Пинчук, он теперь стоял боком, чтобы его не разглядели через стекло, отшатнулся! Во рту появился неприятный металлический привкус. Во что это они с Голышевым вляпались? Что это за люди и почему они так себя ведут?..
   По лицу – из-под песцовой шапки – ручьями покатил пот. Стало вдруг жарко. Невыносимо жарко и душно, как в натопленной сауне… Пинчук прислушивался к звукам: не хлопнет ли входная дверь, от которой его отделяет небольшой предбанник, и еще одна дверь? А что если они надумают осмотреть и соседнее с ангаром строение? Успеет ли он юркнуть по лестнице в цокольный этаж? И где ему спрятаться? Так, чтобы не заметили, не нашли, если вдруг надумают искать?! Здесь, в генераторной, особо нигде и не спрячешься… В мастерской укрыться? И запереть изнутри дверь? Или в каморке, где хранится кое-какой ЗИП? Если кто-то из них догадается обыскать и это, ближнее к ангару строение, то у Пинчука могут возникнуть крупные неприятности…
   Он все же набрался смелости и выглянул в окно. Ненадолго так высунулся, почти мельком глянул, что творится снаружи у ангара – было до жути страшно!
   То, что он успел увидеть, то, что он смог разглядеть, прежде чем отшатнулся и попятился в сторону лестницы, по которой можно спуститься в цокольный этаж строения, напугало его еще больше, еще сильней! Пинчук видел, как двое в камуфляже, взяв за ноги, втаскивали через открытые ворота тело старшего смены обратно в ангар. Руки Голышева безвольно мели пол. Еще один из этой компании бросил у входа пустую – опорожненную им только что – пластиковую канистру из-под бензина. Опустился на корточки. Зачерпнул снег пригоршней, принялся оттирать снегом голые, без перчаток, руки. Ружье, замотанное бинтами, переброшено на спину. Поднялся на ноги… Вытер руки о ткань камуфляжа, надел перчатки. Жестом подозвал вышедшего из ангара мужика в камуфляже (у них даже рукавицы, маски и очки под цвет местности).
   Они коротко перебросились словами. После чего, держа оружие на сгибе локтя, направились прямиком к ближайшему к ангару строению.

ГЛАВА 4

   7 марта
   В течение девяти суток, начиная с 26 февраля, аэропорт поселка Лонгйир[8] был закрыт для приема воздушных судов в связи с погодными условиям. Череда циклонов, нарождавшихся где-то на просторах Северной Атлантики, под конец зимы обрушила на северное побережье Норвегии, на Кольский полуостров и расположенные севернее острова архипелага шквалистые, порой ураганные ветра, сопровождаемые небывалыми даже для этих суровых краев снежными метелями.
   Ввиду непогоды были отменены либо задержаны несколько рейсов компании SAS Norge из Осло и Тромсё на архипелаг. Второго марта над Западным Шпицбергеном, невидимый в серой мути, в зарядах снега и тумана, где-то высоко над сплошным покровом облачности, долго кружил самолет метеоразведки Kongelige Norske Luftforsvaret. Но ни в этот день, ни в последующие несколько суток небольшой аэропорт столицы Свальбарда[9] так и не принял ни одного воздушного судна с материка.
   Погода стала меняться в лучшую сторону лишь с уходом самого мощного циклона, быстро перемещающегося через Северную Атлантику и исхлестанное ветрами и снежными бурями местное море, носящее, как и архипелаг, имя голландца Виллема Баренца, знаменитого морехода и полярника XVI века.
   Ранним утром в небе над архипелагом, все еще частично закрытом облачностью, какое-то время барражировал норвежский самолет воздушной разведки. А в десять часов ввиду улучшения метеоусловий аэропорт Свальбард открылся для приема воздушных судов.
   В четверть одиннадцатого утра по местному времени от резиденции сиссельмана, – губернатора архипелага – расположенной возле церкви справа от причалов порта, отъехал микроавтобус «Мерседес».
   Оддмунд Ингерман, губернатор Свальбарда, хотя сегодня и был воскресный день – формально выходной – решил лично выехать в аэропорт, где вскоре должны будут приземлиться оба уже вылетевших на архипелаг воздушных судна. Он пригласил – ну или приказал в мягком тоне – проехаться с ним еще троих сотрудников офиса сиссельмана – своего помощника, а также двух женщин-администраторов, занимающихся оформлением, регистрацией и мониторингом приезжих.
   Компанию им также составили двое инструкторов-гидов, участвовавших в недавней спасательной операции. Им он не смел приказывать, но они согласились составить ему компанию. Это были еще довольно молодые люди. Девушке – ее зовут Мэрит – двадцать пять. Парню, имя которого Ларс, старшему инструктору местной горнолыжной школы, около тридцати. Именно эти двое первыми обнаружили и место трагедии, и труп одного из двух русских ученых в ущелье, в заснеженном каньоне скованной льдом речушки, впадающей в Нордфьорд……
   В поисковой операции – каковая, надо сказать, не завершилась и по сей день – участвовали около полусотни спасателей и волонтеров из числа местных жителей. Преимущественно таких же крепких бывалых ребят, как эти двое прекрасно подготовленных молодых людей. В плотном контакте с местными работает и небольшая партия отправленных из Баренцбурга в поселок Пирамида русских спасателей.
   Учитывая местную специфику и политико-юридический статус архипелага, каких-либо учреждений криминальной полиции и сил пограничной охраны на островах не существует. В Лонгйире нет тюрьмы или даже полицейского участка. Всеми важными вопросами, которыми на материке занимаются различные учреждения и структуры государственного и местного уровней, включая сферу безопасности, на архипелаге ведает именно офис губернатора-сиссельмана.
   Ингерман, как только ему стало известно о ЧП в поселке Пирамида, где случился пожар в ангаре для техники (погиб сотрудник треста «Арктикуголь», судьба второго неизвестна), сразу созвонился со своим российским коллегой, мэром соседнего поселка Баренцбург. И предложил помощь. Спустя еще двое суток, второго марта днем, выяснилось, что пропали двое русских, прибывших на архипелаг в двадцатых числах января с научной целью. Эти двое не раз и не два бывали на островах, как и некоторые их коллеги из Санкт-Петербурга, Москвы и Мурманска. Русские в последнее время заметно активизировались на архипелаге. Еще всего несколько лет назад, когда была прекращена добыча угля на шахтном руднике Пирамида, когда население главного здешнего российского форпоста Баренцбурга сократилось до четырех сотен человек, казалось, что они вот-вот уйдут. Что трест «Арктикуголь», постоянно заявлявший в последнее время про убыточность местной угледобычи, закроет последнюю шахту и вывезет из архипелага весь свой персонал.
   Если бы события пошли по такому сценарию, присутствие русских на Свальбарде было бы уже чисто символическим. Подобно тому, как символически присутствуют здесь Польша, Дания и некоторые иные государства, имеющие на архипелаге крохотные, в несколько человек, научные группы для наблюдения за погодой в этом секторе Арктики.
   Но ситуация неожиданно переменилась. Свидетельством тому служит большое количество «засылок» на Шпицберген различных грузов для двух русских поселков. А также в целом увеличившееся внимание России к «архипелагу тысячи островов»…
   На островах все чаще стали появляться под видом туристов или полярных исследователей люди определенного склада. Если и не все, то некоторые из них, как предполагала норвежская сторона, имеют прямое или косвенное отношение к российским спецслужбам – прежде всего, к разведывательным. Хотя и коммерческий интерес – в плане осуществления деловой разведки и зондажа – со стороны российских нефтегазовых гигантов тоже наверняка имеет место быть. Учитывая наличие целого ряда нерешенных вопросов, в том числе и острых, включая спорные моменты по закреплению де-юре и международному признанию границ и делению морского шельфа между этими двумя государствами, возникла некая напряженность. Причем как в отношениях двух стран, так и – на местном уровне – в отношениях местных властей и руководства арендующего значительные территории архипелага треста «Арктикуголь».
   Оддмунд Ингерман в силу своей высокой должности был в курсе, что не далее как в апреле этого года в Осло должны состояться чрезвычайно важные переговоры между российским президентом и главой норвежского правительства.
   Он знал, какие именно вопросы там будут рассматриваться и какого рода соглашения могут быть подписаны. Говоря языком игроков – на кону нынче огромные ставки. И норвежцы, и россияне очень серьезно готовятся к этим переговорам. Многие надеются, что уже в ближайшее время будут решены многие вопросы, закрыть которые не удавалось долгие десятилетия. А потому эти два подряд ЧП, связанные с русскими и законсервированным поселком Пирамида, не только совершенно некстати, – любое ЧП случается «некстати», – но и вполне способны при худшем развитии ситуации привести к охлаждению отношений двух стран, традиционно сотрудничающих и соперничающих в этом богатом на углеводороды и рыбные ресурсы стратегически важном секторе Арктики.
   Аэропорт Лонгйир находится всего в нескольких километрах от поселка. Дорога, ведущая туда, по сути, самая длинная трасса на всем архипелаге. Здесь, на островах, почти нет дорог, если не считать таковыми накатанные за зиму и по весне санные трассы. В поселок Баренцбург, расположенный в 55 километрах от Лонгйира, можно добраться, к примеру, лишь на вертолете, по морю – летом – или на снегоходе.
   Микроавтобус остановился на очищенном от снега паркинге близ здания аэропорта. На строгом темном фасаде авиатерминала – крупными белыми буквами надпись – SVALBARD. На табло у входа горят цифры: показания местного времени и температура воздуха. Мороз не слишком сильный для этого времени – минус семнадцать.
   Поочередно выбрались из микроавтобуса. Губернатор, самый старший не только по занимаемой должности, но и по возрасту, – ему пятьдесят с хвостиком – покинул салон последним, если не считать водителя. Ингерман одет в двухцветную – красное с синим – утепленную куртку и меховую шапку. Некоторое время он с беспокойством смотрел на гладкое, очищенное снегоуборочными машинами взлетное поле. Поверхность его матово поблескивает, оно как будто даже покрыто ледяной пленкой. Он хотел было позвонить дежурному по аэропорту и узнать, обработали ли поле специальными смесями, но, увидев выехавший от ангара на поле спецтранспорт, передумал звонить и давать ЦУ – небольшой персонал аэродрома состоит из опытных и профессиональных людей…
   Ингерман бросил взгляд на ближние склоны заснеженных гор и горушек, вырастающих по обоим берегам Адвентфьорда. В облаках появились разрывы, но вершины ближних гор все еще закрыты плотной серой пеленой. Ну а расположенная в десятке километров отсюда гора Операфьеллет, в склон которой несколько лет тому назад врезался лайнер русских, лишь смутно угадывается в этой сероватой полумгле…
   Он жестом показал остальным членам его команды, чтобы они прошли внутрь терминала. Предстоит быстро оформить тех визитеров, что вскоре прибудут на Свальбард. И оказать прямо на месте – а не в офисе, как обычно, – всю необходимую консультативную помощь. Это касается, конечно, лишь тех, кто прибудет на борту русского самолета. С теми же, кто прилетит в столицу архипелага на борту вылетевшего из Осло самолета компании SAS Norge, будут работать по обычной схеме…
   Сам губернатор остался снаружи. Мэрит – рослая красивая девушка – задержалась у входной двери. Покачав головой в такт каким-то своим мыслям, развернулась и пошла догонять сиссельмана – тот неспешно шагал вдоль терминала к пятиэтажной «вышке».
   – Херр Оддмунд Ингерман! Минутку…
   Губернатор остановился.
   Когда девушка, одетая по-спортивному, в двухцветный горнолыжный комбинезон и шапочку, под которую убраны светлые волосы, подошла к нему, он ласково поинтересовался:
   – Почему не идешь в здание, Мэрит?
   – А ты почему остался здесь? Хочешь подняться на вышку? Возьми и меня с собой.
   – С чего ты взяла? Нет, не собираюсь я подниматься к диспетчерам! Вот еще… Они и без меня там все на нервах. Сама видишь, какая нынче погода.
   – В сравнении с тем, что было еще недавно, – вполне нормально.
   Губернатор снял перчатку с правой руки, ласково потрепал девушку по раскрасневшейся щеке. Улыбнувшись чуть натянуто, сказал:
   – Дорогая, ты разве не намерзлась за эти несколько дней?
   – Еще как намерзлась, херр сиссельман… – На лице голубоглазой, с высокими скулами девушки не было и тени улыбки. – Трудная была зима. У меня все нутро заледенело. И не знаю, когда оттает.
   – Ты слишком мрачно смотришь на вещи, Мэрит Ругстад, – как бы продолжая один из прежних их разговоров, сказал губернатор. – Ты молода, умна… красива, наконец! У тебя все еще впереди…
   – Но я ведь не о том… Никто меня не понимает. Даже ты, хотя и знаешь меня с пеленок!
   – Формально да, так и есть. Но за минувшие с прошлого года месяцы я видел тебя всего два или три раза. Почему не уехала в Киркенес, к матери? Или в Осло? Или… Ну да куда угодно! Хоть на Сейшельские острова или на Багамы… в компании с молодым человеком!
   Девушка хмыкнула.
   – Что я забыла в Киркенесе? Там скучно.
   – А здесь? Тебе тут не скучно было? Я тебя, кстати, и зимой-то не видел. Хотя знаю, что ты никуда не уезжала. Ни в ресторанах, ни в бассейне – нигде не появлялась.
   – Я у себя была. Иногда уезжала на «дачу». Там хорошо… А к теплому морю я наведываюсь каждый год, в сентябре или в октябре.
   Они развернулись и зашагали вдоль стены темного строения в другую сторону. При этом оба прислушивались к сторонним звукам, а иногда и, оборачиваясь, глядели в сторону моря, откуда обычно самолеты заходят на посадку.
   – Херр сиссельман, хочу спросить тебя вот о чем…
   – Да, Мэрит? И не надо так официально. Мы ведь давние знакомые. А твой отец, напомню, был моим старинным другом…
   – Ты не забыл вчерашний наш разговор?
   – В офисе? Или вечером, когда мы говорили по телефону?
   – У тебя в офисе, когда мы были там вдвоем с Ларсом.
   – Я, возможно, кажусь тебе стариком, Мэрит. Но на память пока не жалуюсь.
   – Да какой же ты старик?! Скажешь тоже! На лыжах ходишь так, что за тобой не угнаться! Ну вот… Что я хотела сказать? Ты меня сбил с мысли…
   – Ты вспомнила про наш вчерашний разговор.
   – Да, верно. Помнишь, я тебе рассказывала о том, где и при каких обстоятельствах мы нашли… хм… останки русского? Ну так вот… Я сразу выделила один странный момент.
   – Ты про убитого ими полярного медведя? Труп которого с дырой в черепе от этого их ужасного браконьерского заряда вы нашли неподалеку?
   – Да… То есть нет. Не совсем об этом.
   – Тогда говори ясней.
   – Я рассказала тебе, что мы с Ларсом видели след… Довольно свежий след от скутера. Там, в распадке, есть такой участок… – Девушка прикусила губу, подбирая нужные слова. – С наклонной скальной стеной с отрицательным наклоном. Там как бы даже навес такой каменный, что-то вроде полки.
   – И что? К чему ты клонишь, Мэрит?
   – Я передала тебе флешку со сделанными мной там, на этом месте, снимками.
   – Да, передала. И что?
   – Ты их покажешь русским? Именно эти снимки?
   – А почему это тебя так беспокоит?
   – Понимаешь… – Девушка, сняв перчатку, потерла чуть побелевший нос. – Как-то картинка у меня не складывается. У тех двух русских, как я понимаю, не было при себе скутера. Они передвигались на лыжах и волокли за собой санки с поклажей… А там, совсем неподалеку, в полусотне метров всего – довольно свежий след от снегохода.
   – Да мало ли что, – пожал плечами губернатор. – Этот след мог оставить кто угодно и когда угодно! Сама же говоришь, Мэрит, что там скальный выступ. И что это место прикрыто от ветра и снега.
   – А вот и нет. При норд-осте в условиях снегопада туда, в этот распадок, под эту каменную «полку» быстро снег набивается.
   – Допустим. И что из того?
   – Мы едва-едва успели заснять след от полозьев, потому что ветер как раз стал меняться. Появились бы с Ларсом на несколько часов позднее, и там бы намело прилично. А след от скутера засыпало бы снегом, и мы бы тогда не смогли заснять его на камеру!
   Губернатор протер кончиком шарфа очки. Водрузив их обратно на переносицу, шутливым тоном произнес:
   – Мне казалось, что тебя зовут Мэрит Ругстад. Родителей твоих хорошо знаю. Все семью Ругстад знаю. Даже дедушку твоего хорошо помню. А ты, оказывается, не Ругстад, а Шерлок Холмс и мисс Марпл в одном лице.
   – Я не курю трубку, – Мэрит улыбнулась краешком губ, но мгновение спустя ее лицо с россыпью милых веснушек вновь стало серьезным. – И пока еще не старуха, как мисс Марпл… Я ведь серьезно говорю, херр сиссельман! То, что эти двое русских могли устроить браконьерскую выходку…
   – Есть такая версия. В ее пользу говорят некоторые факты. Обнаруженные, в том числе и тобой, Мэрит, на пару с Ларсом.
   – Допустим. В это еще можно поверить. Русские решили добыть под покровом, так сказать, полярной ночи такой вот трофей. Забрали бы шкуру или шкуры, а останки оставили на съедение песцам… Ну и как бы они вывезли отсюда добытые шкуры?
   – На Свальбард заходят их суда. И экспедиционные, и те, что перевозят туристов. Через кого-то из знакомых моряков могли бы и вывезти…
   – Предположим, так и есть. Можно поверить и в то, что они, эти двое русских, помимо выполнения своей научной программы, еще и браконьерничали. Но…
   – Не забывай и о том, что на Пирамиде случился пожар! Там погиб старший смены зимовщиков. Я его хорошо знал! А второго пока так и не нашли. А потом еще и эти двое! Хотя они, по-видимому, отправились за добычей за два или три дня до того, как в Пирамиде произошло ЧП.
   – Думаешь, они там перепились? Или поссорились? Вот те двое, что оставались в поселке?
   – Русские? – Губернатор вновь пожал плечами. – Все может быть. Ничему не удивлюсь. Судя по докладу от нашей поисковой группы и тем снимкам, что сделаны ими на месте, такой вариант тоже нельзя исключить.
   – Ты меня отвлек… Вернусь к тому, с чего начала. Так вот. Я могу поверить в то, что те двое ученых, что остановились в Пирамиде, решились, несмотря на строжайший запрет, завалить белого медведя. Что ими двигало, были ли они трезвы, в своем ли были уме, когда решились на такое, не знаю. Как минимум один из них поплатился жизнью…
   – Тяжелое зрелище. Жаль, что тебе довелось такое увидеть.
   – Там от человека мало что осталось. – Мэрит сглотнула подступивший к горлу комок. – Но вот тот след от скутера… он мне не дает покоя!
   – Не стоит пока об этом кому-либо рассказывать, – серьезным тоном произнес губернатор. – Я жду чиновника из Осло и двух людей из криминальной полиции. Им я и передам все материалы. Пусть разбираются… Сами или вместе с русскими, это как наверху решат.
   – А мы, значит, должны говорить и действовать только по указке сверху? У нас что, диктатура в стране установлена? Может, я что-то пропустила, пока зимовала в своей «берлоге»?
   – Норвегия – конституционная монархия.
   – Спасибо, что просветил, Оддмунд Ингерман! А то я, темная и глупая девушка, не знала. Ну да, как же! Тебя ведь лично Его Величество назначил на пост губернатора… Поэтому и ждешь команды сверху.
   – Не заводись… Я еще вчера сказал вам с Ларсом, что про этот след не стоит распространяться! Не забыла, о чем я вас просил?
   – Не только у тебя одного хорошая память. Я тоже пока склерозом не страдаю.
   – Пойми же, Мэрит… Поползут нехорошие слухи. Эти два ЧП с русскими и без того могут нанести ущерб нашим усилиям по привлечению туристов!
   – Хм… Меня воспитывали так, чтобы я не лгала людям.
   – А я, по-твоему, предлагаю тебе врать?
   – А разве нет?
   – Я предлагаю тебе не болтать лишнего, – тем же ласковым тоном сказал губернатор. – У нас с русскими и без того все складывается довольно непросто. Поэтому я вам с Ларсом и сказал: придержите пока эту новость! Не болтайте до приезда официальных лиц…
   – Наших? Или русских, которые должны вот-вот прилететь?
   – А то ты не поняла. Иди же в здание, погрейся!.. – предложил губернатор. – Я попросил у владельца открыть сегодня ресторанчик. Там можно кофе попить, перекусить… Счет оплатит мой офис.
   – Я не голодна. А ты почему не идешь в здание?
   – Я тут, на воздухе, погуляю пока, разомну немного кости. Да и недолго, думаю, осталось ждать. Русские вот-вот прилетят.
   Едва он это сказал, как послышался стрекот винтов.
   Ингерман повернулся на звук. Не сразу, но все же разглядел на фоне тускло-серого неба увеличивающиеся в размерах две точки. Со стороны Баренцбурга приближались – следуя над закованным в ледяной панцирь фьордом – два вертолета русских, два «Ми-8».
   Ингерман покивал. Все идет ровно так, как они и условились нынешним утром по телефону с российским консулом и мэром поселка Баренцбург. А также в соответствии с теми инструкциями, которые он получил факсом и по телефону из Осло и Тромсё.
   Не успели замереть винты вертолетов, как послышался гул турбин. Русский «Ан-74», пробив над побережьем нижнюю кромку облачности, с первого же захода пошел на посадку в аэропорту Svalbard.

ГЛАВА 5

   Самолет-высокоплан с эмблемой МЧС РФ, чьего прибытия ожидал сам сиссельман, сотрясая воздух ревом двух турбовинтовых двигателей, расположенных над крыльями, развернулся в конце летного поля. И покатил – без помощи тягача-буксировщика – к зданию авиатерминала.
   По всему чувствовалось, что за штурвалом опытный полярный пилот, которому не впервой сажать самолет даже в столь сложных метеоусловиях…
   К тому моменту, когда стих шум двух двигателей и экипажем была опущена грузовая рампа, дополненная трапиком для пассажиров, к зданию вернулся микроавтобус, подхвативший на площадке рядом с вышкой тех четверых мужчин, которые – кроме экипажей, естественно – прилетели в Лонгйир из поселка Баренцбург. Из салона выбрались хорошо знакомые губернатору люди. Среди них Ингерман сразу же выделил рослого мужчину в пуховике и пыжиковой шапке – это генеральный консул на Шпицбергене Евдокимов.
   – God dag, herr Evdokimov! – Губернатор, стащив перчатку, поприветствовал консула. – Как дела? – спросил он уже на русском, пожимая руки подошедшим к нему главе администрации Баренцбурга и двум мужчинам, которые прилетели вместе с консулом и мэром. – Hei! Hei! Добрый день!..
   – God dag, herr sysselman! Здравствуйте, господин Ингерман! – Консул тоже поздоровался на норвежском и на русском. – Спасибо, что приехали в аэропорт! Tusen takk[10]!
   Русские и норвежцы – к губернатору присоединился еще и служащий аэропорта – обменивались дружескими рукопожатиями и приязненно улыбались друг другу. Хотя повод для встречи был не слишком радостным.
   Консул сделал вид, что не заметил одной интересной детали. А именно того, что двое мужчин, расположившихся возле припаркованного неподалеку джипа, снимали все происходящее у здания и на летном поле, где только что приземлился борт из Мурманска, на цифровые камеры…
   Перейдя на английский, он сказал:
   – Господин губернатор, еще раз благодарю за оказанные властями архипелага и вашей страны… и лично вами помощь и содействие!
   – Это моя обязанность, господин генеральный консул.
   – Сейчас, полагаю, к нам присоединятся коллега из треста «Арктикуголь». А также сотрудники прокуратуры, прибывшие из Мурманска. Им поручено расследовать те два несчастных случая, что произошли несколько дней назад.
   – Я к вашим услугам, господа. И мои сотрудники – тоже. Хочу выразить свое сожаление по поводу случившегося. Весьма прискорбно, что метеоусловия не позволили провести полноценную спасательную операцию. Следствие будут вести сотрудники нашего Justis og Politidepartement[11]. Ваши люди, надеюсь, будут работать с ними в плотном контакте… У вас есть какие-нибудь неотложные просьбы, господин генеральный консул?
   – Да, херр сиссельман! Их несколько. Мы бы хотели – после того как к нам присоединятся коллеги – провести небольшое совместное совещание.
   – Здесь, в аэропорту? Или отправимся в Лонгйир?
   – Желательно прямо здесь… Чтобы не терять драгоценное время на переезды.
   – Хорошо. Я распорядился заранее, чтобы для нас тут подготовили подходящее помещение. Действительно, из-за непогоды потеряно немало времени.
   – Благодарю, господин губернатор. Первым делом, если не будет возражений, хотелось бы отправить группу спасателей и специалистов, которые прибыли на борту этого самолета, в поселок Пирамида.
   Консул кивнул в сторону «Ан-74», из которого по трапу уже спускались на летное поле, нагруженные баулами и какой-то поклажей, первые пассажиры.
   – Они займутся поиском одного из двух пропавших граждан. А также позаботятся о том, чтобы в ближайшие два или три дня, пока позволяет погода и если в том будет необходимость, расконсервировать пригодное для жилья и размещения строение.