– Что, Тань, страшно с ним связываться-то? – Валентина пристально взглянула на меня. – Если страшно – так и скажи, я пойму.
   – Если я берусь за дело, то для меня уже не имеет значения, кто чем занимается и кто какой бугор, – ответила я, – я думаю только о том, кто виноват в преступлении. Из твоих слов я делаю вывод, что доказательств у тебя нет. Я права?
   – Ну-ну, – довольно-таки скептически пробурчала Валентина и, вздохнув, осторожно спросила про мои гонорары.
   На удивление, мы договорились с нею быстро. Наверное, Валентина думала, что из-за крутости ее основного подозреваемого я увеличу свои требования до космических высот, но я ограничилась обычными суммами.
   В следующие полчаса, получив от Валентины нужные мне адреса, имена и несколько фотографий, я рассталась с нею и вернулась домой обдумывать ситуацию.
   Не успела я как следует разогреть чайник и даже сигарету еще не выкурила, как раздался резкий звонок во входную дверь.
   Будучи в полной уверенности, что это вернулся мой завравшийся путешественник с майорскими погонами, я, держа сигарету в руке, вышла в коридор и отперла дверь.
   Меня сразу же сбили с ног, и двое мерзких громил вошли в квартиру, захлопнув дверь за собой.

Глава 4

   Я откатилась в сторону кухни, вскочила на ноги и схватила в одну руку телефонную трубку, а в другую вилку.
   Может быть, кому-то это и покажется смешным, но этой дурацкой вилкой я собралась защищаться насмерть.
   Первый громила выдернул из-под футболки пистолет и поднял его ствол на уровень моей головы.
   Пистолет – это серьезно, конечно, но я и тут решила не сдаваться: пулей-дурой в меня еще нужно было попасть, а между первым и вторым выстрелом многое может случиться.
   Землетрясение, например.
   Правда, на него я надеялась в самую последнюю очередь.
   Опустив руку с трубкой вниз, я попыталась не глядя нашарить кнопки с цифрами 0 и 2.
   Громила с пистолетом, глядя мне прямо в глаза, спокойно и утвердительно произнес:
   – Ты Иванова.
   Это было очевидно, по крайней мере для меня, и я не стала спорить и кивнула.
   Желание поговорить всегда обнадеживает, потому что предоставляет слабой стороне целые груды шансов.
   А шансы мне сейчас были нужны.
   – Ну так слушай сюда, Иванова, – продолжил громила, и глазки его остекленели от желания нажать на спусковой крючок.
   В это время второй бандит, ростом повыше первого, но лицом гаже и мерзопакостней, тихонько подошел к своему товарищу и встал слева от него.
   – Сейчас с тобой поговорила одна баба. Она тебя фаловала на расследование по братцу, да? – произнес первый.
   – А что? – наивным голосом поинтересовалась я. – Есть проблемы?
   – А то! Сейчас они у тебя, и будет хуже!
   Я поняла, что убивать меня пока не собираются, а идет процесс настойчивого увещевания, и успокоилась, даже почти обнаглела.
   – Телефон положи, да! – тонким голоском потребовал длинный бандит, и я, помедлив секунду, подчинилась, положив трубку на кухонный столик.
   Бандиты сделали шаг вперед, я – шаг назад.
   Если бы они продолжили движение, то через три с половиной шага я уперлась бы… вернее, села бы на подоконник.
   Вылетать из окна мне не хотелось, но этот вариант исключать не следовало.
   В жизни бывают ситуации, когда добровольный прыжок из окна может стать самым желанным исходом.
   Мне этого не хотелось, но готова я была.
   – Слушай сюда, детективщица, – сказал первый, – ты позвонишь этой бабе и откажешься от расследования. Ясно, да? Проявишь понимание – будешь жить долго-долго, не поймешь – щас враз и объясним.
   Я молчала, и мое молчание раззадорило громил.
   Что может быть приятнее искреннего испуга беззащитной девушки? Только испуг толпы девушек. Такого не наблюдалось, и ребятам приходилось довольствоваться малым.
   Первый громила ухмыльнулся, опустил пистолет и протянул вперед левую руку, наверное, мечтая потрепать меня по щеке.
   Его надежде сбыться было не суждено.
   Резко шагнув вперед и почти прижавшись к бандиту, я изо всех сил ткнула вилкой ему в пузо, одновременно с этим захватив второй рукой его запястье, чтобы он не смог воспользоваться пистолетом.
   Громила взвыл и, прикрыв пузико ручечкой, отшатнулся назад, ударившись затылком о косяк дверного проема.
   Нанеся коленом ему удар ниже пояса, я вырвала пистолет и тут же получила классный удар по лбу. Это второй бандит бросился на выручку раненому товарищу.
   Но теперь-то уже я была вооружена и, отскочив к подоконнику, нажала на курок, направив ствол пистолета вниз.
   Грохнул выстрел, и воцарилась немая сцена. Жаль полы.
   Первый бандит перестал скулить и застыл скрючившись, второй тоже замер не дыша.
   – А сейчас, ребятки, вы спокойно уходите и вежливо прощаетесь со мною, – мягко проговорила я.
   Они оба кивнули, демонстрируя потрясающую охоту выполнить любую женскую просьбу, и начали пятиться назад, перебегая глазками с моего лица на пистолет и обратно.
   Дав бандитам возможность пройти три шага, я отлепилась от подоконника и медленно пошла за ними.
   – Ну ты только не волнуйся, – удивительно бережно относясь к моим нервам, сказал высокий, – мы типа на работе и пришли только пугнуть.
   – В натуре, – подтвердил низкий, уже отдышавшийся, но продолжавший поддерживать и пузо, и то, что под ним, словно ожидая от меня повторения экзекуции.
   Но в жизни я никогда не повторяюсь, я предпочитаю импровизации.
   Бандиты уткнулись спинами во входную дверь и остановились.
   – Ну ты, «ствол» отдай, а? – попросил подраненный и скорчил постную физиономию. – Он же казенный. Честное слово.
   Я задала неожиданный вопрос:
   – Как имя-отчество Азбашева? Быстро!
   – Рафаэль Константинович, – дуэтом ответили оба громилы и растерянно переглянулись.
   – Спасибо, – поблагодарила я их, – передайте ему привет, а теперь открывайте дверь!
   Они послушались и, все так же пятясь, выползли на лестничную клетку.
   Я выдернула из пистолета магазин, швырнула пистолет на пол за дверь, а из обоймы повыщелкивала себе в квартиру все патроны.
   – В следующий раз перед тем, как вломиться, попросите разрешения и скажите «пожалуйста», – напоследок посоветовала я и, бросив вслед за пистолетом и пустой магазин, захлопнула дверь.
   Гордой походкой я вернулась в кухню, подобрала по пути вилку и выбросила ее в мусорный пакет.
   Проследив из окна, как неудавшиеся страшилы погрузились в белую «десятку», я поставила на плиту турку с кофе и решила посоветоваться с гадальными косточками.
   В этом созрела реальная необходимость.
   Самое приятное в сложившейся ситуации было то, что я не только сумела узнать хозяина визитеров, но и подтвердила свою несомненную квалификацию как специалиста по уговариванию чужих мужиков.
   Даже маленькая победа над противником создает хорошее настроение.
   Основной подозреваемый, названный мне Валентиной, которой я не склонна была верить, все-таки подтвердил этот свой статус.
   Неприятна была скорость, с которой он сумел организовать наезд на меня. Из этого следовало, что Валентина находилась под колпаком, а с этого момента и я уже не могла себя чувствовать в безопасности. Азбашев – явно человек с возможностями, и это надо учитывать.
   Перекатав косточки в ладонях, я высыпала их перед собой на столешницу.
   Косточки высказали следующее мнение:
   35+1+22.
   «У Вас есть тайные враги, о которых Вы и не подозреваете».
   Закурив, я подумала, что в принципе мне бы и одного Азбашева хватило за глаза, но, имея еще кого-то, я рискую многим. И, возможно, не только успехом в расследовании.
   Налив себе кофе, я принялась изучать фотографии, переданные мне Валентиной, и вспоминать ее слова.
   Посмотрев на первую фотографию, я тут же узнала свою вчерашнюю знакомую Катю.
   По словам Валентины, именно Катя Фролова, недостойная невеста Олега и официальная любовница Рафаэля Азбашева, и явилась причиной и поводом для убийства.
   Азбашеву я пока решила не наносить визита, а вот Катя Фролова мне была нужна, и я решила начать с нее.
   Подозревать Катю было бы логично, если бы не одно маленькое обстоятельство.
   Не надо забывать, как я с ней познакомилась. Получалась интересненькая картиночка: уж не пытался ли Азбашев вчера заткнуть рот своей любовнице, как и мне только что?
   Если дело обстояло именно так, то это значит, что у них с Катериной разгорается конфликт, из которого нет простого выхода. Иначе и не объяснишь, почему понадобилось посылать бандитов для разговора с нею.
   Выходя из дома и садясь в машину, я подумала, что такое открытие нужно перекурить.
   Вчерашнее нападение на Катю и сегодняшнее – на меня очень хорошо укладывались в действия либо Азбашева, либо некоей группы, не желающей расследования убийства Олега Курейкина.
   Одно только заставляло меня сомневаться в поспешном, но кажущемся логичным выводе: вчерашние ребятки, напавшие на Катю, вели себя как-то уж слишком по-ребячьи.
   Не похожи они были на профессионалов.
   Я ехала к Кате Фроловой и вспоминала подробности разговора с Валентиной.
   Олег Курейкин был убит выстрелом в грудь предположительно из пистолета, патроном «парабеллум», но пока определенно говорить о типе оружия было рано. Слишком мало прошло времени, и эксперты продолжают работать.
   Патроны «парабеллум» используются в десятках систем пистолетов и автоматов во всем мире.
   Валя, как она считала, подсказала мне, что оружием убийства мог быть и иностранный пистолет, я промолчала на это замечание.
   В любом случае вовсе не следовало ожидать, что Азбашев, даже если он и захотел избавиться от Олега, сделал это собственноручно. У него есть исполнители, как я успела заметить.
   Валентина продиктовала мне адрес Кати, и, руководствуясь ее информацией, через двадцать минут я подъехала к нужному мне дому.
   Катя жила в новом девятиэтажном доме на проспекте Октября.
   Я поставила «девятку» напротив дома, подошла к запертому на кодовый замок подъезду и, набрав на панели замка номер Катиной квартиры, подождала ответа из микрофона. Но вместо этого замок отщелкнулся, и дверь отворилась.
   Как видно, вчерашнее событие не научило Катю ничему или же она ждала гостей.
   Поднявшись на лифте на четвертый этаж, где жила Катя, я даже не успела позвонить в звонок двери, как дверь квартиры отворилась и Катя сама выглянула наружу.
   – Это ты? – спросила она у меня с веселым удивлением, заглядывая мне за спину.
   – Это я позвонила тебе, – сказала я, – привет!
   Катя нахмурилась:
   – Надо же, а я и не помню, что давала тебе мой адрес. Но это и к лучшему! Заходи, Татьяна, будем наполняться кофеином! – рассмеялась она и впустила меня внутрь квартиры.
   Двухкомнатная квартирка, в которой жила Катерина, была небольшой, но премиленькой. Здесь превалировали розовый цвет и мягкость. Это выглядело бы прекрасным любовным гнездышком, не будь оно таким приторным.
   Катерина проводила меня в розовую гостиную, посадила на диван, покрытый розовым покрывалом, и удалилась в кухню за кофе.
   За пять минут ее отсутствия я успела и осмотреться, и заскучать. Пошлые блестящие картинки на стенах и розоватый свет, падающий из окна сквозь розовый тюль, действовали на меня усыпляюще.
   Когда появилась Катя с подносом в руках, я уже почти дремала.
   – Кемаришь, Татьяна? – спросила она, ставя на журнальный столик поднос с чашками и блюдцами. – Давление бьет по мозгам? Это пятна на солнце посылают нам магнитные бури. Из дома выйти нельзя, поэтому я и скучаю здесь.
   Я пожала плечами, Катя села напротив меня в кресле. Нужно ли сообщать, что кресло тоже было обтянуто розовым гобеленом?
   – Я не помню уже – мы с тобою на «ты» или на «вы»? – Катя наморщила лобик и махнула рукой. – Не возражаешь, если будем на «ты»? Это проще, мы же с тобой не миледи английские, а тарасовские девчонки.
   Я кивнула, действительно, сложности и мне были ни к чему.
   – Интересно ты живешь, – осторожно начала я, пробуя кофе.
   Кофе оказался великолепным.
   – Нормально, – ответила Катя и пододвинула ко мне вазочку с печеньем, – тебе нравится?
   – Впечатление сложное, – призналась я, – как будто это будуар современной Клеопатры.
   – Ну это ты загнула! – Катя рассмеялась и, положив себе в чашку две ложки сахара, начала размешивать, громко стуча ложкой о края чашки. – Ты не читала Золя, сразу видно. Был такой писатель иностранный. Он уже умер. Моя квартира похожа на будуар буржуазной содержанки, вот на что! А Клеопатра была царицей, она и спала с царями. А я с бизнесменами. Разница есть?
   Я промолчала, согласившись, что разница между Цезарем и Азбашевым должна быть. Цезарь электроникой не торговал.
   Катя, видя, что я не собираюсь спорить, кивнув мне, продолжила:
   – Да, я – содержанка! А знаешь, кроме отсутствия штампика в паспорте, это практически ничем не отличается от статуса жены, а удобств, между прочим, гораздо больше. Посмотрела я на этих несчастных жен: никаких радостей в жизни, только вонючие носки и щи в кастрюле. Это жизнь? Это прозябание, точно тебе говорю!
   Катя подняла чашку и замолчала.
   Получив возможность высказаться, я эту возможность и не упустила. Как оказалось, на своей территории Катя была разговорчива. Может быть, это и хорошо. Я собралась проверить свое наблюдение.
   – Я тебе не говорила, чем я занимаюсь? – спросила я, оглядываясь в поисках пепельницы.
   Катя, угадав мое желание, протянула руку назад, почти не глядя взяла с полки открытого шкафа пепельницу, сделанную из розового родонита, и поставила передо мною. Оттуда же она извлекла и пачку «Русского стиля» и зажигалку.
   – Такие куришь? – спросила она. – Угощайся. Так о чем ты меня спросила?
   Я повторила свой вопрос.
   – Нет, не знаю! – Катя внимательно посмотрела на меня и чуть нахмурилась. – А на самом деле ты кто? Надеюсь, не собираешься составить мне конкуренцию?
   Катя переволновалась и, сжав губы, тихо проговорила:
   – А я ведь и действительно не говорила тебе свой адрес. Это тебе Рафик его сказал?
   Я чуть удивилась, услышав про «Рафика», но сообразила, что Катя спрашивает про Азбашева, и улыбнулась.
   – Я частный детектив, – пояснила я и подала ей свою визитную карточку, – и как буржуазной содержанке я тебе не буду перебегать дорогу.
   Катя прочитала мою визитку и положила ее на стол рядом с собою.
   – Классно! – воскликнула она. – Действительно классно, и, ты знаешь, я хочу с тобой посоветоваться по одному важному делу.
   – Ну прекрасно: ты будешь советоваться со мной, а я с тобой, – заметила я.
   – Это как? – Катя непонимающе взглянула на меня. – А я чем тебе могу помочь? Если честно, я детективы даже не смотрю…
   Катя снова наморщила лобик, подумала и довольно улыбнулась, видно, поймав в извилинах ценную мысль.
   – Знаю! – воскликнула она и даже восторженно хлопнула ладонью по столу. – Знаю! Нужно найти окурок. Всегда, когда находят окурок, сразу же находят и преступника. Вот!
   Я кашлянула:
   – А если преступник некурящий?
   Катя снисходительно посмотрела на меня.
   – Ну это же ясно, – фыркнула она, – если он некурящий, то и окурка нет. Это называется уликой! Есть окурок – ищем по окурку, нет окурка – ищем некурящего!
   Катя, осознав, какую гениальную вещь она высказала, опять воскликнула:
   – Как просто! Вот состарюсь, стану старой калошей и буду детективщицей… ну, короче, расследовать. Советуйся! – Она даже зажмурилась от предвкушения того, как сейчас своим советом поможет мне в каком-то трудном деле.
   – Я сегодня приняла новое задание, – спокойно проговорила я, стряхивая пепел с сигареты в родонитовую пепельницу, – мне поручили расследовать обстоятельства гибели Олега Курейкина.
   Повисла пауза.
   Катя приоткрыла рот, потом медленно закрыла его.
   – Ну и ну, – проговорила она, – а я-то тут при чем? Ты думаешь, это я его убила? Ты с ума сошла! Это же неправда, Таня!
   – Никто и не говорит, что это ты! – возразила я. – Я хотела бы расспросить тебя об Олеге. Почему ты не соглашалась выйти за него замуж?
   – Смеешься?! – вскричала Катя. – Посмотри вокруг. Потерять все это и переселиться в какую-то коммуналку и жить на его зарплату? Да я на один приличный ужин трачу больше, чем он получает за месяц. Мне это надо? Ни хрена!
   – Ты не могла ему прямо отказать? – мягко попеняла я, но Катя только замахала руками.
   – Он говорил про любовь! Ты знаешь, это такое слово… – Катя бросила взгляд сперва налево, потом направо, словно ища подсказки, и снова наморщила лобик, – ну в общем, я решила потянуть немного, а там, глядишь, и само бы у него все прошло. У всех проходит.
   – У него кончилось иначе, – подумала я вслух и затушила сигарету.
   – Ну я тут ни при чем! – Катя встала и направилась в кухню за второй порцией кофе. – Время лечит, и все уходит вместе с ним! – прокричала она оттуда. – Вот если бы его не убили, я тебе точно говорю: он бы перебесился, нашел бы себе такую же, как и он, механичку, или как эта профессия у женщин называется? Он же сам механиком работал или техником, никогда не могла запомнить точно. Ну, короче, нашел бы себе простую бабу, уборщицу, вот они бы и зажили душа в душу! А мне такого счастья не надо, я и так счастлива!
   Я вздохнула и прикурила вторую сигарету.
   Катя не тянула на роль убийцы по причине менталитета. Но оставался еще Азбашев, и нужно было выяснить его мнение насчет Олега.
   Катя вернулась, поставила передо мною новую чашку, а старую убрала на поднос.
   – Мне не было смысла его убивать, – сказала она, усаживаясь в кресло.
   – Я поняла, тебе и так хорошо, – кивнула я.
   – Ну, конечно, – Катя тут же подозрительно сощурилась, – издеваешься?
   Я заверила ее, что такого даже в мыслях не было, и спросила нарочито небрежным тоном:
   – А как у вас развивались личные отношения? Вы, как говорят сейчас, «дружили»?
   – Ты спрашиваешь, не трахались ли мы? – конкретизировала Катя. – Ну и трахались, а что? Я не садистка, и если настроение подходящее и возможность есть, то почему бы и не пожалеть мальчонку?
   – А Рафик был в курсе ваших отношений? – тихо спросила я.
   Катя даже вздрогнула и поежилась, как будто из окна на нее дохнуло холодом.
   – А вот этого не надо! – жестко произнесла она. – Это моя личная жизнь, и вот она-то никого не трахает. Рафик – отдельно, Олег – отдельно. Мне не нужны неприятности.
   Она помолчала и подозрительно посмотрела на меня:
   – Я тут тебе наговорила лишнего… Ты, Таня, будешь встречаться с Рафиком? – с беспокойством в голосе спросила она.
   – Есть такое в планах, но я понимаю вещи, которые мужчинам знать не следует.
   Катя надула губки и, насыпав в свою чашку с кофе сахар, снова начала громко помешивать.
   Искоса посмотрев на меня несколько раз, Катя, видимо, решила, что мне стоит доверять, все равно уже ничего не поделаешь: она проболталась, и ссориться со мною не следовало.
   Чтобы не молчать, я напомнила ей, что она сама собиралась со мною о чем-то поговорить.
   – Я?! – вскричала Катя и тут же вспомнила. – Да, ты знаешь, у меня проблемы. Блин, даже не знаю, как тебе сказать.
   Я помолчала.
   Катя, усиленно морща лобик и сжимая губы, обдумала свою мысль и выпалила:
   – Меня шантажируют!
   – Чем же? – спросила я.
   Катя поерзала в кресле и ворчливо произнесла:
   – Чем, чем. Вот как раз отношениями с Олегом. Рафик нормальный мужик, но когда у него в башке заклинит, он мебель начинает крушить. Псих, короче, ненормальный. Что мне делать, Таня?
   Я покачала головой:
   – Я пока еще ничего не поняла. Вас видели с Олегом вместе и сделали фотографии или видеозаписи? Чем конкретно тебя шантажируют?
   Катя опустила глазки.
   – Не фотографии, – сказала она, – а записи. На кассете.
   – Вы встречались где-то в другом месте и там стояла видеокамера? – уточнила я.
   – Ай, ты ничего не поняла! – Катя наморщила носик и покачала головой, видимо считая меня беспросветной дурой.
   Я улыбнулась:
   – Расскажи подробно, пожалуйста.
   – Ну я же и рассказываю! А ты перебиваешь!
   Она закурила и начала:
   – Зачем мне еще где-то встречаться? Здесь, что ли, плохо? И время всегда можно подобрать с умом, если не наглеть. Рафик часто уезжает в командировки на несколько дней, в такие дни я даже не знаю, чем и заняться. Ну, мы тут и встречались с Олегом. А потом в один прекрасный день – блин, лучше бы я в гости ушла куда-нибудь, честное слово, – ну, короче, звонят мне по телефону и предлагают купить кассеты. Ну я, натурально, думаю, что это типа, – Катя забыла слово и помахала пальчиками, – ну эти придурки «здравствуйтевамохрененно повезломывамдаримчудеснуюхреновинкузастобаксов!». Как они называются?
   – Коммивояжеры, – подсказала я, уже утомившись от этого разговора.
   Если бы не слова Кати про шантаж, связанный с Олегом, я давно бы ушла и дверью хлопнула, честное слово.
   – Во-во, коммивояжеры, правильно, – подхватила Катя, – спасибо, Тань. Ну в общем, я собираюсь трубку бросить, потому что у меня этих кассет – и таких, и других – вон, целый ящик пылится, я, кроме «Унесенных ветром», и смотреть ничего не могу больше. Сильный фильм, правда?
   Я охотно покивала.
   – А этот гад мне и говорит по телефону: «У вас в почтовом ящике лежит бесплатная кассета в подарок». До свидания.
   – Одним словом, – перебила я, потому что не выдержала больше этого словесного недержания, – ты сходила, взяла кассету, а на ней вы с Олегом.
   – Точно! И теперь этот гад требует деньги, он говорит, у него еще есть!
   – Даже если больше нет, – догадалась я, – то и этой одной хватит, чтобы Рафика завести.
   Катя промолчала и нахмурилась.
   – Ты решила отдать деньги? – спросила я.
   – Ну да, – Катя печально повела очами, – пять штук баксов потребовали, еле собрала. Даже две штуки у Рафика выпросила, сказала, что ему на подарок. А теперь я хочу тебя попросить отнести эти деньги и забрать кассеты. За деньги, не на халяву, ты не думай!
   – А почему ты сама не хочешь идти? – естественно, поинтересовалась я.
   – Боюсь, – зло ответила Катя и, вздохнув, добавила: – К тому же сегодня вечером у меня приемный день. Вот так.

Глава 5

   Я села в свою «девятку» и мощным волевым усилием постаралась выкинуть из головы весь словесный мусор, щедро накиданный туда Катей.
   Есть девицы, с которыми совершенно невозможно разговаривать, их невозможно слушать, и, если бы они были немыми, мир только выиграл бы от этого.
   После разговора о шантажисте от Кати я ушла лишь через час, потому что открытия следовали одно за другим.
   Например, записи, о которых говорила Катя, были не видео, а аудио.
   Я удивилась и для начала спросила, как, по мнению Кати, были сделаны записи их встреч с Олегом, и оказалось, что она даже ни разу не задалась этим вопросом.
   – Я не знаю, как это получилось, но сомнений нет, на записи мы с Олегом. – Катя немного смутилась, но тут же, вскинув голову, гордо посмотрела на меня.
   – И теперь за это требуют пять тысяч долларов? – уточнила я.
   – Да. Он сказал, что записей у него несколько. Что мне делать, Таня? Нужно платить.
   – Этим ты не избавишься от шантажиста, – заметила я, – ничто не помешает ему сделать копии записей и представить тебе новый счет.
   Катя потерла ладони друг о друга и повела плечами, словно ей внезапно стало холодно.
   – Что же мне делать? Таня! Что мне делать?
   Я высказала очевидную истину:
   – Нужно навсегда уничтожить источник опасности, это же ясно.
   – Да ты что мне советуешь! – вскричала Катя. – Убийство?! Ты с ума сошла!
   – Про убийство ты сказала, а не я, – поправила я Катю, – я сказала только про уничтожение источника, а это достигается несколькими способами. Например, во всем признаться Азбашеву, и тогда причина для шантажа отпадет сама собой.
   – Ну ты сказала! Мне кажется, что убить шантажиста будет проще, – невесело пошутила Катя.
   – Можно написать заявление в милицию, – занудно продолжила я.
   – Хватит, Таня! – Катя даже стукнула кулачком о столешницу. – Твои советы ведут к одному и тому же. Ты хочешь разрушить мою жизнь! Тогда это все равно будет известно Азбашеву, и кранты всему. Не-ет! – Катя вскочила и пробежалась в волнении по комнате. – Я предпочитаю заплатить и договориться. Не может же человек взять такие деньги один раз, а потом потребовать второй! Мне больше неоткуда их будет взять! Я и так уже заняла почти половину. Рафик очень интересовался, я выкручивалась, как могла, но больше мне точно уже нигде не взять.
   – Ладно, давай по порядку. – Я решила организовать этот бестолковый разговор как только возможно. – А что именно тебе предлагают купить? – задала я наконец прямой вопрос, и Катя, чуть покраснев, вынула из нижнего ящика мебельной стенки кассету и вставила ее в магнитофон.
   Посмотрев на меня так, словно она была не уверена, пойму ли я то, что услышу, и не придется ли мне давать пояснения, она нажала кнопку.
   Раздались характерные звуки, сопровождающие обычно человеческие сексуальные отношения.
   Затем порывистым шепотом мужской голос произнес:
   – Катька, Катька, ты такая классная… А своему татарину… Рафику ты делаешь так же?
   В ответ раздался радостный Катин смешок, и шутливым голосом она пропела:
   – А не скажу-у… А я еще и вот так могу, Олежик…
   В ответ послышался мужской стон…
   – Спасибо, я поняла, – произнесла я, и Катя тут же выключила магнитофон.