Страница:
– В общем, тебе ничего неизвестно, – уверенно подытожил Кассид, дождавшись, когда поток красноречия иссякнет.
– В точку. – Алайн широко улыбалась, не собираясь отрицать. Ее озорная рожица прямо-таки лучилась от самодовольства – как же, опять обвести «дядюшку Кассида» вокруг пальца лишь с помощью своего болтливого языка. – Зато мне удалось попасть к тебе на борт. Чем не достижение, учитывая обстоятельства? И меня весьма радует, что с тобой лично вроде все в порядке. Хотя бы внешне. Кассид, милый, не томи, рассказывай, сдается мне, что я по собственной воле весьма надолго попала в твои гостеприимные объятья. Теперь ты просто обязан меня развлекать… Кстати, а где твой экипаж?
Глава 4. Лайнус
– В точку. – Алайн широко улыбалась, не собираясь отрицать. Ее озорная рожица прямо-таки лучилась от самодовольства – как же, опять обвести «дядюшку Кассида» вокруг пальца лишь с помощью своего болтливого языка. – Зато мне удалось попасть к тебе на борт. Чем не достижение, учитывая обстоятельства? И меня весьма радует, что с тобой лично вроде все в порядке. Хотя бы внешне. Кассид, милый, не томи, рассказывай, сдается мне, что я по собственной воле весьма надолго попала в твои гостеприимные объятья. Теперь ты просто обязан меня развлекать… Кстати, а где твой экипаж?
Глава 4. Лайнус
Теплый огонек жизни бикаэлки, лежавшей навзничь под вырванным из остова грузового робота сиденьем, тавеллианец безошибочно нашел бы и в полном мраке туннеля. Но одним чутьем обходиться не пришлось – инфракрасный режим лоцмана обеспечивал элементарный комфорт в его поисках. Светлый силуэт с яркими пятнами рук и лица – участки тела, не закрытые одеждой, на виртуальной панели выделись четко. Очертания стен туннеля, хоть и слабее, тоже были видны достаточно хорошо.
Прихрамывая, Лайнус двинулся к Зайде, аккуратно огибая валявшиеся на полу обломки грузовозов и тела людей, раскиданных вокруг машин, словно кегли после удара бильярдного шара. Ремни безопасности помогли лишь отчасти – удар нагнавшего их фронта взрывной волны был таков, что «жуки» едва не размазало о стены. Их спасло только расстояние, на которое они успели удалиться от центра взрыва, волна догнала их уже ослабленной. А едва не погубил – изгиб туннеля, в котором они в тот момент оказались. Вполне возможно, что не будь его, и «жуки» выстояли бы ударную волну.
Свою боль Лайнус погасил сразу, как только поднялся на ноги, просто правая нога слушалась пока неважно. Это ненадолго. А сейчас нужно позаботиться о компаньонке. Пахло гарью замкнувшей электропроводки, паленым пластиком и жженым металлом, какой-то химией. Но гораздо сильнее пахло кровью и болью. Отложенной смертью. Справа в стене на виртуалке длинным широким мазком метров в двадцать светился тепловой след столкновения, часть бетонной поверхности раскрошилась. Чувствовался, как ни странно, специфический запах озона. Но все эти запахи быстро рассеивались, уносились легким ветерком, пропитанным сыростью каменной кишки туннеля.
Глубоко вздохнув, Зайда шевельнулась под придавившим ее сиденьем. Лайнус перешагнул через оторванный манипулятор грузовоза и подался к ней, собираясь помочь, но не успел, бикаэлка справилась сама. Одной рукой отбросила тяжесть с груди – ремень безопасности мелькнул бледной извивающейся змеей на фоне светящегося силуэта, улетая вслед за сиденьем в призрачную темень. Зайда рывком села, оттолкнулась руками от каменного пола, и вот она уже на ногах. Крепкая рослая фигура, готовая к действию даже сейчас, после этой аварии, едва не закончившейся фатально.
– Ты как, цел? – хриплый тягучий голос компаньонки прозвучал музыкой для ушей тавеллианца. Награда за его усилия – ее жизнь.
– Да, – губы Лайнуса шевельнулись. Он мог ответить по лоцману, но захотелось услышать свой голос, прозвучавший в темноте, словно шелест опадающей листвы. Дополнительная проверка – слышит себя – значит, барабанные перепонки в порядке, а сотрясение если и есть, то незначительное. Снова почувствовав запах крови, он провел подрагивающими кончиками пальцами по лицу. Нет, на нем крови нет. Досталось только правому бедру, которое он не успел долечить в лазарете базы «Зеро». Кровью пахло от Зайды. Он шагнул к компаньонке, требовательно потянул ее за локоть к себе.
– Посмотри на меня. Так и думал.
Вся левая сторона лица бикаэлки светилась на виртуалке сильнее – висок, скула. На этой планете везение оставило не только Лайнуса. Но могло быть и хуже, докторская утилита ее лоцмана утешала, что повреждения поверхностные. Лишь содрано несколько лоскутов кожи, не считая множества рваных царапин. Это лучше, чем треснувшие ребра, ушибы и сломанная ключица, как случилось при падении челнока. Но тогда, в тот роковой момент, Лайнусу не у кого было забрать жизнь, чтобы поделить ее между остальных, тех, кто ему дорог, поэтому пришлось довериться слепой удаче. Сейчас вышло иначе. Сейчас он смог защитить – Зайду, себя, и нескольких человек сопровождения. Одна жизнь в обмен на несколько. Рациональный расклад. Так что постельный режим никому не потребуется. И это хорошо, отлеживаться здесь негде.
Зайда увидела свое лицо глазами тавеллианца на виртуалке. Локальная сеть между их лоцманами, постоянно поддерживавшая как мысленный обмен, так и визуальную информацию, поступавшую прямо из зрительных нервов обоих, не прервалась ни на секунду даже в момент аварии. И не придала этому значения:
– Наведу красоту, когда вернемся на корабль. За счет Кассида. Давай-ка займемся остальными.
Лайнус и не сомневался в ответе. Он очень хорошо знал характер своей компаньонки, жесткий и решительный, когда это необходимо, отбрасывающий любые несущественные мелочи ради главного.
– Один мертв, – ровно сообщил тавеллианец, оглядывая лежащие на дне туннеля тела. – Остальные живы.
– Надеюсь, не Семик нас покинул?
– Нет, пехотинец.
«Я помог ему уйти, – добавил Лайнус по лоцману, не желая, чтобы его признание услышали чужие уши. – Сломанная шея. Обуза. Госпиталя здесь нет, транспорт тоже накрылся. Избавил всех от необходимости тащить его на руках, а заодно от терзаний по поводу этики и морали.
«Передо мной можешь не оправдываться. То, что взял… как ты это называешь на своем языке? Плохо соображаю. Неважно. Потрать на себя, мне нужен здоровый компаньон, а ты что-то хромаешь, опять досталось ноге?».
«Мелочи. Уже привожу себя в порядок. Но чужое уже истрачено все».
Зайда внимательно посмотрела на него сумрачным взглядом, даже в призрачном свете тепловизора ее глаза сверкнули расплавленным золотом:
«Я живу… взаймы?»
«Да. И многие из выживших – тоже. Не было другого выхода».
Первым делом они вдвоем отыскали капитана Семика. Он втянул их в эти события, ему и выпутывать торговцев из передряги. А значит, живой он им гораздо полезнее, чем мертвый. Семик валялся рядом с перевернутым грузовозом ничком, и когда Лайнус тронул его за плечо, сам пришел в сознание. Тавеллианец помог ему прислониться спиной к покореженному корпусу грузовоза, самостоятельно у капитана это сразу не получилось, здоровой у него все еще была только левая рука, а правая, сломанная при крушении челнока, по-прежнему была зафиксирована от запястья до плеча в корсет из медпены, первоначально белоснежный, а сейчас изрядно запятнанный грязью. Мысли капитана Семика были мутные, сбивчивые, тот плохо понимал, что произошло, и тяжело дышал, ворочая налившимися кровью глазами и непонимающе переводя взгляд с Лайнуса на силуэт бикаэлки, уже наклонившейся над следующим пострадавшим – сержантом Редсамой.
Лайнус почувствовал, как очнулся капитан Старфокс, лежавший по другую сторону разбитого «жука», бегло оценил его самочувствие и решил, что здесь помощь больше никому не требуется, поэтому вернулся к своему грузовозу. Хромота тавеллианца уже растворилась, он наступал на обе ноги уверенно. Чужая жизненная сила, впитанная вовремя, хорошо подлечивает повреждения. Угрызений совести тавеллианец не испытывал. По правде говоря, он с трудом понимал, что это такое – угрызения совести. Исключительно человеческое понятие, не имевшее смысла в культуре Тавеллы. Поступками должен руководить разумный рационализм, только при таком подходе существуют шансы выжить почти в любой ситуации. Тот человек все равно был уже не жилец, просто не осознавал этого. Лайнус избавил его от ложных иллюзий о своем будущем в тот самый момент, когда почуял, чья смерть станет первой при столкновении, первой в череде прочих. И забрал эту жизнь не колеблясь, втянул в себя, а затем распределил животворным щитом на тех, кто тоже должен был погибнуть.
Как энергетический вампир, он всегда хорошо чувствовал чужую смерть и мог предотвратить ее, если существовала такая возможность. Или убить, чтобы не истратить силу понапрасну. Мертвые уже не могли поделиться силой, на это способны только живые. Акт милосердия. Эти слова тоже не несли для него особого смысла, но он часто их слышал от людей в подобных ситуациях.
Вообще, то, что он проделал с этими людьми, спасая им жизнь за счет жизни их товарища – это непросто. Очень непросто, если приходится забирать и переопределять жизненную силу так стремительно – за считанные секунды. Так можно и надорваться. Лайнус потратил больше, чем взял, он даже потратил часть себя, почувствовав, что иначе не справиться. И ощущал себя постаревшим лет на десять. А может, и все двадцать. Он и так прожил больше отпущенного срока – благодаря людям, среди которых обитал большую часть жизни. Усталость, скованность суставов и вялость мышц, сознание, словно тонувшее в вязком клее опустошающей расслабленности… Но он не сомневался, что быстро погасит задолженность. Он помог им выжить, и теперь спокойно мог собирать дань, как пастырь добровольные пожертвования прихожан – для их же блага. Страх, беспокойство, злоба, агрессия, боль, любой сильный эмоциональный всплеск – все годилось в дело, для поправки собственного здоровья тавеллианца.
Тела обоих пехотинцев, выдранные из сидений ударом при крушении, сплелись валетом, мертвое тело поверх живого. Каждый в своей броне – свыше трехсот килограмм. Огромные и неповоротливые с виду силуэты. Бронированная лапа выжившего все еще стискивает рукоятку плазмогана – он так не разжал хватку, когда его, уже бесчувственного, Зайда тащила к «жуку», не разжал и сейчас. На бедрах крепились штатный игломет и вибронож, на встроенном в доспехи поясе разгрузки выпукло выделялись запасные обоймы для плазмогана, несколько увесистых цилиндров плазменных гранат, емкость фляги и пенал с сухпайком. Второй, теперь мертвец, остался без тяжелого вооружения, основное оружие пехотинца – плазмоган, осталось в кабинете прима-полковника. Если бы головы солдат были защищены так же, как и их тела, возможно, уцелели бы оба, но в шлемы были встроенные ментальные блокираторы, поэтому во время схватки на базе Зайде пришлось их сорвать, чтобы Лайнус мог атаковать. Так что попытка спасти обоих от взрыва базы бикаэлке не удалась, у Костлявой Старухи на их счет имелись свои планы. Лайнус подумал об этом довольно равнодушно, даже не пытаясь стащить одного громилу с другого – для этого у него не хватило бы сил. Он просто коснулся сознания выжившего. На себя потратить опять не удалось. Ничего, еще успеет. Насчет людской благодарности Лайнус никогда не обольщался, очень уж его способности специфичны, так что незнание для них о том, как он их использовал – благо.
Пока пехотинец приходил в себя, Лайнус нашел себе дело – отстегнул с бедра мертвеца вибронож, аккуратным росчерком взрезал корсет из медпены на своей руке и избавился от него. Так же неторопливо скатал рукав комбинезона, возвращая наконец его на место, застегнул манжету. Трещины в костях давно срослись, так что в корсете, наложенном еще в лазарете базы, не было необходимости. Честно говоря, он вообще не был нужен. Если бы доктор не вкатил им с Зайдой снотворное, Лайнус сумел бы и сам залечить себя. Попользовался бы, к примеру, сломанной рукой капитана Семика. Боль – это зачастую напрасно растрачиваемая живым организмом энергия, грех ее не забрать. Боль…
Тавеллианец учуял нечто странное, и повернул голову. Взгляд уперся в «жука», лежавшего на боку. Обломки трех манипуляторов с той стороны, которой грузовоз врезался в стену туннеля, рассыпались позади него веером, обтекатели антигравитационных толкателей большей частью смялись в гармошку. Но грузовоз все еще ощущался живым. Он страдал… от потери целостности? Это и было странно. Такое же ощущение у тавеллианца возникло, едва он увидел этого «жука» еще в ангаре, хотя до этого момента он никогда не воспринимал механизмы как живые существа. Лайнус снова подумал, что такие способности есть только у Сомахи – одушевлять технику. И только сейчас ему пришло в голову, что именно Сомаха как-то мог к этому приложить руку. То необычное предупреждение в кабинете базы «Зеро», свалившееся к ним в головы с Зайдой и по сути спасшее им жизнь… Неужели тоже он? Но Сомаха не был настолько силен, а ментальная сила того, кто заставил их действовать не раздумывая, ошеломляла и подавляла. Да и жив ли он? На базе парня в момент взрыва не было, это точно, дальность чутья тавеллианца невелика, но сквозь стены внутри базы он сумел бы его найти. Возможно, Сомаха все-таки еще жив. Иначе Зайда сильно расстроится, не говоря уже о шефе – Кассиде. Толстокожий кассиониец привязался к парню гораздо сильнее, чем полагал сам, и его желанием видеть Сомаху в составе своего экипажа двигали отнюдь не только соображения прибыли, которую обеспечивали его способности…
Фигура в броне шевельнулась, и Лайнус отвлекся от раздумий. Пехотинец заворочался, спихивая с себя тело товарища в боевом скафандре. Тот с глухим лязгом упал рядом, Лайнус едва успел отступить, уберегая ноги. Затем невозмутимо наклонился и защелкнул вибронож на бедре трупа. Он не любил оружие. Предпочитал рассчитывать на свои силы. Да и боевой вибронож штурмовика – тяжелая штуковина, около двух килограмм, чтобы спокойно таскать ее на себе, нужно обладать приличной физической силой, а этим хрупкий по телосложению тавеллианец похвастаться не мог.
Из темноты проступила и склонилась над пехотинцем бледная худощавая фигура в перепачканном медицинском халате. Старший лейтенант Старик. Тоже очухался, все про него забыли, а вот он про свои обязанности – нет. Чувствовал себя старлей неважно, лоб его блестел от пота, все тело покрывали многочисленные болезненные ушибы, он был испуган и растерян, но занялся в первую очередь пациентами, а не собой. Это вызывало уважение даже у тавеллианца. Нужно ему помочь. Лайнус впитал его страх, и доктор сразу начал дышать ровнее, а взгляд стал более осмысленным.
– Оставь его, – остановил эскулапа Лайнус, заметив, что тот деловито расстегивает медицинскую сумку, которую прихватил с собой из лазарета. – Ему не поможешь. Займись вторым.
– Что происходит? – просипел пехотинец пересохшим горлом. Пятна света на экране тепловизора плыли по его лицу – широкоскулый, большеглазый тип с короткими курчавыми волосами, со сломанной переносицей. Сочась из ноздрей, кровь залила его подбородок, блестела, словно жидкий огонь, стекая за ворот боевого скафандра. – Где мы находимся?
Лайнус не собирался вдаваться в объяснения, это не его забота. Пусть медик его просвещает. Молча поднялся, провел по телу пехотинца с головы до ног невидимой рукой, конвертируя энергию, затем, еще более уставший, вернулся к Зайде. Как оказалось, вовремя.
– Руки убери. И держи так, чтобы я их видел.
Очнувшийся капитан Старфокс, едва успев подняться на ноги с помощью бикаэлки, тут же развил бурную деятельность. Сорвав с бедра игломет, он наставил его на Зайду, заставив ее отступить. Его лицо было искажено напряжением. Но бикаэлка и не подумала выполнять его приказ, уперла руки в бедра и уставилась в ответ холодным пронизывающим взглядом.
– Капитан, я начинаю жалеть, что потратила драгоценные секунды на твое спасение. Не люблю неблагодарных болванов, не видящих дальше своего носа и не способных сопоставить элементарные факты.
Зайда погорячилась. Для Лайнуса понять, почему капитан схватился за оружие, было несложно. Последнее, что тот мог помнить – как собирался арестовать капитана Семика и торговцев возле мертвого тела командира базы. Вояка даже не видел схватки торговцев со своими людьми, Лайнус вырубил его раньше. А очнулся Старфокс уже здесь, в темноте туннеля, и пытался сориентироваться в ситуации, но получалось плохо. Его глаза застилала кровь, сочившаяся с разбитого лба, сознание было замутненным.
Все люди были повреждены. Так, или иначе. Мало убить одного, чтобы как следует защитить нескольких. Но они выжили, и это главное на данный момент.
«Зайда, аккуратнее с ним, – предостерег Лайнус компаньонку по лоцману. – Сдается мне, что у Старфокса серьезное сотрясение мозга. Не провоцируй его, быстро я могу только убивать, а ювелирная работа с мозгом требует времени и усилий. Он ведь еще нужен нам живым, не так ли?»
«Обойдется. Ты же не резиновый, мы не можем помочь всем, а этот хотя бы сам держится на ногах».
«Я не собираюсь с ним делиться силой, просто успокою его».
– Сильно сказано, – враждебно усмехнулся Старфокс. – Где я? Где мои люди? – Его глаза вдруг гневно расширились: – Ты посмела напасть на меня?!
– Ствол для начала убери, пока я тебе руку не оторвала, – тоном ниже посоветовала Зайда. – А то дернешься ненароком и наделаешь бед. Сам подумай, если бы я действительно напала на тебя, вояка, то оставила бы тебе оружие?
Вряд ли это заявление охладило бы пыл Старфокса, не вцепись в него Лайнус ментальными клещами, как паук в свою жертву. Поддавался на этот раз капитан тяжело. Некоторым людям свойственно приобретать иммунитет к влиянию тавеллианца, и капитан, похоже, оказался именно из таких. И все же, повинуясь, как марионетка кукловоду, нерешительно опустил игломет. Подозрительности в его взгляде при этом не убавилось. Дух этого человека, его воля и сила жизни были чрезвычайно сильны. Такими людьми трудно управлять. Их легче убить. Или вырубить, лишив сознания. Но сейчас этого не требовалось, поэтому пришлось повозиться. Чертова усталость. Пора собирать дань, иначе Лайнус скоро ничего не сможет.
– Тогда объясни мне, что происходит, – процедил капитан штурмовиков сквозь зубы.
Рослая бикаэлка пожала могучими плечами, потревожив движением распушенные кончики тугих кос, спускавшихся с головы от ушей по две с каждой стороны, перевела взгляд на капитана Семика, все еще сидевшего возле грузовоза с блуждающим взглядом:
– Пусть тебе «соска» объясняет, это его забота. Семик? Встряхнись!
«Лайнус, заставь его соображать. И побыстрее. Не люблю двусмысленных ситуаций, хватит с меня кровавой свалки в кабинете. Да и поговорить со Старфоксом не мешает по душам. Он может знать, куда делся наш Сомаха».
Лайнус мягко коснулся сознания особиста, подправляя его эмоциональное состояние, прошелся невидимыми руками по его ссадинам и ушибам, впитывая боль. Но не взял у него ничего, переплавил его собственный негатив и влил обратно в тело живительной бодростью. Придется понянчиться, ничего не поделаешь. Эта простенькая операция далась с некоторым усилием. Ему и самому давно не мешало бы восстановить силы.
Капитан Семик, безвольно сидевший возле борта «жука», встрепенулся, поднял круглую, как шар, голову. В сознании этого нелепого человечка волшебным образом прояснилось. Бесцеремонно подхватив особиста подмышки, Зайда рывком подняла его на ноги.
– С возвращением в мир живых, капитан, – невозмутимо поприветствовала особиста бикаэлка. – Ножки напряги. Вот так. Теперь стой, и не вздумай падать. Ввожу в курс дела. База взорвана, как ты и опасался. Мы в туннеле примерно в километре от входа. Я спасла твою шкуру дважды, так что ты мой кровный должник. Для начала просто обрисуй ситуацию Старфоксу, так, как ты ее видишь сам. А то этот парень слишком любит размахивать оружием не по делу.
– Ни в какие ворота не лезет, – пробормотал Семик, оглядывая всех присутствующих ошеломленным взглядом. – Как ни очнусь, все время какие-то проблемы. Без меня уже никто и ничего не способен решить мирно, а, любезные мои, едрить вас через коромысло? На хрена мне такой вечный праздник?
– Взорвана? База взорвана? – недоверчиво переспросил Старфокс. – Как это могло произойти? Да что тут, черт возьми, происходит…
Старфокс, конечно же, не идиот. Просто для него кусок реальности словно вырезали ножницами: кадры попытки ареста торговцев в кабинете базы, потом чирк бритвой, и он уже в туннеле, среди обломков грузовозов, в полной заднице. От такой накладки поневоле испытаешь шок.
– Помолчи, Старфокс. Сейчас я говорю. – Особист выпрямился с привычным надменным видом, окончательно приходя в себя. Охнул, поморщился, пошевелил плечом, помассировал пухлыми короткими пальцами. Оперся на остов «жука», стараясь устоять на дрожащих от слабости ногах. – В туннеле, значит… Хорошенький расклад. Капитан, я пытался объяснить ситуацию еще на базе, надеюсь, ты помнишь. Тогда ты меня выслушать не захотел, любезный мой товарищ по несчастью, голубчик с шилом в заднице, задающий лишние вопросы, причем совсем не те вопросы, которые следует задать. А вот теперь придется послушать. Всем придется послушать.
– Покороче, Семик, – рявкнул Старфокс. – У меня все еще чешутся руки пристрелить тебя за убийство командира.
Ну, наконец-то. Вновь вспыхнувший гнев Старфокса Лайнус забрал и оставил себе, сразу почувствовав себя чуточку бодрее. Этот человек будет неплохим донором. Подлечивать его больше не требовалось, а вспылить он готов был постоянно. Не человек, а генератор жизненной силы.
«Зайда, подразни его. Теперь можно, а мне только на пользу».
«Нет ничего проще».
– Даже и не думай, – с этакой ленивой угрозой произнесла Зайда. – Я тебе этот игломет в зад засуну. Все вы живы только потому, что так я захотела. Семик, давай-ка и в самом деле без пространных отступлений.
Вспышка необузданной ярости. Взгляд Старфокса стал просто убийственным, он чуть зубами не заскрежетал, снова пытаясь вскинуть оружие. По его телу прошла судорога, без борьбы он не сдался, хотя и не подозревал, что борется. Но Лайнус натянул вожжи, которыми уже надежно удерживал капитана в своих руках, и Старфокс сник. Пусть и ненадолго. Ценный человек. При столкновении он должен был погибнуть следующим за пехотинцем. Хорошо, что этого не случилось, и Лайнус забрал жизнь его подчиненного, а не у самого капитана.
– Ладно, буду краток, – капитан Семик раздраженно дернул головой, словно его упитанной шее стало неожиданно тесно в форменном воротнике. – Старфокс, довожу до твоего сведения, что прима-майор Лимсей Журка – предатель. Он готовил слив засекреченной информации из лаборатории саламандр, кому именно – пока неизвестно. Прима-полковник Алеха Чертый был в курсе, за что и поплатился. Не знаю, как с этим связана атака иноров, может, они и есть заказчики, совпадение крайне подозрительное, но в том, что именно Лимсей запустил систему самоуничтожения базы, в этом я уверен на все сто! Торговцы в силу обстоятельств на нашей стороне, поэтому никаких претензий к ним я не потерплю. Сейчас главная задача для нас – догнать эту сволочь Лимсея. Думаю, он уже в лаборатории. На благоразумие и сообразительность саламандр я не рассчитываю, их яйцеголовые умы не рассчитаны на человеческие интриги, поэтому Лимсей, завладев секретными разработками, вполне может уничтожить и самих спецов. Шансы догнать у нас небольшие, – Семик зло лягнул пяткой в борт «жука», зашипел от боли. – Мы остались без транспорта. Но другого выхода просто нет. Вернуться мы все равно не можем, некуда нам возвращаться. Так что придется двигаться к лаборатории. Именно поэтому, кстати, вы мне все и нужны, один я с Лимсеем не справлюсь. Если он уже не удрал с планеты, конечно.
– Есть вероятность, что он сможет удрать? – Зайда нахмурилась. – Из этих пещер есть другие выходы?
– К сожалению – да, – подтвердил Семик. – Недалеко от лаборатории есть запасной выход, ведущий прямо в Адскую пропасть. И естественно, для начальника службы безопасности этот выход не является секретом. – Особист на мгновенье задумался. – На грузовозе, он, конечно, из пропасти не выберется, тяга мала. Но Лимсей наверняка что-то придумал.
Лайнус переглянулся с Зайдой. Вот шанс выбраться из этих чертовых гор, добраться до космопорта и вернуться на корабль. Ради этого стоило попотеть вместе с солдатиками в погоне за Лимсеем.
– Допустим, все именно так, как вы тут расписываете, – медленно заговорил капитан Старфокс, переводя враждебный взгляд с капитана Семика на бикаэлку. – Но как я оказался здесь? Почему я ничего не помню? Что произошло в кабинете прима-полковника Чертого?
Зайда переглянулась с Лайнусом.
«Да ладно, скажи ему».
«Будь готов вмешаться, если он снова вспылит».
«Я всегда готов. Ты же знаешь».
Но ответить Зайда не успела. Послышались тяжелые шаги, Лайнус посторонился, пропуская массивную фигуру пехотинца в броне. А заодно ментально коснулся его, делая дубль – подстраиваясь под его эмоциональное состояние так, словно он сам и был этим пехотинцем. Так, вот здесь срочно подправим, уберем лишнюю взбудораженность, но не все, боевой настрой еще понадобится… Вот теперь он готов к мирному общению.
– Мой капитан, нас вырубили торговцы, – басовито сообщил солдат, бросив на Зайду взгляд, в котором злость смешалась с невольным уважением. – Вот эта чертова бикаэлка вынесла меня лично. Как я теперь понимаю, для нашего же блага. Не будьте к ним суровы, капитан, мы и в самом деле живы благодаря им.
Прихрамывая, Лайнус двинулся к Зайде, аккуратно огибая валявшиеся на полу обломки грузовозов и тела людей, раскиданных вокруг машин, словно кегли после удара бильярдного шара. Ремни безопасности помогли лишь отчасти – удар нагнавшего их фронта взрывной волны был таков, что «жуки» едва не размазало о стены. Их спасло только расстояние, на которое они успели удалиться от центра взрыва, волна догнала их уже ослабленной. А едва не погубил – изгиб туннеля, в котором они в тот момент оказались. Вполне возможно, что не будь его, и «жуки» выстояли бы ударную волну.
Свою боль Лайнус погасил сразу, как только поднялся на ноги, просто правая нога слушалась пока неважно. Это ненадолго. А сейчас нужно позаботиться о компаньонке. Пахло гарью замкнувшей электропроводки, паленым пластиком и жженым металлом, какой-то химией. Но гораздо сильнее пахло кровью и болью. Отложенной смертью. Справа в стене на виртуалке длинным широким мазком метров в двадцать светился тепловой след столкновения, часть бетонной поверхности раскрошилась. Чувствовался, как ни странно, специфический запах озона. Но все эти запахи быстро рассеивались, уносились легким ветерком, пропитанным сыростью каменной кишки туннеля.
Глубоко вздохнув, Зайда шевельнулась под придавившим ее сиденьем. Лайнус перешагнул через оторванный манипулятор грузовоза и подался к ней, собираясь помочь, но не успел, бикаэлка справилась сама. Одной рукой отбросила тяжесть с груди – ремень безопасности мелькнул бледной извивающейся змеей на фоне светящегося силуэта, улетая вслед за сиденьем в призрачную темень. Зайда рывком села, оттолкнулась руками от каменного пола, и вот она уже на ногах. Крепкая рослая фигура, готовая к действию даже сейчас, после этой аварии, едва не закончившейся фатально.
– Ты как, цел? – хриплый тягучий голос компаньонки прозвучал музыкой для ушей тавеллианца. Награда за его усилия – ее жизнь.
– Да, – губы Лайнуса шевельнулись. Он мог ответить по лоцману, но захотелось услышать свой голос, прозвучавший в темноте, словно шелест опадающей листвы. Дополнительная проверка – слышит себя – значит, барабанные перепонки в порядке, а сотрясение если и есть, то незначительное. Снова почувствовав запах крови, он провел подрагивающими кончиками пальцами по лицу. Нет, на нем крови нет. Досталось только правому бедру, которое он не успел долечить в лазарете базы «Зеро». Кровью пахло от Зайды. Он шагнул к компаньонке, требовательно потянул ее за локоть к себе.
– Посмотри на меня. Так и думал.
Вся левая сторона лица бикаэлки светилась на виртуалке сильнее – висок, скула. На этой планете везение оставило не только Лайнуса. Но могло быть и хуже, докторская утилита ее лоцмана утешала, что повреждения поверхностные. Лишь содрано несколько лоскутов кожи, не считая множества рваных царапин. Это лучше, чем треснувшие ребра, ушибы и сломанная ключица, как случилось при падении челнока. Но тогда, в тот роковой момент, Лайнусу не у кого было забрать жизнь, чтобы поделить ее между остальных, тех, кто ему дорог, поэтому пришлось довериться слепой удаче. Сейчас вышло иначе. Сейчас он смог защитить – Зайду, себя, и нескольких человек сопровождения. Одна жизнь в обмен на несколько. Рациональный расклад. Так что постельный режим никому не потребуется. И это хорошо, отлеживаться здесь негде.
Зайда увидела свое лицо глазами тавеллианца на виртуалке. Локальная сеть между их лоцманами, постоянно поддерживавшая как мысленный обмен, так и визуальную информацию, поступавшую прямо из зрительных нервов обоих, не прервалась ни на секунду даже в момент аварии. И не придала этому значения:
– Наведу красоту, когда вернемся на корабль. За счет Кассида. Давай-ка займемся остальными.
Лайнус и не сомневался в ответе. Он очень хорошо знал характер своей компаньонки, жесткий и решительный, когда это необходимо, отбрасывающий любые несущественные мелочи ради главного.
– Один мертв, – ровно сообщил тавеллианец, оглядывая лежащие на дне туннеля тела. – Остальные живы.
– Надеюсь, не Семик нас покинул?
– Нет, пехотинец.
«Я помог ему уйти, – добавил Лайнус по лоцману, не желая, чтобы его признание услышали чужие уши. – Сломанная шея. Обуза. Госпиталя здесь нет, транспорт тоже накрылся. Избавил всех от необходимости тащить его на руках, а заодно от терзаний по поводу этики и морали.
«Передо мной можешь не оправдываться. То, что взял… как ты это называешь на своем языке? Плохо соображаю. Неважно. Потрать на себя, мне нужен здоровый компаньон, а ты что-то хромаешь, опять досталось ноге?».
«Мелочи. Уже привожу себя в порядок. Но чужое уже истрачено все».
Зайда внимательно посмотрела на него сумрачным взглядом, даже в призрачном свете тепловизора ее глаза сверкнули расплавленным золотом:
«Я живу… взаймы?»
«Да. И многие из выживших – тоже. Не было другого выхода».
Первым делом они вдвоем отыскали капитана Семика. Он втянул их в эти события, ему и выпутывать торговцев из передряги. А значит, живой он им гораздо полезнее, чем мертвый. Семик валялся рядом с перевернутым грузовозом ничком, и когда Лайнус тронул его за плечо, сам пришел в сознание. Тавеллианец помог ему прислониться спиной к покореженному корпусу грузовоза, самостоятельно у капитана это сразу не получилось, здоровой у него все еще была только левая рука, а правая, сломанная при крушении челнока, по-прежнему была зафиксирована от запястья до плеча в корсет из медпены, первоначально белоснежный, а сейчас изрядно запятнанный грязью. Мысли капитана Семика были мутные, сбивчивые, тот плохо понимал, что произошло, и тяжело дышал, ворочая налившимися кровью глазами и непонимающе переводя взгляд с Лайнуса на силуэт бикаэлки, уже наклонившейся над следующим пострадавшим – сержантом Редсамой.
Лайнус почувствовал, как очнулся капитан Старфокс, лежавший по другую сторону разбитого «жука», бегло оценил его самочувствие и решил, что здесь помощь больше никому не требуется, поэтому вернулся к своему грузовозу. Хромота тавеллианца уже растворилась, он наступал на обе ноги уверенно. Чужая жизненная сила, впитанная вовремя, хорошо подлечивает повреждения. Угрызений совести тавеллианец не испытывал. По правде говоря, он с трудом понимал, что это такое – угрызения совести. Исключительно человеческое понятие, не имевшее смысла в культуре Тавеллы. Поступками должен руководить разумный рационализм, только при таком подходе существуют шансы выжить почти в любой ситуации. Тот человек все равно был уже не жилец, просто не осознавал этого. Лайнус избавил его от ложных иллюзий о своем будущем в тот самый момент, когда почуял, чья смерть станет первой при столкновении, первой в череде прочих. И забрал эту жизнь не колеблясь, втянул в себя, а затем распределил животворным щитом на тех, кто тоже должен был погибнуть.
Как энергетический вампир, он всегда хорошо чувствовал чужую смерть и мог предотвратить ее, если существовала такая возможность. Или убить, чтобы не истратить силу понапрасну. Мертвые уже не могли поделиться силой, на это способны только живые. Акт милосердия. Эти слова тоже не несли для него особого смысла, но он часто их слышал от людей в подобных ситуациях.
Вообще, то, что он проделал с этими людьми, спасая им жизнь за счет жизни их товарища – это непросто. Очень непросто, если приходится забирать и переопределять жизненную силу так стремительно – за считанные секунды. Так можно и надорваться. Лайнус потратил больше, чем взял, он даже потратил часть себя, почувствовав, что иначе не справиться. И ощущал себя постаревшим лет на десять. А может, и все двадцать. Он и так прожил больше отпущенного срока – благодаря людям, среди которых обитал большую часть жизни. Усталость, скованность суставов и вялость мышц, сознание, словно тонувшее в вязком клее опустошающей расслабленности… Но он не сомневался, что быстро погасит задолженность. Он помог им выжить, и теперь спокойно мог собирать дань, как пастырь добровольные пожертвования прихожан – для их же блага. Страх, беспокойство, злоба, агрессия, боль, любой сильный эмоциональный всплеск – все годилось в дело, для поправки собственного здоровья тавеллианца.
Тела обоих пехотинцев, выдранные из сидений ударом при крушении, сплелись валетом, мертвое тело поверх живого. Каждый в своей броне – свыше трехсот килограмм. Огромные и неповоротливые с виду силуэты. Бронированная лапа выжившего все еще стискивает рукоятку плазмогана – он так не разжал хватку, когда его, уже бесчувственного, Зайда тащила к «жуку», не разжал и сейчас. На бедрах крепились штатный игломет и вибронож, на встроенном в доспехи поясе разгрузки выпукло выделялись запасные обоймы для плазмогана, несколько увесистых цилиндров плазменных гранат, емкость фляги и пенал с сухпайком. Второй, теперь мертвец, остался без тяжелого вооружения, основное оружие пехотинца – плазмоган, осталось в кабинете прима-полковника. Если бы головы солдат были защищены так же, как и их тела, возможно, уцелели бы оба, но в шлемы были встроенные ментальные блокираторы, поэтому во время схватки на базе Зайде пришлось их сорвать, чтобы Лайнус мог атаковать. Так что попытка спасти обоих от взрыва базы бикаэлке не удалась, у Костлявой Старухи на их счет имелись свои планы. Лайнус подумал об этом довольно равнодушно, даже не пытаясь стащить одного громилу с другого – для этого у него не хватило бы сил. Он просто коснулся сознания выжившего. На себя потратить опять не удалось. Ничего, еще успеет. Насчет людской благодарности Лайнус никогда не обольщался, очень уж его способности специфичны, так что незнание для них о том, как он их использовал – благо.
Пока пехотинец приходил в себя, Лайнус нашел себе дело – отстегнул с бедра мертвеца вибронож, аккуратным росчерком взрезал корсет из медпены на своей руке и избавился от него. Так же неторопливо скатал рукав комбинезона, возвращая наконец его на место, застегнул манжету. Трещины в костях давно срослись, так что в корсете, наложенном еще в лазарете базы, не было необходимости. Честно говоря, он вообще не был нужен. Если бы доктор не вкатил им с Зайдой снотворное, Лайнус сумел бы и сам залечить себя. Попользовался бы, к примеру, сломанной рукой капитана Семика. Боль – это зачастую напрасно растрачиваемая живым организмом энергия, грех ее не забрать. Боль…
Тавеллианец учуял нечто странное, и повернул голову. Взгляд уперся в «жука», лежавшего на боку. Обломки трех манипуляторов с той стороны, которой грузовоз врезался в стену туннеля, рассыпались позади него веером, обтекатели антигравитационных толкателей большей частью смялись в гармошку. Но грузовоз все еще ощущался живым. Он страдал… от потери целостности? Это и было странно. Такое же ощущение у тавеллианца возникло, едва он увидел этого «жука» еще в ангаре, хотя до этого момента он никогда не воспринимал механизмы как живые существа. Лайнус снова подумал, что такие способности есть только у Сомахи – одушевлять технику. И только сейчас ему пришло в голову, что именно Сомаха как-то мог к этому приложить руку. То необычное предупреждение в кабинете базы «Зеро», свалившееся к ним в головы с Зайдой и по сути спасшее им жизнь… Неужели тоже он? Но Сомаха не был настолько силен, а ментальная сила того, кто заставил их действовать не раздумывая, ошеломляла и подавляла. Да и жив ли он? На базе парня в момент взрыва не было, это точно, дальность чутья тавеллианца невелика, но сквозь стены внутри базы он сумел бы его найти. Возможно, Сомаха все-таки еще жив. Иначе Зайда сильно расстроится, не говоря уже о шефе – Кассиде. Толстокожий кассиониец привязался к парню гораздо сильнее, чем полагал сам, и его желанием видеть Сомаху в составе своего экипажа двигали отнюдь не только соображения прибыли, которую обеспечивали его способности…
Фигура в броне шевельнулась, и Лайнус отвлекся от раздумий. Пехотинец заворочался, спихивая с себя тело товарища в боевом скафандре. Тот с глухим лязгом упал рядом, Лайнус едва успел отступить, уберегая ноги. Затем невозмутимо наклонился и защелкнул вибронож на бедре трупа. Он не любил оружие. Предпочитал рассчитывать на свои силы. Да и боевой вибронож штурмовика – тяжелая штуковина, около двух килограмм, чтобы спокойно таскать ее на себе, нужно обладать приличной физической силой, а этим хрупкий по телосложению тавеллианец похвастаться не мог.
Из темноты проступила и склонилась над пехотинцем бледная худощавая фигура в перепачканном медицинском халате. Старший лейтенант Старик. Тоже очухался, все про него забыли, а вот он про свои обязанности – нет. Чувствовал себя старлей неважно, лоб его блестел от пота, все тело покрывали многочисленные болезненные ушибы, он был испуган и растерян, но занялся в первую очередь пациентами, а не собой. Это вызывало уважение даже у тавеллианца. Нужно ему помочь. Лайнус впитал его страх, и доктор сразу начал дышать ровнее, а взгляд стал более осмысленным.
– Оставь его, – остановил эскулапа Лайнус, заметив, что тот деловито расстегивает медицинскую сумку, которую прихватил с собой из лазарета. – Ему не поможешь. Займись вторым.
– Что происходит? – просипел пехотинец пересохшим горлом. Пятна света на экране тепловизора плыли по его лицу – широкоскулый, большеглазый тип с короткими курчавыми волосами, со сломанной переносицей. Сочась из ноздрей, кровь залила его подбородок, блестела, словно жидкий огонь, стекая за ворот боевого скафандра. – Где мы находимся?
Лайнус не собирался вдаваться в объяснения, это не его забота. Пусть медик его просвещает. Молча поднялся, провел по телу пехотинца с головы до ног невидимой рукой, конвертируя энергию, затем, еще более уставший, вернулся к Зайде. Как оказалось, вовремя.
– Руки убери. И держи так, чтобы я их видел.
Очнувшийся капитан Старфокс, едва успев подняться на ноги с помощью бикаэлки, тут же развил бурную деятельность. Сорвав с бедра игломет, он наставил его на Зайду, заставив ее отступить. Его лицо было искажено напряжением. Но бикаэлка и не подумала выполнять его приказ, уперла руки в бедра и уставилась в ответ холодным пронизывающим взглядом.
– Капитан, я начинаю жалеть, что потратила драгоценные секунды на твое спасение. Не люблю неблагодарных болванов, не видящих дальше своего носа и не способных сопоставить элементарные факты.
Зайда погорячилась. Для Лайнуса понять, почему капитан схватился за оружие, было несложно. Последнее, что тот мог помнить – как собирался арестовать капитана Семика и торговцев возле мертвого тела командира базы. Вояка даже не видел схватки торговцев со своими людьми, Лайнус вырубил его раньше. А очнулся Старфокс уже здесь, в темноте туннеля, и пытался сориентироваться в ситуации, но получалось плохо. Его глаза застилала кровь, сочившаяся с разбитого лба, сознание было замутненным.
Все люди были повреждены. Так, или иначе. Мало убить одного, чтобы как следует защитить нескольких. Но они выжили, и это главное на данный момент.
«Зайда, аккуратнее с ним, – предостерег Лайнус компаньонку по лоцману. – Сдается мне, что у Старфокса серьезное сотрясение мозга. Не провоцируй его, быстро я могу только убивать, а ювелирная работа с мозгом требует времени и усилий. Он ведь еще нужен нам живым, не так ли?»
«Обойдется. Ты же не резиновый, мы не можем помочь всем, а этот хотя бы сам держится на ногах».
«Я не собираюсь с ним делиться силой, просто успокою его».
– Сильно сказано, – враждебно усмехнулся Старфокс. – Где я? Где мои люди? – Его глаза вдруг гневно расширились: – Ты посмела напасть на меня?!
– Ствол для начала убери, пока я тебе руку не оторвала, – тоном ниже посоветовала Зайда. – А то дернешься ненароком и наделаешь бед. Сам подумай, если бы я действительно напала на тебя, вояка, то оставила бы тебе оружие?
Вряд ли это заявление охладило бы пыл Старфокса, не вцепись в него Лайнус ментальными клещами, как паук в свою жертву. Поддавался на этот раз капитан тяжело. Некоторым людям свойственно приобретать иммунитет к влиянию тавеллианца, и капитан, похоже, оказался именно из таких. И все же, повинуясь, как марионетка кукловоду, нерешительно опустил игломет. Подозрительности в его взгляде при этом не убавилось. Дух этого человека, его воля и сила жизни были чрезвычайно сильны. Такими людьми трудно управлять. Их легче убить. Или вырубить, лишив сознания. Но сейчас этого не требовалось, поэтому пришлось повозиться. Чертова усталость. Пора собирать дань, иначе Лайнус скоро ничего не сможет.
– Тогда объясни мне, что происходит, – процедил капитан штурмовиков сквозь зубы.
Рослая бикаэлка пожала могучими плечами, потревожив движением распушенные кончики тугих кос, спускавшихся с головы от ушей по две с каждой стороны, перевела взгляд на капитана Семика, все еще сидевшего возле грузовоза с блуждающим взглядом:
– Пусть тебе «соска» объясняет, это его забота. Семик? Встряхнись!
«Лайнус, заставь его соображать. И побыстрее. Не люблю двусмысленных ситуаций, хватит с меня кровавой свалки в кабинете. Да и поговорить со Старфоксом не мешает по душам. Он может знать, куда делся наш Сомаха».
Лайнус мягко коснулся сознания особиста, подправляя его эмоциональное состояние, прошелся невидимыми руками по его ссадинам и ушибам, впитывая боль. Но не взял у него ничего, переплавил его собственный негатив и влил обратно в тело живительной бодростью. Придется понянчиться, ничего не поделаешь. Эта простенькая операция далась с некоторым усилием. Ему и самому давно не мешало бы восстановить силы.
Капитан Семик, безвольно сидевший возле борта «жука», встрепенулся, поднял круглую, как шар, голову. В сознании этого нелепого человечка волшебным образом прояснилось. Бесцеремонно подхватив особиста подмышки, Зайда рывком подняла его на ноги.
– С возвращением в мир живых, капитан, – невозмутимо поприветствовала особиста бикаэлка. – Ножки напряги. Вот так. Теперь стой, и не вздумай падать. Ввожу в курс дела. База взорвана, как ты и опасался. Мы в туннеле примерно в километре от входа. Я спасла твою шкуру дважды, так что ты мой кровный должник. Для начала просто обрисуй ситуацию Старфоксу, так, как ты ее видишь сам. А то этот парень слишком любит размахивать оружием не по делу.
– Ни в какие ворота не лезет, – пробормотал Семик, оглядывая всех присутствующих ошеломленным взглядом. – Как ни очнусь, все время какие-то проблемы. Без меня уже никто и ничего не способен решить мирно, а, любезные мои, едрить вас через коромысло? На хрена мне такой вечный праздник?
– Взорвана? База взорвана? – недоверчиво переспросил Старфокс. – Как это могло произойти? Да что тут, черт возьми, происходит…
Старфокс, конечно же, не идиот. Просто для него кусок реальности словно вырезали ножницами: кадры попытки ареста торговцев в кабинете базы, потом чирк бритвой, и он уже в туннеле, среди обломков грузовозов, в полной заднице. От такой накладки поневоле испытаешь шок.
– Помолчи, Старфокс. Сейчас я говорю. – Особист выпрямился с привычным надменным видом, окончательно приходя в себя. Охнул, поморщился, пошевелил плечом, помассировал пухлыми короткими пальцами. Оперся на остов «жука», стараясь устоять на дрожащих от слабости ногах. – В туннеле, значит… Хорошенький расклад. Капитан, я пытался объяснить ситуацию еще на базе, надеюсь, ты помнишь. Тогда ты меня выслушать не захотел, любезный мой товарищ по несчастью, голубчик с шилом в заднице, задающий лишние вопросы, причем совсем не те вопросы, которые следует задать. А вот теперь придется послушать. Всем придется послушать.
– Покороче, Семик, – рявкнул Старфокс. – У меня все еще чешутся руки пристрелить тебя за убийство командира.
Ну, наконец-то. Вновь вспыхнувший гнев Старфокса Лайнус забрал и оставил себе, сразу почувствовав себя чуточку бодрее. Этот человек будет неплохим донором. Подлечивать его больше не требовалось, а вспылить он готов был постоянно. Не человек, а генератор жизненной силы.
«Зайда, подразни его. Теперь можно, а мне только на пользу».
«Нет ничего проще».
– Даже и не думай, – с этакой ленивой угрозой произнесла Зайда. – Я тебе этот игломет в зад засуну. Все вы живы только потому, что так я захотела. Семик, давай-ка и в самом деле без пространных отступлений.
Вспышка необузданной ярости. Взгляд Старфокса стал просто убийственным, он чуть зубами не заскрежетал, снова пытаясь вскинуть оружие. По его телу прошла судорога, без борьбы он не сдался, хотя и не подозревал, что борется. Но Лайнус натянул вожжи, которыми уже надежно удерживал капитана в своих руках, и Старфокс сник. Пусть и ненадолго. Ценный человек. При столкновении он должен был погибнуть следующим за пехотинцем. Хорошо, что этого не случилось, и Лайнус забрал жизнь его подчиненного, а не у самого капитана.
– Ладно, буду краток, – капитан Семик раздраженно дернул головой, словно его упитанной шее стало неожиданно тесно в форменном воротнике. – Старфокс, довожу до твоего сведения, что прима-майор Лимсей Журка – предатель. Он готовил слив засекреченной информации из лаборатории саламандр, кому именно – пока неизвестно. Прима-полковник Алеха Чертый был в курсе, за что и поплатился. Не знаю, как с этим связана атака иноров, может, они и есть заказчики, совпадение крайне подозрительное, но в том, что именно Лимсей запустил систему самоуничтожения базы, в этом я уверен на все сто! Торговцы в силу обстоятельств на нашей стороне, поэтому никаких претензий к ним я не потерплю. Сейчас главная задача для нас – догнать эту сволочь Лимсея. Думаю, он уже в лаборатории. На благоразумие и сообразительность саламандр я не рассчитываю, их яйцеголовые умы не рассчитаны на человеческие интриги, поэтому Лимсей, завладев секретными разработками, вполне может уничтожить и самих спецов. Шансы догнать у нас небольшие, – Семик зло лягнул пяткой в борт «жука», зашипел от боли. – Мы остались без транспорта. Но другого выхода просто нет. Вернуться мы все равно не можем, некуда нам возвращаться. Так что придется двигаться к лаборатории. Именно поэтому, кстати, вы мне все и нужны, один я с Лимсеем не справлюсь. Если он уже не удрал с планеты, конечно.
– Есть вероятность, что он сможет удрать? – Зайда нахмурилась. – Из этих пещер есть другие выходы?
– К сожалению – да, – подтвердил Семик. – Недалеко от лаборатории есть запасной выход, ведущий прямо в Адскую пропасть. И естественно, для начальника службы безопасности этот выход не является секретом. – Особист на мгновенье задумался. – На грузовозе, он, конечно, из пропасти не выберется, тяга мала. Но Лимсей наверняка что-то придумал.
Лайнус переглянулся с Зайдой. Вот шанс выбраться из этих чертовых гор, добраться до космопорта и вернуться на корабль. Ради этого стоило попотеть вместе с солдатиками в погоне за Лимсеем.
– Допустим, все именно так, как вы тут расписываете, – медленно заговорил капитан Старфокс, переводя враждебный взгляд с капитана Семика на бикаэлку. – Но как я оказался здесь? Почему я ничего не помню? Что произошло в кабинете прима-полковника Чертого?
Зайда переглянулась с Лайнусом.
«Да ладно, скажи ему».
«Будь готов вмешаться, если он снова вспылит».
«Я всегда готов. Ты же знаешь».
Но ответить Зайда не успела. Послышались тяжелые шаги, Лайнус посторонился, пропуская массивную фигуру пехотинца в броне. А заодно ментально коснулся его, делая дубль – подстраиваясь под его эмоциональное состояние так, словно он сам и был этим пехотинцем. Так, вот здесь срочно подправим, уберем лишнюю взбудораженность, но не все, боевой настрой еще понадобится… Вот теперь он готов к мирному общению.
– Мой капитан, нас вырубили торговцы, – басовито сообщил солдат, бросив на Зайду взгляд, в котором злость смешалась с невольным уважением. – Вот эта чертова бикаэлка вынесла меня лично. Как я теперь понимаю, для нашего же блага. Не будьте к ним суровы, капитан, мы и в самом деле живы благодаря им.