Страница:
Сергей Зверев
Битва с богами
Глава 1
Звонок с того света
«Все, я умер!»
Я встряхнул головой. Но сообщение на экранчике мобильного телефона, лежащего передо мной на компьютерном столе, никуда не исчезло. И от него веяло потусторонним холодом.
Потому что Паша Архимед был человеком слова.
Точнее, когда-то был человеком слова. Но время порой злой волшебник, оно ломает людей. И эта эсэмэска могла быть просто игрой. Его игрой. Или тех, кто решил сделать из него куклу. Или приманку…
Было время, я надеялся на него. Но он не оправдал надежд. Он стал другим.
Люди меняются – это закон природы. С годами меняются взгляды, отношение к жизни. Но остается какой-то стержень, который не дает окончательно согнуться. Когда я видел Архимеда в последний раз, этот его стержень проржавел и почти рассыпался. Передо мной был другой человек. И человек ли вообще? Или тень? Я не знал. Поэтому не мог довериться ему.
Потом он пропал. Я хотел его найти, понимая, что с ним что-то стряслось. Но тут грянула «Красная суббота» – серия терактов, встряхнувших всю страну, и мы выбились из сил, пытаясь выйти сначала на исполнителей, а потом и на заказчиков кровавого террора.
А когда я перевел дух, то так и не смог найти Архимеда. Он будто растворился. С квартиры съехал. С родственниками и знакомыми прервал общение. Обрубил все связи. Его мобильник был «мертв».
Однажды прозвучал звонок. И послышался какой-то неживой голос Архимеда:
– Может, мы заслужили это? И они сметут гниль?
– Кто они? Ты что мелешь, Паша?! – возмутился я. – Давай встретимся.
– Они правы, – и он прервал разговор.
Я выяснил, что на связь со мной Архимед выходил откуда-то из района Ленинского проспекта, но мне это ни о чем не говорило – он мог оказаться там совершенно случайно. И вот сегодня его телефон выплюнул жутковатую эсэмэску.
Я постучал ногтем по экранчику мобильного телефона, будто призывая его выдать что-то еще. Позвонил по номеру, но услышал: «Абонент находится вне зоны действия сети».
И что мне теперь делать? Проигнорировать эсэмэс-сообщение и оставить старого товарища и ценного помощника наедине со своими личными бесами и со своей личной смертью? Это не для меня. Надо попытаться найти его.
Но где искать его в пятнадцатимиллионном городе? Если он вообще в Москве… В программе «Поле чудес» есть такая подсказка – звонок другу. Главное, чтобы друг был сведущий и авторитетный.
– Срочная ситуация. Нужна помощь, – объявил я, набрав номер.
– Что стряслось? – послышался уверенный голос Куратора.
За что я люблю моего руководителя – так это за быстроту реакции. Он моментально въезжает в тему, и через минуту готов план с перечнем исполнителей, необходимых средств и ресурсов. И пока не потеряешь его доверие – можешь смело просить о чем угодно.
– Понял. Принял. Жди, – сказал он.
Дальше – дело техники. Технари за считаные минуты установили, что телефон, с которого пришло сообщение, был активизирован сегодня на полчаса. Использовался только для одного сообщения.
Базовая станция мобильной связи, через которую осуществлялся вызов, покрывала где-то квадратный километр в районе Чертаново. С этим уже можно работать. И совсем не обязательно срываться и бежать на место, совершать хаотические движения. На дворе информационный век со всевластием баз данных и электронных средств слежения. Сегодня вес имеют не столько связи и деньги, сколько доступ к информации. Есть информация – будут деньги и связи… Я этот доступ имел.
Используя личный пароль, я подключился через компьютер к информационной полицейской системе Москвы, в которую сводятся изображения с видеокамер на домах и в подъездах. При желании можно просмотреть все видеозаписи за достаточно продолжительный период времени. Чем я и занялся.
Через полтора часа глаза мои слезились от напряжения. Но тут я хлопнул ладонью по столу:
– Ну, вот и ты, родной!
Разрешение картинки на экране было неважным. Но все равно видно было достаточно четко, как из подъезда выходит субъект, в котором я с трудом опознал Архимеда. Дело даже не в том, что он осунулся и похудел. Он сдулся. Из движений ушла былая легкость и энергия. Это была оболочка.
– Эка тебя прижало, – прошептал я.
Я просмотрел другие записи с этой камеры. Последний раз стеклянный зрачок поймал Архимеда два часа назад, когда он заходил в подъезд. Оттуда он не выходил, из чего следовало, что сейчас находится там.
Я посмотрел на карту Москвы. Итак, мне ехать часа два, если на машине по пробкам. И где-то час, если на метро.
Мы не гордые. Нам и лучший в мире метрополитен имени Ленина подойдет.
Я натянул невзрачный черный плащ, нацепил кепку. Оружие нам надо? Не надо. Мирный человек идет по своим мирным делам. Пока не видно, в кого стрелять, – значит, обойдусь без ствола.
До метро «Перово» мне десять минут ходьбы – рукой подать. Ну, в путь.
Погода была на редкость гнусная – порывистый ветер, мелкий дождь со снегом, глубокие лужи. Весна старательно обходила столицу стороной, будто и не замечала. В близлежащих областях было уже тепло, весело струились ручьи и светило солнце, а Московский регион зиял на карте России мокрым холодным пятном.
Настроение тоже было тревожное и слякотное. Мне не нравилась погода. Не нравился старый приятель Паша Архимед. И уж совсем не понравилось, что ботинки промокли, а на подходе к цели – длинной, покрытой голубой плиткой девятиэтажке – меня окатил грязной водой из-под колес шустрый «БМВ» с джигитом за рулем.
– Чтоб у тебя хвост с чешуей вырос! – выругался я.
Так, спокойствие, только спокойствие. Я уже на месте.
Двери в подъезды шли со стороны улицы. Нужный мне пятый подъезд – прямо за павильоном «Крошки-картошки», где посетителя радушно потчуют чернобыльской картофелиной-мутанткой величиной с дыню.
Остается узнать квартиру Архимеда.
– Иди сюда, – властно поманил я пальцем дворника-среднеазиата, волокущего через двор свою законную добычу – небольшой «Панасоник», выброшенный кем-то из жильцов.
Мой властный тон, свойственный участковым и заслуженным учителям Российской Федерации, возымел моментальное действие. Таджик поставил телевизор и подскочил ко мне.
– Пашу знаешь? – спросил я. – Длинный такой.
– Знаю. А тебе зачем? – насторожился таджик.
– Обнаглел? Родную полицию не признаешь?
– Так бы и сказал, товарищ начальник. Сто одиннадцать квартира, да. Точно. Я ему туда ящик таскал.
– С динамитом?
– Зачем обижать?
– Ладно. Лети дальше, орел.
Домофон не проблема – на этот случай у меня есть универсальная открывашка. Пять секунд – и похожий на отвертку прибор перемигнулся. Замок гостеприимно запищал и щелкнул.
Я поднялся на седьмой этаж.
Вот и квартира. Дверь как дверь. Деревянная, обшарпанная, не новая. Но крепкая.
Я нажал на кнопку звонка.
Никакого отклика.
Толкнул дверь. Нажал на нее сильнее.
Что-то хрустнуло. Дверь подалась.
Я сделал шаг вперед…
Для того, чтобы меня убили!
Я встряхнул головой. Но сообщение на экранчике мобильного телефона, лежащего передо мной на компьютерном столе, никуда не исчезло. И от него веяло потусторонним холодом.
Потому что Паша Архимед был человеком слова.
Точнее, когда-то был человеком слова. Но время порой злой волшебник, оно ломает людей. И эта эсэмэска могла быть просто игрой. Его игрой. Или тех, кто решил сделать из него куклу. Или приманку…
Было время, я надеялся на него. Но он не оправдал надежд. Он стал другим.
Люди меняются – это закон природы. С годами меняются взгляды, отношение к жизни. Но остается какой-то стержень, который не дает окончательно согнуться. Когда я видел Архимеда в последний раз, этот его стержень проржавел и почти рассыпался. Передо мной был другой человек. И человек ли вообще? Или тень? Я не знал. Поэтому не мог довериться ему.
Потом он пропал. Я хотел его найти, понимая, что с ним что-то стряслось. Но тут грянула «Красная суббота» – серия терактов, встряхнувших всю страну, и мы выбились из сил, пытаясь выйти сначала на исполнителей, а потом и на заказчиков кровавого террора.
А когда я перевел дух, то так и не смог найти Архимеда. Он будто растворился. С квартиры съехал. С родственниками и знакомыми прервал общение. Обрубил все связи. Его мобильник был «мертв».
Однажды прозвучал звонок. И послышался какой-то неживой голос Архимеда:
– Может, мы заслужили это? И они сметут гниль?
– Кто они? Ты что мелешь, Паша?! – возмутился я. – Давай встретимся.
– Они правы, – и он прервал разговор.
Я выяснил, что на связь со мной Архимед выходил откуда-то из района Ленинского проспекта, но мне это ни о чем не говорило – он мог оказаться там совершенно случайно. И вот сегодня его телефон выплюнул жутковатую эсэмэску.
Я постучал ногтем по экранчику мобильного телефона, будто призывая его выдать что-то еще. Позвонил по номеру, но услышал: «Абонент находится вне зоны действия сети».
И что мне теперь делать? Проигнорировать эсэмэс-сообщение и оставить старого товарища и ценного помощника наедине со своими личными бесами и со своей личной смертью? Это не для меня. Надо попытаться найти его.
Но где искать его в пятнадцатимиллионном городе? Если он вообще в Москве… В программе «Поле чудес» есть такая подсказка – звонок другу. Главное, чтобы друг был сведущий и авторитетный.
– Срочная ситуация. Нужна помощь, – объявил я, набрав номер.
– Что стряслось? – послышался уверенный голос Куратора.
За что я люблю моего руководителя – так это за быстроту реакции. Он моментально въезжает в тему, и через минуту готов план с перечнем исполнителей, необходимых средств и ресурсов. И пока не потеряешь его доверие – можешь смело просить о чем угодно.
– Понял. Принял. Жди, – сказал он.
Дальше – дело техники. Технари за считаные минуты установили, что телефон, с которого пришло сообщение, был активизирован сегодня на полчаса. Использовался только для одного сообщения.
Базовая станция мобильной связи, через которую осуществлялся вызов, покрывала где-то квадратный километр в районе Чертаново. С этим уже можно работать. И совсем не обязательно срываться и бежать на место, совершать хаотические движения. На дворе информационный век со всевластием баз данных и электронных средств слежения. Сегодня вес имеют не столько связи и деньги, сколько доступ к информации. Есть информация – будут деньги и связи… Я этот доступ имел.
Используя личный пароль, я подключился через компьютер к информационной полицейской системе Москвы, в которую сводятся изображения с видеокамер на домах и в подъездах. При желании можно просмотреть все видеозаписи за достаточно продолжительный период времени. Чем я и занялся.
Через полтора часа глаза мои слезились от напряжения. Но тут я хлопнул ладонью по столу:
– Ну, вот и ты, родной!
Разрешение картинки на экране было неважным. Но все равно видно было достаточно четко, как из подъезда выходит субъект, в котором я с трудом опознал Архимеда. Дело даже не в том, что он осунулся и похудел. Он сдулся. Из движений ушла былая легкость и энергия. Это была оболочка.
– Эка тебя прижало, – прошептал я.
Я просмотрел другие записи с этой камеры. Последний раз стеклянный зрачок поймал Архимеда два часа назад, когда он заходил в подъезд. Оттуда он не выходил, из чего следовало, что сейчас находится там.
Я посмотрел на карту Москвы. Итак, мне ехать часа два, если на машине по пробкам. И где-то час, если на метро.
Мы не гордые. Нам и лучший в мире метрополитен имени Ленина подойдет.
Я натянул невзрачный черный плащ, нацепил кепку. Оружие нам надо? Не надо. Мирный человек идет по своим мирным делам. Пока не видно, в кого стрелять, – значит, обойдусь без ствола.
До метро «Перово» мне десять минут ходьбы – рукой подать. Ну, в путь.
Погода была на редкость гнусная – порывистый ветер, мелкий дождь со снегом, глубокие лужи. Весна старательно обходила столицу стороной, будто и не замечала. В близлежащих областях было уже тепло, весело струились ручьи и светило солнце, а Московский регион зиял на карте России мокрым холодным пятном.
Настроение тоже было тревожное и слякотное. Мне не нравилась погода. Не нравился старый приятель Паша Архимед. И уж совсем не понравилось, что ботинки промокли, а на подходе к цели – длинной, покрытой голубой плиткой девятиэтажке – меня окатил грязной водой из-под колес шустрый «БМВ» с джигитом за рулем.
– Чтоб у тебя хвост с чешуей вырос! – выругался я.
Так, спокойствие, только спокойствие. Я уже на месте.
Двери в подъезды шли со стороны улицы. Нужный мне пятый подъезд – прямо за павильоном «Крошки-картошки», где посетителя радушно потчуют чернобыльской картофелиной-мутанткой величиной с дыню.
Остается узнать квартиру Архимеда.
– Иди сюда, – властно поманил я пальцем дворника-среднеазиата, волокущего через двор свою законную добычу – небольшой «Панасоник», выброшенный кем-то из жильцов.
Мой властный тон, свойственный участковым и заслуженным учителям Российской Федерации, возымел моментальное действие. Таджик поставил телевизор и подскочил ко мне.
– Пашу знаешь? – спросил я. – Длинный такой.
– Знаю. А тебе зачем? – насторожился таджик.
– Обнаглел? Родную полицию не признаешь?
– Так бы и сказал, товарищ начальник. Сто одиннадцать квартира, да. Точно. Я ему туда ящик таскал.
– С динамитом?
– Зачем обижать?
– Ладно. Лети дальше, орел.
Домофон не проблема – на этот случай у меня есть универсальная открывашка. Пять секунд – и похожий на отвертку прибор перемигнулся. Замок гостеприимно запищал и щелкнул.
Я поднялся на седьмой этаж.
Вот и квартира. Дверь как дверь. Деревянная, обшарпанная, не новая. Но крепкая.
Я нажал на кнопку звонка.
Никакого отклика.
Толкнул дверь. Нажал на нее сильнее.
Что-то хрустнуло. Дверь подалась.
Я сделал шаг вперед…
Для того, чтобы меня убили!
Глава 2
Новая волна
Началось светопреставление полгода назад.
Сначала были выстрелы.
Вологодская область – из переделанного под стрельбу боевыми патронами газового пистолета на пороге храма Пресвятой Богородицы расстрелян отец Иоанн. Молодой, спортивно сложенный, целеустремленный убийца в серой войлочной куртке с глухим капюшоном не тронул оторопелых старушек, толпящихся в это время у церкви. Только произнес громко и как-то жестянно:
– Ложное слово отольется свинцом!
Через неделю ранним утром во дворе жилого дома в Костроме неизвестные прошили из автомата ППШ времен Великой Отечественной войны митрополита Макария.
«Сгорят ложные пророки» – свидетели хорошо запомнили эти слова.
Потом рвануло взрывное устройство на вечерней службе в Воскресенском соборе в Великом Новгороде. Следом прогремел взрыв в церкви Пресвятой Богородицы в Ростове-на-Дону.
Время от времени сатанисты практиковали подобные публичные жертвоприношения. Полиция боролась с исчадиями ада с переменным успехом. Вообще версия о какой-то секте свихнувшихся фанатиков подтверждалась рядом обстоятельств. Тут и используемое оружие – переделанные под боевые патроны газовики, стволы времен войны – удел дилетантов. Профессиональный преступный мир и террористы гораздо более требовательны к оружию. И объекты посягательств – религиозные учреждения и представители традиционных религиозных конфессий. И речи о лжи. И демонстративный характер совершенных преступлений. Сектанты – однозначно.
Хотя серия была слишком короткой, чтобы делать какие-либо определенные выводы, но версия сатанистов стала основной у сыщиков, которые связали эти убийства воедино.
Полиция и госбезопасность трудились ударно. Отрабатывали контингент – сектантов, искателей откровений и «истинных духовных путей», психбольных. И без какого-либо толку.
Когда однотипные теракты покрыли значительную часть России, правоохранительные органы пришли к однозначному выводу – действующая разветвленная экстремистская сеть носит межрегиональный характер, у террористов есть источники информации и опорные пункты по всей стране, налажено снабжение оружием и взрывчаткой, разработаны меры противодействия правоохранительным органам, а значит, имеются хорошие консультанты. Обычно такими возможностями обладают исламисты, поэтому появилась еще одна вполне правдоподобная рабочая версия: экстремистская исламская группировка истребляет оплоты «ложной веры» – христианства. Но тут самодельное взрывное устройство жахнуло на сборище правоверных в Казани. И в Башкирии около мечети, тяготеющей к учению Аль Вахабба, прихожан проредили картечью из проезжающей машины.
Когда почва была удобрена трупами, началась информационная война.
После каждого нового теракта в Интернет сбрасывались сообщения якобы от идеологов этих терактов: «Реки крови смоют сорняки лжи. Священный огонь развеет ложь. Ложь. Ложь…»
Ложь являлась краеугольным идеологическим камнем нахлынувшей волны террора. «Мир погряз во лжи. Ложь серной кислотой разъела души. Ложные кумиры, ложные цели, ложные отношения. Ложь проросла ядовитым плющом. Ложь призывает на головы погрязших в ней гнев Божий. И нет такой цены, которую нельзя заплатить в борьбе с ложью…»
Наших противников мы назвали «правдолюбами».
Несмотря на широкий размах террористической деятельности – за полгода одиннадцать терактов, сорок пять убитых, множество раненых, – расследование зашло в тупик.
Два месяца назад было принято решение поручить координацию работы всех силовых ведомств по тематике «правдолюбов» Управлению «Н» ФСБ России (нелегальная контрразведка). Вслед за этим была подключена группа «перевертышей», состоящая из вашего покорного слуги и еще нескольких терминаторов-затейников, которые находились под моим началом и составляли группу «Контртеррора». Есть в «нелегальной контрразведке» такие законспирированные силовые ячейки, призванные решать проблемы с террористами их же методами.
До сего дня всей правоохранительной махине не удалось установить ни одного исполнителя или заказчика терактов. Никаких реальных следов. Отработка сект не привела ни к чему. С учетом используемого террористами оружия были проведены широкомасштабные мероприятия по «черным копателям», по передельщикам стволов – тоже без видимого результата.
За годы работы я приобрел хорошие оперативные позиции у правых, левых экстремистов, в оппозиции. Много чего знал о воинах джихада и немало отправил их в райские кущи к гуриям. Но тут было что-то другое.
Я поднял все источники оперинформации, переговорил с десятками людей. Никаких подвижек.
Все это было очень странно. Террористы не живут в безвоздушном пространстве. Они ходят с нами по одним улицам, отовариваются в одних магазинах, живут по соседству, дышат одним воздухом. Они не прилетают из космоса. Значит, на нашей грешной земле должны оставаться следы. В воздухе должна витать информация о них. И наши мастера по поиску следов и извлечению из окружающего пространства полезных фактов должны были наткнуться на что-то. Но до сих пор не наткнулись. Это вызывало недоумение. И тревожило. Даже не просто тревожило – от этого было как-то неуютно, и мерзкий страх холодил позвоночник. Страх неизвестности. И ощущение чего-то большого и жутковатого, притаившегося рядом.
Я готов был осуществить любое внедрение, шагнуть в пропасть или к черту в пасть. Но куда внедряться? Где те люди, которые знают хоть что-то о «правдолюбах»? Их должно быть много рядом с нами. И где они?
И тут я вспомнил об Архимеде. Это был мой старый знакомый, программист от бога. Время от времени я нагружал его различными поручениями, когда требовались услуги хакера или консультации в сфере информационных технологий. Он сильно помог по делу о кибертеррористах – переиграл их на их же поле. Тогда мы предотвратили много бед.
Была у него слабость – время от времени он с головой погружался в различные духовные лжеучения. Тогда взгляд его дичал, и он начинал вещать о гуру, мантрах, мыслеформах, биорезонансе и просветлении сознания.
Полгода назад он совершил очередное погружение в пучины мракобесия. Перед тем как исчезнуть, он заявил мне, что, наконец, нашел свой истинный дао – то есть путь духовного развития.
Он тогда говорил много ерунды, которую в здравом уме запомнить невозможно. Какие-то вибрации энергий, квантовые переходы человечества, Атлантида с Шамбалой, код Библии. Обычный набор псевдонаучного бреда. Но из всего этого врезались в память несколько слов, которые впоследствии оказались знаковыми:
– Мы все погрязли во лжи. Настала пора смести ее с этой земли.
Ложь! С этим словом на устах террористы врывались в церкви и мечети.
Получалось, что Архимед каким-то боком причастен ко всему этому.
Когда я понял это, то попытался найти приятеля. Но тогда не получилось.
И вот этот звонок. Смертельный звонок.
Сначала были выстрелы.
Вологодская область – из переделанного под стрельбу боевыми патронами газового пистолета на пороге храма Пресвятой Богородицы расстрелян отец Иоанн. Молодой, спортивно сложенный, целеустремленный убийца в серой войлочной куртке с глухим капюшоном не тронул оторопелых старушек, толпящихся в это время у церкви. Только произнес громко и как-то жестянно:
– Ложное слово отольется свинцом!
Через неделю ранним утром во дворе жилого дома в Костроме неизвестные прошили из автомата ППШ времен Великой Отечественной войны митрополита Макария.
«Сгорят ложные пророки» – свидетели хорошо запомнили эти слова.
Потом рвануло взрывное устройство на вечерней службе в Воскресенском соборе в Великом Новгороде. Следом прогремел взрыв в церкви Пресвятой Богородицы в Ростове-на-Дону.
Время от времени сатанисты практиковали подобные публичные жертвоприношения. Полиция боролась с исчадиями ада с переменным успехом. Вообще версия о какой-то секте свихнувшихся фанатиков подтверждалась рядом обстоятельств. Тут и используемое оружие – переделанные под боевые патроны газовики, стволы времен войны – удел дилетантов. Профессиональный преступный мир и террористы гораздо более требовательны к оружию. И объекты посягательств – религиозные учреждения и представители традиционных религиозных конфессий. И речи о лжи. И демонстративный характер совершенных преступлений. Сектанты – однозначно.
Хотя серия была слишком короткой, чтобы делать какие-либо определенные выводы, но версия сатанистов стала основной у сыщиков, которые связали эти убийства воедино.
Полиция и госбезопасность трудились ударно. Отрабатывали контингент – сектантов, искателей откровений и «истинных духовных путей», психбольных. И без какого-либо толку.
Когда однотипные теракты покрыли значительную часть России, правоохранительные органы пришли к однозначному выводу – действующая разветвленная экстремистская сеть носит межрегиональный характер, у террористов есть источники информации и опорные пункты по всей стране, налажено снабжение оружием и взрывчаткой, разработаны меры противодействия правоохранительным органам, а значит, имеются хорошие консультанты. Обычно такими возможностями обладают исламисты, поэтому появилась еще одна вполне правдоподобная рабочая версия: экстремистская исламская группировка истребляет оплоты «ложной веры» – христианства. Но тут самодельное взрывное устройство жахнуло на сборище правоверных в Казани. И в Башкирии около мечети, тяготеющей к учению Аль Вахабба, прихожан проредили картечью из проезжающей машины.
Когда почва была удобрена трупами, началась информационная война.
После каждого нового теракта в Интернет сбрасывались сообщения якобы от идеологов этих терактов: «Реки крови смоют сорняки лжи. Священный огонь развеет ложь. Ложь. Ложь…»
Ложь являлась краеугольным идеологическим камнем нахлынувшей волны террора. «Мир погряз во лжи. Ложь серной кислотой разъела души. Ложные кумиры, ложные цели, ложные отношения. Ложь проросла ядовитым плющом. Ложь призывает на головы погрязших в ней гнев Божий. И нет такой цены, которую нельзя заплатить в борьбе с ложью…»
Наших противников мы назвали «правдолюбами».
Несмотря на широкий размах террористической деятельности – за полгода одиннадцать терактов, сорок пять убитых, множество раненых, – расследование зашло в тупик.
Два месяца назад было принято решение поручить координацию работы всех силовых ведомств по тематике «правдолюбов» Управлению «Н» ФСБ России (нелегальная контрразведка). Вслед за этим была подключена группа «перевертышей», состоящая из вашего покорного слуги и еще нескольких терминаторов-затейников, которые находились под моим началом и составляли группу «Контртеррора». Есть в «нелегальной контрразведке» такие законспирированные силовые ячейки, призванные решать проблемы с террористами их же методами.
До сего дня всей правоохранительной махине не удалось установить ни одного исполнителя или заказчика терактов. Никаких реальных следов. Отработка сект не привела ни к чему. С учетом используемого террористами оружия были проведены широкомасштабные мероприятия по «черным копателям», по передельщикам стволов – тоже без видимого результата.
За годы работы я приобрел хорошие оперативные позиции у правых, левых экстремистов, в оппозиции. Много чего знал о воинах джихада и немало отправил их в райские кущи к гуриям. Но тут было что-то другое.
Я поднял все источники оперинформации, переговорил с десятками людей. Никаких подвижек.
Все это было очень странно. Террористы не живут в безвоздушном пространстве. Они ходят с нами по одним улицам, отовариваются в одних магазинах, живут по соседству, дышат одним воздухом. Они не прилетают из космоса. Значит, на нашей грешной земле должны оставаться следы. В воздухе должна витать информация о них. И наши мастера по поиску следов и извлечению из окружающего пространства полезных фактов должны были наткнуться на что-то. Но до сих пор не наткнулись. Это вызывало недоумение. И тревожило. Даже не просто тревожило – от этого было как-то неуютно, и мерзкий страх холодил позвоночник. Страх неизвестности. И ощущение чего-то большого и жутковатого, притаившегося рядом.
Я готов был осуществить любое внедрение, шагнуть в пропасть или к черту в пасть. Но куда внедряться? Где те люди, которые знают хоть что-то о «правдолюбах»? Их должно быть много рядом с нами. И где они?
И тут я вспомнил об Архимеде. Это был мой старый знакомый, программист от бога. Время от времени я нагружал его различными поручениями, когда требовались услуги хакера или консультации в сфере информационных технологий. Он сильно помог по делу о кибертеррористах – переиграл их на их же поле. Тогда мы предотвратили много бед.
Была у него слабость – время от времени он с головой погружался в различные духовные лжеучения. Тогда взгляд его дичал, и он начинал вещать о гуру, мантрах, мыслеформах, биорезонансе и просветлении сознания.
Полгода назад он совершил очередное погружение в пучины мракобесия. Перед тем как исчезнуть, он заявил мне, что, наконец, нашел свой истинный дао – то есть путь духовного развития.
Он тогда говорил много ерунды, которую в здравом уме запомнить невозможно. Какие-то вибрации энергий, квантовые переходы человечества, Атлантида с Шамбалой, код Библии. Обычный набор псевдонаучного бреда. Но из всего этого врезались в память несколько слов, которые впоследствии оказались знаковыми:
– Мы все погрязли во лжи. Настала пора смести ее с этой земли.
Ложь! С этим словом на устах террористы врывались в церкви и мечети.
Получалось, что Архимед каким-то боком причастен ко всему этому.
Когда я понял это, то попытался найти приятеля. Но тогда не получилось.
И вот этот звонок. Смертельный звонок.
Глава 3
Бой быков
Я упал на пол.
Мешком. Некрасиво. Неэстетично…
Удар был силен. Бил меня здоровенный громила, больше ста килограммов живого веса, похожий на боевого быка с корриды – ни капли жира, целеустремленная смертельная энергия.
И в кулачище зажат кастет.
Против такого удара шансов у меня не было.
Где было мое хваленое «шестое чувство», когда я толкал дверь квартиры и шагал в дверной проем? Даже слабенько не зазвонил тревожный колокольчик в сознании.
Так вот и гибнут бывалые вояки. Стоит на миг отказать этому самому «шестому чувству», которое не раз выручало в самых гибельных ситуациях, и на твоих похоронах уже играет траурная музыка.
Но это самое «шестое чувство» все-таки включилось – в самый последний момент. Когда на меня снизошла уверенность, что моя черепушка вот-вот будет разнесена вдребезги.
И я сделал единственно возможное – рухнул на пол.
Коррида началась!
Инерция вынесла моего противника чуть вперед, его колено пришло в соприкосновение с моим плечом – будто трактор наехал. Хорошо удар пришелся вскользь.
Бык отпрянул назад.
А я зацепил руками щиколотки его ног, приподнялся, толкая его больным плечом в область живота.
Такой вот реслинг.
Я тоже парень немаленький и физически неслабый, однако сдвинул тушу с трудом. Но зато результат получился на славу. Противник пролетел через прихожую, снес дверь спальни и тяжело рухнул на линолеум.
Я стал подниматься и краем глаза поймал справа от себя движение. В конце коридорчика, у входа на кухню, стоял куда менее габаритный субъект – коротко стриженный, с пышными усами.
И у него было передо мной огромное преимущество – какой-то корявый, но от этого не менее устрашающий пистолет с наверченной на ствол трубой глушителя. Звук выстрела будет тише, чем от пробки из-под шампанского. Но дырка от этого менее смертельной не станет.
Я резко завалился на бок, стукнувшись о стену – бой проходил в малогабаритной московской квартире, где пируэт не сделаешь.
Чпок – казалось, пуля прошла по волосам и увязла в стене.
Вторым выстрелом он меня достанет – между нами чуть более двух метров. А я лежу на боку, упершись в стену, так что стрелять он будет в упор.
А кто же мажет в упор?
Рука сама вцепилась в ковровую дорожку, и я резко дернул ее на себя. Нет, мой противник не загремел картинно костями по полу. Он качнулся, скакнул козлом и удержал равновесие.
Но и этого хватило, чтобы предназначенная мне пуля ушла вверх, чиркнула по потолку и срикошетила от стены.
А я камнем, выпущенным из пращи, уже ринулся вперед. И кинолента событий понеслась с нарастающей скоростью.
Два метра. Это один прыжок. А ствол снова наведен на меня. Есть лишь секунда. Сложенные наконечником копья пальцы летят вперед.
Неприятный хруст – это перемалывается горло противника.
Удар силен. Бандит летит на кухню, сносит там кухонный столик. И растягивается у батареи в неестественной позе.
Я по инерции тоже пролетаю туда. Удерживаюсь на ногах, схватившись за дребезжащий холодильник «Атлант».
Любоваться, как усатый подергивается на обломках стола, а из его горла вырывается отвратительное бульканье, у меня нет времени. Этот мне больше не соперник, но сзади еще один.
Нельзя забывать о тех, кто за спиной. Это одна из основ выживания. Нельзя увлекаться. Нельзя почивать на лаврах.
Я оборачиваюсь и вижу в коридорчике быка. Он поднялся, покачивается, но готов к схватке. И он не собирается вступать со мной в рукопашный бой.
В его руке пистолет – кажется, «вальтер Р1».
Я падаю на колено и кладу ладонь на выпавший из рук усатого пистолет с глушителем.
Даже не подняв оружие, из нижнего положения, нажимаю на спусковой крючок.
Пуля впивается в ступню противника, и он тоже припадает на колено.
Но опять направляет ствол на меня.
Подхватываю пистолет. Еще раз жму на спусковой крючок.
Хлоп – и у быка появилась новая дырка промеж глаз.
Семимиллиметровая пуля – она мелкая, но крепкая и острая. И нет человеческого черепа, который она не возьмет.
Я перевел дыхание и обессиленно уселся на пол, прислонившись к стене с грязными желтыми обоями.
Несколько глубоких вдохов и выдохов. Унять головокружение, чуток приглушить рвущееся из груди сердце.
Хорош! Хватит рассиживаться!
Встаю, все еще сжимая пистолет. Усатый еще подергивается – но не жилец. Еще когда костяшки моих пальцев вошли в соприкосновение с его шеей, я знал, что он уже труп.
Я прислушиваюсь.
Из большой комнаты доносится какое-то постанывание и сопение. Там еще кто-то есть. Но я почему-то на сто процентов уверен, что он не представляет опасности.
Хотя береженого бог бережет.
Я пробираюсь по стеночке. Из небольшой квадратной прихожей идут две двери в комнаты. Дверь в спальню выбита тушей быка. За ней никого.
В столовую дверь закрыта. Отступаю, едва не спотыкаюсь о тело бугая. Подаюсь вперед и бью ногой – дверь распахивается.
Держа ствол перед собой, врываюсь внутрь. Пригибаюсь и ухожу влево, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок.
Как я и ожидал, старания мои оказались тщетны. В двадцатиметровой комнате, обставленной в традиционном советском стиле – стенка из ДСП, диван и несколько стульев – никакой опасности нет.
Зато там есть Архимед. Вот он, в углу, рядом с опрокинутым на пол ящиком древнего телевизора «Сони-тринитрон». Привязан к стулу тонкими нейлоновыми веревками – порвать их невозможно, а при неловком движении они больно впиваются в кожу.
Мой друг живой!.. Но уже не жилец.
Рот его заклеен скотчем. На лице – кровавая полоса. Мочка уха отсечена.
Но это полбеды.
Живот – сплошное красное пятно. На полу нож с длинным выкидным лезвием. Никаких сомнений – мой приход прервал кровавую расправу.
Архимед дернулся. Приоткрыл глаза. Уставился на меня.
Я, насколько мог аккуратно, отклеил от его губ скотч.
– Ты… Чак. Ты… Я знал… Поздно…
– Ничего не поздно. Сейчас «Скорая» приедет. Подлатаем тебя, – попытался я его успокоить.
– Не… не выйдет…
– Выйдет.
– Я… ухожу… Возьми записи. Они не – должны…
– Какие записи.
– Тая… Записи… Дом… Тая…
На его глаза навернулись слезы.
– Больно… Они хотели… Я сам… На нож…
– Кто эти уроды?
– Зверь… Он зверь… Ангел Заката… Он главный… Найди… Убей…
Архимед вновь дернулся. По его телу прокатилась судорога. И он обмяк.
Все!
Я научился чувствовать этот момент – сколько раз при мне освобожденная от оков тела душа улетала в неведомые выси. Будто слабый ветер прошуршал.
– Эх, Пашка, как же ты так…
Я находился в квартире с тремя трупами.
И мне оставалось только осмотреть тела и квартиру в надежде найти тут что-то интересное. Устранить следы своего пребывания. И слинять.
И сделать это как можно быстрее.
Мешком. Некрасиво. Неэстетично…
Удар был силен. Бил меня здоровенный громила, больше ста килограммов живого веса, похожий на боевого быка с корриды – ни капли жира, целеустремленная смертельная энергия.
И в кулачище зажат кастет.
Против такого удара шансов у меня не было.
Где было мое хваленое «шестое чувство», когда я толкал дверь квартиры и шагал в дверной проем? Даже слабенько не зазвонил тревожный колокольчик в сознании.
Так вот и гибнут бывалые вояки. Стоит на миг отказать этому самому «шестому чувству», которое не раз выручало в самых гибельных ситуациях, и на твоих похоронах уже играет траурная музыка.
Но это самое «шестое чувство» все-таки включилось – в самый последний момент. Когда на меня снизошла уверенность, что моя черепушка вот-вот будет разнесена вдребезги.
И я сделал единственно возможное – рухнул на пол.
Коррида началась!
Инерция вынесла моего противника чуть вперед, его колено пришло в соприкосновение с моим плечом – будто трактор наехал. Хорошо удар пришелся вскользь.
Бык отпрянул назад.
А я зацепил руками щиколотки его ног, приподнялся, толкая его больным плечом в область живота.
Такой вот реслинг.
Я тоже парень немаленький и физически неслабый, однако сдвинул тушу с трудом. Но зато результат получился на славу. Противник пролетел через прихожую, снес дверь спальни и тяжело рухнул на линолеум.
Я стал подниматься и краем глаза поймал справа от себя движение. В конце коридорчика, у входа на кухню, стоял куда менее габаритный субъект – коротко стриженный, с пышными усами.
И у него было передо мной огромное преимущество – какой-то корявый, но от этого не менее устрашающий пистолет с наверченной на ствол трубой глушителя. Звук выстрела будет тише, чем от пробки из-под шампанского. Но дырка от этого менее смертельной не станет.
Я резко завалился на бок, стукнувшись о стену – бой проходил в малогабаритной московской квартире, где пируэт не сделаешь.
Чпок – казалось, пуля прошла по волосам и увязла в стене.
Вторым выстрелом он меня достанет – между нами чуть более двух метров. А я лежу на боку, упершись в стену, так что стрелять он будет в упор.
А кто же мажет в упор?
Рука сама вцепилась в ковровую дорожку, и я резко дернул ее на себя. Нет, мой противник не загремел картинно костями по полу. Он качнулся, скакнул козлом и удержал равновесие.
Но и этого хватило, чтобы предназначенная мне пуля ушла вверх, чиркнула по потолку и срикошетила от стены.
А я камнем, выпущенным из пращи, уже ринулся вперед. И кинолента событий понеслась с нарастающей скоростью.
Два метра. Это один прыжок. А ствол снова наведен на меня. Есть лишь секунда. Сложенные наконечником копья пальцы летят вперед.
Неприятный хруст – это перемалывается горло противника.
Удар силен. Бандит летит на кухню, сносит там кухонный столик. И растягивается у батареи в неестественной позе.
Я по инерции тоже пролетаю туда. Удерживаюсь на ногах, схватившись за дребезжащий холодильник «Атлант».
Любоваться, как усатый подергивается на обломках стола, а из его горла вырывается отвратительное бульканье, у меня нет времени. Этот мне больше не соперник, но сзади еще один.
Нельзя забывать о тех, кто за спиной. Это одна из основ выживания. Нельзя увлекаться. Нельзя почивать на лаврах.
Я оборачиваюсь и вижу в коридорчике быка. Он поднялся, покачивается, но готов к схватке. И он не собирается вступать со мной в рукопашный бой.
В его руке пистолет – кажется, «вальтер Р1».
Я падаю на колено и кладу ладонь на выпавший из рук усатого пистолет с глушителем.
Даже не подняв оружие, из нижнего положения, нажимаю на спусковой крючок.
Пуля впивается в ступню противника, и он тоже припадает на колено.
Но опять направляет ствол на меня.
Подхватываю пистолет. Еще раз жму на спусковой крючок.
Хлоп – и у быка появилась новая дырка промеж глаз.
Семимиллиметровая пуля – она мелкая, но крепкая и острая. И нет человеческого черепа, который она не возьмет.
Я перевел дыхание и обессиленно уселся на пол, прислонившись к стене с грязными желтыми обоями.
Несколько глубоких вдохов и выдохов. Унять головокружение, чуток приглушить рвущееся из груди сердце.
Хорош! Хватит рассиживаться!
Встаю, все еще сжимая пистолет. Усатый еще подергивается – но не жилец. Еще когда костяшки моих пальцев вошли в соприкосновение с его шеей, я знал, что он уже труп.
Я прислушиваюсь.
Из большой комнаты доносится какое-то постанывание и сопение. Там еще кто-то есть. Но я почему-то на сто процентов уверен, что он не представляет опасности.
Хотя береженого бог бережет.
Я пробираюсь по стеночке. Из небольшой квадратной прихожей идут две двери в комнаты. Дверь в спальню выбита тушей быка. За ней никого.
В столовую дверь закрыта. Отступаю, едва не спотыкаюсь о тело бугая. Подаюсь вперед и бью ногой – дверь распахивается.
Держа ствол перед собой, врываюсь внутрь. Пригибаюсь и ухожу влево, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок.
Как я и ожидал, старания мои оказались тщетны. В двадцатиметровой комнате, обставленной в традиционном советском стиле – стенка из ДСП, диван и несколько стульев – никакой опасности нет.
Зато там есть Архимед. Вот он, в углу, рядом с опрокинутым на пол ящиком древнего телевизора «Сони-тринитрон». Привязан к стулу тонкими нейлоновыми веревками – порвать их невозможно, а при неловком движении они больно впиваются в кожу.
Мой друг живой!.. Но уже не жилец.
Рот его заклеен скотчем. На лице – кровавая полоса. Мочка уха отсечена.
Но это полбеды.
Живот – сплошное красное пятно. На полу нож с длинным выкидным лезвием. Никаких сомнений – мой приход прервал кровавую расправу.
Архимед дернулся. Приоткрыл глаза. Уставился на меня.
Я, насколько мог аккуратно, отклеил от его губ скотч.
– Ты… Чак. Ты… Я знал… Поздно…
– Ничего не поздно. Сейчас «Скорая» приедет. Подлатаем тебя, – попытался я его успокоить.
– Не… не выйдет…
– Выйдет.
– Я… ухожу… Возьми записи. Они не – должны…
– Какие записи.
– Тая… Записи… Дом… Тая…
На его глаза навернулись слезы.
– Больно… Они хотели… Я сам… На нож…
– Кто эти уроды?
– Зверь… Он зверь… Ангел Заката… Он главный… Найди… Убей…
Архимед вновь дернулся. По его телу прокатилась судорога. И он обмяк.
Все!
Я научился чувствовать этот момент – сколько раз при мне освобожденная от оков тела душа улетала в неведомые выси. Будто слабый ветер прошуршал.
– Эх, Пашка, как же ты так…
Я находился в квартире с тремя трупами.
И мне оставалось только осмотреть тела и квартиру в надежде найти тут что-то интересное. Устранить следы своего пребывания. И слинять.
И сделать это как можно быстрее.
Глава 4
Кровь и ложь
– Да смоет кровь лживый папский престол! – С этим громогласным кличем ворвался в католический храм Святой Марии на Луганской улице в Москве опрятно одетый мужчина. В стильном длинном плаще он напоминал бизнесмена средней руки, однако отстреливал прихожан, собравшихся на утреннюю мессу, методично и равнодушно, как Терминатор.
Сыпались отстрелянные гильзы. Щелкал затвор восьмизарядного помпового дробовика «ремингтон 870».
Люди падали на пол, прячась под скамьями, по углам храма, выбегали на улицу. Кто-то попытался остановить убийцу, но безуспешно.
Он продолжал уничтожать жертв. Когда кончились патроны к помповику, достал старый «ТТ» и опустошил магазин.
Выстрелы услышал проезжавший мимо наряд вневедомственной охраны.
Сотрудники полиции ворвались в храм.
Убийца только отщелкнул магазин «ТТ» и вставил новый. Высадил пулю в визжащую женщину, прикрывавшую своим телом онемевшую пятилетнюю девочку с большими белыми бантами в пышных волосах.
– Замри, урод! – заорал полицейский, вскидывая автомат.
Убийца развернулся и выстрелил в полицейского. Пуля царапнула шею стража порядка.
Ответная очередь смела убийцу.
– Да падет ложь, – были последние его – слова.
Место происшествия только начала осматривать следственно-оперативная группа, а туда уже слетелись, как воронье, представители телекомпаний, тут же принявшиеся вещать в режиме прямого эфира:
– Убийца не опознан…
– По версии следственных органов, теракт может быть звеном в цепи актов насилия в отношении представителей религиозных конфессий.
– Правоохранительные органы, похоже, самоустранились от раскрытия преступлений. Что ставит вопрос о результативности реформы правоохранительной системы, закончившейся лишь ростом государственных расходов.
И дальше в том же духе. Обычный стон и причитания. Обычные репортажи телевидения катастроф.
Куратор приглушил звук, оставив безмолвные фигуры кривляться перед телекамерами. Пошли кадры с машинами «Скорой помощи», трупами на полу храма.
– Плохо, – сказал Куратор. – «Правдолюбы» отметились по всем конфессиям.
– Толерантность на марше, – сказал я, прихлебывая крепкий кофе, приготовленный с помощью кофейного автомата, который пыхтел на кухне конспиративной квартиры. – Чтобы никому не обидно.
– Никак не могу понять, чего они хотят.
– Власти и денег, – пожал я плечами. – Обычным сумасшедшим такие масштабы не под силу.
– Верно. Но какие власть и деньги приобретешь, взрывая церкви?
– Трудно сказать.
– У них есть резоны. Есть цель. Есть план. И это только начало… Ты уверен, что твой покойный друг, как его, Сократ…
– Паша Архимед.
– Архимед имел какое-то отношение к «правдолюбам»?
– Не факт. Но похоже на него. Он был склонен к духовным поискам. И вполне мог прибиться к сектантам. Человек незаурядных способностей, он мог представлять интерес для нашего противника.
– И что случилось? Почему он начал подавать сигнал СОС?
– Скорее всего, протрезвел и понял, что попал в болото, которое затягивает его. И надеялся, наверное, на мою помощь. А я опоздал. Ненадолго – на считаные минуты. Но опоздал.
– Не надо только драмы и слез, – пренебрежительно отмахнулся Куратор, не выносивший сантиментов. – Что было, то прошло.
– Вы, как всегда, правы.
Он на самом деле прав. К чему лишние эмоции? Мне и раньше приходилось опаздывать. Терять друзей. И я никогда не размякал от этого, не садился на стакан. Воспринимал это внешне спокойно. Только еще одна гирька ложилась в груз на моей душе, который мне приходилось нести. И однажды этот груз может стать неподъемным.
– Похоже, он сбежал от них, – выдвинул я предположение. – Узнал что-то важное. Они настигли его. Порезы – это интенсивный допрос, чтобы выбить показания… Паша – он был упрямый. И никогда не сдавался, даже когда выхода не было. И дернулся, сам напоровшись на нож. Он всегда говорил, что есть вещи хуже смерти.
– Что нам дает эта ситуация?
– Для начала надо установить личности киллеров, которых я грохнул. И попытаться отследить жизнь Архимеда. Чем он занимался, как попал в сети «правдолюбов».
– Это мы сделаем.
– Учтите, Архимед любил прятать следы. Это была такая игра.
– Но ты все-таки нашел его. Хоть и поздно.
– Значит, он хотел этого.
– Какие еще тут есть варианты?
Сыпались отстрелянные гильзы. Щелкал затвор восьмизарядного помпового дробовика «ремингтон 870».
Люди падали на пол, прячась под скамьями, по углам храма, выбегали на улицу. Кто-то попытался остановить убийцу, но безуспешно.
Он продолжал уничтожать жертв. Когда кончились патроны к помповику, достал старый «ТТ» и опустошил магазин.
Выстрелы услышал проезжавший мимо наряд вневедомственной охраны.
Сотрудники полиции ворвались в храм.
Убийца только отщелкнул магазин «ТТ» и вставил новый. Высадил пулю в визжащую женщину, прикрывавшую своим телом онемевшую пятилетнюю девочку с большими белыми бантами в пышных волосах.
– Замри, урод! – заорал полицейский, вскидывая автомат.
Убийца развернулся и выстрелил в полицейского. Пуля царапнула шею стража порядка.
Ответная очередь смела убийцу.
– Да падет ложь, – были последние его – слова.
Место происшествия только начала осматривать следственно-оперативная группа, а туда уже слетелись, как воронье, представители телекомпаний, тут же принявшиеся вещать в режиме прямого эфира:
– Убийца не опознан…
– По версии следственных органов, теракт может быть звеном в цепи актов насилия в отношении представителей религиозных конфессий.
– Правоохранительные органы, похоже, самоустранились от раскрытия преступлений. Что ставит вопрос о результативности реформы правоохранительной системы, закончившейся лишь ростом государственных расходов.
И дальше в том же духе. Обычный стон и причитания. Обычные репортажи телевидения катастроф.
Куратор приглушил звук, оставив безмолвные фигуры кривляться перед телекамерами. Пошли кадры с машинами «Скорой помощи», трупами на полу храма.
– Плохо, – сказал Куратор. – «Правдолюбы» отметились по всем конфессиям.
– Толерантность на марше, – сказал я, прихлебывая крепкий кофе, приготовленный с помощью кофейного автомата, который пыхтел на кухне конспиративной квартиры. – Чтобы никому не обидно.
– Никак не могу понять, чего они хотят.
– Власти и денег, – пожал я плечами. – Обычным сумасшедшим такие масштабы не под силу.
– Верно. Но какие власть и деньги приобретешь, взрывая церкви?
– Трудно сказать.
– У них есть резоны. Есть цель. Есть план. И это только начало… Ты уверен, что твой покойный друг, как его, Сократ…
– Паша Архимед.
– Архимед имел какое-то отношение к «правдолюбам»?
– Не факт. Но похоже на него. Он был склонен к духовным поискам. И вполне мог прибиться к сектантам. Человек незаурядных способностей, он мог представлять интерес для нашего противника.
– И что случилось? Почему он начал подавать сигнал СОС?
– Скорее всего, протрезвел и понял, что попал в болото, которое затягивает его. И надеялся, наверное, на мою помощь. А я опоздал. Ненадолго – на считаные минуты. Но опоздал.
– Не надо только драмы и слез, – пренебрежительно отмахнулся Куратор, не выносивший сантиментов. – Что было, то прошло.
– Вы, как всегда, правы.
Он на самом деле прав. К чему лишние эмоции? Мне и раньше приходилось опаздывать. Терять друзей. И я никогда не размякал от этого, не садился на стакан. Воспринимал это внешне спокойно. Только еще одна гирька ложилась в груз на моей душе, который мне приходилось нести. И однажды этот груз может стать неподъемным.
– Похоже, он сбежал от них, – выдвинул я предположение. – Узнал что-то важное. Они настигли его. Порезы – это интенсивный допрос, чтобы выбить показания… Паша – он был упрямый. И никогда не сдавался, даже когда выхода не было. И дернулся, сам напоровшись на нож. Он всегда говорил, что есть вещи хуже смерти.
– Что нам дает эта ситуация?
– Для начала надо установить личности киллеров, которых я грохнул. И попытаться отследить жизнь Архимеда. Чем он занимался, как попал в сети «правдолюбов».
– Это мы сделаем.
– Учтите, Архимед любил прятать следы. Это была такая игра.
– Но ты все-таки нашел его. Хоть и поздно.
– Значит, он хотел этого.
– Какие еще тут есть варианты?