Страница:
В документах упомянуты крестьяне и бобыли (холостые крестьяне), тринадцать человек в поместье и десять в вотчинах. Это крепостные. Первые Столыпины жили в эпоху утверждения крепостного права. При Григории Столыпине еще помнили время, когда крестьяне имели право уйти от помещика в Юрьев день осенний. При Афанасии Столыпине от этого обычая осталась лишь горькая поговорка «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Дворянин стал полновластным господином для своих крепостных, но и сам униженно именовал себя рабом и холопом в челобитных великому государю. Полтора столетия Столыпины владели крепостными крестьянами. Их насчитывалось уже не двадцать три человека, как у Афанасия, а сотни и даже тысячи душ. Одни из Столыпиных были суровыми крепостниками, другие мечтали об упразднении крепостного права. Нелишне напомнить, что столыпинскую аграрную реформу часто уподобляют второму освобождению крестьян.
Род Столыпиных уходит корнями в Муромскую землю, породившую самого могучего из русских богатырей Илью Муромца. Он былинный герой, но в былинах есть зерно истины. Мы не знаем, обладали ли богатырской силой Григорий и Афанасий Столыпины. Однако Столыпины второй половины XVIII в. века – начала XIX в. (только с этого момента мы имеем описания современников, а потом и портреты) были настоящими богатырями, поражавшими своей силой и удалью. По свидетельству очевидцев, П.А. Столыпин имел «величественную внешность», и, сверх того, его с полным правом называли богатырем духа.
Третьим Столыпиным по родословной росписи был Сильвестр (Селиверст) Афанасьевич. Он нем известно больше, чем о его деде и отце. В частности, известно, что родился в 1617 г. Поначалу он был небогатым городовым дворянином, который владел в Муромском уезде поместьем и вотчиной в 27 крестьянских и бобыльских. Заметим, что количество крепостных не слишком увеличилось по сравнению с 23 крестьянами, принадлежавшими его отцу. Столыпин отпускал своих крепостных на отхожие промыслы: в 1648 г. в Тамбове они ставили острог и со своими волами работали в Курске.
Сильвестру Столыпину выпала доля служить при царе Алексее Михайловиче по прозвищу Тишайший. Прозвище было дано словно в издевку, потому что за его тридцатилетнее царствование не выпало и двух лет подряд без войн и подавления мятежей. Следует иметь в виду, что Столыпины не жили безвылазно в своих поместьях, а были ратными людьми, проливавшими кровь на государевой службе. В 1654 – 1656 гг. Сильвестр Столыпин участвовал в войне с Речью Посполитой. Архивные документы не сохранили иных сведений, кроме этих дат, но, судя по ним, предок П.А. Столыпина был участником Смоленского похода.
1654 год был знаменательным для истории России и Украины. В январе на Переяславской раде Запорожское войско во главе с гетманом Богданом Хмельницким провозгласило «Волим под царя московского, православного». Война за Украину, пребывавшую в то время под владычеством Польши, началась с похода на Смоленск. Город-крепость, охранявший западные рубежи Московского государства, был захвачен поляками в Смутное время. Воеводы царя Алексея Михайловича пытались его отбить, но потерпели неудачу и были казнены разгневанным царем. Возвращение Смоленска стало делом чести для Алексея Михайловича.
В поход начали собираться с февраля. В Москву созывали служилых людей с боевыми холопами. Нам известно, с какими боевыми силами должен был являться на государеву службу Афанасий Столыпин: «на коне с саблею и парой пистолей» в сопровождении двух боевых холопов: «человек на меренке с простым конем да человек… на меренке с саблею да с карабином»[15]. Служилым людям устроили смотр на Девичьем поле в присутствии царя и послов войска Запорожского. Участников похода внесли в списки, которые царь Алексей Михайлович передал воеводам с напутственным словом: «Передаю вам эти списки ваших полчан, храните их, как зеницу ока, и берегите по их отечеству, а к солдатам, стрельцам и прочему мелкому чину будьте милостивы». Царь лично возглавил поход. Современники описали его выезд из Москвы впереди полков: «Царь в богатой броне, сверх которой была у него короткая одежда, украшенная золотыми позументами, на груди открытая, чтобы можно было видеть броню. Поверх этой одежды, у него было другое одеяние, чрезвычайно длинное, отовсюду висячее, с одной только стороны закрытое, шитое золотом: на этом одеянии видны были три большие выпуклости, усаженные драгоценными камнями и жемчугом. На голове у него был шлем, вверху, по старинной форме, заостренный, а на нем было царское золотое яблоко с крестом, усаженным также драгоценными камнями»
В осаде Смоленска участвовали русские полки и запорожские казаки. В ночь на 26 августа начался штурм крепости. К стенам были приставлены 4 тысячи лестниц. Русские взбирались наверх под градом камней и бревен. Поляки свидетельствовали: «Неприятели по трупам своих товарищей отважно лезли вперед, вырубили палисад и разбросали избицу. Когда у наших вышли заряды и не стало камней, они сбросили на осаждавших два улья с пчелами». Поляков спас взрыв пушек, которые русские втащили на башню. Алексей Михайлович кротко писал сестрам о ночном штурме: «Наши ратные люди зело храбро приступали и на башню, и на стену взошли, и бой был великий; и по грехам, под башню Польские люди подкатили порох, и наши ратные люди сошли со стен многие, а иных порохом опалило»[16]. Но участь крепости была предрешена. Поляки понимали, что второй штурм им не выдержать, и сдали Смоленск.
Война с Польшей была долгой и изобиловавшей удачами и поражениями. Но в конечном итоге война завершилась победой и присоединением Левобережной Украины к России. Служилые люди, одолевшие врага, были вознаграждены. В 1672 г. Афанасий Столыпин был пожалован «…за многую его службу против польского и литовского королевства». Теперь он числился среди дворян московских. Это не означало, что он переехал в Москву. Дворянин московский – это чин, а не географическое обозначение. Подьячий Григорий Котошихин, оставивший подробное описание государственного устройства при царе Алексее Михайловиче, свидетельствовал, что дворянина московского нельзя было равнять с дворянином городовым: «И тех дворян посылают для всяких дел, и по воеводствам, и по посольствам в послах, и для сыскных дел, и на Москве в приказах у дел, и к служилым людям в начальные люди, в полковники и в головы стрелецкие»[17]. Соответствующим образом возрос и поместный оклад Сильвестра Столыпина. Он получил 700 четвертей поместного оклада и грамоту на вотчину в 140 четвертей: «И та вотчина ему и его детям и внучатам и правнучатам в роды их неподвижно»[18].
Сильвестр Столыпин значительно расширил свои земельные владения, которые уже не ограничивались пределами Муромского уезда. В 1673 г. он основал село Архангельское в Пензенском уезде «за рекою Сурою, на речках Вергазе да на Маисе и Ночке». Позже оно стало называться Архангельское Столыпино тож и стало центром обширных владений. Сам Сильвестр там не жил, по крайней мере постоянно. Судя по «Отказным книгам» Пензенского уезда, его интересы представляли доверенные люди. Например, в 1688 г. его поручения выполняли сельский староста Васька Кандратьев, Сенька Петров, Якимка Анофреев. По неграмотности они не могли поставить своих подписей: «Вместо них руку приложил поп с. Архангельского Леонтий Алексеев[19]. Столыпины прочно ступили на пензенскую землю. В дальнейшем семь поколений семьи прожили в Архангельском Столыпино тож, которое стало их родовым гнездом. Память о селе Столыпино пытались стереть. В советский период этот населенный пункт был переименован в Междуречье. Сейчас ему возвращено историческое название Столыпино.
Сильвестр Столыпин имел сына Афанасия Сильвестровича, который был «жильцом», то есть был включен в число дворян, живших на царском дворце. По словам Котошихина, жильцы «спят на царском дворе, человек по 40 и больше, и посылают их во всякие посылки». Жильцы следили за порядком в Кремле. Во время приемов иностранных послов всем дворянам, служившим в Кремле, выдавали цветное платье и шубы, крытые золотой парчой, дабы поразить иноземцев пышностью царского двора. После приема богатое платье сдавали в казну. Жильцы не были допущены во внутренние покои, это являлось привилегией особо доверенных «комнатных» людей. Жильцы, среди которых был Афанасий Сильвестрович, были «площадными людьми», которые собирались на Постельном Крыльце, представлявшем собой обширную площадку. Под крыльцом располагалось помещение для жильцов, там же наказывали батогами дворян, устроивших буйство или драку перед царскими хоромами.
Афанасий, умерший бездетным, имел двух братьев Семена и Василия, которые стали родоначальниками старшей и младшей ветвей семьи Столыпиных. Самым высоким старомосковским чином, которого достигли Столыпины (Василий Селиверстович – родоначальник младшей ветви), был чин стряпчего. Дворян в этом чине при царе Алексее Михайловиче насчитывалось восемьсот человек. Стряпчий с платьем, стряпчий с ключом, спальник и стольник – с этих чинов обычно начинали службу отпрыски знатных боярских родов. Столыпины же этими чинами заканчивали.
Медлительность восхождения Столыпиных по служебной лестнице объяснялась местническими обычаями. Положение служилого человека определялось знатностью его рода. Петр Великий изменил это порядок, выдвинув на первый план личные заслуги. Старинные московские чины заменила Табель о рангах. Столыпины, начинавшие службу при отце Петра Великого, оказались между двумя эпохами. Это отчетливо видно по Семену Селиверстовичу – прапрапрадеду П.А. Столыпина. В «Боярском списке 1703 года» он назван среди «дворян отставных»[20]. Список боярский, но Боярская дума больше не собирается. Скоро слово «боярин» превратится в слово «барин», как называют любого мелкопоместного дворянина. Исчезли стольники, спальники, жильцы – в списке говорится: «За старостию и за скудостью з жилцами писать не велено». Уже заложена новая столица Санкт-Петербург, на берега Невы перебирается новая знать, а Семен Селиверстович вместе со многими старыми дворянами оставлен в Москве «для посылок».
Молодое поколение рода Столыпиных приняло петровские преобразования. Столыпины не сошли с исторической сцены, как многие Рюриковичи и Гедиминовичи. В царствование Петра Великого мы видим их вахмистрами и поручиками. Один из Столыпиных был каптенармусом Преображенского полка, первого из гвардейских полков, созданного Петром Великим.
Емельян Семенович (1687 – до 1757) – прапрадед П.А. Столыпина начал службу в самом начале Петровских реформ. В 1737 или в 1738 г. он вышел в отставку в чине поручика. Учитывая, что ему исполнился 51 год, следует отметить, что его военная служба шла не слишком ходко. С другой стороны, после отставки он был «определен в Пензенскую провинцию к воеводе в товарищи». Пензенская провинция была образована по указу Петра Великого в составе Казанской губернии. Частично она включала территорию нынешней Пензенской области и Мордовской Республики. Город Саранск в то время принадлежал к Пензенской провинции. Отставной поручик Емельян Столыпин был товарищем (ближайшим помощником) воеводы, который управлял краем размером с дюжину немецких княжеств. Правда, Пензенская провинция не отличалась плотностью населения, причем русских здесь жило меньше, чем мордвы, башкир и других поволжских народов, плативших ясак. Ревизия 1710 г. насчитала в провинции 3,4 тыс. крестьянских дворов и 6,9 тыс. ясачных дворов[21].
В сонной провинции только изумлялись вестям из столицы, где после кончины императрицы Анны Иоанновны властвовал Бирон, ставший регентом при императоре-младенце Иване Антоновиче. Не успели привыкнуть к регентству Бирона, как его сверг Миних, а регентшей стала принцесса Анна Леопольдовна. Принцессу тоже свергли, а имя императора-младенца было запрещено даже произносить и все бумаги «с известным титлом» приказано вымарать. На престол вступила Елизавета Петровна, дщерь Петра Великого, после чего о дворцовых переворотах не было помину до конца жизни Емельяна Столыпина. Перечень владений, составленный после его кончины, свидетельствует, что товарищ воеводы сумел обустроить наследственные и благоприобретенные села и деревни в Пензенской, Симбирской и Костромской провинциях. Он также сохранил вотчину в Муромской земле, откуда пошел род Столыпиных.
Емельяну Столыпину наследовали два сына. О младшем сыне – Алексее Емельяновиче (1744 – 1817) следует сказать особо. До него предки Столыпина – это список имен и в лучшем случае даты жизни и перечень земельных владений. Прадед П.А. Столыпина предстает перед нами живым человеком, оставившим глубокий след в воспоминаниях современников. Знавшие его люди утверждали, что он «нигде ничему не учился». Правильнее было бы сказать, что он немногое вынес из учебы, хотя был одним из первых русских юношей, вступивших под сень только что открытого Московского университета. Точнее, дворянской гимназии при университете, в которой воспитывались будущие студенты. Туда же отдали штудировать науки его сверстников Николая Новикова и Дениса Фонвизина, чьи имена впоследствии прогремели в русской литературе и журналистике.
Правда, Фонвизин признавался в своих «Чистосердечных признаниях», что преподавание в университетской гимназии было поставлено из рук вон плохо. Учитель латинского языка, пивший горькую, на экзамен пришел в кафтане с пятью пуговицами и в камзоле с четырьмя. На удивленный вопрос Фонвизина, что значит сия странность, учитель пояснил, что пуговицы на кафтане значат пять склонений, а на камзоле – четыре спряжения. Экзамен по географии в описании Фонвизина выглядел следующим образом: «Как учитель наш был тупее прежнего, латинского, то пришел на экзамен с полным партищем пуговиц, и мы, следственно, экзаменованы были без всякого приготовления. Товарищ мой спрошен был: куда течет Волга? В Черное море, – отвечал он; спросили о том же другого моего товарища; в Белое, – отвечал тот; сей же самый вопрос сделан был мне; не знаю, – сказал я с таким видом простодушия, что экзаменаторы единогласно мне медаль присудили»[22]. Дворянская гимназия дала писателю богатый материал для комедии «Недоросль». Не будем утверждать, что Алексей Столыпин был среди прототипов незабвенного литературного героя. Известно только, что он проучился совсем недолго. В 1758 г. он покинул московский храм науки и вступил в ряды лейб-компании в Петербурге.
Столыпин был не старше пятнадцати лет. Сейчас это непривычно, но в ту эпоху в военную службу записывали с колыбели. Гораздо удивительнее, что вчерашний недоросль стал гренадером лейб-компании. Такое название носила гренадерская рота Преображенского полка, чьи штыки возвели на престол Елизавету Петровну. Дщерь Петра Великого щедро наградила гренадеров. Рота была отделена от полка, получила особое название, все гренадеры были повышены в чинах и возведены в дворянское достоинство. Резкая перемена в судьбе недавних солдат привела к печальным последствиям. Лейб-компанцы отличались буйным нравом. По словам очевидца, «Рота эта творила всевозможные бесчинства в первые месяцы пребывания двора в Петербурге. Господа поручики посещали самые грязные кабаки, напивались допьяна и валялись на улицах в грязи». Елизавета Петровна относилась к своим любимцам снисходительно, и наказание лейб-компанцев ограничивалось увещеваниями вести себя «добропорядочно, как регул требует».
Возникает вопрос, каким образом Алексей Столыпин, не имевший влиятельных родственных связей, попал в самое привилегированное гвардейское подразделение, своего рода гвардию в гвардии. Вероятно, этому поспособствовала его поистине гвардейская стать. По отзывам современников, Алексей Столыпин был «чрезвычайно высокого роста» и даже в преклонные годы выглядел «исполином». Елизавета Петровна, являвшаяся капитаном лейб-компании, лично отбирала гренадеров и кавалергардов – лейб-компанцев, сопровождавших императрицу во время выездов и стоявших на карауле перед ее покоями. Особое внимание Елизавета Петровна обращала на рост: «Понеже Ее И. В-во в числе кавалергардов изволила усмотреть малорослых, того ради дневальному сержанту перемерить всех кавалергардов и, сколько кому росту будет, рапортовать». Пришла пора менять ветеранов первого состава лейб-компании, и Елизавета Петровна нашла им достойную смену.
Прадед П.А. Столыпина получил право подписываться «армии поручик и его императорского величества лейб-компании гренадер Алексей Емельянов сын Столыпин». Напомним, что даже рядовой гренадер лейб-компании был равен по чину армейскому поручику. Лейб-компанцы несли охрану императорского дворца и сами жили в старом Зимнем дворце Петра Великого. Им было воспрещено заходить только «за кавалергардов» во внутренние покои императрицы. Лейб-компанцы имели нарядную форму. На кафтан тонкого зеленого сукна с алой подкладкой нашивалось столько золотого позумента, что позавидовал бы иной вельможа. Известен звучащий как анекдот, тем не менее вполне достоверный случай, когда гвардейский офицер не осмелился ответить обругавшему его матерно вице-сержанту лейб-компании: «уповая, может какой генералитет, – яко же весь в позументах». Лейб-компанцу полагалось носить парик с тупеем и обсыпанными пудрой буклями.
В одно время с Алексеем Столыпиным служили тульские дворяне братья Арсеньевы, с которыми Столыпины впоследствии породнились. Братья стали лейб-компанцами за те же достоинства. Мемуарист Андрей Болотов вспоминал, что Дмитрий Арсеньев начал службу в его полку: «Высокий его рост и красивый стан полюбился при дворе; его взяли от нас в лейб-компанию». Но самым близким приятелем Столыпина стал сержант Преображенского полка, чье имя скоро прогремело на всю Россию и далеко за ее пределами. По свидетельству современников, Алексей Столыпин был «собутыльник Алексею Орлову». Но крепче вина их сдружило общее увлечение кулачными боями. Алексей Орлов так любил эту русскую забаву, что стал прототипом главного героя Алешки в «Оде кулачному бойцу», которую приписывают непечатному классику Ивану Баркову:
История лейб-компании закончилась в 1762 г. после смерти императрицы Елизаветы Петровны. На престол вступил ее племянник Петр III, который высказывал неприязнь ко всему русскому и был нелюбим за свое сумасбродство. Яркое свидетельство тому имеется в «Записках А.Т. Болотова, написанных самим им для своих потомков». Дежуривший во дворце Болотов с горечью вспоминал о нелепых выходках Петра III: «Редко стали уже мы заставать государя трезвым и в полном уме и разуме, а всего чаще уже до обеда несколько бутылок английского пива, до которого был он превеликий охотник, уже опорознившим, то сие и бывало причиною, что он говаривал такой вздор и такие нескладицы, что при слушании оных обливалось даже сердце кровию от стыда пред иностранными министрами, видящими и слышащими то и бессомненно смеющимися внутренне». Болотов мечтал только о том, чтобы «получить абшид», то есть уйти в отставку. Даже его начальник соглашался, что иного выхода нет: «Хоть бы и раненько иттить тебе в отставку, при нынешних обстоятельствах разумнее всех это ты делаешь».
Новый император стремился стереть память о Елизавете Петровне и первым делом уничтожил ее любимое детище. В марте 1762 г. лейб-компания была «раскассирована». Алексей Столыпин ушел в отставку и отправился хозяйствовать в свое пензенское поместье Столыпино, не подозревая о тех переменах, которые вскоре произошли с его товарищами по кулачным забавам. В «Записках» Болотова есть несколько страниц, по которым можно понять, что упустил Столыпин. Хотя они не встречались друг с другом, у них были общие знакомые в лице братьев Орловых. Болотова удивило, что Григорий Орлов вдруг начал зазывать его в свою компанию, причем многократно и очень настойчиво. Он не откликнулся на призыв приятеля: «Можно ль было мне тогда помышлять и вообразить себе, что призыв сей был превеликой важности и открывал было мне путь к достижению высоких чинов и достоинств, к приобретению великих богатств и к восшествию может быть на высокие степени чести и знатности». Поведение Орлова объяснялось тем, что они с братом и другими офицерами гвардии составили заговор против Петра III и вербовали сторонников. 28 июня 1762 г. заговорщики возвели на престол Екатерину II.
Алексей Столыпин узнал о дворцовом перевороте в своем пензенском имении. Из столицы пришло известие о внезапной кончине императора, официально из-за «геморроидальных колик». Но многие шептались, что причиной смерти Петра III стал удар, нанесенный ему Алексеем Орловым. За свое участие в возведении на престол Екатерины II братья Орловы получили графский титул. Григорий был произведен в генерал-поручики, Алексей из сержантов сразу стал генерал-майором. Мы никогда не узнаем, сожалел ли Столыпин о том, что не задержался в столице на несколько месяцев, или радовался, что не взял на себя грех цареубийства. Каждый решал по своему усмотрению. Например, Андрей Болотов удалился в свою тихую деревню, благословляя «промысл Всемогущего, положивший доставить мне и без того такую жизнь, какую только желало мое сердце».
Алексей Столыпин занялся хозяйством. При «полюбовном» разделе отцовского наследства со старшим братом отставным секунд-майором Дмитрием Столыпиным ему отошли имения близ Пензы и Саранска. Центром его владений было село Архангельское Столыпино тож. Ему достались 450 душ крепостных крестьян, считая с женщинами – 891 человек. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с десятками тысяч крепостных, полученных участниками переворота, тем не менее он считался достаточным помещиком и скоро сумел приумножить свое благосостояние.
Прадед П.А. Столыпина проявил себя рачительным хозяином, сочетавшим благочестие с деловой ловкостью. Он выстроил в Столыпине деревянную церковь Архангела Михаила и два винокуренных завода – огневой и паровой. Производство вина являлось исключительно дворянской привилегией. «Устав о винокурении» поощрял дворян заниматься усовершенствованиями и возвещал, что всякий устроивший по английскому образцу куб для перегонки водки будет признан «не о своей только пользе пекущимся, но о пользе государства ревнительным сыном отечества». В таком случае Алексей Столыпин с полным правом мог называться ревнителем из ревнителей, так как завел в своих имениях шесть винокуренных заводов. Он не остановился на этом и занялся винным откупом.
Продажа вина была монополией государства и издавна приносила большой доход казне. При Петре Великом казна начала передавать частным лицам право монопольной торговли вином. Правда, эта система использовалась нерегулярно и не повсеместно. В 1766 г. Екатерина II распространила систему винных откупов на всю империю. Отныне раз в четыре года устраивались торги на продажу вина в определенной местности. Откупщик, предложивший на торгах самую высокую цену, получал право монопольной продажи вина по высокой цене, включавшей налог в пользу государства. Отмечается, что «к концу периода правления Екатерины II питейный доход в пользу государства доходил, по некоторым подсчетам, до 19 млн руб. при общем доходе бюджета 65 млн руб (т.е. 30,4%, или немногим меньше 1/3 всех поступлений)»[25]. Одновременно возросло ежегодное потребление вина с 14 ведер до 87 ведер на сто душ. Но с пьянством мирились, поскольку казна не могла отказаться от пьяных денег. «Что ни кабак, то полк», – говорили сановники. Впрочем, при введении винных откупов кабаки было велено величать питейными домами, «понеже от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно».
Род Столыпиных уходит корнями в Муромскую землю, породившую самого могучего из русских богатырей Илью Муромца. Он былинный герой, но в былинах есть зерно истины. Мы не знаем, обладали ли богатырской силой Григорий и Афанасий Столыпины. Однако Столыпины второй половины XVIII в. века – начала XIX в. (только с этого момента мы имеем описания современников, а потом и портреты) были настоящими богатырями, поражавшими своей силой и удалью. По свидетельству очевидцев, П.А. Столыпин имел «величественную внешность», и, сверх того, его с полным правом называли богатырем духа.
Третьим Столыпиным по родословной росписи был Сильвестр (Селиверст) Афанасьевич. Он нем известно больше, чем о его деде и отце. В частности, известно, что родился в 1617 г. Поначалу он был небогатым городовым дворянином, который владел в Муромском уезде поместьем и вотчиной в 27 крестьянских и бобыльских. Заметим, что количество крепостных не слишком увеличилось по сравнению с 23 крестьянами, принадлежавшими его отцу. Столыпин отпускал своих крепостных на отхожие промыслы: в 1648 г. в Тамбове они ставили острог и со своими волами работали в Курске.
Сильвестру Столыпину выпала доля служить при царе Алексее Михайловиче по прозвищу Тишайший. Прозвище было дано словно в издевку, потому что за его тридцатилетнее царствование не выпало и двух лет подряд без войн и подавления мятежей. Следует иметь в виду, что Столыпины не жили безвылазно в своих поместьях, а были ратными людьми, проливавшими кровь на государевой службе. В 1654 – 1656 гг. Сильвестр Столыпин участвовал в войне с Речью Посполитой. Архивные документы не сохранили иных сведений, кроме этих дат, но, судя по ним, предок П.А. Столыпина был участником Смоленского похода.
1654 год был знаменательным для истории России и Украины. В январе на Переяславской раде Запорожское войско во главе с гетманом Богданом Хмельницким провозгласило «Волим под царя московского, православного». Война за Украину, пребывавшую в то время под владычеством Польши, началась с похода на Смоленск. Город-крепость, охранявший западные рубежи Московского государства, был захвачен поляками в Смутное время. Воеводы царя Алексея Михайловича пытались его отбить, но потерпели неудачу и были казнены разгневанным царем. Возвращение Смоленска стало делом чести для Алексея Михайловича.
В поход начали собираться с февраля. В Москву созывали служилых людей с боевыми холопами. Нам известно, с какими боевыми силами должен был являться на государеву службу Афанасий Столыпин: «на коне с саблею и парой пистолей» в сопровождении двух боевых холопов: «человек на меренке с простым конем да человек… на меренке с саблею да с карабином»[15]. Служилым людям устроили смотр на Девичьем поле в присутствии царя и послов войска Запорожского. Участников похода внесли в списки, которые царь Алексей Михайлович передал воеводам с напутственным словом: «Передаю вам эти списки ваших полчан, храните их, как зеницу ока, и берегите по их отечеству, а к солдатам, стрельцам и прочему мелкому чину будьте милостивы». Царь лично возглавил поход. Современники описали его выезд из Москвы впереди полков: «Царь в богатой броне, сверх которой была у него короткая одежда, украшенная золотыми позументами, на груди открытая, чтобы можно было видеть броню. Поверх этой одежды, у него было другое одеяние, чрезвычайно длинное, отовсюду висячее, с одной только стороны закрытое, шитое золотом: на этом одеянии видны были три большие выпуклости, усаженные драгоценными камнями и жемчугом. На голове у него был шлем, вверху, по старинной форме, заостренный, а на нем было царское золотое яблоко с крестом, усаженным также драгоценными камнями»
В осаде Смоленска участвовали русские полки и запорожские казаки. В ночь на 26 августа начался штурм крепости. К стенам были приставлены 4 тысячи лестниц. Русские взбирались наверх под градом камней и бревен. Поляки свидетельствовали: «Неприятели по трупам своих товарищей отважно лезли вперед, вырубили палисад и разбросали избицу. Когда у наших вышли заряды и не стало камней, они сбросили на осаждавших два улья с пчелами». Поляков спас взрыв пушек, которые русские втащили на башню. Алексей Михайлович кротко писал сестрам о ночном штурме: «Наши ратные люди зело храбро приступали и на башню, и на стену взошли, и бой был великий; и по грехам, под башню Польские люди подкатили порох, и наши ратные люди сошли со стен многие, а иных порохом опалило»[16]. Но участь крепости была предрешена. Поляки понимали, что второй штурм им не выдержать, и сдали Смоленск.
Война с Польшей была долгой и изобиловавшей удачами и поражениями. Но в конечном итоге война завершилась победой и присоединением Левобережной Украины к России. Служилые люди, одолевшие врага, были вознаграждены. В 1672 г. Афанасий Столыпин был пожалован «…за многую его службу против польского и литовского королевства». Теперь он числился среди дворян московских. Это не означало, что он переехал в Москву. Дворянин московский – это чин, а не географическое обозначение. Подьячий Григорий Котошихин, оставивший подробное описание государственного устройства при царе Алексее Михайловиче, свидетельствовал, что дворянина московского нельзя было равнять с дворянином городовым: «И тех дворян посылают для всяких дел, и по воеводствам, и по посольствам в послах, и для сыскных дел, и на Москве в приказах у дел, и к служилым людям в начальные люди, в полковники и в головы стрелецкие»[17]. Соответствующим образом возрос и поместный оклад Сильвестра Столыпина. Он получил 700 четвертей поместного оклада и грамоту на вотчину в 140 четвертей: «И та вотчина ему и его детям и внучатам и правнучатам в роды их неподвижно»[18].
Сильвестр Столыпин значительно расширил свои земельные владения, которые уже не ограничивались пределами Муромского уезда. В 1673 г. он основал село Архангельское в Пензенском уезде «за рекою Сурою, на речках Вергазе да на Маисе и Ночке». Позже оно стало называться Архангельское Столыпино тож и стало центром обширных владений. Сам Сильвестр там не жил, по крайней мере постоянно. Судя по «Отказным книгам» Пензенского уезда, его интересы представляли доверенные люди. Например, в 1688 г. его поручения выполняли сельский староста Васька Кандратьев, Сенька Петров, Якимка Анофреев. По неграмотности они не могли поставить своих подписей: «Вместо них руку приложил поп с. Архангельского Леонтий Алексеев[19]. Столыпины прочно ступили на пензенскую землю. В дальнейшем семь поколений семьи прожили в Архангельском Столыпино тож, которое стало их родовым гнездом. Память о селе Столыпино пытались стереть. В советский период этот населенный пункт был переименован в Междуречье. Сейчас ему возвращено историческое название Столыпино.
Сильвестр Столыпин имел сына Афанасия Сильвестровича, который был «жильцом», то есть был включен в число дворян, живших на царском дворце. По словам Котошихина, жильцы «спят на царском дворе, человек по 40 и больше, и посылают их во всякие посылки». Жильцы следили за порядком в Кремле. Во время приемов иностранных послов всем дворянам, служившим в Кремле, выдавали цветное платье и шубы, крытые золотой парчой, дабы поразить иноземцев пышностью царского двора. После приема богатое платье сдавали в казну. Жильцы не были допущены во внутренние покои, это являлось привилегией особо доверенных «комнатных» людей. Жильцы, среди которых был Афанасий Сильвестрович, были «площадными людьми», которые собирались на Постельном Крыльце, представлявшем собой обширную площадку. Под крыльцом располагалось помещение для жильцов, там же наказывали батогами дворян, устроивших буйство или драку перед царскими хоромами.
Афанасий, умерший бездетным, имел двух братьев Семена и Василия, которые стали родоначальниками старшей и младшей ветвей семьи Столыпиных. Самым высоким старомосковским чином, которого достигли Столыпины (Василий Селиверстович – родоначальник младшей ветви), был чин стряпчего. Дворян в этом чине при царе Алексее Михайловиче насчитывалось восемьсот человек. Стряпчий с платьем, стряпчий с ключом, спальник и стольник – с этих чинов обычно начинали службу отпрыски знатных боярских родов. Столыпины же этими чинами заканчивали.
Медлительность восхождения Столыпиных по служебной лестнице объяснялась местническими обычаями. Положение служилого человека определялось знатностью его рода. Петр Великий изменил это порядок, выдвинув на первый план личные заслуги. Старинные московские чины заменила Табель о рангах. Столыпины, начинавшие службу при отце Петра Великого, оказались между двумя эпохами. Это отчетливо видно по Семену Селиверстовичу – прапрапрадеду П.А. Столыпина. В «Боярском списке 1703 года» он назван среди «дворян отставных»[20]. Список боярский, но Боярская дума больше не собирается. Скоро слово «боярин» превратится в слово «барин», как называют любого мелкопоместного дворянина. Исчезли стольники, спальники, жильцы – в списке говорится: «За старостию и за скудостью з жилцами писать не велено». Уже заложена новая столица Санкт-Петербург, на берега Невы перебирается новая знать, а Семен Селиверстович вместе со многими старыми дворянами оставлен в Москве «для посылок».
Молодое поколение рода Столыпиных приняло петровские преобразования. Столыпины не сошли с исторической сцены, как многие Рюриковичи и Гедиминовичи. В царствование Петра Великого мы видим их вахмистрами и поручиками. Один из Столыпиных был каптенармусом Преображенского полка, первого из гвардейских полков, созданного Петром Великим.
Емельян Семенович (1687 – до 1757) – прапрадед П.А. Столыпина начал службу в самом начале Петровских реформ. В 1737 или в 1738 г. он вышел в отставку в чине поручика. Учитывая, что ему исполнился 51 год, следует отметить, что его военная служба шла не слишком ходко. С другой стороны, после отставки он был «определен в Пензенскую провинцию к воеводе в товарищи». Пензенская провинция была образована по указу Петра Великого в составе Казанской губернии. Частично она включала территорию нынешней Пензенской области и Мордовской Республики. Город Саранск в то время принадлежал к Пензенской провинции. Отставной поручик Емельян Столыпин был товарищем (ближайшим помощником) воеводы, который управлял краем размером с дюжину немецких княжеств. Правда, Пензенская провинция не отличалась плотностью населения, причем русских здесь жило меньше, чем мордвы, башкир и других поволжских народов, плативших ясак. Ревизия 1710 г. насчитала в провинции 3,4 тыс. крестьянских дворов и 6,9 тыс. ясачных дворов[21].
В сонной провинции только изумлялись вестям из столицы, где после кончины императрицы Анны Иоанновны властвовал Бирон, ставший регентом при императоре-младенце Иване Антоновиче. Не успели привыкнуть к регентству Бирона, как его сверг Миних, а регентшей стала принцесса Анна Леопольдовна. Принцессу тоже свергли, а имя императора-младенца было запрещено даже произносить и все бумаги «с известным титлом» приказано вымарать. На престол вступила Елизавета Петровна, дщерь Петра Великого, после чего о дворцовых переворотах не было помину до конца жизни Емельяна Столыпина. Перечень владений, составленный после его кончины, свидетельствует, что товарищ воеводы сумел обустроить наследственные и благоприобретенные села и деревни в Пензенской, Симбирской и Костромской провинциях. Он также сохранил вотчину в Муромской земле, откуда пошел род Столыпиных.
Емельяну Столыпину наследовали два сына. О младшем сыне – Алексее Емельяновиче (1744 – 1817) следует сказать особо. До него предки Столыпина – это список имен и в лучшем случае даты жизни и перечень земельных владений. Прадед П.А. Столыпина предстает перед нами живым человеком, оставившим глубокий след в воспоминаниях современников. Знавшие его люди утверждали, что он «нигде ничему не учился». Правильнее было бы сказать, что он немногое вынес из учебы, хотя был одним из первых русских юношей, вступивших под сень только что открытого Московского университета. Точнее, дворянской гимназии при университете, в которой воспитывались будущие студенты. Туда же отдали штудировать науки его сверстников Николая Новикова и Дениса Фонвизина, чьи имена впоследствии прогремели в русской литературе и журналистике.
Правда, Фонвизин признавался в своих «Чистосердечных признаниях», что преподавание в университетской гимназии было поставлено из рук вон плохо. Учитель латинского языка, пивший горькую, на экзамен пришел в кафтане с пятью пуговицами и в камзоле с четырьмя. На удивленный вопрос Фонвизина, что значит сия странность, учитель пояснил, что пуговицы на кафтане значат пять склонений, а на камзоле – четыре спряжения. Экзамен по географии в описании Фонвизина выглядел следующим образом: «Как учитель наш был тупее прежнего, латинского, то пришел на экзамен с полным партищем пуговиц, и мы, следственно, экзаменованы были без всякого приготовления. Товарищ мой спрошен был: куда течет Волга? В Черное море, – отвечал он; спросили о том же другого моего товарища; в Белое, – отвечал тот; сей же самый вопрос сделан был мне; не знаю, – сказал я с таким видом простодушия, что экзаменаторы единогласно мне медаль присудили»[22]. Дворянская гимназия дала писателю богатый материал для комедии «Недоросль». Не будем утверждать, что Алексей Столыпин был среди прототипов незабвенного литературного героя. Известно только, что он проучился совсем недолго. В 1758 г. он покинул московский храм науки и вступил в ряды лейб-компании в Петербурге.
Столыпин был не старше пятнадцати лет. Сейчас это непривычно, но в ту эпоху в военную службу записывали с колыбели. Гораздо удивительнее, что вчерашний недоросль стал гренадером лейб-компании. Такое название носила гренадерская рота Преображенского полка, чьи штыки возвели на престол Елизавету Петровну. Дщерь Петра Великого щедро наградила гренадеров. Рота была отделена от полка, получила особое название, все гренадеры были повышены в чинах и возведены в дворянское достоинство. Резкая перемена в судьбе недавних солдат привела к печальным последствиям. Лейб-компанцы отличались буйным нравом. По словам очевидца, «Рота эта творила всевозможные бесчинства в первые месяцы пребывания двора в Петербурге. Господа поручики посещали самые грязные кабаки, напивались допьяна и валялись на улицах в грязи». Елизавета Петровна относилась к своим любимцам снисходительно, и наказание лейб-компанцев ограничивалось увещеваниями вести себя «добропорядочно, как регул требует».
Возникает вопрос, каким образом Алексей Столыпин, не имевший влиятельных родственных связей, попал в самое привилегированное гвардейское подразделение, своего рода гвардию в гвардии. Вероятно, этому поспособствовала его поистине гвардейская стать. По отзывам современников, Алексей Столыпин был «чрезвычайно высокого роста» и даже в преклонные годы выглядел «исполином». Елизавета Петровна, являвшаяся капитаном лейб-компании, лично отбирала гренадеров и кавалергардов – лейб-компанцев, сопровождавших императрицу во время выездов и стоявших на карауле перед ее покоями. Особое внимание Елизавета Петровна обращала на рост: «Понеже Ее И. В-во в числе кавалергардов изволила усмотреть малорослых, того ради дневальному сержанту перемерить всех кавалергардов и, сколько кому росту будет, рапортовать». Пришла пора менять ветеранов первого состава лейб-компании, и Елизавета Петровна нашла им достойную смену.
Прадед П.А. Столыпина получил право подписываться «армии поручик и его императорского величества лейб-компании гренадер Алексей Емельянов сын Столыпин». Напомним, что даже рядовой гренадер лейб-компании был равен по чину армейскому поручику. Лейб-компанцы несли охрану императорского дворца и сами жили в старом Зимнем дворце Петра Великого. Им было воспрещено заходить только «за кавалергардов» во внутренние покои императрицы. Лейб-компанцы имели нарядную форму. На кафтан тонкого зеленого сукна с алой подкладкой нашивалось столько золотого позумента, что позавидовал бы иной вельможа. Известен звучащий как анекдот, тем не менее вполне достоверный случай, когда гвардейский офицер не осмелился ответить обругавшему его матерно вице-сержанту лейб-компании: «уповая, может какой генералитет, – яко же весь в позументах». Лейб-компанцу полагалось носить парик с тупеем и обсыпанными пудрой буклями.
В одно время с Алексеем Столыпиным служили тульские дворяне братья Арсеньевы, с которыми Столыпины впоследствии породнились. Братья стали лейб-компанцами за те же достоинства. Мемуарист Андрей Болотов вспоминал, что Дмитрий Арсеньев начал службу в его полку: «Высокий его рост и красивый стан полюбился при дворе; его взяли от нас в лейб-компанию». Но самым близким приятелем Столыпина стал сержант Преображенского полка, чье имя скоро прогремело на всю Россию и далеко за ее пределами. По свидетельству современников, Алексей Столыпин был «собутыльник Алексею Орлову». Но крепче вина их сдружило общее увлечение кулачными боями. Алексей Орлов так любил эту русскую забаву, что стал прототипом главного героя Алешки в «Оде кулачному бойцу», которую приписывают непечатному классику Ивану Баркову:
«Взор морщлив» согласуется со свидетельством современника о внешности Алексея и Григория Орловых: «Алексей не был так хорош лицом, как его брат, после удара саблей, полученного в кабаке, когда Алексею было 20 лет, у него остался шрам от угла рта до уха»[23]. Уверяли, что могучий Орлов способен убить быка ударом кулака. Столыпин был ему под стать. Александр Тургенев, хорошо знавший Столыпина и запросто называвший его Емельяновичем, писал: «Емельянович ведал приемы кулачных бойцов, как ударит к месту (значит по артерной жиле на шее), под никитки (в левый бок к груди, близ сердца), земляных послушать часов (удар по виску), рожество надкрасить (разбить скулы, подбить глаза), краснаго петуха (своротить нос). Он был в превосходной школе у А. Гр. Орлова»[24].
Алешку вижу я стояща,
Ливрею синюю спустив,
Разить противников грозяща,
Скулы имея взор морщлив.
История лейб-компании закончилась в 1762 г. после смерти императрицы Елизаветы Петровны. На престол вступил ее племянник Петр III, который высказывал неприязнь ко всему русскому и был нелюбим за свое сумасбродство. Яркое свидетельство тому имеется в «Записках А.Т. Болотова, написанных самим им для своих потомков». Дежуривший во дворце Болотов с горечью вспоминал о нелепых выходках Петра III: «Редко стали уже мы заставать государя трезвым и в полном уме и разуме, а всего чаще уже до обеда несколько бутылок английского пива, до которого был он превеликий охотник, уже опорознившим, то сие и бывало причиною, что он говаривал такой вздор и такие нескладицы, что при слушании оных обливалось даже сердце кровию от стыда пред иностранными министрами, видящими и слышащими то и бессомненно смеющимися внутренне». Болотов мечтал только о том, чтобы «получить абшид», то есть уйти в отставку. Даже его начальник соглашался, что иного выхода нет: «Хоть бы и раненько иттить тебе в отставку, при нынешних обстоятельствах разумнее всех это ты делаешь».
Новый император стремился стереть память о Елизавете Петровне и первым делом уничтожил ее любимое детище. В марте 1762 г. лейб-компания была «раскассирована». Алексей Столыпин ушел в отставку и отправился хозяйствовать в свое пензенское поместье Столыпино, не подозревая о тех переменах, которые вскоре произошли с его товарищами по кулачным забавам. В «Записках» Болотова есть несколько страниц, по которым можно понять, что упустил Столыпин. Хотя они не встречались друг с другом, у них были общие знакомые в лице братьев Орловых. Болотова удивило, что Григорий Орлов вдруг начал зазывать его в свою компанию, причем многократно и очень настойчиво. Он не откликнулся на призыв приятеля: «Можно ль было мне тогда помышлять и вообразить себе, что призыв сей был превеликой важности и открывал было мне путь к достижению высоких чинов и достоинств, к приобретению великих богатств и к восшествию может быть на высокие степени чести и знатности». Поведение Орлова объяснялось тем, что они с братом и другими офицерами гвардии составили заговор против Петра III и вербовали сторонников. 28 июня 1762 г. заговорщики возвели на престол Екатерину II.
Алексей Столыпин узнал о дворцовом перевороте в своем пензенском имении. Из столицы пришло известие о внезапной кончине императора, официально из-за «геморроидальных колик». Но многие шептались, что причиной смерти Петра III стал удар, нанесенный ему Алексеем Орловым. За свое участие в возведении на престол Екатерины II братья Орловы получили графский титул. Григорий был произведен в генерал-поручики, Алексей из сержантов сразу стал генерал-майором. Мы никогда не узнаем, сожалел ли Столыпин о том, что не задержался в столице на несколько месяцев, или радовался, что не взял на себя грех цареубийства. Каждый решал по своему усмотрению. Например, Андрей Болотов удалился в свою тихую деревню, благословляя «промысл Всемогущего, положивший доставить мне и без того такую жизнь, какую только желало мое сердце».
Алексей Столыпин занялся хозяйством. При «полюбовном» разделе отцовского наследства со старшим братом отставным секунд-майором Дмитрием Столыпиным ему отошли имения близ Пензы и Саранска. Центром его владений было село Архангельское Столыпино тож. Ему достались 450 душ крепостных крестьян, считая с женщинами – 891 человек. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с десятками тысяч крепостных, полученных участниками переворота, тем не менее он считался достаточным помещиком и скоро сумел приумножить свое благосостояние.
Прадед П.А. Столыпина проявил себя рачительным хозяином, сочетавшим благочестие с деловой ловкостью. Он выстроил в Столыпине деревянную церковь Архангела Михаила и два винокуренных завода – огневой и паровой. Производство вина являлось исключительно дворянской привилегией. «Устав о винокурении» поощрял дворян заниматься усовершенствованиями и возвещал, что всякий устроивший по английскому образцу куб для перегонки водки будет признан «не о своей только пользе пекущимся, но о пользе государства ревнительным сыном отечества». В таком случае Алексей Столыпин с полным правом мог называться ревнителем из ревнителей, так как завел в своих имениях шесть винокуренных заводов. Он не остановился на этом и занялся винным откупом.
Продажа вина была монополией государства и издавна приносила большой доход казне. При Петре Великом казна начала передавать частным лицам право монопольной торговли вином. Правда, эта система использовалась нерегулярно и не повсеместно. В 1766 г. Екатерина II распространила систему винных откупов на всю империю. Отныне раз в четыре года устраивались торги на продажу вина в определенной местности. Откупщик, предложивший на торгах самую высокую цену, получал право монопольной продажи вина по высокой цене, включавшей налог в пользу государства. Отмечается, что «к концу периода правления Екатерины II питейный доход в пользу государства доходил, по некоторым подсчетам, до 19 млн руб. при общем доходе бюджета 65 млн руб (т.е. 30,4%, или немногим меньше 1/3 всех поступлений)»[25]. Одновременно возросло ежегодное потребление вина с 14 ведер до 87 ведер на сто душ. Но с пьянством мирились, поскольку казна не могла отказаться от пьяных денег. «Что ни кабак, то полк», – говорили сановники. Впрочем, при введении винных откупов кабаки было велено величать питейными домами, «понеже от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно».