Серова Марина. Пустячок, а приятно

Марина Серова
Пустячок, а приятно

Глава 1

   — Дорогие гости! Я предлагаю тост за замечательную женщину, которая присутствует сейчас здесь вместе с нами. Великолепного работника, юриста, но не только. Ее профессия, частный детектив, казалось бы, мало подходит женщине, однако является нужнейшей и ответственнейшей в нашем обществе. В нестандартных ситуациях, когда нам, представителям правоохранительных органов, оказывается неимоверно трудно, наша Татьяна Иванова великолепно умеет распутывать самые сложные, самые головоломные преступления, не теряя при этом своей необыкновенной привлекательности и, я бы даже сказал, фантастической сексуальности. Посмотрите на эту женщину! Разве по ее виду когда-нибудь догадаешься, что у нее черный пояс по карате? Глядя на нее, женственную и обаятельную, трудно поверить, что позади у нее раскрытие сложнейших дел, которые смутили и поставили в тупик самых крутых следователей. Как известно, кличка у нашей Тани — Ведьма. И действительно, для всех злоумышленников в нашем городе она стала настоящей ведьмой, которая словно при помощи сверхъестественных сил предвидит все их злодеяния. Я предлагаю тост за частного детектива Татьяну Иванову!
   Последовало восторженное «О-о!», звон состыковываемых рюмок, торжественно-приторные поздравления. Я тоже протянула свою рюмку с кагором, чувствуя, что мне уже приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы держать ее прямо и сопротивляться тычкам в нее рюмками остальных гостей. Слова Гарика Папазяна, произносившего этот тост, долетали до меня как бы издалека, будто я находилась в соседней комнате, розовая пелена застилала мой взор — я откровенно балдела. Ничего не скажу, опьянение вообще-то вещь очень приятная. Но только неприятно было думать, что меня развезло, в то время когда другие сидели трезвые, как стеклышко. По крайней мере, на первый взгляд.
   Дело в том, что я совершила ошибку, которую в двадцать семь лет совершать уже стыдно. Придя на день рождения к своему старому другу, сотруднику милиции Гарику Папазяну, я с ходу пожаловалась на зубную боль, которая и в самом деле мучила меня уже третий день. Тогда Гарик ничтоже сумняшеся посоветовал мне выпить водки, уверяя, что от зубной боли это лучшее средство. И я сдуру согласилась — сразу же натощак хлопнула рюмку этой химической гадости. Непонятно, как только алкаши пьют ее. Впрочем, почувствовала, что боль в челюсти и правда отступает, и я была ужасно довольна. Однако потом все сели за стол и последовал первый тост, который мы выпили за здоровье именинника стоя, с торжественным видом чокнувшись бокалом с традиционным шампанским. И только тогда моя старинная подруга Ленка-француженка, которую я на этот кутеж притащила с собой, воскликнула: «Танька, что ж ты делаешь? Ты ведь водку пила! Сейчас у тебя в животе ерш получится!» Я и сама уже сообразила, что непременно получится, однако несколько поздновато: ерш был уже во мне и немедленно начал свое гнусное дело. И вот теперь я сидела за столом расслабленная и чувствовала, что глупо улыбаюсь, наблюдая за происходящим вокруг сквозь розовую пелену.
   Гости, частью хорошо знакомые, частью совершенно новые для меня лица, интенсивно ели, пили, о чем-то оживленно разговаривали друг с другом. Пробовали даже петь песни. Гарик затянул какую-то занудную армянскую песню, от которой у меня против воли закапали из глаз слезы. Сразу же заметившие это гости прятали ехидные улыбки. Недаром говорят, что по пьяни многие люди делаются сентиментальными, и вот я являла собой наглядное подтверждение этой давным-давно замеченной особенности человеческой природы.
   — Танечка, а ты почему ничего не кушаешь? — Гарик подобрался ко мне с рюмкой темно-красного напитка. Признаюсь, в тот момент мне было абсолютно все равно, какого именно. — Не сиди, кушай, иначе еще хуже будет. Смотри, что тут около тебя… Вот печеночные лепешки, вот «шуба», вот салат из кальмаров и зеленого горошка, рыбный салат, а вот «оливье». Или хочешь, выпьем?
   — Не хочу! — решительно проговорила я, чувствуя, что язык не особенно меня слушается. — Куда мне еще пить? Ты лучше подумай, как я домой добираться буду. Я же сюда на машине приехала…
   — Да доберешься, все будет нормально, — легкомысленно заверил меня Гарик. — В автоинспекции у меня полно знакомых.
   Я покорно кивнула, не став спорить. Как будто при езде в пьяном виде самое опасное — это инспектор ГИБДД.
   — Ты в самом деле ешь давай, — сказала сидящая рядом со мной Ленка-француженка. — В твоем положении сейчас самое главное — поесть хорошо. Тогда и голова прояснится.
   Я снова кивнула и пробормотала пьяным голосом: «Ладно, знаю без тебя…» Подцепив с ближайшей тарелки что-то — правда, так и не сумев сообразить, что именно, — я стала послушно жевать. Это старое правило мне было известно и без подсказки подружки. Только вот есть мне упорно не хотелось. Признаться, я вообще не большая любительница много кушать, предпочитаю кофе и сигареты. И если бы можно было питаться только одними ими, я бы вообще больше ничего не брала в рот. Однако, к сожалению, мой желудок имел на сей счет свое мнение, причем совершенно иное, а потому требовал, чтобы иногда в его рацион добавляли чего-нибудь более калорийное. А с мнением собственного желудка хочешь не хочешь приходилось считаться.
   Внезапно я почувствовала странное, непонятно откуда взявшееся беспокойство. Как-то неуютно стало сидеть вот так, в доску пьяной, и тупо улыбаться радости и веселью других. Сначала мне подумалось, что мой проклятый зуб снова решил заболеть. Но, потрогав его языком, я поняла: нет, больной зуб прочно усыплен алкоголем и пока не подает особенных признаков жизни. Тогда я провела глазами вдоль праздничного стола, и тут стало ясно, что же меня смутило: на дальнем конце стола я обнаружила мужчину в очках, пристально наблюдающего за мной. Но в тот момент, когда мой пьяный взгляд дошел до его персоны, он отвернулся, опустив голову к своей тарелке.
   Мне его поведение показалось весьма необычным. В суматохе вечеринки и застолья я как-то не обратила внимания на этого гостя и не помнила теперь ни его имени, ни кто он такой. А может, мне вообще его не представляли. На вид мужчине было не больше сорока, лицо бритое, несколько одутловатое и вроде бы усталое. Цвет его кожи в свете домашней люстры казался прямо-таки серым, под глазами отчетливо выделялись тени. Кажется, этот человек не дружит со спортом и со свежим воздухом. Да-да, как ни была я в тот момент пьяна, но профессиональная привычка отмечать отдельные черты в лицах и пытаться определить по ним характер и род занятий человека, ничего не поделаешь, брала свое.
   Воспользовавшись тем, что мужчина не поднимал глаз, вроде бы сосредоточившись на поглощении праздничных блюд, я продолжила свои наблюдения.
   Так-так, у этого типа род занятий явно интеллектуальный. Похоже, он часами просиживает в офисе за компьютером или над пачкой деловых бумаг. А в качестве отдыха у него сигареты и рюмочка коньяку или даже водки. Почти то же самое, что и у меня, но только, скажем так, в мужском варианте. Впрочем, черного пояса по карате, в отличие от меня, у мужчины нет, да и быть не может: по всему видно, что физическая закалка еще с юности у него равна нулю. Однако лицо я бы назвала красивым, насколько может быть красивым лицо неспортивного мужчины. Был в нем какой-то определенный шарм, способный вызвать интерес даже у такой многоопытной особы, как я.
   И вот этот гость Гарика почему-то излишне пристально смотрел на меня… Смотрел не сводя глаз, и только теперь, когда я, в свою очередь, глянула на него, он опустил глаза. С чего бы ему проявлять такой интерес, а? Я ненадолго отвлеклась от наблюдения, попробовав подцепить что-нибудь с тарелки и запихнуть себе в рот. И немедленно снова ощутила на себе сумрачный, озабоченный взгляд мужчины с дальнего конца стола. А между прочим, насколько я могла судить по своим пьяным наблюдениям, странный человек практически ничего не пил. Во всяком случае, в отличие от остальных гостей, чьи физиономии заметно раскраснелись от принятого внутрь алкоголя, лицо мужчины оставалось бледным и печальным. Он почти не разговаривал с соседями и ел как будто через силу. Будь я помоложе, я бы, наверное, подумала, не влюбился ли в меня этот тип? А что, такое в принципе возможно: ко мне до сих пор подходят на улице двадцатилетние мальчики и пробуют ухаживать. А тут еще Гарик Папазян со своим трепом о моей сексуальности… Правда, в тосте именинника были еще слова про черный пояс и про то, что я лучший частный детектив в городе… Но опыт мне говорил, что в данном случае наверняка что-то другое. То, что у незнакомца камень на душе, я поняла сразу. За столько лет, проведенных в сыске, раскрыв массу дел, я научилась разбираться в людях очень хорошо и вижу потенциального клиента издалека. Даже если он сам еще не решил для себя вопрос, нужен ему или нет хороший детектив.
   Пьяное состояние тем и приятно, что время летит незаметно. Застолье шло своим чередом, провозглашались еще какие-то тосты, в мою рюмку наливали то шампанского, то красного вина. Собственно, могли наливать чего угодно, мне уже было все равно. Помню, я что-то жевала, когда еда каким-то образом оказывалась на моей тарелке. И все время я ощущала на себе пристальный взгляд того странного мужчины. В конце концов мне это стало действовать на нервы. Такое же чувство возникает, когда назойливая муха иногда вьется вокруг головы и все садится на одно и то же место, и никак не удается избавиться от нее. Впрочем, во взгляде неизвестного гостя действительно было что-то необычное, грустное и сосредоточенное. Наверное, проблемы у него и впрямь очень серьезные, иначе бы он не смотрел так сумрачно.
   Потом вдруг я заметила, что гости как-то разом стали вставать из-за стола и в комнате стало тише и прохладнее. Я решила, что мне тоже пора бы встать и отправиться домой, и даже попыталась воплотить свое решение в жизнь. Сделать это, однако, оказалось не так-то просто. Потому что, едва я поднялась на ноги, как все вокруг меня закружилось, закачалось… как на море во время качки. Когда я вздумала пройти к выходу из комнаты, в Гариковой квартире, такой милой и уютной, стала твориться жуткая чертовщина: внезапно большой, заставленный посудой стол решил наехать на меня сбоку, пришлось от него обороняться. Потом какой-то ненормальный стул кинулся мне под ноги, и я едва не кувыркнулась через него вниз головой. Я давно заметила, что мебель во время банкетов всегда ведет себя особенно агрессивно, что очень невежливо с ее стороны. И тут я почувствовала, что кто-то поддержал меня под руку.
   — Вы лучше пока сядьте, посидите, — услышала я рядом с собой мужской, несколько сипловатый, но в целом приятный голос. — Сейчас Гарик гостей проводит, вернется, придумаем, что с вами делать…
   Я послушно уселась на заботливо подставленный стул и только тогда подняла глаза на своего собеседника. Как я и предполагала, это был тот самый молчун с дальнего конца стола. Он сам уселся рядом со мной на другой свободный стул.
   Какой-то мужчина в шапке и меховой куртке заглянул в нашу комнату, оглядел нас двоих, как мне с пьяных глаз показалось, насмешливо.
   — Толя, ты идешь? — спросил он, обращаясь к очкастому молчуну. Голос у него был сильный, басовитый. Голос человека, уверенного в себе. Направив на него свой не сразу сфокусировавшийся взгляд, я обнаружила узкое и довольно правильное худощавое лицо с впалыми щеками. Судя по многочисленным морщинам и седым вискам, мужчине было лет около пятидесяти, а может быть, и чуть больше.
   — Нет, Петя, — быстро и, сразу видно, трезво ответил сидящий возле меня мрачный тип. — А ты иди… Счастливо тебе добраться…
   — Ах да, у тебя же девушка… Смотри, доведи ее до дома в целости и сохранности! — весело заметил человек в шапке, затем кивнул головой на прощание и, еще раз усмехнувшись, вышел.
   Мы с угрюмым остались в комнате вдвоем.
   — Вы знаете, мне вообще-то тоже уходить надо… — заговорила я, старательно произнося каждое слово, но сама слышала, что мой голос против воли звучит хрипло и развязно, как у пьяной шлюхи.
   — Ничего, ничего, сидите, — спокойно проговорил мрачный очкарик, изредка поглядывая на меня. — Все будет нормально.
   Но мне решительно не сиделось.
   — Понимаете, я сюда на машине приехала, — продолжала лепетать я. — На бежевой «девятке». Видели, она там у подъезда стоит?
   — Да, да, видел, — отвечал мужчина торопливо, рассеянно глядя куда-то в сторону. — Вы пока сидите, все будет нормально.
   — Вы не подумайте, что я алкоголичка какая-то, — возразила я, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Вообще-то я нормально переношу выпивку… — Тут я громко икнула, но мужчина сделал вид, что ничего не заметил. — Простите, — смущенно пробормотала я. — Просто так вышло, что у меня в животе получился ерш… еще перед обедом выпила рюмку водки… Всего одну! Чтобы зуб не болел…
   — А у вас что, болит зуб? — вдруг заинтересованно спросил мужчина.
   — Д-да… — пролепетала я и показала пальцем на рот. — Там, внутри…
   — Да, серьезно? — Мужчина заинтересовался еще больше. А потом вдруг требовательно заявил: — Ну-ка, покажите. Откройте рот…
   И я послушно раззявила варежку. Мужчина крепкими, уверенными пальцами взял меня за челюсть и стал вертеть мою голову, поворачивая ее так, чтобы свет от люстры падал мне в рот.
   — Какой, говорите, зуб у вас болит? — спросил мужчина.
   В ответ я промычала что-то невнятное. А что другое, кроме мычания, можно издать, когда вас железной рукой держат за нижнюю челюсть?
   — А, вижу, — сказал наконец мужчина. — Вон, у вас там дырочка и десна распухла. Лечить надо зубик-то! — заявил он, отпуская мою челюсть.
   В ответ я послушно кивнула и горестно вздохнула.
   — Вы что, Анатолий Дмитриевич, за день на зубы не насмотрелись? Пришли ко мне на день рождения, а все норовите людям в рот заглянуть…
   Гарик Папазян, проводив последнего гостя, теперь вернулся в комнату и стоял рядом с нами.
   — Да вот, барышня на зуб жалуется, — серьезно и спокойно отвечал мужчина. — Я же врач. Могу ли отказать в помощи, тем более хорошенькой женщине…
   — Так оказывайте помощь в своей клинике, — сердито отозвался Гарик. — И вообще… Время уже позднее, а вы, наверное, живете далеко…
   Судя по резкому тону Гарика, знакомство его с Анатолием Дмитриевичем было очень поверхностным, и я даже удивилась, зачем вообще Папазян пригласил его на свой день рождения. Насколько я знаю, мой милицейский друг очень не любит присутствие посторонних на своих празднествах.
   Мрачный мужчина несколько смутился от резкого тона именинника, но тем не менее спокойно заметил:
   — Татьяну проводить надо. Ее одну в таком виде нельзя выпускать на улицу…
   — А кто сказал, что она пойдет на улицу? — как-то уж совсем недовольно проворчал Гарик. — Таня останется со мной. Правда, Таня? У меня есть для тебя отдельная постель…
   Внезапно до меня дошло, о чем говорит Гарик. А когда дошло, я сразу наполовину протрезвела. Дело в том, что Гарик Папазян, честный мент армянского разлива, был моим очень давним знакомым, милым и симпатичным работником правоохранительных органов, с которым я распутала несколько очень важных для меня дел. И он был бы совсем милым, если бы не его неизменная мечта непременно увидеть меня в своей постели. Но я, решительно не желая, чтобы мои отношения с правоохранительными органами стали чересчур интимными, всякий раз как могла увертывалась от ухаживаний Папазяна. Да, и до сих пор это у меня вполне получалось, однако теперь мое положение становилось действительно угрожающим. Угостив меня ершом, не знаю уж, сознательно или случайно, Гарик обрел слишком большую власть надо мной.
   — Ты что, Гарик, спятил? — вскинулась я. — Какая еще постель?
   Я даже довольно резко поднялась, но шкаф сбоку предательски надвинулся на меня, и, чтобы не упасть, я была вынуждена опереться на плечо мрачного очкарика.
   — Ну, куда ты пойдешь в таком виде, Таня? — проговорил, заметно теряя самоуверенность, Гарик. — Оставайся лучше у меня.
   — Пожалуй, будет лучше всего, если я провожу даму, — вдруг решительно заявил Анатолий. — Кстати, если зуб вас очень беспокоит, мы можем зайти в нашу клинику. Она круглосуточная, там сейчас есть дежурный врач…
   — А вы что, стоматолог? — поинтересовалась я.
   — Ну вот, доперла, — зло прокомментировал Гарик, явно недовольный тем, что опять добыча ускользает от него. — Я же тебе, еще когда вас друг другу представлял, говорил, что Анатолий Дмитриевич зубной врач. Кандидат медицинских наук, между прочим.
   — Серьезно? — пролепетала я, оборачиваясь на молчаливого мужчину.
   Тот скромно кивнул.
   — Только что с того, что он кандидат? — продолжал усмехаться Гарик. — Зарплата у него хрен да еще маненько, калымить или негде, или не умеет. На машину кое-как денег скопил, а только купил — сломалась. Бедолага, одним словом…
   — Да, кстати, Татьяна, — заговорил бедолага Анатолий Дмитриевич неожиданно галантно. — Водительские права у меня с собой, и, если хотите, я могу отвезти вас домой на вашей машине. Если вы доверяете, конечно…
   Нет, я не доверяла свою бежевую «девятку» никому. Но праздничный стол плясал вокруг меня, выкидывая невероятные коленца и кружева, а люстра под потолком, самый обычный домашний электроприбор, мигала разноцветными огнями, словно цветомузыка на дискотеке, так что я, право, не знала, что и сказать.
   — Согласна, согласна, — заявил вместо меня Гарик. — Двор у моего дома неспокойный, здесь хорошую машину на ночь лучше не оставлять.
   — Но как же… — проговорила я недоумевающе. — Анатолий, ведь вы тоже, наверное, выпили…
   — Нет, я не пил, — поспешил уверить меня стоматолог. — Мне не до пьянок, у меня проблемы… И со здоровьем, и вообще.
   — Поэтому и грустный такой сидел весь день рождения, что трезвый! — весело воскликнул Гарик. — Кому ж понравится поститься, когда все вокруг пьют и жрут от пуза!
   Гарик от души расхохотался, а я с интересом посмотрела на моего предполагаемого спутника: надо же, непьющий мужчина! Такое нечасто встретишь!
   — Ладно, пойдем мы, Гарик, — проговорил Анатолий торжественно и печально, словно отправлялся в дальнее плавание. — Всех благ тебе, удачи…
   Я также пожелала Папазяну чего-то хорошего, насколько мне позволил сидящий в мозгах и подавлявший их способности продуцировать мысли и слова ерш.

* * *

   Оказавшись на улице, я, к своему удивлению, почувствовала облегчение и даже некоторое прояснение в голове. С наслаждением вдохнула студеный воздух, чувствуя, что после угара застолья даже он, по-городскому пахнущий автомобильными выхлопами, действует отрезвляюще.
   Стояла ранняя весна, самая середина марта, когда днем светит солнышко и снежно-ледяной покров начинает таять, за ночь, однако, снова сильно подмораживает, и к утру вчерашние лужи становятся замороженным монолитом. Очень противная погода для автомобилиста: нужно быть готовым к самым неприятным сюрпризам. В такую погоду за руль в пьяном виде нельзя садиться вовсе. Однако не могла же я бросить свою машину в чужой подворотне, не отогнав ее домой!
   Мой провожатый галантно довел меня до моей бежевой «девятки», одиноко стоявшей посреди полутемного, пустынного двора, и снова предложил:
   — В самом деле, давайте я вас отвезу. Уверяю — я нормально езжу. Машина у меня просто сломалась, а то бы я сюда на ней прикатил…
   Но я никак не могла решить, что же делать.
   — Знаете, давайте пока постоим здесь, — попросила я. — На свежем воздухе так хорошо…
   Машинально я потянулась за сигаретой. Анатолий дикими глазами смотрел на то, как я закуриваю и с наслаждением затягиваюсь табачным дымом. Кажется, стоматолог сам никогда в жизни не курил.
   — Так вы, значит, зубной врач? — не знаю зачем спросила я. Свежий воздух заметно прояснил мои мозги, так что даже язык перестал заплетаться. — Если не секрет, где именно?
   — Клиника, в которой я работаю, называется «Тан-мед», — серьезно, почти торжественно объяснил Анатолий.
   — Как? — изумилась я. — «Тан-мед»? Это по-китайски, что ли?
   — Нет! — Анатолий неожиданно рассмеялся. — Просто таким образом переименовали медсанчасть завода «Тантал».
   — Ах, «Тантал»! — теперь рассмеялась и я. — Этот завод я, конечно, знаю. Даже как-то бывала на нем. Разумеется, по делу. И давно вы там работаете?
   — Да, — Анатолий кивнул. — Семь лет…
   Почему-то мой собеседник заметно нервничал, сообщая эти сведения. Я отчетливо чувствовала, что его занимает какая-то мысль. Впрочем, я уже догадывалась, какая именно.
   — Ну же, смелей! — вдруг сказала я, заглядывая ему в лицо. — Пусть я сейчас и пьяна в доску, но я же вижу…
   — Что вы видите? — испуганно проговорил он.
   — Что вы не просто так стоите сейчас рядом со мной и делаете вид, что вам вовсе не нужно домой. Давайте рассказывайте, какие у вас проблемы. Времени у нас с вами, в принципе, не так уж много. Еще минут пятнадцать, и я окончательно протрезвею. А тогда сяду за руль и поеду домой. Так что не тяните…
   Анатолий продолжал дрожащими руками тереть свой лоб, словно собираясь с мыслями.
   — Да, да, вы правы, — наконец торопливо заговорил он. — Я действительно не просто так здесь с вами стою. И на этот день рождения поперся не просто так… Тем более что я, знаете ли, теперь совсем не пью…
   — А Гарик ваш давний знакомый? — поинтересовалась я по привычке вытягивать из людей сведения, даже толком не зная, пригодятся ли они мне потом для чего-нибудь.
   — Нет, с ним я знаком лишь немного, — ответил Анатолий. — Меня сюда и привели-то только ради вас. Я об этом попросил одного своего старого друга…
   — Так, ясно, — нетерпеливо сказала я. — Теперь к делу. Что у вас стряслось?
   — Ну, понимаете… — Анатолий явно собирался с духом, готовясь рассказать мне свою историю. — Как я вам уже сказал, я стоматолог, работаю в клинике «Тан-мед». Так вот, сегодня в нашей клинике случилось ЧП — пропала партия золота. И я пришел просить вас это золото найти. Видите ли, — заговорил он уже торопливо, — эта история такого рода, что я не только не могу рассказать о ней в милиции, но даже своему работодателю не могу рассказать. То есть я хотел бы, чтобы вы нашли золото как можно скорее и мы вернули бы его на место, чтобы о его пропаже никто и не узнал…
   Анатолий наконец умолк, выплеснув наболевшее. Некоторое время я сосредоточенно молчала, обдумывая полученную информацию.
   — Так… Скажите, Анатолий, — заговорила, я, — а вы в курсе, какие у меня расценки?
   — Что? — Он уставился на меня с нескрываемым изумлением. — Какие расценки?
   — Ах ты, святая невинность! — воскликнула я, глядя ему в глаза. — Вам же объяснили, что я частный детектив.
   — Ну и что?
   — А то, что это милиции зарплату из госбюджета платят — или делают вид, что платят, — а частному детективу его труды оплачивает заказчик. Мои труды стоят двести баксов за каждый день расследования. Есть у вас такие деньги?
   — Двести баксов — это шесть тысяч? — переспросил он.
   — Приблизительно, — кивнула я. — Но вообще-то я предпочитаю получать «зелеными».
   — Ну, шесть тысяч у меня найдется, — задумчиво сказал стоматолог, — чтобы оплатить вам один день расследования…
   — А если расследование продлится не один день? — не без иронии спросила я. — Кстати, у меня правило брать предоплату за пять дней вперед.
   — Через пять дней мне ваше расследование будет на хрен не нужно, — неожиданно резко заявил мой предполагаемый клиент. — Золото надо вернуть до завтрашнего вечера — к приезду нашего шефа. Если золота не окажется на месте в его сейфе, мне крышка.
   — Да? — переспросила я заинтересованно. — И что он с вами сделает?
   — Счетчик включит, наверное, — пожал плечами Анатолий.
   — Ну вот и вернете найденным золотом, — преспокойно заметила я.
   — Да нет! Нет! Нет!!! — истерический крик Анатолия был таким внезапным, что я вздрогнула и выронила в снег сигарету. — Золото должно быть возвращено завтра вечером. Если этого не произойдет, если главврач обнаружит пропажу, мне в любом случае крышка! Тогда мне никто — ни вы, ни сам господь бог — не поможет!
   Я с изумлением смотрела на мужчину, так внезапно потерявшего над собой контроль. Признаюсь, эта история начала меня интересовать помимо обещанных за ее расследование денег. Впрочем, заинтересованность свою я решила пока не показывать.
   — Ладно, успокойтесь, — небрежно сказала я, закуривая новую сигарету. Анатолий и без моих слов уже взял себя в руки и облокотился на капот моей бежевой «девятки», только руки его заметно дрожали. — Ну вот что, если мы с вами будем сотрудничать, то давайте, по крайней мере, как следует познакомимся. Мое имя вы знаете. А ваше?
   — Анатолий Дмитриевич Ольховский, — глуховатым голосом заговорил мой собеседник. — Врач стоматологической клиники «Тан-мед», кандидат медицинских наук. Вот, кстати… — он полез в карман курки и извлек оттуда небольшой кусочек картона, — моя визитная карточка. Там указано все: и фамилия, и домашний адрес, и номер телефона.
   — Хорошо, — сказала я, сунув визитку в сумочку. — А теперь расскажите детали. Как велика партия золота, как она упакована, откуда взялась в нашем городе…
   — Партия в семь килограммов, — заговорил Анатолий. Я невольно присвистнула. — Ну да, немало! — не без горькой иронии заметил он ответ. — А вы как думали? Зря, что ли, я тут с ума схожу…
   — Ладно, дальше… — хладнокровно оставила я его вздохи.