Страница:
– Вы за меня не беспокойтесь, я уж как-нибудь сам разберусь, – успокоил я собеседника. – Вы мне телефончик-то его дайте.
– Интересно, где я его возьму? Думаешь, он мне оставил? – усмехнулся Гилевич. – Да он даже не представился.
Осторожный, сволочь.
– Хм, как же мне его найти? – задумался я.
Иван Иванович взглянул на меня, потом вздохнул:
– Эх, дурак ты, парень. Пожил бы с мое, не рассуждал бы так. Ну, ладно, попробую тебе помочь.
Я был весь во внимании. Старик мог помочь не только мне, но и Кузнецову.
– Он может предложить этот орден еще кое-кому. Обратись к Саломееву Кудияру Яковлевичу. Если успеешь, попроси переадресовать покупателя тебе. Ну, за определенную плату, конечно.
– Хорошо. Ну, что ж, спасибо за информацию. До свидания.
Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Надо было поскорее представить наш разговор со старым антикваром, конечно же, записанным на диктофон, Приятелю, и я помчался домой. К тому же, отказавшись от чая с бутербродами, я вскоре ощутил довольно сильное чувство голода и вспомнил, что завтракал в половине седьмого утра. Пока я возился на кухне, мой помощник внимательно слушал нашу с Гилевичем беседу, а как только я вылез из-за стола, тотчас поспешил ознакомить меня с выводами.
"1. Гилевич Иван Иванович в период с 22 по 27 июня не присутствовал в городе. Он находился в Москве. Веду дальнейший поиск. Вероятность участия в преступлении – 12 %.
2. Постарайся установить за ним наблюдение.
3. Если он раскрыл тебя, опасайся покушения".
Я понял, в связи с чем приятель предположил столь высокую вероятность участия Гилевича в ограблении, несмотря на его отсутствие в тот момент в городе. Если мы так и не узнаем, что он делал в Москве, то она может даже еще увеличиться.
Вполне возможно, что Иван Иванович таким хитрым образом обеспечивал себе алиби. Но почему в Москве? По данным того же Приятеля, у Гилевича единственными родственниками в России являются его брат в Кузнецке Пензенской области и сын в Тарасове. Зачем надо было ехать бог весть куда, целую ночь трястись в вагоне, когда можно было смотаться к брату, пересидеть сутки-другие, а потом вернуться? Ведь и туда ходят поезда, так что так тоже можно было засветить свое имя в случае, если станут проверять. Нет, здесь не все так просто. Что ж, Приятель пообещал еще там что-то накопать, так что дождемся новой информации.
Помыв посуду, я вспомнил, что давно уже дожидается своего часа встреча с матерью Клавы – Марией Сергеевной Ковальчук, и только внезапное появление на горизонте нашего расследования господина Шнайдера помешало случиться этому раньше. Приятель выдвинул версию, почему проникновение в квартиру Кузнецова было столь незаметным и тихим. Вероятно, Клава сама открыла дверь кому-то из своих знакомых и, видимо, даже помогла тому человеку пройти незаметно для охраны. А после случилась жестокая трагедия.
Телефон Марии Сергеевны молчал. Гудков не было совсем, и я предположил, что его отключили. Понятно, второй день после внезапной гибели ее дочери – женщина наверняка находится в шоке. Однако время идет, а преступники все еще не найдены.
Мария Сергеевна должна была меня понять и постараться вспомнить все-все до мельчайших подробностей, иначе я не найду убийц Клавы. Так, или приблизительно таким образом я представлял себе свою встречу с тихой заплаканной женщиной лет пятидесяти в квартире, полной безутешной родни и скорбящих друзей.
Я почти угадал. На Марии Сергеевне действительно лица не было от горя, и она долго не могла понять, что я от нее хочу. Затем она отвернулась и молча закрыла дверь.
«Не понял», – подумал я и снова позвонил в дверь. Как только она открылась, я мгновенно оказался внутри. Какая-то неведомая сила быстро согнула меня пополам, свалила с ног и уперла носом в пыльный половик, лежавший у двери.
– Лежать! – заорал требовательный голос и между лопаток мне тотчас уперся автоматный ствол.
«Вот влип. Интересно, кто там?» – гадал я, предполагая самое худшее, будучи не в силах обернуться и посмотреть.
Однако по гладко вычищенным «говноступам», на миг оказавшимся возле моего лица, я понял, с кем имею дело.
Хорошо, что это были не бандиты. А то сразу же пошли бы в ход угрозы, требования прекратить расследование и тому подобное. Пришлось бы тогда действительно на время приостановить дело и заняться организацией собственной безопасности. Но, к счастью, все было в порядке. Мне быстренько нацепили «браслеты» и перевернули на спину.
– Кто такой? – требовательно спросил не по годам грозный, зато толстый и аккуратно причесанный, молодой мент, нависая надо мной, словно скалистый утес над пенящимся прибоем, так и норовящий сорваться вниз. Рядом стояли еще двое, направив мне в лицо свои АКМы. – Документы!
Можно подумать, я – Игорь Кио и смогу достать из барсетки что-либо скованными за спиной руками. Не сразу поняв это (один из архаровцев еще и пнул меня слегка ногой за неповиновение), он повторил свой суровый окрик:
– Я спрашиваю, ты кто такой?
– Мареев, Валерий Борисович, частный сыск, – честно признался я, взглядом показывая на кожаную сумочку для документов, оставшуюся болтаться у меня на запястье. – Взгляните.
Главный кивком головы приказал выполнять, и один из автоматчиков поторопился достать мою лицензию и паспорт, сломав при этом впопыхах замочек барсетки, после чего передал ему документы.
Читая, тот подныл вверх брови, видимо, выражая свое крайнее удивление тому, что я сказал правду. Передав документы обратно, он велел снять с меня наручники.
– Хозяин квартиры, где произошло... – я бросил взгляд в комнату и увидел там Марию Ковальчук, – преступление, нанял меня, чтобы я вел расследование параллельно с вами. Вот пришел, чтобы побеседовать с Марией Сергеевной...
– Думаю, у Вас сегодня не будет этой возможности, – опер, который, как выяснилось, был в звании лейтенанта, неожиданно стал вежливым. – Она с нами-то с трудом согласилась говорить, так что Вы лучше завтра приходите. Мы здесь выставим охрану, но Вас пропустят, если Вы покажете лицензию.
– Очень жаль, – посетовал я. – Тогда передайте, пожалуйста ей вот это, – с этими словами я быстро накатал на листочке, вырванном из блокнота, свою фамилию и телефон и передал его офицеру так, чтобы это видела Мария Сергеевна.
– Пусть обязательно позвонит. Это очень важно.
– Всего хорошего, – попрощался тот, взяв бумажку.
Уходя, я бросил еще один взгляд в комнату и понял, что лейтенант обманул меня. Никакого разговора с Марией Сергеевной он не вел: столик перед диваном, где сидела женщина, был пуст, и на нем не было никаких бумаг для обязательного ведения протокола допроса. Неужели в милиции служат такие неосмотрительные люди? А вдруг она потом изменит свои показания или откажется от прежних? Видимо, лейтенант просто охранял важного свидетеля и не хотел пропускать к нему посторонних. Или же боялся сделать это без ведома начальства. Так что телефон мой он скорее всего ей не передаст. Впрочем, я сам собирался позвонить ей на следующий день. Если, конечно, телефон включат.
Я вышел из подъезда, и только теперь заметил «канарейку», стоявшую рядом. Странно, что я не обратил на нее внимание, когда пришел. Когда я проходил мимо, направляясь к своей машине, водитель отчего-то весьма подозрительно посмотрел на меня, поэтому я поспешил быстро уехать.
Что-то не везет мне сегодня: день сплошных обломов. Саломеев смотался куда-то, Шнайдер оказался ложным ходом, у Ковальчук милиция... Такое ощущение, словно кто-то предупреждает их о моем к ним интересе. Впрочем, не родился еще человек, который мог бы проникнуть в Приятеля и узнать, куда он отправляет меня каждый раз, а в телепатию я не очень-то верю.
Рабочий день был в самом разгаре, поэтому Буханцева следовало искать в музее. Припарковавшись за углом, я решил пройти не со служебного хода, а как обычный посетитель – с парадного. Выложив десять кровных рублей за билет, я проник внутрь и довольно быстро обнаружил потайную дверь с грозным «Посторонним вход воспрещен!», однако толкнул ее и оказался в темном коридоре. Было тихо и пыльно. Все стены оказались уставлены какими-то весьма громоздкими ящиками и неизвестными конструкциями, накрытыми громадными кусками ткани. Честно говоря я тотчас пожалел, что не стал пробиваться через бдительных вахтеров на служебном входе, а предпочел поиграть в «бродилку».
Спасение следовало искать у Приятеля. Он, как всегда, «снял трубку» после пятого гудка:
– Алле! – для телефонных звонков я придумал ему именно такой ленивый голос сонной секретарши. – Ждешь информацию, Хакер? До завершения взлома осталось двадцать минут.
Это он о Гилевиче. Что ж, хорошо, что в мое отсутствие он продолжает выполнять свою работу. Тогда попросим его немного отвлечься и выручить меня еще разок.
– Областной музей краеведения. Служебные помещения, – уточнил я. Теперь надо было добраться до первой попавшейся двери с надписью или номером. Но коридор был длинным, и мобильник продолжал пожирать мои деньги. Хорошо, что Приятель был терпелив и не бросал трубку.
Наконец, я добрался до двери, из-за которой шел характерный запах хлора, и сообщил об этом своему железному собеседнику.
– Фу-у, – притворно «поморщился» Приятель. – Скорее уходи оттуда прямо по коридору и вверх по лестнице. Затем открой фанерную дверь...
– Дальше... Ой, здесь темно!
– Через полметра – выключатель. В конце коридора – прямо по курсу кабинет директора.
– Спасибо! – я отключился.
Пройдя по длинному, я приблизился к искомой двери.
Тук-тук-тук! Я толкнул дверь, но она не поддалась. Еще раз постучав, а после взглянув на часы, я понял, что снова пришел не вовремя: обед. Видимо, Асмодей Петрович предпочитает домашнюю кухню, поэтому с часа до двух обитает дома, кстати, совсем близко отсюда.
Ох, надоела мне вся эта погоня. Сесть бы спокойно в кабинете или в квартире, да спокойно узнать все, что мне нужно. А еще лучше – запустить программу, которая сама обыщет все базы данных, электронные органайзеры и другие файлы и соберет полезную информацию. Так нет, каждого свидетеля еще приходится искать, причем, не всегда успешно. И даже Приятель часто оказывается здесь бессилен помочь.
«Черт возьми, неужели его кто-то предупредил», – подумал я.
– "Подозреваемые все время выскользают у меня прямо из-под пальцев. Самое страшное, если все же какой-то гений проник в Приятеля и обо всех моих шагах заранее узнает именно оттуда.
Тогда я буду просто связан по рукам и ногам. Придется все решать самостоятельно, а это, как не раз выяснялось, приводит отнюдь не к благоприятным последствиям".
Наконец, какая-то бабуля открыла дверь изнутри и я ужом проскользнул в подъезд. И снова напороля на запертую дверь.
Продолжительные звонки ничего не дали. Однако как только я развернулся и пошел к лестнице, открылась дверь в соседнюю квартиру, и из нее высунулась совершенно пропитая морда соседа.
– Эй, ты не Петровича ищешь, а? – низким хриплым голосом спросила морда.
– Да, его, – смущенно пробормотал я, втайне надеясь, что новое, хоть и не особенно приятное знакомство поможет мне.
– Его нет дома?
– Нет, он опять в енту, свою, експедицию умотал. Да, прямо с утра и уехал. Сказал, через два дня, мол, буду, – сказала неприятная физиономия. – Слушай, дай на бутылку, а? Трубы горят.
Я тотчас смекнул, что на этом можно выиграть, и воспользовался моментом. Я вынул из портмоне полтинник и подошел к двери соседа. Тот уже тянул руку за банкнотой.
– Э-э, погоди, так не годится. У меня к тебе разговорчик есть, небольшой такой, – я покачал головой. На роже тотчас нарисовалось явное недоумение. Я испугался, что ее обладатель сейчас закроет дверь, поэтому поспешил вновь подманить его:
– А если разговор сложится, то я подарю тебе еще... червонец, – предложил я. – Я недолго. Минут десять всего, а потом пойдешь свои трубы заливать.
– Не-а, дай сейчас.
Я понимал, что это ни к чему не приведет. Врезав стаканчик, сосед даже не взглянет на мой полтинник, а просто отправится спать. Поэтому я настоял на своем. И вынудил-таки алкаша открыть дверь:
– Хорошо. Проходи, добрая душа, даже если ты мент. В наше время редко встретишь щедрого мента, – пробурчал он и защелкнул замок. – Можешь не разуваться.
Честно говоря, я ожидал увидеть более живописную, типичную для жилища пропоицы картину: батареи мутных пустых бутылок, объедки на полу и столе, следы грязных ботинок и, может быть, даже парочку собутыльников. Однако признаков запущенности в квартире было не так много. Кроме слоя пыли на подоконнике и горы грязной посуды (мы прошли на кухню) ничего особенного я не заметил.
– Представлюсь. Меня зовут Валера, – скрывать было особенно нечего, раз алкаш уже заподозрил во мне мента. – Я задам несколько вопросов о Буханцеве, а ты постарайся на все ответить.
– Ладно, – неуверенно согласился сосед и протянул руку. – Боря.
Вряд ли Асмодей Петрович, будь он истинным исполнителем или заказчиком преступления в квартире Кузнецова, стал бы хранить награбленное у себя дома. Чаще всего добычу прячут рядом в довольно надежном месте, поэтому я собирался как-нибудь выяснить, не является ли этим самым местом квартира Бори.
– Слушай, Боря, ты как с соседом своим: ладишь? – я специально начал издалека.
– А то! Петрович – мужик классный. Да и выпить не дурак.
Частенько угощает меня, – закивал Боря. – Бывает, денег нет, так он возьмет меня с собой черепки откапывать. Я горшки мою, скребки там разные. Он мне за это денежку даст.
– Да ну, – удивился я. – Добрый, значит. А не попадались ли вам какие-нибудь монеты, украшения?
– Да все бывало: даже награды какие-то. Кажется, наполеоновские. Да, точно. Неделю назад нашел здоровенную звезду. Петрович так обрадовался!
– И что он с ней сделал? – продолжал копать я.
– Да что? Себе забрал, он же коллекционирует такие штуки.
Дома у него их – завались! Я сам видел.
Ого! Кажется тепло. Я решил доигрывать до конца. Немного поразмыслив, я достал из барсетки две фотки, на которых были изображены ордена из коллекции Кузнецова.
– Слушай, Боря, а ты случайно не помнишь: такие были?
Сосед Буханцева нацепил очки, лежавшие тут же на столе, затем взял карточки в руки и внимательно присмотрелся. Что ж, я не любитель играть на чужих слабостях и бедах, но в этот раз подобный метод напрашивался сам собой. Если ордена лежат у Бори, он не сможет выдержать серьезной цены и постарается загнать мне экземпляр-другой.
– Видишь ли, я тоже коллекционер и хотел бы купить такие штуки. А хозяина дома нет. Может, у него и нет таких, так что я, дабы попусту не тратить время, тебя решил спросить.
Кстати, за один такой орден я готов десять тысяч отдать.
При этих словах Боря перестал рассмтривать картинки и поднял на меня округлившиеся глаза. Еще немного – и он раскололся бы, бросился бы в ванную (или где он там еще их прячет), достал бы портфель с орденами и продал бы мне. Десять тысяч, новыми, да он в жизни таких денег не видел.
– Неужели они столько стоят? – прошептал сосед Петровича.
– И ты прямо сейчас заплатил бы?
– Конечно, – уверенно подтвердил я, хотя с собой у меня было штуки две, не больше, но, думаю, Боря и на это согласился бы. Тем не менее я достал их для вида. Однако он почему-то все никак не переходил к делу. – Слушай, а может, у тебя чего есть? Ты же копал. Если в хорошем состоянии, я готов рассмотреть предложение.
Но Боря только пожал плечами:
– К сожалению у меня нет ничего. Знал бы, что за эти побрякушки такие бабки платят, обязательно захватил бы.
Слушай, а давай свой телефон или адрес. Если что появится – у меня или у Петровича, я обязательно сообщу. Хм, десять тысяч, однако.
Судя по всему, солидные деньги действительно интересовали Борю, но, видимо, у него и в самом деле не было никаких орденов, поэтому мне он ничего не предложил. Уж я таких типов неплохо знаю. Не мог же он довольствоваться жалким полтинником, когда такие деньги сами плывут в руки. Однако ответить он ничем не мог, и с сожалением следил за купюрами, исчезающими в моей барсетке.
По дороге домой я еще раз на всякий случай проверил, не вернулся ли Саломеев на свое рабочее место, однако того не было, и я повернул к дому. Заезжая в арку, я заметил неприметную серенькую «восьмерку», стоявшую у соседнего с моим подъезда прямо напротив палисадника. В нашем маленьком доме машины было всего три: моя «копейка», колянова «бэха» да УАЗик канареечного цвета капитана милиции Аслана Макарова (не личная, правда). Неужели еще кто-то из соседей обзавелся личным средством передвижения? Хотя, может быть, к кому-то просто приехали в гости.
Через пять минут я понял, что верным оказался второй вариант.
ГЛАВА 5
– Интересно, где я его возьму? Думаешь, он мне оставил? – усмехнулся Гилевич. – Да он даже не представился.
Осторожный, сволочь.
– Хм, как же мне его найти? – задумался я.
Иван Иванович взглянул на меня, потом вздохнул:
– Эх, дурак ты, парень. Пожил бы с мое, не рассуждал бы так. Ну, ладно, попробую тебе помочь.
Я был весь во внимании. Старик мог помочь не только мне, но и Кузнецову.
– Он может предложить этот орден еще кое-кому. Обратись к Саломееву Кудияру Яковлевичу. Если успеешь, попроси переадресовать покупателя тебе. Ну, за определенную плату, конечно.
– Хорошо. Ну, что ж, спасибо за информацию. До свидания.
Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Надо было поскорее представить наш разговор со старым антикваром, конечно же, записанным на диктофон, Приятелю, и я помчался домой. К тому же, отказавшись от чая с бутербродами, я вскоре ощутил довольно сильное чувство голода и вспомнил, что завтракал в половине седьмого утра. Пока я возился на кухне, мой помощник внимательно слушал нашу с Гилевичем беседу, а как только я вылез из-за стола, тотчас поспешил ознакомить меня с выводами.
"1. Гилевич Иван Иванович в период с 22 по 27 июня не присутствовал в городе. Он находился в Москве. Веду дальнейший поиск. Вероятность участия в преступлении – 12 %.
2. Постарайся установить за ним наблюдение.
3. Если он раскрыл тебя, опасайся покушения".
Я понял, в связи с чем приятель предположил столь высокую вероятность участия Гилевича в ограблении, несмотря на его отсутствие в тот момент в городе. Если мы так и не узнаем, что он делал в Москве, то она может даже еще увеличиться.
Вполне возможно, что Иван Иванович таким хитрым образом обеспечивал себе алиби. Но почему в Москве? По данным того же Приятеля, у Гилевича единственными родственниками в России являются его брат в Кузнецке Пензенской области и сын в Тарасове. Зачем надо было ехать бог весть куда, целую ночь трястись в вагоне, когда можно было смотаться к брату, пересидеть сутки-другие, а потом вернуться? Ведь и туда ходят поезда, так что так тоже можно было засветить свое имя в случае, если станут проверять. Нет, здесь не все так просто. Что ж, Приятель пообещал еще там что-то накопать, так что дождемся новой информации.
Помыв посуду, я вспомнил, что давно уже дожидается своего часа встреча с матерью Клавы – Марией Сергеевной Ковальчук, и только внезапное появление на горизонте нашего расследования господина Шнайдера помешало случиться этому раньше. Приятель выдвинул версию, почему проникновение в квартиру Кузнецова было столь незаметным и тихим. Вероятно, Клава сама открыла дверь кому-то из своих знакомых и, видимо, даже помогла тому человеку пройти незаметно для охраны. А после случилась жестокая трагедия.
Телефон Марии Сергеевны молчал. Гудков не было совсем, и я предположил, что его отключили. Понятно, второй день после внезапной гибели ее дочери – женщина наверняка находится в шоке. Однако время идет, а преступники все еще не найдены.
Мария Сергеевна должна была меня понять и постараться вспомнить все-все до мельчайших подробностей, иначе я не найду убийц Клавы. Так, или приблизительно таким образом я представлял себе свою встречу с тихой заплаканной женщиной лет пятидесяти в квартире, полной безутешной родни и скорбящих друзей.
Я почти угадал. На Марии Сергеевне действительно лица не было от горя, и она долго не могла понять, что я от нее хочу. Затем она отвернулась и молча закрыла дверь.
«Не понял», – подумал я и снова позвонил в дверь. Как только она открылась, я мгновенно оказался внутри. Какая-то неведомая сила быстро согнула меня пополам, свалила с ног и уперла носом в пыльный половик, лежавший у двери.
– Лежать! – заорал требовательный голос и между лопаток мне тотчас уперся автоматный ствол.
«Вот влип. Интересно, кто там?» – гадал я, предполагая самое худшее, будучи не в силах обернуться и посмотреть.
Однако по гладко вычищенным «говноступам», на миг оказавшимся возле моего лица, я понял, с кем имею дело.
Хорошо, что это были не бандиты. А то сразу же пошли бы в ход угрозы, требования прекратить расследование и тому подобное. Пришлось бы тогда действительно на время приостановить дело и заняться организацией собственной безопасности. Но, к счастью, все было в порядке. Мне быстренько нацепили «браслеты» и перевернули на спину.
– Кто такой? – требовательно спросил не по годам грозный, зато толстый и аккуратно причесанный, молодой мент, нависая надо мной, словно скалистый утес над пенящимся прибоем, так и норовящий сорваться вниз. Рядом стояли еще двое, направив мне в лицо свои АКМы. – Документы!
Можно подумать, я – Игорь Кио и смогу достать из барсетки что-либо скованными за спиной руками. Не сразу поняв это (один из архаровцев еще и пнул меня слегка ногой за неповиновение), он повторил свой суровый окрик:
– Я спрашиваю, ты кто такой?
– Мареев, Валерий Борисович, частный сыск, – честно признался я, взглядом показывая на кожаную сумочку для документов, оставшуюся болтаться у меня на запястье. – Взгляните.
Главный кивком головы приказал выполнять, и один из автоматчиков поторопился достать мою лицензию и паспорт, сломав при этом впопыхах замочек барсетки, после чего передал ему документы.
Читая, тот подныл вверх брови, видимо, выражая свое крайнее удивление тому, что я сказал правду. Передав документы обратно, он велел снять с меня наручники.
– Хозяин квартиры, где произошло... – я бросил взгляд в комнату и увидел там Марию Ковальчук, – преступление, нанял меня, чтобы я вел расследование параллельно с вами. Вот пришел, чтобы побеседовать с Марией Сергеевной...
– Думаю, у Вас сегодня не будет этой возможности, – опер, который, как выяснилось, был в звании лейтенанта, неожиданно стал вежливым. – Она с нами-то с трудом согласилась говорить, так что Вы лучше завтра приходите. Мы здесь выставим охрану, но Вас пропустят, если Вы покажете лицензию.
– Очень жаль, – посетовал я. – Тогда передайте, пожалуйста ей вот это, – с этими словами я быстро накатал на листочке, вырванном из блокнота, свою фамилию и телефон и передал его офицеру так, чтобы это видела Мария Сергеевна.
– Пусть обязательно позвонит. Это очень важно.
– Всего хорошего, – попрощался тот, взяв бумажку.
Уходя, я бросил еще один взгляд в комнату и понял, что лейтенант обманул меня. Никакого разговора с Марией Сергеевной он не вел: столик перед диваном, где сидела женщина, был пуст, и на нем не было никаких бумаг для обязательного ведения протокола допроса. Неужели в милиции служат такие неосмотрительные люди? А вдруг она потом изменит свои показания или откажется от прежних? Видимо, лейтенант просто охранял важного свидетеля и не хотел пропускать к нему посторонних. Или же боялся сделать это без ведома начальства. Так что телефон мой он скорее всего ей не передаст. Впрочем, я сам собирался позвонить ей на следующий день. Если, конечно, телефон включат.
Я вышел из подъезда, и только теперь заметил «канарейку», стоявшую рядом. Странно, что я не обратил на нее внимание, когда пришел. Когда я проходил мимо, направляясь к своей машине, водитель отчего-то весьма подозрительно посмотрел на меня, поэтому я поспешил быстро уехать.
Что-то не везет мне сегодня: день сплошных обломов. Саломеев смотался куда-то, Шнайдер оказался ложным ходом, у Ковальчук милиция... Такое ощущение, словно кто-то предупреждает их о моем к ним интересе. Впрочем, не родился еще человек, который мог бы проникнуть в Приятеля и узнать, куда он отправляет меня каждый раз, а в телепатию я не очень-то верю.
Рабочий день был в самом разгаре, поэтому Буханцева следовало искать в музее. Припарковавшись за углом, я решил пройти не со служебного хода, а как обычный посетитель – с парадного. Выложив десять кровных рублей за билет, я проник внутрь и довольно быстро обнаружил потайную дверь с грозным «Посторонним вход воспрещен!», однако толкнул ее и оказался в темном коридоре. Было тихо и пыльно. Все стены оказались уставлены какими-то весьма громоздкими ящиками и неизвестными конструкциями, накрытыми громадными кусками ткани. Честно говоря я тотчас пожалел, что не стал пробиваться через бдительных вахтеров на служебном входе, а предпочел поиграть в «бродилку».
Спасение следовало искать у Приятеля. Он, как всегда, «снял трубку» после пятого гудка:
– Алле! – для телефонных звонков я придумал ему именно такой ленивый голос сонной секретарши. – Ждешь информацию, Хакер? До завершения взлома осталось двадцать минут.
Это он о Гилевиче. Что ж, хорошо, что в мое отсутствие он продолжает выполнять свою работу. Тогда попросим его немного отвлечься и выручить меня еще разок.
– Областной музей краеведения. Служебные помещения, – уточнил я. Теперь надо было добраться до первой попавшейся двери с надписью или номером. Но коридор был длинным, и мобильник продолжал пожирать мои деньги. Хорошо, что Приятель был терпелив и не бросал трубку.
Наконец, я добрался до двери, из-за которой шел характерный запах хлора, и сообщил об этом своему железному собеседнику.
– Фу-у, – притворно «поморщился» Приятель. – Скорее уходи оттуда прямо по коридору и вверх по лестнице. Затем открой фанерную дверь...
– Дальше... Ой, здесь темно!
– Через полметра – выключатель. В конце коридора – прямо по курсу кабинет директора.
– Спасибо! – я отключился.
Пройдя по длинному, я приблизился к искомой двери.
Тук-тук-тук! Я толкнул дверь, но она не поддалась. Еще раз постучав, а после взглянув на часы, я понял, что снова пришел не вовремя: обед. Видимо, Асмодей Петрович предпочитает домашнюю кухню, поэтому с часа до двух обитает дома, кстати, совсем близко отсюда.
Ох, надоела мне вся эта погоня. Сесть бы спокойно в кабинете или в квартире, да спокойно узнать все, что мне нужно. А еще лучше – запустить программу, которая сама обыщет все базы данных, электронные органайзеры и другие файлы и соберет полезную информацию. Так нет, каждого свидетеля еще приходится искать, причем, не всегда успешно. И даже Приятель часто оказывается здесь бессилен помочь.
* * *
Нет, мне положительно не везет сегодня. С трудом найдя среди череды дворов нужный дом, я наткнулся на непреодолимое препятствие в виде кодового замка. Как назло, никто не входил в подъезд, и никто не выходил наружу. Домашний телефон Буханцева не отвечал, и я подумал, что меня вновь развели. Обед давно закончился, а искомый кандидат в собеседники все не выходил из дома.«Черт возьми, неужели его кто-то предупредил», – подумал я.
– "Подозреваемые все время выскользают у меня прямо из-под пальцев. Самое страшное, если все же какой-то гений проник в Приятеля и обо всех моих шагах заранее узнает именно оттуда.
Тогда я буду просто связан по рукам и ногам. Придется все решать самостоятельно, а это, как не раз выяснялось, приводит отнюдь не к благоприятным последствиям".
Наконец, какая-то бабуля открыла дверь изнутри и я ужом проскользнул в подъезд. И снова напороля на запертую дверь.
Продолжительные звонки ничего не дали. Однако как только я развернулся и пошел к лестнице, открылась дверь в соседнюю квартиру, и из нее высунулась совершенно пропитая морда соседа.
– Эй, ты не Петровича ищешь, а? – низким хриплым голосом спросила морда.
– Да, его, – смущенно пробормотал я, втайне надеясь, что новое, хоть и не особенно приятное знакомство поможет мне.
– Его нет дома?
– Нет, он опять в енту, свою, експедицию умотал. Да, прямо с утра и уехал. Сказал, через два дня, мол, буду, – сказала неприятная физиономия. – Слушай, дай на бутылку, а? Трубы горят.
Я тотчас смекнул, что на этом можно выиграть, и воспользовался моментом. Я вынул из портмоне полтинник и подошел к двери соседа. Тот уже тянул руку за банкнотой.
– Э-э, погоди, так не годится. У меня к тебе разговорчик есть, небольшой такой, – я покачал головой. На роже тотчас нарисовалось явное недоумение. Я испугался, что ее обладатель сейчас закроет дверь, поэтому поспешил вновь подманить его:
– А если разговор сложится, то я подарю тебе еще... червонец, – предложил я. – Я недолго. Минут десять всего, а потом пойдешь свои трубы заливать.
– Не-а, дай сейчас.
Я понимал, что это ни к чему не приведет. Врезав стаканчик, сосед даже не взглянет на мой полтинник, а просто отправится спать. Поэтому я настоял на своем. И вынудил-таки алкаша открыть дверь:
– Хорошо. Проходи, добрая душа, даже если ты мент. В наше время редко встретишь щедрого мента, – пробурчал он и защелкнул замок. – Можешь не разуваться.
Честно говоря, я ожидал увидеть более живописную, типичную для жилища пропоицы картину: батареи мутных пустых бутылок, объедки на полу и столе, следы грязных ботинок и, может быть, даже парочку собутыльников. Однако признаков запущенности в квартире было не так много. Кроме слоя пыли на подоконнике и горы грязной посуды (мы прошли на кухню) ничего особенного я не заметил.
– Представлюсь. Меня зовут Валера, – скрывать было особенно нечего, раз алкаш уже заподозрил во мне мента. – Я задам несколько вопросов о Буханцеве, а ты постарайся на все ответить.
– Ладно, – неуверенно согласился сосед и протянул руку. – Боря.
Вряд ли Асмодей Петрович, будь он истинным исполнителем или заказчиком преступления в квартире Кузнецова, стал бы хранить награбленное у себя дома. Чаще всего добычу прячут рядом в довольно надежном месте, поэтому я собирался как-нибудь выяснить, не является ли этим самым местом квартира Бори.
– Слушай, Боря, ты как с соседом своим: ладишь? – я специально начал издалека.
– А то! Петрович – мужик классный. Да и выпить не дурак.
Частенько угощает меня, – закивал Боря. – Бывает, денег нет, так он возьмет меня с собой черепки откапывать. Я горшки мою, скребки там разные. Он мне за это денежку даст.
– Да ну, – удивился я. – Добрый, значит. А не попадались ли вам какие-нибудь монеты, украшения?
– Да все бывало: даже награды какие-то. Кажется, наполеоновские. Да, точно. Неделю назад нашел здоровенную звезду. Петрович так обрадовался!
– И что он с ней сделал? – продолжал копать я.
– Да что? Себе забрал, он же коллекционирует такие штуки.
Дома у него их – завались! Я сам видел.
Ого! Кажется тепло. Я решил доигрывать до конца. Немного поразмыслив, я достал из барсетки две фотки, на которых были изображены ордена из коллекции Кузнецова.
– Слушай, Боря, а ты случайно не помнишь: такие были?
Сосед Буханцева нацепил очки, лежавшие тут же на столе, затем взял карточки в руки и внимательно присмотрелся. Что ж, я не любитель играть на чужих слабостях и бедах, но в этот раз подобный метод напрашивался сам собой. Если ордена лежат у Бори, он не сможет выдержать серьезной цены и постарается загнать мне экземпляр-другой.
– Видишь ли, я тоже коллекционер и хотел бы купить такие штуки. А хозяина дома нет. Может, у него и нет таких, так что я, дабы попусту не тратить время, тебя решил спросить.
Кстати, за один такой орден я готов десять тысяч отдать.
При этих словах Боря перестал рассмтривать картинки и поднял на меня округлившиеся глаза. Еще немного – и он раскололся бы, бросился бы в ванную (или где он там еще их прячет), достал бы портфель с орденами и продал бы мне. Десять тысяч, новыми, да он в жизни таких денег не видел.
– Неужели они столько стоят? – прошептал сосед Петровича.
– И ты прямо сейчас заплатил бы?
– Конечно, – уверенно подтвердил я, хотя с собой у меня было штуки две, не больше, но, думаю, Боря и на это согласился бы. Тем не менее я достал их для вида. Однако он почему-то все никак не переходил к делу. – Слушай, а может, у тебя чего есть? Ты же копал. Если в хорошем состоянии, я готов рассмотреть предложение.
Но Боря только пожал плечами:
– К сожалению у меня нет ничего. Знал бы, что за эти побрякушки такие бабки платят, обязательно захватил бы.
Слушай, а давай свой телефон или адрес. Если что появится – у меня или у Петровича, я обязательно сообщу. Хм, десять тысяч, однако.
Судя по всему, солидные деньги действительно интересовали Борю, но, видимо, у него и в самом деле не было никаких орденов, поэтому мне он ничего не предложил. Уж я таких типов неплохо знаю. Не мог же он довольствоваться жалким полтинником, когда такие деньги сами плывут в руки. Однако ответить он ничем не мог, и с сожалением следил за купюрами, исчезающими в моей барсетке.
По дороге домой я еще раз на всякий случай проверил, не вернулся ли Саломеев на свое рабочее место, однако того не было, и я повернул к дому. Заезжая в арку, я заметил неприметную серенькую «восьмерку», стоявшую у соседнего с моим подъезда прямо напротив палисадника. В нашем маленьком доме машины было всего три: моя «копейка», колянова «бэха» да УАЗик канареечного цвета капитана милиции Аслана Макарова (не личная, правда). Неужели еще кто-то из соседей обзавелся личным средством передвижения? Хотя, может быть, к кому-то просто приехали в гости.
Через пять минут я понял, что верным оказался второй вариант.
ГЛАВА 5
Едва я разулся и начал двигать шкаф, чтобы зайти к Приятелю, как в дверь позвонили. Не знаю почему, но я почувствовал, что звонил водитель той самой серой «восьмерки». Осторожно, чтобы не шуметь, я вернул шкаф на место, на цыпочках подошел к двери и заглянул в глазок. Перед дверью стоял парень лет двадцати пяти, широкоплечий, мускулистый, с серьезным взглядом и решительным выражением лица.
«Началось», – подумал я. – «Еще не успел ничего накопать, так уже киллера прислали. Или хотят предупредить, чтобы я бросил. Видно, заказчик ограбления – большая шишка, раз не боится кузнецовских мордоворотов».
Почти всегда, выезжая по делу, дабы опросить свидетелей или подозреваемых, я не знаю, где я окажусь после и что меня ожидает в конце дня. Поэтому я стараюсь захватить с собой ствол, чтобы решить внезапно возникшие проблемы. И на этот раз мне не пришлось идти за ним в кухню-офис и, громыхая сталью и жестью, доставать «макаров» из банки для гороха.
Верный пистолет успокаивающе прижимался к моей спине, торча из-за пояса штанов, прикрытый футболкой. Я снял предохранитель.
– Кто там? – задал я дежурный вопрос.
Парень помялся, потом почесал затылок, в-общем, занервничал.
– Э-э, – сказал он. – Я Слава. У меня к Вам есть дело, Валерий Борисович.
Вот как! Оказывается, этот незнакомец кроме адреса еще и знал, как меня зовут. Интересно, откуда же такая информация просочилась? Уж не от самого ли Кузнецова? Вообще-то я частенько слышал, как клиенты сами подсылают к частным сыщикам наемных убийц, если те заходят слишком далеко в своем расследовании. Однако у меня почти не было никакой опасной информации. Впрочем, быть может, я начал не под тех копать. А может, Гилевич его прислал, о чем предупреждал меня Приятель. В любом случае я это не знал, но знать мог Слава.
– А чего тебе надо, Слава? – спокойно спросил я. – И откуда ты вообще взялся?
– Видите ли, Валерий Борисович, я сейчас все объясню... – вновь начал мой собеседник за дверью, но в тот же момент я резко распахнул ее и, схватив его за майку, рванул на себя.
Слава не устоял на ногах и растянулся прямо в прихожей.
– Слушай, ты! – мой пистолет уперся Славе в затылок. – Быстро говори, кто ты и откуда, а то пристрелю на месте, а потом растворю тело в ванной и спущу в канализацию, понял?
От страха (точно не от жары, поскольку вдобавок он еще и задрожал мелкой дрожью) он тотчас вспотел. Я сидел верхом, и такое положение было ему явно неприятно, поэтому он поторопился говорить:
– Не стреляйте, я тут ни при чем, – чуть не плача затароторил парень. – Моя девушка, Клава Ковальчук, ее убили. Я хочу знать, кто. Я услышал, что Вы ведете это расследование, поэтому приехал, чтобы помогать. Помогать разыскивать этих подонков...
– Так, как это: услышал? От кого? – перебил я его.
– Мария Сергеевна сказала, – вновь признался Слава. – Это мать Клавы.
– Я знаю, – сухо согласился я. Нет, никогда ничего нельзя женщине доверять. Довольно было, что я знал ее телефон, сам бы и позвонил; или съездил бы, не развалился бы. – Оружие у тебя есть?
Слава кивнул:
– «Выкидуха» на всякий случай. Хотел ствол достать, но дорого больно.
Где он хотел достать пистолет, я допытываться не стал.
Обшарив карманы его джинсов и похлопав по облегающей футболке без рукавов, я нащупал выкидной нож и извлек. Затем взглянул в документы: действительно – Вячеслав Казбекович Иванов, 1976 г. р., проживает в г. Тарасов, адрес... Машина была его.
– Никакого оружия, понял, сынок? – наставительно произнес я, пряча нож в карман. – Если менты вдруг возьмут тебя с этой штукой, а ты признаешься, что работаешь вместе со мной, то тебя посадят, а у меня лицензию отберут на хрен, и привет – ни преступников, ни гонорара. Так что, ты правильно сделал, что «бабки» сэкономил. И деньги целее, и на душе спокойнее. А на эту мразь и моих девяти миллиметров хватит.
Кажется, мой доверительный тон успокоил Славу, и он перестал дрожать. Я позволил ему встать и провел на кухню.
Серьезность и сосредоточенность не исчезли с его лица, наоборот: на нем было написано выражение решимости. Он действительно был готов помогать. И я даже знал, чем.
– Ладно. Слушай задание, – я взял листок бумаги и написал адрес Гилевича. – Поедешь по этому адресу, встанешь у подъезда, как здесь во дворе. Но только так, чтобы тебя никто не видел. Короче, наблюдать старайся в зеркало.
Проследи, если увидишь вот этих, входящих или выходящих, узнай, куда они направляются. Потом доложишь мне. Усек?
Получив фотографии, отпечатаные на принтере, Слава мельком посмотрел на них и кивнул.
– Хорошо. Только у меня есть и свой план...
– Никакой самодеятельности. Действуешь только по моим инструкциям.
– Да это понятно. Просто у меня есть кое-какая информация...
Я был уверен, что это наверняка была полная ерунда, однако я решил сразу не обламывать юного помощника частным сыщикам и выслушать его.
– Ну?
– Короче. Был у Клавы раньше один друг, Антоном звать.
Очень он ревнивый был, она сама рассказывала. И меня он не любит. Может, он не захотел, чтобы она кому-то другому досталась?
– Да брось ты, разве это мотив? – усмехнулся я. – Это же было убийство с ограблением...
– Ну и что! Хата богатая, он и схватил, что плохо лежало, – не унимался Слава. – Надо бы проверить.
– Хорошо, проверю, – я пытался отделаться от совершенно дурацкого предложения. – Давай, иди. У тебя задание есть.
Слава поднялся и пошел к двери. Провожая его, я заметил ему вслед:
– Кстати, если ты думаешь, что я гонораром поделюсь, то ты глубоко ошибаешься. Ну, разве что, на бензин подкину сотни три. Потом.
Иванов только пожал плечами. Наверняка этот его жест говорил: посмотрим. Мы тоже посмотрим, только вместе с Приятелем, что за субъект этот Слава Иванов. Ведь не обо всем можно прочитать в паспорте и водительском удостоверении.
Приятель тут же выдал сногсшибательную информацию:
"1. Иванов Вячеслав Казбекович – внук Гилевича Ивана Ивановича.
2. Причина появления Гилевича И. И. в Москве – обследование в Центральном госпитале ветеранов. Остеохандроз, аритмия, панкреатит. Назначено лечение. Вероятность участия в преступлении – 1 %.
3. Семенов Антон Валерьевич – работает программистом в фирме «Зеркальный глаз». Вероятность участия в преступлении – 50 %".
Оказывается, Иван Иванович специально был приглашен на обследование, и то, что это было в то же время, что и отъезд Кузнецова – чистая случайность. Он не пытался сделать себе алиби. Что ж, выходит, напрасно, отправил я Славу следить за собственным дедом. Если к Гилевичу кто и придет насчет орденов, так только затем, чтобы оценить их. Впрочем, и это очень важно. Если Приятель ничего не сказал о вероятности сговора деда и внука против меня, значит, он это не предвидит, однако и помощи от Гилевича ждать, похоже, не приходится. Что ж, может быть, Слава что-нибудь разглядит.
Я задвинул дверь кладовки шкафом, оставив Приятеля кумекать над информацией о внезапном исчезновении Саломеева и Буханцева и нашем разговоре с Борей. С момента ухода Славы прошло уже довольно много времени, вечер клонился к закату, и надо было уже сегодня разыскать Антона. Я не хотел светиться у него на работе, поэтому поехал к шести часам прямо к его дому. Застав его врасплох, можно было расколоть его несколькими вопросами. Если он действительно был виноват.
Антон жил с родителями, и мне не хотелось их беспокоить, поэтому, когда неспешной трудовой походкой он подходил к подъезду, я окликнул его по имени, чтобы он не очень испугался. Антон на секунду остановился, потом повернул голову в сторону моей машины и... резко рванул вперед. Я замешкался на секнду, поэтому бросился следом, когда он уже исчез в подъезде, одном из немногих, которые не оборудованы кодовым замком. Как только я оказался в его темноте, тут же получил удар по голове чем-то мягким, но тяжелым, вероятно портфелем.
– Стоять! стрелять буду! – крикнул я вслед взлетающей по лестнице фигуре и сунул руку за спину и к ужасу своему не обнаружил пистолет. «Как же мне напугать беглеца, заставить его остановиться?» – думал я, пытаясь настигнуть Антона.
«Началось», – подумал я. – «Еще не успел ничего накопать, так уже киллера прислали. Или хотят предупредить, чтобы я бросил. Видно, заказчик ограбления – большая шишка, раз не боится кузнецовских мордоворотов».
Почти всегда, выезжая по делу, дабы опросить свидетелей или подозреваемых, я не знаю, где я окажусь после и что меня ожидает в конце дня. Поэтому я стараюсь захватить с собой ствол, чтобы решить внезапно возникшие проблемы. И на этот раз мне не пришлось идти за ним в кухню-офис и, громыхая сталью и жестью, доставать «макаров» из банки для гороха.
Верный пистолет успокаивающе прижимался к моей спине, торча из-за пояса штанов, прикрытый футболкой. Я снял предохранитель.
– Кто там? – задал я дежурный вопрос.
Парень помялся, потом почесал затылок, в-общем, занервничал.
– Э-э, – сказал он. – Я Слава. У меня к Вам есть дело, Валерий Борисович.
Вот как! Оказывается, этот незнакомец кроме адреса еще и знал, как меня зовут. Интересно, откуда же такая информация просочилась? Уж не от самого ли Кузнецова? Вообще-то я частенько слышал, как клиенты сами подсылают к частным сыщикам наемных убийц, если те заходят слишком далеко в своем расследовании. Однако у меня почти не было никакой опасной информации. Впрочем, быть может, я начал не под тех копать. А может, Гилевич его прислал, о чем предупреждал меня Приятель. В любом случае я это не знал, но знать мог Слава.
– А чего тебе надо, Слава? – спокойно спросил я. – И откуда ты вообще взялся?
– Видите ли, Валерий Борисович, я сейчас все объясню... – вновь начал мой собеседник за дверью, но в тот же момент я резко распахнул ее и, схватив его за майку, рванул на себя.
Слава не устоял на ногах и растянулся прямо в прихожей.
– Слушай, ты! – мой пистолет уперся Славе в затылок. – Быстро говори, кто ты и откуда, а то пристрелю на месте, а потом растворю тело в ванной и спущу в канализацию, понял?
От страха (точно не от жары, поскольку вдобавок он еще и задрожал мелкой дрожью) он тотчас вспотел. Я сидел верхом, и такое положение было ему явно неприятно, поэтому он поторопился говорить:
– Не стреляйте, я тут ни при чем, – чуть не плача затароторил парень. – Моя девушка, Клава Ковальчук, ее убили. Я хочу знать, кто. Я услышал, что Вы ведете это расследование, поэтому приехал, чтобы помогать. Помогать разыскивать этих подонков...
– Так, как это: услышал? От кого? – перебил я его.
– Мария Сергеевна сказала, – вновь признался Слава. – Это мать Клавы.
– Я знаю, – сухо согласился я. Нет, никогда ничего нельзя женщине доверять. Довольно было, что я знал ее телефон, сам бы и позвонил; или съездил бы, не развалился бы. – Оружие у тебя есть?
Слава кивнул:
– «Выкидуха» на всякий случай. Хотел ствол достать, но дорого больно.
Где он хотел достать пистолет, я допытываться не стал.
Обшарив карманы его джинсов и похлопав по облегающей футболке без рукавов, я нащупал выкидной нож и извлек. Затем взглянул в документы: действительно – Вячеслав Казбекович Иванов, 1976 г. р., проживает в г. Тарасов, адрес... Машина была его.
– Никакого оружия, понял, сынок? – наставительно произнес я, пряча нож в карман. – Если менты вдруг возьмут тебя с этой штукой, а ты признаешься, что работаешь вместе со мной, то тебя посадят, а у меня лицензию отберут на хрен, и привет – ни преступников, ни гонорара. Так что, ты правильно сделал, что «бабки» сэкономил. И деньги целее, и на душе спокойнее. А на эту мразь и моих девяти миллиметров хватит.
Кажется, мой доверительный тон успокоил Славу, и он перестал дрожать. Я позволил ему встать и провел на кухню.
Серьезность и сосредоточенность не исчезли с его лица, наоборот: на нем было написано выражение решимости. Он действительно был готов помогать. И я даже знал, чем.
– Ладно. Слушай задание, – я взял листок бумаги и написал адрес Гилевича. – Поедешь по этому адресу, встанешь у подъезда, как здесь во дворе. Но только так, чтобы тебя никто не видел. Короче, наблюдать старайся в зеркало.
Проследи, если увидишь вот этих, входящих или выходящих, узнай, куда они направляются. Потом доложишь мне. Усек?
Получив фотографии, отпечатаные на принтере, Слава мельком посмотрел на них и кивнул.
– Хорошо. Только у меня есть и свой план...
– Никакой самодеятельности. Действуешь только по моим инструкциям.
– Да это понятно. Просто у меня есть кое-какая информация...
Я был уверен, что это наверняка была полная ерунда, однако я решил сразу не обламывать юного помощника частным сыщикам и выслушать его.
– Ну?
– Короче. Был у Клавы раньше один друг, Антоном звать.
Очень он ревнивый был, она сама рассказывала. И меня он не любит. Может, он не захотел, чтобы она кому-то другому досталась?
– Да брось ты, разве это мотив? – усмехнулся я. – Это же было убийство с ограблением...
– Ну и что! Хата богатая, он и схватил, что плохо лежало, – не унимался Слава. – Надо бы проверить.
– Хорошо, проверю, – я пытался отделаться от совершенно дурацкого предложения. – Давай, иди. У тебя задание есть.
Слава поднялся и пошел к двери. Провожая его, я заметил ему вслед:
– Кстати, если ты думаешь, что я гонораром поделюсь, то ты глубоко ошибаешься. Ну, разве что, на бензин подкину сотни три. Потом.
Иванов только пожал плечами. Наверняка этот его жест говорил: посмотрим. Мы тоже посмотрим, только вместе с Приятелем, что за субъект этот Слава Иванов. Ведь не обо всем можно прочитать в паспорте и водительском удостоверении.
Приятель тут же выдал сногсшибательную информацию:
"1. Иванов Вячеслав Казбекович – внук Гилевича Ивана Ивановича.
2. Причина появления Гилевича И. И. в Москве – обследование в Центральном госпитале ветеранов. Остеохандроз, аритмия, панкреатит. Назначено лечение. Вероятность участия в преступлении – 1 %.
3. Семенов Антон Валерьевич – работает программистом в фирме «Зеркальный глаз». Вероятность участия в преступлении – 50 %".
Оказывается, Иван Иванович специально был приглашен на обследование, и то, что это было в то же время, что и отъезд Кузнецова – чистая случайность. Он не пытался сделать себе алиби. Что ж, выходит, напрасно, отправил я Славу следить за собственным дедом. Если к Гилевичу кто и придет насчет орденов, так только затем, чтобы оценить их. Впрочем, и это очень важно. Если Приятель ничего не сказал о вероятности сговора деда и внука против меня, значит, он это не предвидит, однако и помощи от Гилевича ждать, похоже, не приходится. Что ж, может быть, Слава что-нибудь разглядит.
Я задвинул дверь кладовки шкафом, оставив Приятеля кумекать над информацией о внезапном исчезновении Саломеева и Буханцева и нашем разговоре с Борей. С момента ухода Славы прошло уже довольно много времени, вечер клонился к закату, и надо было уже сегодня разыскать Антона. Я не хотел светиться у него на работе, поэтому поехал к шести часам прямо к его дому. Застав его врасплох, можно было расколоть его несколькими вопросами. Если он действительно был виноват.
Антон жил с родителями, и мне не хотелось их беспокоить, поэтому, когда неспешной трудовой походкой он подходил к подъезду, я окликнул его по имени, чтобы он не очень испугался. Антон на секунду остановился, потом повернул голову в сторону моей машины и... резко рванул вперед. Я замешкался на секнду, поэтому бросился следом, когда он уже исчез в подъезде, одном из немногих, которые не оборудованы кодовым замком. Как только я оказался в его темноте, тут же получил удар по голове чем-то мягким, но тяжелым, вероятно портфелем.
– Стоять! стрелять буду! – крикнул я вслед взлетающей по лестнице фигуре и сунул руку за спину и к ужасу своему не обнаружил пистолет. «Как же мне напугать беглеца, заставить его остановиться?» – думал я, пытаясь настигнуть Антона.