1909
43. Четкая поэза
Разум мой бесстрастен. Сердце бьется четко.
Вспомнилось мне лето давнее в лесу.
Только что узнал я: у тебя чахотка,-
Вскоре гроб твой белый к церкви понесу.
Вспомнилось мне лето: мошки, незабудки,
Грозы и туманы, вечера в луне.
Силы были сильны, чувства были чутки;
Ты была со мною, ты была при мне.
Может быть, томилась вешнею ажурью,
Может быть, любила чувственно и зло,-
Только вся дышала знойною лазурью
Или омрачалась девственно светло...
Часто мы лежали в ландышах и в кашке,
Точно брат с сестрою, телом к телу льня;
Часто приходила ты в одной рубашке
Ночью в кабинет мой, возжелав меня...
Но когда тянулся я к тебе всем телом,
Чтоб в тебя, как в омут, глубоко упасть,
Ты, с лицом от муки страстной побледнелым,
Грубою издевкой охлаждала страсть.
То лазорьно-нежно, то кошмарно едко
Говорила броско о каком-то "нем";
Тщетно я терзался: кто ты? амулетка,
Верная обету? лилия с вином?..
Все я понял после. Хорошо и кротко
На душе печальной. Слушай-ка, дитя!
Твой удел - могила: у тебя чахотка.
От тебя заразу я приму шутя.
1912
44. На мотив Фофанова
Я чувствую, как падают цветы
Черемухи и яблони невинных...
Я чувствую, как шепчутся в гостиных,-
О чем? О ком?.. Не знаю, как и ты.
Я чувствую, как тают облака
В весенний день на небе бирюзовом,
Как кто-то слух чарует полусловом...
И чей-то вздох... И чья-то тень легка...
Я чувствую, как угасает май,
Томит июнь и золотятся жатвы...
Но нет надежд, но бесполезны клятвы!
Прощай, любовь! Мечта моя, прощай!
1911. Май
45. Виктория Регия
Наша встреча - Виктория Регия:
Редко, редко в цвету...
До и после нее жизнь - элегия
И надежда в мечту.
Ты придешь - изнываю от неги я,
Трепещу на лету.
Наша встреча - Виктория Регия:
Редко, редко в цвету...
1909
46. Стансы
Ни доброго взгляда, ни нежного слова -
Всего, что бесценно пустынным мечтам...
А сердце... а сердце все просит былого!
А солнце... а солнце - надгробным крестам!
И все - невозможно! и все - невозвратно!
Несбыточней бывшего нет ничего...
И ты, вся святая когда-то, развратна...
Развратна! - не надо лица твоего!..
Спуститесь, как флеры, туманы забвенья,
Спасите, укройте обломки подков...
Бывают и годы короче мгновенья,
Но есть и мгновенья длиннее веков!
Мыза Ивановка
1909. Август
47. Ты ко мне не вернешься...
Злате
Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки, крошки вроде крола:
У тебя теперь дачи, за обедом - омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла...
Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат;
Он скрывает бескрылье утомленных плечей.
Ты ко мне не вернешься: предсказатель на картах
Погасил за целковый вспышки поздних лучей!..
Ты ко мне не вернешься, даже... даже проститься,
Но над гробом обидно ты намочишь платок...
Ты ко мне не вернешься в тихом платье из ситца,
В платье радостно-жалком, как грошовый цветок.
Как цветок... Помнишь розы из кисейной бумаги?
О живых ни полслова у могильной плиты!
Ты ко мне не вернешься: грезы больше не маги,-
Я умру одиноким, понимаешь ли ты?!
1910
48. Berceuse
Миньонет
Пойте - пойте, бубенчики ландышей,
Пойте - пойте вы мне -
О весенней любви, тихо канувшей,
О любовной весне;
О улыбке лазоревой девичьей
И - о, боль - о луне...
Пойте - пойте, мои королевичи,
Пойте - пойте вы мне!
1910
49. Сонет
Любви возврата нет, и мне как будто жаль
Бывалых радостей и дней любви бывалых;
Мне не сияет взор очей твоих усталых,
Не озаряет он таинственную даль...
Любви возврата нет,- и на душе печаль,
Как на снегах вокруг осевших, полуталых.
- Тебе не возвратить любви мгновений алых:
Любви возврата нет,- прошелестел февраль.
И мириады звезд в безводном океане
Мигали холодно в бессчетном караване,
И оскорбителен был их холодный свет:
В нем не было былых ни ласки, ни участья...
И понял я, что нет мне больше в жизни счастья,
Любви возврата нет!..
Гатчина
1908
50. Душистый горошек
Сказка
Прост и ласков, как помыслы крошек,
У колонок веранды и тумб
Распускался душистый горошек
На взлелеянной пажити клумб.
И нечаянно или нарочно,
Но влюбился он в мрамор немой,
Точно был очарован он, точно
Одурачен любовью самой!
Но напрасно с зарей розовел он,
Обвивая бесчувственный стан:
Не для счастия камень был сделан,
И любить не умел истукан.
Наступали осенние стужи,
Угасал ароматный горох;
И смотрелся в зеркальные лужи
Грубый мрамор, закутанный в мох.
- Мох идет мне,- подумал он важно:
Но зачем я цветами обвит? -
Услыхал это вихрь и отважно
Порешил изменить его вид.
Взял он в свиту песчинки с дорожек
И шутливо на старца напал,-
И опал разноцветный горошек,
Алым снегом мечтаний опал!..
1909
51. Ноктюрн
Бледнел померанцевый запад,
В горах голубели туманы,
И гибко, и цепко сплетались
В объятьях над вами лианы.
Сквозь кружева листьев ажурных
Всплывали дворцов арабески,
Смеялись алмазы каскадов
Под их пробужденные плески.
Вам слышался говор природы,
Призывы мечтательных веток,
И вы восхищалися пляской
Стрекоз, грациозных кокеток.
Растенья дышали душисто
Вечерним своим ароматом,
И птицы, блаженствуя, пели -
Как вы, восхищаясь закатом.
Весь мир оживал при закате
По странной какой-то причуде...
И было так странно, так дивно
Вам, жалкие темные люди!
И было вам все это чуждо,
Но так упоительно ново,
Что вы поспешили... проснуться,
Боясь пробужденья иного...
1908
52. Баллада
И. Д.
У мельницы дряхлой, закутанной в мох
Рукою веков престарелых,
Где с шумом плотины сливается вздох
Осенних ракит пожелтелых,
Где пенятся воды при шуме колес,
Дробя изумрудные брызги,
Где стаи форелей в задумчивый плес
Заходят под влажные взвизги
Рокочущих, страстных падучих валов,
Где дремлет поселок пустынный,-
Свидетель пирушек былых и балов,-
Дворец приютился старинный.
Преданье в безлистную книгу времен
Навек занесло свои строки;
Но ясную доблесть победных знамен
Смущают все чьи-то упреки.
Нередко к часовне в полуночный час
Бредут привиденья на паперть
И стонут, в железные двери стучась,
И лица их белы, как скатерть.
К кому обращен их столетний упрек
И что колыхает их тени?
А в залах пирует надменный порок,
И плачут в подполье ступени...
1909
53. Октябрь
Люблю октябрь, угрюмый месяц,
Люблю обмершие леса,
Когда хромает ветхий месяц,
Как половина колеса.
Люблю мгновенность: лодка... хобот...
Серп... полумаска... леса шпиц...
Но кто надтреснул лунный обод?
Кто вор лучистых тонких спиц?
Морозом выпитые лужи
Хрустят и хрупки, как хрусталь;
Дороги грязно-неуклюжи,
И воздух сковывает сталь.
Как бред земли больной, туманы
Сердито ползают в полях,
И отстраданные обманы
Дымят при блеске лунных блях.
И сколько смерти безнадежья
В безлистном шелесте страниц!
Душе не знать любви безбрежья,
Не разрушать душе границ!
Есть что-то хитрое в усмешке
Седой улыбки октября,
В его сухой, ехидной спешке,
Когда он бродит, тьму храбря.
Октябрь и Смерть - в законе пара,
Слиянно-тесная чета...
В полях - туман, как саван пара,
В душе - обмершая мечта.
Скелетом черным перелесец
Пускай пугает: страх сожну.
Люблю октябрь, предснежный месяц,
И Смерть, развратную жену!..
1910. Октябрь
54. Секстина
Предчувствие - томительней кометы,
Непознанной, но видимой везде.
Послушаем, что говорят приметы
О тягостной, мучительной звезде.
Что знаешь ты, ученый! сам во тьме ты,
Как и народ, светлеющий в нужде.
Не каждому дано светлеть в нужде
И измерять святую глубь кометы...
Бодрись, народ: ведь не один во тьме ты,-
Мы все во тьме - повсюду и везде.
Но вдохновенна мысль твоя в звезде,
И у тебя есть верные приметы.
Не верить ли в заветные приметы,
Добытые забитыми в нужде?
Кончина мира, скрытая в звезде,-
Предназначенье тайное кометы;
И ты, мужик, твердишь везде, везде,
Что близок час... Так предреши во тьме ты.
Как просветлел божественно во тьме ты!
Пророчески-туманные приметы;
Они - костры, но те костры - везде...
Народный гений, замкнутый в нужде,
Один сумел познать мечту кометы
И рассказать о мстительной звезде.
Я вижу смерть, грядущую в звезде,
И, если зло затерянной во тьме ты,
Пророк-поэт языческой приметы,
Мне говоришь об ужасах кометы,
Сливаюсь я с тобой и о нужде
Хочу забыть: к чему? ведь смерть везде!
Она грядет, она уже везде!..
Крылю привет карающей звезде -
Она несет конец земной нужде...
Как десять солнц, сверкай, звезда, во тьме ты,
Жизнь ослепи и оправдай приметы
Чарующей забвением кометы!
1910. Январь
55. Земля и Солнце
Вселенская поэма
Земля любит Солнце за то,
Что Солнце горит и смеется.
А Солнце за то любит Землю,
Что плачет и мерзнет она.
Не сблизиться им никогда,
Они и далеки, и близки;
Пока не остынет светило,
Живет и страдает Земля.
Хотя у них общего нет,
Не могут прожить друг без друга:
Земля для того и живет ведь,
Чтоб только на Солнце смотреть.
Оно для нее - идеал,
Любимая, вечная греза;
А Солнце живет для того лишь,
Чтоб Землю холодную греть.
Они неизменны в любви,
И, если не видятся долго,
Виною - нелепые тучи,
Которые их разлучают,-
Разлука рождает тоску,
И Солнце томится и страждет,
И жаждет скорее свиданья
С далекой, но милой Землей.
Влюбленные видятся днем,
Встречаясь всегда на рассвете;
Но к часу вечернему Солнце
Улыбно уходит домой.
А если б оно не ушло
В урочное время - от жара
Земля бы блаженно зачахла,
И было б виновно оно.
А если б оно не ушло
Три дня и три долгие ночи,
Земля бы сама запылала
И ярче, чем Солнце само!
Тогда бы погибла любовь! -
Когда бы увидело Солнце,
Что больше Земля не тоскует...
Пускай бы погибла любовь!
Тогда бы погибла мечта! -
Когда бы увидело Солнце
Веселой и радостной Землю...
Пускай бы погибла мечта!
В своей всепобедной любви
Светило готово на жертву -
Отдать и сиянье, и пламя
Для блага, для счастья Земли.
Не хочет, боится Земля
Сравняться с прекрасным светилом:
Кому же тогда ей молиться?
Кого же тогда ей любить?
Страданье - природы закон...
Нет равной любви на планете...
- Тебя я люблю за бессилье,
Ты любишь за силу меня!
1911. Февраль
56. Завет
Не убивайте голубей.
Мирра Лохвицкая
Целуйте искренней уста -
Для вас раскрытые бутоны,
Чтоб их не иссушили стоны,
Чтоб не поблекла красота!
С мечтой о благости Мадонны
Целуйте искренней уста!
Прощайте пламенней врагов,
Вам причинивших горечь муки,
Сковавших холодом разлуки,
Топящих в зле без берегов.
Дружней протягивайте руки,
Прощайте пламенней врагов,
Страдайте стойче и святей,
Познав величие страданья.
Да не смутят твои рыданья
Покоя светлого детей!
Своим потомкам в назиданье
Страдайте стойче и святей!
Любите глубже и верней -
Как любят вас, не рассуждая,
Своим порывом побуждая
Гнать сонмы мертвенных теней...
Бессмертен, кто любил, страдая,-
Любите глубже и верней!
1909. Сентябрь
57. Надрубленная сирень
Проснулся хутор.
Весенний гутор
Ворвался в окна... Пробуждены,
Запели - юны -
У лиры струны,
И распустилась сирень весны.
Запахло сеном.
И с зимним пленом
Земля простилась.. Но - что за сны?!.
Согнулись грабли...
Сверкнули сабли
И надрубили сирень весны!..
1908
II. Мороженое из сирени
58. Мороженое из сирени!
- Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударыни, судари, надо ль? - не дорого - можно
без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по
душе!
Я сливочного не имею, фисташковое все
распродал...
Ах, граждане, да неужели вы требуете крэм-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!
Сирень - сладострастья эмблема. В лилово-
изнеженном крене
Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий
пушок...
Мороженое из сирени, мороженое из сирени!
Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-богу,
похвалишь, дружок!
1912. Сентябрь
59. Фиолетовый транс
О, Лилия ликеров,- о, Cre`me de Violette!3)
Я выпил грез фиалок фиалковый фиал...
Я приказал немедля подать кабриолет
И сел на сером клене в атласный интервал.
Затянут в черный бархат, шоффэр - и мой клеврет -
Коснулся рукоятки, и вздрогнувший мотор,
Как жеребец заржавший, пошел на весь простор,
А ветер восхищенный сорвал с меня берэт.
Я приказал дать "полный". Я нагло приказал
Околдовать природу и перепутать путь!
Я выбросил шоффэра, когда он отказал,-
Взревел! и сквозь природу - вовсю и как-нибудь!
Встречалась ли деревня,- ни голосов, ни изб!
Врезался в чернолесье,- ни дерева, ни пня!
Когда б мотор взорвался, я руки перегрыз б!..
Я опьянел грозово, все на пути пьяня!..
И вдруг-безумным жестом остолблен кленоход:
Я лилию заметил у ската в водопад.
Я перед ней склонился, от радости горбат,
Благодаря: за встречу, за благостный исход...
Я упоен. Я вещий. Я тихий. Я греээр.
И разве виноват я, что лилии колет
Так редко можно встретить, что путь без лилий
сер?...
О, яд мечты фиалок,- о, Cre`me de Violette...
1911
60. Качалка грезэрки
Л. Д. Рындиной
Как мечтать хорошо Вам
В гамаке камышовом
Над мистическим оком - над бестинным прудом!
Как мечты сюрпризэрки
Над качалкой грезэрки
Истомленно лунятся: то - Верлэн, то - Прюдом.
Что за чудо и диво! -
То Вы - леди Годива,
Через миг - Иоланта, через миг Вы - Сафо...
Стоит Вам повертеться,-
И загрезится сердце:
Все на свете возможно, все для Вас ничего!
Покачнетесь Вы влево,-
Королев Королева,
Властелинша планеты голубых антилоп,
Где от вздохов левкоя
Упоенье такое,
Что загрезит порфирой заурядный холоп!
Покачнетесь Вы вправо,-
Улыбнется Вам Слава
И дохнет Ваше имя, как цветы райских клумб;
Прогремит Ваше имя,
И в омолненном дыме
Вы сойдете на Землю,- мирозданья Колумб!
А качнетесь Вы к выси,
Где мигающий бисер,
Вы постигнете тайну: вечной жизни процесс,
И мечты сюрпризэрки
Над качалкой грезэрки
Воплотятся в капризный, но бессмертный эксцесс.
Дылицы
1911
61. Боа из кризантем
Вы прислали с субреткою мне вчера кризантэмы -
Бледновато-фиалковые, бледновато-фиалковые...
Их головки закудрились, ароматом наталкивая
Властелина Миррэлии на кудрявые темы...
Я имею намеренье Вам сказать в интродукции,
Что цветы мне напомнили о тропическом солнце,
О спеленатых женщинах, о янтарном румянце.
Но японец аляповат для моей репродукции.
А потом мне припомнился - ах, не смейтесь! -
констрактор,
И боа мне понравилось из маркизных головок...
Вы меня понимаете? Я сегодня неловок...
О, в поэзах изысканных я строжайший редактор!
Не имею намеренья,- в этот раз я намерен,-
Вас одеть фиолетово, фиолетово-бархатно.
И - прошу Вас утонченно! - прибегите Вы в парк
одна,
У ольхового домика тихо стукните в двери.
Как боа кризантэмное бледно-бледно фиалково!
Им Вы крепко затянете мне певучее горло...
А наутро восторженно всем поведает Пулково,
Что открыли ученые в небе новые перлы...
1911
62. Шампанский полонез
Шампанского в лилию! Шампанского в лилию!
Ее целомудрием святеет оно.
Mignon c Escamilio! Mignon c Escamilio!
Шампанское в лилии - святое вино.
Шампанское, в лилии журчащее искристо,-
Вино, упоенное бокалом цветка.
Я славлю восторженно Христа и Антихриста
Душой, обожженною восторгом глотка!
Голубку и ястреба! Ригсдаг и Бастилию!
Кокотку и схимника! Порывность и сон!
В шампанское лилию! Шампанского в лилию!
В морях Дисгармонии - маяк Унисон!
1912. Октябрь
63. Поэзоконцерт
Где свой алтарь воздвигли боги,
Не место призракам земли!
Мирра Лохвицкая
В Академии Поэзии - в озерзамке беломраморном -
Ежегодно мая первого фиолетовый концерт,
Посвященный вешним сумеркам, посвященный девам
траурным...
Тут - газеллы и рапсодии, тут - и глина, и
мольберт.
Офиалчен и олилиен озерзамок Мирры Лохвицкой.
Лиловеют разнотонами станы тонких поэтесс,
Не доносятся по озеру шумы города и вздох
людской,
Оттого, что груди женские - тут не груди, а
дюшесс...
Наполняется поэтами безбородыми, безусыми,
Музыкально говорящими и поющими Любовь.
Золот гордый замок строфами, золот девушками
русыми,
Золот юным вдохновением и отсутствием рабов!
Гости ходят кулуарами, возлежат на софном
бархате,
Пьют вино, вдыхают лилии, цепят звенья пахитос...
Проклинайте, люди трезвые! Громче, злей, вороны,
каркайте! -
Я, как ректор Академии, пью за озерзамок тост!
1911
64. Это было у моря
Поэма-миньонет
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
1910. Февраль
65. Зизи
Постигнуть сердцем все возможно
Непостижимое уму.
К. Фофанов
Бесшумно шло моторное ландо
По "островам" к зеленому "пуанту".
И взор Зизи, певучее рондо,
Скользя в лорнет, томил колени франту...
Хрустит от шин заносчиво шоссе,
И воздух полн весеннего удушья,
В ее душе - осколки строф Мюссэ,
А на лице - обидное бездушье.
Зизи, Зизи! Тебе себя не жаль?
Не жаль себя, бутончатой и кроткой?
Иль, может быть, цела души скрижаль,
И лилия не может быть кокоткой?
Останови мотор! сними манто
И шелк белья, бесчестья паутину,
Разбей колье и, выйдя из ландо,
Смой наготой муаровую тину!
Что до того, что скажет Пустота
Под шляпками, цилиндрами и кэпи!
Что до того! - такая нагота
Великолепней всех великолепий!
1910. Февраль
66. Кензели
В шумном платье муаровом, в шумном платье
муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье
муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?
Ножки плэдом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым -
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..
1911
67. Воздушная яхта
Ивану Лукашу
Я вскочила в Стокгольме на летучую яхту,
На крылатую яхту из березы карельской.
Капитан, мой любовник, встал с улыбкой на вахту,-
Закружился пропеллер белой ночью апрельской.
Опираясь на румпель, напевая из Грига,
Обещал он мне страны, где в цвету абрикосы,
Мы надменно следили эволюции брига,
Я раскрыла, как парус, бронзоватые косы.
Приставали к Венере, приставали к Сатурну,
Два часа пробродили по ледяной луне мы.
Там в саду урны с негой; принесли мне в сад урну.
На луне все любезны, потому что все немы.
Все миры облетели, все романсы пропели,
Рады были с визитом к самому Палладину...
А когда увидали, что поломан пропеллер,
Наша яхта спустилась на плавучую льдину...
68. M-me Sans-Gene
Рассказ путешественницы
Это было в тропической Мексике,-
Где еще не спускался биплан,
Где так вкусны пушистые персики,-
В белом ранчо у моста лиан.
Далеко-далеко, за льяносами,
Где цветы ядовитее змей,
С индианками плоско-курносыми
Повстречалась я в жизни моей.
Я гостила у дикого племени,
Кругозор был и ярок, и нов,
Много-много уж этому времени!
Много-много уж этому снов!
С жаркой кровью, бурливее кратера,
Краснокожий метал бумеранг,
И нередко от выстрела скваттера
Уносил его стройный мустанг.
А бывало пунцовыми ранами
Пачкал в ранчо бамбуковый пол...
Я кормила индейца бананами,
Уважать заставляла свой пол...
Задушите меня, зацарапайте,-
Предпочтенье отдам дикарю,
Потому что любила на Западе
И за это себя не корю...
1910
69. Июльский полдень
Синематограф
Элегантная коляска, в электрическом биеньи,
Эластично шелестела по шоссейному песку;
В ней две девственные дамы, в быстро-темпном
упоеньи,
В Ало-встречном устремленьи - это пчелки к
лепестку.
А кругом бежали сосны, идеалы равноправий,
Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок;
И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий,
Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог...
У ограды монастырской столбенел зловеще инок,
Слыша в хрупоте коляски звуки "нравственных
пропаж"...
И с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок,
Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж.
Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно
кратер,
Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер,
Шелестел молниеносно под колесами фарватер,
И пьянел вином восторга поощряемый шоффэр...
1910
70. Хабанера III
От грез Кларета - в глазах рубины,
Рубины страсти, фиалки нег.
В хрустальных вазах коралл рябины
И белопудрый, и сладкий снег.
Струятся взоры... Лукавят серьги...
Кострят экстазы... Струнят глаза...
- Как он возможен, миражный берег...-
В бокал шепнула синьора Za.
О, бездна тайны! О, тайна бездны!
Забвенье глуби... Гамак волны...
Как мы подземны! Как мы надзвездны!
Как мы бездонны! Как мы полны!
Шуршат истомно муары влаги,
Вино сверкает, как стих поэм...
И закружились от чар малаги
Головки женщин и криэантэм...
1911
71. Каретка куртизанки
Каретка куртизанки, в коричневую лошадь,
По хвойному откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить,-
Блюстителем здоровья назначен юный паж.
Кудрявым музыкантам предложено исполнить
Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр!
Удастся ль душу дамы восторженно омолнить
Курортному оркестру из мелодичных цитр?
Цилиндры солнцевеют, причесанные лоско,
И дамьи туалеты пригодны для витрин.
Смеется куртизанка. Ей вторит солнце броско.
Как хорошо в буфете пить крем-де-мандарин!
За чем же дело стало? - к буфету, черный кучер!
Гарсон, сымпровизируй блестящий файф-о-клок...
Каретка куртизанки опять все круче, круче,
И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер, прилег...
Дылицы
1911
72. Нелли
В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,
Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль-де-Кок,
Где брюссельское кружево... на платке из
фланели! -
На кушетке загрезился молодой педагог.
Познакомился в опере и влюбился, как юнкер.
Он готов осупружиться, он решился на все.
Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке,
С нею в паре катается и играет в серсо.
Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...
Нелли нехотя слушает.- Лучше ты покатай.
"Философия похоти!..- Нелли думает едко.-
Я в любви разуверилась, господин педагог...
О, когда бы на "Блерио" поместилась кушетка!
Интродукция - Гауптман, а финал - Поль-де-Кок!"
Дылицы
1911
73. Клуб дам
Я в комфортабельной карете, на эллипсических
рессорах,
Люблю заехать в златополдень на чашку чая в
жено-клуб,
Где вкусно сплетничают дамы о светских дрязгах и
о ссорах,
Где глупый вправе слыть не глупым, но умный
непременно глуп...
О, фешенебельные темы! от вас тоска моя
развеется!
Трепещут губы иронично, как земляничное желе...
- Индейцы - точно ананасы, и ананасы - как
индейцы...
Острит креолка, вспоминая о экзотической земле.
Градоначальница зевает, облокотясь на пианино,
И смотрит в окна, где истомно бредет хмелеющий
Июль.
Вкруг золотеет паутина, как символ ленных пленов
сплина,
И я, сравнив себя со всеми, люблю клуб дам не
потому ль?..
1912. Июнь
74. Эксцессерка
Ты пришла в шоколадной шаплетке,
Подняла золотую вуаль.
И, смотря на паркетные клетки,
Положила боа на рояль.
Ты затихла на палевом кресле,
Каблучком молоточа паркет...
Отчего-то шепнула: "А если?.."
И лицо окунула в букет.
У окна альпорозы в корзине
Чуть вздохнули,- их вздох витьеват.
Я не видел кузины в кузине,
И едва ли я в том виноват...
Ты взглянула утонченно-пьяно,
Прищемляя мне сердце зрачком...
И вонзила стрелу, как Диана,
Отточив острие язычком...
И поплыл я, вдыхая сигару,
Ткя седой и качелящий тюль,-
Погрузиться в твою Ниагару,
Сенокося твой спелый июль...
1912
Спб
75. Chanson coquette4)
Над морем сидели они на веранде,
Глаза устремив к горизонту.
Виконт сомневался в своей виконтессе,
Она доверяла виконту.
Но пели веселые синие волны
И вечера южного влага,
И пела душа, танцевавшая в море:
"Доверие - высшее благо"...
И песнь поднималась легко на веранде,
Смущение верилось зонту...
Виконт целовал башмачок виконтессы,
Она отдавалась виконту!
1908
76. Юг на севере
Я остановила у эскимосской юрты
Пегого оленя,- он поглядел умно.
А я достала фрукты
И стала пить вино.
И в тундре - вы понимаете? - стало южно...
В щелчках мороза - дробь кастаньет...
И захохотала я жемчужно,
Наведя на эскимоса свой лорнет.
1910
77. Фантазия восхода
Утреет. В предутреннем лепете
Льнет рыба к свинцовому грузику.
На лилий похожи все лебеди,
И солнце похоже на музыку!
Светило над мраморной виллою
Алеет румянцем свидания.
Придворной певицей Сивиллою
На пашне пропета "Титания".
У статуи Мирры паломники
Цветками кадят, точно ладаном.
Мечтатели - вечно бездомники...
Мечтатели - в платье заплатанном...
В лице, гениально изваянном,
Богини краса несказанная!
Гимн Солнцу исполнен хозяином,
"Осанна!" гремит за "Осанною!".
Коктэбли звучат за коктэблями,
Поют их прекрасные женщины;
Их станы колышатся стеблями,
Их лица улыбкой увенчаны.
Все гнезда в лопочущем хлопоте...
Все травы в бриллиантовом трепете.
Удало в ладони захлопайте,-
И к солнцу поднимутся лебеди!
1911
78. Полонез "Титания"
("Mignon", ария Филины)
Зовусь Титанией, царицей фей,
Я, лунокудрая нимфея - ночь!
Мой паж, сообщник мой, немой Морфей,
Соткал июнь,
Вуаля лунь;
Но только дунь,-
Прочь!
Благоуханная, как детский сон,
И легковейная, как мотылек,
Порхаю всюду я, и, вознесен
Моим крылом,
Мир стал орлом;
Взмахну жезлом,
Лет!
Со свитой эльфовой сажусь в челнок
На хрупких крылышках, к Земле летя,
Я из дурман-травы плету венок,
И на лету
Всю волю ту
В него вплету
Я!
1910. Лето
79. Песенка Филины
43. Четкая поэза
Разум мой бесстрастен. Сердце бьется четко.
Вспомнилось мне лето давнее в лесу.
Только что узнал я: у тебя чахотка,-
Вскоре гроб твой белый к церкви понесу.
Вспомнилось мне лето: мошки, незабудки,
Грозы и туманы, вечера в луне.
Силы были сильны, чувства были чутки;
Ты была со мною, ты была при мне.
Может быть, томилась вешнею ажурью,
Может быть, любила чувственно и зло,-
Только вся дышала знойною лазурью
Или омрачалась девственно светло...
Часто мы лежали в ландышах и в кашке,
Точно брат с сестрою, телом к телу льня;
Часто приходила ты в одной рубашке
Ночью в кабинет мой, возжелав меня...
Но когда тянулся я к тебе всем телом,
Чтоб в тебя, как в омут, глубоко упасть,
Ты, с лицом от муки страстной побледнелым,
Грубою издевкой охлаждала страсть.
То лазорьно-нежно, то кошмарно едко
Говорила броско о каком-то "нем";
Тщетно я терзался: кто ты? амулетка,
Верная обету? лилия с вином?..
Все я понял после. Хорошо и кротко
На душе печальной. Слушай-ка, дитя!
Твой удел - могила: у тебя чахотка.
От тебя заразу я приму шутя.
1912
44. На мотив Фофанова
Я чувствую, как падают цветы
Черемухи и яблони невинных...
Я чувствую, как шепчутся в гостиных,-
О чем? О ком?.. Не знаю, как и ты.
Я чувствую, как тают облака
В весенний день на небе бирюзовом,
Как кто-то слух чарует полусловом...
И чей-то вздох... И чья-то тень легка...
Я чувствую, как угасает май,
Томит июнь и золотятся жатвы...
Но нет надежд, но бесполезны клятвы!
Прощай, любовь! Мечта моя, прощай!
1911. Май
45. Виктория Регия
Наша встреча - Виктория Регия:
Редко, редко в цвету...
До и после нее жизнь - элегия
И надежда в мечту.
Ты придешь - изнываю от неги я,
Трепещу на лету.
Наша встреча - Виктория Регия:
Редко, редко в цвету...
1909
46. Стансы
Ни доброго взгляда, ни нежного слова -
Всего, что бесценно пустынным мечтам...
А сердце... а сердце все просит былого!
А солнце... а солнце - надгробным крестам!
И все - невозможно! и все - невозвратно!
Несбыточней бывшего нет ничего...
И ты, вся святая когда-то, развратна...
Развратна! - не надо лица твоего!..
Спуститесь, как флеры, туманы забвенья,
Спасите, укройте обломки подков...
Бывают и годы короче мгновенья,
Но есть и мгновенья длиннее веков!
Мыза Ивановка
1909. Август
47. Ты ко мне не вернешься...
Злате
Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки, крошки вроде крола:
У тебя теперь дачи, за обедом - омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла...
Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат;
Он скрывает бескрылье утомленных плечей.
Ты ко мне не вернешься: предсказатель на картах
Погасил за целковый вспышки поздних лучей!..
Ты ко мне не вернешься, даже... даже проститься,
Но над гробом обидно ты намочишь платок...
Ты ко мне не вернешься в тихом платье из ситца,
В платье радостно-жалком, как грошовый цветок.
Как цветок... Помнишь розы из кисейной бумаги?
О живых ни полслова у могильной плиты!
Ты ко мне не вернешься: грезы больше не маги,-
Я умру одиноким, понимаешь ли ты?!
1910
48. Berceuse
Миньонет
Пойте - пойте, бубенчики ландышей,
Пойте - пойте вы мне -
О весенней любви, тихо канувшей,
О любовной весне;
О улыбке лазоревой девичьей
И - о, боль - о луне...
Пойте - пойте, мои королевичи,
Пойте - пойте вы мне!
1910
49. Сонет
Любви возврата нет, и мне как будто жаль
Бывалых радостей и дней любви бывалых;
Мне не сияет взор очей твоих усталых,
Не озаряет он таинственную даль...
Любви возврата нет,- и на душе печаль,
Как на снегах вокруг осевших, полуталых.
- Тебе не возвратить любви мгновений алых:
Любви возврата нет,- прошелестел февраль.
И мириады звезд в безводном океане
Мигали холодно в бессчетном караване,
И оскорбителен был их холодный свет:
В нем не было былых ни ласки, ни участья...
И понял я, что нет мне больше в жизни счастья,
Любви возврата нет!..
Гатчина
1908
50. Душистый горошек
Сказка
Прост и ласков, как помыслы крошек,
У колонок веранды и тумб
Распускался душистый горошек
На взлелеянной пажити клумб.
И нечаянно или нарочно,
Но влюбился он в мрамор немой,
Точно был очарован он, точно
Одурачен любовью самой!
Но напрасно с зарей розовел он,
Обвивая бесчувственный стан:
Не для счастия камень был сделан,
И любить не умел истукан.
Наступали осенние стужи,
Угасал ароматный горох;
И смотрелся в зеркальные лужи
Грубый мрамор, закутанный в мох.
- Мох идет мне,- подумал он важно:
Но зачем я цветами обвит? -
Услыхал это вихрь и отважно
Порешил изменить его вид.
Взял он в свиту песчинки с дорожек
И шутливо на старца напал,-
И опал разноцветный горошек,
Алым снегом мечтаний опал!..
1909
51. Ноктюрн
Бледнел померанцевый запад,
В горах голубели туманы,
И гибко, и цепко сплетались
В объятьях над вами лианы.
Сквозь кружева листьев ажурных
Всплывали дворцов арабески,
Смеялись алмазы каскадов
Под их пробужденные плески.
Вам слышался говор природы,
Призывы мечтательных веток,
И вы восхищалися пляской
Стрекоз, грациозных кокеток.
Растенья дышали душисто
Вечерним своим ароматом,
И птицы, блаженствуя, пели -
Как вы, восхищаясь закатом.
Весь мир оживал при закате
По странной какой-то причуде...
И было так странно, так дивно
Вам, жалкие темные люди!
И было вам все это чуждо,
Но так упоительно ново,
Что вы поспешили... проснуться,
Боясь пробужденья иного...
1908
52. Баллада
И. Д.
У мельницы дряхлой, закутанной в мох
Рукою веков престарелых,
Где с шумом плотины сливается вздох
Осенних ракит пожелтелых,
Где пенятся воды при шуме колес,
Дробя изумрудные брызги,
Где стаи форелей в задумчивый плес
Заходят под влажные взвизги
Рокочущих, страстных падучих валов,
Где дремлет поселок пустынный,-
Свидетель пирушек былых и балов,-
Дворец приютился старинный.
Преданье в безлистную книгу времен
Навек занесло свои строки;
Но ясную доблесть победных знамен
Смущают все чьи-то упреки.
Нередко к часовне в полуночный час
Бредут привиденья на паперть
И стонут, в железные двери стучась,
И лица их белы, как скатерть.
К кому обращен их столетний упрек
И что колыхает их тени?
А в залах пирует надменный порок,
И плачут в подполье ступени...
1909
53. Октябрь
Люблю октябрь, угрюмый месяц,
Люблю обмершие леса,
Когда хромает ветхий месяц,
Как половина колеса.
Люблю мгновенность: лодка... хобот...
Серп... полумаска... леса шпиц...
Но кто надтреснул лунный обод?
Кто вор лучистых тонких спиц?
Морозом выпитые лужи
Хрустят и хрупки, как хрусталь;
Дороги грязно-неуклюжи,
И воздух сковывает сталь.
Как бред земли больной, туманы
Сердито ползают в полях,
И отстраданные обманы
Дымят при блеске лунных блях.
И сколько смерти безнадежья
В безлистном шелесте страниц!
Душе не знать любви безбрежья,
Не разрушать душе границ!
Есть что-то хитрое в усмешке
Седой улыбки октября,
В его сухой, ехидной спешке,
Когда он бродит, тьму храбря.
Октябрь и Смерть - в законе пара,
Слиянно-тесная чета...
В полях - туман, как саван пара,
В душе - обмершая мечта.
Скелетом черным перелесец
Пускай пугает: страх сожну.
Люблю октябрь, предснежный месяц,
И Смерть, развратную жену!..
1910. Октябрь
54. Секстина
Предчувствие - томительней кометы,
Непознанной, но видимой везде.
Послушаем, что говорят приметы
О тягостной, мучительной звезде.
Что знаешь ты, ученый! сам во тьме ты,
Как и народ, светлеющий в нужде.
Не каждому дано светлеть в нужде
И измерять святую глубь кометы...
Бодрись, народ: ведь не один во тьме ты,-
Мы все во тьме - повсюду и везде.
Но вдохновенна мысль твоя в звезде,
И у тебя есть верные приметы.
Не верить ли в заветные приметы,
Добытые забитыми в нужде?
Кончина мира, скрытая в звезде,-
Предназначенье тайное кометы;
И ты, мужик, твердишь везде, везде,
Что близок час... Так предреши во тьме ты.
Как просветлел божественно во тьме ты!
Пророчески-туманные приметы;
Они - костры, но те костры - везде...
Народный гений, замкнутый в нужде,
Один сумел познать мечту кометы
И рассказать о мстительной звезде.
Я вижу смерть, грядущую в звезде,
И, если зло затерянной во тьме ты,
Пророк-поэт языческой приметы,
Мне говоришь об ужасах кометы,
Сливаюсь я с тобой и о нужде
Хочу забыть: к чему? ведь смерть везде!
Она грядет, она уже везде!..
Крылю привет карающей звезде -
Она несет конец земной нужде...
Как десять солнц, сверкай, звезда, во тьме ты,
Жизнь ослепи и оправдай приметы
Чарующей забвением кометы!
1910. Январь
55. Земля и Солнце
Вселенская поэма
Земля любит Солнце за то,
Что Солнце горит и смеется.
А Солнце за то любит Землю,
Что плачет и мерзнет она.
Не сблизиться им никогда,
Они и далеки, и близки;
Пока не остынет светило,
Живет и страдает Земля.
Хотя у них общего нет,
Не могут прожить друг без друга:
Земля для того и живет ведь,
Чтоб только на Солнце смотреть.
Оно для нее - идеал,
Любимая, вечная греза;
А Солнце живет для того лишь,
Чтоб Землю холодную греть.
Они неизменны в любви,
И, если не видятся долго,
Виною - нелепые тучи,
Которые их разлучают,-
Разлука рождает тоску,
И Солнце томится и страждет,
И жаждет скорее свиданья
С далекой, но милой Землей.
Влюбленные видятся днем,
Встречаясь всегда на рассвете;
Но к часу вечернему Солнце
Улыбно уходит домой.
А если б оно не ушло
В урочное время - от жара
Земля бы блаженно зачахла,
И было б виновно оно.
А если б оно не ушло
Три дня и три долгие ночи,
Земля бы сама запылала
И ярче, чем Солнце само!
Тогда бы погибла любовь! -
Когда бы увидело Солнце,
Что больше Земля не тоскует...
Пускай бы погибла любовь!
Тогда бы погибла мечта! -
Когда бы увидело Солнце
Веселой и радостной Землю...
Пускай бы погибла мечта!
В своей всепобедной любви
Светило готово на жертву -
Отдать и сиянье, и пламя
Для блага, для счастья Земли.
Не хочет, боится Земля
Сравняться с прекрасным светилом:
Кому же тогда ей молиться?
Кого же тогда ей любить?
Страданье - природы закон...
Нет равной любви на планете...
- Тебя я люблю за бессилье,
Ты любишь за силу меня!
1911. Февраль
56. Завет
Не убивайте голубей.
Мирра Лохвицкая
Целуйте искренней уста -
Для вас раскрытые бутоны,
Чтоб их не иссушили стоны,
Чтоб не поблекла красота!
С мечтой о благости Мадонны
Целуйте искренней уста!
Прощайте пламенней врагов,
Вам причинивших горечь муки,
Сковавших холодом разлуки,
Топящих в зле без берегов.
Дружней протягивайте руки,
Прощайте пламенней врагов,
Страдайте стойче и святей,
Познав величие страданья.
Да не смутят твои рыданья
Покоя светлого детей!
Своим потомкам в назиданье
Страдайте стойче и святей!
Любите глубже и верней -
Как любят вас, не рассуждая,
Своим порывом побуждая
Гнать сонмы мертвенных теней...
Бессмертен, кто любил, страдая,-
Любите глубже и верней!
1909. Сентябрь
57. Надрубленная сирень
Проснулся хутор.
Весенний гутор
Ворвался в окна... Пробуждены,
Запели - юны -
У лиры струны,
И распустилась сирень весны.
Запахло сеном.
И с зимним пленом
Земля простилась.. Но - что за сны?!.
Согнулись грабли...
Сверкнули сабли
И надрубили сирень весны!..
1908
II. Мороженое из сирени
58. Мороженое из сирени!
- Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударыни, судари, надо ль? - не дорого - можно
без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по
душе!
Я сливочного не имею, фисташковое все
распродал...
Ах, граждане, да неужели вы требуете крэм-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!
Сирень - сладострастья эмблема. В лилово-
изнеженном крене
Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий
пушок...
Мороженое из сирени, мороженое из сирени!
Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-богу,
похвалишь, дружок!
1912. Сентябрь
59. Фиолетовый транс
О, Лилия ликеров,- о, Cre`me de Violette!3)
Я выпил грез фиалок фиалковый фиал...
Я приказал немедля подать кабриолет
И сел на сером клене в атласный интервал.
Затянут в черный бархат, шоффэр - и мой клеврет -
Коснулся рукоятки, и вздрогнувший мотор,
Как жеребец заржавший, пошел на весь простор,
А ветер восхищенный сорвал с меня берэт.
Я приказал дать "полный". Я нагло приказал
Околдовать природу и перепутать путь!
Я выбросил шоффэра, когда он отказал,-
Взревел! и сквозь природу - вовсю и как-нибудь!
Встречалась ли деревня,- ни голосов, ни изб!
Врезался в чернолесье,- ни дерева, ни пня!
Когда б мотор взорвался, я руки перегрыз б!..
Я опьянел грозово, все на пути пьяня!..
И вдруг-безумным жестом остолблен кленоход:
Я лилию заметил у ската в водопад.
Я перед ней склонился, от радости горбат,
Благодаря: за встречу, за благостный исход...
Я упоен. Я вещий. Я тихий. Я греээр.
И разве виноват я, что лилии колет
Так редко можно встретить, что путь без лилий
сер?...
О, яд мечты фиалок,- о, Cre`me de Violette...
1911
60. Качалка грезэрки
Л. Д. Рындиной
Как мечтать хорошо Вам
В гамаке камышовом
Над мистическим оком - над бестинным прудом!
Как мечты сюрпризэрки
Над качалкой грезэрки
Истомленно лунятся: то - Верлэн, то - Прюдом.
Что за чудо и диво! -
То Вы - леди Годива,
Через миг - Иоланта, через миг Вы - Сафо...
Стоит Вам повертеться,-
И загрезится сердце:
Все на свете возможно, все для Вас ничего!
Покачнетесь Вы влево,-
Королев Королева,
Властелинша планеты голубых антилоп,
Где от вздохов левкоя
Упоенье такое,
Что загрезит порфирой заурядный холоп!
Покачнетесь Вы вправо,-
Улыбнется Вам Слава
И дохнет Ваше имя, как цветы райских клумб;
Прогремит Ваше имя,
И в омолненном дыме
Вы сойдете на Землю,- мирозданья Колумб!
А качнетесь Вы к выси,
Где мигающий бисер,
Вы постигнете тайну: вечной жизни процесс,
И мечты сюрпризэрки
Над качалкой грезэрки
Воплотятся в капризный, но бессмертный эксцесс.
Дылицы
1911
61. Боа из кризантем
Вы прислали с субреткою мне вчера кризантэмы -
Бледновато-фиалковые, бледновато-фиалковые...
Их головки закудрились, ароматом наталкивая
Властелина Миррэлии на кудрявые темы...
Я имею намеренье Вам сказать в интродукции,
Что цветы мне напомнили о тропическом солнце,
О спеленатых женщинах, о янтарном румянце.
Но японец аляповат для моей репродукции.
А потом мне припомнился - ах, не смейтесь! -
констрактор,
И боа мне понравилось из маркизных головок...
Вы меня понимаете? Я сегодня неловок...
О, в поэзах изысканных я строжайший редактор!
Не имею намеренья,- в этот раз я намерен,-
Вас одеть фиолетово, фиолетово-бархатно.
И - прошу Вас утонченно! - прибегите Вы в парк
одна,
У ольхового домика тихо стукните в двери.
Как боа кризантэмное бледно-бледно фиалково!
Им Вы крепко затянете мне певучее горло...
А наутро восторженно всем поведает Пулково,
Что открыли ученые в небе новые перлы...
1911
62. Шампанский полонез
Шампанского в лилию! Шампанского в лилию!
Ее целомудрием святеет оно.
Mignon c Escamilio! Mignon c Escamilio!
Шампанское в лилии - святое вино.
Шампанское, в лилии журчащее искристо,-
Вино, упоенное бокалом цветка.
Я славлю восторженно Христа и Антихриста
Душой, обожженною восторгом глотка!
Голубку и ястреба! Ригсдаг и Бастилию!
Кокотку и схимника! Порывность и сон!
В шампанское лилию! Шампанского в лилию!
В морях Дисгармонии - маяк Унисон!
1912. Октябрь
63. Поэзоконцерт
Где свой алтарь воздвигли боги,
Не место призракам земли!
Мирра Лохвицкая
В Академии Поэзии - в озерзамке беломраморном -
Ежегодно мая первого фиолетовый концерт,
Посвященный вешним сумеркам, посвященный девам
траурным...
Тут - газеллы и рапсодии, тут - и глина, и
мольберт.
Офиалчен и олилиен озерзамок Мирры Лохвицкой.
Лиловеют разнотонами станы тонких поэтесс,
Не доносятся по озеру шумы города и вздох
людской,
Оттого, что груди женские - тут не груди, а
дюшесс...
Наполняется поэтами безбородыми, безусыми,
Музыкально говорящими и поющими Любовь.
Золот гордый замок строфами, золот девушками
русыми,
Золот юным вдохновением и отсутствием рабов!
Гости ходят кулуарами, возлежат на софном
бархате,
Пьют вино, вдыхают лилии, цепят звенья пахитос...
Проклинайте, люди трезвые! Громче, злей, вороны,
каркайте! -
Я, как ректор Академии, пью за озерзамок тост!
1911
64. Это было у моря
Поэма-миньонет
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
1910. Февраль
65. Зизи
Постигнуть сердцем все возможно
Непостижимое уму.
К. Фофанов
Бесшумно шло моторное ландо
По "островам" к зеленому "пуанту".
И взор Зизи, певучее рондо,
Скользя в лорнет, томил колени франту...
Хрустит от шин заносчиво шоссе,
И воздух полн весеннего удушья,
В ее душе - осколки строф Мюссэ,
А на лице - обидное бездушье.
Зизи, Зизи! Тебе себя не жаль?
Не жаль себя, бутончатой и кроткой?
Иль, может быть, цела души скрижаль,
И лилия не может быть кокоткой?
Останови мотор! сними манто
И шелк белья, бесчестья паутину,
Разбей колье и, выйдя из ландо,
Смой наготой муаровую тину!
Что до того, что скажет Пустота
Под шляпками, цилиндрами и кэпи!
Что до того! - такая нагота
Великолепней всех великолепий!
1910. Февраль
66. Кензели
В шумном платье муаровом, в шумном платье
муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье
муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?
Ножки плэдом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым -
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..
1911
67. Воздушная яхта
Ивану Лукашу
Я вскочила в Стокгольме на летучую яхту,
На крылатую яхту из березы карельской.
Капитан, мой любовник, встал с улыбкой на вахту,-
Закружился пропеллер белой ночью апрельской.
Опираясь на румпель, напевая из Грига,
Обещал он мне страны, где в цвету абрикосы,
Мы надменно следили эволюции брига,
Я раскрыла, как парус, бронзоватые косы.
Приставали к Венере, приставали к Сатурну,
Два часа пробродили по ледяной луне мы.
Там в саду урны с негой; принесли мне в сад урну.
На луне все любезны, потому что все немы.
Все миры облетели, все романсы пропели,
Рады были с визитом к самому Палладину...
А когда увидали, что поломан пропеллер,
Наша яхта спустилась на плавучую льдину...
68. M-me Sans-Gene
Рассказ путешественницы
Это было в тропической Мексике,-
Где еще не спускался биплан,
Где так вкусны пушистые персики,-
В белом ранчо у моста лиан.
Далеко-далеко, за льяносами,
Где цветы ядовитее змей,
С индианками плоско-курносыми
Повстречалась я в жизни моей.
Я гостила у дикого племени,
Кругозор был и ярок, и нов,
Много-много уж этому времени!
Много-много уж этому снов!
С жаркой кровью, бурливее кратера,
Краснокожий метал бумеранг,
И нередко от выстрела скваттера
Уносил его стройный мустанг.
А бывало пунцовыми ранами
Пачкал в ранчо бамбуковый пол...
Я кормила индейца бананами,
Уважать заставляла свой пол...
Задушите меня, зацарапайте,-
Предпочтенье отдам дикарю,
Потому что любила на Западе
И за это себя не корю...
1910
69. Июльский полдень
Синематограф
Элегантная коляска, в электрическом биеньи,
Эластично шелестела по шоссейному песку;
В ней две девственные дамы, в быстро-темпном
упоеньи,
В Ало-встречном устремленьи - это пчелки к
лепестку.
А кругом бежали сосны, идеалы равноправий,
Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок;
И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий,
Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог...
У ограды монастырской столбенел зловеще инок,
Слыша в хрупоте коляски звуки "нравственных
пропаж"...
И с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок,
Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж.
Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно
кратер,
Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер,
Шелестел молниеносно под колесами фарватер,
И пьянел вином восторга поощряемый шоффэр...
1910
70. Хабанера III
От грез Кларета - в глазах рубины,
Рубины страсти, фиалки нег.
В хрустальных вазах коралл рябины
И белопудрый, и сладкий снег.
Струятся взоры... Лукавят серьги...
Кострят экстазы... Струнят глаза...
- Как он возможен, миражный берег...-
В бокал шепнула синьора Za.
О, бездна тайны! О, тайна бездны!
Забвенье глуби... Гамак волны...
Как мы подземны! Как мы надзвездны!
Как мы бездонны! Как мы полны!
Шуршат истомно муары влаги,
Вино сверкает, как стих поэм...
И закружились от чар малаги
Головки женщин и криэантэм...
1911
71. Каретка куртизанки
Каретка куртизанки, в коричневую лошадь,
По хвойному откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить,-
Блюстителем здоровья назначен юный паж.
Кудрявым музыкантам предложено исполнить
Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр!
Удастся ль душу дамы восторженно омолнить
Курортному оркестру из мелодичных цитр?
Цилиндры солнцевеют, причесанные лоско,
И дамьи туалеты пригодны для витрин.
Смеется куртизанка. Ей вторит солнце броско.
Как хорошо в буфете пить крем-де-мандарин!
За чем же дело стало? - к буфету, черный кучер!
Гарсон, сымпровизируй блестящий файф-о-клок...
Каретка куртизанки опять все круче, круче,
И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер, прилег...
Дылицы
1911
72. Нелли
В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,
Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль-де-Кок,
Где брюссельское кружево... на платке из
фланели! -
На кушетке загрезился молодой педагог.
Познакомился в опере и влюбился, как юнкер.
Он готов осупружиться, он решился на все.
Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке,
С нею в паре катается и играет в серсо.
Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...
Нелли нехотя слушает.- Лучше ты покатай.
"Философия похоти!..- Нелли думает едко.-
Я в любви разуверилась, господин педагог...
О, когда бы на "Блерио" поместилась кушетка!
Интродукция - Гауптман, а финал - Поль-де-Кок!"
Дылицы
1911
73. Клуб дам
Я в комфортабельной карете, на эллипсических
рессорах,
Люблю заехать в златополдень на чашку чая в
жено-клуб,
Где вкусно сплетничают дамы о светских дрязгах и
о ссорах,
Где глупый вправе слыть не глупым, но умный
непременно глуп...
О, фешенебельные темы! от вас тоска моя
развеется!
Трепещут губы иронично, как земляничное желе...
- Индейцы - точно ананасы, и ананасы - как
индейцы...
Острит креолка, вспоминая о экзотической земле.
Градоначальница зевает, облокотясь на пианино,
И смотрит в окна, где истомно бредет хмелеющий
Июль.
Вкруг золотеет паутина, как символ ленных пленов
сплина,
И я, сравнив себя со всеми, люблю клуб дам не
потому ль?..
1912. Июнь
74. Эксцессерка
Ты пришла в шоколадной шаплетке,
Подняла золотую вуаль.
И, смотря на паркетные клетки,
Положила боа на рояль.
Ты затихла на палевом кресле,
Каблучком молоточа паркет...
Отчего-то шепнула: "А если?.."
И лицо окунула в букет.
У окна альпорозы в корзине
Чуть вздохнули,- их вздох витьеват.
Я не видел кузины в кузине,
И едва ли я в том виноват...
Ты взглянула утонченно-пьяно,
Прищемляя мне сердце зрачком...
И вонзила стрелу, как Диана,
Отточив острие язычком...
И поплыл я, вдыхая сигару,
Ткя седой и качелящий тюль,-
Погрузиться в твою Ниагару,
Сенокося твой спелый июль...
1912
Спб
75. Chanson coquette4)
Над морем сидели они на веранде,
Глаза устремив к горизонту.
Виконт сомневался в своей виконтессе,
Она доверяла виконту.
Но пели веселые синие волны
И вечера южного влага,
И пела душа, танцевавшая в море:
"Доверие - высшее благо"...
И песнь поднималась легко на веранде,
Смущение верилось зонту...
Виконт целовал башмачок виконтессы,
Она отдавалась виконту!
1908
76. Юг на севере
Я остановила у эскимосской юрты
Пегого оленя,- он поглядел умно.
А я достала фрукты
И стала пить вино.
И в тундре - вы понимаете? - стало южно...
В щелчках мороза - дробь кастаньет...
И захохотала я жемчужно,
Наведя на эскимоса свой лорнет.
1910
77. Фантазия восхода
Утреет. В предутреннем лепете
Льнет рыба к свинцовому грузику.
На лилий похожи все лебеди,
И солнце похоже на музыку!
Светило над мраморной виллою
Алеет румянцем свидания.
Придворной певицей Сивиллою
На пашне пропета "Титания".
У статуи Мирры паломники
Цветками кадят, точно ладаном.
Мечтатели - вечно бездомники...
Мечтатели - в платье заплатанном...
В лице, гениально изваянном,
Богини краса несказанная!
Гимн Солнцу исполнен хозяином,
"Осанна!" гремит за "Осанною!".
Коктэбли звучат за коктэблями,
Поют их прекрасные женщины;
Их станы колышатся стеблями,
Их лица улыбкой увенчаны.
Все гнезда в лопочущем хлопоте...
Все травы в бриллиантовом трепете.
Удало в ладони захлопайте,-
И к солнцу поднимутся лебеди!
1911
78. Полонез "Титания"
("Mignon", ария Филины)
Зовусь Титанией, царицей фей,
Я, лунокудрая нимфея - ночь!
Мой паж, сообщник мой, немой Морфей,
Соткал июнь,
Вуаля лунь;
Но только дунь,-
Прочь!
Благоуханная, как детский сон,
И легковейная, как мотылек,
Порхаю всюду я, и, вознесен
Моим крылом,
Мир стал орлом;
Взмахну жезлом,
Лет!
Со свитой эльфовой сажусь в челнок
На хрупких крылышках, к Земле летя,
Я из дурман-травы плету венок,
И на лету
Всю волю ту
В него вплету
Я!
1910. Лето
79. Песенка Филины