Серова Марина. Пустячок, а приятно

   — Впрочем, я и правда еще ничего не решила, — сказала я, будто не замечая настроения Кирьянова. — В этом деле есть определенная зацепка, одна ниточка, которую я хочу попробовать раскрутить. Но только потому, что мне самой интересно узнать все мотивы этой истории. Если дело зайдет в тупик, ломать себе из-за нее голову я не собираюсь. Тем более — даром.
   — Ладно, поступай как хочешь. Но сделай хоть что-нибудь! — крикнул Кирьянов мне вслед, наблюдая, как я сажусь в свою бежевую «девятку», чтобы отправиться домой. — Звони, если что… Я на тебя очень надеюсь!
   В ответ я помахала Кирьянову рукой, отъезжая от подъезда дома, где жил и где этой ночью был убит зубной врач Анатолий Дмитриевич Ольховский.

* * *

   Вернувшись домой в девятом часу утра, я без сил плюхнулась на диван. Шевелиться не хотелось ни под каким видом, в голове накипала неприятная, хорошо знакомая тяжесть, как это всегда бывает от недосыпания после слишком бурно проведенного вечера. Я осторожно протянула обе руки вперед, развела пальцы: так и есть, дрожат. А мысль в голове была одна-единственная: почему я так часто оказываюсь в центре криминальных происшествий? Работа у меня такая, что ли? Или мне просто везет?
   Я вспомнила взгляд, которым подполковник милиции Кирьянов сегодня смотрел на меня, — очень нехороший, типично ментовский взгляд. Недоверчивый, как у великого инквизитора. Конечно, нас с Кирей связывает многое, и его две больших звезды на погонах, скажу без ложной скромности, получены в том числе и благодаря моим усилиям. Только, несмотря на это, чертов мент все равно мне до конца не доверяет. Чуть что, малейшая оплошность с моей стороны, и он без угрызений совести засадит меня в СИЗО как подозреваемую. Так что как ни крути, а в целях собственной безопасности убийство зубного врача Ольховского хорошо бы раскрыть…
   «Полнейший идиотизм!» — воскликнула я с горечью.
   В сильном волнении я встала с дивана и принялась расхаживать по комнате. Это же заказное убийство, черт возьми! Я расследовала подобные убийства по чьей-то просьбе и знаю не понаслышке, как опасно лезть в такую кашу. Здесь же меня никто ни о чем не просил, клиента и на горизонте не видно, денег мне никто не заплатит… Так за каким чертом мне тратить силы и время, подвергать опасности свою жизнь?
   И тут я подумала, что напрасно бесплодно ломаю голову и отхожу от своей давней привычки — в неясных ситуациях спрашивать совета у судьбы. В самом деле, интересно, что она скажет: стоит мне ввязываться в эту историю или нет. А беседую я с судьбой при помощи трех гадальных костей, делая многозначительные выводы из выпадающих комбинаций трех случайных чисел.
   Я вытащила из своей сумочки черный замшевый мешочек, в котором хранила три выточенных из настоящей слоновой кости двенадцатигранника с цифрами на каждой из граней. Извлекла косточки на свет божий и некоторое время по привычке любовалась ими. Энергетика бесчисленных гаданий так или иначе запечатлелась на них, подобно магнитной ленте, мои верные магические помощники хранили всю информацию, только, в отличие от магнитной ленты, с возрастом становящейся совершенно ни на что не годной, у косточек с каждым годом контакт со мной устанавливался не труднее, а, наоборот, легче и полнее.
   Сжав двенадцатигранники в кулаке, я попыталась сосредоточиться. Нумерология — мой конек. С помощью вот этих костей я определяла многое, помощь в работе они оказывали мне неоценимую. Если уметь правильно гадать, узнать можно практически все, что угодно. Кроме непосредственно связанных с делом фактов, конечно. Имени убийцы кости никогда не назовут, нечего и спрашивать, но дать зацепку по его поиску очень даже могут. Только надо очень хорошо сосредоточиться, когда кидаешь кости, и заранее придумать вопрос, на который хочешь получить ответ. Бросать кости наобум не просто глупо, но и весьма опасно. Гадание не шутка, с его помощью можно в том числе и накликать несчастье на собственную голову.
   Итак, что же мне спросить у потусторонних сил? Конечно, кто именно спер у Ольховского чемоданчик с золотом и убил стоматолога, кости не скажут, это ясно. Можно спросить, как связаны эти два преступления, и получить какой-нибудь намек. Но я решила, что это, пожалуй, тоже не дело. Скорее всего, самым умным будет спросить, стоит ли мне вообще соваться в расследование. Что опаснее, быть под подозрением у подполковника милиции Володи Кирьянова или на мушке у неизвестных бандитов, угрохавших Ольховского? Не лучше ли мне наплевать на расследование и заняться чем-нибудь более безопасным? В конце концов, от Кири я всегда смогу отвертеться, а вот удастся ли мне такое с криминальными элементами, неизвестно. Пожалуй, это неплохой вопрос. Хотя, наверное, можно придумать что-нибудь и получше…
   Додумать свою идею я не успела, потому что в тот момент зазвонил квартирный телефон, и я, небрежным жестом положив, почти бросив кости обратно на стол, пошла брать трубку.
   Звонок оказался ложным: какой-то, судя по голосу, не совсем трезвый гражданин спрашивал, не здесь ли живет Коля. Я уверила его, что нет, но от пьяного дядечки было не так-то просто избавиться. Наконец, положив трубку и вернувшись к столу, я машинально глянула на лежащие там кости и замерла на месте. Магические двенадцатигранники четко и недвусмысленно демонстрировали комбинацию 20+25+5, я и без книжки с расшифровками помнила, что она означает: «Не слушай его, он блефует».
   Что за бред! Кто блефует? Ведь я же еще ни с кем не разговаривала по этому делу! Я устало вздохнула и опустилась на диван рядом со столом, на котором лежали косточки, продолжавшие нагло, словно смеясь надо мной, показывать все ту же нелепую комбинацию: 20+25+5.
   Дело в том, что в нумерологии, как, впрочем, и во всяком другом гадании, существует правило: не «перегадывать». Раз выдавшие определенное сочетание кости не следует бросать повторно — такое гадание не только не будет иметь магической силы, но и может принести несчастье гадающему. А я, как дура, услышав телефонный звонок, машинально, даже не подумав, швырнула кости на стол! Вот и решай теперь, был мой бросок гаданием или не был! А если был, то как понимать выпавшее сочетание? Тяжело вздохнув и в душе немного посетовав на нелегкую долю прорицателя, я убрала гадальные кости обратно в замшевый мешочек, где они хранились, пообещав себе, что в следующий раз, решившись гадать, я буду осмотрительнее.
   Я пошла на кухню, сварила кофе. Блаженно вдыхая благородный аромат натурального напитка, я вытащила из пачки сигарету, закурила. Кофе с сигаретами всегда наилучшим образом стимулировали мои мыслительные способности, а сейчас мне как раз необходимо было как следует подумать. Итак, имелось ограбление. И имелось убийство. Оба преступления лучше всего было бы расследовать вместе, потому что я не могла не предположить, что они как-то между собой связаны. Скорее всего, разгадку этой связи следует искать в личной жизни и ближайшем окружении Ольховского. А что касается золота… В то, что оно может всплыть на черном рынке скоро, в ближайшие часы, я не верила, впрочем, позвонить и выяснить это было нетрудно, хотя и хлопотно.
   Я осторожно, мелкими глотками стала прихлебывать кофе, что доставляло мне редкое наслаждение. Странная все-таки складывалась история: Ольховского сначала ограбили, а потом убили, причем и то и другое сделали очень профессионально, так, что никто ничего не заметил. Спрашивается, почему так? Если бы Ольховского ограбили и убили сразу, это было бы… мм… нормально, так сказать, и выглядело бы вполне объяснимым. Но почему у него сначала утащили чемоданчик с золотом, а только потом, через несколько часов, когда, казалось бы, ограбленный Ольховский успел уже разболтать все, что можно, если бы хотел разболтать, убили? Это было непонятно. И сколько я ни напрягала мозги, ни пыталась придумать объяснимую версию происшедшего, у меня ничего не получалось. Впрочем, решила я, дело сыщика — искать, а не фантазировать. Поэтому я теперь должна не сидеть дома, предаваясь бесплодным размышлениям, а отправиться собирать факты.
   Языком я осторожно пощупала больной зуб у себя во рту. Покойный Ольховский был прав: там и дырочка очевидна, и десна припухла. От горячего кофе зуб снова начал ныть, причем, как мне казалось, с каждой минутой все сильнее и сильнее. Ну вот, чем не повод посетить инкогнито стоматологическую клинику «Тан-мед»? Задавать наводящие вопросы я умею, а заявиться с больным зубом, чтобы порасспросить ближайшее окружение Ольховского, лучше повода не придумаешь. Это и будет моей первой зацепкой в расследовании.
   Во-вторых, думала я, надо будет попытаться поспрашивать насчет чемоданчика с золотом. Гарантий, что я что-то узнаю, никаких, но шанс, что таинственный чемоданчик где-нибудь да всплывет, остается. Для этих целей у меня был один хороший знакомый — Костя Виноградов, с которым мы познакомились в секции карате, когда я обучалась этому виду спорта бог знает уже сколько лет назад. Виноградов был определенно связан с криминальным миром и мог много выяснить, просто позвонив кое-кому из своих знакомых по телефону. Тогда как мне ради того же самого пришлось бы все ноги в кровь сбить, прежде чем найти хоть какую-нибудь зацепку.
   И в-третьих, надо бы позвонить домой Гарику Папазяну. Именно он притащил Ольховского знакомиться со мной. Надо узнать про Ольховского все, что только знает о нем Гарик.
   Залпом выпив оставшийся кофе и встав из-за стола, я направилась к своему домашнему телефону и набрала номер Папазяна.
   — Да… Алло… — голос у Гарика был хрипловатый и звучал сонно. Кажется, вчерашний именинник лучше меня и Ольховского провел время после застолья.
   — Гарик, это я…
   — А, привет, Татьяна, — в его голосе я не услышала ни удивления, ни досады.
   — Гарик, ты в курсе происшедшего с Ольховским? — без подготовки, в лоб спросила я.
   — Конечно, да, — Гарик Папазян тяжело вздохнул. — Меня Киря сегодня утром уже достал с расспросами: как да откуда я его знаю… А я и ему сказал, и тебе говорю: не знаю я его совсем. Понятно?
   — Не знаешь? — От удивления я почувствовала большое желание на что-нибудь сесть, ощутив слабость в ногах. — Но как же так…
   — А вот так! — отрезал мой друг-мент армянского разлива. — Не знаю, и все!
   Я, честно говоря, даже несколько растерялась. Ситуация выходила какая-то совершенно абсурдная.
   — Но ведь Ольховский был у тебя на дне рождения!
   — Да, был, — не стал спорить Папазян. — Тебе какое дело?
   Я почувствовала досаду и раздражение. Один за другим мои ментовские приятели начали обращаться со мной чересчур презрительно и подозрительно, и это стало меня определенно утомлять.
   — Короче, Гарик! — резко сказала я. — Перестань делать из меня дурочку! Я желаю знать об Ольховском все, что знаешь о нем ты!
   — Я тебе в третий раз говорю: я ничего о нем не знаю! — судя по тону, Гарик тоже был сильно на взводе. — Вчера на своем дне рождения я увидел его впервые в жизни!
   — Допустим, — не стала спорить я, догадываясь, что на сей раз мой ментовский друг говорит правду. — Но тогда я хочу знать, кто привел его к тебе в дом. Ведь тот, с кем Ольховский к тебе пришел, должен был быть твоим хорошим знакомым, не так ли?
   — Конечно, да, — не совсем уверенно подтвердил Папазян. — Я не Крез какой-нибудь, чтобы у себя за столом людей принимать, которых даже по имени не знаю!
   — Вот, Гарик, и замечательно! — подбодрила его я. — Теперь вспомни, пожалуйста, кто к тебе привел Ольховского.
   Некоторое время в трубке слышалось только напряженное сопение. Наконец Гарик вздохнул и произнес:
   — Ах да… ну, этот… черт, как же его зовут-то…
   Нет, как ни крути, а Гарик Папазян был настоящий Крез!
   — Ну же, Гарик! — подтолкнула я его мыслительный процесс.
   — Да нет, не помню я, — наконец сознался он. — Тот, кто ко мне его привел, замки мне на даче делал по знакомству. Великолепнейший специалист, мастер золотые руки. Кстати сказать, рекомендую…
   — И ты пригласил к себе на день рождения простого слесаря только за то, что он сделал тебе замки на даче?
   — Так меня же об этом сам Евгений Маркович попросил!
   — Какой еще Евгений Маркович? — теряла всякое терпение я.
   — Как какой? Шмуйлович! Из отдела стандартизации.
   Признаюсь, я не знала никакого Шмуйловича из отдела стандартизации. Однако это была хоть и тоненькая, но ниточка.
   — Так, значит, Шмуйлович уверял тебя, что Ольховского знает хорошо? — спросила я.
   — А я откуда знаю? — удивился Гарик. — Тут вообще какая-то темная история. Евгений Маркович позвонил, сказал, что сам прийти не сможет, но чтобы я непременно пригласил к себе на день рождения этого… ну, слесаря… Говорит, так надо. А тот мало того, что сам приперся, но еще и какого-то другого мужика с собой притащил. За столом-то мы, конечно, познакомились, все как надо. Он оказался милейшим человеком…
   — И что он тебе рассказывал?
   — Да ничего не рассказывал! — огрызнулся Папазян. — Я про него вообще забыл. А сегодня утром, я еще спал, позвонил мне домой Кирьянов и спрашивает: ты, мол, зубного врача Ольховского знаешь? А я спросонья-то никак не соображу, что за Ольховский…
   — Так, ясно! — Я решила, что дальше обсуждать с Гариком эту тему абсолютно бесполезно. — Ладно, дай мне координаты Шмуйловича, где он работает, телефоны.
   — Говорю же, в отделе стандартизации, — отвечал Папазян таким тоном, будто всех работающих в отделе стандартизации я обязана знать как свои пять пальцев. — Так, номер телефона…
   Мне пришлось долго ждать, пока Гарик отыщет где-то в своих записях номер телефона господина Шмуйловича Евгения Марковича. Записав координаты, я посоветовала Гарику опохмеляться не новой порцией коньяку, а стаканом чая и длительной прогулкой на свежем воздухе, после чего положила трубку.
   Теперь предстоял разговор с Костей Виноградовым. Я понимала, что час для звонка ему чересчур ранний, но деваться было некуда. Я просто опасалась, что если не застать Костю дома рано в постели, то потом его можно не поймать вообще весь день.
   — Да… — Знакомый Костин голос сопровождался глубоким вздохом только что разбуженного человека.
   — Костя? Это говорит Таня Иванова…
   — Таня? Какая Таня?
   — Вот те раз! — обиженно произнесла я. — Уже забыл?
   — А, Таня! Нет, почему забыл… — Казалось, Костя совершенно не рад тому, что я ему позвонила. — Ты как, уже выспалась?
   — Конечно!
   — Ты же вчера столько выпила…
   — Ну да… — Удивление мое было беспредельно. — А ты откуда знаешь?
   — Ничего себе! Мы ж с тобой вместе сидели…
   Тут только до меня дошло.
   — Нет, Костя, проснись как следует! — с настойчивостью в голосе сказала я. — Я не та Таня, которую ты имеешь в виду! Я Татьяна Иванова, частный детектив, мы с тобой в юности вместе карате занимались. Помнишь?
   — Карате? Иванова? — послышался глубокий вздох. — Ведьма, ты, что ли? — радостно воскликнул Костя. — А я-то думал… Говоришь, что Таня, а голос какой-то совсем не такой…
   — Понимаю, — бодро сказала я. — Одним словом, я вовсе не та Таня, с которой ты вчера вместе сидел и выпивал и…
   — Слушай, ладно, не злись. — По голосу Виноградова можно было понять, что он действительно рад меня слышать. — Давай, рассказывай, какие проблемы. Опять помощь в расследовании нужна?
   — Слушай, Костя, ты почему такой догадливый, а? — не могла удержаться я от вопроса.
   — Да потому, что ты только по такому поводу мне и звонишь, — отвечал он со смехом. — Менты к своему осведомителю и то с б?льшим вниманием относятся… Ладно, не злись, рассказывай в двух словах, что случилось…
   — Ничего особенного, пустячок, — как можно беззаботнее произнесла я. — Просто мне нужно отыскать один коричневый чемоданчик, набитый золотыми слитками. Вот и все…
   На другом конце провода Виноградов тихо присвистнул.
   — И много золота?
   — Я ж сказала: целый чемоданчик. Представляешь обычный «дипломат», полный золотых слитков?
   — Конечно, — подтвердил Костя. — И красивое представление получается. Ты его сама видела?
   — Чемоданчик? — удивилась я. — Нет, откуда? Мне как раз дали задание его найти.
   — Ясно, — коротко сказал Костя. — Поручение очередного клиента. Ты за эту работу берешь деньги, а я должен буду бегать, заниматься непосредственно поисками…
   — Но, Костя, разве тебе трудно позвонить, поспрашивать людей? Может быть, этот чемоданчик где-то уже всплыл…
   — Сколько, говоришь, там золота?
   — Клиент утверждает, что семь килограммов. В слитках по двести пятьдесят граммов. Сам чемоданчик типа «дипломат», обитый коричневой кожей…
   — Понятно, — послышалось, как Костя на другом конце провода вздохнул. — Проблема не из легких вообще-то… Но я попробую поговорить со знакомыми, что-нибудь выяснить.
   — Когда встретимся?
   — Вечером, наверное, — неопределенным тоном отвечал Виноградов. — Раньше я все равно ничего не успею разузнать. Ты знаешь мое излюбленное место отдыха по вечерам?
   — Ресторан «У Леши»?
   — Точно! — Костя рассмеялся, видимо, довольный тем, что я помню его привычки. — Сегодня вечером я буду тебя там ждать с одиннадцати часов. Потолкуем…
   Когда я во второй раз положила трубку своего домашнего телефона, признаюсь, настроение у меня было прескверное. Все нарытые мною до сих пор сведения выглядели так мало обещающе, что я всерьез задумалась, а не бросить ли мне это дело… Пока я в него не влипла по уши…
   Грустные мои размышления прервал звонок во входную дверь, и я пошла открывать, как всегда, не задумываясь и не спрашивая, кто ко мне пожаловал и чего от меня хочет.

Глава 3

   Стоящий на пороге мужик в пятнистой армейской куртке и с закрывающим лицо черным чулком на голове заехал мне прямым в челюсть так быстро, что я едва успела поставить верхний сбивающий блок. В ответ я ловко произвела проникающий удар ногой вперед, причем вполне успешно — нападавший улетел к черту. То есть вон из моей квартиры. Однако я отпустила ручку входной двери, что оказалось большой моей ошибкой. Потому что в нее тут же ввалились двое других мужиков в точно таких же зеленых, точнее цвета хаки, куртках и с масками на голове и накинулись на меня. Впрочем, эти олухи по-настоящему умели только размахивать кулаками. Я свободно заехала одному из них ребром ладони по шее, другому круговым ударом постаралась свернуть челюсть. Подонки отлетали от меня, как резиновые мячики, круша мебель на своем пути и жалобно охая. Только, видно, вчерашний перегруз сказывался — удары получались слабоватыми, и они хоть и отлетали в стороны, но поднимались на ноги и опять — вот приставучие гады! — кидались на меня. У одного из них в руках оказалась резиновая дубинка, он замахнулся ею, и я собралась было вырубить его прямым ударом ноги в пах, что уж точно сработало бы, как вдруг рядом со мной раздался истошный вопль:
   — Стоять, сука! Пристрелю!
   Тот тип, что первым получил от меня ногой по морде, очухался и влез теперь в квартиру. И в руке у него был ствол.
   Ствол — очень серьезная штука, обращаться с ним нужно крайне осторожно. Прикрываясь телом одного из горилл, того, что с дубинкой, я проделала-таки круговой удар ногой по среднему уровню и выбила пистолет. Только это отвлекло слишком много моего внимания: второй детина успел очухаться, и они накинулись на меня со всей злостью. Я не успела среагировать, пропустила опасный удар в голову, затем еще один. Мужик дубинкой снова замахнулся и… На какое-то время перед моими глазами поплыли разноцветные круги.
   Очнувшись, я ощутила себя намертво привязанной к стулу. Главный в шайке стоял теперь прямо передо мной, держа в руке свой ствол, и внимательно всматривался мне в лицо. Его светло-карие глаза, устремленные прямо на меня сквозь прорези в закрывавшем лицо черном чулке, — вот единственная примета, которой я могла располагать.
   — Гляди-ка, наша барышня пришла в себя, — сказал он, криво усмехаясь. Судя по голосу, было ему — вот и еще одна причина — едва ли больше тридцати. — А я уж подумал, что придется ей височки одеколоном смазывать…
   Обида за то, что я проиграла схватку этим трем придуркам, была слишком велика. Отвечать никак не хотелось.
   — Ну, барышня, не дуйся, — снова проговорил главный бандит. — У нас к тебе разговор есть.
   — Развяжи меня, ты, мурло! — негромко, сквозь зубы отвечала я.
   — Ого! Видали? — Главный бандит расхохотался, оборачиваясь к своим спутникам. Те стояли чуть поодаль и смотрели на меня серьезно и угрюмо, насколько об этом можно было судить по видневшимся в прорезях чулок глазам. — Барышня-то у нас, оказывается, с характером!
   — Развяжи! — снова коротко и глухо повторила я.
   — Извини, не можем! — со злым смешком сказал главный бандит. — Разговор предстоит очень серьезный, можно даже сказать, интеллектуальный, а тебя все время руками да ногами махать тянет. Так не годится в приличном обществе себя вести!
   Он снова расхохотался, видимо, очень довольный своим остроумием, а меня охватила жуткая досада: ну что же я как дура попала в руки бандитов! Не могла в «глазок» глянуть или хотя бы спросить «кто там?», прежде чем дверь распахивать?
   — Ладно, хватит веселья! — сам себя оборвал главный бандит. — Давай отвечай! О чем ты вчера вечером говорила с Ольховским? Ну! Или я тебя пристрелю прямо сейчас, на месте!
   Я пристально смотрела, как прыгает дуло пистолета перед самым моим носом, и со злостью думала, что только пусть попробует этот тип ударить меня вот сейчас, когда я связана. Ни слова им не скажу, и пусть хоть режут меня живьем на куски. Впрочем, решила я, если он и дальше собирается так орать, я тоже ничего не скажу.
   — Ну, чего молчишь? — немного менее самоуверенно спросил главный бандит. — Думаешь время протянуть, да? Думаешь, кто-то из твоих ментов придет тебе на выручку?
   — Развяжи! — коротко приказала я. — Развяжи, и тогда будет у нас с тобой разговор.
   — Ах ты, маленькая сучка… — Бандит хоть и продолжал ругаться, то заметно потерял уверенность. Видно было, что он колеблется. — Ладно, хрен с тобой, — сказал он наконец. — Развяжите ее. Только смотри, у меня ствол.
   Двое бандитов приблизились ко мне, распустили узлы на веревке, после чего с опаской отошли в сторону. Главный держал свой пистолет на изготовку.
   Я с наслаждением потерла уже затекшие от узлов веревки части тела, потом вытащила из смятой пачки сигарету и подивилась: зажигалка, лежавшая в одном кармане с пачкой, оказалась не сломанной. Я спокойно закурила. Не спеша выпустила изо рта облачко сизого табачного дыма.
   — Ну, давай, не тяни, — проговорил главный бандит, глядя на меня со злобой. — Рассказывай, о чем ты говорила с Ольховским вчера вечером.
   — О любви, — небрежно ответила я, усмехнувшись.
   — Ты не дури! — вскинулся главный бандит и снова замахал пистолетом перед самым моим носом. — Думаешь, мы совсем олухи, да? Объясняй, почему после вчерашней вечеринки ты поехала вместе с ним?