Серова Марина. По законам гламура

Марина Серова
По законам гламура

Среда

   «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно», а если в моей квартире звонит телефон, то это тоже кому-нибудь нужно. Точнее, не «это», а услуги частного детектива – Татьяны Александровны Ивановой, двадцатисемилетней незамужней молодой женщины, натуральной блондинки с идеальной фигурой и с высшим юридическим образованием. Характер у меня… Да, так себе характер! Разной я бываю! Своим главным достоинством я считаю лютую ненависть ко всяким негодяям, которые мешают нормальным людям спокойно жить. Это и подвигло меня когда-то заняться частным сыском. А недостатком? Наверное, то, что я в неимоверных количествах поглощаю кофе (причем только натуральный – растворимый не буду пить никогда, а лучше перейду на чай) и много курю, в чем и каюсь. Грешна!
   Вот и в этот раз все началось с телефонного звонка. Я с сомнением посмотрела на аппарат и вздохнула – трубку брать мне категорически не хотелось! Однако последнее мое дело оказалось не только муторным, но и не слишком денежным, и с финансами было туго.
   – Будем брать! – решительно сказала я, поднимая трубку, и ответила: – Слушаю!
   – Это Татьяна Александровна Иванова? – услышала я мужской голос с характерным кавказским акцентом.
   «Что-то мне в последнее время на южан везет! Сначала в Сухуми, теперь здесь!» – подумала я и ответила:
   – Если вам нужен частный детектив с таким именем, то это я.
   – Здравствуйте, уважаемая! – приветствовал меня мужчина. – Вас беспокоит хозяин гостиницы «Турист» Тумасян. Мне вас очень хорошие люди рекомендовали.
   – У вас возникла какая-то проблема? – поинтересовалась я.
   – Да, уважаемая! И не у меня одного! – ответил Тумасян. – Только не совсем удобно говорить по телефону о ней.
   – Я вас понимаю, – согласилась я. – Где бы вы хотели встретиться? Если вы не против, предлагаю приехать ко мне.
   – Хорошо, уважаемая! Только я не один приеду.
   – Ничего страшного! – успокоила я его и спросила: – Адрес знаете?
   – Знаю, уважаемая! Мы у вас через полчаса будем! – пообещал он.
   – Жду! – кратко ответила я и положила трубку.
   «Раз приедет не один, значит, дело пойдет не о супружеской измене или слежке за любовницей, – подумала я. – Ладно! Не буду гадать! Ждать все равно недолго осталось!»
 
   Через полчаса в дверь позвонили, я открыла и в первый момент остолбенела – лестничная площадка была забита людьми, я никак не ожидала, что Тумасян придет с такой компанией. Быстро справившись с собой, я пригасила клиентов проходить в квартиру, что они и сделали, попутно вручив мне свои визитки.
   «Тьфу ты, пропасть! Какие люди собрались у меня сегодня! Описать нельзя, какие люди! Прекрасные! И все как на подбор значительные, вальяжные, холеные! Один краше другого! Взять хотя бы директора молкомбината Дубова! Ну, прелесть что за человек! А то, что его на каждом углу обыватели на все корки кроют за отвратительное качество, но несусветные цены на свою продукцию, так это поклеп! Не верьте! А директор кондитерской фабрики Щукин! Душа-человек! И вид у него такой же приторно-сладкий, как и у его конфет! Правда, редко кто их покупает, но не стоит обращать на это внимания – привередничают люди! Заелись! Попробовали столичных шоколадок, вот нос и воротят! А управляющий хлебокомбинатом Шишкин! Это же!.. Господи ты боже мой! Это даже не человек, а человечище! Души неохватной! Еще шире, чем его талия! А уж о Самсонове, владельце ликеро-водочного завода, не то что говорить, петь надо! И собой хорош! И умен! Говорят, правда, что у него два цеха вне завода одну только левую продукцию выпускают, от которой люди потом сильно болеют, но лично я не верю! А вот про генерального директора мясокомбината Сергеева никто плохого слова никогда не скажет! А если скажет, то пусть язык у него отсохнет! Не колбаса у него, а объедение! И цена невысокая! Многие люди ее покупают да нахваливают! Собаки с кошками вот только есть не хотят, да кто их спрашивает? Не нравится вам колбаска, так голубей с крысами да мышами ловите и ешьте натуральный продукт! А Тумасян? Ну что Тумасян! И солиден! И сед! И нос крючком! Сразу видно – очень решительный мужчина! А что в гостинице у него никто жить не хочет, так это не важно! Он все равно не бедствует, потому что торговлей еще занят! А это кто? Совсем незнакомый мужчина, но сразу видно – человек непростой! Недаром у него на визитке написано: „Леонид Светлов, арт-менеджер“. Слово-то какое незнакомое! А нам ведь чем непонятнее, тем и интереснее! А ну как это профессия какая-нибудь такая секретная, что ее и простым словом назвать-то нельзя! Правда, арт-менеджер внешностью не вышел и ростом невысок, седоват и лысоват, так разве же это для мужчины беда? Это для женщины горе горькое, а ему – пустяк, потому как и на него охотница найдется! Да, славные люди собрались сейчас в одном месте! И речи, наверное, будут вести умные и значительные! Ну, а мы послушаем да, может, ума наберемся!»
   Размышляя вот так в манере Гоголя, я наблюдала за гостями. Когда все устроились, я спросила:
   – Что же вас привело ко мне, господа?
   Мужчины переглянулись, а потом Тумасян откашлялся и приступил к делу:
   – Татьяна Александровна! Я уже говорил вам, что мы все попали в довольно неловкое положение…
   – В полной заднице мы оказались! – перебил его Сергеев.
   – Ну, я не был бы столь категоричен, – возразил Дубов. – В конце концов, все случившееся пока еще не получило огласки, и мы…
   – А что будет, когда получит? – ехидно спросил Самсонов. – Или вы считаете, что на этом дело кончится?
   – Простите, – перебила я их. – Но не могли бы вы перейти непосредственно к делу!
   – Куда мы денемся? – вздохнул Самсонов. – Для того и пришли!
   – Ну, тогда попрошу вас рассказать мне, что же все-таки случилось, а то вы меня окончательно заинтриговали, – попросила я.
   – Вы местной культурной жизнью интересуетесь? – спросил меня Сергеев.
   – К сожалению, нет. Я больше по криминальной части, – ответила я.
   – Ну, тогда слушайте, – устроившись поудобнее, сказал Тумасян и начал: – Видите ли, Татьяна Александровна, по всем центральным каналам в последнее время транслируют различные конкурсы по поиску талантов. Уж это-то вы наверняка знаете!
   – Натыкалась неоднократно, – подтвердила я.
   – Так вот, наш губернатор…
   – Дай бог ему здоровья! – зло процедил Шишкин.
   – Ну, зачем вы так? – укоризненно сказал Тумасян. – Любая власть от бога, и ее нужно уважать.
   – Особенно когда нет никакой возможности ее сменить! – огрызнулся Сергеев.
   – Господа! – устало попросила я. – Вы не могли бы все-таки говорить по делу!
   – Я и пытаюсь, – неодобрительно покосившись в сторону Самсонова с Сергеевым, сказал Тумасян. – Короче! Наш губернатор решил провести у нас что-то аналогичное, назвал это «Молодые голоса Тарасова», и мы стали спонсорами этого конкурса, а заодно и членами оргкомитета.
   – Я его председатель, – пояснил Дубов.
   – Как я понимаю, добровольно-принудительно, – кивнула я.
   – Да, губернатор нас об этом очень настойчиво попросил, а ему не откажешь, – подтвердил Щукин.
   – И на призовой фонд мы скинулись, – добавил Сергеев.
   – И каков же он? – с интересом спросила я.
   – Пятьсот тысяч рублей, – хмуро сказал Дубов. – Словно у нас денег куры не клюют и больше их тратить не на что.
   – Плохой мир всегда лучше доброй ссоры, – невесело заметил Тумасян. – А уж с губернатором тем более!
   – Ладно! Не обеднеем, – подвел черту под этим разговором Щукин и стал рассказывать дальше: – Пока местные смотры проводились по районам, нас это мало касалось. А вот когда были отобраны десять лучших участников, которые приехали сюда, пришла наша очередь. Причем не только наша, но и Гаврилова – это магазины одежды и обуви, – пояснил он. – А еще Краснова, владельца салона красоты «Венера». Но их, счастливчиков, эти неприятности не касаются, так что они к вам не пришли.
   – Итак, – потеряв терпение, сказала я, потому что уже кое-что поняла. – Вы все вложили в этот конкурс деньги, разместили свою рекламу и начали поставлять для конкурсантов продукты, из-за которых и начались все неприятности. Так? Потому-то здесь и нет Гаврилова с Красновым, что они к продуктам питания никаким образом не относятся. Или я не права?
   – К сожалению, правы, – невесело согласился Дубов и повернулся к остальным: – Дайте уж мне рассказать все от начала до конца!
   – Да говори! Кто тебе мешает, – отмахнулся Шишкин.
   – Вы все верно сказали, – начал Дубов. – Эти десять человек, пять парней и пять девушек, приехали в Тарасов, разместились в «Туристе» и начали репетировать. Сам смотр происходит в оперном театре.
   – Надеюсь, что хоть его администрации расходы как-то возместили, – сказала я. – А то этот очаг культуры скоро окончательно потухнет.
   – Не в курсе, – ответил Дубов и собрался продолжать, но тут его перебил Леонид Светлов:
   – Простите, господа, но, наверное, сейчас лучше мне все рассказать, потому что в этой стороне дела я разбираюсь лучше вас.
   – Не возражаем, – дружно ответили все, и Светлов начал рассказывать:
   – Репетиции, как уже сказал господин Дубов, действительно проходят в конференц-зале гостиницы под руководством преподавателей консерватории и хореографического училища.
   – От их воя и топота у меня скоро последние гости разбегутся, – зло бросил Тумасян.
   – Потерпи, – сочувственно сказал Щукин. – Уже недолго осталось!
   – Если так и дальше пойдет, – хмуро встрял Сергеев, – то действительно ждать недолго.
   Светлов с обреченным видом вздохнул и возвел очи горе, а когда перепалка закончилась, сказал:
   – Правда, вот подготовка самих преподавателей… – и покачал головой с кислым выражением лица.
   – Наша консерватория одна из старейших в России, – гневно заметил на это Самсонов.
   – Пардон! – иронично сказал Светлов и коротко поклонился в его сторону. – Не учел провинциальный патриотизм! Больше не повторится! – и продолжил: – Туры проводятся в театре и, как ни странно, собирают довольно много зрителей. Или с развлечениями в Тарасове не густо, или молодежь сгоняют туда, как вы изволили выразиться, – он чуть поклонился в мою сторону, – добровольно-принудительно. Но дело не в этом, – торопливо сказал он, предваряя очередной взрыв гнева со стороны собравшихся. – Каждому зрителю при входе выдается листок бумаги с напечатанными на нем фамилиями участников, чтобы люди могли отметить того конкурсанта, которому они отдают свой голос, а потом бросить этот листок в расставленные в фойе урны. Вероятно, те, что используются на выборах. Примитив, конечно, – вздохнул он, – но… Что делать?!
   – А кто считает голоса? – спросила я.
   – Жюри, – ответил он.
   – Я могу узнать его состав? – поинтересовалась я.
   – С нашей стороны Роман Либерман, ректор консерватории, и Елкин с Толстовым, – назвал Самсонов имена местных композитора и поэта. – Там в одном из туров их песни пели, так они чуть от гордости не лопнули! Сидели с таким важным видом! Как у какающего кота!
   С трудом сдержав улыбку, я спросила:
   – А еще кто?
   – Из Москвы приехала Тамара Переплюева, – начал было Светлов.
   Я переспросила:
   – Кто-кто?
   – Ну, Сереброва, – пояснил он. – Русские песни и романсы. Сереброва ее псевдоним. В шоу-бизнесе это обычное дело!
   – А-а-а! Слышала о такой, – сказала я, вспомнив эту уже немолодую певицу с действительно сильным и красивым голосом. – Тогда надо понимать, что и Леонид Светлов – это не настоящее ваше имя?
   – Творческий псевдоним, – отмахнулся он.
   – А как настоящее? – старательно скрывая усмешку, спросила я.
   – А зачем это вам? – удивился он.
   – Из простого обывательского любопытства, – объяснила я. – Впрочем, можете не отвечать. Я ведь, если захочу, его все равно узнаю – в гостинице же вы по паспорту регистрировались, а не по визитке.
   – Да бога ради, Лазарь Лихт, – сказал он и внимательно посмотрел на меня большими карими глазами. – Для вас это что-то меняет?
   – Извините! – смутилась я.
   – Видите ли, Татьяна Александровна, я начинал свою работу тогда, когда пятую графу еще не отменили, и просто перевел свое имя на русский язык, – объяснил он.
   – Извините! – еще раз сказала я и спросила, возвращаясь к теме нашей беседы: – Ну, а кто еще в жюри?
   – Глаха! – поморщившись, ответил Светлов.
   – Какая Глаха? – обомлела я. – Та самая?
   – Та самая! – кивнул он.
   – Да ее же фанаты стадионы в клочья разносят! – воскликнула я. – Молодежь же от нее с ума сходит! Какому же гению в голову пришло ее сюда пригласить?
   – Да уж! Наташка, она такая! Наталья Федорова она по паспорту, – рассмеялся Светлов и объяснил: – Мне Сережка, ее продюсер, позвонил. Как узнал, что меня сюда для организации этого конкурса пригласили, тут же попросил включить ее в жюри. Она ведь только что из больницы – опять от своей наркозависимости лечилась. Вот Сережка и подумал, что ей, чтобы окончательно в себя прийти, нужно подальше от Москвы держаться. Да у нее в охране аж три человека! Проследят, чтобы она опять не сорвалась!
   – А у меня от этой Глахи сплошная головная боль! – окрысился Тумасян.
   – Скандалы закатывает? – сочувственно спросила я. – Она же славится тем, что, чуть чего не по ее хотению, не по ее велению, так тут же начинает ругаться, как извозчик, посуду бить, а то и в драку лезет.
   – Да нет! – отмахнулся он. – Она-то тихо себя ведет, из номера даже в ресторан не выходит – там ест, на репетициях не бывает, а в театр ее машина возит.
   – Так в чем же дело? – удивилась я.
   – А в тех придурках, которые днем и ночью возле гостиницы толкутся и ее имя скандируют! – зло объяснил он. – А она выйдет на балкон, помашет им рукой и снова уходит. И откуда только у этих лоботрясов столько сил и времени берется? Ведь круглые сутки там торчат! Я попытался было к Глахе зайти и попросить, чтобы она к этим охламонам вышла и автографы, что ли, раздала! Может, тогда успокоятся и разойдутся! Да куда там! Мне какой-то мужик дверь открыл и дальше порога не пустил – отдыхает, говорит, Глаха!
   – Ясно! – сказала я и попросила: – Ну, давайте уж ближе в делу! Что же у вас все-таки случилось?
   – Понимаете, Танечка!.. – начал было Светлов и вопросительно посмотрел на меня: – Или Татьяна Александровна?
   – Можете называть меня Таней, – согласилась я, решив, что он мне по возрасту в отцы годится, так что сойдет.
   – Спасибо! – кивнул он и продолжил: – Так вот, первые три тура прошли без сюрпризов, то есть отсеялись три девушки.
   – Ну, это дело понятное! – усмехнулась я. – На такие мероприятия ходят в основном девчонки, а женская дружба – вещь всем давно и хорошо известная, и замешена она, за редчайшим исключением, на зависти. Вот каждая девушка и думает: «А почему это именно она стоит на сцене, а я, хоть ничем и не хуже, сижу в зале? Я вполне могла бы быть на ее месте!» И, движимая этим благородным чувством, отдает свой голос, как правило, понравившемуся ей парню.
   – Верно мыслите! – с интересом глядя на меня, согласился Светлов.
   – Вот именно, что из одной зависти! – выпалил Дубов. – Светлана была очень милая девушка и очень способная!
   – Да и Татьяна была не хуже! – поддержал его Самсонов. – Все при ней! И голос, и фигура! Потому-то первой и выбыла!
   – Не спорьте! – попросил Сергеев. – Самой лучшей была Лариса!
   «Ну, с вами все ясно! – подумала я. – Быть у источника и не напиться? Да никогда в жизни эти дельцы бы своего не упустили! Наверное, пообещали девчонкам свою поддержку, получили за это, что хотели, а вышло вон как!»
   – А нельзя было как-то подправить результаты голосования? Ведь давно известно, что важно не то, как голосуют, а то, как считают.
   Мужчины переглянулись, а потом Сергеев сказал:
   – Пробовал я с Серебровой – она председатель жюри – договориться, а она уперлась! Принципиальная, видите ли! Сказала: «Я сама в жизни всего добилась, никто меня наверх не тащил, лесенку не подставлял и ковер под ноги не стелил. Пусть и они сами всего добиваются!» Я было поднажать хотел, так меня ее телохранительница, как кутенка, из номера вышвырнула.
   – У Серебровой телохранительница? – удивилась я. – Зачем ей? Ну, с Глахой все понятно! Если ее не охранять, то фанаты ее на кусочки разорвут. Но Сереброва? Неужели она думает, что на нее кто-то покусится? Или на ней бриллиантов навешано, как на новогодней елке игрушек?
   – Ах, Таня! – вздохнул Светлов. – Да вы в смысл слов вслушайтесь! Тело-хранительница! То есть та, кто охраняет тело! Да и камешки ее тоже без присмотра оставлять нельзя! Любит Тома эти цацки, но и толк в них знает.
   – Ну и что? – непонимающе воскликнула я.
   – А то, что Дима, муж Серебровой, который ее, между прочим, на двадцать лет моложе, при ней с аккомпаниаторов начинал. А потом подсуетился и просквозил через постель к ней в мужья и продюсеры, совмещая еще и должность телохранителя. Он бы, конечно, сам с ней приехал, да с аппендицитом свалился. Вот он и нанял для Томы охрану.
   – А поскольку свое теплое место никому уступать не собирается, то побоялся, что какой-нибудь мужик помоложе тоже может подсуетиться и вытеснит его? – догадалась я.
   – Правильно! – одобрительно сказал Светлов. – А Вероника эта любому мужику сто очков вперед даст и обгонит. Деньги получает немалые, но отрабатывает их полностью! Ее частенько наши олигархи нанимают, когда нужно на партнера впечатление произвести. А что? Она и красива, и умна, и языки знает, но свой держит за зубами! А главное, дерется так, что любо-дорого посмотреть!
   – Так эта Вероника здесь в качестве надсмотрщицы? – уточнила я, решив обязательно получше познакомиться с этой девушкой. – Чтобы Сереброва ни с кем романа не закрутила?
   – Серьезного романа! – поправил меня Светлов. – Мелкие грехи в счет не идут!
   – Ладно! С этим разобрались! – подвела я итог и спросила: – А что же было потом?
   – Падеж! – кратко ответил Сергеев.
   – Не поняла, – насторожилась я.
   – А чего тут непонятного? – делано удивился он. – Было десять человек, трое выбыло естественным путем, а еще двое – неестественным. В больнице они.
   – Опа! – не удержалась я. – И с какими диагнозами?
   – У одного – понос, а у второй – рвота, – объяснил он.
   – Что наводит на мысль о пищевом отравлении, – задумчиво сказала я.
   – Вот именно! – вздохнув, согласился со мной Дубов. – А поскольку сейчас по всей стране молочную продукцию не лягает только ленивый, то подозрение в первую очередь падает именно на йогурты.
   – Я за свою продукцию отвечаю целиком и полностью, но ведь и на газированные напитки могут подумать, – поддержал Дубова Самсонов.
   – Да и мои колбасы могут под подозрение попасть, хотя я предупредил завпроизводством, чтобы он ухо востро держал, – добавил Сергеев.
   – Моими крекерами, печеньем и конфетами отравиться невозможно, но на чужой роток не накинешь платок, – вдохнул Щукин. – Мало ли что болтать начнут?
   – Хуже всего мне, – невесело сказал Шишкин. – Ну, с хлебом-то все понятно – им отравиться нельзя. Но пирожные! Это же скоропортящийся продукт! Их, конечно, кладут в холодильники, а они в гостинице… – Он горестно махнул рукой.
   – У меня все оборудование нормально работает! – возмутился Тумасян. – И холодильники в номерах в том числе!
   – Да они у тебя от старости скоро собственной смертью загнутся! – усмехнулся Шишкин.
   – Их постоянно осматривают и чинят, если надо, – разозлился Тумасян. – И вообще, если хотите знать, то главное подозрение падает на мою кухню! Я после первого случая шеф-повара вызвал и… – Он выразительно погрозил кулаком. – А тот клянется и божится, что мы здесь ни при чем!
   – Подождите, а что говорят врачи? – спросила я.
   – Да заезжал я в больницу! – сказал Дубов. – А мне там сказали, что результаты анализов еще не готовы.
   – Ладно, подождем, – сказала я и попросила Светлова: – Давайте поподробнее и с самого начала: что и как было.
   – Хорошо! – согласился он. – С самого начала конкурса бессменным лидером был Виктор, но накануне пятого тура у него вдруг началась сильнейшая диарея, и он был снят с конкурса по состоянию здоровья. Кстати, это заболевание бывает и на нервной почве, – заметил Светлов.
   – Так называемая медвежья болезнь, – кивнула я и, подумав, сказала: – Может быть, действительно у него нервы сдали?
   – Бросьте! – покривился Светлов. – Для того, кто хочет чего-то добиться в шоу-бизнесе, это непозволительная роскошь! Там надо иметь железные нервы и мертвую хватку! А на мой взгляд, у Виктора было очень сильное желание добиться успеха, и держался он неплохо.
   – Значит, тогда из конкурса выбыли сразу два человека: заболевший и занявший последнее место? – уточнила я.
   – Нет! – покачал головой Светлов. – Только заболевший. Мы с жюри посовещались и решили, что так будет справедливо.
   – Понятно, – сказала я, а Светлов продолжил:
   – После него вперед вышла Марина…
   – И совершенно заслуженно! – веско заметил Щукин.
   – Да! – согласился Светлов. – Она так проникновенно спела песню Примадонны «Не отрекаются, любя», что даже девушки из зала не могли не отдать ей первое место. Но вот славой насладиться Марина не успела, потому что у нее ночью накануне очередного тура началась такая рвота, что она захрипела. Да так, что ни о каком пении и речи не могло быть!
   – И из конкурса опять выбыла только она? – спросила я.
   – Да! – подтвердил Светлов.
   – А как проходит голосование? – спросила я.
   – Видите ли, – объяснил Светлов, – после того как прошел тур, все листки для голосования хранятся у Серебровой, которая оглашает результаты лишь перед началом следующего тура – это более интригующе! Выбывающему дается возможность спеть свою «лебединую песню», и после этого начинается новый тур. Правда, в последних двух случаях они даже спеть напоследок не смогли.
   – Есть ли возможность узнать результат до того, как его официально объявят? – быстро спросила я.
   – Только в том случае, если проболтается кто-то из членов жюри, – уверенно ответил Светлов. – Они даже мне ничего не говорят.
   – А кандидат на вылет в двух последних турах был один и тот же? – спросила я.
   – Нет! – покачал головой Светлов.
   – Значит, на данный момент осталось пять участников, – медленно сказала я. – А когда следующий тур?
   – Завтра, – ответил Тумасян. – И, если опять случится нечто подобное, то боюсь, что замять этот скандал нам уже не удастся. Мы и с предыдущими едва-едва выкрутились, сославшись на то, что конкурсанты, гуляя по городу, могли съесть что-то некачественное. Но после вышеупомянутого инцидента перестали выпускать их в город. Вдруг случится новое отравление или чего-нибудь еще, нам тогда не оправдаться.
   – Скажите, а у вас самих нет никаких предположений по этому поводу? – спросила я.
   – Ни малейших! – ответил за всех Тумасян. – Как вы понимаете, мы уже не один день головы ломали над этой проблемой, но… – Он развел руками. – Мы самым тщательным образом навели о вас справки, и очень уважаемые люди уверенно заявили, что с вами можно иметь дело. Поймите, нам всем не нужен скандал! Нам не нужно, чтобы нас самих…
   – И нашу продукцию, – вставил Дубов.
   – Склоняли во всех газетах по всем падежам! – гневно закончил Тумасян и, умоляюще прижав руки к груди, попросил: – Помогите нам! Выясните, что происходит! Сейчас любые средства хороши! Делайте все, что сочтете нужным! Кого хотите расспрашивайте! Допрашивайте! Мои люди во всем вам помогут!
   – И наши тоже! – многообещающе заявили остальные.
   – Хорошо! – согласилась я. – Я берусь за это дело! Мои расценки вам известны?
   – Да! – кивнул Сергеев.
   – И премиальные в случае удачи! – пообещал Тумасян, подтвердив мое мнение о южанах, что они щедро платят.
   – Тогда приготовьте мне одноместный номер в вашей гостинице на одном этаже с конкурсантами, – попросила я.
   – Считайте, что он у вас уже есть! – уверенно пообещал Тумасян. – Только вам для удобства, я думаю, больше подойдет двухместный.
   – Не откажусь! – согласилась я. – Я сейчас соберусь и приеду, потому что, как я поняла, дело не терпит отлагательств.
   Гости поднялись, стали прощаться. Когда все потянулись на выход, у Светлова зазвонил сотовый. Извинившись перед нами, он достал телефон и приложил к уху. Неожиданно он страшно побледнел.
   – Что случилось? – подскочила я к нему.
   – Анатолий не говорит, а скрипит, как немазаная телега, и все горло аж багровое! – сквозь стиснутые зубы процедил Светлов.
   – Эти один из конкурсантов? – догадалась я. Светлов кивнул. – Тогда немедленно звоните Серебровой и спросите, не лидер ли он по результатам голосования! – приказала я. – Если будет кочевряжиться, дайте трубку мне.
   Светлов помотал головой, откашлялся и набрал номер Серебровой. Когда ему ответили, он решительно сказал:
   – Тома! Ты уже в курсе, что Анатолий заболел? – Наверное, она сказала ему, что уже знает об этом, потому что он спросил: – А это случайно не он завтра должен был быть объявлен как занявший первое место? – Выслушав ответ, Светлов отключил телефон, зло посмотрел на нас и произнес только одно слово: – Он!
   – Значит, кто-то из конкурсантов неведомым нам способом не только узнает имя промежуточного победителя, но и очень оперативно устраняет конкурента как раз накануне тура, – уверенно заявила я и добавила: – Грязное это дело – ваш шоу-бизнес!