Кранц посоветовал провести ночь у подножия пирамид, подумать о вечности и безграничности мира. Что ж - послушная ученица, она выполнит и этот совет. Если бы здесь была еще Тея. Но Тея далеко. А старый Рут заснул навсегда.
Медленно опускается на туманный горизонт горячее оранжевое солнце. Вспыхивают огни над блестящими лентами дорог, протянувшихся к Каиру. В Нильскую долину приходит ночь.
Леона присела на шероховатую теплую плиту известняка. За спиной-темная громада пирамиды, вдали - искристая россыпь огней Каира, у ног - могила археолога Рута. Ветер приносит пряный запах цветов, влажную прохладу нильских вод. Млечный Путь раскинулся над головой. В нем большой крест Лебедя.
"Едва различимый светлый пунктик в россыпи звезд - это, вероятно, 61 Лебедя -огромное солнце, подобное нашему,- думает Леона.- К нему сквозь пустоту космического пространства уже много лет стремятся ракеты Второй звездной. Теперь их догоняет, а быть может, уже и обогнал фотонный корабль Юра. Где ты теперь, Юр?.. Вспоминаешь ли сейчас Землю и... меня? Сейчас?.. На Земле скоро минет год. А сколько дней отмерил таинственный счетчик времени на твоем корабле, Юр?! Что же ты такое, время? Люди постигли безграничность и многие тайны пространства, а время продолжает задавать свою вечную загадку. Не может же так быть всегда. Человек силен и настойчив... Сколько раз здесь, у подножия пирамид, он поднимал глаза к звездам и хотел понять, как устроен мир. Сам придумывал вопросы и искал ответ. И находил... Вот и она... Жизнь поставила перед ней трудные вопросы... Главное, не ошибиться... А она уже ошиблась... Или то была не ошибка? Ведь полет людей на фотонной ракете когда-то должен был состояться. И время обязательно разлучило бы кого-то... Что такое чувства человека перед бесконечностью звездного мира?"
Ветер дохнул прохладой в разгоряченное лицо. Леона поднялась с шероховатого камня, поправила растрепавшиеся волосы.
- Кажется, я пытаюсь обмануть себя,- прошептала она, сжимая пальцы.- Что мне эта безграничность большого мира, если мой внутренний мир опустел... Я люблю тебя, Юр,- крикнула она далеким звездам, сложив рупором маленькие руки.Слышишь ли? Люблю!.. На всю жизнь! До такой же плиты, как эта у моих ног! И не хочу ждать, как Тея. Не хочу! Я не уступлю нашу любовь времени. Нет... Нет... Нет!
Не оглянувшись на темные громады пирамид, она быстро пошла навстречу ветру и сияющим огням дорог.
* * *
Прошел еще год. Леона кончила академию и всерьез занялась расшифровкой письменности атлантов. Она работала в лабораториях академии, ездила в Париж, в институт Кранца в Алма-Ате. Все это время она ни разу не встречалась с отцом. Он почти не покидал нагорной обсерватории, вел наблюдения, производил бесконечные расчеты. Во Всемирной академии наук стало известно, что профессор Таджибаев скоро представит доклад о результатах наблюдений за полетом фотонной, ракеты с людьми.
Разговаривая с отцом по видеофону, Леона спрашивала о здоровье, рассказывала о работе, о поездках, но ни разу не задала того единственного вопроса, который постоянно готов был сорваться с ее губ. И профессор Таджибаев не упоминал о судьбе фотонного корабля. Он молчал, иногда про себя удивлялся выдержке дочери, а иногда думал:
"Уже успокоилась. Время все стирает. Что ж, может, и к лучшему..."
Они говорили об атлантах, о Кранце, об удивительном знаке загадочной письменности, похожем на иероглиф "время".
- Но в письменности атлантов этот знак означал что-то другое,- уверяла Леона.- Позднее в измененном виде он сопровождал имена и титулы царей Атлантиды. Был символом могущества? Время - могущество... Тут есть какая-то нить. Но она так тонка, отец. На каждом шагу рвется.
- Кранц еще интересуется твоей работой?
- Постоянно. Он ищет в ней ответа на какой-то свой вопрос. Понимаешь, он уверен, что атланты были пришельцами из иной системы.
- Все-таки странный он человек. Гениальный и очень странный.
- А ты, отец, не веришь, что атланты - пришельцы?
- Меня это просто, не интересует. Все это было так давно... Если даже ты разгадаешь их письменность, это едва ли поможет нам всем в трудах сегодняшнего дня. Я не хочу сказать, что твоя работа бесполезна... Заговорят на мертвом языке еще несколько черепков. Прочтем еще страницу минувшего. Их, конечно, надо прочитать, эти страницы, но...
- Я поняла, отец. И все-таки буду продолжать.
"Настойчива, да... В этом похожа на меня",- думал Таджибаев, когда Леона, задумчиво улыбаясь, желала ему с экрана "доброй ночи".
Так они разговаривали много раз и говорили обо всем на свете, кроме лишь одного...
Но когда слухи о докладе Таджибаева подтвердились и доклад был включен в план заседаний Совета академии, Леона не выдержала. Она вызвала радиообсерваторию, прервала отца на полуслове и, опустив глаза, задала свой вопрос.
Таджибаев долго молчал. А она не поднимала глаз и ждала. Ее лицо казалось совсем спокойным, лишь чуть дрожали длинные ресницы и высоко поднималась и опадала грудь.
Когда отец заговорил, она вздохнула, но так и не подняла глаз.
- Ты давно вправе задать этот вопрос, Леона,- тихо сказал Таджибаев.Может быть, мне не следовало ждать его, но мне казалось... Видишь ли, к сожалению, мои ответ в значительной степени будет представлять собой гипотезы. Мы приняли только часть сигналов звездолета. Последний был очень слабым. Теперь вычисления почти окончены. Я сделал, что мог. Через неделю сообщу тебе окончательные результаты. Вернее, несколько возможных вариантов. Несоответствие во времени существует... Но задача будет иметь три или четыре решения... Свести всё к одному решению я... не сумел... А три решения, ты понимаешь, сохраняют неопределенность... Вот если бы возвратилась одна из экспериментальных ракет... Но о них по-прежнему ничего не известно... Большое зондирование космоса, которое проводил Юр, не дало результатов, однако в ближайшее время мы думаем повторить... Может быть, тогда...
Впервые в жизни Леона выключила видеофон, не пожелав отцу доброй ночи. Она не хотела, чтобы он видел ее в эти минуты...
А на другой день радио и видеофоны всей планеты передали экстренное сообщение.
С исследовательского межпланетного корабля "Заря", совершающего полет в секторе Е-7-17 за пределами орбиты Плутона, на радиостанцию Луна-главная поступила радиограмма следующего содержания:
"Локальным зондированием, произведенным в соответствии с программой исследований в направлении 70 Эридана, установлено космическое тело, приближающееся с субсветовой скоростью. Тело оказалось источником радиосигналов, часть которых удалось расшифровать. При пересечении орбиты Плутона тело начало торможение, и в настоящий момент скорость его уменьшилась до двух тысяч километров в секунду. Характер расшифрованных радиосигналов и торможения позволяют считать, что возвращается одна из фотонных ракет, отправленных с Земли в направлении 70 Эридана. Иду параллельным курсом. Жду указаний".
Экстренное заседание Совета Всемирной академии началось через час после передачи сообщения. Академик Кранц опоздал к началу заседания на полчаса. Проходя в зал Совета, он увидел Леону, которая только что прилетела из Парижа.
- А он молодец, этот Таджибаев,- на ходу объявил Кранц Леоне, скривив морщинистое лицо не то в улыбку, не то в гримасу.- Пожалуй, все его ракеты возвратятся. Все до одной, девочка...
Заседание Совета продолжалось два часа. Решение состояло из двух пунктов. Первый пункт гласил:
"Используя наводящие станции Марса, вблизи которого должна пройти фотонная ракета, посадить ее на один из ракетодромов в северном полушарии этой планеты".
Вторым пунктом Совет единогласно рекомендовал конгрессу академии принять профессора Мухтара Таджибаева в действительные члены Всемирной академии наук.
Еще через час специальной скоростной межпланетной ракетой Таджибаев. улетел на Марс. Перед отлетом Леона так и не смогла поговорить с отцом.
* * *
Радио и видеофоны непрерывно передавали известия с Марса.
"Фотонная ракета-2 - теперь она была точно опознана - пересекла орбиту Юпитера и, эскортируемая "Зарей" и еще двумя исследовательскими межпланетными кораблями, идет на сближение с Марсом. Академик Таджибаев прибыл на Марс. Для посадки фотонной ракеты выбран ракетодром Скиапарелли в Пустыне призраков. Наводящие станции Марса начали работу. Фотонная ракета, продолжая торможение, приближается к Марсу. Посадка ожидается на третьи земные сутки. Академик Таджибаев отказывается давать интервью до осмотра аппаратуры ракеты. Фотонные корабли открывают землянам надежный путь к иным солнечным системам. Монтаж ракет Четвертой звездной приостановлен. Следующая звездная экспедиция покинет одну из планет Солнечной системы на фотонных космических кораблях конструкции академика Таджибаева. Специалисты считают, что большую, хорошо оснащенную звездную экспедицию можно отправить через пять-семь лет. Возвращения первой фотонной ракеты с людьми, отправленной два года назад, можно ожидать через шестьдесят-семьдесят земных лет. Для астронавтов продолжительность их полета не превысит десяти-двенадцати лет..."
Леона бросилась к разговорному видеофону. Вызвала институт в Алма-Ате. Ей ответили, что Кранц чувствует себя плохо, подойти к экрану не может.
Через три часа Леона была в Алма-Ате. Атомобиль за несколько минут домчал ее с ракетодрома к старинному коттеджу у подножия гор, в котором жил Кранц. В полутемном прохладном холле никого не было, и Леона пробежала наверх, в рабочий кабинет Кранца. Старик лежал на широком топчане, выдвинутом из стены. Две незнакомые женщины - пожилая и молодая - в белых одеждах стояли возле него. На шорох приоткрываемой двери одна из них обернулась и сделала Леоне предостерегающий знак пальцем. Леона послушно отступила, бесшумно закрыла дверь.
Однако молодая женщина тотчас же вышла в коридор и пригласила Леону войти:
- Он видел вас и хочет говорить. Но не волнуйте его. Он очень слаб.
Кранц жестом пригласил Леону присесть на край топчана. Тихо разделяя слова длинными паузами, заговорил:
- Рад, что ты приехала, девочка... Молчи - знаю, почему ты здесь. Хотел сам позвать тебя... Расчет, переданный в полдень, сделал я. Твои отец по возвращении назовет более точные цифры, но порядок их не изменится.
- Значит...
- Нет, еще ничего не значит. Время - трудный и упорный противник, но оно отступит перед нами. Как твоя работа? По-прежнему ничего?..
- Ничего...
- Ты испробовала варианты, которые мы обсуждали?
- Все. Мне кажется, машины... бессильны. Даже ваши машины.
- Так. Это хорошо. Пойми, это хорошо, Леона. Это еще одно доказательство, что письменность неземная. Машины опираются на логику нашего земного мышления. А там логика мышления была иной, совершенно иной. Отстаивай это в диссертации. И ищи других путей.
- Но задача может остаться нерешенной.
- Пока да... Возможно, мы еще не доросли до решения такой задачи. Ее решат потом... Мы только разведчики.
- Что же делать мне?
- Да-да, конечно. Прости меня, забыл... Сейчас это самое главное... Шестьдесят лет, Леона... Понимаешь, я еще не закончил одну работу; может быть, уже не успею закончить... Она посвящена проблеме времени... Возвращение. ракеты твоего отца подтверждает мои предположения, превращает их в уверенность. Время - тоже один из видов энергии. И овладение им откроет перед людьми небывалые возможности. Превращая время в другие формы энергии, мы разорвем оковы тяготения, пространства, межзвездных расстояний. Это еще почти невозможно понять, девочка. Наш ум не подготовлен. Но это свершится. Я думаю, я почти уверен, твои пришельцы владели тайной времени. Может быть, даже энергия времени была движущей силой их кораблей. Иначе как бы они долетели? Вот почему так важна разгадка их письменности... Фотонные корабли твоего отца - лишь этап в овладении космосом. Им на смену придут совершенно иные звездолеты времени. Понимаешь, само несоответствие времени люди станут превращать в энергию кораблей будущего. Тогда... - Кранц откинулся на подушки, тяжело дыша.
- Молчите,- шепнула Леона.- Спасибо вам за это видение. О, это будет как свершившаяся сказка. Победа над временем... Но мне придется и тут отступить, как перед письменностью атлантов.
Кранц протестующе шевельнул рукой:
- Не к этому зову тебя. Ты не смеешь так говорить. Ты, моя любимая ученица... Продолжай работу... Звездолеты времени - это далекое будущее. Даже вы можете не дожить. Продолжай свою работу, Леона. А время... Есть еще один выход. Простой... Совсем простой... Ты знаешь его?
- Конечно... Но меня могут не взять.
- Должны! Добивайся. Это ты можешь. Будешь добиваться?
- Конечно... Если бы меня взяли...
- Это будет зависеть только от тебя. Помни, следующая звездная полетит по моим планам, на фотонных кораблях, созданных твоим отцом.
- Но я...
- Все знаю... Обещай сделать, что в твоих силах, чтобы участвовать... Обещай это.
- Обещаю, учитель!
- Хорошо. А теперь иди. Или нет... Поцелуй меня... на прощанье.
Леона коснулась губами сухого, холодного лба старика. Чуть слышно ступая, вышла из кабинета.
Вечером видеофоны Земли сообщили печальную весть: на сто двадцать восьмом году жизни умер великий ученый Артур Кранц.
* * *
Центральным пунктом программы ежегодного конгресса Всемирной академии наук было выступление академика Таджибаева, недавно возвратившегося с Марса.
Тысячи крупнейших ученых Земли как один человек поднялись со своих мест, когда в огромный белоколонный зал больших заседаний вошел Таджибаев в сопровождении президента академии. Представители всех отраслей знания стоя приветствовали человека, открывшего новую эру в истории изучения пространства и времени. Выступление Таджибаева транслировалось всеми станциями Солнечной системы.
Леона вместе с десятками тысяч молодых ученых, и студентов слушала его на площади перед Дворцом, конгрессов.
Таджибаев говорил лаконично, короткими, словно отрезанными фразами. Казалось, он лишь отвечал на вопросы, заданные миллиардами слушателей.
- Да, величайший ученый двадцатого века Альберт Эйнштейн был прав. Время зависит от скорости движения. Фотонная ракета-2 возвратилась в соответствии с заданной программой и в предусмотренное программой время. Но время в ракете текло иначе, чем на Земле. Поэтому девять месяцев и семнадцать суток полета, зафиксированные атомными счетчиками ракеты, соответствуют пяти с половиной земным годам. Астронавты, если бы они находились в ракете, постарели бы всего на девять месяцев и семнадцать дней, а их друзья на Земле - почти на шесть лет... Да, четвертая фотонная ракета с первыми астронавтами продолжает полет. Если пилоты не внесут изменений в программу, их возвращения можно ожидать по земному календарю через пятьдесят восемь лет и семь-восемь месяцев. Но по сравнению с моментом старта они возвратятся постаревшими всего на десять-одиннадцать лет. Да, и уверен, они возвратятся здоровыми, бодрыми и... молодыми... Нет, перед фотонной ракетой-2 не ставилась задача достичь планет иной солнечной системы. Это была лишь глубокая разведка Большого космоса. Фотонная ракета-1 тоже должна вернуться. Учитывая ее программу и скорость, можно ждать возвращения через 4-5 лет, как раз к моменту отправления новой звездной экспедиции...
Заключительную часть выступления Таджибаев посвятил памяти Артура Кранца, гениальные открытия которого сделали возможным полет фотонных кораблей и заложили основы для создания еще более совершенных и быстрых звездных кораблей будущего.
Дальше Леона почти не слушала. Она вспоминала... Последние недели на Таэнге, день старта четвертой фотонной, бесконечный спуск в подземелья ракетодрома и последний взгляд Юра с экрана видеофона... Знает ли Юр о несоответствии времени? Догадывается ли о ее решении? Они должны победить время! И ее работа над древней письменностью теперь тоже становится вызовом времени.
Если до отлета новой звездной не удастся расшифровать письменности здесь, на Земле, она будет искать разгадку таинственных знаков на планетах иных солнц.
* * *
Прошло пять лет. Древние знаки продолжали молчать.
Когда Леона сказала отцу, что хочет принять участие в звездной экспедиции, академик Таджибаев удивленно поднял брови:
- Конкурс будет серьезный, дочка. И ты, конечно, понимаешь, что я не стану...
- Я все знаю, отец,- поспешно прервала она.- Я пойду на конкурс, как и все. Но я буду бороться за свое право лететь.
- Это гораздо сложнее, чем ты думаешь... Подожди несколько лет, закончи работу над письменностью атлантов. Даже отрицательное решение проблемы позволит тебе защитить первую докторскую диссертацию. Тогда...
Леона закрыла ему рот ладонью.
- Я хочу лететь с этой экспедицией. Именно с этой! Кроме того, я недавно защитила первую докторскую, как раз с отрицательным решением проблемы. Ты был очень занят в те дни, а потом... забыла сказать... И, между прочим, теперь многие у вас в академии склоняются к тому, что письменность атлантов создавалась не на Земле...
Таджибаев откинулся в кресле. Смущенно потер лысину, Действительно, он слишком ушел в работу. После смерти Кранца возглавил институт. Все время строго распределено между работой в Алма-Ате, ракетодромом, на котором монтируются звездолеты новой экспедиции, и нагорной радиообсерваторией. Он вспоминал о дочери лишь тогда, когда видел ее или разговаривал с ее изображением на экране.
- Прости, Леона. Я действительно слишком мало думаю о тебе. Что поделаешь, главное - работа... Поздравляю с докторатом, дочка. Но откуда у тебя появилась эта мысль? Неужели не жаль расстаться с Землей, с твоей работой, друзьями?..
Он хотел сказать "и со мной", но не решился.
- Ты не понимаешь, отец?
Он внимательно посмотрел в глаза Леоны:
- Не понимаю.
- Академик Кранц пять лет назад понял...- Это было жестоко - сказать ему так, но пусть он поймет и не ставит ей преград.
- При чем тут Кранц?
- Он тоже считал, что я должна лететь.
Таджибаев чуть заметно пожал плечами:
- Если бы Артур Кранц был жив...
- Не то, отец... Я буду добиваться участия в экспедиции, как все... Пойми, как все... И только одному тебе сказала о Кранце. Чтобы ты понял. Постарайся понять меня, отец... Тогда нам легче будет расстаться.
- Наша разлука может оказаться разлукой навсегда, дочка. Я не мечтаю прожить столько, сколько прожил Кранц.
- Ты проживешь еще дольше, отец. С каждым десятилетием люди будут жить дольше. Я уверена, мы еще встретимся все вместе - ты, я, Юр...
* * *
Конкурс предстоял серьезный. Но, странно, Леона почти не волновалась. Она была убеждена, что полетит. В составе экспедиции девять инженеров-кибернетиков. Она будет одним из них. Если бы у нее спросили, откуда эта уверенность, она не смогла бы объяснить... Мысленно она уже прощалась с Землей. Думала о том, что долго не увидит этого удивительного неба, горячего и ласкового солнца, ярких цветов, и океана, и старых городов, по тихим улицам которых так любила бродить в вечерние часы. Эти думы были с ней постоянно, но теперь они не причиняли боли. Только овевали все покровом тихой задумчивой грусти. И уже не пугали годы, которые предстоит провести в тесном пространстве звездолета. Там с ней будут воспоминания о Земле. Все, что ее окружает сейчас, сохранится в памяти, будет при ней всегда, как величайшее из сокровищ, которыми когда-либо владел человек. О возвращении Леона сейчас не думала. Это слишком далеко; оно, конечно, наступит, как наступает солнечный восход после долгой трудной ночи. Но ночь еще только начинается. Ее надо пережить...
Вступительные испытания и первые два тура конкурса Леона прошла успешно. Третий тур должен был состояться во Всемирной академии в Москве. Здесь голосование было открытым и одним из членов конкурсной комиссии был отец.
Когда наступила очередь Леоны, академик Таджибаев поднялся и хотел покинуть зал заседаний. Председательствующий остановил его.
- Эта кандидатура, вероятно, не потребует голосования,- сказал председательствующий.- Я не сомневаюсь, что доктор Леона Таджибаева получила бы необходимое число баллов, чтобы участвовать в экспедиции. Но, выполняя предсмертную волю Артура Кранца, выраженную им в завещании, прошу утвердить кандидатуру Леоны Таджибаевой вне конкурса. Вот соответствующий пункт завещания Артура Кранца.
Председательствующий нажал кнопку на небольшом пульте, и в тишине зала послышался хрипловатый резкий голос умершего академика.
- Я, Артур Кранц, уходя из жизни, прошу включить мою ученицу Леону Таджибаеву в состав участников четвертой звездной экспедиции, если она захочет принять в ней участие и в соответствии с ее научными квалификациями.
Голос Кранца умолк. В зале по-прежнему было тихо.
- Есть ли возражения?- спросил председательствующий.- Нет... Значит, решено. Доктор Леона Таджибаева летит...
* * *
Ранним весенним утром огромные звездолеты экспедиции один за другим оторвались от гобийского космодрома и исчезли в безбрежных далях земного неба.
Прильнув к окуляру оптического прибора, Леона смотрит на окруженную голубым сиянием Землю, с которой расстается на семь долгих лет: семь лет, в течение которых на Земле минет полвека.
- Начат мои путь,- шепчет Леона.- Путь к тебе, Юр. Наконец-то я разорвала паутину времени! Это не измена Земле. Мы все обязательно вернемся. Вернемся, какие бы преграды и опасности ни встали на нашем пути. И если даже мы не встретим братьев по разуму среди звездных миров, все равно наш полет не будет бесполезным. Мы бросили вызов времени. Юр, Кранц, отец, мы все... Слышишь, время? Тебе придется отступить, ведь за нами вся сила Земли, ее прошлое и ее будущее. Я верю в нашу встречу, Юр, здесь на Земле. Верю...
* * *
А у приземистых зданий гобийского космодрома стоит академик Таджибаев. Давно разъехались провожающие, а он все стоит, устремив неподвижный взгляд в пустое знойное небо. Академику Таджибаеву теперь некуда торопиться. Экспедиция улетела. И он остался один. Совсем один. Может, это и хорошо?.. Последние годы он был так занят... Ему надо собраться с мыслями, подумать о многом... Теперь времени для этого более чем достаточно. Ведь они возвратятся через пятьдесят лет... Полвека! Если он доживет, ему будет...
Таджибаев резко встряхивает головой. Хорошо, что впереди такая масса дел. Экраны на главном пульте обсерватории скоро снова умолкнут. А когда молчат экраны, решать и действовать должны люди... За работу!.. Через три года полетит следующая экспедиция...
Медленно опускается на туманный горизонт горячее оранжевое солнце. Вспыхивают огни над блестящими лентами дорог, протянувшихся к Каиру. В Нильскую долину приходит ночь.
Леона присела на шероховатую теплую плиту известняка. За спиной-темная громада пирамиды, вдали - искристая россыпь огней Каира, у ног - могила археолога Рута. Ветер приносит пряный запах цветов, влажную прохладу нильских вод. Млечный Путь раскинулся над головой. В нем большой крест Лебедя.
"Едва различимый светлый пунктик в россыпи звезд - это, вероятно, 61 Лебедя -огромное солнце, подобное нашему,- думает Леона.- К нему сквозь пустоту космического пространства уже много лет стремятся ракеты Второй звездной. Теперь их догоняет, а быть может, уже и обогнал фотонный корабль Юра. Где ты теперь, Юр?.. Вспоминаешь ли сейчас Землю и... меня? Сейчас?.. На Земле скоро минет год. А сколько дней отмерил таинственный счетчик времени на твоем корабле, Юр?! Что же ты такое, время? Люди постигли безграничность и многие тайны пространства, а время продолжает задавать свою вечную загадку. Не может же так быть всегда. Человек силен и настойчив... Сколько раз здесь, у подножия пирамид, он поднимал глаза к звездам и хотел понять, как устроен мир. Сам придумывал вопросы и искал ответ. И находил... Вот и она... Жизнь поставила перед ней трудные вопросы... Главное, не ошибиться... А она уже ошиблась... Или то была не ошибка? Ведь полет людей на фотонной ракете когда-то должен был состояться. И время обязательно разлучило бы кого-то... Что такое чувства человека перед бесконечностью звездного мира?"
Ветер дохнул прохладой в разгоряченное лицо. Леона поднялась с шероховатого камня, поправила растрепавшиеся волосы.
- Кажется, я пытаюсь обмануть себя,- прошептала она, сжимая пальцы.- Что мне эта безграничность большого мира, если мой внутренний мир опустел... Я люблю тебя, Юр,- крикнула она далеким звездам, сложив рупором маленькие руки.Слышишь ли? Люблю!.. На всю жизнь! До такой же плиты, как эта у моих ног! И не хочу ждать, как Тея. Не хочу! Я не уступлю нашу любовь времени. Нет... Нет... Нет!
Не оглянувшись на темные громады пирамид, она быстро пошла навстречу ветру и сияющим огням дорог.
* * *
Прошел еще год. Леона кончила академию и всерьез занялась расшифровкой письменности атлантов. Она работала в лабораториях академии, ездила в Париж, в институт Кранца в Алма-Ате. Все это время она ни разу не встречалась с отцом. Он почти не покидал нагорной обсерватории, вел наблюдения, производил бесконечные расчеты. Во Всемирной академии наук стало известно, что профессор Таджибаев скоро представит доклад о результатах наблюдений за полетом фотонной, ракеты с людьми.
Разговаривая с отцом по видеофону, Леона спрашивала о здоровье, рассказывала о работе, о поездках, но ни разу не задала того единственного вопроса, который постоянно готов был сорваться с ее губ. И профессор Таджибаев не упоминал о судьбе фотонного корабля. Он молчал, иногда про себя удивлялся выдержке дочери, а иногда думал:
"Уже успокоилась. Время все стирает. Что ж, может, и к лучшему..."
Они говорили об атлантах, о Кранце, об удивительном знаке загадочной письменности, похожем на иероглиф "время".
- Но в письменности атлантов этот знак означал что-то другое,- уверяла Леона.- Позднее в измененном виде он сопровождал имена и титулы царей Атлантиды. Был символом могущества? Время - могущество... Тут есть какая-то нить. Но она так тонка, отец. На каждом шагу рвется.
- Кранц еще интересуется твоей работой?
- Постоянно. Он ищет в ней ответа на какой-то свой вопрос. Понимаешь, он уверен, что атланты были пришельцами из иной системы.
- Все-таки странный он человек. Гениальный и очень странный.
- А ты, отец, не веришь, что атланты - пришельцы?
- Меня это просто, не интересует. Все это было так давно... Если даже ты разгадаешь их письменность, это едва ли поможет нам всем в трудах сегодняшнего дня. Я не хочу сказать, что твоя работа бесполезна... Заговорят на мертвом языке еще несколько черепков. Прочтем еще страницу минувшего. Их, конечно, надо прочитать, эти страницы, но...
- Я поняла, отец. И все-таки буду продолжать.
"Настойчива, да... В этом похожа на меня",- думал Таджибаев, когда Леона, задумчиво улыбаясь, желала ему с экрана "доброй ночи".
Так они разговаривали много раз и говорили обо всем на свете, кроме лишь одного...
Но когда слухи о докладе Таджибаева подтвердились и доклад был включен в план заседаний Совета академии, Леона не выдержала. Она вызвала радиообсерваторию, прервала отца на полуслове и, опустив глаза, задала свой вопрос.
Таджибаев долго молчал. А она не поднимала глаз и ждала. Ее лицо казалось совсем спокойным, лишь чуть дрожали длинные ресницы и высоко поднималась и опадала грудь.
Когда отец заговорил, она вздохнула, но так и не подняла глаз.
- Ты давно вправе задать этот вопрос, Леона,- тихо сказал Таджибаев.Может быть, мне не следовало ждать его, но мне казалось... Видишь ли, к сожалению, мои ответ в значительной степени будет представлять собой гипотезы. Мы приняли только часть сигналов звездолета. Последний был очень слабым. Теперь вычисления почти окончены. Я сделал, что мог. Через неделю сообщу тебе окончательные результаты. Вернее, несколько возможных вариантов. Несоответствие во времени существует... Но задача будет иметь три или четыре решения... Свести всё к одному решению я... не сумел... А три решения, ты понимаешь, сохраняют неопределенность... Вот если бы возвратилась одна из экспериментальных ракет... Но о них по-прежнему ничего не известно... Большое зондирование космоса, которое проводил Юр, не дало результатов, однако в ближайшее время мы думаем повторить... Может быть, тогда...
Впервые в жизни Леона выключила видеофон, не пожелав отцу доброй ночи. Она не хотела, чтобы он видел ее в эти минуты...
А на другой день радио и видеофоны всей планеты передали экстренное сообщение.
С исследовательского межпланетного корабля "Заря", совершающего полет в секторе Е-7-17 за пределами орбиты Плутона, на радиостанцию Луна-главная поступила радиограмма следующего содержания:
"Локальным зондированием, произведенным в соответствии с программой исследований в направлении 70 Эридана, установлено космическое тело, приближающееся с субсветовой скоростью. Тело оказалось источником радиосигналов, часть которых удалось расшифровать. При пересечении орбиты Плутона тело начало торможение, и в настоящий момент скорость его уменьшилась до двух тысяч километров в секунду. Характер расшифрованных радиосигналов и торможения позволяют считать, что возвращается одна из фотонных ракет, отправленных с Земли в направлении 70 Эридана. Иду параллельным курсом. Жду указаний".
Экстренное заседание Совета Всемирной академии началось через час после передачи сообщения. Академик Кранц опоздал к началу заседания на полчаса. Проходя в зал Совета, он увидел Леону, которая только что прилетела из Парижа.
- А он молодец, этот Таджибаев,- на ходу объявил Кранц Леоне, скривив морщинистое лицо не то в улыбку, не то в гримасу.- Пожалуй, все его ракеты возвратятся. Все до одной, девочка...
Заседание Совета продолжалось два часа. Решение состояло из двух пунктов. Первый пункт гласил:
"Используя наводящие станции Марса, вблизи которого должна пройти фотонная ракета, посадить ее на один из ракетодромов в северном полушарии этой планеты".
Вторым пунктом Совет единогласно рекомендовал конгрессу академии принять профессора Мухтара Таджибаева в действительные члены Всемирной академии наук.
Еще через час специальной скоростной межпланетной ракетой Таджибаев. улетел на Марс. Перед отлетом Леона так и не смогла поговорить с отцом.
* * *
Радио и видеофоны непрерывно передавали известия с Марса.
"Фотонная ракета-2 - теперь она была точно опознана - пересекла орбиту Юпитера и, эскортируемая "Зарей" и еще двумя исследовательскими межпланетными кораблями, идет на сближение с Марсом. Академик Таджибаев прибыл на Марс. Для посадки фотонной ракеты выбран ракетодром Скиапарелли в Пустыне призраков. Наводящие станции Марса начали работу. Фотонная ракета, продолжая торможение, приближается к Марсу. Посадка ожидается на третьи земные сутки. Академик Таджибаев отказывается давать интервью до осмотра аппаратуры ракеты. Фотонные корабли открывают землянам надежный путь к иным солнечным системам. Монтаж ракет Четвертой звездной приостановлен. Следующая звездная экспедиция покинет одну из планет Солнечной системы на фотонных космических кораблях конструкции академика Таджибаева. Специалисты считают, что большую, хорошо оснащенную звездную экспедицию можно отправить через пять-семь лет. Возвращения первой фотонной ракеты с людьми, отправленной два года назад, можно ожидать через шестьдесят-семьдесят земных лет. Для астронавтов продолжительность их полета не превысит десяти-двенадцати лет..."
Леона бросилась к разговорному видеофону. Вызвала институт в Алма-Ате. Ей ответили, что Кранц чувствует себя плохо, подойти к экрану не может.
Через три часа Леона была в Алма-Ате. Атомобиль за несколько минут домчал ее с ракетодрома к старинному коттеджу у подножия гор, в котором жил Кранц. В полутемном прохладном холле никого не было, и Леона пробежала наверх, в рабочий кабинет Кранца. Старик лежал на широком топчане, выдвинутом из стены. Две незнакомые женщины - пожилая и молодая - в белых одеждах стояли возле него. На шорох приоткрываемой двери одна из них обернулась и сделала Леоне предостерегающий знак пальцем. Леона послушно отступила, бесшумно закрыла дверь.
Однако молодая женщина тотчас же вышла в коридор и пригласила Леону войти:
- Он видел вас и хочет говорить. Но не волнуйте его. Он очень слаб.
Кранц жестом пригласил Леону присесть на край топчана. Тихо разделяя слова длинными паузами, заговорил:
- Рад, что ты приехала, девочка... Молчи - знаю, почему ты здесь. Хотел сам позвать тебя... Расчет, переданный в полдень, сделал я. Твои отец по возвращении назовет более точные цифры, но порядок их не изменится.
- Значит...
- Нет, еще ничего не значит. Время - трудный и упорный противник, но оно отступит перед нами. Как твоя работа? По-прежнему ничего?..
- Ничего...
- Ты испробовала варианты, которые мы обсуждали?
- Все. Мне кажется, машины... бессильны. Даже ваши машины.
- Так. Это хорошо. Пойми, это хорошо, Леона. Это еще одно доказательство, что письменность неземная. Машины опираются на логику нашего земного мышления. А там логика мышления была иной, совершенно иной. Отстаивай это в диссертации. И ищи других путей.
- Но задача может остаться нерешенной.
- Пока да... Возможно, мы еще не доросли до решения такой задачи. Ее решат потом... Мы только разведчики.
- Что же делать мне?
- Да-да, конечно. Прости меня, забыл... Сейчас это самое главное... Шестьдесят лет, Леона... Понимаешь, я еще не закончил одну работу; может быть, уже не успею закончить... Она посвящена проблеме времени... Возвращение. ракеты твоего отца подтверждает мои предположения, превращает их в уверенность. Время - тоже один из видов энергии. И овладение им откроет перед людьми небывалые возможности. Превращая время в другие формы энергии, мы разорвем оковы тяготения, пространства, межзвездных расстояний. Это еще почти невозможно понять, девочка. Наш ум не подготовлен. Но это свершится. Я думаю, я почти уверен, твои пришельцы владели тайной времени. Может быть, даже энергия времени была движущей силой их кораблей. Иначе как бы они долетели? Вот почему так важна разгадка их письменности... Фотонные корабли твоего отца - лишь этап в овладении космосом. Им на смену придут совершенно иные звездолеты времени. Понимаешь, само несоответствие времени люди станут превращать в энергию кораблей будущего. Тогда... - Кранц откинулся на подушки, тяжело дыша.
- Молчите,- шепнула Леона.- Спасибо вам за это видение. О, это будет как свершившаяся сказка. Победа над временем... Но мне придется и тут отступить, как перед письменностью атлантов.
Кранц протестующе шевельнул рукой:
- Не к этому зову тебя. Ты не смеешь так говорить. Ты, моя любимая ученица... Продолжай работу... Звездолеты времени - это далекое будущее. Даже вы можете не дожить. Продолжай свою работу, Леона. А время... Есть еще один выход. Простой... Совсем простой... Ты знаешь его?
- Конечно... Но меня могут не взять.
- Должны! Добивайся. Это ты можешь. Будешь добиваться?
- Конечно... Если бы меня взяли...
- Это будет зависеть только от тебя. Помни, следующая звездная полетит по моим планам, на фотонных кораблях, созданных твоим отцом.
- Но я...
- Все знаю... Обещай сделать, что в твоих силах, чтобы участвовать... Обещай это.
- Обещаю, учитель!
- Хорошо. А теперь иди. Или нет... Поцелуй меня... на прощанье.
Леона коснулась губами сухого, холодного лба старика. Чуть слышно ступая, вышла из кабинета.
Вечером видеофоны Земли сообщили печальную весть: на сто двадцать восьмом году жизни умер великий ученый Артур Кранц.
* * *
Центральным пунктом программы ежегодного конгресса Всемирной академии наук было выступление академика Таджибаева, недавно возвратившегося с Марса.
Тысячи крупнейших ученых Земли как один человек поднялись со своих мест, когда в огромный белоколонный зал больших заседаний вошел Таджибаев в сопровождении президента академии. Представители всех отраслей знания стоя приветствовали человека, открывшего новую эру в истории изучения пространства и времени. Выступление Таджибаева транслировалось всеми станциями Солнечной системы.
Леона вместе с десятками тысяч молодых ученых, и студентов слушала его на площади перед Дворцом, конгрессов.
Таджибаев говорил лаконично, короткими, словно отрезанными фразами. Казалось, он лишь отвечал на вопросы, заданные миллиардами слушателей.
- Да, величайший ученый двадцатого века Альберт Эйнштейн был прав. Время зависит от скорости движения. Фотонная ракета-2 возвратилась в соответствии с заданной программой и в предусмотренное программой время. Но время в ракете текло иначе, чем на Земле. Поэтому девять месяцев и семнадцать суток полета, зафиксированные атомными счетчиками ракеты, соответствуют пяти с половиной земным годам. Астронавты, если бы они находились в ракете, постарели бы всего на девять месяцев и семнадцать дней, а их друзья на Земле - почти на шесть лет... Да, четвертая фотонная ракета с первыми астронавтами продолжает полет. Если пилоты не внесут изменений в программу, их возвращения можно ожидать по земному календарю через пятьдесят восемь лет и семь-восемь месяцев. Но по сравнению с моментом старта они возвратятся постаревшими всего на десять-одиннадцать лет. Да, и уверен, они возвратятся здоровыми, бодрыми и... молодыми... Нет, перед фотонной ракетой-2 не ставилась задача достичь планет иной солнечной системы. Это была лишь глубокая разведка Большого космоса. Фотонная ракета-1 тоже должна вернуться. Учитывая ее программу и скорость, можно ждать возвращения через 4-5 лет, как раз к моменту отправления новой звездной экспедиции...
Заключительную часть выступления Таджибаев посвятил памяти Артура Кранца, гениальные открытия которого сделали возможным полет фотонных кораблей и заложили основы для создания еще более совершенных и быстрых звездных кораблей будущего.
Дальше Леона почти не слушала. Она вспоминала... Последние недели на Таэнге, день старта четвертой фотонной, бесконечный спуск в подземелья ракетодрома и последний взгляд Юра с экрана видеофона... Знает ли Юр о несоответствии времени? Догадывается ли о ее решении? Они должны победить время! И ее работа над древней письменностью теперь тоже становится вызовом времени.
Если до отлета новой звездной не удастся расшифровать письменности здесь, на Земле, она будет искать разгадку таинственных знаков на планетах иных солнц.
* * *
Прошло пять лет. Древние знаки продолжали молчать.
Когда Леона сказала отцу, что хочет принять участие в звездной экспедиции, академик Таджибаев удивленно поднял брови:
- Конкурс будет серьезный, дочка. И ты, конечно, понимаешь, что я не стану...
- Я все знаю, отец,- поспешно прервала она.- Я пойду на конкурс, как и все. Но я буду бороться за свое право лететь.
- Это гораздо сложнее, чем ты думаешь... Подожди несколько лет, закончи работу над письменностью атлантов. Даже отрицательное решение проблемы позволит тебе защитить первую докторскую диссертацию. Тогда...
Леона закрыла ему рот ладонью.
- Я хочу лететь с этой экспедицией. Именно с этой! Кроме того, я недавно защитила первую докторскую, как раз с отрицательным решением проблемы. Ты был очень занят в те дни, а потом... забыла сказать... И, между прочим, теперь многие у вас в академии склоняются к тому, что письменность атлантов создавалась не на Земле...
Таджибаев откинулся в кресле. Смущенно потер лысину, Действительно, он слишком ушел в работу. После смерти Кранца возглавил институт. Все время строго распределено между работой в Алма-Ате, ракетодромом, на котором монтируются звездолеты новой экспедиции, и нагорной радиообсерваторией. Он вспоминал о дочери лишь тогда, когда видел ее или разговаривал с ее изображением на экране.
- Прости, Леона. Я действительно слишком мало думаю о тебе. Что поделаешь, главное - работа... Поздравляю с докторатом, дочка. Но откуда у тебя появилась эта мысль? Неужели не жаль расстаться с Землей, с твоей работой, друзьями?..
Он хотел сказать "и со мной", но не решился.
- Ты не понимаешь, отец?
Он внимательно посмотрел в глаза Леоны:
- Не понимаю.
- Академик Кранц пять лет назад понял...- Это было жестоко - сказать ему так, но пусть он поймет и не ставит ей преград.
- При чем тут Кранц?
- Он тоже считал, что я должна лететь.
Таджибаев чуть заметно пожал плечами:
- Если бы Артур Кранц был жив...
- Не то, отец... Я буду добиваться участия в экспедиции, как все... Пойми, как все... И только одному тебе сказала о Кранце. Чтобы ты понял. Постарайся понять меня, отец... Тогда нам легче будет расстаться.
- Наша разлука может оказаться разлукой навсегда, дочка. Я не мечтаю прожить столько, сколько прожил Кранц.
- Ты проживешь еще дольше, отец. С каждым десятилетием люди будут жить дольше. Я уверена, мы еще встретимся все вместе - ты, я, Юр...
* * *
Конкурс предстоял серьезный. Но, странно, Леона почти не волновалась. Она была убеждена, что полетит. В составе экспедиции девять инженеров-кибернетиков. Она будет одним из них. Если бы у нее спросили, откуда эта уверенность, она не смогла бы объяснить... Мысленно она уже прощалась с Землей. Думала о том, что долго не увидит этого удивительного неба, горячего и ласкового солнца, ярких цветов, и океана, и старых городов, по тихим улицам которых так любила бродить в вечерние часы. Эти думы были с ней постоянно, но теперь они не причиняли боли. Только овевали все покровом тихой задумчивой грусти. И уже не пугали годы, которые предстоит провести в тесном пространстве звездолета. Там с ней будут воспоминания о Земле. Все, что ее окружает сейчас, сохранится в памяти, будет при ней всегда, как величайшее из сокровищ, которыми когда-либо владел человек. О возвращении Леона сейчас не думала. Это слишком далеко; оно, конечно, наступит, как наступает солнечный восход после долгой трудной ночи. Но ночь еще только начинается. Ее надо пережить...
Вступительные испытания и первые два тура конкурса Леона прошла успешно. Третий тур должен был состояться во Всемирной академии в Москве. Здесь голосование было открытым и одним из членов конкурсной комиссии был отец.
Когда наступила очередь Леоны, академик Таджибаев поднялся и хотел покинуть зал заседаний. Председательствующий остановил его.
- Эта кандидатура, вероятно, не потребует голосования,- сказал председательствующий.- Я не сомневаюсь, что доктор Леона Таджибаева получила бы необходимое число баллов, чтобы участвовать в экспедиции. Но, выполняя предсмертную волю Артура Кранца, выраженную им в завещании, прошу утвердить кандидатуру Леоны Таджибаевой вне конкурса. Вот соответствующий пункт завещания Артура Кранца.
Председательствующий нажал кнопку на небольшом пульте, и в тишине зала послышался хрипловатый резкий голос умершего академика.
- Я, Артур Кранц, уходя из жизни, прошу включить мою ученицу Леону Таджибаеву в состав участников четвертой звездной экспедиции, если она захочет принять в ней участие и в соответствии с ее научными квалификациями.
Голос Кранца умолк. В зале по-прежнему было тихо.
- Есть ли возражения?- спросил председательствующий.- Нет... Значит, решено. Доктор Леона Таджибаева летит...
* * *
Ранним весенним утром огромные звездолеты экспедиции один за другим оторвались от гобийского космодрома и исчезли в безбрежных далях земного неба.
Прильнув к окуляру оптического прибора, Леона смотрит на окруженную голубым сиянием Землю, с которой расстается на семь долгих лет: семь лет, в течение которых на Земле минет полвека.
- Начат мои путь,- шепчет Леона.- Путь к тебе, Юр. Наконец-то я разорвала паутину времени! Это не измена Земле. Мы все обязательно вернемся. Вернемся, какие бы преграды и опасности ни встали на нашем пути. И если даже мы не встретим братьев по разуму среди звездных миров, все равно наш полет не будет бесполезным. Мы бросили вызов времени. Юр, Кранц, отец, мы все... Слышишь, время? Тебе придется отступить, ведь за нами вся сила Земли, ее прошлое и ее будущее. Я верю в нашу встречу, Юр, здесь на Земле. Верю...
* * *
А у приземистых зданий гобийского космодрома стоит академик Таджибаев. Давно разъехались провожающие, а он все стоит, устремив неподвижный взгляд в пустое знойное небо. Академику Таджибаеву теперь некуда торопиться. Экспедиция улетела. И он остался один. Совсем один. Может, это и хорошо?.. Последние годы он был так занят... Ему надо собраться с мыслями, подумать о многом... Теперь времени для этого более чем достаточно. Ведь они возвратятся через пятьдесят лет... Полвека! Если он доживет, ему будет...
Таджибаев резко встряхивает головой. Хорошо, что впереди такая масса дел. Экраны на главном пульте обсерватории скоро снова умолкнут. А когда молчат экраны, решать и действовать должны люди... За работу!.. Через три года полетит следующая экспедиция...