Перед тем как распрощаться, шеф снабдил меня наличными деньгами, банковской картой с приличной суммой и сказал:
– Запомни, все члены твоей команды, включая двух девушек, находятся на Филиппинах в качестве частных лиц. Вы – обычные туристы, приехавшие на три недели отдохнуть, позагорать и получить драйв от подводных прогулок в прибрежной зоне у острова Катандуанес. Все документы, включая туристическую визу, в порядке. Тем не менее постарайтесь избегать контактов с местными властями и населением. Для связи я снабдил твоих товарищей аппаратом спутниковой связи. Кстати, связь в крайних случаях, исключительно со мной и только по тому номеру, с которого я позвонил в четыре утра.
– Вы останетесь в Маниле?
– Да, я прикомандирован к российскому посольству на улице Acacia Road и, по крайней мере, на первую неделю останусь там. А теперь ступай в отель, позавтракай, собери вещи и поезжай на пассажирский причал «Manila Bay». Твои лучшие друзья и арендованный катер под названием «Миллениум» уже там…
Взвалив на плечо тяжелую сумку с пожитками, прогуливаюсь вдоль пирсов в поисках катера «Миллениум». Таковой отыскался на самой оконечности третьего пирса. Это круизная моторная яхта длиной пятнадцать метров и сухим весом около двенадцати тонн. Добротное современное судно, оснащенное двумя мощными двигателями, современным радионавигационным оборудованием, хорошим запасом топлива и пресной воды.
Подойдя ближе, замечаю сидящих на кокпите товарищей.
– Привет, гвардия! – восклицаю я и кидаю через борт сумку.
Узнав меня и поймав сумку, парни подскакивают, с радостными возгласами бросаются навстречу. Следуют рукопожатия, обнимания, все радуются так, словно мы не виделись несколько лет. На самом же деле с момента последней встречи прошло не более десяти дней…
Выплеснув эмоции, мы устраиваемся на мягких диванах кокпита под уютным козырьком флайбриджа. На столике тут же появляется бутылка хорошего вискаря и дюжина банок холодного пива – парни ждали меня и успели затариться всем необходимым в ближайшем маркете.
Из салона для знакомства со мной подтягиваются две девицы. Обе – глаз не оторвать. Молоденькие, длинноногие, стройные, с распущенными волосами. Этакие не успевшие загореть русалки в крохотных купальниках.
– Инга, – представляется блондинка.
– Марина, – протягивает руку брюнетка.
Да, про «потрясающую красоту» Горчаков не преувеличил. Марина – весьма привлекательная особа.
Пожимаю хрупкую ладошку:
– Евгений. Очень рад.
– Присаживайтесь, – уступает свое место молодой Фурцев.
Девчонки располагаются на диванчике, мы пьем за знакомство и встречу, после чего я отправляю в капитанское кресло Мишу Жука и даю команду к отходу.
– Скажите, а там, куда мы поплывем, есть сотовая связь? – интересуется Марина.
– Нет, – уверенно отвечаю, припомнив об «информационной блокаде» профессора Иванцова.
– В таком случае можете подождать пару минут, – говорит она и бежит в салон за мобильником. – Мне нужно позвонить…
Набрав чей-то номер, поднимается на пирс. Ее приглушенного голоса мы не слышим, однако по тому, как девушка волнуется, расхаживая поперек причала, становится понятно, что звонок для нее важен.
– У Марины сын заболел, – шепчет Инга. – В больнице лежит…
Понятно. Это серьезный вопрос. Можно и повременить с отходом. Пока темноволосая девушка мечется по пирсу, мы потягиваем холодное пиво.
– У тебя тоже муж и дети? – прерываю образовавшуюся паузу.
– Ни того, ни другого. Сейчас детей рожать – только нищету плодить, – тоном мудрого человека отвечает Инга и бросает окурок в пустую пивную банку. Окурок пшикает и затухает. – Кстати, Маринка тоже не замужем. Так что не теряйся.
Произнеся последнюю фразу, она почему-то подмигивает именно мне. Странно…
Минут через пять команда в сборе. Двигатели выходят на повышенные обороты, вода за кормой вспенивается и приходит в движение; Фурцев отвязывает от «уток» швартовые концы, отталкивается от пирса.
«Миллениум» медленно идет к выходу из «Manila Bay»…
К сожалению, профессия боевого пловца уникальна. Никто из моих парней не имеет чисто гражданской специальности, но запросто задерживает дыхание на четыре минуты. Каждый боевой пловец из «Фрегата» знает все, что касается снаряжения и дыхательных аппаратов – как отечественных, так и зарубежных. Они допускают кучу ошибок при написании рапортов, зато лаконично и с завидной точностью изложат устные отчеты о проделанной работе на глубине. Они несведущи в двигателях современных автомобилей, но с легкостью управляют разнообразными судами и подводными лодками любых классов. Они никогда не занимались наукой, но расскажут о растительном и животном мире морей и океанов лучше ихтиолога с ученой степенью. Единственные профессионалы, с которыми моих парней корректно сравнивать по сложности выполняемых задач, это разведывательно-диверсионные группы спецназа. Их тоже готовят и натаскивают по нескольку лет; им тоже приходится скрытно работать в отрыве от основных сил, и они тоже ежеминутно рискуют жизнью, находясь в тылу врага. Разница состоит лишь в том, что бойцов элитного сухопутного спецназа в разы больше, чем боевых пловцов. Нас после реорганизации и «продуманных» реформ на всю необъятную Федерацию осталось не более двухсот человек. Это тоже один из парадоксов нашей великой страны: длина сухопутных границ составляет двадцать две тысячи километров, а морских почти сорок. Однако людей, способных обезвредить непрошеных гостей со стороны морей и океанов, ничтожно мало.
Молодой и обаятельный красавчик Фурцев уже любезничает с Ингой в салоне у мини-камбуза, что позади капитанского кресла; кажется, они вдвоем пытаются сварить кофе. Инга красива, однако производит впечатление простоватой девушки, стреляющей глазами во всех, у кого по факту рождения имеются яйца. Нет, типичной блондинкой ее назвать нельзя, но Марина все-таки выигрывает за счет вдумчивого взгляда, умения помолчать и какой-то таинственной печали, изредка поселяющейся на красивом лице.
Мы с Георгием и Мариной расположились на свежем воздухе – на диване кокпита. Девушка с длинными темными волосами откровенно грустит: потягивает вискарик со льдом, любуется видами проплывающих мимо островов. Я в данный момент сосредоточен на деле: расспрашиваю друга по поводу взятого накануне в аренду снаряжения.
– За час до твоего появления курьеры подвезли нам заказанное снаряжение, – докладывает Жора. – Шесть ребризеров английской компании «Buddy Inspiration», шесть комплектов неопреновых гидрокостюмов, шесть пар ласт, четыре полнолицевые маски, два дайверских компьютера, двадцать запасных баллонов с гелиоксом, фонари, комплект запасных кислородных датчиков и сменных патронов химпоглотителя, четыре ножа…
Коробки со снаряжением я успел заметить под столом и на диванах нижней кают-компании. Добра там припасено прилично. Даже боюсь предположить, в какую сумму обошлась аренда всего этого барахла. Впрочем, снаряжение лишним не бывает, а потраченные на его аренду деньги – не наша проблема. Лучше прихватить в море лишнего, чем потом кусать локотки. Ну, а стоимость… Сомневаюсь, что Жора расплачивался собственными сбережениями.
– По-моему, на этой карточке, – показывает он такую же банковскую карту, какой одарил меня Горчаков, – осталось только на пиво.
Мы смеемся и наконец обращаем внимание на скучающую девушку. Жора о чем-то спрашивает ее, но она, думая о своем, подхватывает сотовый телефон и снова нажимает кнопки…
– Сигнала нет, – растерянно глядит на нас девушка.
– Поднимись на флайбридж, – советую ей. – Там на пару метров выше – может быть, получится.
Она взлетает по трапу на своеобразный яхтенный «пентхаус», где устроено второе капитанское место для управления катером и округлый диванчик со столиком для комфортного отдыха пяти-шести человек. Спустя минуту мы слышим взволнованный голос Марины, спрашивающей у кого-то о состоянии сына. Стало быть, дозвонилась. Ну и слава богу. Ведь через пару миль связь окончательно исчезнет.
«Миллениум» взрезает форштевнем бирюзовую волну, выдерживая круизную скорость в восемнадцать узлов. От Манилы до острова Катандуанес более трехсот миль, и топать придется довольно долго. Так что время у нас есть. Можно и выпить, и наговориться, и отоспаться…
Марина очень привлекательна. Чуть выше среднего роста, стройная, с ровными ножками, гладкой кожей и длинными темными волосами. Исподтишка рассматривая ее лицо, ловлю себя на мысли, что понемногу забываю о Джиан. Наверное, потому, что в душе считаю ее ребенком, а не готовой к полноценным отношениям женщиной.
От лица Марины невозможно оторвать взгляд. Чистый высокий лоб, большие голубые глаза под длинными ресницами, идеальной формы носик, ровные белые зубки…
Подливаю в бокалы виски, кладу побольше льда – на жаре напиток быстро нагревается.
– С дыхательным аппаратом приходилось иметь дело? – интересуюсь у Марины, дабы приобщить ее к разговору.
Очнувшись от созерцания островов, она кисло улыбается:
– Только в тренировочном бассейне загородной базы вашего отряда.
– Вот как, – перевожу взгляд на Георгия.
– А что было делать? – оправдываясь, пожимает тот плечами. – На подготовку шеф выделил всего два дня. Куда я повезу девчонок?..
Да, мой товарищ прав: Истринское или Можайское водохранилище нисколько не лучше бассейна нашей загородной базы.
– И каково впечатление от погружения на шестиметровую глубину бассейна?
– Я не успела ничего понять, – снова улыбается Марина. – Там было слишком мрачно и холодно.
Условия в нашем бассейне действительно мало подходят для обучения новичков дайвинга. Обычно мы с Георгием проверяем в этом «лягушатнике» навыки прибывшего во «Фрегат» пополнения, уже имеющего за плечами некоторый опыт работы под водой. А уж позже доводим умение отобранных новичков в реальных погружениях на большую глубину.
– Ничего, здесь условия получше, – хмыкаю я и делаю маленький глоток алкоголя. – Вода теплая, видимость отличная.
– И надежный инструктор в лице холостого командира «Фрегата», – посмеивается Жора.
Марина с интересом смотрит в мою сторону. А я мысленно благодарю товарища за лестную деталь характеристики. В моей охоте на симпатичную «дичь» она пригодится.
Девушек мы определили в носовую каюту – она просторная, имеет большую двуспальную кровать и отдельный санузел. Мы с Георгием выбрали кормовую капитанскую каюту. Жук с Фурцевым разместились в двухместной гостевой, где пара нешироких спальных мест расположена в два яруса.
С нижней жилой палубы из небольшой кают-компании доносятся голоса, смех, негромкая музыка. Парни прихватили вниз очередную бутылочку вискаря, лед и фрукты…
Со стороны может показаться, что пловцы из «Фрегата» бухают как добрые дяди. На самом деле это не так. Свою норму каждый из них прекрасно знает: чрезмерно увлеченных алкоголем во «Фрегате» не было, нет и никогда не будет. Тяжелая, сопряженная с постоянным риском работа боевого пловца требует отличного здоровья, столь же отличного психофизического состояния и здравого рассудка. Совмещать все это с большими дозами спиртного попросту невозможно.
Троица коллег развлекает Ингу. Марина поднялась ко мне в салон и сидит рядом, задумчиво созерцая безрадостную картину непроглядной южной ночи. В салоне тоже темно. И только цветной монитор, дисплей автопилота и дюжина вспомогательных приборов подсвечивают контуры ее красивого лица.
Мы уже вдоволь наговорились, а потому молчим, наслаждаясь относительной прохладой и спокойным морем, по которому «Миллениум» идет почти без качки – словно утюг по новой гладильной доске.
Молчим и думаем каждый о своем. Мне вспоминается Манила, от которой катер уносит нас все дальше и дальше на юго-восток. Вспоминается встревоженный голос Джиан, позвонившей вчера на рассвете, когда я ехал в такси в сторону причала.
– Женя, пожалуйста, пока не появляйся в нашем районе, – попросила она тихим печальным голосом. – Я очень хочу тебя увидеть, но…
Я сразу догадался о причинах, побудивших ее позвонить и обратиться ко мне с этой просьбой. Но на всякий случай спросил:
– Что «но»?
– Ночью к нам приходила полиция. Офицер спрашивал о тебе. Хорошо, что я вовремя удалила из журнала и списка контактов твой номер.
Я вздохнул:
– Что хотел офицер?
– Он интересовался твоим именем и спрашивал, где ты проживаешь. Я назвала другое имя, а адреса не знаю, так что обманывать не пришлось.
– Спасибо, Джи.
– Мы можем встречаться ближе к центру – там всегда много народу.
– Пока не получится, – вздохнув, признался я. – Мне придется на некоторое время покинуть столицу. Появились срочные дела.
Помолчав, она печально спросила:
– Ты вернешься?
– Обязательно.
– Пожалуйста, не уезжай насовсем.
– Не уеду. Мы еще увидимся. Даю слово…
Воспоминания о девушке внезапно наводят на одно странное открытие. «Катандуанес! – припоминаю название острова, прозвучавшее в ночном разговоре с Горчаковым. Этот же клочок суши был обозначен и на подаренной им карте в качестве конечной цели нашего путешествия. «Как же я мог забыть?! Ведь именно с этого острова лет пятнадцать назад переехала в Манилу семья Джиан. И именно о нем рассказывал за ужином ее отец Ампаро!..»
По сути, данное открытие не несло смысловой нагрузки и не представляло какой-либо ценности для организованной шефом поисковой операции. Так…обычное совпадение, которое лишний раз заставляет изумиться невероятному переплетению человеческих судеб. Когда-то на далеком острове родилась девочка по имени Джиан; позже там поселился одаренный профессор из России, пытавшийся спасти мир от смертельно опасного штамма. Несколько дней назад я познакомился с Джиан, а через несколько часов буду рядом с тем местом, где закончил свою жизнь профессор.
Вот такая удивительная цепочка событий…
Глава пятая
– Запомни, все члены твоей команды, включая двух девушек, находятся на Филиппинах в качестве частных лиц. Вы – обычные туристы, приехавшие на три недели отдохнуть, позагорать и получить драйв от подводных прогулок в прибрежной зоне у острова Катандуанес. Все документы, включая туристическую визу, в порядке. Тем не менее постарайтесь избегать контактов с местными властями и населением. Для связи я снабдил твоих товарищей аппаратом спутниковой связи. Кстати, связь в крайних случаях, исключительно со мной и только по тому номеру, с которого я позвонил в четыре утра.
– Вы останетесь в Маниле?
– Да, я прикомандирован к российскому посольству на улице Acacia Road и, по крайней мере, на первую неделю останусь там. А теперь ступай в отель, позавтракай, собери вещи и поезжай на пассажирский причал «Manila Bay». Твои лучшие друзья и арендованный катер под названием «Миллениум» уже там…
* * *
К причалу «Manila Bay» я подъезжаю на такси около девяти утра. Солнце уже висело довольно высоко, прогревая воздух, асфальт и кирпичные строения до некомфортной температуры.Взвалив на плечо тяжелую сумку с пожитками, прогуливаюсь вдоль пирсов в поисках катера «Миллениум». Таковой отыскался на самой оконечности третьего пирса. Это круизная моторная яхта длиной пятнадцать метров и сухим весом около двенадцати тонн. Добротное современное судно, оснащенное двумя мощными двигателями, современным радионавигационным оборудованием, хорошим запасом топлива и пресной воды.
Подойдя ближе, замечаю сидящих на кокпите товарищей.
– Привет, гвардия! – восклицаю я и кидаю через борт сумку.
Узнав меня и поймав сумку, парни подскакивают, с радостными возгласами бросаются навстречу. Следуют рукопожатия, обнимания, все радуются так, словно мы не виделись несколько лет. На самом же деле с момента последней встречи прошло не более десяти дней…
Выплеснув эмоции, мы устраиваемся на мягких диванах кокпита под уютным козырьком флайбриджа. На столике тут же появляется бутылка хорошего вискаря и дюжина банок холодного пива – парни ждали меня и успели затариться всем необходимым в ближайшем маркете.
Из салона для знакомства со мной подтягиваются две девицы. Обе – глаз не оторвать. Молоденькие, длинноногие, стройные, с распущенными волосами. Этакие не успевшие загореть русалки в крохотных купальниках.
– Инга, – представляется блондинка.
– Марина, – протягивает руку брюнетка.
Да, про «потрясающую красоту» Горчаков не преувеличил. Марина – весьма привлекательная особа.
Пожимаю хрупкую ладошку:
– Евгений. Очень рад.
– Присаживайтесь, – уступает свое место молодой Фурцев.
Девчонки располагаются на диванчике, мы пьем за знакомство и встречу, после чего я отправляю в капитанское кресло Мишу Жука и даю команду к отходу.
– Скажите, а там, куда мы поплывем, есть сотовая связь? – интересуется Марина.
– Нет, – уверенно отвечаю, припомнив об «информационной блокаде» профессора Иванцова.
– В таком случае можете подождать пару минут, – говорит она и бежит в салон за мобильником. – Мне нужно позвонить…
Набрав чей-то номер, поднимается на пирс. Ее приглушенного голоса мы не слышим, однако по тому, как девушка волнуется, расхаживая поперек причала, становится понятно, что звонок для нее важен.
– У Марины сын заболел, – шепчет Инга. – В больнице лежит…
Понятно. Это серьезный вопрос. Можно и повременить с отходом. Пока темноволосая девушка мечется по пирсу, мы потягиваем холодное пиво.
– У тебя тоже муж и дети? – прерываю образовавшуюся паузу.
– Ни того, ни другого. Сейчас детей рожать – только нищету плодить, – тоном мудрого человека отвечает Инга и бросает окурок в пустую пивную банку. Окурок пшикает и затухает. – Кстати, Маринка тоже не замужем. Так что не теряйся.
Произнеся последнюю фразу, она почему-то подмигивает именно мне. Странно…
Минут через пять команда в сборе. Двигатели выходят на повышенные обороты, вода за кормой вспенивается и приходит в движение; Фурцев отвязывает от «уток» швартовые концы, отталкивается от пирса.
«Миллениум» медленно идет к выходу из «Manila Bay»…
* * *
Михаил управляет катером. На приборной доске лежит та самая карта, с помощью которой Горчаков объяснял мне подробности эвакуации доктора Иванцова. Карта куплена генералом в обычном ларьке, не имеет сделанных от руки пометок и не представляет собой компромата. Все контрольные точки и маршрут следования «Белозерска» остаются в моей голове. Я назвал Михаилу координаты первой точки, и он держит нужный курс, легко управляясь со штурвалом…К сожалению, профессия боевого пловца уникальна. Никто из моих парней не имеет чисто гражданской специальности, но запросто задерживает дыхание на четыре минуты. Каждый боевой пловец из «Фрегата» знает все, что касается снаряжения и дыхательных аппаратов – как отечественных, так и зарубежных. Они допускают кучу ошибок при написании рапортов, зато лаконично и с завидной точностью изложат устные отчеты о проделанной работе на глубине. Они несведущи в двигателях современных автомобилей, но с легкостью управляют разнообразными судами и подводными лодками любых классов. Они никогда не занимались наукой, но расскажут о растительном и животном мире морей и океанов лучше ихтиолога с ученой степенью. Единственные профессионалы, с которыми моих парней корректно сравнивать по сложности выполняемых задач, это разведывательно-диверсионные группы спецназа. Их тоже готовят и натаскивают по нескольку лет; им тоже приходится скрытно работать в отрыве от основных сил, и они тоже ежеминутно рискуют жизнью, находясь в тылу врага. Разница состоит лишь в том, что бойцов элитного сухопутного спецназа в разы больше, чем боевых пловцов. Нас после реорганизации и «продуманных» реформ на всю необъятную Федерацию осталось не более двухсот человек. Это тоже один из парадоксов нашей великой страны: длина сухопутных границ составляет двадцать две тысячи километров, а морских почти сорок. Однако людей, способных обезвредить непрошеных гостей со стороны морей и океанов, ничтожно мало.
Молодой и обаятельный красавчик Фурцев уже любезничает с Ингой в салоне у мини-камбуза, что позади капитанского кресла; кажется, они вдвоем пытаются сварить кофе. Инга красива, однако производит впечатление простоватой девушки, стреляющей глазами во всех, у кого по факту рождения имеются яйца. Нет, типичной блондинкой ее назвать нельзя, но Марина все-таки выигрывает за счет вдумчивого взгляда, умения помолчать и какой-то таинственной печали, изредка поселяющейся на красивом лице.
Мы с Георгием и Мариной расположились на свежем воздухе – на диване кокпита. Девушка с длинными темными волосами откровенно грустит: потягивает вискарик со льдом, любуется видами проплывающих мимо островов. Я в данный момент сосредоточен на деле: расспрашиваю друга по поводу взятого накануне в аренду снаряжения.
– За час до твоего появления курьеры подвезли нам заказанное снаряжение, – докладывает Жора. – Шесть ребризеров английской компании «Buddy Inspiration», шесть комплектов неопреновых гидрокостюмов, шесть пар ласт, четыре полнолицевые маски, два дайверских компьютера, двадцать запасных баллонов с гелиоксом, фонари, комплект запасных кислородных датчиков и сменных патронов химпоглотителя, четыре ножа…
Коробки со снаряжением я успел заметить под столом и на диванах нижней кают-компании. Добра там припасено прилично. Даже боюсь предположить, в какую сумму обошлась аренда всего этого барахла. Впрочем, снаряжение лишним не бывает, а потраченные на его аренду деньги – не наша проблема. Лучше прихватить в море лишнего, чем потом кусать локотки. Ну, а стоимость… Сомневаюсь, что Жора расплачивался собственными сбережениями.
– По-моему, на этой карточке, – показывает он такую же банковскую карту, какой одарил меня Горчаков, – осталось только на пиво.
Мы смеемся и наконец обращаем внимание на скучающую девушку. Жора о чем-то спрашивает ее, но она, думая о своем, подхватывает сотовый телефон и снова нажимает кнопки…
– Сигнала нет, – растерянно глядит на нас девушка.
– Поднимись на флайбридж, – советую ей. – Там на пару метров выше – может быть, получится.
Она взлетает по трапу на своеобразный яхтенный «пентхаус», где устроено второе капитанское место для управления катером и округлый диванчик со столиком для комфортного отдыха пяти-шести человек. Спустя минуту мы слышим взволнованный голос Марины, спрашивающей у кого-то о состоянии сына. Стало быть, дозвонилась. Ну и слава богу. Ведь через пару миль связь окончательно исчезнет.
* * *
Вот мы и в Филиппинском море – самом большом по площади и самом глубоководном среди всех морей Мирового океана. Его акватория занимает почти шесть тысяч квадратных километров, а Филиппинская впадина уступает по глубине лишь Марианской.«Миллениум» взрезает форштевнем бирюзовую волну, выдерживая круизную скорость в восемнадцать узлов. От Манилы до острова Катандуанес более трехсот миль, и топать придется довольно долго. Так что время у нас есть. Можно и выпить, и наговориться, и отоспаться…
Марина очень привлекательна. Чуть выше среднего роста, стройная, с ровными ножками, гладкой кожей и длинными темными волосами. Исподтишка рассматривая ее лицо, ловлю себя на мысли, что понемногу забываю о Джиан. Наверное, потому, что в душе считаю ее ребенком, а не готовой к полноценным отношениям женщиной.
От лица Марины невозможно оторвать взгляд. Чистый высокий лоб, большие голубые глаза под длинными ресницами, идеальной формы носик, ровные белые зубки…
Подливаю в бокалы виски, кладу побольше льда – на жаре напиток быстро нагревается.
– С дыхательным аппаратом приходилось иметь дело? – интересуюсь у Марины, дабы приобщить ее к разговору.
Очнувшись от созерцания островов, она кисло улыбается:
– Только в тренировочном бассейне загородной базы вашего отряда.
– Вот как, – перевожу взгляд на Георгия.
– А что было делать? – оправдываясь, пожимает тот плечами. – На подготовку шеф выделил всего два дня. Куда я повезу девчонок?..
Да, мой товарищ прав: Истринское или Можайское водохранилище нисколько не лучше бассейна нашей загородной базы.
– И каково впечатление от погружения на шестиметровую глубину бассейна?
– Я не успела ничего понять, – снова улыбается Марина. – Там было слишком мрачно и холодно.
Условия в нашем бассейне действительно мало подходят для обучения новичков дайвинга. Обычно мы с Георгием проверяем в этом «лягушатнике» навыки прибывшего во «Фрегат» пополнения, уже имеющего за плечами некоторый опыт работы под водой. А уж позже доводим умение отобранных новичков в реальных погружениях на большую глубину.
– Ничего, здесь условия получше, – хмыкаю я и делаю маленький глоток алкоголя. – Вода теплая, видимость отличная.
– И надежный инструктор в лице холостого командира «Фрегата», – посмеивается Жора.
Марина с интересом смотрит в мою сторону. А я мысленно благодарю товарища за лестную деталь характеристики. В моей охоте на симпатичную «дичь» она пригодится.
* * *
Поздний вечер. Час назад небо окончательно утратило фиолетовый оттенок и зажгло крупные яркие звезды. Михаила сменил за штурвалом Игорь Фурцев, затем капитаном судна на четыре часа стал Георгий. Ну, а с наступлением темноты вахту принял я.Девушек мы определили в носовую каюту – она просторная, имеет большую двуспальную кровать и отдельный санузел. Мы с Георгием выбрали кормовую капитанскую каюту. Жук с Фурцевым разместились в двухместной гостевой, где пара нешироких спальных мест расположена в два яруса.
С нижней жилой палубы из небольшой кают-компании доносятся голоса, смех, негромкая музыка. Парни прихватили вниз очередную бутылочку вискаря, лед и фрукты…
Со стороны может показаться, что пловцы из «Фрегата» бухают как добрые дяди. На самом деле это не так. Свою норму каждый из них прекрасно знает: чрезмерно увлеченных алкоголем во «Фрегате» не было, нет и никогда не будет. Тяжелая, сопряженная с постоянным риском работа боевого пловца требует отличного здоровья, столь же отличного психофизического состояния и здравого рассудка. Совмещать все это с большими дозами спиртного попросту невозможно.
Троица коллег развлекает Ингу. Марина поднялась ко мне в салон и сидит рядом, задумчиво созерцая безрадостную картину непроглядной южной ночи. В салоне тоже темно. И только цветной монитор, дисплей автопилота и дюжина вспомогательных приборов подсвечивают контуры ее красивого лица.
Мы уже вдоволь наговорились, а потому молчим, наслаждаясь относительной прохладой и спокойным морем, по которому «Миллениум» идет почти без качки – словно утюг по новой гладильной доске.
Молчим и думаем каждый о своем. Мне вспоминается Манила, от которой катер уносит нас все дальше и дальше на юго-восток. Вспоминается встревоженный голос Джиан, позвонившей вчера на рассвете, когда я ехал в такси в сторону причала.
– Женя, пожалуйста, пока не появляйся в нашем районе, – попросила она тихим печальным голосом. – Я очень хочу тебя увидеть, но…
Я сразу догадался о причинах, побудивших ее позвонить и обратиться ко мне с этой просьбой. Но на всякий случай спросил:
– Что «но»?
– Ночью к нам приходила полиция. Офицер спрашивал о тебе. Хорошо, что я вовремя удалила из журнала и списка контактов твой номер.
Я вздохнул:
– Что хотел офицер?
– Он интересовался твоим именем и спрашивал, где ты проживаешь. Я назвала другое имя, а адреса не знаю, так что обманывать не пришлось.
– Спасибо, Джи.
– Мы можем встречаться ближе к центру – там всегда много народу.
– Пока не получится, – вздохнув, признался я. – Мне придется на некоторое время покинуть столицу. Появились срочные дела.
Помолчав, она печально спросила:
– Ты вернешься?
– Обязательно.
– Пожалуйста, не уезжай насовсем.
– Не уеду. Мы еще увидимся. Даю слово…
Воспоминания о девушке внезапно наводят на одно странное открытие. «Катандуанес! – припоминаю название острова, прозвучавшее в ночном разговоре с Горчаковым. Этот же клочок суши был обозначен и на подаренной им карте в качестве конечной цели нашего путешествия. «Как же я мог забыть?! Ведь именно с этого острова лет пятнадцать назад переехала в Манилу семья Джиан. И именно о нем рассказывал за ужином ее отец Ампаро!..»
По сути, данное открытие не несло смысловой нагрузки и не представляло какой-либо ценности для организованной шефом поисковой операции. Так…обычное совпадение, которое лишний раз заставляет изумиться невероятному переплетению человеческих судеб. Когда-то на далеком острове родилась девочка по имени Джиан; позже там поселился одаренный профессор из России, пытавшийся спасти мир от смертельно опасного штамма. Несколько дней назад я познакомился с Джиан, а через несколько часов буду рядом с тем местом, где закончил свою жизнь профессор.
Вот такая удивительная цепочка событий…
Глава пятая
Филиппины; бухта близ города Вирак.
Настоящее время
Современный навигатор вывел «Миллениум» в назначенную точку под утро следующего дня. Отстояв на штурвале время своей вахты, я спал в кормовой каюте. Пробудиться ото сна заставила непривычная тишина: двигатели внезапно умолкли, послышался короткий всплеск от сброшенного якоря.
Осторожно поднявшись с постели, чтобы не разбудить Георгия, поднимаюсь наверх. Игорь Фурцев возвращается с бака.
– Прибыли, командир. Стоим на якоре, – бодро докладывает он. – За время перехода происшествий не случилось.
– Молодцом. Можешь отдыхать.
Выхожу на кокпит. Щурясь от яркого солнца, недавно поднявшегося над восточным горизонтом, осматриваю округу.
Наш катер покачивается на волнах в центре живописной бухты шириной миль шесть. По берегу центральной части бухты тянется населенный пункт – поселок или городишко. Чуть выше береговой линии и левее расположена взлетно-посадочная полоса аэропорта. На самом деле ее не видно, но я заметил только что взлетевший легкомоторный самолет. Помимо самолета замечаю в небе мириады мечущихся больших стрекоз и охотящихся за ними юрких черных ласточек.
Вернувшись в салон, включаю кофеварку и, пока готовится завтрак, склоняюсь над картой для уточнения места первого погружения. По словам Горчакова, «Белозерск» ожидал пловцов с профессором Иванцовым, затаившись на дне в шести милях к юго-востоку от городка Вирак. Приложив к карте линейку, отсчитываю расстояние, запоминаю точку. Переношу взгляд на экран навигатора… Сравниваю точку на карте с фактическим местом положения «Миллениума» по навигатору. Выходит, что мы находимся западнее на пару кабельтовых. Это нормально. Для начала разбужу своих орлов, потом позавтракаем, определим план работы на день и приготовим к погружению первую пару. А в последний момент подкорректируем место стоянки.
Кстати, рассматривая арендованное снаряжение, я заметил пару коробок с мощными пневматическими гарпунными ружьями. «Все правильно, – подумал я тогда. – Бойцов подводного спецназа мы тут не встретим, а вот голодных акул – запросто. Так что ружьишки пригодятся…»
За полчаса готовлю завтрак и поднимаю Георгия с Михаилом. Игорьку дозволяется после вахты немного отдохнуть, а девчонки могут спать хоть до обеда. Услуги Марины как специалиста по штаммам и вакцинам понадобятся лишь в том случае, если мы отыщем «Белозерск». Правда, где-то в подкорке ютится мыслишка «обкатать» ее на глубине в спокойной обстановке поиска подлодки. Как ни крути, а опыт – самый лучший учитель.
В восемь утра начинается настоящая работа. Решаю идти сам с надежным напарником Мишей Жуком, пока Игорь Фурцев – напарник Георгия – отдыхает. Опускаем с помощью гидропривода купальную платформу и приступаем к подготовке: переодеваемся в раздельные неопреновые костюмы, цепляем ребризеры, пристегиваем ножи, подгоняем ремни масок…
Георгий тем временем осматривает с помощью бинокля акваторию.
– Все спокойно, – докладывает он, занимая капитанское кресло.
Переместив катер на исходную точку, он бросает якорь и вновь появляется на платформе, чтобы проверить наше снаряжение. Особое внимание мой заместитель уделяет ребризерам: осматривает целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы; контролирует давление в заправленных баллонах и наличие свежих регенеративных патронов. Мы терпеливо ждем окончания процедуры проверки снаряжения. Я не люблю красивых фраз, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного зависит жизнь тех, кто идет на глубину.
Все в норме. В заключение он подает Михаилу пневматическое ружье, а мне – навигационно-поисковую панель, без которой подводный поиск рискует превратиться в бестолковое занятие.
– С богом, – хлопает он каждого по плечу.
Садимся на край платформы, надеваем ласты и уходим под воду…
– Чтобы не вызвать излишних вопросов со стороны филиппинских спецслужб, если таковые появятся на горизонте и заинтересуются группой отдыхающих русских туристов.
Мысль показалась логичной. Да и не в диковинку нам работать молчком. Под водой первым делом проверяем работу дыхательных аппаратов. Они новые, ни разу не опробованные, поэтому могут иметь скрытые дефекты.
Ребризеры работают устойчиво. Осматриваемся. Вода, как мы выражаемся, чище анализов младенца. Взвеси – планктона и неорганики – практически нет; горизонтальная видимость метров тридцать пять – сорок. Слабое восточное течение, температура воды в верхнем слое комфортная. На глубине будет чуть холоднее, но не настолько, чтобы тело быстро замерзло.
«Все в норме, – докладывает жестом напарник. – К погружению готов».
«Поехали…»
Миша Жук опытен, умен и смекалист; характер выдержанный, мягкий. Я давно работаю с ним в паре и привык к спокойной и молчаливой манере взаимодействия. Зачастую нам не требуется гидроакустическая связь – мы понимаем друг друга, используя жесты или взгляды.
Уходя все дальше от поверхности, регулярно поглядываю на дисплей дайверского компьютера, а заодно контролирую работу ребризера, а именно исправность трех электронных датчиков глубины, регулирующих подачу кислорода.
Вообще-то, мы крайне редко используем в своей работе акваланги. Разве что когда предстоит поработать на детской глубине, когда не нужно маскировать свое пребывание под водой и нет смысла расходовать дефицитные дыхательные смеси с дорогими регенеративными патронами. Основным же рабочим снаряжением является ребризер (re-breathe – повторный вдох) замкнутого цикла с электронным управлением. Это очень дорогой и самый незаметный дыхательный аппарат, в котором углекислый газ поглощается химическим составом регенеративного патрона. В процессе дыхания смесь обогащается коктейлем из кислорода с дилюэнтом, содержащим нитрокс – смесь на основе гелия, и снова подается на вдох.
Ценность аппаратов подобного класса обусловливается наличием электронных датчиков и микропроцессора, дозирующего кислород в зависимости от глубины. Поэтому его обладателю необязательно тащить с собой пяток запасных баллонов с различными газами и нет нужды париться с регулировкой состава смеси. Кстати, за счет автоматической дозировки происходит эффективная и быстрая декомпрессия, иной раз не требующая выполнения «площадок». Под ребризером обычно находится двухлитровый резервный баллон, наполненный обычным сжатым воздухом. Он предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров и поэтому шутливо именуется «парашютом дайвера».
Солнце пока еще низковато над горизонтом. В его косых преломленных лучах то тут, то там поблескивают серебристые тела рыбешек. Гляжу вниз… Нет, фонари нам в здешних водах не понадобятся: с глубины тридцати пяти метров дно уже неплохо просматривается.
Через несколько минут достигаем дна. Сверяюсь с дисплеем наручного компьютера. Глубина пятьдесят метров. В принципе, нормальная глубина для того, чтобы лодка типа «Палтус» улеглась на дно и выпустила через торпедный аппарат пловцов. Дно на выходе из бухты песчано-илистое и довольно ровное с небольшим уклоном к югу. На всякий случай включаю навигационно-поисковую панель…
Подобная штуковина незаменима в тех случаях, когда под водой приходится что-то искать. Правда, немного тяжеловата – в воде вес стандартной панели составляет около трех килограммов, зато она полностью заменяет визуальное восприятие в радиусе до ста метров. Ее сердцем является сканирующий гидролокатор кругового обзора, сигнал от которого выводится на цветной пятидюймовый дисплей. В результате командир группы боевых пловцов видит рельеф подстилающего грунта, объекты и крупные предметы, другие группы водолазов и даже косяки мелкой рыбы. Помимо самих предметов, на экране отображаются геометрические данные об их размерах, дистанции, пеленге и высоте расположения от уровня дна. В общем, чудо современной техники, имеющее, правда, один существенный недостаток – максимальная глубина использования – двести метров. Но нам такие глубины в поисковой операции, слава богу, не светят.
Настоящее время
Современный навигатор вывел «Миллениум» в назначенную точку под утро следующего дня. Отстояв на штурвале время своей вахты, я спал в кормовой каюте. Пробудиться ото сна заставила непривычная тишина: двигатели внезапно умолкли, послышался короткий всплеск от сброшенного якоря.
Осторожно поднявшись с постели, чтобы не разбудить Георгия, поднимаюсь наверх. Игорь Фурцев возвращается с бака.
– Прибыли, командир. Стоим на якоре, – бодро докладывает он. – За время перехода происшествий не случилось.
– Молодцом. Можешь отдыхать.
Выхожу на кокпит. Щурясь от яркого солнца, недавно поднявшегося над восточным горизонтом, осматриваю округу.
Наш катер покачивается на волнах в центре живописной бухты шириной миль шесть. По берегу центральной части бухты тянется населенный пункт – поселок или городишко. Чуть выше береговой линии и левее расположена взлетно-посадочная полоса аэропорта. На самом деле ее не видно, но я заметил только что взлетевший легкомоторный самолет. Помимо самолета замечаю в небе мириады мечущихся больших стрекоз и охотящихся за ними юрких черных ласточек.
Вернувшись в салон, включаю кофеварку и, пока готовится завтрак, склоняюсь над картой для уточнения места первого погружения. По словам Горчакова, «Белозерск» ожидал пловцов с профессором Иванцовым, затаившись на дне в шести милях к юго-востоку от городка Вирак. Приложив к карте линейку, отсчитываю расстояние, запоминаю точку. Переношу взгляд на экран навигатора… Сравниваю точку на карте с фактическим местом положения «Миллениума» по навигатору. Выходит, что мы находимся западнее на пару кабельтовых. Это нормально. Для начала разбужу своих орлов, потом позавтракаем, определим план работы на день и приготовим к погружению первую пару. А в последний момент подкорректируем место стоянки.
* * *
Полученное нами задание непростое, но, по крайней мере, безопасное – в здешних водах мы вряд ли повстречаем противодействие со стороны вероятного противника, а потому можно обойтись без оружия. На серьезные операции, где возможен непосредственный контакт с боевыми пловцами чужих флотов и разведок, мы прихватываем «адээсы» – автоматы специальные двухсредные в конфигурации для проведения подводных операций. АДС – мощная и надежная штука: под водой на небольших глубинах поражает цели на дистанции до двадцати пяти метров, на суше по кучности и мощности боя ничем не уступает армейским «калашам».Кстати, рассматривая арендованное снаряжение, я заметил пару коробок с мощными пневматическими гарпунными ружьями. «Все правильно, – подумал я тогда. – Бойцов подводного спецназа мы тут не встретим, а вот голодных акул – запросто. Так что ружьишки пригодятся…»
За полчаса готовлю завтрак и поднимаю Георгия с Михаилом. Игорьку дозволяется после вахты немного отдохнуть, а девчонки могут спать хоть до обеда. Услуги Марины как специалиста по штаммам и вакцинам понадобятся лишь в том случае, если мы отыщем «Белозерск». Правда, где-то в подкорке ютится мыслишка «обкатать» ее на глубине в спокойной обстановке поиска подлодки. Как ни крути, а опыт – самый лучший учитель.
В восемь утра начинается настоящая работа. Решаю идти сам с надежным напарником Мишей Жуком, пока Игорь Фурцев – напарник Георгия – отдыхает. Опускаем с помощью гидропривода купальную платформу и приступаем к подготовке: переодеваемся в раздельные неопреновые костюмы, цепляем ребризеры, пристегиваем ножи, подгоняем ремни масок…
Георгий тем временем осматривает с помощью бинокля акваторию.
– Все спокойно, – докладывает он, занимая капитанское кресло.
Переместив катер на исходную точку, он бросает якорь и вновь появляется на платформе, чтобы проверить наше снаряжение. Особое внимание мой заместитель уделяет ребризерам: осматривает целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы; контролирует давление в заправленных баллонах и наличие свежих регенеративных патронов. Мы терпеливо ждем окончания процедуры проверки снаряжения. Я не люблю красивых фраз, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного зависит жизнь тех, кто идет на глубину.
Все в норме. В заключение он подает Михаилу пневматическое ружье, а мне – навигационно-поисковую панель, без которой подводный поиск рискует превратиться в бестолковое занятие.
– С богом, – хлопает он каждого по плечу.
Садимся на край платформы, надеваем ласты и уходим под воду…
* * *
Гидроакустической связи с поверхностью у нас нет. На мой вопрос, почему не запаслись станцией связи, Жора ответил словами генерала Горчакова:– Чтобы не вызвать излишних вопросов со стороны филиппинских спецслужб, если таковые появятся на горизонте и заинтересуются группой отдыхающих русских туристов.
Мысль показалась логичной. Да и не в диковинку нам работать молчком. Под водой первым делом проверяем работу дыхательных аппаратов. Они новые, ни разу не опробованные, поэтому могут иметь скрытые дефекты.
Ребризеры работают устойчиво. Осматриваемся. Вода, как мы выражаемся, чище анализов младенца. Взвеси – планктона и неорганики – практически нет; горизонтальная видимость метров тридцать пять – сорок. Слабое восточное течение, температура воды в верхнем слое комфортная. На глубине будет чуть холоднее, но не настолько, чтобы тело быстро замерзло.
«Все в норме, – докладывает жестом напарник. – К погружению готов».
«Поехали…»
Миша Жук опытен, умен и смекалист; характер выдержанный, мягкий. Я давно работаю с ним в паре и привык к спокойной и молчаливой манере взаимодействия. Зачастую нам не требуется гидроакустическая связь – мы понимаем друг друга, используя жесты или взгляды.
Уходя все дальше от поверхности, регулярно поглядываю на дисплей дайверского компьютера, а заодно контролирую работу ребризера, а именно исправность трех электронных датчиков глубины, регулирующих подачу кислорода.
Вообще-то, мы крайне редко используем в своей работе акваланги. Разве что когда предстоит поработать на детской глубине, когда не нужно маскировать свое пребывание под водой и нет смысла расходовать дефицитные дыхательные смеси с дорогими регенеративными патронами. Основным же рабочим снаряжением является ребризер (re-breathe – повторный вдох) замкнутого цикла с электронным управлением. Это очень дорогой и самый незаметный дыхательный аппарат, в котором углекислый газ поглощается химическим составом регенеративного патрона. В процессе дыхания смесь обогащается коктейлем из кислорода с дилюэнтом, содержащим нитрокс – смесь на основе гелия, и снова подается на вдох.
Ценность аппаратов подобного класса обусловливается наличием электронных датчиков и микропроцессора, дозирующего кислород в зависимости от глубины. Поэтому его обладателю необязательно тащить с собой пяток запасных баллонов с различными газами и нет нужды париться с регулировкой состава смеси. Кстати, за счет автоматической дозировки происходит эффективная и быстрая декомпрессия, иной раз не требующая выполнения «площадок». Под ребризером обычно находится двухлитровый резервный баллон, наполненный обычным сжатым воздухом. Он предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров и поэтому шутливо именуется «парашютом дайвера».
* * *
Погружаемся. Двадцать метров. Двадцать пять. Тридцать…Солнце пока еще низковато над горизонтом. В его косых преломленных лучах то тут, то там поблескивают серебристые тела рыбешек. Гляжу вниз… Нет, фонари нам в здешних водах не понадобятся: с глубины тридцати пяти метров дно уже неплохо просматривается.
Через несколько минут достигаем дна. Сверяюсь с дисплеем наручного компьютера. Глубина пятьдесят метров. В принципе, нормальная глубина для того, чтобы лодка типа «Палтус» улеглась на дно и выпустила через торпедный аппарат пловцов. Дно на выходе из бухты песчано-илистое и довольно ровное с небольшим уклоном к югу. На всякий случай включаю навигационно-поисковую панель…
Подобная штуковина незаменима в тех случаях, когда под водой приходится что-то искать. Правда, немного тяжеловата – в воде вес стандартной панели составляет около трех килограммов, зато она полностью заменяет визуальное восприятие в радиусе до ста метров. Ее сердцем является сканирующий гидролокатор кругового обзора, сигнал от которого выводится на цветной пятидюймовый дисплей. В результате командир группы боевых пловцов видит рельеф подстилающего грунта, объекты и крупные предметы, другие группы водолазов и даже косяки мелкой рыбы. Помимо самих предметов, на экране отображаются геометрические данные об их размерах, дистанции, пеленге и высоте расположения от уровня дна. В общем, чудо современной техники, имеющее, правда, один существенный недостаток – максимальная глубина использования – двести метров. Но нам такие глубины в поисковой операции, слава богу, не светят.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента