Страница:
* * *
Утром, пользуясь тем, что свидание с нумизматом не скоро, я отправилась на пробежку. Вероника еще не проснулась, но накануне вечером она дала мне связку запасных ключей и обещала до моего возвращения никуда не выходить.Когда я вернулась в квартиру, моя подопечная, напевая какую-то французскую детскую песенку, готовила на кухне завтрак.
– Доброе утро. Настроение хорошее?
– Доброе утро, – улыбнулась Вероника, – правда очень хорошее. Зная, что ты находишься в соседней комнате, я спала крепко, как младенец. Сон снился такой приятный, совсем не помню о чем, но что-то милое. Проснулась бодрой, отдохнувшей.
– Это отлично. Ты всегда так рано встаешь? Даже в отпуске?
– Как и большинство людей, предпочитаю поспать подольше, – хихикнула девушка, – но сегодня меня разбудил своим звонком Максим.
– Забыл, что ты в отпуске? – прищурилась я. – У вас вообще заведено звонить друг другу в любое время? Среди влюбленных так часто бывает.
– Вроде не забыл. И раньше он был сторонником соблюдения приличий, по крайней мере, ничего лишнего себе не позволял. Думаю, его просто разбирает любопытство.
– По поводу моей скромной особы?
– Да, Максим прямо засыпал меня вопросами. Что за подруга? Почему я о ней никогда не рассказывала? Как давно мы знакомы и при каких обстоятельствах познакомились? Даже спросил, насколько я тебе доверяю, представляешь, будто подбирает кандидата для разведки во вражеском тылу.
– Ну, то, что ему любопытно, это, наверное, нормально. Не было ни слуху ни духу от подруги, и вот она, нате, приехала.
– Знаешь, мне пришлось целую историю придумать. Давай завтракать?
– Хорошо, спасибо, только в душ заскочу.
К тому времени как я вернулась на кухню, меня ждал сервированный стол, и мы с Вероникой продолжили болтать.
– Так что ты рассказала Максиму, можно полюбопытствовать?
– Я решила не мудрить особо и, по возможности, не выдумывать ничего лишнего. Так только, подробности в рамках основной версии.
– Правильно, – одобрила я, – но, чтобы не попасть впросак при общении с твоим женихом, эти подробности нужно знать и мне.
– Да, конечно. Мы подруги с детства. Вместе занимались английским и французским языками в студии на Чернышевского. Там познакомились и подружились. Несколько лет назад ты вышла замуж за француза, фермера из Прованса. С тех пор живешь во Франции, приехала в отпуск впервые за много лет. Родных в Тарасове у тебя не осталось, поэтому я пригласила пожить у меня. Места много, а на сэкономленные деньги можно поехать к морю.
– В наших гостиницах такие цены, что на сэкономленные деньги можно купить небольшой самолет, – съязвила я.
– Это точно. Ну, как тебе?
– Молодец, хорошо все придумала. Кратко, лаконично, без лишних подробностей. Знаешь, подробности – это слабое место любой легенды. Их или нужно опускать, или, наоборот, тщательно прорабатывать.
– Да?
– Ага, на мелких нестыковках засыпался не один лжец.
– Я же не ради удовольствия все это выдумывала, – расстроилась Вероника, – так нужно.
– Конечно, нужно. Может, мои слова прозвучали резковато, но я не хотела тебя обидеть. Все, что мы делаем, это ради твоей, Вероника, безопасности. Чтобы твои враги, кто бы они ни были, не насторожились и не сменили тактику, то есть не перешли к более активным действиям. Поэтому нужно объяснить мое появление в твоей жизни. Что может быть удобнее, чем неожиданный приезд подруги? А единожды начав врать, мы вынуждены придумывать подробности, тут уж ничего не поделаешь.
– Но, когда все закончится, я могу рассказать Максиму правду?
– Если захочешь.
– В каком смысле? – не поняла Вероника.
– У тебя будет два варианта. Или рассказать правду, извиниться за ложь, объяснив причины. Или просто сказать: «Подруга уехала назад во Францию». Таким образом избежав неприятных сцен и разговоров.
– Я предпочту все рассказать Максиму, думаю, он простит мою вынужденную ложь.
– Конечно, простит. Вероника, а можно вопрос?
– О чем?
– Почему Прованс? – Я лукаво улыбнулась, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Просто всегда мечтала там побывать, – зарделась девушка.
– Я так и думала.
Перебрасываясь с Вероникой фразами, мы продолжали завтракать. Нужно заметить, что лично я в еде неприхотлива. Сама кулинарией не увлекаюсь, в случае надобности, конечно, могу приготовить что-нибудь простенькое, но предпочту зайти в кафе или любую общепитовскую забегаловку. Благо сейчас в нашем городе нет проблем с этим. Можно выбрать заведение любого уровня. В некоторых из них просто перекусить, не пробивая бреши в бюджете и не опасаясь отравления.
В отличие от меня, Вероника замечательно готовила. По крайней мере, то, что мне довелось попробовать, было непревзойденно. Французские заварные оладьи с черничным джемом, омлет с ветчиной и сыром, свежесваренный натуральный кофе.
– Когда закончится эта история, обязательно познакомлю тебя с моей тетей Милой.
– Буду очень рада.
– Думаю, вы понравитесь друг другу. Обменяетесь рецептами, ее заинтересуют оладьи твоего приготовления, такой оригинальный вкус.
– Спасибо, это бабушка Елена меня научила. Раньше она не рассказывала, откуда этот рецепт. Но оказывается, что гувернантка Ольги Мещерской была француженкой. Воспитывая Олю, она часто готовила заварные оладьи к завтраку, чтобы побаловать свою любимицу. Так рецепт и остался в нашей семье.
– А где гувернантка была во время революции? – заинтересовалась я.
– Кажется, за несколько лет до тех событий вернулась на родину. Замуж вышла. Бабушка говорила, что, по слухам, отец Ольги, Мещерский-старший, дал девушке приличное приданое.
– Странно, так принято вроде бы не было. Или отец Ольги был очень добрым и щедрым человеком…
– Или?
– Здесь скрывается какая-то тайна. Знаешь еще какие-нибудь подробности?
– Нет. Бабушка рассказывала только это, а теперь у нее и не спросишь.
– Имя, девичью фамилию гувернантки вспомнить попробуй. Имея подобную информацию, можно попытаться найти ее родню.
– Нет. Ничего, не только фамилии, бабушка даже имени не называла, я бы запомнила.
– Жалко, а как думаешь, после того как Ольга принесла себя в жертву ради спасения семьи, куда делись остальные Мещерские?
– Они сменили фамилию, Федор Чернов об этом прабабушке говорил, только саму фамилию назвать отказывался.
– Хорошо, предположим, давай представим себе эту ситуацию. Вывез Чернов семью Мещерских из города Питера. У них новые поддельные документы и ни гроша в кармане. Что им делать дальше?
– Почему, то есть как ты пришла к выводу о деньгах?
– Сама посмотри. Их арестовали ночью, вывезли из дому, бросили в подвал. Так?
– Да, ты хорошо запомнила подробности моего рассказа.
– В этой ситуации им не могли разрешить захватить деньги и ценные вещи, хорошо, если дали надеть одежду. Так?
– Да, скорее всего.
– Потом Чернов их вывез за город, прямо из застенков?
– Наверное.
– Он торопился, вероятно, боялся, что свои же, чекисты, заметят его манипуляции. В этом случае Федора не спас бы и тот факт, что он начальник. Так что вряд ли он беспокоился о еде, деньгах и теплых вещах в дорогу для своих пленников.
– Ты хочешь сказать, что они погибли? – Глаза Вероники стали наполняться слезами. – Замерзли где-то в степи?
– Не обязательно. Но Мещерские, хоть и, без сомнения, радовались свободе, оказались в сложной ситуации. И мы снова возвратились к вопросу: «Что делать дальше?» Вот ты бы, Вероника, что делала?
– Не знаю. А ты бы что делала? – вернула девушка вопрос.
– Я в подобной ситуации выжила бы обязательно. Но меня этому учили с детства, поэтому все решения, принятые мной, будут верные, а что Мещерские поступили так же – не факт.
– Поэтому ты спрашиваешь меня? Чтобы проверить, смогу ли я грамотно бороться с судьбой?
– Ну да. Не торопись, подумай хорошенько. Время тогда было сложное и смутное, но многим выжить удалось, значит, могли и твои родные.
– Я добралась бы автостопом до ближайшего города и попыталась найти работу.
– Кем бы ты устроилась? – сдержала я порыв сразу же раскритиковать выводы Вероники.
– Кем получится.
– Ты допускаешь несколько ошибок. Про автостоп хорошо, хотя тогда это не так называлось. Но суть от смены названия не меняется, способ передвижения самый безопасный, а если нет денег, единственно возможный. А дальше – все неверно. Не город, а деревня, желательно крупная, чтобы чужаки не сразу бросались в глаза. И совсем ненадолго – передохнуть, выменять что-то ценное на продукты. Желательно одежду сменить, ну, если получится. И дальше в путь. Пойми, дворян тогда преследовали по всей стране, они реально отличались: речь, манеры, белые, не видавшие черной работы руки. А потом, документы эти новые не внушают доверия.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, та бумага, что выправил Мещерским Чернов, вряд ли была способна выдержать серьезную проверку. И при малейшем подозрении дорога у них была бы та же – в подвал и на расстрел. А в крупных городах всегда проявляют большую бдительность, так что даже если твой предок и владел какой-то профессией, он не рискнул бы искать работу.
– Что же тогда делать им было?
– Попытаться выехать в другую страну. Закрыли границы не сразу, я точно знаю. И если Мещерские устроили судьбу Ольгиной гувернантки, вполне логично искать у нее помощи в трудную минуту. А значит, она, вернее уже ее дети, могут что-то знать о судьбе твоей семьи.
– Может, так и было, но как ее искать совсем без данных?
– Пока не знаю. Но попробовать стоит. Кстати, иногда самое простое решение – самое верное. Не думала об этом?
– Женя, что ты имеешь в виду? Не могу понять.
– Обретя свободу, почувствовав себя в безопасности вдали от тоталитарного режима, Мещерские могли вновь назваться своей фамилией. Так что, если им удалось выехать за границу, мы их найдем.
– Думаешь, все так просто? Странно, почему мне самой это в голову не приходило? Но ведь нет, – сама себя перебила Вероника, – не может этого быть.
– Какая тебя посетила догадка, можно узнать? – заинтересовалась я.
– Сначала мне пришло в голову, что те люди, которые следят за мной, могут быть потомками Мещерских, у Ольги было два брата. Но потом эта мысль показалась абсурдной.
– Обоснуй, пожалуйста.
– Если допустить, что меня разыскивает потерянная родня или ищут по их поручению, не знаю, детективы например, то их поведение нелогично.
– Хочешь сказать, что детективам достаточно обнаружить Веронику Федорову, доложить заказчику. И все, миссия выполнена? Дальше ход за заказчиком?
– Логично, разве не так?
– Да, потомки Мещерских должны были выйти с тобой на связь сразу, ты бы еще не успела слежку заметить, ну, по крайней мере, забеспокоиться всерьез не успела бы точно.
– Значит, это не они.
– Что возвращает нас к предыдущему вопросу: «Кто?»
– И заодно к вопросу «зачем?».
– Тогда давай на встречу с нумизматом собираться, до нее времени осталось не так много. Может, повезет, и мы получим хоть какие-то ответы.
– На машине поедем?
– Конечно, так гораздо удобнее, заодно и проверю кое-что.
– Что именно?
– Есть одна идея, потом расскажу.
* * *
Пока мы заканчивали сборы, я продолжала обдумывать мысль, пришедшую в голову не так давно.Бабушка Вероники Елена всю жизнь боялась неведомой, но могущественной организации. Думала, что авария, в которой погибли ее дочь с зятем, не случайна. Может, даже это было замаскированное под аварию убийство. Похоже, ей удалось внушить этот страх Веронике. По крайней мере, девушка довела себя до паники. Согласитесь, психологически гораздо проще принять наличие пусть неизвестного, но одного врага, – принять и вступить с ним в борьбу, – чем наличие и интерес к тебе могущественной организации. Сама эта мысль способна парализовать волю неподготовленного человека.
Но у меня успело сформироваться собственное мнение. Разумеется, не берусь судить о давней истории с аварией, фактов мало, а времени, наоборот, прошло много. Но сейчас сомнительно, что Веронику терроризирует именно организация. Я уже упоминала о низком уровне подготовки «сотрудников», добавим к этому материальную базу.
Вероника обычно пользуется общественным транспортом или ходит пешком, если недалеко. Вчера соглядатай видел нас двоих, гуляющих по городу, магазинам и кафе. Если я ошибаюсь и агент умный профи, мой «фольк» он должен был «срисовать». А значит, сегодня нас будет водить какая-нибудь тачка, средней цены и неприметного цвета. А если я права, то сегодня за нами не будет «хвоста» вообще. Потому что этим людям нужно время обмозговать все и найти машину.
Разумеется, только для чистоты эксперимента, я пока не сообщила о своих мыслях Веронике. Девушка она наблюдательная и неглупая, так что должна сама прийти к подобным выводам, думала я, колеся по городским улицам.
* * *
Время приближалось к полудню. Встреча была назначена на двенадцать, в офисном центре, недалеко от цирка. Валентин Петрович арендовал там помещение. Несколько лет назад он открыл небольшой магазинчик для любителей и ценителей старинных вещей. Там же, в уютном кабинете в конце магазина, он принимал посетителей для консультаций или оценки раритетов. Как правило, старинных монет, которые были страстью и слабостью пожилого нумизмата. Ходили слухи, что не далее чем пару десятков лет назад слабостью Валентина Петровича были еще и красивые, высокие, стройные девушки. Но годы берут свое, хоть старый нумизмат практически утратил повадки повесы и ловеласа, специалистом он был лучшим в Тарасове или даже в области.Все это я поведала Веронике по пути к офисному центру. Моя подопечная, хоть и слушала с интересом рассказ, проявляла крайнюю рассеянность. Постоянно нервно оглядывалась и в машине и по пути к ней, крепко прижимала к груди современную дамскую сумочку «а-ля бабушкина кошелка».
– У моей бабушки была такая же сумочка, с точно такими же ручками, только однотонная, кажется бежевая, – хихикнула я, чтобы немного отвлечь Веронику.
– У моей тоже. Мода ходит по кругу, только меняются тенденции.
– Да? – продолжала я дурачиться. – Где же тогда платья с корсетом и огромным кринолином? Они были тайной мечтой моего раннего детства.
– Правда? Только раннего, почему?
– Потом отец отдал меня учиться в Ворошиловку, это полувоенное учебное заведение. И я прониклась горячей любовью к практичному цвету хаки и стилю милитари.
– Какой ужас! – Мы дружно рассмеялись.
– Представь себе, в моду вошли-таки платья с огромным кринолином.
– Да, и митенки. Я это вижу: дворники будут не нужны, листья и мусор сметаются длинными широкими юбками.
– Вместительность в маршрутках будет максимум пять дам, больше не влезет никто.
– И двери повсюду будут делать гораздо шире.
Мы снова рассмеялись, но Вероника по-прежнему нервно сжимала сумку.
– Ты нервничаешь, потому что монету из дому выносишь? Не переживай, все будет хорошо.
– Не только из-за монеты. Женя, а ты заметила, что за нами никто не следит сегодня?
Я ухмыльнулась:
– Конечно.
– Что бы это значило, как думаешь?
– А у тебя какие соображения? – задала я встречный вопрос.
– Пока никаких.
– Тогда давай так договоримся: сейчас я и ты понаблюдаем, а вечером обменяемся выводами. Идет?
– Хорошо. Только вечером Максим придет. Забыла тебе сказать, – тон Вероники стал виноватым.
– Нет ничего удивительного в том, что твой жених хочет видеть свою невесту. И проявлять любопытство – тоже нормально, настораживает только излишнее любопытство.
– Значит, ты не против его визита?
– Наоборот, я тоже хочу познакомиться с Максимом.
– Ты его подозреваешь? Или нет? Не пойму.
– Пока никого не подозреваю. – Вернее было бы сказать: «Всегда подозреваю всех», но я не стала, боясь обидеть девушку. – Пойми, этот человек из твоего близкого окружения; конечно, я должна знать, кто чем дышит, так сказать. И ничего страшного в моем интересе нет. В его пока тоже. Если Максим продолжит задавать вопросы, придерживаемся принятой версии, мы давние подруги и так далее, а про монету ни слова.
– А что говорить, если он спросит о моих преследователях?
– Ну, он же высмеивал тебя, то есть придерживался версии, что «нервной особе все показалось».
– Да, чем очень обижал.
– Значит, спрашивать ничего не должен, разве что захочет над тобой подтрунить.
– И что тогда?
– Тогда мы будем точно знать, что жених тебе попался с черствым сердцем. Недостаток существенный, но бывает и хуже.
Болтая, мы подъехали к офисному центру. Припарковали «фольк» на стоянке и поднялись в офис нумизмата.
* * *
Валентин Петрович уже ждал нас, даже попросил свою помощницу приготовить кофе.– Женечка, сколько лет, сколько зим, – поприветствовал он нас.
– Здравствуйте, позвольте представить, Вероника.
– Ваша, как это у вас говорят, подопечная? Проходите, присаживайтесь вот в эти кресла у журнального столика. Тут будет удобно.
– Да, подопечная, но не только, а еще и подруга. Позвольте, мы сразу к делу? – Я пригубила напиток. – О, у вас, Валентин Петрович, как всегда, отличный кофе.
– Спасибо. Конечно, обязательно. У вас, Женечка, ко мне вопросы были.
– Да, вот, – Вероника достала из сумочки парчовый мешочек с монетой и протянула нумизмату, – взгляните.
– Позволите?
– Конечно.
Валентин Петрович взял монету и подошел с ней к своему рабочему столу. Там рядом со светильником располагалась настольная асферическая лупа среднего увеличения. Очень удобно, когда нужно, чтобы руки оставались свободными.
Мы молча продолжали пить кофе, пока Валентин Петрович рассматривал монету, поворачивая ее то аверсом, то реверсом. По опыту знаю, его сейчас не нужно отвлекать вопросами. Сам заговорит, когда будет что сказать.
Я поглядывала на нумизмата, его явно заинтересовало что-то в монете. Старик дернул бровью, что обычно означало некоторое удивление, и достал из выдвижного ящика стола лупу большого увеличения, насколько я знаю, от десяти крат. Значит, тоже заметил странные значки и пытается их лучше рассмотреть.
Кофе в наших чашках закончился, молчание, повисшее в комнате, затягивалось. Нумизмат озадаченно прищелкнул языком и наконец вышел из-за стола.
– Да, милые девушки, удивили старика, признаться, не ожидал, не ожидал.
– Это значит, что вы не сможете нам помочь? – напряглась Вероника.
– Это смотря по тому, что вам нужно, может, и смогу.
– Валентин Петрович, у нас возникло несколько вопросов насчет монеты, нужен совет профессионала.
– Спрашивайте, Женечка, я так понимаю, вы, девушки, частично информированы, название монеты знаете?
– Знаем, что называют ее «Французский ангел». Считают талисманом, приносящим удачу. Легенды читали… Только мы запутались совсем.
– Да, в Интернете сведения зачастую противоречивые. Так что у вас за вопросы?
– Для начала вы можете сориентировать нас в вопросе стоимости?
– Монета в отличном состоянии, относится к тысяча семьсот девяносто третьему году. Тогда качество металла было очень хорошее.
– Не пойму, – удивилась Вероника, – золото, оно и есть золото. Или нет?
– Отличается, милая барышня, количеством и качеством добавок. Так я продолжу, «Ангел» – монета очень популярная и востребованная, в связи с чем достаточно часто чеканилась, что автоматически снижает цену. Но ваш экземпляр – таких монет сравнительно немного.
– Мы смотрели в Интернете, оценивают ее примерно в пятнадцать тысяч, так?
– Думаю, эта монета немного дороже будет, тысяч тридцать-сорок на хорошем аукционе можно получить.
– Рублей? – уточнила я.
– Конечно, рублей.
Так, монета оказалась чуть дороже, чем мы с Вероникой думали. Но все равно эта сумма не так уж и велика, в том смысле, чтобы наворачивать столько всего: слежку, «жучки». Куш получается мизерный, нет, должно быть что-то еще. Что мы упускаем или пока не знаем?
Валентин Петрович с Вероникой тем временем продолжали говорить о монете.
– Аверс с реверсом могли местами поменять? Мы тоже не поняли.
– Да, примерно лет через сто после создания монеты так иногда бывает.
– Скажите, почему на моей монете нет изображения Людовика Шестнадцатого? А на монетах тысяча семьсот девяносто второго года есть.
– К тому времени король Франции был объявлен врагом и изменником родины. Его казнили на гильотине. Да, милые барышни, все революции начинаются словами: «Свобода, равенство, братство», а заканчиваются террором.
– Валентин Петрович, вы заметили гравировки, такие странные маленькие значки? – задала я самый главный вопрос.
– Конечно, заметил, но это не гравировка.
– Значки? Я ничего такого не видела! – встрепенулась Вероника.
– Неудивительно, мне понадобилось десятикратное увеличение.
– А можно и мне взглянуть?
– Конечно, вот, возьмите.
Пока Вероника рассматривала монету, Валентин Петрович продолжил:
– Это может составить проблему во время продажи, если оценщики решат, что значки портят раритет. С другой стороны, этот дефект можно преподать как уникальную особенность, по крайней мере ваш покорный слуга за свою богатую событиями жизнь не встречал ничего подобного.
– Значит, вы нам поможете в этом вопросе? – не теряла я надежды. – Пригодится любая информация.
– Даже не знаю.
– Каким способом они нанесены? Говорите, не гравировка, тогда что?
– Могу предположить, что значки нанесены кустарным способом.
– То есть они были сделаны не на фабрике, когда отливали монету? Значит, к Франции и тысяча семьсот девяносто третьему году не имеют никакого отношения?
– Видимо, вы правы, Евгения. Кто, когда и зачем нанес эти знаки, непонятно, но этот человек преследовал определенную, пока неизвестную нам цель, иначе действия бессмысленны. Не стоят затраченных усилий.
– Странно, – Вероника все еще вертела монету, глядя в лупу, – не замечала я их. Интересно, а бабушка…
– Бабушку твою уже не спросить, – предупредила я ее слова. И сделала знак молчать.
– Кстати, на вопрос «когда?» можно постараться дать ответ.
– Радиоуглеродный анализ? – блеснула я знаниями.
– Совершенно верно, Женечка; давно хотел вам сказать, если вдруг надоест карьера детектива, могу предложить должность своего зама. Так тяжело найти толкового помощника.
– Спасибо, просто я получила разностороннее образование, но это поверхностные знания, так что без вашей консультации не обойтись.
– Я монету никому не оставлю, – тут же насторожилась Вероника, – простите, не хочу никого обидеть. Бабушка Елена мне строго-настрого велела быть очень осторожной.
– В конце концов, это не обязательно, но если ваше расследование зайдет в тупик, знайте, что такая возможность есть. Да, Вероника, вы не будете возражать, если я сделаю фото вашего раритета?
– А зачем? – Девушка еще больше напряглась.
– Хотите посоветоваться с коллегами? – пришла я на помощь Валентину Петровичу.
– Разумеется, если вы не будете против. Я ничего подобного не встречал, но есть масса опытных нумизматов, может, кто-то сможет вам помочь.
– Мы не будем возражать, только, Валентин Петрович, очень важно соблюдать конфиденциальность. Сами понимаете, вопрос деликатный.
– Конечно, милые барышни, о чем речь! Старый нумизмат все понимает и умеет держать язык за зубами. И я могу ручаться за тех коллег, к которым обращусь за помощью. Это проверенные годами сотрудничества люди.
– Спасибо большое за помощь.
– Я так понимаю, что вы, Вероника, пока не собираетесь продавать монету? – закинул удочку Валентин Петрович.
– Правильно, не собираюсь. Это память о бабушке.
– Если вдруг передумаете, милости прошу. Может, понадобятся мои связи, на хороший аукцион попасть тяжело. Всегда готов оказать помощь милым девушкам, тем более что вещица действительно интересная.
– Хорошо, я подумаю.
– Валентин Петрович, мы будем ждать вашего звонка.
– Как только у меня появится хоть какая-нибудь информация, обязательно сразу наберу.
– До свидания.
– Всего доброго. Вероника, было очень приятно познакомиться.
– Взаимно.