Серова Марина. Закон стеклянных джунглей

   — Это Марыся, — сказала я.
   — Это и есть твой боксер?
   — Да, тетушка. Это он. Она, точнее. Не то, что ты ожидала, но уж как есть.
   — Хм, и не знаю, что лучше. — Тетя Мила, наконец, оторвалась от стены и приблизилась. — Маруся, значит?
   — Нет. Марыся.
   — Почему Марыся?
   — А я откуда знаю? Назвали так. Ты знаешь, ей придется некоторое время у нас пожить. Совершенно нелепая тут история приключилась… Не поверишь, — стала оправдываться я.
   — Да ладно. Я всему поверю. Раздевайся. Слушай, а ей лапы помыть не надо? — вдруг спросила тетя.
   — Ничего я не знаю. Но думаю, ничего в этом плохого не будет. Если только она сопротивляться не начнет. Но, как говорила мне хозяйка, которая теперь лежит в больнице с отравлением, Марыся без команды не кусает. А такую команду дать некому, значит, должно все обойтись.
   — Мало радости, — усомнилась тетя Мила. — Давай так. Я принесу тряпочку, и мы просто вытрем ей лапы. А то вдруг она воды не любит?
   Тетя пошла за тряпочкой, а я схватилась за голову. Интересно, и что, все хозяева собак, каждый раз, возвращаясь с улицы, моют своим питомцам лапы? Это где ж столько терпения взять? Просто подвиг какой-то.
   Мы аккуратно вытерли Марысе лапы, и я отпустила ее знакомиться с территорией. На кухне я рассказала тете Миле всю приключившуюся со мной историю. Тетя нисколько не удивилась, что такое произошло именно со мной. Она знала мою способность влезать в самые невероятные ситуации.
   — Надеюсь, твоя Виктория Леопольдовна скоро поправится, — вздохнула тетушка, беря в руки детектив.
   — Ты уходишь? — испуганно спросила я.
   — Да, голова что-то разболелась. Полежу пойду. А ты уж тут сама как-нибудь. И покорми собаку, что ли, для разнообразия. Воды дай попить. Вдруг у нее жажда, а ведь сказать не может.
   В этот момент на кухню пришла Марыся и ткнулась мне мордой в колени. Я тут же вскочила, налила в глубокую тарелку воды и поставила на пол. Марыся подошла, наверное, с минуту принюхивалась, а потом соизволила испить водицы.
   Мне вдруг пришло в голову, что надо было дать кипяченую. Вдруг она не пьет водопроводную, и ее желудок даст сбой? Тогда мне точно не поздоровится. Но было уже поздно. Марыся напилась и легла около моих ног.
   Уж не знаю, как я дождалась вечера, но наконец наступило время спать. Если учесть, что мне пришлось еще выйти на прогулку с собакой, потом покормить ее геркулесовой кашей с остатками курицы и все это проделать в жутком напряжении и постоянном беспокойстве, то немудрено, что я просто валилась с ног от усталости.
   С удовольствием я вышла из ванной и пошла к себе в комнату. Тетя заблаговременно закрылась на своей территории. Я же, когда вошла к себе, чуть в обморок не упала. Марыся во всей своей красе лежала на моей кровати, вытянувшись поверх белоснежного пододеяльника, и смотрела на меня невинными, влажными глазами.
   — Ну уж нет, дорогая! Быстро слезай, — крикнула я. — Здесь мое место. А ты можешь лечь на коврике. Вот тут, рядом. Давай.
   Я стянула собаку на пол. Она сопротивлялась. Мне даже пришлось приложить немалые усилия, чтобы сделать это.
   Быстро юркнув под одеяло, я растопырила руки и ноги, показывая этим, что места тут больше ни для кого нет. Но вот свет я забыла выключить. Полежав несколько минут и удостоверившись, что Марыся на мою кровать больше не претендует, я осторожно встала, оглянулась еще раз на собаку, подошла к выключателю, а потом кинулась в постель.
   Как ни странно, моя реакция оказалась не такой уж и быстрой. Марыся уже лежала там и даже изволила заскулить, когда я на нее прыгнула. Хорошо, что не со всего маху.
   — Марыся, имей совесть! — возмутилась я. — А ну быстро отсюда! Давай…
   Я снова спихнула ее на пол.
   — Лежи на коврике!
   Эти слова я произнесла таким грозным тоном, что мне тут же стало стыдно. Но я решила, что нечего баловать собаку. Так и на шею сядет. И придется мне тогда спать на коврике, в то время когда она будет нежиться в моей любимой постельке.
   Выждав некоторое время, я, наконец, позволила себе закрыть глаза и просто молниеносно провалилась в сон.

* * *

   Проснулась я от того, что кто-то сопел мне прямо в лицо. Я открыла глаза и чуть не закричала — перед ними была какая-то непонятная рыжая с черным морда. На носу небольшой беленький треугольничек. И лежит все это прямо на подушке, как и положено.
   — Марыся! — Я резко поднялась и села.
   В голове сразу восстановились события прошедшего дня. Как только я села, Марыся тоже вскочила, подбежала к двери и разочек, но довольно громко гавкнула.
   Пришлось встать, одеваться и идти на улицу. Хоть с собаками я не общаюсь, но сразу поняла, в чем дело. В кино видела, что ли?
   Через тридцать минут, стоя у плиты и совершая героический подвиг — приготовление еды, я вся взмокла от напряжения. Затем снова выскочила на улицу — в магазин. Надо же было купить какого-то собачьего корма! Сначала я, конечно, проконсультировалась с продавцом, подойдет ли он для боксера.
   Марыся поела без аппетита и посмотрела на меня.
   — Мне кажется, что ты слишком много внимания ей уделяешь, — на кухне появилась тетя Мила. — Как с ребеночком возишься.
   — Мне думается, что как раз с ребеночком я бы столько не возилась. А тут просто не знаю, чем ее занять, — кажется, впервые за много лет я готова была разрыдаться.
   — Иди полежи, она сама найдет себе забаву. — Тетя принялась варить кофе.
   — И на меня тоже сделай, — попросила я, только сейчас вспомнив, что еще не пила его. Даже странно. — А я пока на самом деле прилягу.
   — Иди. Я принесу. А ты, Марыся, иди телевизор посмотри. Там очень интересная передача. Не знаю, как называется и про что. Но тебе должно понравиться.
   — Может, ей мультики поставить? — с энтузиазмом спросила я.
   Я включила «Том и Джерри», а сама плюхнулась на кровать.
   Тетя принесла мне кофе, а Марыся улеглась на коврике и на самом деле с удовольствием и интересом уставилась на экран.
   После чашечки кофе я взбодрилась и успокоилась одновременно. Жизнь уже не казалась мне столь ужасной. Мысли в голове выстроились, как на параде. Первым делом надо побывать в больнице. Очень большая была у меня надежда, что Виктория Леополь-довна пришла в себя. Старушка она крепкая. Она наконец разъяснит мне, в чем дело и когда заберет у меня собаку. Если же она еще без сознания, то я иду прямиком к ней домой, нахожу адрес родственников и отвожу Марысю им. Как-никак, это не я, а они обязаны принять животное. Я человек совершенно посторонний. И даже если они были с Викторией Леопольдовной в ссоре, надеюсь, что сердца у них не каменные.
   Я улыбнулась и даже погладила Марысю по спине, как делала это при мне Виктория Леопольдовна.
   — Скоро поедем в больницу, — сказала я.
   Собака повернула ко мне морду и посмотрела так, будто совершенно точно меня поняла.
   — Да, да. Надеюсь, с твоей хозяйкой уже все в порядке.
   Естественно, лежать я больше не могла. Пришлось встать и начать собираться. Мне и в самом деле было интересно, что там со старушкой. Но больше всего хотелось разделаться с этим глупым происшествием — свалившимся мне на голову псом.
   Уже через полчаса мы с Марысей сидели в машине. Конечно, можно было поехать без нее, но мне не хотелось напрягать тетушку. Да и лучше, когда животина под боком и видишь, что она делает. Впрочем, я должна заметить, что Марыся вела себя очень достойно — даже на удивление! — и ничего страшного не делала.
   Снова оставив боксера в «Фольксвагене», я пошла в больницу. На сей раз мне разрешили пройти в палату, снабдив халатом и тапочками. Вчерашний доктор встретил меня в коридоре и сказал, что состояние старушки улучшилось, но это еще ничего не значит. Так бывает — все вдруг становится хорошо, а потом человек бац — и умирает. Но есть и другой вариант, и Виктория Леопольдовна, кажется, идет на выздоровление. В любом случае она хочет меня срочно видеть.
   — Вы ведь Женя? — спросил доктор.
   — Да.
   — Я бы вас ни за что не пустил, но… последняя воля, можно сказать. Только учтите — недолго.
   Я, вздрогнув от слов «последняя воля», вошла в палату интенсивной терапии и увидела на койке Курляндскую. Честно говоря, если бы она не лежала здесь одна, я ни за что бы не поверила, что передо мной Виктория Леопольдовна — так она изменилась. Кажется, похудела килограммов на десять, а лицо вообще стало почти незнакомым.
   Около небольшого стеклянного шкафчика стоял огромный мужик.
   Он своими здоровенными ручищами протирал полочки, переставляя какие-то склянки и банки.
   Виктория Леопольдовна заметила меня и сделала знак подойти. Вблизи я увидела те же самые глаза, только очень усталые.
   — Женя, — старушка произнесла мое имя одними губами.
   Я присела на табуретку и наклонилась поближе.
   — Как вы себя чувствуете? — спросила я.
   — Марыся у тебя?
   — Да.
   Виктория Леопольдовна с удовлетворением закрыла глаза и лежала так, наверное, минуты две. Я боялась ее побеспокоить, однако прислушивалась к ее дыханию.
   — Выполни мою последнюю просьбу, — старушка открыла глаза и посмотрела на меня так, что у меня внутри все перевернулось.
   — Что вы имеете в виду?
   — Женя, у меня надежда только на тебя. У тебя ведь опасная и сложная работа. Но с этим заданием ты справишься в два счета, — Виктория Леопольдовна говорила быстро. То громко, то тихо. — У меня дома, за тумбочкой, конверт с деньгами. Возьми. Это будет плата за работу.
   — За какую работу?
   — В чемодане на шкафу ты найдешь небольшую шкатулку. Очень прошу тебя: отвези ее моему внуку в Антоновск. Ее и еще Марысю заодно. Адрес Игоря на поздравительной открытке. Она на телевизоре. Отвечай!
   — Что? — Я никак не могла такое переварить.
   — Ты сделаешь это? — Виктория Леопольдовна хотела привстать. — Это мое последнее желание, — нажала голосом она на слово «последнее». — Ну? Там наши семейные ценности. И я хочу, чтобы они были у моего внука. Боюсь, если ты не сделаешь этого, то племянник с женой все себе захапают.
   Я не знала, что и сказать. В такие минуты голова не очень работает.
   — Конечно, не волнуйтесь вы так, — попыталась я успокоить старушку. — Сделаю, как вы просите.
   — Поклянись!
   — Ну, перестаньте, — заупрямилась я. — Сказала сделаю, значит, сделаю.
   — Иди. Женя, иди сейчас. Никому не отдавай шкатулку и Марысю. Только Игореше. Это очень важно.
   — Я все поняла.
   — Все. Я устала. — Виктория Леопольдовна снова закрыла глаза.
   — Но как же вы тут?
   — У меня племянник с невесткой есть. Помогут, быть может.
   Я так поняла, что больше мне здесь делать нечего.
   Уже выйдя во двор, я прочувствовала, на что, собственно, подписалась. Получается так, что Вероника Леопольдовна наняла меня, чтобы я отвезла семейные ценности и собаку ее внуку в город Антоновск. И деньги сказала где, и адрес. Но зачем меня? Неужели она не могла сделать все как-то по-другому? Написала бы своему Игореше, он сам бы приехал…
   Что-то не нравилось мне в этой истории. Но я дала обещание. А значит, выполню его.
   Сев в машину, я закурила и долго смотрела перед собой.
   — Ну что, Марыся? — вспомнила я про собаку. — Значит, будем путешествовать? Тебя в машине, надеюсь, не укачивает?

Глава 3

   Не откладывая дела в долгий ящик, я сразу же направилась на квартиру Курляндской, благо ключи у меня были с собой.
   На той самой скамеечке, где я недавно сидела, я увидела сухонького старичка в парадном костюме с медалями. Скоро праздник — Девятое мая, вот он, наверное, уже и готовится.
   — Девушка, — вдруг обратился он ко мне. — А вы случайно не к Виктории Леопольдовне идете?
   — Да, — вопрос застал меня врасплох. — А как вы догадались?
   — Марысю увидел, — улыбнулся он доброй улыбкой. — Но ее нет дома. Я сам вот дожидаюсь. Повидаться хотел. Видно, ушла куда-то.
   — Простите, а как вас зовут? — мне не хотелось быть нелюбезной.
   — Харитон Иванович. Я фронтовой товарищ Викуси.
   — Понятно. Знаете, Харитон Иванович, дело в том, что Виктория Леопольдовна попала в больницу, поэтому дома ее и нет.
   — Ой, а что с ней? — заволновался старичок.
   — Отравление. Но будем надеяться, что она поправится. Вы не переживайте так сильно. Насколько я поняла, она женщина сильная, просто так недугу не поддастся. Еще поборется.
   — Да, надеюсь, — промычал Харитон Иванович. — А Марыся, значит, с вами? Нет, ну надо же! Перед самым праздником!
   — Что теперь поделаешь, — пожала я плечами.
   Харитон Ианович был стареньким, и мне стало искренне жаль его.
   — Вы далеко живете? Может, вас подвезти? — предложила я. — Ждать все равно бесполезно.
   — Нет, спасибо. За мной сын на машине приедет. Так что вы обо мне не беспокойтесь.
   Я стояла, не зная, что предпринять.
   — А вы соседка Викуси?
   — Нет, просто знакомая. А сейчас к соседке иду, к Нине Ивановне. Халат попросить, тапочки, — не знаю почему, соврала я. Видно, было неудобно говорить, что в квартиру к Курляндской поднимаюсь. Вдруг он тоже захочет?
   — Ясно. Ну, не буду вас задерживать, — старичок полез в карман за сигаретами.
   — Всего доброго, — попрощалась я и поспешила отойти — Марыся так и тянула меня в подъезд.
   Достав ключи, я открыла дверь квартиры Курляндской. Марыся, кажется, сразу поняла, что идет домой, поэтому очень обрадовалась. Она не лаяла, не прыгала, но довольно активно принялась обнюхивать все углы, осматривать свои владения.
   Первым делом я решила заглянуть за тумбочку. Там на самом деле лежал конверт с деньгами. Я посчитала — тысяча долларов. Неплохо старушка накопила. И надо же — не пожалела денег для посторонней девицы, чтобы та отвезла подарочек и любимую собачку внуку. А если Виктория Леопольдовна сама поправится? Захочет все обратно, или как? И почему такая срочность? Разве нельзя было подождать, пока выяснится, что у нее со здоровьем?
   И потом — ей не приходило в голову, что я могу украсть эти ее семейные ценности? Она ведь меня совершенно не знает. Я бы, на ее месте, никому ничего не доверила. Жизнь меня очень хорошо этому научила: надеяться можно только на себя, и все.
   Все эти вопросы, на которые не было ответов, могли терзать меня бесконечно, я выкинула их пока из головы и решила просто хорошенько осмотреться. Деньги я положила в карман. А вот открытки на телевизоре не оказалось. Как же я узнаю адрес Игореши? Придется самой поискать.
   Я стала осторожно осматривать шкафы и ящички в стенке. В одном из них я нашла шкатулку с ключиком. Открыла. Внутри лежали письма и открытки. Довольно внушительная пачка, перевязанная веревочкой. Сейчас искать те, которые от внука, я не стала. Возьму пока все с собой.
   Квартира моей случайной знакомой была обставлена очень просто, ничего дорогого в ней не было. Видно, Виктория Леопольдовна долго копила те деньги, что лежали за тумбочкой. Ой, я снова вступаю на скользкую дорожку бесполезных пока раздумий…
   Я подставила к шкафу стул и сняла чемодан. Он был совсем не такой тяжелый, как я ожидала. В нем на самом деле лежала небольшая шкатулка. Я попробовала ее открыть, но она оказалась запертой. И ключа что-то нигде не было видно. Ну да ладно. Мне-то какое дело до сокровища старушки, если оно на самом деле там есть… Может, старушка гербарий сокровищем считает? А может, совсем из ума выжила?
   Я поняла, что положить шкатулку мне некуда. Но нашла пластиковый пакет, положила в него предмет гордости моей Виктории Леопольдовны и сразу отнесла к выходу поближе. Чемодан вернула на место.
   И тут за стеклом шкафа я увидела альбом для фотографий. Почему-то мне захотелось его посмотреть, но в тот самый момент, когда я уже вынула альбом, Марыся вдруг сделала стойку на дверь и негромко зарычала. Я поняла без слов, что сюда кто-то направляется. Инстинктивным движением я сунула альбом в свою небольшую сумку.
   В двери поворачивался ключ. Я уже была готова вытащить свой пистолет и принять исходную позицию, как опомнилась и сама себя остановила. Зачем людей пугать? Вдруг это соседка с ключами? В любом случае сначала посмотреть надо, кто явился. Нечего раньше времени шороху наводить.
   — Ой, — в квартиру вошла женщина, а следом за ней мужчина. Они были хорошо одеты и нисколько не таились. — А вы кто? И что тут делаете? — громко спросила женщина.
   — Я Охотникова Евгения Максимовна, знакомая Виктории Леопольдовны. А вы кто? Позвольте теперь вам задать этот же вопрос, — без тени смущения ответила я.
   — Мы — родственники, — женщина чуть снизила обороты. — Но почему вы здесь?
   — Какие именно родственники?
   — Я ее племянник Семен Петрович Курляндский, а это моя жена Анжела Вячеславовна, — мужчина подошел ближе ко мне. — Так что вы тут делаете?
   — Цветочки пришла полить, — я показала на подоконник. На нем, к счастью, цветочки имелись.
   — И Марыся у вас? — Семен Петрович отодвинулся от собаки.
   — Хотите забрать себе? — почему-то спросила я.
   — Нет, благодарю. Я совершенно не умею обращаться с животными, — ответил Курляндский.
   Но его жена была совершенно другого мнения:
   — Почему нет? Она ведь породистая. Стоит, наверное, немало денег. Надо взять.
   — Ни за что, — мужчина не выглядел командиром, но страх перед животными сделал его непреклонным. — Только через мой труп!
   Я решила помочь им разрешить ситуацию.
   — Впрочем, я просто так спросила. Собаку вам не отдам. Мне Вероника Леопольдовна поручила смотреть за ней. Если очень хотите, то получите сначала ее письменное согласие.
   Я не стала говорить, как обстоят дела на самом деле.
   — Да она вот-вот помрет! — Анжела вспыхнула от негодования.
   — Не думаю, — мне захотелось позлить нахалку. — Я только сегодня с ней разговаривала, и мне показалось, что дело идет на поправку.
   — Да она в себя не пришла.
   — Наверное, просто с вами разговаривать не захотела. — Неудивительно — никому таких родственничков не пожелаешь.
   Я демонстративно прошла на кухню, взяла чайник и стала поливать цветы.
   Находиться здесь больше не было нужды. Правда, адреса внука в Антоновске я так и не нашла, но надеялась, что он будет в той стопочке корреспонденции, которую я прихватила с собой.
   Неожиданно я увидела какую-то открытку на подоконнике. Скорее всего это она. Ловким движением я опустила ее в карман. Потом отнесла чайник на место, прихватила свою сумку, пакет возле двери и Марысю и гордо удалилась, не забыв и ключи.
   Анжела увидела этот мой жест и крикнула вдогонку:
   — Можете больше сюда не приходить. Мы все равно замки поменяем.
   Какой ужас иметь родных, которые ждут не дождутся, когда ты умрешь! А ведь эти двое явно свои будущие владения осматривать пришли. Интересно, а Виктория Леопольдовна оставила завещание? Впрочем, она ведь его мне устно пересказала в каком-то смысле. И эту парочку обошла в нем стороной. Разве что квартира им может достаться. Или вот Марыся… если бы старушка так не любила ее и не желала, чтобы та находилась у хорошего человека.
   Старичка на лавочке уже не было. Мы с собакой сели в машину и поехали домой. Мне предстояло о многом подумать, да и в путь собираться надо.
   По дороге я остановилась около ларька «Роспечати» и купила карту автомобильных дорог. Интересно, где этот Антоновск находится? Думаю, не на самом краю географии.
   Выпрыгнув из машины, Марыся решила немного прогуляться. И ни в какую не хотела идти домой. Что ж, решила я, погуляю с ней минут тридцать…
   И тут мой взгляд упал на один автомобиль, стоявший чуть дальше за моим «Фольксвагеном». Но как только мы с Марысей пошли в ту сторону, он сразу уехал. Меня не покидало такое чувство, будто эту машину я уже видела где-то. Причем, сдается мне, недалеко от дома Курляндской Виктории Леопольдовны. Я могу, конечно, ошибаться, но все-таки…
   Что-то шевельнулось в душе, и я вдруг отчетливо поняла, что неспроста все это. Не так глупо, как мне кажется. Виктория Леопольдовна велела мне отвезти шкатулку и собаку отсюда в другой город внуку. Значит, очень надо. И просила проделать все быстро. Наверное, не случайно.
   А может, еще и за Марысей кто-то охотится? Хотели же ее украсть у меня в парке, когда Курляндская ходила в магазин. Только вот почему старушка решила довериться незнакомой мне, а не своим близким? Впрочем, ответ прост — потому что я не в курсе. Только и всего. Хотя основное-то я знаю… Странно только, что она не подумала о возможном обмане с моей стороны.
   Я усмехнулась. Конечно, я выполню просьбу «умирающей» женщины, раз она даже деньги мне заплатила. Но ухо надо держать востро.
   Прогулка закончилась, и мы с собакой вернулись домой. Тетя Мила на этот раз встречать нас не стала. Я велела Марысе сидеть, а сама побежала за тряпочкой. Как ни странно, она меня дождалась на том самом месте, где я ее оставила. Правда, что ли, все понимает?
   Когда я покормила собаку и спихнула ее на коврик у кровати, а сама залегла в постель, мне пришло в голову просмотреть письма. Карту дорожную я уже раньше изучила и даже маршрут поездки разработала. Адрес Игоря нашелся на той самой открыточке, что я на подоконнике нашла. Но письма и открытки, перевязанные веревочкой, я все равно погляжу-почитаю, да простит меня Виктория Леопольдовна. Они могут быть интересными. И… вдруг я там найду какие-нибудь факты, подтверждающие то, что у нее на самом деле имеются драгоценности? Тогда неплохо бы узнать, откуда они, — мне совсем не хотелось помогать нечистому на руку человеку.
   Прежде всего я установила несколько постоянных адресатов — людей, которые писали старушке. Правда, в последние полгода переписка почти не велась — в стопке имелись только открытки.
   Больше всего писем было от Садомцева Х.И., Курляндского И.А. и от Нефедовой Г.Ф. Мне это ничего, впрочем, не давало. Однако я подумала, что обязательно постараюсь все письма перечитать позже. Сейчас никаких сил уже не оставалось — завтра рано вставать, дорога предстоит дальняя. Ехать придется дня три, если все удачно сложится.
   Но одно письмо я прочла. Было оно от Садомцева. Насколько я поняла, война уже кончилась, потому что речь шла о делах обычных. Он писал из какой-то деревушки в нашей области. Писал, как трудно живется, как много он работает. Но тем не менее все это было передано таким веселым языком, что сразу становилось ясно: пишет оптимист, человек, который умеет пошутить и просто радоваться жизни. Садомцев приглашал Викусю встретиться, говорил, что хочет отправиться с ней на поиски настоящих сокровищ, как они и мечтали в том военном госпитале. Мол, война кончилась, пора приступать к воплощению мечты.
   Честно признаться, я не поняла толком, шутка это или на самом деле они собирались клад искать. Как-то так, между делом он написал. Больше казалось, что просто в гости Курляндскую зазывает.
   Я отложила письма, выключила свет и быстро добежала до кровати. Марыся на этот раз осталась лежать на коврике. Я улыбнулась. Похоже, мы начали понимать друг друга. Она меня слушается.
   Снова перебрав в голове, что именно нужно будет взять с собой в поездку, я отвернулась к стене и закрыла глаза.

Глава 4

   Еще не проснувшись, но уже поднявшись, я вышла на улицу прогулять Марысю. Какой же большой труд держать собаку! Ни тебе выходных, ни проходных. Каждый день будь добр встать поутру и выйти на улицу, какой бы ни была погода и настроение.
   После прогулки протирай лапы, потом кормежка. И так уже повелось — сначала надо накормить Марысю и только потом подумать о себе. Сама я даже кофе не могла в нужный момент попить!
   Тетя Мила особенно около меня не суетилась, но тем не менее не бросала одну. За что я была ей очень благодарна и обещала привезти из Антоновска какой-нибудь новенький детективчик.
   Когда, наконец, все было собрано, я поцеловала тетушку, и мы с Марысей вышли на улицу. День был замечательным! И как я этого раньше, на утренней прогулке, не заметила? День был теплый, летний. Он даже пах летом. Не знаю, как объяснить этот запах, но случается, что весной пахнет летом, как иногда свежий зеленый огурец пахнет арбузом.
   Сделав несколько шагов по направлению к машине, я остановилась как вкопанная. У «Фольксвагена» были спущены два колеса! Я так растерялась, что долго не могла сообразить, что же делать.
   Затем я все же бросила сумки в машину, спрятала шкатулку в пакете под сиденье и стала набирать номер одного моего товарища. Он работал в автосалоне, и сейчас без его помощи мне было просто не обойтись.
   — Валера, — стала я ныть в трубку. — У меня спущены два колеса. Помоги! Срочно надо ехать.
   — Как ты умудрилась? — рассмеялся товарищ.
   — Вот так и умудрилась, — я не стала рассказывать о своих подозрениях. А то, что колесам «помогли», мне было ясно. — Я около своего дома. Подъедешь?
   — Минут через сорок. Не раньше, — ответил Валера.
   — Буду ждать.
   Я совершенно не знала, что мне предпринять пока. Идти домой или оставаться на улице? Бросив взгляд на Марысю, я поняла, что будет лучше погулять. Да и тетю лишний раз не придется беспокоить. Впрочем, она не будет слишком волноваться — и не такое видела.
   Боксер с очень радостным видом бегал среди ближайших деревьев. «Хорошо, что Марыся умная, — подумала я, — что мне не надо постоянно держать ее на поводке. Интересно, собаки такими умными рождаются или становятся? И каждую ли можно научить чему-либо? Или у них все, как у людей?»
   Я улыбнулась, понимая, что довольно глупо раздумывать о таких вещах. Да и какая мне разница, что там и как у собак? Все равно скоро все закончится.