даже со своим Ботаническим садом, где особенно выделяется Сад Орхидей.
Забывшие про ссору Мелкий и Скала, первыми ушли в город. На метро доехали до центра и там, гуляя по Очароуд, они заметили двух привлекательных европеек, блондинку и брюнетку, идущих впереди.
Мелкий, оценив формы женщин, со вздохом произнес:
– Вот бы я той белобрысой вдул!
Та, к удивлению Андрея, незамедлительно повернула голову и с угрозой произнесла на чистом русском:
– Мал еще вдувать!
Андрей не растерялся:
– О, да вы русские! Какими судьбами?
Олег, призадумавшись, сказал:
– Вот это да! Мы же где-то далеко в Азии, а тут русские бабы. Что-то люди наши из страны расползаются, как тараканы.
В дальнейшем оказалось, что землячки рады встрече и совсем не против вспрыснуть ее шампанским, либо еще чем-нибудь подходящим. Из центра решили уехать – слишком шумно.
– Экзотики хочется, – сказала блондинка.
Сели в такси и поехали в Чайна-таун. В кафе, где они остановились, было очень душно. Пахло бог весть чем, но не противно. Заказали морепродукты и пиво «Тайгер».
Сближение ментально родственных людей в чужом окружении происходит быстро. Пиво и беседа лились легко и непринужденно, и все катилось к приятному финалу, но случилась одна маленькая неприятность. Скала, изрядно пьяный, видимо решив окончательно очаровать спутниц, захотел показать свое искусство танца. Музыка в кафе не играла, но это нисколько не смутило Олега потому, что алкоголь в его организме уже действовал вовсю. Тема его танца была навеяна полустершимися в памяти воспоминаниями, когда он, еще молодой кузнец, уронил себе на ногу раскаленную железную болванку.
Неуклюже изображая танцевальные движения, он нещадно давил ноги маленьких китайцев. Те терпеливо сносили выходки большого человека, но Олег все же нарвался на конфликт. Когда подошла официантка и обратилась к Мелкому по-китайски, он взревел:
– Ты это что, моего друга за китаеза приняла?! Он хоть и маленький, а не чета вам, косорылым!
Скандал развивался со скоростью пожара в летнем лесу. Азиаты, предпочитающие уходить от конфликта, резво разбегались, не доев свою еду, щедро сдобренную острыми соусами. Олегу пришлось, в отсутствие реального врага, крушить мебель. Соотечественницы, увидав, что события развиваются не так, как они предполагали, незаметно исчезли.
Мелкий, вначале пытался утихомирить приятеля. Но получил в нос и, растеряв пыл, молча брел за все более входящим в раж Олегом.
Скала, выйдя из кафе и выдернув шест, на котором была укреплена реклама, двинулся на Чайна-таун. Бумажные фонари, бамбуковые занавески, хиленькие деревянные заборчики превращались в хлам после мощных ударов русского кузнеца. Несколько китайцев, чтобы остановить продвижение Олега, пытались применить каратэ, но Скала лишь отмахнулся от них, как от надоедливых комаров.
– Получайте, гады! Это вам за «Варяг»! – ревел Бугаев, весьма ловко для пьяного человека орудуя своим импровизированным копьем.
– Олежек, да это же не японцы, а китайцы, – вновь попытался утихомирить друга Мелкий.
– Один хрен – косорылые!
Погром продолжался, и складывалось ощущение, что он закончиться только тогда, когда иссякнут силы у русского бугая. А это предвиделось нескоро.
Но на каждый «Титаник» есть свой айсберг. Когда масштаб разрушений достиг уровня стихийного бедствия, один из китайцев завел минигрузовик, и, хорошенько разогнавшись, въехал на нем в Скалу. Битву с железом Олег проиграл. Этим не замедлили воспользоваться азиаты. Они тут же впихнули Большого Белого, пребывающего в нокдауне, и Мелкого в такси. О какой – либо компенсации речь не шла – жители Чайна-тауна и так были рады, что живой тайфун покинул пределы их территории.
В такси Скала ненадолго пришел в себя и тут же заснул богатырским сном. На борт судна его пришлось грузить лебедкой, поскольку по трапу его пронести не смогли.
Вечером мистер Лигрис позвонил в Грецию президенту «Адриатика».
– Мистер Николаидис! Эти гребаные русские спасли «Оушен хоп»! Вся наша подготовительная работа пошла на смарку. Не видать нам теперь страховку, как своих ушей!
Последовала пауза. Через полминуты глава фирмы медленно проговорил в трубку:
– Спасли, говоришь. Ну раз спасли, пусть и дальше работают. Грузы возить тоже надо.
Представитель греческой компании, владелицы судна, мистер Лигрис ожидал на причале. Не успели завести все швартовные концы, как он уже был на борту.
– Как добрались? Без происшествий? – смуглое лицо грека было хмуро, и он не мог этого скрыть.
– Все нормально, господин суперинтендант, – ответил капитан. Он решил и предупредил об этом команду, не распространяться о произошедших инцидентах.
– Вы ничего не скрываете? – слащавым голосом протянул на плохом английском Лигрис.
– Нет, что вы! – Николаич был непреклонен, – необходим лишь небольшой ремонт.
Грек был явно недоволен. Немного подумав, он сказал:
– Хорошо, я пришлю инженера, он осмотрит судно и подготовит ремонтные ведомости. Визы для экипажа я заказал. В этом конверте деньги – зарплата за текущий месяц. Вот моя визитка, в случае необходимости звоните. В Сингапуре вы пробудете примерно неделю.
Истосковавшаяся по земле команда была отпущена на берег.
Те, кто не побывал в Сингапуре, многое потеряли. Особенно те, кто не верит, что на маленьком клочке суши, лишенном хоть каких-нибудь полезных ископаемых, под палящим солнцем можно создать чудесный город с великолепными зданиями, тенистыми парками, современными магистралями, метро, огромным портом и даже со своим Ботаническим садом, где особенно выделяется Сад Орхидей.
Забывшие про ссору Мелкий и Скала, первыми ушли в город. На метро доехали до центра и там, гуляя по Очароуд, они заметили двух привлекательных европеек, блондинку и брюнетку, идущих впереди.
Мелкий, оценив формы женщин, со вздохом произнес:
– Вот бы я той белобрысой вдул!
Та, к удивлению Андрея, незамедлительно повернула голову и с угрозой произнесла на чистом русском:
– Мал еще вдувать!
Андрей не растерялся:
– О, да вы русские! Какими судьбами?
Олег, призадумавшись, сказал:
– Вот это да! Мы же где-то далеко в Азии, а тут русские бабы. Что-то люди наши из страны расползаются, как тараканы.
В дальнейшем оказалось, что землячки рады встрече и совсем не против вспрыснуть ее шампанским, либо еще чем-нибудь подходящим. Из центра решили уехать – слишком шумно.
– Экзотики хочется, – сказала блондинка.
Сели в такси и поехали в Чайна-таун. В кафе, где они остановились, было очень душно. Пахло бог весть чем, но не противно. Заказали морепродукты и пиво «Тайгер».
Сближение ментально родственных людей в чужом окружении происходит быстро. Пиво и беседа лились легко и непринужденно, и все катилось к приятному финалу, но случилась одна маленькая неприятность. Скала, изрядно пьяный, видимо решив окончательно очаровать спутниц, захотел показать свое искусство танца. Музыка в кафе не играла, но это нисколько не смутило Олега потому, что алкоголь в его организме уже действовал вовсю. Тема его танца была навеяна полустершимися в памяти воспоминаниями, когда он, еще молодой кузнец, уронил себе на ногу раскаленную железную болванку.
Неуклюже изображая танцевальные движения, он нещадно давил ноги маленьких китайцев. Те терпеливо сносили выходки большого человека, но Олег все же нарвался на конфликт. Когда подошла официантка и обратилась к Мелкому по-китайски, он взревел:
– Ты это что, моего друга за китаеза приняла?! Он хоть и маленький, а не чета вам, косорылым!
Скандал развивался со скоростью пожара в летнем лесу. Азиаты, предпочитающие уходить от конфликта, резво разбегались, не доев свою еду, щедро сдобренную острыми соусами. Олегу пришлось, в отсутствие реального врага, крушить мебель. Соотечественницы, увидав, что события развиваются не так, как они предполагали, незаметно исчезли.
Мелкий, вначале пытался утихомирить приятеля. Но получил в нос и, растеряв пыл, молча брел за все более входящим в раж Олегом.
Скала, выйдя из кафе и выдернув шест, на котором была укреплена реклама, двинулся на Чайна-таун. Бумажные фонари, бамбуковые занавески, хиленькие деревянные заборчики превращались в хлам после мощных ударов русского кузнеца. Несколько китайцев, чтобы остановить продвижение Олега, пытались применить каратэ, но Скала лишь отмахнулся от них, как от надоедливых комаров.
– Получайте, гады! Это вам за «Варяг»! – ревел Бугаев, весьма ловко для пьяного человека орудуя своим импровизированным копьем.
– Олежек, да это же не японцы, а китайцы, – вновь попытался утихомирить друга Мелкий.
– Один хрен – косорылые!
Погром продолжался, и складывалось ощущение, что он закончиться только тогда, когда иссякнут силы у русского бугая. А это предвиделось нескоро.
Но на каждый «Титаник» есть свой айсберг. Когда масштаб разрушений достиг уровня стихийного бедствия, один из китайцев завел минигрузовик, и, хорошенько разогнавшись, въехал на нем в Скалу. Битву с железом Олег проиграл. Этим не замедлили воспользоваться азиаты. Они тут же впихнули Большого Белого, пребывающего в нокдауне, и Мелкого в такси. О какой – либо компенсации речь не шла – жители Чайна-тауна и так были рады, что живой тайфун покинул пределы их территории.
В такси Скала ненадолго пришел в себя и тут же заснул богатырским сном. На борт судна его пришлось грузить лебедкой, поскольку по трапу его пронести не смогли.
Вечером мистер Лигрис позвонил в Грецию президенту «Адриатика».
– Мистер Николаидис! Эти гребаные русские спасли «Оушен хоп»! Вся наша подготовительная работа пошла на смарку. Не видать нам теперь страховку, как своих ушей!
Последовала пауза. Через полминуты глава фирмы медленно проговорил в трубку:
– Спасли, говоришь. Ну раз спасли, пусть и дальше работают. Грузы возить тоже надо.
Глава 16
Несколько потерявшийся и ушедший в последнее время в тень Михаил Балалайкин в Сингапуре вновь обрел бодрость духа. Тяжелая матросская работа в рейсе подточила душевные силы бывшего мошенника. Здесь же, в городе-стране, «Океанская надежда» стояла на судоремонтном заводе, и все работы делали малайцы. Русские моряки лишь несли вахту и наблюдали за рабочими, чтобы те чего-нибудь не сперли.
Свободного времени было много, и Миша бесцельно шатался по городу. Но дух стяжательства, присущий ему в большей, чем остальным гражданам, степени, не давал покоя. Найдя «русские» магазины, он воспарял духом – там было так много моряков-соотечественников, что это, безусловно, давало неоспоримые шансы.
Приобретя в китайских лавках пластиковые стол и стул, а также пачку каких-то английских бланков, Миша устроился возле самого оживленного павильона. «Набор моряков, оклады высокие» – написал он на картонке, которую и укрепил на столе. Через некоторое время веселые мареманы начали подходить нестройными рядами.
– А че за фирма?
– Греки, небось?
– У моториста сколько?
– Донкерманов берете?
Миша живо отвечал на вопросы. Сегодняшнюю аферу он решил построить по принципу гигантской лжи. Врал он напропалую. И фирма английская, и зарплата на порядок выше, чем у остальных, и рейсы короткие. Моряки велись. Охотно покупали у Балалайкина «бланки контрактов», как он их окрестил, по 10 долларов. Расчет его был прост. Мало? кто ему верил до конца, но сумма оплаты была пустяковая и большинство решило: «А вдруг?».
Торговля бумагой шла бойко. Собралась нешуточная толпа. Даже ушлые китайцы-продавцы вышли посмотреть. Но их, скорее, интересовал не сам товар, а виртуозное умение торговать, показанное Михаилом. Чем больше десяток опускалось в карман Балалайкина, тем сильнее он чувствовал, что пора сваливать. Но золотой телец арканом держал его на месте. Чтобы как-то придавить страх перед возможной расплатой, Миша без умолку говорил, хлопая восклицательными знаками по ушам слушателей. Его честные с виду глаза смотрели на окружающих с подкупающим наивом.
– Переверните свою жизнь! Хватит горбатиться за копейки! Уже после первого рейса вы сможете купить своей семье квартиру. Да что квартиру – дом! Огромных размеров дом. С бильярдом, бассейном, сауной, зимним садом и конюшней. После второго рейса вам по силам будет приобрести небольшой поселок или несколько пятиэтажек в городе.
Толпа желающих изменить свою жизнь, изумленная, притихла. Миша, с ужасом поняв, что переборщил, осекся. Повисла недобрая пауза. Обстановку, если можно так сказать, разрядил не известно как здесь оказавшийся, Славик-хохол.
– О, Мыхайло! А ты шо тут робыш? Тебя на судне Николаич искал. Палубу треба красить.
Афера, так блистательно начавшаяся, бездарно рухнула. Необходимо было спасать хотя бы то, что удалось собрать. Идея уже погибла.
Спасение пришло неожиданно. Два полицейских-индуса, привлеченные шумом в торговом центре, подошли к столу в нужный момент – толпа уже обступила Михаила и развязка была не за горами. Миша, внутренне готовясь к побоям, вдруг понял, что судьба дает ему шанс. Он изловчился и сбил с одного из служителей закона фуражку. Расплата последовала незамедлительно. Мише заломили руки, одели наручники и повели в участок. По дороге, когда опасная толпа уже скрылась из виду, Балалайкин сказал:
– Извините, офицер! Я случайно. Готов компенсировать моральный ущерб.
Сошлись на 50 долларах.
Уже на судне Миша пересчитал деньги. Вышло почти полторы тысячи.
– Очень неплохо, – отметил он и слегка потер переносицу, – хотя, могло бы быть и лучше. Где этот урод Славик?
Хохол пришел на судно только под вечер. Он был весь увешан коробками с малайской электроникой. Вид имел усталый, но довольный – добыча досталась ему тяжело, но дешево.
Миша к вечеру остыл и разборок со Славиком решил не устраивать.
– Все равно не поймет.
Свободного времени было много, и Миша бесцельно шатался по городу. Но дух стяжательства, присущий ему в большей, чем остальным гражданам, степени, не давал покоя. Найдя «русские» магазины, он воспарял духом – там было так много моряков-соотечественников, что это, безусловно, давало неоспоримые шансы.
Приобретя в китайских лавках пластиковые стол и стул, а также пачку каких-то английских бланков, Миша устроился возле самого оживленного павильона. «Набор моряков, оклады высокие» – написал он на картонке, которую и укрепил на столе. Через некоторое время веселые мареманы начали подходить нестройными рядами.
– А че за фирма?
– Греки, небось?
– У моториста сколько?
– Донкерманов берете?
Миша живо отвечал на вопросы. Сегодняшнюю аферу он решил построить по принципу гигантской лжи. Врал он напропалую. И фирма английская, и зарплата на порядок выше, чем у остальных, и рейсы короткие. Моряки велись. Охотно покупали у Балалайкина «бланки контрактов», как он их окрестил, по 10 долларов. Расчет его был прост. Мало? кто ему верил до конца, но сумма оплаты была пустяковая и большинство решило: «А вдруг?».
Торговля бумагой шла бойко. Собралась нешуточная толпа. Даже ушлые китайцы-продавцы вышли посмотреть. Но их, скорее, интересовал не сам товар, а виртуозное умение торговать, показанное Михаилом. Чем больше десяток опускалось в карман Балалайкина, тем сильнее он чувствовал, что пора сваливать. Но золотой телец арканом держал его на месте. Чтобы как-то придавить страх перед возможной расплатой, Миша без умолку говорил, хлопая восклицательными знаками по ушам слушателей. Его честные с виду глаза смотрели на окружающих с подкупающим наивом.
– Переверните свою жизнь! Хватит горбатиться за копейки! Уже после первого рейса вы сможете купить своей семье квартиру. Да что квартиру – дом! Огромных размеров дом. С бильярдом, бассейном, сауной, зимним садом и конюшней. После второго рейса вам по силам будет приобрести небольшой поселок или несколько пятиэтажек в городе.
Толпа желающих изменить свою жизнь, изумленная, притихла. Миша, с ужасом поняв, что переборщил, осекся. Повисла недобрая пауза. Обстановку, если можно так сказать, разрядил не известно как здесь оказавшийся, Славик-хохол.
– О, Мыхайло! А ты шо тут робыш? Тебя на судне Николаич искал. Палубу треба красить.
Афера, так блистательно начавшаяся, бездарно рухнула. Необходимо было спасать хотя бы то, что удалось собрать. Идея уже погибла.
Спасение пришло неожиданно. Два полицейских-индуса, привлеченные шумом в торговом центре, подошли к столу в нужный момент – толпа уже обступила Михаила и развязка была не за горами. Миша, внутренне готовясь к побоям, вдруг понял, что судьба дает ему шанс. Он изловчился и сбил с одного из служителей закона фуражку. Расплата последовала незамедлительно. Мише заломили руки, одели наручники и повели в участок. По дороге, когда опасная толпа уже скрылась из виду, Балалайкин сказал:
– Извините, офицер! Я случайно. Готов компенсировать моральный ущерб.
Сошлись на 50 долларах.
Уже на судне Миша пересчитал деньги. Вышло почти полторы тысячи.
– Очень неплохо, – отметил он и слегка потер переносицу, – хотя, могло бы быть и лучше. Где этот урод Славик?
Хохол пришел на судно только под вечер. Он был весь увешан коробками с малайской электроникой. Вид имел усталый, но довольный – добыча досталась ему тяжело, но дешево.
Миша к вечеру остыл и разборок со Славиком решил не устраивать.
– Все равно не поймет.
Глава 17
Ремонт «Океанской надежды» был подобен взрослению ребенка: для своих он, казалось, двигался крайне медленно, а для посторонних летел, как на крыльях.
Когда от постоянного треска обдирочных машинок у Брумбеля начала болеть голова, а запах краски стал вызывать изжогу, он решил прогуляться по тенистым улицам прекрасного Сингапура. Вызвав в свою каюту штурмана Ниточкина и отдав ему необходимые распоряжения, он покинул борт судна.
Однако, добраться до города ему было не суждено. Возле проходной судоремонтного завода он встретил своего товарища по институту Алексея. Друзья обнялись.
– Яшка! Дружище! Как здесь оказался?
– На ремонте стоим. На «Оушен хоп» сейчас капитаню.
– Не понял! Ты же в кадрах сидел, как я слышал.
– Жизнь заставила в моря податься, – сказал Николаич и тяжело, как прапорщик перед ревизией, вздохнул.
– Да и я, видишь, мареманом заделался. Бежишь сейчас куда?
– В город сходить хочу. Купить кой-чего. Да и так, развеяться.
– Ты этот город на потом оставь. А сейчас пошли ко мне на судно коньячку выпьем. Молодость вспомним, за жизнь поговорим. Когда еще я в Сингапуре, на краю Земли, однокашника встречу.
Николаич был, конечно, рад встрече со старым другом, но какое-то нехорошее предчувствие у него от чего-то появилось.
– Может быть завтра?
– Никаких «завтра»!
Алексей схватил под руку Брумбеля и поволок его на свой пароход.
Судно Алексея было значительно больше «Океанской надежды». Он был старшим помощником и, согласно должности, занимал огромную каюту, состоящую из приемной, кабинета, спальни, душевой и туалета.
Николаич неискренне порадовался за отличные жилищные условия друга и сел в предложенное ему кресло. Алексей вызвал буфетчика и заказал закуски. Открыв массивный сейф, он достал бутылку коньяка и рюмки. Когда сервировка стола была завершена, хозяин поднял стопку и произнес тост:
– За встречу!
Николаич нехотя выпил. Дальше пошли обязательные в таких случаях воспоминания. Чуть позже появилась вторая бутылка, и Брумбель захотел в туалет.
– Где тут у тебя удобства? – спросил он у Алексея.
Тот почему-то смутился.
– Ты знаешь, у меня там… в общем, у меня там живет обезьяна.
– А… а почему в туалете?! – Яков Николаевич был настолько удивлен, что забыл на время о своем естественном желании.
– Ну, там прохладно. Да, и вообще.
– Покажи хотя бы ее.
Алексей вышел и через минуту вернулся с небольшой обезьянкой. Он вел ее, как собаку, на поводке. Николаич оживился.
– А зовут как?
– Как и всех обезьян – Микки.
Брумбель решил погладить животное, но та, ловко увернувшись от его руки, вскочила ему на плечо и тут же стала копаться в его волосах, разыскивая насекомых. Николаич воспринял это, как дружеский жест. Алексей призадумался и, внезапно посветлев лицом, сказал:
– Яша, а давай я тебе ее подарю.
Николаич, отбиваясь от ставших уже назойливыми обезьяньих ласк, ответил:
– Но она же, наверное, кучу денег стоит.
– Что могут значить деньги между друзьями? Забирай!
К себе на пароход Яков Николаевич шел с гордо поднятой головой, хотя и слегка ошарашенный. С одной стороны, это была явно дорогая вещь, если можно так сказать о живом существе. С другой же стороны, он абсолютно не представлял себе, что будет с ней делать. «До России как-нибудь довезу, а там посмотрим. Может, продам», – успокаивал он себя.
На судне Микки полюбили сразу. Славик соорудил для нее в каюте у Николаича небольшую лежанку. Кок Лысый принес всевозможных продуктов, которые, в его представлении, потребляют обезьяны. Остальные ограничились поглаживанием зверя. Но любимцем экипажа Микки пробыла всего несколько дней. Быстро адаптировавшись, обезьяна принялась подстраивать судно и моряков под себя. Первое, что она сделала, это попыталась выжить рабочих, производящих ремонт корабля.
Бригада слесарей, налаживающих в машинном отделении дизель-генератор, была неприятно удивлена, когда услышала, как сработала аварийная сигнализация. В машинное отделение стал поступать углекислый газ, необходимый для тушения пожара, но никак не для дыхания человека. Рабочие бросились к выходу. Напрасно! Микки его надежно заблокировала. Спас слесарей аварийный выход.
Николаич пил валерьянку, обезьяну закрыли в пустой каюте. Однако арест не охладил пыл Микки. Она смогла раскрутить «барашки» иллюминатора и выбраться на свободу.
Следующим объектом нападения обезьяна выбрала маляров. Рабочий, красящий борт судна с люльки, был весь облит краской из ведра, которое сбросила на него безжалостная мартышка. Потом она отвязала люльку, и маляр повис на страховочном поясе в нескольких метрах от железной палубы дока.
Когда Николаич увидел болтающегося на веревке и дико орущего человека всего зеленого, за бортом своего судна – он потерял сознание.
Микки посадили на цепь. Разнообразные проделки теперь копились в ней, не находя выхода. И все же удачный момент для того, чтобы еще раз попытаться доказать людям, что теория Дарвина – фигня, у Микки возник. Ремонт подошел к концу, и судно поздней ночью спустили из дока на воду. В самый ответственный момент, когда «Океанская надежда» приобрела плавучесть и к ней подошли два буксира, чтобы подтянуть к причалу, ярко освещенное судно вдруг погрузилось во мрак. Это Микки дотянулась до забытой кем-то ножовки и перепилила электрический кабель, идущий на бак.
Буксиры потеряли «Оушен Хоп» в темноте, и судно навалилось на причал, получив при этом значительную вмятину, которую в дальнейшем нарекли именем Микки.
Очередную неприятность капитан пережил героически – видимо, проказы Микки его закалили.
Обезьяну высадили на берег и полным ходом пошли в открытое море. Микки металась по причалу, не в силах понять, почему ее не взяли с собой в рейс. «Встречу Леху, голову ему оторву за эти обезьяньи приколы», – зло думал Николаич, стоя на мостике и наблюдая за тем, как первые лучи солнца покрывают розовой завесой горизонт.
Когда от постоянного треска обдирочных машинок у Брумбеля начала болеть голова, а запах краски стал вызывать изжогу, он решил прогуляться по тенистым улицам прекрасного Сингапура. Вызвав в свою каюту штурмана Ниточкина и отдав ему необходимые распоряжения, он покинул борт судна.
Однако, добраться до города ему было не суждено. Возле проходной судоремонтного завода он встретил своего товарища по институту Алексея. Друзья обнялись.
– Яшка! Дружище! Как здесь оказался?
– На ремонте стоим. На «Оушен хоп» сейчас капитаню.
– Не понял! Ты же в кадрах сидел, как я слышал.
– Жизнь заставила в моря податься, – сказал Николаич и тяжело, как прапорщик перед ревизией, вздохнул.
– Да и я, видишь, мареманом заделался. Бежишь сейчас куда?
– В город сходить хочу. Купить кой-чего. Да и так, развеяться.
– Ты этот город на потом оставь. А сейчас пошли ко мне на судно коньячку выпьем. Молодость вспомним, за жизнь поговорим. Когда еще я в Сингапуре, на краю Земли, однокашника встречу.
Николаич был, конечно, рад встрече со старым другом, но какое-то нехорошее предчувствие у него от чего-то появилось.
– Может быть завтра?
– Никаких «завтра»!
Алексей схватил под руку Брумбеля и поволок его на свой пароход.
Судно Алексея было значительно больше «Океанской надежды». Он был старшим помощником и, согласно должности, занимал огромную каюту, состоящую из приемной, кабинета, спальни, душевой и туалета.
Николаич неискренне порадовался за отличные жилищные условия друга и сел в предложенное ему кресло. Алексей вызвал буфетчика и заказал закуски. Открыв массивный сейф, он достал бутылку коньяка и рюмки. Когда сервировка стола была завершена, хозяин поднял стопку и произнес тост:
– За встречу!
Николаич нехотя выпил. Дальше пошли обязательные в таких случаях воспоминания. Чуть позже появилась вторая бутылка, и Брумбель захотел в туалет.
– Где тут у тебя удобства? – спросил он у Алексея.
Тот почему-то смутился.
– Ты знаешь, у меня там… в общем, у меня там живет обезьяна.
– А… а почему в туалете?! – Яков Николаевич был настолько удивлен, что забыл на время о своем естественном желании.
– Ну, там прохладно. Да, и вообще.
– Покажи хотя бы ее.
Алексей вышел и через минуту вернулся с небольшой обезьянкой. Он вел ее, как собаку, на поводке. Николаич оживился.
– А зовут как?
– Как и всех обезьян – Микки.
Брумбель решил погладить животное, но та, ловко увернувшись от его руки, вскочила ему на плечо и тут же стала копаться в его волосах, разыскивая насекомых. Николаич воспринял это, как дружеский жест. Алексей призадумался и, внезапно посветлев лицом, сказал:
– Яша, а давай я тебе ее подарю.
Николаич, отбиваясь от ставших уже назойливыми обезьяньих ласк, ответил:
– Но она же, наверное, кучу денег стоит.
– Что могут значить деньги между друзьями? Забирай!
К себе на пароход Яков Николаевич шел с гордо поднятой головой, хотя и слегка ошарашенный. С одной стороны, это была явно дорогая вещь, если можно так сказать о живом существе. С другой же стороны, он абсолютно не представлял себе, что будет с ней делать. «До России как-нибудь довезу, а там посмотрим. Может, продам», – успокаивал он себя.
На судне Микки полюбили сразу. Славик соорудил для нее в каюте у Николаича небольшую лежанку. Кок Лысый принес всевозможных продуктов, которые, в его представлении, потребляют обезьяны. Остальные ограничились поглаживанием зверя. Но любимцем экипажа Микки пробыла всего несколько дней. Быстро адаптировавшись, обезьяна принялась подстраивать судно и моряков под себя. Первое, что она сделала, это попыталась выжить рабочих, производящих ремонт корабля.
Бригада слесарей, налаживающих в машинном отделении дизель-генератор, была неприятно удивлена, когда услышала, как сработала аварийная сигнализация. В машинное отделение стал поступать углекислый газ, необходимый для тушения пожара, но никак не для дыхания человека. Рабочие бросились к выходу. Напрасно! Микки его надежно заблокировала. Спас слесарей аварийный выход.
Николаич пил валерьянку, обезьяну закрыли в пустой каюте. Однако арест не охладил пыл Микки. Она смогла раскрутить «барашки» иллюминатора и выбраться на свободу.
Следующим объектом нападения обезьяна выбрала маляров. Рабочий, красящий борт судна с люльки, был весь облит краской из ведра, которое сбросила на него безжалостная мартышка. Потом она отвязала люльку, и маляр повис на страховочном поясе в нескольких метрах от железной палубы дока.
Когда Николаич увидел болтающегося на веревке и дико орущего человека всего зеленого, за бортом своего судна – он потерял сознание.
Микки посадили на цепь. Разнообразные проделки теперь копились в ней, не находя выхода. И все же удачный момент для того, чтобы еще раз попытаться доказать людям, что теория Дарвина – фигня, у Микки возник. Ремонт подошел к концу, и судно поздней ночью спустили из дока на воду. В самый ответственный момент, когда «Океанская надежда» приобрела плавучесть и к ней подошли два буксира, чтобы подтянуть к причалу, ярко освещенное судно вдруг погрузилось во мрак. Это Микки дотянулась до забытой кем-то ножовки и перепилила электрический кабель, идущий на бак.
Буксиры потеряли «Оушен Хоп» в темноте, и судно навалилось на причал, получив при этом значительную вмятину, которую в дальнейшем нарекли именем Микки.
Очередную неприятность капитан пережил героически – видимо, проказы Микки его закалили.
Обезьяну высадили на берег и полным ходом пошли в открытое море. Микки металась по причалу, не в силах понять, почему ее не взяли с собой в рейс. «Встречу Леху, голову ему оторву за эти обезьяньи приколы», – зло думал Николаич, стоя на мостике и наблюдая за тем, как первые лучи солнца покрывают розовой завесой горизонт.
Глава 18
Сингапур остался за кормой. Идти предстояло в разбросанную по островам Индонезию. «Океанская надежда», давно уже вступившая в преклонный возраст, скрипела на волнах, подобно колесу обозрения в парке культуры, когда на нем катается рота солдат. Море, готовясь к шторму, стонало, как рожающая слониха.
Брумбель вызвал на мостик Андрея Ниточкина.
– На Суматре будем брать груз: три с половиной тысячи тонн дизельного топлива. Возьми с собой боцмана и посмотри танки. Проверь также грузовую систему.
Николаич заглянул в какой-то справочник и продолжил:
– Подготовьте стальные концы и огнетушители. И пусть Вадик погоняет пожарный насос.
– Добро, Николаич. Не волнуйтесь, погрузимся как надо.
– А кто волнуется?! Давай, действуй!
Переход был небольшим. Уже к следующему вечеру «Оушен Хоп», удачно миновав шторм, пришвартовался в порту Белован. Погрузка намечалась на завтра. Народу захотелось на берег. Яков Николаевич не возражал.
От порта до города было не близко, поэтому решили воспользоваться мопедами, которые предусмотрительный Славик насобирал на улицах во время стоянки в Японии.
Сборы были не долгими. Скатив байки по трапу, экипаж разделился. Николаич поехал искать почту, чтобы позвонить домой. Славик с Вадиком поехали искать пивбар. Лысый и Андрей Ниточкин решили просто погулять по городу. Скала остался на судне во избежание каких-нибудь новых международных инцидентов. Остался на пароходе и Балалайкин.
Хохол и Вадик Сочинцев довольно быстро нашли искомый бар. Пиво было низкого качества и не радовало языковые рецепторы, поэтому они решили пить кокосовый ликер Малибу. Закусывали курицей, приготовленной с бананами и специями.
– Яка гадость, – бурчал Славик, – то ли дэло горилка с салом.
– А мне нравится, – отвечал захмелевший Вадик.
К их столику подошел вертлявый азиат и английским шепотом спросил, не скучают ли господа.
– Чего ему треба? – спросил у Вадика Славик.
– Спрашивает, не скучно ли нам.
– Скучно. Кажи ему, нехай спляшет!
– Он не в том смысле. Девочек предлагает.
– А-а-а! Це добре! Я согласный.
Вадик тоже был не прочь пообщаться со слабым полом. Азиат исчез и через минуту привел пять размалеванных особ юного возраста. Девушки смущенно улыбались и прятали глаза. Видимо, их так учили.
Славик долго не рассуждал и выбрал ближайшую к себе девушку. Та тихо захихикала и повела боцмана в нумера.
Вадик более тщательно произвел осмотр кандидаток. Его сердце покорила высокая голубоглазая малайка. Красивое лицо немного портил слегка приплюснутый нос. Стройность тела легко угадывалось за фиговым листком одежды. Смуглая кожа обещала быть нежной и бархатистой. Вадик загорелся, как пороховой склад. Он схватил девушку и быстрым шагом повел ее в лоно разврата. Та, едва поспевая за ним, что-то быстро говорила. Вадик отмахнулся:
– После расскажешь.
– We are same! – настаивала девица.
Уже когда он вошел в номер, до Вадика сквозь хмель дошел смысл сказанного красавицей.
– Почему это ты считаешь, что мы с тобой одинаковые? – спросил он по-английски, снимая рубашку.
– We are same. You must now it, – настаивала девушка.
Вадик начал снимать штаны. Мозг его уже почти отключился.
– Точнее? – спросил он, чтобы закончить с этим вопросом и быстрее перейти к делу.
– I am boy.
Сочинцева чуть не хватил кондратий. Алкоголь из головы вылетел со скоростью пули.
– Чего???
– I am boy, – беспощадно повторило существо.
Вадик что-то слышал раньше про транссексуалов, но чтобы вот так, перед ним, да и еще в такой ответственный момент! Он неожиданно для самого себя, стал бить переодетого чувака. Тот плакал и не сопротивлялся.
Услышав шум, из соседнего номера прибежал Славик. Толком не разобравшись, он тоже стал бить трансвестита.
– Ах ты вражина! Она чого у тэбэ денгу подтырила, Вадик?
– Славик, это – мужик.
– Як?! – челюсть у боцмана отвисла.
Парень-девка, воспользовавшись замешательством русских, улизнул из номера.
– Пидэм, Вадик, из этого бисова миста. Не горюй, хлопче, найдем других баб.
Но настроение у Сочинцева было безвозвратно испорчено.
– Пойдем лучше, Славик, водки где-нибудь найдем.
В городе они встретили Витю Крошкина и Андрея. Лысый был увешан цепочками из дешевого золота. Объединившись, они, с трудом найдя водку, присели на лавочке в небольшом парке. Славик за рюмкой рассказал о его с Вадиком злоключениях.
– Зато я жинке не изменил, – подвел итог боцман.
– Просто не успел, – смеялся Андрей.
За полночь вернулись на судно. Брумбель сидел в кают-компании. Он был настолько растерян, что его неуверенность тут же почувствовали вернувшиеся из увольнения.
– Николаич, что случилось? – тихо спросил Андрей.
– ГКЧП!
Повисла тяжелая пауза.
– И Миша пропал. С велосипедами, – грустно продолжил капитан.
Тишина отяготила еще сильнее. Андрей, подумав, что Николаич слегка погнал, предложил:
– А может вы, Яков Николаевич, в каюту отдыхать пойдете? Завтра погрузка, выспаться надо.
– Какая там погрузка?! – вспылил капитан, – в стране переворот. Домой звонил, а мне жена как сказала!
– А у нас в городе как? – спросил Вадик.
Брумбель вызвал на мостик Андрея Ниточкина.
– На Суматре будем брать груз: три с половиной тысячи тонн дизельного топлива. Возьми с собой боцмана и посмотри танки. Проверь также грузовую систему.
Николаич заглянул в какой-то справочник и продолжил:
– Подготовьте стальные концы и огнетушители. И пусть Вадик погоняет пожарный насос.
– Добро, Николаич. Не волнуйтесь, погрузимся как надо.
– А кто волнуется?! Давай, действуй!
Переход был небольшим. Уже к следующему вечеру «Оушен Хоп», удачно миновав шторм, пришвартовался в порту Белован. Погрузка намечалась на завтра. Народу захотелось на берег. Яков Николаевич не возражал.
От порта до города было не близко, поэтому решили воспользоваться мопедами, которые предусмотрительный Славик насобирал на улицах во время стоянки в Японии.
Сборы были не долгими. Скатив байки по трапу, экипаж разделился. Николаич поехал искать почту, чтобы позвонить домой. Славик с Вадиком поехали искать пивбар. Лысый и Андрей Ниточкин решили просто погулять по городу. Скала остался на судне во избежание каких-нибудь новых международных инцидентов. Остался на пароходе и Балалайкин.
Хохол и Вадик Сочинцев довольно быстро нашли искомый бар. Пиво было низкого качества и не радовало языковые рецепторы, поэтому они решили пить кокосовый ликер Малибу. Закусывали курицей, приготовленной с бананами и специями.
– Яка гадость, – бурчал Славик, – то ли дэло горилка с салом.
– А мне нравится, – отвечал захмелевший Вадик.
К их столику подошел вертлявый азиат и английским шепотом спросил, не скучают ли господа.
– Чего ему треба? – спросил у Вадика Славик.
– Спрашивает, не скучно ли нам.
– Скучно. Кажи ему, нехай спляшет!
– Он не в том смысле. Девочек предлагает.
– А-а-а! Це добре! Я согласный.
Вадик тоже был не прочь пообщаться со слабым полом. Азиат исчез и через минуту привел пять размалеванных особ юного возраста. Девушки смущенно улыбались и прятали глаза. Видимо, их так учили.
Славик долго не рассуждал и выбрал ближайшую к себе девушку. Та тихо захихикала и повела боцмана в нумера.
Вадик более тщательно произвел осмотр кандидаток. Его сердце покорила высокая голубоглазая малайка. Красивое лицо немного портил слегка приплюснутый нос. Стройность тела легко угадывалось за фиговым листком одежды. Смуглая кожа обещала быть нежной и бархатистой. Вадик загорелся, как пороховой склад. Он схватил девушку и быстрым шагом повел ее в лоно разврата. Та, едва поспевая за ним, что-то быстро говорила. Вадик отмахнулся:
– После расскажешь.
– We are same! – настаивала девица.
Уже когда он вошел в номер, до Вадика сквозь хмель дошел смысл сказанного красавицей.
– Почему это ты считаешь, что мы с тобой одинаковые? – спросил он по-английски, снимая рубашку.
– We are same. You must now it, – настаивала девушка.
Вадик начал снимать штаны. Мозг его уже почти отключился.
– Точнее? – спросил он, чтобы закончить с этим вопросом и быстрее перейти к делу.
– I am boy.
Сочинцева чуть не хватил кондратий. Алкоголь из головы вылетел со скоростью пули.
– Чего???
– I am boy, – беспощадно повторило существо.
Вадик что-то слышал раньше про транссексуалов, но чтобы вот так, перед ним, да и еще в такой ответственный момент! Он неожиданно для самого себя, стал бить переодетого чувака. Тот плакал и не сопротивлялся.
Услышав шум, из соседнего номера прибежал Славик. Толком не разобравшись, он тоже стал бить трансвестита.
– Ах ты вражина! Она чого у тэбэ денгу подтырила, Вадик?
– Славик, это – мужик.
– Як?! – челюсть у боцмана отвисла.
Парень-девка, воспользовавшись замешательством русских, улизнул из номера.
– Пидэм, Вадик, из этого бисова миста. Не горюй, хлопче, найдем других баб.
Но настроение у Сочинцева было безвозвратно испорчено.
– Пойдем лучше, Славик, водки где-нибудь найдем.
В городе они встретили Витю Крошкина и Андрея. Лысый был увешан цепочками из дешевого золота. Объединившись, они, с трудом найдя водку, присели на лавочке в небольшом парке. Славик за рюмкой рассказал о его с Вадиком злоключениях.
– Зато я жинке не изменил, – подвел итог боцман.
– Просто не успел, – смеялся Андрей.
За полночь вернулись на судно. Брумбель сидел в кают-компании. Он был настолько растерян, что его неуверенность тут же почувствовали вернувшиеся из увольнения.
– Николаич, что случилось? – тихо спросил Андрей.
– ГКЧП!
Повисла тяжелая пауза.
– И Миша пропал. С велосипедами, – грустно продолжил капитан.
Тишина отяготила еще сильнее. Андрей, подумав, что Николаич слегка погнал, предложил:
– А может вы, Яков Николаевич, в каюту отдыхать пойдете? Завтра погрузка, выспаться надо.
– Какая там погрузка?! – вспылил капитан, – в стране переворот. Домой звонил, а мне жена как сказала!
– А у нас в городе как? – спросил Вадик.